Текст книги "Воспоминания"

Автор книги: Степан Тимошенко

Жанр:

Биографии и мемуары

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Когда приглашенные собрались, всего душ тридцать, мы уселись у длинного стола и начались разговоры и чаепитие. Все интересовались Америкой и особенно инженерными школами в этой стране. Всем было непонятно, как может процветать инженерное дело при весьма слабой постановке инженерного образования. Им была мало известна роль, какую играют в развитии американской техники инженеры с европейским образованием.

Разговоры тянулись часа три и мы разошлись уже после десяти. Но на дворе было еще совсем светло. Были петербургские «белые ночи» и уличные фонари не горели. Мы с Давиденковым решили пройти к моему отелю пешком. Шли по набережной. Любовались памятником Петру I. Прошли мимо Исаакиевского Собора. Все пройденное расстояние было с версту, ходьба видимо утомляла Давиденкова и он иногда останавливался, чтобы перевести дух – его сердце уже ослабело.

В прошлом году, 1962-ом, Давиденков умер от сердечного припадка, случившегося на вышеупомянутой лестнице Дома Ученых. Умерли уже, указанный раньше, кораблестроитель и Иоффе. Все трое были моложе меня. Все они в молодости обладали прекрасным здоровьем, но пребывание в России в тяжелые революционные годы, очевидно, сократило их жизнь.

На следующий день я решил еще раз побывать в Политехническом Институте, более подробно осмотреть лабораторию Давиденкова. Он встретил меня при входе и, видимо, испытывал какое‑то затруднение в переговорах со служителем. После я узнал, что на мое вторичное посещение лаборатории не было требуемого официального разрешения. Но это как‑то уладилось и я, в конце концов, мог осмотреть все, ведшиеся под руководством Давиденкова, экспериментальные работы. Работы эти выходили за пределы технического испытания строительных материалов и являлись исследованиями по физике металлов. Заслуги Давиденкова в этой области всеми признаны и некоторые его работы переведены на нескольких иностранных языков. К восьмидесятилетию Давиденкова вышел посвященный ему интересный сборник работ его учеников.

По окончании осмотра лаборатории, Давиденков пригласил меня к себе. Он рассказал, что после многих хлопот ему, наконец, дали отдельную квартиру в одном из недавно построенных в Лесном домов. Рассказал, что его первая жена, которую я знал, давно умерла и что он женился второй раз. Женился на вдове, которая имеет шестнадцатилетнюю дочь от первого брака. Теперь втроем они живут в одном из вновь построенных домов.

Дом оказался большим, с несколькими лестницами и массой мелких квартир. В квартире Давиденкова были три комнаты, одна из которых служила кабинетом. От лучших дореволюционных лет Давиденкову удалось сохранить письменный стол, книжный шкаф и рояль. Давиденков был большой любитель музыки и сам прекрасный музыкант. Жаловался, что слух начал ослабевать и музыка уже не доставляет ему прежнего удовольствия. Говорил, что в свободное от занятий время он теперь занимается живописью. Показывал свои произведения.

Рассказывал, что в учебное время он работает в лаборатории. Там же читает новые научные журналы. Следить за новой литературой теперь очень удобно. Библиотека имеет специалистов в разных областях науки и он получает еженедельно из библиотеки список новых работ, появившихся в его области. Библиотека, видимо, выполняет свое назначение и всячески содействует научной работе преподавательского персонала.

Летом он обычно уезжает на Кавказ в Кисловодск и там проводит время в прогулках и занятиях живописью. Жизнь его в России, после смерти Сталина, стала спокойнее, но свободы, конечно, нет. Например, он не может посетить сына, который во время войны покинул Россию и теперь живет в Западной Германии. В этих разговорах провели мы вечер после сорокалетней разлуки.

На следующий день я покидал Россию. Условился с Давиденковым, что в полдень он заедет за мной и отвезет на аэродром. Утром я встал рано. Хотел еще раз посмотреть город и побывать в книжных магазинах. Книжные магазины оказались запертыми – открываются лишь в одиннадцать часов. Вообще жизнь в городе начинается поздно и я гулял по почти пустым улицам. Прошел по Морской, по Невскому Проспекту до Казанского Собора. Повернул на Екатерининский канал посмотреть церковь, построенную на месте убийства Императора Александра Второго. Церковь теперь обращена в музей и церковных служб там не происходит. За церковью сейчас же начинается парк, который тянется до Садовой улицы и до бывшего Марсова Поля. Революция уничтожила заборы и получился обширный парк, открытый для публики.

Вышел на Садовую улицу и повернул к Михайловскому скверу. Хотел зайти в бывший музей Александра Третьего. Но он тоже оказался закрытым. Сел на одну из скамеек Михайловского сквера. Кругом все пусто и только у соседней скамейки группа детей примерно шестилетнего возраста. Все в форменных платьях под присмотром надзирательниц. В группе никакого оживления, никакого шума, бегать по траве им, видимо, запрещено. Здания вокруг сквера – все прежние. Каких‑либо разрушений во время войны здесь произведено не было. Прошел по Садовой улице на Невский Проспект. Обычного прежде большого движения теперь не было. Гостиный Двор выглядел совсем пустым. Пошел обратно в гостиницу.

За время странствий по России у меня набралось порядочно бумажных денег. В гостинице сказали, что может быть их можно будет обменять на иностранные и дали адрес соответствующего учреждения. Отправился туда – оказалось, это было знакомое мне здание, построенное на Фонтанке еще во времена Витте. В обмене советских денег на иностранные мне, конечно, отказали. Вернулся в гостиницу – уже пора складывать вещи и отправляться на аэродром. Давиденков приехал, чтобы проводить меня до аэропорта. Ехали верст десять по Забалканскому Проспекту. Сначала все знакомые места. Дальше пошли места новых построек. Вся улица была изрыта – прокладывали водопроводные и электрические провода к строющимся зданиям. Наконец приехали. Аэроплан был маленький, двухмоторный. Распрощался с Давиденковым. Надеялись в будущем опять встретиться, но не пришлось.

Погода была чудесная – совсем тихо, можно было любоваться видом на залив. Через какой‑либо час мы уже спускались в окрестностях Гельсингфорса. Аэродром окружен мелким сосновым лесом. Кругом все пусто. Нам объяснили, что аэроплан в Стокгольм будет только через четыре часа – можно побывать в городе. Автобусы привозят в центр города. Здесь советских денег не берут – нужно менять доллары на финские марки. В городе разрушений не видно. После финской войны прошло восемнадцать лет и все приведено в порядок.

Решил пройти к отелю, где когда‑то я останавливался при приездах из Петербурга. Отель был близко от вокзала, отправился туда. Вокзала не было. И вокзал, и соседние здания были разрушены во время войны и на их месте я нашел открытую площадь. Мой отель уцелел и я решил туда зайти и пообедать. Здесь большая перемена. Во время первой мировой войны тут встречались русские и западно-европейские дельцы разного рода. Имелся прекрасный ресторан. Обделывались крупные сделки. Теперь ничего этого не было. В ресторане было почти пусто. Можно было получить только самый скудный обед. Со съестными припасами видно дело обстояло хуже, чем в Ленинграде.

После обеда погулял еще по главным улицам – везде порядок, чистота, зеркальные окна магазинов. Но в магазинах ничего нет, да видно нет и богатых покупателей. Отправился к своему автобусу и на аэродром. Финские марки остались почти неиспользованными, но разменять их на западно-европейские деньги нельзя и вернулся я домой с большой коллекцией советских и финских бумажных денег.

Аэроплан был опять маленький двухмоторный, но это был шведский аэроплан. В Стокгольме остановка и пересадка. Теперь мы сели в большой аэроплан и в какой‑нибудь час были уже на аэродроме в Копенгагене и автобус доставил нас в центр города. Была уже ночь – все заперто, а у меня только чековая книжка. Но заведующий автобусной станцией оказался любезным человеком, разменял мой чек, порекомендовал хороший отель, вызвал такси и скоро я был устроен и мог спокойно заснуть после трудного дня.

На утро я решил продолжать мое путешествие, теперь уже по железной дороге, и через Ганновер поехал в Вуперталь к дочери. Там пробыл неделю, отдохнул, – путешествие по России меня утомило. Уж очень много было новых впечатлений. Конечно, все в семье дочери интересовались моими странствиями и мне нужно было повторить несколько раз мой рассказ.

Из Германии направился в Швейцарию и там в тихом Кандерштеге записал все, что узнал об инженерном образовании в России. Позже эти воспоминания были напечатаны на английском языке отдельной книжкой, но книжка особого распространения не нашла, хотя и заключала в себе некоторые сведения о русских инженерных школах, малоизвестные американцам. Конечно, для большинства американцев было новостью узнать, что инженерные школы развились в России гораздо раньше, чем в Америке и что роль русских инженеров в развитии инженерных наук весьма существенна.

Поездка в Россию оказалась, пожалуй, наиболее интересным для меня событием в моих последних странствиях. В остальном моя жизнь последних лет проходила совсем тихо, без особых перемен. Зиму я проводил в Пало Альто. Занимался подготовкой новых изданий моих книг, а летом отправлялся в Европу и проживал большую часть времени в Швейцарии.

Примерно через год после поездки в Россию я получил уведомление об избрании меня иностранным членом Русской Академии Наук. О том, что я когда‑то был выбран в Академию еще дореволюционным ее составом теперь не упоминалось. В связи с этим я был приглашен советским посольством в Вашингтоне явиться для получения соответствующего диплома. От этого посещения я уклонился и диплом мне был прислан по почте.

На Международный Конгресс Механики в Стреза в 1960 году явилась значительная группа представителей из России. С некоторыми из них я уже встречался на предыдущем конгрессе в Брюсселе, с другими – во время поездки по России. Одним словом, у меня оказалась группа русских знакомых и время проходило в разговорах о России и об Америке. Помню раз заговорили о собрании моих работ, изданном в Америке группой моих учеников. В этот сборник вошли только работы, вышедшие на иностранных языках. Но большинство моих работ, опубликованных в России, в этот сборник не вошли и казалось желательным собрать эти работы и издать в России. Явились и лица, пожелавшие заняться этим делом. Позже от одного из этих лиц я получил, по возвращении в Америку, уведомление, что он собрал большинство моих русских работ и вел уже переговоры об их издании. Сначала казалось, что дело благополучно продвигается, но потом мой корреспондент замолк и я больше ничего не слыхал об издании в России собрания моих сочинений.

Послесловие

Наконец‑то сбылась мечта Степана Прокофьевича Тимошенко об издании его «Воспоминаний» на родине. К сожалению, это не удалось осуществить при его жизни. По этому поводу в течение нескольких лет мы вели с ним переписку. В то время полностью издать в нашей стране книгу, объективно оценивающую происшедшее в октябре 1917 г., было нереально. Учитывая это, Степан Прокофьевич согласился на некоторые сокращения. Но даже после изменений, издатели, выполняя соответствующие указания руководства, не сочли возможным опубликовать этот уникальный труд. Нужно отметить, что и в новых условиях, когда для гласности нет преград, выпуск книги в свет был бы все же неосуществим, если бы не любезное предложение дочери ученого Анны Степановны и ее сына Матвея финансировать это издание, что, безусловно, является данью памяти не только отца и деда, но и человека, который всем своим сердцем был привязан к родине.

Прочитав книгу, читатель, даже не являясь ученым в области механики, может составить представление об ее авторе как о личности выдающейся – по широте взглядов, эрудиции, знанию жизни, любознательности, разносторонности интеллекта. Большого внимания заслуживает стиль творческой деятельности С. Тимошенко, методика чтения лекций, общение с учениками. Особенно привлекают такие его человеческие черты, как гуманность, принципиальность, честность, справедливость, трудолюбие.

После опубликования этой книги ее автор, Степан Прокофьевич Тимошенко, прожил еще 9 лет и за этот период в его нелегкой, но прекрасной жизни произошло немало событий.

Как известно, супруга С. П. Тимошенко Александра Михайловна умерла в Калифорнии в Пало-Альто в 1946 г., где и была похоронена. Степан Прокофьевич продолжал жить в Станфорде. Каждый год весной он ездил поездом из Калифорнии в Нью-Йорк, на что уходило три дня. Из Нью-Йорка он плыл пароходом в Геную, а затем снова поездом от Женевы до Туна (на Тунском озере). В 50—60‑е годы он часто ездил к своей старшей дочери Анне в Вупперталь (Германия). В сентябре он возвращался опять в Соединенные Штаты Америки. В 1964 г., находясь в Швейцарии, С. Тимошенко сломал ногу и не смог вернуться в США. С этого времени он живет в Германии, летом ездит в Швейцарию или вместе с дочерью на юг Германии в Баденвейлер, где много гуляет и читает.

В 1967 г. С. П. Тимошенко и его дочь Анна посетили Советский Союз. Это был второй после эмиграции и последний приезд ученого на родину. Кроме Киева и Львова он посетил Москву и Ленинград, побывал в местах, где прошла его юность – в г. Ромны, где он учился в 1889—1896 годах в реальном училище. Вместе со мной гостей сопровождал В. Т. Трощенко, в то время заместитель директора Института проблем прочности АН Украины. Мы выехали из Киева 2 июля в 7 часов утра на автомобиле. Нам предстояло проехать по Украине 300 км. В Ромнах Степана Прокофьевича и его дочь встретили букетами цветов. В бывшем реальном училище, где теперь находится средняя школа № 2, Степан Прокофьевич встретился с учителями и учащимися, поделился воспоминаниями о временах своей юности и учебы, о своих товарищах, в частности об академике А. Ф. Иоффе, с которым сидел за одной партой, о прежних учителях, системе преподавания и т. п. Он рассказал о себе, об Америке, ответил на многочисленные вопросы, дал советы молодежи, как нужно жить и учиться. Встреча в бывшем реальном училище была интересной и, мне кажется, Степан Прокофьевич остался доволен. Хотя для 89– летнего человека такая поездка должна была бы быть довольно утомительной, по Степану Прокофьевичу этого не было заметно.

Во время этой поездки мы с С. П. Тимошенко о многом говорили и много услышали от него интересного как о науке, так и его жизни, о его взглядах на различные вещи. Обо всем этом впоследствии я написал в двух моих книгах, посвященных ученому. Они вышли в 1979 г. в Киеве и в 1991 г. в Москве. В Москве и Ленинграде С. Тимошенко встретился с академиками Н. Д. Миллионщиковым и Б. П. Константиновым, посетил Математический институт АН СССР, а также Министерство высшего и среднего образования СССР. Он написал в Академию наук СССР заявление, в котором отказался от гонораров за все издания и переиздания своих книг в СССР в пользу премий за лучшие работы по строительной механике.

Несмотря на то что ученый прожил в США 42 года, все свои успехи и достижения он связывал с родиной и всегда, когда говорил «у нас», подразумевал нашу страну, «у них» – США. Уместно также привести здесь слова С. Тимошенко, написанные под конец жизни: «Теперь, через сорок лет, обдумывая причину наших достижений в Америке, я прихожу к заключению, что немалую роль в этом деле сыграло образование, которое нам дали русские высшие инженерные школы».

После первого приезда С. П. Тимошенко в СССР в 1959 г. мы неоднократно говорили с ним о возвращении на родину. Степан Прокофьевич говорил, что он уже стар и «дать то, что хотел бы, уже не может». Возвращение на родину он связывал только с понятием «быть полезным». Такое отношение к себе было характерно для него как для человека, по признанию одной немецкой газеты, «честно прожившего жизнь». О патриотизме Степана Прокофьевича Тимошенко красноречиво свидетельствует эпизод, о котором мне поведал член-корреспондент Российской Академии наук Э. И. Григолюк, знакомивший ученого с достопримечательностями Москвы 5 июня 1967 г. Осматривая территорию Новодевичьего монастыря, они увидели у стен Смоленского собора могилы поэта– партизана Д. В. Давыдова, генерала А. А. Брусилова, а немного дальше – профессоров Московского университета историка М. П. Погодина, археолога В. Ф. Буслаева и др. Осмотрев могилы, С. П. Тимошенко только произнес: «Счастливые». По-моему, не нужны никакие комментарии – за счастье считал он быть похороненным в родной земле.

Последние годы жизни Степан Прокофьевич провел в Вуппертале, выезжая, как и в прежние времена, летом на отдых, преимущественно в Швейцарию.

В США он уже не ездил и даже не был на XII Международном конгрессе по теоретической и прикладной механике, проводившемся в 1968 г. при Станфордском университете. Место проведения очередного конгресса в немалой степени определялось тем, что именно в этом учебном заведении С. П. Тимошенко проработал с 1936 по 1955 г. Участвуя в работе XII конгресса, я воочию убедился, сколь велик научный авторитет С. П. Тимошенко в сообществе механиков всего мира. Открывая конгресс, его председатель профессор Н. Фоффт, в частности, сказал, что до приезда из России профессора С. П. Тимошенко настоящей механики в США не было. Наглядным доказательством выдающихся заслуг Степана Прокофьевича перед мировой наукой была демонстрация на конгрессе его наград, почетных дипломов и различных свидетельств, выставленных в специально учрежденной в Станфордском университете комнате имени С. П. Тимошенко.

В 90-летнем возрасте С. П. Тимошенко в силу своей неугомонной натуры продолжал интересоваться наукой, вел переписку с учеными мира об издании своих трудов и не прекращал активной научной деятельности. В 1970 г. С. П. Тимошенко опубликовал последнюю статью «Прогибы нитей и балок» в сборнике, посвященном восьмидесятилетию его ученика Я. М. Хлытчева. В 1971 г. вышла последняя написанная им книга «Механика материалов». В этом же году в Москве в издательстве «Наука» вышел сборник избранных его работ «Устойчивость стержней, пластин и оболочек». В 1972 г. издательство «Наукова думка» выпустило в свет второе издание основополагающего курса теории упругости СП. Тимошенко под редакцией Э. И. Григолюка.

С. П. Тимошенко скончался 29 мая 1972 г. на руках Анны Степановны Тимошенко-Герцельт в Вуппертале. По желанию дочери урна с его прахом в середине июня того же года была перевезена в Калифорнию и захоронена в Пало-Альто в могиле его жены Александры Михайловны Тимошенко.

В некрологе, напечатанном во втором номере «Известий АН СССР; Механика твердого тела» за 1973 г. (с. 3, 5), говорилось: «Умер один из крупнейших ученых нашего времени в области механики деформируемого твердого тела… С. П. Тимошенко был человеком совершенно исключительного инженерного чутья. Его методы, решения, книги иллюстрируют это неоценимое качество. Он умел схватить самое главное в рассматриваемых явлениях и решить поставленную задачу, используя минимальный математический аппарат. Трудно указать направление в области строительной механики, где бы им не были получены результаты, оставившие неизгладимый след… Такая фигура, как С. П. Тимошенко, могла возникнуть только в условиях крупной инженерной школы в области строительной механики, которая оформилась в России во второй половине XIX и начала XX века».

О Тимошенко написано много книг, в том числе две книги автором этих строк. В настоящее время снят кинофильм, посвященный Степану Прокофьевичу. Президиум Академии наук Украины принял решение о присвоении Институту механики, организатором и первым директором которого был Степан Прокофьевич, имени С. П. Тимошенко. В связи с подготовкой к 75-летнему юбилею Академии наук Украины и учитывая роль Степана Прокофьевича Тимошенко в ее создании, решено установить мемориальные доски на доме по ул.Гоголевской, 23 в Киеве, где он жил в последние годы его пребывания на родине, и на здании бывшего реального училища в Ромнах, которое он окончил в 1896 г., а также в Киевском политехническом институте, где впервые проявился его творческий талант.