сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
– Я говорила тебе об инсталляции с Твиттером? – спрашиваю я. – Эта девочка стоит в
белой комнате и читает вслух комментарии из Твиттера о тьме.
Сент-Клэр с трудом выдавливает из себя улыбку, все так же не отрывая взгляда от
дороги.
Я продолжаю лопотать:
– А другой студент ставил черной краской Иксы на заброшенных зданиях, чтобы
привлечь внимание к отказу СМИ предоставлять разностороннюю информацию и к
социальной справедливости. Такое чувство, что они думают, достаточно им быть
странными, и их заметят, но странность – это не всегда «хорошо», знаешь ли? Полагаю,
некоторые из них просто еще слишком юны, чтобы понимать это. Помню, когда я училась
в художественной школе, мы все хотели придумать сенсацию.
Он улыбается, но эта улыбка тусклая, а не его обычная на тысячу ватт.
– Есть еще какие-нибудь перспективные варианты?
– Парочка. Как ты и сказал – для некоторых из них просто не настало нужное время.
Нужное время – это очень важно.
Прямо как у нас. Я думаю обо всем, что сделал Сент-Клэр, как он изменил мою жизнь.
Не только в плане работы и этой невероятной возможности путешествовать, но и в
мелочах. Поощряя меня снова рисовать, вдохновляя быть более уверенной и больше
верить в себя.
Миля пробегает за милей и пейзаж меняется. Кругом зеленая трава на зеленых холмах
и зеленые лиственные деревья. Темные деревянные амбары и белые точки отар овец
рассыпаны по полям и холмам, огороженным проволочными ограждениями частной
собственности. Но мы уже определенно не в городской черте, а в английской сельской
местности во всей ее пышной красоте.
– Мы уже близко? – спрашиваю я. – Не могу поверить, что ты тут вырос. Это кажется
таким отдаленным! – Я думаю о своем детстве в Окленде, в окружении движения, шума и
людей.
– В этом и суть для большинства данной публики.
Он сворачивает на узкую асфальтированную дорогу, которую я бы и не заметила – без
каких-либо опознавательных знаков, за исключением одиноко стоящего богатого на вид
почтового ящика. Пока мы едем с ветерком вниз по дороге, под нависающими над нами
ветвями гигантских дубов, Сент-Клэр, похоже, еще сильнее напрягается, сжимая челюсть.
43
N.A.G. – Переводы книг
Ряды дубов по обе стороны от нас прерываются, открывая нам вид на восхитительный
загородный дом, спрятавшийся среди холмов. Фамильный дом Сент-Клэра трехэтажный,
весь из камня и кирпича, величавый и впечатляющий. Низкая каменная стена отделяет
дом от насыщенной зелени двора, а каменная дорожка ведет к огромной деревянной
двери, похожей на парадный вход в замок. По каменной стене стелются цветы, а плющ
образует симпатичную зеленую арку над дверью.
– Дом, милый дом, – говорит Сент-Клэр тоном навечно проклятого. Выйдя из
машины, ощущаю в воздухе аромат свежей земли и влаги. Папоротники и другие
растения раскинулись вдоль дорожки, создавая чудесный и милый вид, и, несмотря на
кислое настроение Сент-Клэра, я не могу сдержать свой восторг.
– Здесь так красиво, словно в сказке.
Сент-Клэр кивает, пока мы идем по дорожке.
– Тут множество монстров. Готовься. – Он с некоторым усилием открывает широкую
парадную дверь. – Мам?
Моим глазам требуется минута, чтобы привыкнуть к тусклому освещению внутри, но
затем я замечаю выложенный плиткой холл и большую гостиную за его пределами с
окнами, выходящими на цветущий и красочный сад. Сент-Клэр оставляет наш багаж у
двери, и мы проходим сквозь каменную арку в комнату с антикварными бархатными
диванами со стройными линиями и мягкими подушками, столиками из темного дерева и
медными лампами, завершающими замковый образ. На каменных стенах красуются
масляные картины с изображением пейзажей, старые карты Великобритании и огромная
голова оленя над мантией. Я вздрагиваю.
– Дорогой! – Входит миниатюрная женщина, одетая в струящееся платье персикового
цвета, и целует Сент-Клэра в обе щеки. – Так приятно видеть тебя!
Они обнимаются, и Сент-Клэр впервые по-настоящему улыбается, с тех пор как мы
покинули Лондон. – Тоже рад тебя видеть, мама.
– Я так рада, что ты смог приехать, – говорит она. – Твой отец…
До нас доносится приближающаяся тяжелая поступь.
– Помяни дьявола, – бормочет Сент-Клэр, когда в комнату ступает высокий мужчина с
темными, как у Сент-Клэра, волосами и фигурой пловца.
– Сын, – произносит он и протягивает Сент-Клэру руку для пожатия. – Твое переднее
колесо кажется немного спущенным. Пусть Ренальдо посмотрит до твоего отъезда.
– Здравствуй, отец. Приятно тебя видеть.
– Ты привел гостью, – отец Сент-Клэра обращает на меня свои стальные серые глаза. В
них нет ничего от теплоты или искорок юмора Сент-Клэра.
– Я как раз собирался представить маме Грэйс. Грэйс, это мои мама и папа, Элис и
Ричард.
– Здравствуйте, приятно познакомиться.
Наступает затяжная пауза, пока они рассматривают меня. Не могу избавиться от
чувства, будто мне следует сделать реверанс или нечто подобное. Нужно ли мне пожать
им руки? Не знаю, что с собой делать. Я догадывалась, что не встречу здесь теплоту и
нежность, но это так неловко. Большие напольные часы тикают, отмеряя
затягивающуюся тишину. В итоге я не выдерживаю:
– У вас прекрасный дом.
– Грэйс помогает мне с финалом арт-шоу для Лондонского колледжа изобразительных
искусств, – говорит Сент-Клэр.
Ричард фыркает:
– Все еще впустую тратишь свое время на те вычурные полеты фантазии.
– Ваш сын поддерживает прекрасную школу, – восклицаю я. – Там есть парочка
действительно талантливых художников…
– А что насчет компании? – прерывает меня Ричард. – Или ее ты тоже измотал?
– У нас есть компания, – тихо произносит Элис в тот момент, как звонит телефон Сент-
Клэра.
Он смотрит на экран:
– Мне нужно ответить.
– Кто бы сомневался, – говорит Ричард.
– Это по работе, папа. Помнишь, что значит иметь работу?
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Меня передергивает изнутри, когда я наблюдаю, как Сент-Клэр выходит из комнаты
через каменную арку. Ричард без слов уходит в противоположном направлении.
Элис, похоже, неловко.
– Мальчишки всегда остаются мальчишками.
Я нервно смеюсь, неуверенная, что мне тут делать. Но одно очевидно: мама Сент-Клэра
умелая хозяйка.
– Может, сходим выпьем чаю? – предлагает Элис. – Это наверняка была дальняя
дорога. Мы могли бы размять ноги в саду. Может, немного пройдемся?
– Звучит заманчиво, – выдыхаю я, радуясь возможности положить конец возникшему
напряжению.
Снаружи, где, похоже, находится ее святилище, Элис будто оживает. Она показывает
мне свои призовые розовые кусты, пышущие цветом и ароматом, белые и бледно-голубые
гроздья гортензий, ярко-желтые и пурпурные антирринумы. Мы устраиваемся за
столиком у дверей на кухню, и она выносит нам чай. Вдалеке, за пределами сада,
виднеется пастбище, на котором пасутся две лошади, а с краю находится конюшня. От
этого дух захватывает.
– Это похоже на картину, – говорю я, в восторге от природной красоты. – Или то, что
мне хотелось бы нарисовать.
– Вы тоже художница?
В смущении я пожимаю плечами:
– Балуюсь. Но я очень люблю искусство.
– Как Чарльз. – Она передает мне чашечку чая. – Его отец не позволил бы ему
заниматься творчеством, но я частенько задаюсь вопросом, мог бы он сотворить нечто
великое, если бы у него был выбор.
Я киваю, не зная, насколько могу себя выдать. Сент-Клэр нарисовал не очень
радостный портрет патриарха семьи. Элис хихикает:
– Ах, так он вам рассказал.
– Немного, – признаю я.
Она переводит взгляд на склон холма, на пестрых лошадей, похожих с этого
расстояния на маленькие фигурки.
– Я очень горжусь своим сыном. Хотя беспокоюсь, что он слишком много работает. –
Она искоса смотрит на меня: – Ведь так, разве нет?
Я улыбаюсь.
– Он и правда много работает. Но, думаю, получает от этого удовольствие.
Она кивает.
– Тем не менее приятно видеть его наконец остепенившимся, – говорит она,
одобрительно глядя на меня.
Я замираю. Подождите, она что, меня имеет в виду?
– О, эм, мы только начали встречаться.
– Да? – Она приподнимает брови.
– Все только завязывается, – краснею я.
– Что ж, должно быть, для него все серьезно. Чарльз никогда раньше не приводил
домой девушку.
Я удивлена:
– Правда?
Она ухмыляется, и я вижу присущую Сент-Клэру игривость и более мягкую версию его
ямочек на ее щеках.
– Правда, дорогая. – Она тянется, гладит ладонью мою руку, и я чувствую, какие
холодные у нее пальцы, несмотря на солнце. – Будь поаккуратнее с ним. Он кажется
твердым, как статуя, но покрывается трещинами быстрее, чем может показаться.
Мы довольно долго остаемся снаружи, и я рассказываю ей о своем детстве, о маме
и о том, как повстречала Сент-Клэра у «Кэррингерс». Затем она говорит, что ей лучше
присмотреть за приготовлением ужина, так что я направляюсь в дом, чтобы отыскать
свою дорожную сумку и, возможно, принять душ. Иду обратно через особняк и замечаю
щели в броне здания: несколько осыпавшихся со стен камней, скрипящие ступеньки,
недостающие кристаллы на люстрах и бра, увядшие цветы в потускневших серебряных
45
N.A.G. – Переводы книг
вазах. Это странное место, больше похожее на мавзолей, чем на жилой дом, и теперь я
понимаю, почему Сент-Клэр хотел сбежать отсюда подальше, чтобы начать новую жизнь.
Когда я прохожу мимо библиотеки, до меня доносится голос Сент-Клэра, и я уже
собираюсь зайти к нему и сказать, как мне понравилась его мама, когда осознаю, что он
понизил голос до шепота.
Я склоняюсь поближе к приоткрытой двери, чтобы послушать.
– …а это можно перевезти без рамы? – спрашивает он. – Какие у нее размеры?
Я замираю. Любые покупки произведений искусства, которые он осуществляет,
должны проходить через меня, если он доверяет мне свою коллекцию настолько, как об
этом говорит. К тому же картины, как правило, не продают без рамы – во всяком случае
не те, сделки по которым проводят законно. Что это нам дает? Я подхожу тихонечко
ближе и заглядываю через щель.
– Нет, – говорит Сент-Клэр, вышагивая по комнате. – Нет. Это не сработает, не после
последнего дела. В Штатах слишком большой ажиотаж, следующее я буду искать в
Европе. Угу. Тогда дай мне знать. Нам нужно будет выяснить, как удержать это вне зоны
действия радара.
Паркетная доска под моей ногой издает скрип, и Сент-Клэр разворачивается в сторону
двери.
– Привет! – громко восклицаю я, входя в комнату, озаренная улыбкой, вместо того
чтобы убежать, как мне бы того хотелось. – Я искала свою дорожную сумку. Это место
такое огромное, я заплутала.
– Я положил ее в твою гостевую комнату, – говорит Сент-Клэр, но у него странное
выражение лица. Почти… виноватое? – Прямо по лестнице, вторая дверь налево.
– Спасибо.
Я выскакиваю из комнаты и иду наверх. Но мой разум мечется. О чем был этот
разговор? От какого «ажиотажа» он бежал из дома и зачем нужно оставаться вне зоны
действия радара?
Может, Леннокс быть прав? Сент-Клэр что-то от меня скрывает?
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Глава 10
Официальный обеденный зал в особняке Сент-Клэра очень похож на Аббатство
Даунтон – стены увешаны портретами предков и британских исторических деятелей в
латунных рамах, тяжелые кремовые шторы обрамляют два окна, выходящих на
пастбище, а посредине стоит длинный стол из темного дерева с двенадцатью стульями.
Мы с Сент-Клэром и его родителями сидим рядом на одном его конце, и после нашего
первого приветствия наступает такая же ледяная тишина, как этот холодный
картофельный суп с луком-пореем, который нам подали. Я стараюсь не подавиться,
стремясь удержать на лице искусственную улыбку. Сент-Клэр и его отец бросают друг на
друга взгляды через стол, а его мама прихлебывает свой суп и притворяется, что не
замечает этого.
Стоит такое напряжение, что я чувствую, мне нужен молот, чтобы расколоть
образовавшийся лед.
– Так, те прекрасные лошади на пастбище. Кто-нибудь из вас на них катается? – Боже,
это так тупо, но я должна хоть что-то сказать!
– Иначе зачем нам лошади? – иронизирует Ричард.
– Возможно, в скором времени у вас их уже не будет, если кое-что не изменится, –
прохладно говорит Сент-Клэр. – Лошади не могут сами за себя платить.
Элис приподнимает голову:
– Это правда?
Ричард отмахивается:
– Не беспокойся, дорогая. Твой сын сам не знает, о чем говорит, так как проводит все
свое время с картинами, а не с деньгами.
Сент-Клэр сжимает челюсти.
– У некоторых из нас есть средства, чтобы наслаждаться своими интересами.
Я стараюсь разрядить атмосферу:
– До того как мы покинули Сан-Франциско, Чарльз любезно пожертвовал несколько
ценных картин больничному крылу.
– Это чудесно! – восклицает Элис.
Ричард опускает глаза к носу.
– Да, он очень хорошо умеет избавляться от вещей. Оставляя их позади.
– Думаешь, где я этому научился, отец?
Повар сменяет наши тарелки с супом на блюда с мясом и картофелем, слава богу. Этот
суп выглядел так, будто ему место на болоте, а не в тарелке.
– Пахнет вкусно! – чирикаю я.
Мужчины не обращают на меня внимания.
– Мой отец выстроил этот бизнес с нуля, – язвительно говорит Ричард, – и я никогда
даже не помышлял бросить все или пойти против его воли. Это твоим выбором было
оставить свою семью.
– Потому что ты душил меня и критиковал каждый мой шаг, – бросает в ответ Сент-
Клэр. – Как я должен был научиться всему?
Ричард делает большой глоток своего виски.
– В этом-то и проблема. Ты так и не научился.
– Ричард, милый, – пытается сгладить ситуацию Элис, но он ее игнорирует.
– Я многому научился, отец. Например, как пить не пьянея. Но этот урок ты так и не
смог освоить, не так ли? – смотрит в ответ Сент-Клэр. У меня в буквальном смысле
отваливается челюсть, и, осознав это, я заставляю себя закрыть рот. Даже не знаю, что
сказать.
– Довольно! – неожиданно взрывается Ричард. – Помни о своих манерах, мальчишка.
Ты под моей крышей и будешь относиться ко мне с долей уважения, черт побери!
– Имеешь в виду уважение, которое ты проявляешь по отношению к своей семье? –
выплевывает Сент-Клэр и отодвигает свой стул: – У меня пропал аппетит.
Он бросает свою салфетку и вылетает из комнаты.
Я нервно встаю.
– Простите, мне стоит пойти посмотреть…
– Конечно, – говорит Элис и одаривает меня слабой улыбкой. – Иди, дорогая.
47
N.A.G. – Переводы книг
Я следую за Сент-Клэром наверх и разыскиваю его на этаже. Но его нигде не видно.
– Сент-Клэр? – зову я растерянно. – Чарльз?
– Я наверху, – доносится его голос из коридора.
Я вхожу в комнату в самом конце и обнаруживаю накрытую тканью мебель и коробки
со старыми игрушками. Из люка в потолке торчит лестница, и, взобравшись по ней, я
нахожу Сент-Клэра сидящим в открытом окне мансарды.
– Привет, – говорю я, нежно касаясь его плеча. – Ты в порядке?
– Ты имеешь в виду после той катастрофы внизу? – вздыхает он. – И я еще думал, что
мой отец сможет быть цивильным.
– Мне жаль.
– Я знаю, – Сент-Клэр одаривает меня печальной улыбкой. Я смотрю мимо него через
окно. Темные, умиротворенные холмы спят под одеялом из звезд.
– Здесь наверху красиво.
– Я частенько приходил сюда в детстве. Чтобы сбежать. Я смотрел на звездное небо и
притворялся, что нахожусь за миллионы миль отсюда.
Он берет меня за руку и помогает вылезти в окно. Тут на крыше плоская площадка, и
он расстелил на ней одеяло. Я сажусь рядом с ним, запрокидываю назад голову и смотрю
на Млечный пусть – миллион белых точек, рассеянных по небу, словно капли краски.
– Красиво.
– Отсюда нас никто не может увидеть, – Сент-Клэр обхватывает меня рукой и
притягивает ближе к себе. – Словно мы можем не существовать, если того пожелаем. Хоть
на короткий промежуток времени.
Представляю, как он бывал тут ребенком, после очередной стычки с отцом из-за того,
что любил приключения, был бунтарем, слишком умным, на свою беду.
– Твой папа всегда был таким? Даже когда ты был маленьким?
– Всегда. Он никогда меня не понимал, никогда даже не пытался. Я не был таким как
он, а следовательно – огромным разочарованием.
– Это, должно быть, тяжело.
Представить не могу, как обидно иметь родителей, которые не поддерживают тебя. Мы
были одни с мамой, но она настолько сильно любила меня, что восполняла отсутствие
отца.
– К тому же, он такой лицемер, – вздыхает Сент-Клэр. – Читает мне нотации, когда я
беру на себя деловые риски, в то время как сам пьет и проигрывает наше семейное
состояние. Таковы реальные риски.
Я качаю головой:
– Это ужасно.
– Знаешь, что сейчас я оплачиваю все их счета? Все это… – он широко раскидывает в
