Текст книги "Мрачново (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Annotation

Семья Адовых освоилась в цивилизации. Адовы монстры спокойно проживают в посёлке Мрачново, который построили специально для них, нечисти, нежити и остальных мистических существ. Отдельный загородный дом полон плюсов и минусов современности бытия. Но главное, что люди вокруг всё ещё удивляю. Короткоживущие постоянно преподносят новые сюрпризы. Что ж, сами напросились в гости. Адовы способны на адекватный ответ. Вот только бы тот не привёл к Концу Света.

Адовы 2: Мрачново (*60 иллюстраций)

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Адовы 2: Мрачново (*60 иллюстраций)

Глава 1

Начнем с конца

Как говорит чёрная книга с глазами и приоткрытым от удивления ртом, жить в Мрачново – не поле перейти. Так что все тёмненькие истории начинаются и продолжаются здесь. Вплоть до истории о Конце Света. Откуда только взялся?

По телевизору вообще нередко объявляют о Конце Света. Грешат этим делом средства массовой мусоризации пустых, бритых и обрастающих голов населения. Социальные сети для обожающих объясняться пиктограммами, как в древнем Египте, о нём тоже толкуют. Любят эту тему мусолить блогеры на хайпе, влогеры на подхвате и пенсионеры на сдачу. А всякие гадалки, астрологи, маги и прочие «волшебники на полставки», в нём души не чаят, как и положено всяким чудикам. Эксперты на первом десятке монструозных каналов этим живут, как дышат, постоянно пугая людей, что «вот-вот придёт конец человечеству».

Популярная тема – конец света для людей. А вот про конец света для монстров нигде не говорят. А сколько этих концов света ими пережито, по пальцам уже не пересчитать даже у монстра-многорука. Монстры-то показались на свет, но люди упрямо делают вид, что тех нет. Равенство вроде и случилось для всех за Земле, но при первом удобном случае люди напрочь забывают, что среди них полно всяких других существ, которые также желают быть обмануты СМИ.

– А как же насчёт информации о Конце Света для оборотней, вампиров, демонов, проклятий и прочих демонических пуделей на неделю вперёд? – заявила вампирэсса, хлебнула кофе и с прискорбным видом отложила газету в сторону. – Не порядок!

Затем хозяйка скомкала газетку и запихала в печку. На розжиг в баню – самое то.

– Вот они – настоящие «горящие новости», – добавила с усмешкой мать необычного семейства Адовых, напоследок ещё раз посмотрев на первую страницу газеты.

Адовы в последнее время все как один получили паспорта и даже свидетельства о рождении. Мара в садике могла с гордостью показывать родословное дерево, которое тянулось от Шумеров и прочей Месопотамии. А Даймон больше хвастал Средневековьем и рассказывал с упоением, что его отец пробовал медок из самой пирамиды Хеопса. А чтобы точно поверили – показывал очки из обсидиана оттуда же.

Семья состоялась. Все как один вместе с загородным домом гордо получили фамилию «Адовы», а дети даже отчество – «Михаэлевичи». Для солидности. Чтобы соседи постоянно не переспрашивали – а отчество где? Иностранцы, что ли?

А какое тебе отчество, когда вампирэсса Блоди и оборотень Михаэль родилась задолго до появления отчеств? Тогда только одни прозвища и существовали. В основном связанными с физическими недостатками или достоинствами. Вроде Карл Хромой или Фридрих Толстый.

У нежити так отчества точно не было. Её долгое время величали не иначе, как только как «а, бежим!» и «о, нет, только не они!». Могли, правда, иногда сказать – «Ужас из Болот». Или «проклятье с гор», но это скорее наречия, чем отчества. А те отвечают на вопрос – откуда?

Блоди чиркнула спичкой и, глядя, как загорелся огонёк под дровами, закрыла печку. Открыла поддувало. Хотя на улице и без того поддувало что надо.

В посёлке Мрачново в этот день стояла чудесная непогожая погода: с самого утра тучи нависли над крышами коттеджей, надёжно спрятав солнце. С неба срывались редкие капли дождя, но до земли они не долетали. Их тут же подхватывал ураганный ветер и уносил прочь, сбивая каплями как снарядами в ближайшем лесу белочек, обстреливая бурундуков и сусликов.

Остальной фон был на любителя: разряды молний целились в редких прохожих, но те ловко уворачивались от электрических стрел, грозили кулаком небу и бормотали:

– Я те пошалю!

Потому что не люди, а нечисть. А нечисть, нежить и даже иные существа с монстрами вперемежку, привыкли гулять по миру без страха ещё тогда, когда все остальные Хомо Сапиенсы прятались по домам, подвалам и прочим бомбоубежищам. Не любили они мрачную погоду, чего скрывать? Странные эти люди. Но приходится мириться с их существованием с тех пор, как с веток слезли и куда-то в степь пошли.

Демонёнок Даймон в это время стоял на террасе новенького коттеджа Адовых и снимал происходящее на телефон, транслируя всё творящееся и вытворяющееся в прямом эфире.

Семья хотела сделать полноценный крытый балкон, но не стала заморачиваться с дополнительным возведением стен. Лишь перегородки поставили и пару шезлонгов на открытом пространстве вне крыши разместили. Место поверх гаража теперь сплошь для отдыха и обзора окрестностей!

Поэтому отсюда было удобно вести репортаж.

– Дорогие подписчики, в кадре мы видим нашего соседа – кота-оборотня Леонида. Вот он, рыжий и наглый, идёт по главной улице, поднимая таз с карасями над головой, поворачивает к дому, бежит до забора. Удар!

Небо озарила очередная вспышка.

– Мимо! – с тоской в голосе добавил демонёнок. – Что ж, продолжаем делать ставки, сколько у котов всё-таки жизней. А я напоминаю, что пока молнии не удалось попасть ни в одного мрачновца. Что только добавляет тоски в такой прекрасный непогожий день. Ведь могли и зажечь!

Сестрёнка Мара висела на перилах террасы и раскачивалась вниз головой, пытаясь поймать капельки дождя ртом. Она в очередной раз потянулась вперёд и едва не свалилась вниз.

– Вот кто так падает? – пробормотал Даймон, однако, схватив сестру за шиворот одной рукой, а второй продолжая держать телефон.

– А что? Я и не так могу, – она отцепила одну ногу, и теперь повисла криво, раскачиваясь ещё сильнее. – Как надо? Тут же почти нет высоты со второго этажа. Напрочь хряпнуться не получается. Это на небоскрёб лезть надо. А где его взять в посёлке?

– Да какая разница, как? – ответил демонёнок. – ты откуда не свалишься, всё равно разлетаешься по косточкам. Собирай тебя потом. Морока одна. Вот кто тебя сейчас собирать будет? Пукс, что ли? Мы на прошлой неделе твою ногу у него в будке нашли. Тот ещё помощник. А левая рука вообще в огороде закопана была.

– Не умеет он прятать клады. Пират из него не выйдет! – ответила Мара, снова перевешиваясь через край, как будто не с ней разговаривали. – Ты будешь меня искать, братик. И по кусочкам собирать.

– Я не могу, у меня стрим. Видишь, сколько подписчиков смотрят? – тут он показал дисплей телефона. – Ставки делают на кошачьи воскрешенья-респауны. Как думаешь, у Леонида ещё сколько жизней?

– Меня! – запрыгала девочка на перилах. – Меня тоже сними! Я хоть слов таких и не знаю, но помню, что ты не хотел блогером становится. А раз стал, то ты обманщик… так что я тоже хочу!

– Тебя нельзя. Ты – шок-контент. Забанят. А я не блогер. Я – влогер! Это… другое.

Но тут Мара просто сняла с плеч голову и показала подписчикам. На экране смартфона почти мгновенно появилась надпись: «Трансляция прервана».

– Вот… дохлый гоблин! – воскликнул очкарик и брат по совместительству. – Забанили, кажись. Человеческие алгоритмы никак не научаться распознавать монстров. Чуть что, сразу заносят в чернуху.

Даймон потыкал в телефон, но так и не смог подключиться. Интернет вдруг пропал, а вместе с ним исчезли и все подписчики первого демонического канала.

– Забанили-забарабанили! – теперь радостно подпрыгивала Мара, балансируя на перилах. – Я – шок-контент! Я им не по зубам. Сейчас как сделаю кусь соседским кошкам, совсем мёртвые будут! Тогда и проверим, одноразовые они или многоразовые. Им полезно, а мне питательно.

Даймон криво усмехнулся, поправил обсидиановые очки из жаропрочного стекла и вздохнул. Ему оказалось совсем не до шуток.

– Не чуди, Мара. Так и всех подписчиков растерять можно. Меня и так лайкают два с половиной человека.

– А кто половинка? – поинтересовался ребёнок. – Карлик?

– Нет. Мужик и его собака. А карликов теперь называют людьми маленького роста.

– Но это же младенцы! – заспорила сестра.

– Тех теперь называют новорожденными.

– Но карлики тоже могут быть новорожденными! – возразила Мара. – Или они не рождаются? Может, из яиц вылупляются? Как гомункулы?

Даймон пожал плечами и пошёл разбираться с роутером, но до него не добрался – в дверь постучали.

– Подписчики пришли! – вскрикнула Мара и поскакала с лестницы, опережая брата, чтобы быстрее открыть входную дверь. – Если с кошкой пришли, то я первая, чур, кусаю! А если с новорожденным карликом, то ты. Младенцы это – бе!

Что случилось с роутером, Даймон понял сразу. Беда – огоньки потухли. И это не те огоньки, которые можно зажечь адским пламенем. Тут штука похитрее нужна – «электричество». Вот его-то как раз и не хватало. Разобраться бы с этим. Не до гостей сейчас.

Но стук не прекратился.

В дверь ещё раз постучали. На этот раз настойчивее. Даже угрожающе. Мара подбежала, но никак не могла справиться с замком.

– Да что ж вы такие нетерпеливые? – разволновалось древнее проклятье в теле ребёнка. – Я тут и так расту быстро, как могу! Готова есть всяких кошек, а вы там подождать не можете век-другой?

Она даже сунула палец в замочную скважину, пытаясь провернуть механизм, но тот оказался слишком крепким, так как папа-медведь ставил под себя. С запасом прочности и «защитой от детей».

Даже от таких, как Мара и Даймон. Потому дужка просто перекусила палец. Тот хрустнул и остался в замочной скважине.

– Всё, никто не зайдёт, не выйдет! – крикнула Мара, но не от боли, а от негодования. – У меня палец застрял! Замрите там и не двигайтесь, пока дверь не сгниёт!

Даймону пришлось отложить роутер и поспешить сестре на помощь. Чертить руны на том бесполезно. Если и призовёшь духа, то вряд ли окажется электриком.

– Замок открыт. Просо ручку повернуть надо было, – объяснил ей брат и сам отворил.

– Эту? – девочка провернула руку в локте на два оборота. – Или эту? – то же самое она проделала со второй рукой, закинув за спину.

Но на дверь это снова никак не повлияло. А рука так и осталась за спиной.

Представитель управляющей компании, явившейся для вручения уведомления, имел прекрасную возможность всё это действо наблюдать. От чего сначала удивился гибкости ребёнка, затем побледнел, после замахал перед лицом стопкой листков, а по завершению открыл рот, но не смог произнести ни звука. Только ручку протянул и стопку.

– Ух ты! Подписчик! – воскликнула Мара и от избытка эмоций, развернула голову на триста шестьдесят градусов. – Даймон, подписывай его скорее. И лучше кровью! Так вернее!

Представитель жилконторы так и не сказал, зачем явился. Досмотрев действие, напоминающее экзорцизм в отдельно взятом человеке до конца, он просто хлопнулся в обморок.

Гибкие дети разили его наповал.

– Ой, – тихо проговорила Мара, повернувшись к брату с уже вправленныными руками. – Шок-контент мне в скважину… Опять забанят?

Даймон наклонился к незваному гостю, прислушался к его дыханию.

– Жив, кажется, – произнёс демонёнок и выдернул из рук незнакомца бумажки, вчитался.

«Жители поселка Мрачново! Подача электричества прекращена. Уплатите золотом, ежели разумение имеете. Иначе – мрак вам будет. Сначала предварительный, затем – вечный», – прочитал Даймон вслух и присмотрелся к подписи – К. С.

– И чего теперь? – спросила девочка. – Порвём их на барабаны? Или на паруса пустим? Ой, а я знаю. Давай из них шкуры свяжем!

– Да кого мы теперь пустим? Свет-то нам уже отключили, – пояснил Даймон. – Пираты какие-то. Золота хотят. А «красно-синие» они или «колюче-серьёзные», без надписи не разобрать.

– Весь отключили⁈ – Мара вытаращила глаза так, что обратно пришлось их пальцами заталкивать.

Пока всей современной медицине не удавалось пересадка глаз, девочка-проклятье вставляла и доставала глаза по семь раз на дню. Но свет при этом не отключало, словно мироздание уже привыкло.

– Весь. Целиком, значит, – ответил брат, всматриваясь в квитанцию. – К. С. какой-то. «Качественный сервис» что ли? Или «контр-софиты»?

– Я знаю, я знаю. Это значит – Конец Света! – сделала свой особый вывод девочка и замогильным голосом продолжила. – Мы теперь все умрём… Ну наконец-то!

Насладиться предчувствием апокалипсиса не удалось. На втором этаже раздался шум, затем крики, а когда показалось, что всё совсем плохо и сейчас что-то отвалится, стало ещё ужаснее: на надёжно прибитый, прикрученный и иногда просто прилепленный ковёр лестницы, вылетел чердачный.

Поднявшись и отряхнувшись, Топот ответственно заявил. Но не им, а таинственному собеседнику:

– А я говорю тебе «зе парасолька»! Тсе! Язычок так к нёбу прижимаешь и от него говоришь!

– Нет, «э парасолька». Э! – стояла на своём крыска-мальчик, потому что люди так и не придумали как называть самцов крыс по-особому. – Я всё-таки с гранита Египта зубы точил. Заграничных нор немало повидал. Иностранный знаю.

– Да шего ты знаешь, неуш? – упорствовал чердачный, который так и не поборол букву «ч» – Зе!

– Кого ты учишь? Э! – не сдавался Оспа. – Да я в таких местах был, куда тебя и с загранпаспортом не пустят! Ты хоть знаешь, как выглядят сортиры Букингемского дворца изнутри?

– А на шердаке ты у них бывал? – парировал Топот. – Нет? То-то же! Хошешь узнать о людях, побывай у них прежде на шердаке!

Оспа сидел у чердачного на плече, отчаянно споря с собеседником. И тот факт, что секунду назад оба свалились с люстры в коридоре, обоих ничуть не смутил. Отчаявшись менять те люстры в каждой комнате еженедельно, отец семейства давно привесил их на анкера и цепи, чтобы всех членов семьи как иные качели выдерживали.

Хоть вверх ногами веси вместо турника – не отвалятся.

– Вы чего это устроили? – спросил Даймон.

Скорее для порядка. Всё-таки он был за старшего в доме, пока родители копались в огороде, проязабали на участке или закапывали-откапывали что-нибудь или кого-нибудь в лесу.

Что-нибудь прибыльное или кого-нибудь за дело. Ведь иначе у монстров не бывает.

– Как чего? – удивился Оспа. – Иностранный язык учим! Но этот мохнатый-бородатый «майн теребль френд» утверждает, что «тсе»! А сам даже «Ч» не выговаривает. Ему же даже основы с «э чером» не объяснить! Потому что он тут же в шер собирается. А это где-то в Англии.

– Сам ты мохнатый, хвост облезлый! – насупился чердачный и добавил. – Вот отковыряю сыра в подвале со стен и уши себе залеплю, чтобы белиберду твою не слушать. А тебе на дегустацию шиш без масла оставлю!

– Э, ты погоди, – тут же пошёл на попятную крысёныш. – Ну, может и «зе». Зе чи-и-из там, например.

– То-то же! – ответил чердачный и сложил длинные руки на шерстяной груди в знак примирения и повторил. – Зе ши-и-из!

Мара посмотрела на брата и спросила:

– А что такое парасолька? Это когда сразу двух человек солят? А перчить можно? Или даже с хлебом есть?

– С плесенью, – тут же добавила крыска. – Так вкуснее!

– Есть никого не надо. Это значит «зонтик», – ответил брат для одной и сожитель по коттеджу для других. – Не очень-то они далеко за границу в своих поисках иностранного забрались, если парасольками интересуются.

– Хочу парасольку! – тут же заявила сестра. – Сейчас с зонтиком на улице летать самое то! Может, даже новых подписчиков сверху тебе найду. Запускай меня. Хуже не будет!

И все в сторону чердака посмотрели, где буйный ветер срывал крышу.

– Ну, это надо у отца спросить, – устал спорить с сестрой Даймон и снова перевёл взгляд на потухший роутер.

Во взгляде отразилась тоска вместо мерцающих светодиодов…

Отец Михаэль, он же оборотень-медведь, в своём не полном зверином воплощении (морда от медведя, чтобы мёда больше слизнуть, а руки от человека) в это время возился рядом с уликом, пританцовывая в беспроводных наушниках.

Он пел, невзирая на молнию и гром, разрывающий чёрное небо над головой и громкий фон создающий.

Пчёлы, попрятавшись в улики от непогоды, с недоумением посматривали на дергающегося рыжего хозяина.

Пасека стояла у самого леса, на краю участка, без всяких заборов и ограждений. Кто ж в зрелом уме и при адекватной памяти будет у медведя мёд воровать?

Михаэля было не унять. Используя дымарь то в качестве то микрофона, то источника дыма для своего эффектного появления среди пчёл, он со всей ответственностью готовился к первому «Монстровиденью». И использовал любую возможность, чтобы потренироваться.

Вот и сейчас, перекрикивая шум дождя, он орал на пчёл сквозь дым:

Я – медведь, хозяин леса.

И со мною интересно.

Могу петь, могу копать,

А могу мёд доставать.

Ты со мною не шути,

Лучше в гости заходи,

А не хочешь раз дружить,

Буду репу твою бить.

Раз удар. Два удар.

Словно в сердце твоём жар.

Мы устроим шоу в раз.

Только свет бы не погас.

Но в этот момент музыка в наушниках потухла и разминочный «минус» исчез. Михаэль застыл и повернулся.

На него смотрела Блоди.

Похоже, жена уже давно что-то говорила. Да кто бы её слушал?

– Что, дорогая? – вытащил один наушник из уха пасечник в знак уважения перед супругой.

Люди признали их союз под честное слово. Документов о супружестве не требовали. Но Михаэль предпочитал думать, что «связан брачными узами». И желательно цепями.

Так надёжнее.

– Говорю, ветрено что-то стало, – ответила Блоди. – Тарелку с крыши не сорвёт? А то в ней потом только плов варить можно будет, а я хотела те комедии про инквизиторов досмотреть.

– Ветрено? – отмахнулся оборотень, припоминая, что супруга говорит про научно-документальный фильм о становлении и падении инквизиции в Европе в Тёмные века. – Да ну, пустяки!

В этот момент рядом с ними от крыльца к калитке пролетел курьер с большой сумкой, ещё полной грозных квитанций для всех остальных монстров в посёлке.

Глядя в них, каждый житель Мрачново должен был поломать голову, кто такой К. С.

Глава 2

Эко-логика

Незадолго до этого.

В этот день природа поскупилась на облака. И редким зевакам, поднявшим голову от гаджетов, было хорошо видно, что над Мрачново заложил вираж самолёт. Спеша к местным, он ожидаемо совершил посадку в аэропорту «Бабкин блин».

В этот погожий летний день сусликам было не до смеха. Для вида на людях они делали запасы на зиму, а на самом деле разделяли с белками сферы влияния в лесу у города Бабкино. Грибы здесь с ягодами почти не росли из-за массовой людской застройки, а деревья стояли сухие, кусты облезлые, трава чахлая и пожелтевшая, что хоть кисточкой крась, чтоб зелень ей первозданную вернуть.

Даже фотографировать противно. Потому фотографов в лесу и не водилось. Зато водились суслики и белки, которым чуждо было искусство, как и чувство прекрасного. А вот чувства собственности было сильно в каждом лесном жителе. Что и привело к напряжению в лесу, а затем и первым локальным конфликтам между зверьками.

На редких «клочках природы» с протоптанными туристами тропками не очень-то и пожируешь. И в качестве выхода, зверьки попрошайничали дополнительный провиант у парочек и семей, что выбрались на пикник из домов-муравейников поблизости. Мусора от людей хватало, но были и плюсы. В самом мусоре эти плюсы и находились временами. Нет-нет, да выкинут чего-нибудь нужного, стратегически важного.

Другое дело – глушь у села Мрачново, что расположилась в нескольких десятках километров от города. Лес там такой, что сплошь тайга. Суслики наглые, толстые, а белки смотрят на тебя как на траву и периодически говорят:

– Вообще-то я здесь хожу!

Рискуя зайти в тайгу у Мрачново за «дарами природы», обратно можно было выйти с фингалом под глазом. И дело не в лесниках, которых здесь отродясь не бывало, а в силах древних, что те места заповедными сделали.

Силы те по нраву жителям из Мрачново были, что вместе с людьми на правах хозяев в посёлке рядом с лесом поселились. И окрестности свои любили и оберегали. А также уважали самих животных, что порой им роднёй приходились.

«Один раз мрачнов, значит, всегда мрачнов», – говорили то те, то другие.

И это имело большое значение для местных. Потому даже суслики у коттеджного посёлка были суровые, особые – «мрачновская порода». Если раньше они и проще были, то с тех пор, как в лесу крыса одна завелась, совсем осмелели. Предводитель внушил им веру в свои силы и учил плохому, как умел.

Наученные Оспой суслики теперь часто сами решали где, когда и будет ли вообще у городских пикник в их лесу.

Сильно разнились город и посёлок в плане природы поблизости. Но Мрачновцам приходилось часто ездить город. Посещать цивилизацию, так сказать. Во-первых, чтобы в магазинах закупаться. Во-вторых, чтобы учиться и работать. А, в-третьих, аэропорт, железнодорожный вокзал и даже автовокзал были только в Бабкино. Само Мрачново пока до них не доросло.

Когда над головой пролетал самолёт, люди, монстры и животные точно знали, что летит тот в город. Там – единственная воздушная гавань на сотни километров в округе.

Ядвига Черепушкина, как пассажирка воздушного судна, с нетерпением ожидала этой посадки. Ностальгия замучила девушку до колик в пятке. Тоска заела по давно покинутым местам. Малая Родина призвала. Мрачновские родные места.

Девушку уже представляла, что неплохо бы, если самолёт приземлится прямо на зелёной лужайке. Сразу выйдет по трапу и сразу рухнет в одуванчики, ромашки и прочие подсолнухи. В зависимости от месяца лета.

Главное, чтобы ей тут же представилась возможность самой пробежаться по этой лужайке босиком. Очень полезно для здоровья – бегать по траве. Куда лучше, чем в туфлях с камешком под пяткой.

Как же ей надоели большие города. Всё, домой, к бабушке! На молоко, блины и загорать у речки.

Только бабуля писала, что изменился посёлок. Поселилась там, мол, «всякая нечисть рогатая и безрогая», «коты заговорили». Правда, инфраструктуры тоже прибавилось.

К примеру, администрация появилась, что теперь получила не пару домов в управление, как прошлое садово-огородное товарищество, а целый посёлок на обеспечение.

Бабка намекала, что работаешь там – и всё в твоих руках. Хочешь дрова людям выписывай, а хочешь нечисти этой рога обламывай. А ещё тренажёрный зал построили. Это совсем для ленивых. Тех, кто дрова колоть не хотел и воду таскать из колодца отказывался.

«Ну, какая ещё нечисть?» – подумала Ядвига и улыбнулась: «Стара уже бабушка, плетёт невесть что».

Скоро обнимет старушку и той больше не придётся ни о чём беспокоиться. Внучка всё под свой контроль возьмёт. И если соседи обижают – разберётся с супостатами. Ну, а что работа под боком будет, так-то даже хорошо. Недаром же у неё высшее образование. Пригодится при трудоустройстве.

Внучка погладила кресло в задумчивости. Самолёты Ядвига любила, в отличие от любого другого транспорта и всей прочей техники. Но сеном те не пахли. А также травой или хотя бы молоком, что совсем обидно.

«Правильно бабушка говорит, прогресс убивает традиции», – повторяла она, глядя в иллюминатор, как воздушное судно заходит на посадку.

Увидав очередное чудо техники, Ядвига добавляла то же самое. Но кто её там слушал в столице? А тут все свои, мрачновские.

Самолёт тоже был чудом, но с техникой у Ядвиги не ассоциировался. Летать – это прекрасно. Человек, увы, не летает, бескрылый. Но на дирижабле из города в город не очень практично. Сильно от ветра зависит. Нужно тебе на юг, а он тебя на север несёт. Это потом вдовое больше обратно шагать. На своих двоих. Неудобно.

Бабушка Лизавета говорила, что пра-прабушка Агата Карловна, что жила в Мрачново ещё в позапрошлом веке и почти была сожжена на костре, да возле него и помилована, тоже летать умела… На метле.

Это почти как самолёт, только помедленнее и без кресел. Магией та бабка Карловна владела ненаучной.

«А какая сейчас магия? Техника одна», – раздумывала Ядвига.

Не любила технику ни бабушка, что магией не владела, ни внучка, что бабушку всю жизнь слушала. Только привычка договариваться хоть с инквизиторами у костра осталась от прабабки Агаты. Вместе с чарами убеждения и просто врождённым чувством самоуверенности.

Ядвига полагала, что это нормально, когда все тебе кивают и подчиняются. В идеале она представляла, как будет жить в небольшом поместье среди крестьян или рабов. Тех заведёт для подсобного хозяйства. Как раньше у практичных или амбициозных предков было. И зваться будет если не помещицей или рабовладелицей, что сейчас не модно, то хотя бы председателем администрации.

Если начальство, то уже не рабовладение, а благодетели, что работу ту дают.

Но разве название имеет значение, раб ты или рабочий, когда возвращаешься к своим истокам? Главное, чтобы за тебя кто-то работал. И не коптил небо бензином и прочими выхлопами.

«Беречь надо природу», – считала Ядвига: «А не волны вай-фая раздавать. И кабели закапывать всякие».

Сходя с трапа, Ядвига вдохнула ещё не совсем экологически чистого воздуха, закашлялась, и блаженно прикрыла глаза, щурясь под яркими лучами солнца.

Она представила, как сейчас нырнет в сочную зелень поляны, усыпанную полевыми цветами.

Девушка и впрямь едва не нырнула носом вниз, потому что её туфелька зацепилась за трап, но в последний момент Черепушкина выронила чемоданчик и ухватилась за поручни.

Глаза её распахнулись сами собой, а вместе с ними от удивления разинулся рот. Никакими полевыми цветами тут и не пахло. Её взору предстал самый обыкновенный, немного растрескавшийся асфальт. Старый и серый.

– Что ж это делается-то? – пробормотала она, разглядывая вывалившиеся из чемоданчика вещи.

Ядвига всегда брала в поездку самое необходимое: баллончик с краской, чтоб помечать жилища людей, которые мусорят больше всего, коврик для йоги, чтобы релаксировать от бренного мира, ну и резиновых уточек, чтобы тоже самое, но в воде. А как же без уточек? Что ей в путешествии, совсем не мыться?

Теперь её маленькие жёлтые уточки валялись на грязном асфальте, а баллончик и вовсе пытался укатиться куда подальше. Только коврик для йоги, как порядочный предмет интерьера, одиноко лежал в раскрытом чемодане, как верный пёс. И ни один потенциальный крестьянин не спешил разбегающиеся вещи вернуть на место.

– Ну что за люди? – вздохнула девушка, уже привыкнув к обилию внимания в крупных городах, но напрочь подзабывшая, что в родных местах сила её чар ослабевает, и люди перестают обращать на неё то же внимание.

Ядвига бы ещё долго стояла на трапе, приходя в себя, но сзади подпирала очередь из пассажиров, желающих покинуть самолёт. Не хотят те входить в положения, пихаются и бурчат всякое.

– Ну, чего стоим? Кого ждём? – похлопала по спине Черепушкину старушка.

– А чего? Нельзя, что ли?

– Чего нельзя то? Можно. Но лучше под трапом. А пока дуй отсюда! – заявила бабулька ещё раз и подтолкнула Ядвигу, грубо нарушив личное пространство. – Спускайся уже собирать своих утей, пока саму не разобрали.

Девушка от такой наглости рванула вниз по ступенькам, чудом не споткнувшись снова. Она так растерялась, что гневная тирада о пользе ковриков и уточек, а также вреде нарушения социальной дистанции, застряла комом в горле. Проглотила вместе с пылью аэропорта.

Спустившись, Ядвига начала собирать уточек. Представила, как она бойко могла ответить нарушительнице границ, если бы стояла у трапа в столице. Вспомнила всё, чему учили ролики личностных тренеров из интернета и курсы психологии в институте.

Но пока Черепушкина возилась с уточками, бабулька бодро утопала прочь. Гневная тирада осталась невысказанной.

– Ну вот. Ещё одно сознательное в бессознательное перейдёт. И поселится рядом с детскими травмами. А у меня там коза до сих пор живёт, – пробормотала девушка, догоняя успевший сбежать дальше всех баллончик с краской. – Но ничего, главное, правильное дыхание. Сейчас отдышусь и про козу ту больше не вспомню.

Несмотря на то, что самолёт гадко обманул Ядвигу, приземлившись на асфальте, лесок оказался совсем рядом. Так как не аэропорт полноценный, а скорее аэродром. С местными рейсами.

Стоило совсем немного пройти пешком, как ноги её ступили на газон.

Черепушкина улыбнулась, заметив, что все пассажиры самолёта шли в противоположную от неё сторону. Туда, где портили атмосферу автобусы выхлопными газами.

Но сама Ядвига не настолько беспечна, чтоб дышать всякой химией, когда можно идти пешком через лес и дышать с пользой.

Фитнес полезен! А в лесу – вдвойне!

На всякий случай она вытащила из кармана смартфон, который хоть и был достижением прогресса, но не вызывал у Ядвиги раздражения, так как в отличие от всяких прочих гаджетов, был в деревянном корпусе. А, значит, ближе к природе.

Куда без интернета шагать? Карта нужна!

Эко-активистке со стажем нравилось думать, что у неё в руке не техническое устройство, а волшебное зеркало, показывающее, что в мире делается. Совсем как у прабабки, по слухам. Агата Карловна, вроде, не только на метле летала, но и прочий атрибут порядочной ведьмы имела.

Ядвига запустила навигатор и сверила направление. Всего-то двадцать километров напрямки. А на карте и того меньше – пару сантиметров. Значит, недалеко.

Стрелка, как девушка и ожидала, указывала на лес, явно одобряя прогулку на свежем воздухе.

Обрадовавшись полному взаимопониманию с навигатором и скорому единению с лесом, девушка сняла обувь и решила пробежаться босиком по мягкой траве. Но стоило ей ступить босой ногой на область за асфальтом, как в пятку больно впилась трава, что оказалась не такой уж и мягкой.

– Ой-ой! Что же ты делаешь, травушка-муравушка? – взвизгнула от неожиданности Черепушкина. – Не трава, а ёжик какой-то! Ты бы как-то со мной помягче, понежнее! Я же девушка! Или траву возле аэродрома манерам не учат?

Она внимательно осмотрела газон. Не спрятался ли в нём в самом деле ёж? Конечно, никогда не слышала о существовании зелёных ёжиков, но мало ли какие природные катаклизмы путают человечество? Чего только в больной, болеющей и даже напрочь заражённой природе не встречается. Найдётся место и зелёным ёжикам.

Однако никаких ежей обнаружить не удалось. Только фантики, бумажки и пачки от чипсов, как будто без еды люди летать долго не могли.

– Ну и ели бы свои конфеты вместе с фантиками, – пробормотала Ядвига, натягивая туфли. – Ничего, бабушка. Я тут порядки наведу. Будет трава мягкая расти, никуда не денется. Причешем, помоем. А там и приберёмся, чтобы всем в округе стыдно было.