Текст книги "Мрачново (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Колючие ветки зашевелились и попытались отмахнуться от рыси.

– Уходи, уходи, – забубнил куст и снова захрустел, потому что стресс от встречи с говорящей кошкой непременно надо заесть печенькой. – Уходи, не мешай охотиться. Ну, пожалуйста…

Но уходить Маша не собиралась, предчувствуя, начало самого интересного.

Рядом зашевелился ещё один куст. Такой же колючий, но тонкий и длинный. Он не хрустел, а медленно, но верно двигался в сторону Маши. Оказавшись в непосредственной близости, куст замахал ветвями и зашипел:

– Оборотень!

– Оборотень? – отозвался второй куст. – Не всех, выходит, Красная Шапка истребила со своими сообщниками!

– Хватай!

– Кого хватать? – поинтересовалась Маша.

– Тебя хватай, – подсказал круглый куст.

– Ага, – согласился длинный.

– Поесть есть? – добавил шарообразный. – А если найду?

– У меня нету, – развёл ветвями длинный кустик. – Только печеньки. Хочешь?

– Хочу, – согласилась вместо него Маша и протянула лапу.

Из куста тут же высунулась рука и протянула рыси печеньку.

– Шоколадная.

– Э, это и мой любимый вкус! – заявил шарообразный куст.

– О, люблю шоколад! – радостно ответила Маша и захрустела печенькой. – Не знала, что кусты любят шоколад.

– А мы и не… – договорить круглый куст не успел, его толкнул куст длинный.

На Машу, увлечённую печенькой, вдруг упала сетка.

– Сеть сработала! – довольно запрыгал длинный куст. – Я всё-таки её взяла!

– За что? – вскрикнула Маша, пытаясь выпутаться, но безуспешно.

Посеребрённая сеть хоть и не причиняла оборотню вреда, но не давала никакой возможности из неё выбраться.

– За клан Крылатых Мышей! – гордо выкрикнула Иветта и сбросила с себя маскировку. – Возможно, нас даже наградит глава клана. Медалью.

– Шоколадной? – Лотта тоже начала потихоньку разоблачаться. – Шоколадные я люблю.

– Тебя – да, – согласилась Иветта. – Шоколадной. А меня – почётной.

Шар-Лотта с сочувствием посмотрела на пойманного оборотня. Ей даже немного стыдно стало. Хорошо ведь общались. Но долг есть долг. Пошёл на охоту – лови.

– Что тут вообще происходит? – возмутилась Маша. – Это же средневековая дикость!

– Ничего не поделаешь, – развела руками Иветта. – Это наша традиционная охота на оборотней.

– И медаль тоже не лишняя будет, – поддакнула Лотта. – Особенно если она шоколадная.

Она погладила себя по объёмному животу, в котором не только медаль, а целый шоколадный медальный полк пропал бы без вести.

Вампирэссы из клана Крылатых Мышей выкатили из кустов большую кошачью переноску на колёсиках.

– Это ещё что такое? – вскрикнула Маша. – Я сама хожу!

Но её возглас оставили без внимания. Сёстры открыли дверцу и ловко втолкнули девушку-оборотня в переноску.

– Всё, – выдохнула Иветта, утирая пот со лба. – Теперь можно идти домой.

– А её куда? – поинтересовалась Лотта.

Иветта почесала голову, вытащила из волос можжевеловую ветку и задумчиво уставилась на неё, будто бы ждала ответа.

– Здесь её оставлять нельзя, – наконец, выдала вампирэсса. – Кто-нибудь может присвоить нашу добычу… Придётся забрать с собой.

Глава 8

Выйти из зоны комфорта и не заблудиться

Когда Ядвига добралась после всех приключений до бабушкиного домика, её ждало ещё одно разочарование. Дом оказался заперт. Свет в окнах не горел, да и в целом признаки жизни внутри дома не наблюдались. Он казался заброшенным. И судя по виду, не первый год.

– А бабушка не говорила, что переехала, – буркнула внучка.

Зато рядом с ветхим домом на соседнем участке стоял здоровый трёхэтажный коттедж со сверкающей крышей, сплошь усеянной солнечными панелями, по которым скользили голуби. А там, где птицы могли присесть, торчали штыри. Торчали они и на двухметровом заборе. Помимо кольев. А на воротах даже были изображены черепа. В носу такого черепа на калитке и покоился дверной звонок.

– Фу… ну и гадость, – протянула девушка.

– Да ты и сама неважно выглядишь, – тут же ответил череп. – Ты себя, вообще, в зеркало-то видела?

– А вас что, манерам на заводе-изготовителе не учат? Тоже мне… умные штуки.

Череп оскалился и затих. Просунув в него пальцы, Ядвига расслышала отдалённый звонок. Затем шорканье тапочек по асфальтированной дорожке, а после к большому удивлению дверь открыла бабушка Лизаветта, только завёрнутая по обыкновению не в старый серый платок, а в чёрную бандану с черепами.

И волосы её были зелёными, как у Кикиморы, а не седые. Но тут как раз всё нормально. Такими и помнила.

– Ба?

Но поскольку волосы самой Ядвиги были всё ещё фиолетового цвета, бабушка не сразу признала внучку.

– Чудище болотное! А ну сгинь! – замахала старушка руками, будто бы магические пассы делала.

– Ну, ба-а-а! Это я!

– Кто я? – возмутилась бабушка. – Я с чудищами в родственные связи не вступала, в карты не играла и договоры не подписывала! И неча на меня тут наговаривать!

– Ба, это я. Ядвига!

– Ядвига? – бабка присмотрелась. – Что мода-то с человеком делает? Ныне в ходу всё яркое… Заходи, чего стоишь? Популярнее уже не станешь.

– Баба Лиза, а что случилось с твоим домом? И почему ты в этом? – девушка указала на здоровенный коттедж.

Но бабушка на пороге разговаривать не собиралась и быстро впихнула внучку на территорию особняка. А пока вела к крыльцу, объяснила.

– Тебя пока не было, училась там в своих институтах на компуктерах, ко мне собственная бабушка приехала.

– У тебя есть бабушка?

– У всех есть бабушки, чудо гороховое. У меня вот – баба Агата!

– Агата Карловна⁈ – удивилась внучка.

– Во-во, как каркнет на меня при встрече, я чуть богу душу не отдала. Все её давно сгинувшей считали. А она живее всех живых. Работала, говорит. Некогда помирать.

– Кем работала? Разве ж твоя бабушка не должна быть на пенсии… двойной?

– Знамо кем. На телевиденье. Какая ж у телевиденья пенсия? Там, видимо, одни бессмертные работают, иные бы давно передохли, – ответила бабка и задумалась. – Так вот, как каркнет на меня. Чего, мол, в развалюхе живёшь? Чего в тряпье ходишь? Новый, говорит, дом построим, а твою халупу под экотуризм отдадим. Ну и построила, как водится. А теперь к ней люди важные на приём ходят.

– Почему ходят? Зачем?

– Мозгоправ она. Психичный политик.

– Психический аналитик? – переспросила внучка, оглядываясь по округе.

Несколько ошалев от возможностей прабабушки в экономическом плане, присвистнула. Правду говорят, что богатые живут дольше. Пересадки сердец там, лёгких, печени. Да мало ли чего не обновят, когда деньга водится?

Тут тебе и джип, и бассейн, и зона барбекю с грилем вместо мангала.

– А где поленница дров? Где баня? – не поняла Ядвига, привыкшая больше к старине.

А тут даже скважина вместо колодца. И лягушки не квакают. От старого дома одно название осталось.

– Какая тебе баня, когда сауна есть? – махнула рукой бабка и завела внучку под крыльцо. – Кнопку нажал и раз. Готово. Консьержкой тружусь. Тоже кнопку жму. Я теперь главная по кнопкам.

– Это как?

– Ай, пойдём, внутри всё покажу, – поторопила бабка. – Можа и тебя куда пристроим. Только на третий этаж не ходи. Там у Агаты кабинет. И важные люди на приёме сидят. Как на вертолёте прилетают, так все платки срывает. Банданы тем более. Хоть на гвоздик прибивай. Устала собирать по двору.

Ядвига кивнула, сонно зевая. У самой на голове черте что. Энергия кончилась. Чаю бы, помыться, да на боковую, а там уже хоть на работу устраиваться, хоть с прабабкой знакомиться.

– Сколько же ей лет, баб Лиз?

– Да сама ты подлиза! На полставки я! – ответила старушка. – Говорю же, хорошо тут у нас всё. И тебя пристроим. Будешь курсы повышения акции вести.

– Повышения квалификации?

Но бабушка уже не слышала. Потому что в свои восемьдесят была человеческого рода. А от банши в её крови было лишь капля, да и та с годами истончилась

* * *

Зато на третьем этаже в это же время мудрая банши, она же прабабушка Ядвиги – Агата Карловна собственной персоной, вела приём очередного уважаемого пациента.

Управление Первым Подпольным каналом ей наскучило после всеобщего раскрытия монстров. Перепоручив его управление Небрею Правдину со всеми потрохами, ушла она на покой в глубинку.

Ну, а чтобы совсем скучно не было, принимала старых друзей по памяти. И друзей их друзей. И всех их знакомых. Чтобы совсем без копеечки не остаться.

А что делать? Сами просят. Отбоя от них нет. Даже вертолётную площадку на крыше пришлось достраивать, чтобы на сельских разъездах в лужах грязи на своих внедорожниках не застряли.

– Проходите, не стойте на пороге, – не отрывая глаз от бумаг, раздражённо обронила Агата. В миру более известная ныне, как агатовый брэйнмастер.

Пациент снял котелок, плащ, расправил плечи и не спеша прошёл к мягкому креслу.

– Готовы? Прекрасно! – вскричала брейнмастер. – Располагайтесь удобней, расслабьтесь. Сконцентрируйтесь, пожалуйста, на дыхании. Успокойте мысли. Попробуйте отрешиться от проблем.

– От всех не получится, доктор. Знаете ли, заботы.

Но мозгоправ только махнула рукой с бородавкой.

– Что власть? Суета. Садитесь, кому говорят! – тем не менее, властно приказала она.

От чего пациент мигом оказался в кресле.

– Сижу, уже сижу.

– Для начала вопросы по анкете, – продолжила Агата, просматривая планшет. – В графе «Familien» вы, милейший, упомянули странное словосочетание – «Бааль-Зебуб». А я о нём со времён Осириса не слышала. Это новое прозвище? Или у вас действительно такое странное родовое имя? А может быть вы внучатый племянник того самого?

– Скорее… рабочий псевдоним, – чувствуя себя немного неловко, ответил пациент. – Дело в том, что… как бы вам объяснить? Меня во мне много. И всех вместе так проще называть. Знаете, не будем вдаваться в подробности. Пусть это будет фамилия.

«Опять раздвоение личности» – устало вывела на планшете брейнмастер, дорисовала рожки стилусом и продолжила:

– Ну, допустим, – она протёрла руки маленьким влажным полотенцем, небрежно кинула его в ведро. – Хорошо, Бааль. И что вас беспокоит больше всего? Уточню. Из всего кома ваших бесчисленных и, разумеется, неразрешимых проблем, выберите, пожалуйста, только одну. Одну единственную! Самую большую и колючую. Самую пугающую и ужасную. Ту, что как заноза сидит в вашем зебубском заду и ноет, ноет, а иногда и болит. Но чаше колется! Нарывает! В общем, всячески мешает вам жить. Ведь есть такая проблема, не так ли?

– Наиглавнейшая из всех? Ну что же… дайте подумать.

Бааль-Зебуб нерешительно поёрзал в кресле, стараясь ощутить ту самую, самую главную занозу. Горько вздохнул, почесал массивный лоб и, к удивлению психоаналитика, ответил крайне уверенно.

– Разумеется, такая проблема есть, герр доктор!

– Герр?

– Простите, конечно, но мне родней немецкий язык. Хотя говорю на многих. Так вот, эта заноза – люди.

– Люди? Понимаю, – протянула Агата, и добавила пометку «взять в двойном размере».

– Большей занозы, как вы выразились в бюргерском заду, ни одному коллеге по цеху я не посоветую!

«Конфликт с социумом» – появилась вторая запись в блокнотике ниже извещения о необходимости сбора урожая на зомби-ферме.

– Коллеге по цеху? – задумчиво повторила брэйнмастер, отрываясь от тетради. – Как понимаю, у вас коллектив? И я какого-то лешего к нему причастна?

Пациент уплыл взглядом под потолок, погружаясь в раздумья.

– Скорее, закрытый клуб, – уточнил он. – Из разных эпох, но… своего рода кружок по интересам. И так уж получилось, Агата Карловна, что там присутствуют все, кому за два века. Ходят слухи, что и вам Наполеон махал, когда мчались в карете.

– Но вы же меня исключили, когда с людьми сошлась, – напомнила банши.

– Так то когда было? – отмахнулся пациент. – Мы давно не обособленная элита. Сейчас с людьми дружить модно, стильно, но… бесят же! Как быть?

«Фантазёр. Возможна связь с целой группой психически неустойчивых индивидов», – родилась третья запись.

– Что ж. Тогда давайте разберём этих ваших «людей».

– Поверьте, я пробовал! – неожиданно и с необъяснимым жаром воскликнул Бааль Зебуб. – И разбирал, и пересобирал, и ломал об колено, и наизнаку выворачивал… Но всё одно – бесполезно! Поломка, герр доктор, скрыта не в механизме. Но в чём-то глубинном, сущностном. Я бы сказал, в изнанке! Сам человек бездушный сконструирован превосходно! Станок Творца, хвала Аду, работает без брака! Но затем его так нафаршировали приложениями, что ваш планшет рекламными блоками. И вот они – глючат.

«Болезненная фантазия, – вывела в блокноте четвёртую запись и жирно подчеркнула Агата. – Развит комплекс неполноценности на почве дисбаланса эмоционального восприятия. Перманентная депрессия? Или просто хочет покушать?»

– Иногда мне кажется, – продолжил Бааль Зебуб, – что проще создать новых, чем починить этих. Но в то же время, не поняв ошибки этой версии человека, невозможно её устранить в версиях последующих. Вот почему так важно разобраться с этим дефектом.

– И всё же, дефект наверняка скрыт в теле, – со знанием дела заверила брэйнмастер. – Мне вот далеко за двести, и это я ещё кокетничаю, а внучке едва ли сотня, а уже вся вышла. Где только набралась седины?

– Но тогда и я не знаю где брак человеческий! – перебив врача, возвестил больной. – Могу лишь предположить, что под черепом. В так называемой центральной нервной системе творится у них чёрт знает что. А я, как главный чёрт, как раз и не знаю. Поверьте, мне. Даже понятия не имею.

Агата кивнула со знанием дела, попутно собрав урожай черепов на ферме и покормив домашнего птеродактиля. Хотела было погладить яйцо дракона, но пациент так не вовремя продолжил:

– Представьте, люди. Эти мои несчастные смертные подопечные, фактически не используют свой мозг! Разве что для баланса тела при ходьбе. И чтобы прогресс не останавливался, приходится кидать озарения буквально им под ноги, махать перед носом, запихивать прямо в руки. Я лоб готов расшибить, чтобы освоили хотя бы Луну с Марсом в придачу. Но все равно не берут. Понимаете? Даёшь технологии и… НЕ БЕРУТ! Или так берут, что потом самим стыдно. Я им роботов для чего конструировал, а? А они чего? Женятся на них! И даже выходят замуж!

«Опасный случай. Сильная депрессия. Склонность к суициду. Холерик», – быстро отметила доктор.

– Так уж и не берут? – недобро улыбнулась Агата Карловна, забила гол в матче и

двумя когтистыми пальцами поправила очки.

Пациент в ответ глубоко вздохнул.

– Ну-у, берут иногда, – с натугой согласился он. – Но, как правило, только то, что мало касается подлинных озарений. В основном тянутся ко всякой бяке. Я же говорю, нарыв ещё тот. Я ведь рэп придумал, чтобы пытать их. А они чего?

– Чего? – переспросила психоаналитик, разгадав два слова в клубке букв.

– Читают его! И пытают друг друга. Я им главное пел, а они – читают! Это ж как надо было исказить.

– Понимаю.

– Столько с ними мороки, суеты, разочарований. Бывало, спросишь: «Вернуть душу-то?», а он отвечает: «Ой, да не морочьте мне голову, уважаемый. Где душа, а где мой новый телефон?».

Агата Карловна швырнула вампира в людишек пальцами на нарисованной рогатке, и вывела следом:

«Прогрессирующая мания величая. Синдром Наполеона. Нужны солнечные ванны, а также покой. Желательно в цепях. Продолжительный покой под пристальным наблюдением санитаров как вариант».

– А что, если… не давать? – вдруг заявила доктор и хлопнула ладонью по тетради.

– КАК ЭТО НЕ ДАВАТЬ? – возмутился пациент, и тут же добавил. – А если привыкнут?

Агата Карловна поднялась из-за стула, подняла руки вверх и поиграла пальцами. Пациент начал повторять движения за ней.

– Мы страдали, мы пытали, наши пальчики устали, – начала разминку банши. – Теперь успокойтесь, ваше монструозное великолепие. Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните. Постарайтесь вернуть мысли в позитивное русло, вы слишком напряжены. Теперь снова глубоко вдохните… Прекрасно. Ну? Всё в порядке?

– Да, герр доктор.

– Вот и замечательно! Итак, некие недобрые люди создают вам проблемы. И они – ваши подопечные, хотят они того или нет. Расскажите мне, что это за люди? Откуда они взялись в вашей жизни? И главное, как давно завелись? Травили ли вы их дихлофосом, как тараканов или применяли мазь, как от вшей?

Бааль-Зебуб округлил глаза. На этот вопрос он затруднялся ответить точно. Травил, да. Применял разное, химическое, биологическое, пение гроулингом… Но, чтобы прям как вшей или тараканов – нет. Кому же тогда служить?

– Понимаете, доктор, – проговорил он доверчиво, разводя руками. – Мне очень сложно назвать конкретную группу людей, которая причиняет проблем больше, нежели другая. И уж тем более конкретную эпоху, когда всё это было. Карма, или как её иногда называют, Воздаяние, объединяет по отношению ко мне их всех. Причём во все времена.

– Карма?

– Я предполагаю, что люди – это часть моей ужасной жизненной кармы. Да-да! Нечто вроде наказания, понимаете? Так сказать, кара за шалости двух первых миллиардов лет. Но тогда все были молодыми. За что наказывать-то?

– За шалости детства, вы имеете в виду? – переспросила агатовый брейнмастер, удивлённо поднимая бровь.

Удивил бонус, прилетевший в одном из приложений на планшете. Мегапак из десятка кристаллов.

– Именно, герр доктор!

Психоаналитик медленно отвела палец, чтобы немедленно не открыть ящичек, настороженно взглянула на пациента. Проблемы детства были её коньком. Горбатым.

– Давайте вернёмся к вашему детству, – вкрадчиво предложила доктор, отваливаясь на спинку кресса и скрещивая пальцы на груди. – Вспомните, пожалуйста, самые яркие картины, впечатления. Припомните, если можете, первый крах мировоззрения, первое становление и свержение авторитетов. Мы должны отыскать самые дальние грани вашего страдающего подсознания. Самые категорические суждения, которые могли вас когда-либо беспокоить. Мне нужен максимализм во всей красе.

Тут доктор осеклась и поверх очков взглянула на собеседника.

– Надеюсь, вы сможете рассказать мне об этом? Если что, то среди моих сотрудников есть Могила. Акакия Альбертовна. Могу выдать рекомендации, если потребуется.

– Разумеется, я доверяю вам и без Акакии Могилы! Но приятно, спасибо, – с готовностью кивнул пациент. – Причем с особенной радостью я бы обсудил с вами свержение авторитетов. Знаете, эта тема мне очень близка. Я люблю свергать. Почти так же, как падать.

– Я понимаю, понимаю, – скривилась брейнмастер и снова наклонилась к планшету. «Мания величия оказалась зачёркнута, – обречённо заключил он. – Однозначно ШИ-ЗО-ФРЕ-НИЯ».

– Вот и чудно, – произнесла доктор вслух. – Итак, если я правильно уловила, вы испытываете проблемы от бытия ВСЕХ людей, а не только каких-то отдельных их представителей, как биологического вида.

– Всё так.

– Признаюсь, звучит потрясающе. Так с чего же началось это глобальное противостояние между вами и окружающим миром?

– С семьи, герр доктор. Мой папа самых честных правил, но, знаете ли… Тяжело ощущать себя вторым во Вселенной.

– Я могла бы догадаться, что дело близится к патриархату! – улыбнулась брейнмастер. – Ну, рассказывайте, не томите. Итак, папа вас ставил в угол? Или сразу лишил наследия? Не кормил же он вас грудью, в конце концов… Хотя мог.

Пациент вздохнул, подложил широкий кулак под щёку, затем печально уставился в потолок.

– Да что тут рассказывать? – вяло возвестил он. – Все детство свое я провёл с Отцом.

– А матери у вас не было?

– Доктор, да не то, что матери не было. Вообще никого не было. Только я и Он. Он сразу и за мамку, и за папку, и за брата. И дядю.

– Все и никто разом… Так вы сирота?

– Я же сказал, герр доктор: с семьей были сложности. Но если нужна Троица для целостного понимания картины, то третьего нам точно не хватало. Или третьей. Когда больше никого нет, об этом мало задумываешься. Не с кем сравнивать.

Доктор многозначительно хмыкнула и снова быстро собрала черепа над могилками.

– В семействе я был чёрной овцой, – тем временем продолжал «больной». – Все мои братья, что появились в дальнейшем, наставники и прочая второстепенная родня ценили мой прыткий, всепроникающий ум, но никогда не замечали моё внутреннее «я». А оно ведь – рогатое!

– Значит, они не видели вашу личность? – перебила доктор, отрываясь от покупки по акции кефира со вкусом слоновой кости.

– Вот именно, – Баль-Зебуб воздел палец. – Не замечали, как личность! И мне приходилось терпеть, пока я не обратил это невнимание против них. Пришлось вести себя так, что не замечать меня стало невозможно!

«Синдром дефицита внимания, – записала доктор. – Шизофрения оказалась подчёркнута».

– Проблемы большого ума? – сочувственно покивала она.

– О, да, – со сдержанной гордостью возвестил собеседник.

Агата Карловна заказала пиццу с зефирками по доставке и снова откинулась на кресле. Захотелось какой-нибудь нелепой сладкой гадости с сыром.

– А вы не находите, что ваши собственные подопечные поступают сейчас точно так же, как вы когда-то?

– Кто, люди?

– Да, люди, причиняющие вам проблемы. Они тоже не хотят стоять в углу и требуют внимания. Родительского.

Бааль-Зебуб замер и задумчиво поскрёб ногтем нос.

– Полагаю, у нас с Отцом всё же несколько иная ситуация, – буркнул он.

– Да бросьте! – разом оживилась брейнмастер, попутно переписываясь в чате с ведьмами насчёт предстоящего шабаша. Пригласили в качестве жюри, всё-таки. – Это же коллизия, ей богу. Вы обвиняете своих «детей» в излишней активности, но притом сами испытывали подобное от отца! Забавно, не правда ли?

Бааль-Зебуб снова обиженно призадумался. Ничего забавного он в этом не находи. Зато выдавил довольно ехидно:

– Вы, доктор, оцениваете людей с позитивной точки зрения. Я же, с высоты своего опыта, в основной массе нахожу их заблудшими. Дело тут вот в чём. В отличие от меня, у каждого из людей есть выбор.

– Есть ли?

– Выбор, герр доктор, есть всегда! Либо дальше тыкать кнопочки развлечений со звуками, чтобы не читать надписи, либо использовать свои способности по полной программе, становясь равным нам, высшим, надо сказать, духам, существам и…

Агата Карловна кивнула. Мол, не продолжайте.

– И даже большим, чем мы! – закончил пациент, всё больше показывая рога за человеческим обличием. – Я ведь не просто исполняю человеческие желания, продаю удовольствия или развращаю. Поймите меня правильно, я развиваю человеческий разум, испытываю их волю! Греховных соблазнов множество, но выше греха познания не придумано ничего! А кто их заставляет? А? Познавать-то?

– А кем вы работаете? – доктор, заметив, что заряд батареи упал до критического уровня, напряжённо нахмурилась.

– Это переходящая должность. И чаще всего мне её назначают сами люди. Сейчас я что-то вроде директора директоров глобального производства, вроде как, – едва не крикнул в ответ больной. – Но важно то, что каждое столетие я тоже даю человечеству названия, ярлыки и пинок. То есть, всё больше и больше свободы. СВОБОДЫ!!! Чтобы оно использовало, наконец, свой безграничный потенциал! Но, увы…

Он кашлянул и продолжил, не получив комментария от опытного психоаналитика:

– Но, увы, помимо самих возможностей для познания, нужна интуиция. А её нет!!! Как бы я ни старался, рациональный человек просто не способен пробуждать в себе сверх способности!

– Ой ли? А как же Книга Рекордов Минуса?

– Ну, что ж вы про естественный отбор всё, доктор. В этом, кстати, заключается цель моей так называемой «работы», которая вас интересует. Это – селекция, выбор достойных. Одним – разум в серое вещество. Вторым – в голову. Но уже снаружи. И желательно чем-нибудь тяжёлым.

– И какова ваша цель? Другими словами, иначе что?

– Иначе все будут обозревать и обсуждать ими же снятый контент. Но лишь для того, чтобы снова убить время. А оно нам надо? – пациент поднялся, поправил галстук и заявил. – Я провожу селекционный отбор по многим критериям. Но прежде всего по способности верить в иррациональное, сверхъестественное. И тех, кто этого не приемлет, – ожидает погибель.

– Смерть?

– Она, родимая.

– Интересное разделение, – глаза доктора оживились и забегали по лицу собеседника, словно пытаясь найти в нём частицы притворства, и не находя их.

«Вот это я понимаю – настоящий сумасшедший!» – с восторгом подумала доктор.

– Ну, а то! – с не меньшим восторгом вдруг подтвердил сумасшедший. И покачал головой. – А знаете, – заявил он с неожиданной уверенностью в голосе. – Наша беседа только что навела меня на одну потрясающую идею. Спасибо вам большое за помощь, герр доктор! Я в восхищении.

– Подождите! – всплеснула руками психоаналитик, подключая планшет к зарядке в розетке. – Вы хотите уйти? Но мы же не закончили первичный опрос! А поскольку деньги с вас всё равно сняли ещё на входе, то какая разница?

– Уверяю, этого достаточно, – пациент дружелюбно рассмеялся. – Я попал к вам сегодня совершенно случайно. Просто стало интересно, что нового удастся услышать со времён Зигмунда от мозгоправов.

– Заходили к нему на чай? – хмыкнула доктор и покачала головой. – Ах да, я, кажется, припомнила старый иероглиф. Вы же Бааль-Зебуб! Не так ли? Кажется, это сирийское название Вельзевула? БААЛ-ЗЕБУБ. «Повелитель мух»!

– Вы совершено правы.

– Точно! Как я могла забыть? Похоже, я тоже старею временами. Может, не стоило связываться с людьми? Они плохо на меня влияют. Впрочем, оказывать плохое влияние – это вполне естественно для людей. Можно сказать, что в них это природой заложено.

– Ну, а с кем же ещё возиться? – усмехнулся пациент, довольный тем, что попали с доктором на одну волну. – Даже среди мух встречаются редкие экземпляры. А среди людей – тем более.

Покорённая удивительным пациентом, брейнмастер поднялась, и протянула когтистую руку для прощания.

– Знаете, у вас интересный случай. Оригинальный. Если станет хуже, обязательно приходите! И друзей приводите. Чего уж там. Устроим групповой сеанс. Чтобы хуже было не вам одному.

– Пожалуй, если я соберу всех своих друзей в одном месте, то вскоре это место будет стёрто с лица земли. Как тогда, в «Палистане». Помните?

– Палёный стан? Я – нет, но мама рассказывала, – ответила Агата Карловна с уважением в голосе, действительно припоминая, почему земля вдруг стала палёной в месте, где собралось слишком много сил и слишком мало терпения. – Ну, тогда, до следующего сеанса. Когда вас, кстати, записать?

Сатана, а это был именно он, двусмысленно ухмыльнулся и мягко сжал ладонь докторши. Однако на пороге Князь Зла и истинного преображения неожиданно обернулся.

– Не волнуйтесь, – чуть криво улыбнулся он, накидывая на голову котелок. – Мы с вами ещё увидимся, доктор. Обещаю! Прямо в этом посёлке… Уютно тут у вас. Что не говори. Мрачново, да?

– Да, именно Мрачново.

– Я запомню.

Глава 9

Лес полон чудес

Лес встретил Мару и Даймона зловещей тишиной. Её вокруг столько, что можно мазать на хлеб. Или скрести коготками как по стеклу. В общем – развлекайся, как хочешь. Согласно зловещему плану или тайному умыслу. Благо у детей в запасе много того и другого.

Стоило Адовым-младшим оказаться посреди дикой природы, как она тут же присмирела и дикости своей не показывала. Ни хруста веток, ни пения птиц в кронах деревьев. А белки так и застыли среди веток, держа в лапках жёлуди и орехи, но к обстрелу приступить не решались. Человеком не пахнет. Что-то другое в лес забралось. Посерьёзнее. Кинь в такое шишку, получишь шишку, но уже на своём собственном лбу.

Зверьё сразу почуяло – в лес пришли не люди, но монстры. Раньше такие в ночи являлись, а теперь совсем обнаглели и средь бела дня забрели на лесные тропы. И, ещё неизвестно, чем дело кончится, если в них жёлудем запульнуть.

Выжидали белки и присматривались к нарушителям спокойствия исподтишка. Тормозили суслики, и приглядывалось всё прочее население Мрачновского леса исподлобья, да одним глазом. Потому что явилось нечто страшное, ранее в лесу совсем не водившееся. Городские монстры – это вам не лешие с кикиморами. А с их детишками и вовсе шуток шутить не стоит.

Как быть? Послать ли за предводителем? Стоит ли призвать Оспу?

– Вот это мрачнота! – протянула Мара, шастая среди высоких деревьев в несколько обхватов шириной. До них не добрались экскаваторы и лесовозы. Растут себе. – Давай здесь ночевать останемся. А потом жить переедем. Я, чур, на нижней ветке ночую! А ты себе… дупло забирай.

– Нет, максимум – это сделать здесь перевалочный лагерь, – ответил брат. – Так что делить территорию ни к чему.

– Но почему? – расстроилась Мара. – Тут же столько места и мрачноты вокруг! А мы всё в доме сидим, как человеки какие-то.

– Потому что родителям об этом месте мы и не скажем. А то вдруг тоже ночевать в лесу захотят. А они только от старых привычек избавились. Режим дня и ночи сменили.

– Каких привычек? – не поняла Мара. – Они что раньше в лесу жили? А кем они были? Совами?

– Не совы теперь, а роботы. Днями напролёт пашут, чтобы нам хорошо жилось. Мы-то в чащу можем войти и выйти, – объяснил демонёнок, с явным неодобрением поглядывая на исчезнувшие полоски связи на телефоне. – А чаща далеко не сразу из родителей вышла. Дикие они ещё, первобытные. Беречь таких надо. Ветки и дупло не показывать. Понимаешь? Первобытность – это тебе не шутки.

– Понимаю! Тогда я второбытная! – заявила сестра и давай кричать всё горло. – Чудовище-е-е! Ты где-е-е? Давай игра-а-ать!

Но все чудовища, если и были в лесу, то уж точно не собирались на зов жуткой девочки являться. По такой сразу видно – голову откусит и не спросит, как зовут. Потому все, кто себя лесным чудищем считал, попрятались в дупла и норки. Потому что были они все сусликами да белками, но с чудовищным самомнением, раздутым Оспой до небывалых размеров.

На зов прибежал лишь Пукс. Пудель с ходу принял игру, оторвал руку Маре и устремился в овраг. Не нужно ему кидать палок. Кость себе сам найдёт. Самостоятельный.

– Эй, это моя рука! – заявила девочка-потеряшка. – Отдай, пёсина бестолковая! Не то из меня сейчас такая чаща полезет, что никаким роботам и не снилось!

Даймон в семейной игре не участвовал. Он залез на дерево, поймал одну из чётырёх палочек связи и снова вышел в эфир. Нужно быть на связи, потому что инопланетяне могут появиться в любой момент. А ему очень не хотелось, чтобы подписчики остались без уникального зрелища. Всё-таки не каждый день в Мрачново пришельцы прилетают.

– Это не уже привычные и всем надоевшие в посёлке оборотни, вампиры, да зомби. Это что-то новенькое. Эксклюзив, свежак, он же – фреш! – пробурчал Даймон. – Итак, дорогие подписчики, мы входим в лес и даже не разулись. Только посмотрите, какая мрачнота вокруг! Всё такое тихое и зловещее. Вы что-нибудь слышите?

Мара покрутила головой.

Даймон повертел смартфоном по сторонам и продолжил:

– Вот и я тоже ничего не слышу подозрительного. Это всё потому, что лес чем-то напуган. И у меня есть все основания полагать, что испугались тут все летающей тарелки!