сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Клэр такой плейбой. Не пройдет и недели, как он появится под ручку с какой-нибудь
новой горячей девчонкой, а Золушка снова будет драить полы, где ей и место.
Мое лицо обдает жаром, а глаза начинает покалывать от слез, но я не шевелюсь.
– Она казалась милой, когда говорила о том, что в связи с болезнью матери посещала
больницы, – отмечает другая девушка.
– Плевать, слезливая история, тьфу. Ей тут не место, и она скоро сама в этом
удостоверится. В любом случае, вы видели, что надето на Фифи? ОМГ, разве это не
убожество?
Беседа продолжается, но я вынуждена затаиться в кабинке, ожидая, пока дверь за
ними не закроется.
Мне дурно. Конечно же Челси вела себя как ревнивая сука, но ее слова всколыхнули
именно те страхи и опасения, которые я старалась игнорировать все это время.
Может и правда мне здесь не место. Возможно, никогда и не будет.
А то, что они сказали о Сент-Клэре… Я не наивна и понимаю, что на такого мужчину
постоянно кидаются женщины, но слишком стремительно бросилась в романтику всего
этого, чтобы задумываться о таком. Но если он плейбой – если он и впрямь каждую
неделю меняет женщин – что это означает для нас? Или хуже того, что, если нет никаких
«нас»?
Я возвращаюсь на вечеринку, стараясь не обращать внимания на свои сомнения. Затем
я вижу на другом конце зала Сент-Клэра: он очень близко стоит к женщине, которую я не
узнаю. Она красивая и утонченная, с длинными белокурыми волосами, в потрясающем
черном платье. Мне не слышно, о чем они говорят, но ясно, что она флиртует с Чарльзом,
положив руку ему на грудь, слишком льнет к нему, смеясь вместе с ним.
Чувствую, как в груди зарождается ревность, но стараюсь подавить ее. Мы провели
вместе лишь одну ночь. Мы даже не обсуждали, что это значило, если вообще что-то
значило, и не похоже, что он мой бойфренд. Я не претендую на его внимание, но тем не
менее, оттого что вижу их вместе, меня пронзает боль.
Я стараюсь совладать со своими чувствами. Мне нельзя становиться слишком
эмоциональной – он мой босс. И он великолепен. На нем всегда будут виснуть женщины.
Мне нужно к этому привыкнуть. Он мне не принадлежит.
Пока я смотрю на них, Сент-Клэр вновь смеется. Женщина обнимает его, и весь мой
контроль улетучивается. Права ли Нона, говоря не позволять сердцу брать надо мной
вверх? Я так усердно работала, чтобы найти для себя место в мире искусства, и, что бы ни
говорила Челси, только-только начинаю проявлять себя. Я не могу позволить своим
чувствам уничтожить появившуюся возможность начать карьеру – как бы сильно я ни
хотела Сент-Клэра.
Приоритеты, Грэйс.
Вместо того чтобы вернуться в его общество, я всячески стараюсь наладить связи весь
оставшийся вечер: беседую с членами правления больницы, организаторами сбора
пожертвований и прочими разряженными гостями. Сент-Клэр подлавливает меня, когда
гости начинают потихоньку разъезжаться.
Его глаза – мечта художника, и мое решение сосредоточиться на деловой стороне
наших отношений начинает испаряться, пока он выводит меня из вестибюля в прохладу
ночного воздуха.
– Я буду счастлив, если ты согласишься, чтобы Артуро отвез тебя домой, – говорит он.
– Или мы могли бы отправиться ко мне, пропустить по стаканчику.
Он подносит мою руку к губам и целует костяшки пальцев. Его взгляд, искрящийся
жаром и явным намеком, устремлен на меня.
– Эм, ну… – я ничего не могу поделать. Вот так просто меня практически пересиливает
желание вернуться к нему домой. Мне хочется схватить и прижать его к себе, пробежаться
пальцами по его волосам. Вновь исследовать каждый дюйм его тела.
Но я помню слова Челси – и то, как я чувствовала себя, когда видела его флирт с той
женщиной. Я с трудом сглатываю.
17
N.A.G. – Переводы книг
– Полагаю, это не очень хорошая идея. Думаю, будет лучше, если на данном этапе мы,
эм, поставим на паузу наш роман. Или что бы это ни было, – я отвожу взгляд, чувствуя,
как румянец заливает щеки.
Он кажется разочарованным.
– О, – он опускает свою руку, не выпуская при этом мою. От ощущения жара его кожи
моя воля практически тает. – Верно.
– На время, – говорю я неуклюже. – Ты же понимаешь, что будучи коллегами нужно
вести себя профессионально, ведь верно?
Он отпускает мою руку.
– Да, конечно. Я прекрасно понимаю.
– Правда? – я чувствую одновременно облегчение и разочарование.
– Ты мудро поступаешь, разделяя бизнес и удовольствие. Полагаю, мне не очень
удается проводить между ними черту. – Он прочищает горло. – Но если все же ты когда-
нибудь решишь, что хочешь снова их смешать…
Я игриво хватаю его за предплечье, испытывая облегчение.
– Так между нами все в порядке?
– Лучше чем в порядке, – уверяет он. – Думаю, из нас получится великолепная
команда. В профессиональном плане, конечно же.
Мы подходим к его машине.
– Пусть водитель отвезет тебя, а я возьму такси. – Отходя, он подмигивает, и в моей
голове проскальзывает мысль: «Бога ради, Грэйс, ты и впрямь позволишь этой
прекрасной заднице уйти?»
Он так здорово выглядит в свете уличных фонарей, что я задаюсь вопросом, какого
черта отшиваю его.
– Увидимся в понедельник, суперзвезда, – говорит он и исчезает в ночи, прежде чем я
успеваю передумать.
Иногда быть ответственной так кайфоломно.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Глава 4
Если я и была обеспокоена возникшей между нами неловкостью, мне не следует
волноваться. Сент-Клэр всю неделю так занят деловыми встречами, что за исключением
быстрого кивка и улыбки в коридоре мы едва ли пересекаемся. К счастью, я так завалена
работой, что у меня совершенно нет времени, чтобы зацикливаться на нашем неловком
прощании посреди улицы после гала-приема в больнице, или на моем решении поставить
на паузу эти идеальные губы, тянущиеся ко мне для поцелуя, или на прижимающемся ко
мне рельефном теле…погодите, зачем я вновь это делаю? Работа, Грэйс, помнишь? Не это
ли занятие ты искала всю свою сознательную жизнь? Ах, да, именно это.
Кроме того, у меня столько забот, что едва ли есть время на фантазии. Моя работа
просто невероятная – даже лучше, чем я себе представляла. Я отслеживаю
международные торги произведений искусства и слухи среди дилеров, разыскиваю
потенциальных клиентов, инвесторов и художников. Посещаю галереи и гаражные
выставки, как делала с мамой, и засиживаюсь допоздна, просматривая сайты с
последними новостями данной области, чтобы оставаться на гребне волны. Такое чувство,
будто меня бросили в воду в самой глубокой части бассейна, чтобы либо выплыть, либо
утонуть, но мне безумно нравится, что Сент-Клэр верит, что я доберусь до бортика на
другом конце. Уже довольно давно меня не заботило что-то так сильно, чтобы прилагать
столько усилий в попытке этого добиться, и, должна признать, я получаю удовольствие от
процесса. Даже ди Фиорес, поддерживая мой новый рабочий график, оставляли по
вечерам посуду с теплой едой у моей двери и махали мне ручкой каждое утро, когда я
отправлялась в свой офис. Если им и не хватает моих умений в качестве официантки, то я
об этом не слышала, и, надеюсь, никого не обижу, позволяя новой работе пожирать
сейчас все мое время.
Моя новая ассистентка, Мэйси – подарок небес – помогает со всем, что мне нужно, как
она и обещала. Я останавливаюсь у ее офиса – огромной роскошной зоны перед угловым
сьютом Сент-Клэра.
– Привет, Грэйс, – говорит она. – Ты нашла тот мейл от Портера?
– Да, вообще-то, я хотела спросить тебя об этом. Портер говорит, что у великолепного
нового художника проводится выставка, и я думаю Сент-Клэру стоит инвестировать в
этого парня, что означает… – Мэйси начинает снова печатать, по-прежнему глядя на
меня, демонстрируя свою завидную многозадачность. – Извини, что докучаю тебе
деталями. Мне просто нужно поговорить с ним. Есть ли время, когда он не занят?
Мэйси дважды щелкает в своем компьютере.
– В его календаре на данный момент ничего нет. Я только вернулась с ланча, но он
должен быть на месте. Ты можешь войти.
Я приглаживаю волосы и открываю тяжелую дверь в кабинет Сент-Клэра. Там я вижу
Сент-Клэра, сидящего за столом…напротив сексуальной блондинки, с которой он болтал
на приеме. Она склонилась в своем кресле, открывая ему доступ к обозрению своего
декольте, на котором и у меня непроизвольно остановился взгляд. Они оба смеются и не
замечают меня.
– Ой, простите, – говорю я в шоке, мои щеки краснеют. – Я не хотела мешать.
Я начинаю разворачиваться, уперев взгляд в плюшевый ковер, и врезаюсь в кадку с
пальмой. Идиотка! Стараюсь восстановить равновесие и собрать остатки моего
достоинства, но голос Сент-Клэра окликает меня.
– Грэйс, подожди.
Подняв взгляд, вижу, что Сент-Клэр стоит у своего стола, подзывая меня ближе.
– Хочу познакомить тебя с Амандой Лейтон. – Женщина мне кивает. – Она
журналистка, которая…
Он замолкает, и мой мозг заполняют миллионы выворачивающих меня наизнанку
предположений, в то время как я стою с прилепленной на лице улыбкой… будет моей
женой… сегодня вечером затрахает меня до беспамятства, так как ты отказала…
является твоей заменой во всех отношениях.
Аманда заканчивает за него:
– Боюсь, крадет все его время. Я пишу статью для Форбс о вашем боссе.
– Я старался увильнуть, но она очень убедительна, – улыбается Сент-Клэр.
19
N.A.G. – Переводы книг
Держу пари, так и есть.
Я все еще чувствую неловкость, будто помешала чему-то, чему не должна была.
– Тогда, пожалуй, возвращайтесь к вашему интервью.
– Нет, все хорошо. Мы уже закончили, – говорит он, в то время как Аманда берет свою
сумочку.
– Была рада знакомству, – говорит она мне с удивительно искренней улыбкой. – Я
хотела также сказать, что просто в восторге от вашего выбора картин для больничного
крыла. Так смело.
– Эм, спасибо.
Обращаясь к Сент-Клэру она добавляет:
– Возьми трубку, если я позвоню по поводу возникших вопросов, ладно? Никаких
больше телефонных кошек-мышек.
– Договорились, – отвечает он. Она целует его в щеку и выходит из кабинета, активно
покачивая на ходу своей идеально упругой задницей. Сент-Клэр смотрит на меня и
улыбается своей тихой улыбкой, одной из тех, которые не дано увидеть репортерам и
камерам. – Так, что я могу для тебя сделать?
Мой желудок делает кувырок, но я напоминаю себе быть стойкой перед морем его
обаяния.
– Это не займет много времени, я хотела поговорить с тобой о...
– Ты уже обедала? – перебивает он.
– Пока нет, но...
– Я едва ли видел тебя после гала-приема, – говорит он, потянувшись за своим
пиджаком. – Давай перекусим сэндвичами. Сейчас в любом случае обеденный перерыв, а
я хочу услышать обо всем, над чем ты в данное время работаешь.
Мое сердце тает. Вот тебе и держать себя в узде в офисе. Как я могу отказаться?
Сент-Клэр прихватывает еду из ларька и ведет меня в небольшой музей поблизости,
который я никогда раньше не видела: он спрятан в особняке на боковой улочке, подальше
от остальных офисных зданий.
– Не думаю, что нас пустят… – начинаю я, глядя на огромные знаки, запрещающие
проносить еду и напитки.
– Не волнуйся об этом. Здесь больше никого нет. – Сент-Клэр ведет меня к скамеечке в
одном из демонстрационных залов.
– А как же охранники?
– Кто, Кевин? – Сент-Клэр подмигивает одетому в форму охраннику, тихо стоящему в
углу. – Я все время так делаю. Это одно из моих самых любимых мест для ланча.
Умиротворяющее.
Я изучаю его.
– Ты не особо следуешь правилам, не так ли?
– Разве это весело? – улыбается он.
– А как насчет последствий? – спрашиваю я, думаю обо всех тех случаях, когда
пыталась шалить и лишь попадала в неприятности.
– Если все время жить, думая обо всем плохом, что может случиться, то никогда не
переступишь за порог собственного дома. Конечно, меня порой тянет испытать границы
дозволенного, но я всегда это делаю умно. Осторожно.
– Я и не сомневаюсь, – смотрю на охранника, в то время как Сент-Клэр начинает
разворачивать свой сэндвич. Кевин едва скользит по нам взглядом, так что я следую
примеру Сент-Клэра. Бумага шуршит, отражаясь эхом от стен. Я чувствую легкое
волнение, оттого что делаю что-то вопреки правилам, и не могу сдержать слабой улыбки.
– Ты плохо на меня влияешь, – поддразниваю я.
Сент-Клэр смеется.
– Мы еще сделаем из тебя рискового человека.
– Именно так ты стал успешным? – любопытствую я. – Нарушая правила?
– Возможно. Просто я вырос с невероятным количеством правил и ограничений. Все в
моей семье и в школе желали, чтобы люди вписывались в милые маленькие коробочки с
соответствующими ярлыками. Никому не разрешалось быть самим собой или
отклоняться от своей колеи.
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 2
Я надкусываю свой сэндвич с индейкой и авокадо, ожидая, что еще он добавит, но,
похоже, Сент-Клэр углубился в какие-то свои воспоминания. Его жизнь так отличается от
моей, это завораживает. Может, у меня и не было возможности провести со своей мамой
столько времени, сколько мне бы хотелось, но она всегда поощряла меня быть самой
собой.
– Должно быть, было сложно.
Он медлит, но когда отвечает, его голос звучит тише.
– Так и было. Когда рос, я знал, что был разочарованием для семьи. Я не мог понять,
зачем должен был делать то, чего они от меня ожидали. В мире было так много всего, что
мне хотелось бы увидеть, узнать. Это как если бы мне дали холст и набор масляных
красок, а затем сказали, что ими можно рисовать только в черно-белых тонах, –
добавляет он с печальной улыбкой. – Надолго меня не хватило. Как только я достиг
позволительного возраста, переехал, чтобы жить самостоятельно.
Я улыбаюсь, надеясь разрядить атмосферу.
– Ну и как, получается?
Он тоже улыбается.
– Не так уж и плохо.
Некоторое время мы едим в тишине, хрустя чипсами и наслаждаясь легким журчанием
фонтана во внутреннем дворике снаружи, прохладный морской воздух ласкает нашу
кожу. Прядка волос упала на глаза Сент-Клэра, и мне ужасно хочется потянуться и
коснуться ее, провести пальцем по этим скульптурным скулам и прижать его губы к
своим…
Будь профессионалом, не забыла? Я отворачиваюсь, чтобы посмотреть на окружающие
нас произведения искусства, эклектический микс. Сент-Клэр усадил нас перед полотном
Дюрера – детальном изображении кролика.10 Звучит как нечто простое, будто детская
игра, но вообще-то оно такое насыщенное и плотное, будто смотришь через микроскоп –
каждая деталь идеально прорисована.
Сент-Клэр замечает, как я смотрю на картину.
– Тебе нравится то, что ты видишь?
– Я люблю работы Дюрера, особенно эти спокойные, менее известные полотна, –
говорю я. – Мех выглядит совсем как настоящий.
Я в восторге.
– Ты знаешь происхождение этой картины?
– Ты уволишь меня, если я признаюсь, что нет?
Он смеется:
– На самом деле оно спорное. Эта картина, по слухам, была украдена нацистами,
изъята у еврейской семьи в Париже.
– Как она оказалась в итоге тут?
– После многих лет смены владельцев богатая семья из России решила презентовать ее
в качестве пожертвования.
Мои брови взметнулись вверх.
– А почему просто не вернуть истинным владельцам?
Он откидывается на скамейку и потирает подбородок.
– Это ужасная часть истории. Во время войны надписи к картинам часто терялись или
уничтожались, и бесценные произведения искусства стоимостью в миллиарды долларов
были украдены у их полноправных владельцев. Некоторые из выживших семей пытались
вернуть себе свою собственность, но без этих надписей ничего невозможно доказать.
10 Альбрехт Дюрер (нем. Albrecht Dürer, 21 мая 1471, Нюрнберг — 6 апреля 1528, Нюрнберг) —
немецкий живописец и график, один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса.
Признан крупнейшим европейским мастером ксилографии (вид печатной графики, гравюра на
дереве, древнейшая техника гравирования по дереву или оттиск на бумаге, сделанный с такой
гравюры), поднявшим еѐ на уровень настоящего искусства. Первый теоретик искусства среди
североевропейских художников, автор практического руководства по изобразительному и
декоративно–прикладному искусству на немецком языке, пропагандировавший необходимость
разностороннего развития художников. Основоположник сравнительной антропометрии. Первый
из европейских художников, написавший автобиографию.
21
N.A.G. – Переводы книг
– Это очень печально, – говорю я, чувствуя, как больно сжимается сердце. – Эти семьи
потеряли так много. Самое меньшее, что они могут сделать – это получить назад свои
