Текст книги "Мрачново (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Человек! Вернись! Уж я тебя веником попарю! – тролило дерево директора басовитым голосом. – А не будешь слушаться, желудями накормлю, – в подтверждение этом дерево выдало порцию желудей, которые устремились вслед за Фёдором.

Этот дуб в прежней битве не участвовал, потому что отстал от своих. И вовсе не потому, что он, как свойственно дубам, отличался тугодумством. Хотя и не без этого. Просто слишком глубоко вросли корни в землю у векового дуба. Пока выкопался, да пока дошёл, оказалось, что всё уже закончилось.

Вот теперь он навёрстывал упущенное. А то вернётся в чащобу, а рассказать будет нечего. Слушать придётся.

Наперерез взбесившемуся дубу бросился Леонид. На бегу он отрастил себе длинные кошачьи ноги, которые теперь были намного мощнее, чем прежде.

Оборотень оттолкнулся и прыгнул вперёд. Длинные когти вошли в кору как раскалённый нож в масло. И они продолжали расти. Леонид и сам перепугался – теперь его лапы венчали не просто когти, а самые настоящие сабли. И как такими лапами удочку держать? А Машу как обнять⁈

Если раньше кошки были саблезубыми, то теперь Леонид стал котом саблекогтистым. В свете луны когтища блестели будто сталь. Но самым страшным было то, что выдернуть их теперь не получалось. Когтища вытянулись настолько, что пронзили толстенный ствол насквозь. Леонид застрял.

Дуб остановился и наклонил крону к повисшему на нём коту.

– Ты чего? – спросило дерево.

– Завис, – ответил растерянный Леонид.

– А как же битва? Тоже зависла? – спросил озадаченный дуб, так как все его собратья ночью уже спали, а он один тут как дурак на войну пришёл. – Давай отвисай и продолжим.

– Не могу. Я застрял.

– В атаку! – выкрикнула Блоди и швырнула в дерево туфлю. Запоздало сообразила, что теперь придётся прыгать на одной ноге.

– Чего кидаетесь? – обиженно пробормотал дуб. – Постойте нормально, пока я ударю. А там и поговорим.

Фёдор сделал круг и теперь заходил к дереву с тыла. Он и при свете дня не слишком-то хорошо видел, а уж ночью оказался практически слепым. Тут и очки не спасли бы. Только он сам об этом забыл. И потому продолжал бежать, выставив вперёд руки. Пока не уткнулся в дерево.

– Ай! Ещё и пинаетесь! – взвыл дуб. – Ну, вы совсем помирать не умеете? Стойте смирно!

– Сам стой, – ответила Блоди. – А лучше беги! Нас теперь больше.

– Деревья не бегут!

– Твои все бежали.

– Они тактически поспать отступили. Утром вернутся и довершат начатое. А я бы пока тоже вздремнул.

Дерево зевнуло. И тут началось странное. Стальные когти Леонида сами собой вывалились из ствола. А сам дуб вдруг начал скукоживаться, истончаться. Когда Фёдор от него отошёл, перед ними был уже не вековой дубище, а маленький молодой дубок.

– А-а-а! Ничего себе вздремнул! – заорал саженец тоненьким писклявым голоском. – Всю силу мою, вековую мудрость дубовую вытянул!

– Я, вот, честно говорю, не специально, – удивился и одновременно растерялся директор. – Хотите, я всё исправлю. Куда вам обратно её запихать? На листик?

– Не подходи! То когтями тыкают, то роста лишают! У меня этот листик теперь единственный!

Из поредевшего леса вышли две вампирэссы, которые уже порядком устали бегать кругами. Они и сами не поняли, как вновь оказались возле руин. Вампирэссы просто пытались убежать от гигантского чудища, который оказался вовсе не Блоди. Но всё заканчивается там, где начиналось.

– Смотри, это ж Блоди! – выкрикнула Лотта.

– И она вовсе не такая большая, как та.

– Веточка, ты же умная, неужели не видишь, что эта Блоди просто настоящая.

– А та была поддельной?

– А та была вообще не Блоди.

И всё-таки приближались они с опаской. Потому что в Мрачново возможно всё. И деревья ходячие, и говорящие помидоры, и монстры, которых даже сами монстры боятся.

Сама Блоди вдруг тоже заметила своих старинных подруг. Замахала руками и побежала на встречу.

– Шар-Лотта! Ветка! – выкрикнула она. – Какими судьбами?

– Ох, тяжкими, – вздохнула Иветта. – Мы хотели сделать сюрприз, но, кажется, пропустили всё веселье.

Вампирэссы обнялись на радостях, и Лотта едва не раздавила тощую сестру и совсем не тощую подругу в объятиях. Но всё-таки и у вампиров кости покрепче, чем у людей, и лишь потому все остались целы.

Расцепив объятия, Лотта заметила девушку-оборотня.

– Веточка, ты только посмотри, рысь нашлась!

– А я и не терялась, – произнесла Маша. – Я от вас сбежала.

– И что теперь делать? – растерялась Иветта и посмотрела на сестру. – Придётся снова брать её в плен, чтобы отпустить?

– Так вы знакомы? – удивилась Блоди.

– Немного, – пояснила Маша. – Вместе летали.

– Да? Куда это? – протянула Адова.

– О, это долгая история, – протянула уже Иветта.

Рассказать не вышло. Поднялся гул со всех сторон сразу, затрещало что-то и сверху.

– Кажется, луна трескается, – пробормотала Маша. В самом деле, что-то чёрное появилось на фоне алого диска.

– О, так мы всё-таки не пропустили вечеринку! – захлопала в ладоши Иветта.

Гул нарастал, пятно на луне быстро увеличивалось. Затем посадочные фонари подсветили окрестности.

– Так вот ты какой, ночной ангел, – произнесла Дарья Сергеевна.

Прямо на то, что осталось от палатки, что-то выпало. Отскочило от сохранившейся частично крыши, как от батута, и громко ойкнуло.

– Кашкин, прокрути меня пропеллер! Ты чего творишь? – заругалось упавшее с неба нечто, отдалённо напоминающее человека. – Лестницу надо было! А не катапульту без кресла!

– Пришельцы? – предположила Блоди. – А мне казалось, что они похищают людей, а не обратно выплёвывают.

– Пришельцы? – заговорил сам пришелец. – Здесь ещё и пришельцы? Как жаль, что блокнот остался у Кашкина. Не думал, что он так со мной поступит. У вас листочка не найдётся? Мне нужно всё задокументировать.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что пришелец совсем не отличается от землян. Две руки, две ноги, голова на месте… Пока что.

«Пришелец» подошёл к Блоди и представился:

– Артур Гедеонович, исследователь паранормального и по совместительству специалист по локальной логистике. Но вы можете звать меня, как все зовут – Армагеддонычем. Я, знаете ли, привык.

Он пожал руку Блоди. Та тоже хотела назвать своё имя, но вдруг ощутила острую шоколадную недостаточность. И пирожных тоже недоставало. И вообще любой еды.

– Холодильник… – вдруг произнесла она вместо имени, желая о доставке лишь его родимого.

– Очень приятно, госпожа холодильник. Знаете, в моей коллекции криптид ещё не было холодильников. Безмерно удивлён, – и чем сильнее Армагеддоныч сжимал руку Блоди, тем сильнее ей хотелось есть.

Спасти её разыгравшийся аппетит теперь мог лишь тортик.

Когда адский курьер, он же всадник Апокалипсиса отпустил её руку, самоконтроль вернулся к вампирэссе, хотя чувство голода так и не отступило полностью. Лишь немного притупилось. Но Армагеддоныч так и не узнал ни её настоящего имени, ни биологического вида.

Блоде вернулась к Лотте, потому что та полностью разделяла её взгляды на еду. А потому обычно имела при себе запасы шоколада. А шоколад хоть и не тортик, но тоже подойдёт.

– Есть что? – полушёпотом спросила вампирэсса у пухлой подруги. Обычно они понимали друг друга с полуслова.

Лотта полезла в сумочку, но вытряхнула из неё одни лишь фантики. И лишь пожала плечами. Приступ голода её тоже посетил, несмотря на съеденные в гостинице конфеты.

– О, так вы тоже на пепелище к нам с луны свалились? – заговорил Фёдор, подойдя к Армагеддонычу. – Нас же только сегодня пожгли и разрушили. Мы, как следует, подготовиться к приходу новеньких не успели. Как думаете, коллега? Это место лучше назвать Чистилищем? Или Пепелищем?

Не успел Армагедоныч ответит, как земля задрожала. Поднялся ветер, снеся остатки строительного мусора. Потоки воздуха будто расчищали площадку, работая невидимыми вениками. Вертолёт отнесло подальше в чашу леса.

Земля растрескалась по периметру участка, и из расщелин полился красный свет. Теперь руины подсвечивало снизу, и казалось, будто по ним стекают кровавые потоки.

Блоди вновь ощутила приступ голода. Хотя бы потому, что рядом с ней уже стоял один из всадников Апокалипсиса по имени Голод.

– Кажется, началось, – произнёс Леонид, который тоже никогда бы не подумал, что станет Войной. Но в последние сутки так и получалось, что куда бы он ни пришёл, везде приходилось сражаться.

Он хотел взять Машу за руку, но вспомнил про внезапно выросшие когтища. Только вздохнул. Война выпивает все соки.

И куда теперь коту-оборотню с такими когтями? Разве что в салон какой-нибудь маникюрный. Да такие когтища и циркулярная пила не факт, что возьмёт.

– Жаль, что Михаэль и дети этого не увидят, – тоже вздохнула Блоди. – Им бы понравилось, что наш дом, наконец, признали официальным Чистилищем и выдали подсветку в тон местности.

Бывший директор усреднённой школы типичного городка, а ныне третий всадник Апокалипсиса с позывным Мор только рот открыл. И оттуда снова заиграло.

На этот раз рок-аккорды.

Глава 39

Все дочки над Ы

Из разверзнувшихся порталов зазвучала музыка, похожая на ту, что звучала в доме Адовых во времена, когда ещё был дом.

Блоди почувствовала, что мелодия ей знакома. И голоса тоже: низкий демонический бас лился из адских порталов, как и колонок.

– О, антеннки как динамики заработали, – сообщил Фёдор и стал пританцовывать в такт, уже не открывая рот для трансляции на окружающий мир.

– Дискотека! – радостно воскликнула Лотта и начала пританцовывать. Отчего земля стала растрескиваться ещё сильнее. Даже там, где не надо.

Из разломов в земле показались рога, копыта и пятачки. А затем лапы, копыта и хвосты. Хлынула толпа нечисти прямо на участок.

– Ой, что же меня не предупредили, что будет так много гостей, – Блоди переводила взгляд с одной демонической морды на другую, пока вдруг не увидела, что из портала в то же время показалась Мара.

Точнее, её вынесли на руках и поставили прямо перед деревянным саркофагом гусязавра.

– Мрак! – пропела она.

И толпа загудела ещё сильнее.

– Мрак! Мрак! Да будет так!

– Там, где Мара, там всегда мрак! – донеслось знакомое – мальчиковое.

И следом из порталов появились по очереди Даймон, Михаэль и Чёпа.

Колобок вырвался из лап нечисти и теперь прыгал вокруг Мары – кататься мускулистые руки мешали. Отгрызать он их не спешил, так как чем-то микрофон надо держать.

– А как же Монстровидение? – спросила Блоди, успев подойти к мужу до того, как он включился в импровизацию дочери.

– А зачем нам Монстровидение? Смотри, сколько у нас здесь фанатов, – Михаэль обвёл руками визжащую от восторга толпу. – Захотят послушать, сами придут, приползут и землю пророют.

– И они все уже подписались на наш монстрограм! – произнёс Даймон. – А всё из-за Мары. Тётушка банши сказала, что она, оказывается, не только проклятье, но с недавних пор и один из четырёх всадников Апокалипсиса.

– Интересно, это какой же? – изобразила удивление Блоди на лице, так как теперь в новой алой подсветке и огненных всполохах оно было хорошо заметно всем желающим увидеть.

– Мам, ну ты даешь. Конечно же – смерть! – ответил Даймон. – Мара и есть проклятье холодной северной смерти. Но вчера её, похоже, активировали. Растёт не по дням, а по часам.

– Кто посмел активировать мою дочь без моего разрешения? – только и спросила Блоди, одновременно радуясь возвращению семьи в тяжёлый час.

Дети вон как с одного концерта вымахали. И совсем самостоятельными стали.

Вдруг сделалось тихо. Смолкла музыка, а фанатам будто громкость убавили. Они продолжали открывать рты, словно безмолвные рыбы, топать и прыгать, но никто их больше не слышал. Даже копыта по земле били беззвучно.

И было в этой картине что-то неправильное, будто воздух вдруг исчез, и звуковые волны перестали распространяться. Или же всех демонов, бесов, чертей и прочую нечисть отгородили звуконепроницаемым стеклом. И теперь не только «Мрачновский кошмар» их не слышал, но самое страшное – они тоже больше не слышали музыки. А скакать продолжали по инерции.

– Эй, а как же концерт? – возмутился Михаэль, который настолько отвык от тишины, что теперь сам кричал, потому что иначе не слышал даже сам себя. И в ближайшие часы вряд ли услышит.

– Ы-ы-ы! – зарычала Мара и топнула ножкой.

Раньше бы у неё от такого движения и ступня могла бы отвалиться, а то и вся нога ускакала бы от хозяйки куда-нибудь вдаль. А теперь только трещины по земле поползли во все стороны, тут же похоронив несколько фанатов, что продолжали показывать козы и из могил.

– Как же быстро она растёт, – улыбнулась Блоди. – Ещё недавно это был маленький скелетик, а теперь настоящая рок-звезда. Вон и жертву уже сама себе приносит.

– Я требую продолжение концерта! – заявила дочка. – Я хочу петь! Петь! Петь! Пе-э-э-ть! Ы-ы-ы-ы!

Но вместо этого теперь уже вся музыка стихла, и мир замер в ожидании. И эта тишина не сулила ничего хорошего ни людям, которые успели попрятаться по домам, ни монстрам. В тишине вообще ничего хорошего нет. Это каждый родитель знает, людской и, тем более, родитель нечеловеческий. Если в доме стало тихо – значит, что-то уже случилось. Затишка перед бурей. Но сейчас все и Мара, и Даймон были на виду, и эта тишина означала, что случилось что-то совсем-совсем страшное. И дети тут не при чём. Ну, почти.

– Концерт окончен, – донесся роковой голос в сгустившейся тишине.

Воздух вдруг задрожал, будто превратился в желе, и кто-то ударил по нему ложкой. И даже можно было услышать, как он загудел, завибрировал, сплетаясь в высокий силуэт. Прямо из воздуха появился истинный продюсер и режиссёр всего этого мероприятия под кровавой луной – Бааль Зебуб. Он же в народе Сатана.

– Да мы же только начали, – возмутился оборотень.

– Даёшь хардкор! – добавил Даймон.

– Хочу пе-е-е-ть! – продолжала тянуть на одной ноте Мара.

– Красный, рогатый, с народом не спорь. Просят хардкор, так и дай им хардкор! – горячо добавил Чёпа.

– Ничего не поделаешь, этот мир докатился до своего логического завершения, – развёл руками Бельзебуб. – И мы подходим к последнему акту. Занавесу, так сказать. К тому же, мой мозгоправ советовала мне взять отпуск. Но разве я мог оставить дела незавершёнными? Тут без Конца Света никак не обойтись.

Мара подошла к Бааль Зебубу вплотную.

– Хочу петь! – выкрикнула она ему в лицо и топнула ножкой.

Не просто топнула, а по сатанинской ноге топнула. Тот побледнел и стиснул зубы, так как кости в один миг переломало.

– Хорошая девочка-смертушка, – процедил он, вытаскивая ногу и заращивая рану.

Не всякому удается вред причинить самому Повелителю Мух.

– Да какой Конец Света? – разозлился Даймон. – Завтра Ленка приезжает. Что она без света тут будет делать? Со свечками сидеть? Романтично, конечно, но про нас опять скажут, что в захолустье каком-то живём!

Из портала выбралась Агата Карловна. У неё в отличие от группы «Мрачновский кошмар», не было никаких фанатов. На руках её за пределами организованной площадки никто не носил. Пришлось банши самой пробираться через адские переходы. А следом за ней вылез журналист-ананасик, он же Небрей Правдин, но с новой модной причёской и стилем фруктовоща.

– Что творится? Что творится? Кругом одни сенсации! – забормотал он, разыскивая взглядом оператора.

Но того в портал не взяли. Пешком через лес добирался.

И журналист взял во временные операторы подсолнуха Сергея. Тот как раз выполнял поручение дона Капустино и прикидывался растением, успешно внедрившись на территорию для ночного наблюдения за объектами.

Ананасик разумно посудил, что наблюдать можно и через камеру – одно другому не мешает. И всучил аппаратуру подсолнуху.

– Так ты чего там встал? А ну тут стой. И камеру держи. Вот так.

Подсолнух послушно взял камеру, так как стоять без дела устал. Ему и самому не очень нравилось растением прикидываться.

Прикидываться оператором куда интереснее.

– А мы ведём репортаж из самой гущи событий, – продолжал трансляцию ананасик. – Сегодня у нас небывалое событие. К нам пришёл сам Апокалипсис. Такого вы ещё не видели. И больше никогда не увидите. Потому что вообще больше ничего не увидите. Так что смотрите до конца без перерывов на рекламу. С вами позитивный ананасик! И я собственными глазами вижу всех четырёх всадников Апокалипсиса. Серёга, наводи камеру!

Подсолнух послушно повернулся на Армагедоныча, директора, Мару и Леонида.

– Вот они, дамы и господа: Мор, Война, Голод и сама Смерть! – представил всех по очереди разноцветный журналист.

– Я не смерь! Я убивашка! Это не то, это другое! – пропела девочка и проглотила камеру в один момент.

Репортаж на этом пришлось закончить. Журналист и сам едва успел отскочить, чтобы на десерт не пойти. А подсолнух уцелел лишь потому, что лишился лишь камеры, а не головы. Повезло просто.

– На такую работу я не подписывался, – добавил Сергей, сплюнул семечком, и показательно ушёл в лес, размахивая зелёным конечностями. Поближе к родственным деревьям. Всё-таки дальняя, но родня. Тоже фотосинтез мутят.

– Что-то я не понял, – нахмурился Леонид. – А когда это я всадником Апокалипсиса заделался? Я на такое не подписывался.

– Ещё как подписывались, – улыбнулся Сатана и достал контракт. – Вот же ваша подпись. И коготь ваш. Любая экспертиза подтвердит.

– И я ничего такого не подписывал, – уверено заявил Армагеддоныч. – Я исследователь, криптозоолог и ещё немного курьер. Но, позвольте, какой же из меня всадник? У меня уже есть профессия. И я не голодаю, чтобы за любую подработку хвататься.

– И я не подписывал, – возмутился Фёдор. – Я и верхом-то ездить не умею. Разве что на велосипеде.

– А Мара вообще писать не умеет, – вместо дочери ответил Михаэль.

– Я умею петь! – выкрикнула девочка.

Составитель контракта лишь криво усмехнулся и вытащил из пиджака копии всех контрактов и раздал своим всадникам.

– Как же? А вот это что? Убедитесь.

Оригиналы, понятное дело, он никому в руки давать не стал. А то ещё станется с них, попытаются разорвать на мелкие клочки. Но если так и случится, то тут же страховка сработает – погорят в адском пламени. А без всадников – какой же это Апокалипсис?

– Ну, что? Узнаёте? – продолжил Сатана свой спектакль.

– Это несправедливо. Я свой даже не читал, – вернул Армагеддоныч свиток. – Там буквы мелким шрифтом. Кто эти договора, вообще, читает? Они ж все типовые. Я-то думал, вам курьер нужен. Вы мне про всадника ничего и не говорили. Меня не предупреждали. Что ж я, сам должен был догадаться?

– Лень от ответственности не освобождает. Думать надо своей головой, милейший. Хотя бы иногда. Это, знаете ли, полезно бывает.

– А мне, вообще, не до контрактов было, – вернул свиток Леонид, так и не сумев вспомнить, когда поставил эти несколько царапин, так напоминающих его подпись. – Я же… – он посмотрел на Машу. – Ну, не до контрактов мне было. Не слушал я, не заметил. Я влюблён по уши. Какой с меня спрос? Разве ж можно в такой момент нелюдям документы подсовывать?

– А разве ж страсть – оправдание? – удивился Сатана. – Контракт придётся исполнять.

– А я без очков был! Я инвалид по зрению всё-таки. У меня и справка имеется, – Фёдор демонстративно похлопал себя по карманам, но так ничего и не предъявил.

– Я ничего и не разглядел, – произнёс он, так и не обнаружив необходимой справки. Одни фантики от конфет в карманах покоились. – Слабовидящие ответственности не несут.

– И потому не водят транспорт? Это верно, – кивнул Сатана. – Но кто вам мешал очки надеть? А ещё есть линзы. Так что это всецело – ваша вина. Контракт действительный, так как вы не полностью слепой.

Мара ничего не ответила. Она свой свиток проглотила.

– А за Мару вообще я расписывался, – заявил Михаэль. – Я расписывался, я и отписываюсь.

– Это так не работает, – улыбнулся Сатана. – Я ж не красотка из Монстрограма, чтоб от меня отписаться, когда жена ругает. Нет-нет, Апокалипсис давно должен был прийти в ваш мир. Вот и настал его час. С наступающим, господа и дамы. Идите в лес и пробудите мне Ядвигу Черепушкину. Наступает час последней битвы.

– А что случится, когда мы её разбудим? – на всякий случай спросил Михаэль.

– Как что? Все впятером мир быстренько и разрушите. Как десница моего второго кулака. Другой удар, так уж и быть, я сам нанесу. Я, вон, уже и армию подтянул… Правда, ребят?

Тут от демонов, чертей, бесов и прочих демонических созданий донеслось:

– Так это не приглашение на концерт было?

Некоторые даже протянули разочарованное: «У-у-у!».

– О, друзья мои! Концерт был лишь прелюдией, – рассмеялся Сатана. – А теперь займёмся людьми поплотнее. Привести Череп! Она готова к полному воплощению и аннигиляции старого мира!

Никто и не видел, как бочком-бочком в сторону полуразрушенного, местами горящего от факелов демонов деревянного саркофага, пробралась вампирэсса, и украдкой просунула в него руку.

Кому есть дело до вампира, гуляющего в ночи?

Глава 40

Принести миру свет

Хаос начался на окраине Мрачново внезапно. Все четыре контракта взвились из сумки Бааль Зебуба, что лишь один из образов Сатаны и приклеились к спинам всадников. От контрактов-печатей по телу побежали цепи-татуировки, вспарывая кожу и разрывая одежду.

Отмеченные тут же начали расти в размерах вширь, в вышину и всячески раздаваться в плечах, обрастать шипами, рогами, роговой броней, клыками на вырост и приобретать прочий грозный вид.

Спустя какие-то мгновения они стали высотой в трёхэтажный дом, головами массивными поравнявшись с кронами уснувших деревьев. И каждый из них теперь дерево мог о колено переломить, как хворостину.

– Приди же в мир, истинный Голод! – закричал Сатана, и голос его, подобный грому, разнёсся над Мрачново.

И Армагедоныч, растеряв все разумные мысли враз, преклонил колено перед повелителем, ощущая, как свело желудок от голода.

– Приди же в мир, истинная Война! – повелел рогатый.

И Леонид с потухшими глазами, в которых больше не было любви, послушно преклонил массивное колено.

Он и не видел более, как заплакала в кустах одна опечаленная рысь. Взор его заволокло красным, будто всё залило кровью, как бывает на войне.

– Приди же в мир, истинная Смерть! – поднял руки Бааль Зебуб, посмотрев на Мару.

Ту затрясло. Она стиснула зубы, находя в себе силы бороться. Закрыла глаза, но упорно не сгибалась, только упала с грохотом на землю. Мощные пальцы вцепились в то, что некогда было газоном, оставляя глубокие прорехи, из которых сочился красный свет. Напрягая каждый мускул в бесконечной лично борьбе, она вдруг снова поднялась. Правда, потом снова упала. Но не склонилась, только закричала во всю глотку:

– Хочу пе-е-е-еть!

Сатана озадаченно приподнял бровь:

– Да как ты смеешь бороться? Контракт подписан!

Но девочка не сдавалась.

– Нет! Я просто хочу петь! Убивашка – это творческий псевдоним, а не цель!

– Откуда в тебе силы на сопротивление? – вновь поразился Сатана. – Борись, но они иссякнут. Значит, с тобой последней разберусь.

И он перевёл тяжёлый взгляд чёрных глаз на рогатого Фёдора Андреевича, повелительным тоном обронив:

– Приди же в мир, Мор! – продолжил Сатана, но тут же сам спросил. – Кстати, мор – это вообще та же смерть, по сути?

– Ну да, только как бы медленнее, – ответил бывший директор и неожиданно для себя быстро преклонил колено, так как уже согласился с рогатым хитрюгой.

И тогда Сатана вновь принялся за Мару.

– Богиня древняя, проклятая и забытая. Старая, как всё сущее. Обратившаяся в вечную молодость, Мара. Ты сражаешься, как холод борется со смертью. Но битва твоя проиграна. Ты обязана… подчиниться. Подчинись же! Тебя обязали!

Мара закачала головой, говоря сквозь стиснутые зубы. Даже на живот перевернулась. И лист-контракт загорелся на ней, а цепи начали распадаться.

– Нет! Только музыка! Не хочу убивать! Я хочу пе-е-еть! – прорычала она из последних сил. – Ты чего, не слышишь, что ли? Глухой, может⁈

– Да как ты смеешь⁈ – взревел Сатана, так же меняя форму с рогатого молодого мужчины на существо ростом с ангар.

Авиационный.

Перед ним вдруг показалась Агата Карловна. И, несмотря на скромные по сравнению с Сатаной размеры, баши не осталась незамеченной. Потому что не дело это – своего брейнмастера игнорировать.

– Постойте-ка, – твёрдо заявила Агата.

Подойдя к девочке, она схватила отлипший листик. Вчиталась, поправляя очки с подсветкой, и хмыкнула.

– А, ну, всё понятно… Всё, отбой.

– Что понятно? – не понял Сатана. – Как отбой?

– Так проклятию-то всего 9990 лет, – тоном нотариуса пояснила банши-посредник. – А совершеннолетними они становятся только с 10000 лет. Советую перенести Апокалипсис ещё на десять лет. Ничего не попишешь, милейший, это юридические тонкости.

– Нет! – воскликнул Сатана. – Никаких переносов. Отец расписался за неё, имея на то право по родству!

– Право? – банши посмотрела на Адова старшего, который сейчас был для всех довольно маленьким рыжим медведем на фоне всех прочих титанов. – Нет у него никакого права. Адовы – семья по духу, но не по крови. Он не её родной отец. Как Блоди не её родная мать. Они… они просто вместе, как семья. Но юридически это ни к чему не обязывает. Тебе ли не знать всех этих тонкостей, Сатана? Переносим, говорю. Не получится!

Мара подскочила, быстро уменьшаясь в размерах и показывая дразнящий кулак на носу:

– Ня-ня-ня-ня-ня! Обманули дурака, на четыре кулака! Буду петь, буду рвать, а не буду убивать! Потому что рву на сцене. После – не мои проблемы!

От этой рифмы даже колобок улыбнулся и показал два «лайка».

Сатана взревел, только ещё больше увеличившись в размерах.

– Я есть Светоносный! Другое моё имя – Люцифер! Я – несу свет в этот мир вечного мрака! И мне решать, когда ему погаснуть! Хватит и троих всадников!

– Вот это мощь! Вот это размах! Вот это картинка! – носился где-то под ногами репортёр ананасик, пока оператор подсолнух на всех своих ногах-корнях улепётывал в чащобу к Хозяйке.

Но в лесу было не лучше. При свете кровавой луны Ядвига стала изменяться похлеще оборотня. Стоило ей открыть красные глаза и приподняться на полянке, как она заняла её всю. А когда встала на ноги, то голова Черепушкиной уже возвышалась над кронами самых высоких деревьев.

А ещё её мучал Голод. Ей хотелось если не убивать сразу, то хотя бы пытать и убивать попозже.

А ещё ей хотелось воевать. И то уже Война взялся за дело.

– Надо! Надо! НАДО! – зарычала она таким басом, что и у Мары бы не получилось. – НАДО убивать! НАДО есть! НАДО пытать! НАДО всем будет! НАДО придёт! Дайте это НАДО немедленно! – добавила она и уверено двинулась к Сатане, что светился для неё алым маяком над лесом.

Вся зелёная армия вокруг Черепушкиной тоже в рост пошла. Грибы вымахали с автомобиль. Горошины стали как мешок-сиденье. Даже деревья глаза распахнули и завыли на луну, будто вспомнили, что в прошлой жизни волками были. А то и оборотнями. И среди этой армии появился в чёрном плаще возмужавший дон Капустино.

– Я есть дон-дигидон! – заявил он, когда стал размерами с пещерный валун. – Я теперь не капуста кочанная, а кольраби! Подчиняйтесь мне! Завоюем всех живых и сделаем их неживыми, разбирая на питательные удобрения-я-я!

Он говорил, а его слушали. Потому что сколько бы овощи и фрукты не увеличивались в размерах, мозги их по-прежнему были того же размера, что и раньше.

Трое из четырёх всадников последовали за Сатаной в лес на последнюю встречу под луной на поляне.

Но Мара осталась на месте. И когда повернулась к демонам, чертям и бесам, вдруг обнаружила, что те тоже не горят желанием идти за главным рогатым.

Никто не любит начальство.

Ещё рядом скакал заряженный на драйв рукастый колобок, мялся смущённый медведь, потерявший статус отца, плакала рысь, лишённая любви в тот же день, как и обрела, медитировал один демонёнок, а над этим всем носилась дух, воя как сирена «о немотивированной эксплуатации мужей в ночной период», а через пролом в заборе прямо поверх калитки въехал Майки с Топотом на капоте.

Чердачный, осмотрев бардак на территории, с ходу заявил:

– Вот это стройка века! С одной стороны, правильно. Штобы новый мир построить, надо снашала старый разрушить. Но с другой стороны, то наше право, строителей. Не они делали, не им разрушать.

Недоволен он был оттого, что кто-то половину работы за него сделал. Что они сами, что ли, со сносом не справились бы? Что это, вообще, за самодеятельность?

Мара запрыгнула в багажник Майки, забралась на крышу, открыла рот и загудела как рог, призывающий к бою:

– Правильно! Вперёд, орда! Долой начальство! Мы сами с рогами! Мы же – с копытами!

Первыми в чащобу устремились приглашённые Сатаны, которых тот призвал, но дать команду начать войну забыл. А раз враг чётно не обозначен, то выбирай любого.

Все оставшиеся существа собрались в кузов Майки и покатили в лес. Только Лотта не влезла. Она бежала следом и кричала, чтоб её подождали, когда грузовичок рванул по утоптанной огромными лапами Сатаны и прочих всадников уже не тропе, а настоящей лесной дороге.

Ведь деревья все тоже ушли. И кусты подвинулись. Только грызуны сами разбежались, потому что это уже был не их уровень боя. Одно дело семена и орехи тырить, ругая туристов. И другое – встать грудью за защиту планеты от Конца Света.

Вздумай Мара преклонить колено, их, может быть, ещё и обязали бы выступить против человечества. Но пока – можно и в норке отсидеться, обдумать ситуацию и речь оратора послушать, всем сыра наяву и в посмертии обещающего.

– Мой папа – рок-н-ролл! Моя мама – анархия! – заявила Мара.

Она хоть и потеряла немало силы в процессе расторжения контракта, и почти вернула прежний рост, но всё же немало подросла за последние сутки. Внутренне.

Она обняла Михаэля и продолжила:

– Но ты тоже ничего, рыжий. Ты же мне давно как отец. А чернявую маму с красными глазами не видел? Вместе нам веселей.

Оборотень оглянулся. Действительно, не хватало только вампирэссы и Пукса, но те исчезли ещё раньше Сатаны, и вроде бы что-то взорвалось возле деревянного склепа, от которого теперь шёл только дым.

Майки поддал газу, и они быстро догнали цепляющегося за деревья рогами Фёдора. Тот шёл последним. И демоны быстро настигли Мора. Слушать они его радиостанций не стали, хоть и были с ним на одной волне, но быстро рот мхом и лишайником заткнули. А затем и рога переломили. Потому что знали толк в рогах не меньше его.

Но толпа явно переборщила. Потому что директор очнулся у колёс Майки уже не вполне себе обычным человеком, а прозрачным.

– Ничего себе! – только и заявил он. – Даже рубашки не запачкал!

А как Дарья Сергеевна была рада. Она подлетела к нему и обняла как родного. То есть впервые по-настоящему обняла с тех самых пор, как он её шоколадки в учительскую приносил и до дома после уроков провожал.

Позади этих двух вдруг проявился гусязавр. Не менее прозрачный. Он некоторое время смотрел на обоих, а затем тоже в объятья их бросился. И новообретённая семья духов теперь уже безопасно для себя и для других могла обняться втроём.