Текст книги "От грехов до истины. Омар и Хатидже. (СИ)"

Автор книги: Stella Amilb

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Я не знаю, Омар. Я тебе не раз говорил, что он стал странно себя вести. А ты просил меня не судить его и оставить это на волю Всевышнего. Ну что? Оставил? Может если бы мы вмешались, он бы был сейчас рядом.

– Я почти всё потерял, представляешь? Всех кого я так сильно любил, я теряю так же быстро, как летит время. Но его поступок, это было совсем.

– Хорошо, что ты внизу не стоял. Я курил и вас ждал, как вдруг такой шлепок был. Я развернулся и вижу, лежит кто-то. Подбежав, смотрю Хаким. Изо рта фонтаном кровь шла, я его держал за руку, пытался как-то успокоить. А он что-то произнести хотел.

– Он ещё мог говорить?

– Без понятия, но мне казалось, он произносил молитву. Не знаю, вацок. Я так испугался, что сидел и молился рядом с ним.

– Я слышал, как ты матом орал.

– Это в начале, потому что я не понял, что произошло. Он так быстро дышал, тело явно сломано было, изо рта кровь ручьём и что-то шептал. Я уже понял, что ему не помогу и, подумав, что он молится, решил молиться вместе с ним.

– Будем надеется, что Аллах примет его.

– Надеюсь…

В это время мимо нас шли две девушки, приглядевшись, Шамиль стукнул меня по ноге и спросил:

– Смотри, это не твоя, Хати идёт?

– Да, это Хатидже.

Помахав им рукой, Хати и её подруга Мавиля, подошли к нам.

– Примите наши соболезнования, – сказали девушки. – Да простит и примет его Аллах.

– Аминь.

– Как так вышло, Омар? Как он так споткнулся? – спрашивала Хатидже.

– Не знаю, мы собирались слазить и тут он неудачно встал и споткнулся.

– Какой ужас, такая смерть, какая-то глупая даже. Так жалко его, он такой хороший был.

– А вы чего тут гуляете? Дома, не сидится что ли? – возмутился Шамиль.

– Да мы просто, решили по пляжу пройтись и…

– Нечего тут ходить, на хату идите.

Девушки повесили головы и, засмеявшись, убежали.

– Ты чего это? – спросил я Шому.

– Да ходят тут, красуются. Нечего, пусть дома сидят.

Улыбнувшись Шамилю, я снял с себя одежду и, решив немного искупаться, побежал к воде.

Тем временем девочки дошли до дома и уселись в комнате у Хатидже. Снимая с себя платок, Мавиля улыбалась и говорила Хати:

– Видела, как он прогнал нас?

– По-моему, он кого-то ревнует. Тебе так не кажется? – кокетливо спросила Хатидже свою подругу.

– Не знаю. Всё может быть.

Хати открыла шкаф и достала оттуда большую коробку.

– Что это?

– Смотри, – сказала Хатидже и вынула из коробки роскошный наряд для танца.

– Вау, вот это платье. Ты хочешь станцевать в нём?

– Хочу, но смогу ли. Надо сделать так, чтобы нога не была видна.

– Сестра моя, тебе не обязательно выплясывать для Хамада, обойдётся.

– Нет, Мавиль! Я не хочу, чтобы ему чего-то не доставало, чтобы он себя ощущал мужем калеки!

– Ну что ты такое говоришь?! Он тебя любит, а на танцовщиц и в барах насмотрится.

– Никогда! Он мой и смотреть будет тоже только на меня.

Сказав это, Хати полезла в шкаф и стала искать ласины. Надев их на себя, она стала примерять платье.

– Ну, как? Сильно ужасно смотрится?

– Вообще нет, даже сочетается, как будто таков костюм и есть.

– Честно? Не видно ногу?

– Нет-нет. Вообще не видно. Идея с ласинами отличная, ничего не понятно. Надень ещё балетки и вообще ничего не видно.

– А как моё тело? Спина, грудь? Красиво?

– Тут уже, подруга, даже сам Хамад не устоит. Как бы не съел тебя, всю такую аппетитную, – засмеялась Мавиля.

– Теперь, надо ещё суметь станцевать.

Неделями, Хати то и делала, что пыталась научиться красиво и плавно танцевать. Периодически падая и плача от боли и обиды, Хатидже всё равно не останавливалась. Спустя пару месяцев, она уже с лёгкостью исполняла танец живота. Ещё через некоторое время, мой отец разрешил мне сватать Хатидже. Для начала мы решили не играть большую свадьбу, так как я не хотел пировать после смерти друга. Сделав никях, при свидетелях и по всем правилам ислама, отец подарил мне отдельный дом, а так же слуг Раджу и Наифа. Полностью переехав с Хати в наш общий дом, мы любовались свободными комнатами, решая, какой ремонт там делать.

– А тут, сделаем кинотеатр. Как думаешь? – спросил я Хати, внимательно смотря на просторную комнату.

– Омар, я так счастлива. Наконец-то незачем прятаться, незачем переживать. Теперь я твоя жена, а ты мой муж.

– Да. Наконец-то всё уже позади, – говорил я, обнимая за талию Хатидже и целуя её.

– А можно мне Мави позвать сюда? Дом ей показать.

– Конечно, позови.

Улыбнувшись мне, Хатидже позвонила своей подруге и пригласила её в гости. Зайдя на кухню, Хати открыла шкаф и стала вытаскивать оттуда мешок с мукой.

– Что вы хотите, Госпожа? – спросила её, наша повариха Ванесса.

– Это Вы мне?

– Ну, да. Зачем Вам мука?

– Я хотела слойки испечь, ко мне подруга придёт сейчас и…

– Ну что Вы, Госпожа, я сейчас всё Вам сделаю.

– Нет-нет. Я сама могу.

– Но, Госпожа, это моя работа.

Ванесса надела фартук и принялась за работу. Хати вышла из кухни, и направилась к ванной. Приоткрыв слегка дверь, она просунула голову и спросила:

– Омар? Ты в душе?

– Да заходи, Хати, – сказал я, намотав полотенце на бёдра.

– Омар, а чем мне заняться? – спросила Хатидже, стоя ко мне спиной.

– Почему ты спиной стоишь?

– Я подожду, пока ты оденешься.

– Хати прекрати, мы уже женаты.

– Прости, Омар. В этом доме всё делают горничные и повара, я не знаю чем занять себя.

– Хорошо, попроси повара не мешать тебе и сама приготовь что-нибудь. Я поеду в мечеть, а оттуда на кладбище. Вечером, когда вернусь, хочу видеть тебя наряженной без платка и с вкусной едой. Договорились?

– Кончено, Омар.

Поцеловав, сияющую от радости, Хати, я оделся и вышел из дома. Навстречу мне, шла Мави.

– Ас-саляму Алейкум, Омар, – поздоровалась она, кивнув мне головой.

– Ва алейкума Ас-саляма. Рад видеть тебя у нас в гостях.

– Спасибо, Омар.

Зайдя в дом, Мавилю встретила Хатидже. Обнимаясь и радуясь встрече, девушки зашли в спальню и, усевшись на кровать, Хати стала доставать из коробочки драгоценные украшения.

– Ого, это всё твоё? – восхищённо спросила Мави.

– Да, это всё Омар подарил.

– Какая красота. Они наверно целое состояние стоят?

– Да, это всё бриллианты и изумруды. Омар сказал, на днях поедим в ювелирный магазин, где я смогу сама выбрать, что понравится мне.

– Здорово. Теперь ты настоящая Госпожа. А как ваша ночь прошла?

– Мы всё это время вещи переносили, вместе ночевать только сегодня будем. Я так боюсь.

– Думаешь, больно будет?

– Нет же, ни этого боюсь, – возмутилась Хатидже. – Я боюсь за свою ногу. Я даже раздеться не могу, вдруг я ему противна буду.

– У кого какие проблемы. Не говори ерунды. У тебя шикарное тело.

– Я не могу держать себя, делаю вид, что всё хорошо, а сама не представляю, как в кровать с ним лечь. Как он увидит меня без протеза.

– Не грусти, Хатидже. Он любит тебя, он не будет на это обращать внимания. Да и мужчине в постели, уж точно не до твоих протезов. Он будет занят другим.

– Прекрати, смеется. Он ещё как будет смотреть на это. Мужчины даже здоровых женщин перебирают, куда там я.

– Всё будет хорошо. Омар знает, на ком женился и прекрасно понимает, что ему с тобой детей делать. Он работать устроился?

– Да, он у своего отца в фирме теперь работает.

– Вот и хорошо. Он вернётся уставшим, обязательно станцуй сегодня ему, порадуй своего мужа.

– Постараюсь. Надеюсь, всё хорошо будет.

Пока девушки разговаривали у нас дома, я уже был на кладбище и сидя на земле, гладил песок над могилой Хакима.

– Да простит его Аллах, – сказал, стоящий позади меня, мужчина.

Повернув голову, я увидел муллу Мустафу.

– Вы тут?

– Как видишь, Омар. Ещё один друг умер?

– Мулла Мустафа, я всем говорю, что он упал и разбился, но на самом деле он сам с собой покончил. Почему он так поступил, мулла? – спрашивал я, отряхивая штаны и подходя к Мустафе.

– Откуда мне знать, Омар? Это одному Аллаху лишь известно.

– Он не попадёт в Рай?

– Я не знаю, Омар. Не спрашивай меня. Будет так, как решит Аллах.

– Вы мне как-то сказали, что если человек всю жизнь прожил правильно и совершил одну ошибку, то Аллах никогда не перечёркивает хорошие деяния и прощает людей.

– Омар, Аллах всегда прощает, а круги Ада проходит каждый из нас. Не пройдя ступени Ада, мы не увидим Сады Рая.

– Я не пойму, Хаким всегда меня пытался на путь истинный наставить, он даже когда я курил, сказал, что это самоубийство. Что могло управлять таким человеком, чтобы не боятся покончить с собой?

– Откуда ты знаешь, не боялся ли он? Шёл он туда сознательно или был одержим? Он взял страшный грех на свою душу. За такой поступок он будет наказан, Омар. Жизнь даёт нам только Бог, и отнимать её имеет права только Он.

– А не может быть, что Аллах отнял его жизнь, его же руками? Такое же тоже бывает, да, мулла?

– В жизни всё бывает, – приятно улыбнулся Мустафа. – Но не стоит тратить свою жизнь, на эти рассуждения. Если есть вопрос, обратись к Всевышнему, ответы на всё знает только Он.

– Я всегда у Него спрашиваю, но Он же молчит.

– Омар, ответы в твоей голове. Нам не дано уметь задавать вопросы, если мы не будем знать на них ответы. Если Аллах нам подарил возможность спрашивать, значит, Он дарил и возможность отвечать.

– Но чтобы ответить, нужно знать, а я не знаю, мулла…

– Читай внимательней Куран. Всё скрытое рано или поздно становится явью.

Сказав это, Мустафа направился вперёд.

– Вы куда? – поинтересовался я.

– Мне пора идти, Омар, а ты не допускай ошибок, ты уже близок к истине…. – ответил мне мулла и свернул за дерево.

Немного подумав, я направился к своей машине и, выехав из кладбища, подъехал к дому, где жил Хаким. Поздоровавшись с охраной, я зашёл во двор. Возле входа стоял его брат Али.

– Мархаба, Али.

– Мархаба, Омар, – поздоровался брат, пожимая мне руку.

– Я только что у Хакима был, навещал его.

– Не забывай о нём, Омар. Я уверен, даже на том свете, ему приятно видеть, что ты помнишь о нём.

– За это даже не думай, ахи. Али, можно ли мне пройти в его комнату?

– Конечно, если хочешь, можешь посидеть там.

– Да, я бы хотел посмотреть на его вещи.

Поднявшись наверх, Али открыл дверь в спальню Хакима. В комнате ничего не изменилось. На кровати лежал перевёрнутый журнал, шкаф был приоткрыт, а из-за его дверцы виднелась рубашка Хакима.

– Мы всё оставили так, как было в последний день. Он лежал и читал журнал, а потом подошёл к шкафу, взял накидку и ушёл…, – с грустью рассказал Али.

– Он не сказал, куда он так поздно?

– Мама спрашивала его, он ответил, что в магазин, какой-то напиток сильно захотелось ему.

Проведя рукою по столу, я открыл маленький ящик, где лежали разные журналы. Отодвигая их рукой, я увидел тот самый блокнот, где Хаким любил постоянно что-то записывать.

– Это его ежедневник, – сказал Али. – Он постоянно там писал о том, как провёл свой день.

– Ты что читал? – удивившись, спросил я, не поворачиваясь к Али.

– Так, пролистал и всё…

Сказав это, Али вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь. Я присел на кровать и, взяв в руки блокнот, начал перелистывать страницы. Записи шли почти от самого детства. Он записывал только самые значимые для него моменты. В начале блокнота, лежала фотография, где нам было лет по тринадцать. Я стоял в каких-то грязных шортах, крепко обнимая Хакима и Абдуллу, снизу, держав в руке мяч, сидел Саид, а рядом высунув язык, стоял Шамиль. Увидев это фото, я улыбнулся. Тёплые воспоминания тут же вызвали во мне приятные эмоции и ностальгию. Пролистав ещё дальше, я увидел ещё одну фотографию. Тут мы были постарше, сидели в кафе и смеялись. Опять все вместе. Читая записи в дневнике и вспоминая, как мы хорошо дружили, я решил всё же узнать, что его толкнуло на самоубийство. Перелистывая страницы, меня удивил тот факт, что Хаким всегда писал про нас, о друзьях, но ни слова о девушках. Ведь действительно, почти за двадцать один год, он не имел отношений с женщинами. Я читал, как он описывал каждого из нас и что он о нас думал. Я даже прочёл, где он описывал Хатидже, считая, что мне будет тяжело с ней жить и, что я тороплюсь с браком. Перелистывая блокнот, я увидел закладку, открыв на этом месте, я прочёл:

« Мне было тяжело видеть своего друга инвалидом, я готов отдать всё, лишь бы Омар смог ходить. Мои молитвы были услышаны. Аллах вернул здоровье, Омару».

Пролистав ещё немного, я прочёл:

«Смерть Саида меня сильно подкосила, авария Омара, меня свела с ума, но когда разбились Абдулла и Салима, я стал бояться. Поистине был велик гнев Аллаха, отнимая у Омара всё самое дорогое. Видеть, как он страдал было не выносимо, все, что переживал Омар, я переживал в три раза тяжелее. Как мне иногда хотелось обнять его и сказать всё то, что я о нём думал, всё то, что я к нему испытывал. Мысль о том, что умрёт и Омар, мне ни давала покоя. Я постепенно сходил с ума, я должен был сказать Омару, что…»

Перелистав страницу, я вдруг заметил, что листы отсутствуют. С блокнота Хакима, грубым образом было вырвано три листка. Я пролистывал ещё раз и ещё раз, пытаясь найти продолжение, но записи отсутствовали.

– Вот чёрт! Ну что? Что ты хотел сказать, блин! – недовольно выкрикнул я, захлопнув его блокнот.

Я не знал, кто вырвал эти листки. Хаким или его брат Али, но я понял, что правды мне теперь никогда не узнать. О чём он думал, что он так хотел говорить мне, это так и ушло под землю вместе с Хакимом.

Спустившись на первый этаж и подойдя к Али, я спросил его:

– Могу я оставить блокнот себе?

– Бери, думаю, он бы хотел, чтобы это было у тебя.

– Да, наверно. Он не оставлял никаких записок?

– Нет, Омар, – внимательно смотря мне в глаза, сказал брат. – Всё что есть, ты мог сам видеть.

– Ладно, спасибо тебе, Али, я тогда поеду.

– Да конечно, как будет время, приходите к нам в гости.

– Обязательно. Шукран.

Выйдя из их дома и сев в машину, я направился к Шамилю. Держа одной рукой руль, а другою телефон, я звонил ему, но трубку никто не брал. Доехав до его дома, я подошёл к их охране.

– Ас-саляму Алейкум, ребята. А Шома дома?

– Ва алейкума Ас-салям. Нет, он уехал с Ибрагимом куда-то.

– А телефон, зачем выключил? Есть номер Ибрагима?

– Не знаю зачем. Записывай Ибрагима номер, – подобно роботу, отвечал охранник.

Достав телефон, я записал номер, который мне продиктовал охранник. Садясь обратно в машину, я позвонил Ибрагиму.

– Да?! – спросили меня на арабском.

– Ибрагим?

– Да-да. Говори.

– Это Омар, я друг Шамиля. Можешь дать ему трубку?

– Что?

– Чёрт. Дай Шамилю! Ему трубку дай!

– Шома? Да, Шома!

– Ибрагим, ты говоришь по английский?

– Что? Ты кому звонишь?

– Я не понимаю тебя Ибрагим! Дай трубку Шамилю блин! Шамилю-ю-ю!

В трубке раздались гудки.

– Отлично!

Так и не сумев поговорить с другом Шамиля, поскольку его друг не знал ни английского, ни арабского, я решил поехать домой. Припарковав машину и поднимаясь в комнату, я услышал смех Хати и Мавили, доносящийся из нашей спальни. Пройдя мимо них, я зашёл в душ.

– Это Омар? – спросила Мавиля.

– Да, Омар пришёл.

– Всё, я пошла тогда. Удачи тебе, сестра, не волнуйся и не смей сомневаться в себе.

– Конечно, Мави. Спасибо, родная.

– Я сама пойду, ты иди к Омару. Не оставляй его одного. Мужчина женится, чтобы получать внимание, которого ему не хватает в не дома.

– Конечно.

Попрощавшись, Мавиля выбежала из дома и уехала к себе, а Хати направилась ко мне в ванную.

– Омар?

– Да.

– Можно мне зайти?

– Нужно.

Я лежал в ванной, полностью наполненной горячей водой и, смотря на потеющий кафель, думал о записях Хакима. Хатидже присела рядом и, гладя мои руки, поцеловала меня в плечо.

– Ты был у Хакима дома?

– Да, заходил, поговорил с его братом и…, ничего особенного. Мавиля ушла?

– Ушла.

– Хорошо, иди, сними платок и распусти волосы. Я хочу выйти из ванной и полежать с тобой. Что-то я уставший совсем.

– Хорошо.

Сказав это, Хатидже побежала в спальню, надев длинное красивое платье и распустив свои волнистые волосы, Хати стала прихорашиваться у зеркала.

– Госпожа Хатидже? – выкрикнула с первого этажа горничная.

– Да-да? Что такое?

– Тут какой-то Шамиль звонит, просит Омара к телефону.

– Сейчас спущусь.

Хатидже спустилась вниз и, взяв домашний телефон, ответила Шамилю:

– Алло.

– Хатидже?

– Да, это я Шамиль.

– Ас-саляму, ухтишка, а где Омар? Я звоню ему, он трубку не берёт.

– Ва алейкума Ас-салям. А… он спит Шом, устал и уснул.

– Уже уснул? Ну, хорошо, передашь, что если что, я с другом к старому домику поехал, он поймет, где это.

– Конечно, Шамиль. Так и передам.

– Давай, ухтишка, удачи вам.

– И тебе.

Повесив телефон, Хати поднялась в спальню. Увидев, что я уже лежу в постели, она тихо закрыла дверь и, подойдя к пастели, легла рядом.

– Омар?

– Да, моя принцесса.

– Что ты с мокрой головой лёг? Хочешь, я тебе высушу волосы?

– Нет, спасибо малыш.

– Ты что устал?

– Есть такое.

– А как я выгляжу? – спросила Хати, улыбаясь и выставляя свои роскошные локоны вперёд.

– У меня нет слов, чтобы описать твою красоту. Ты наверно единственная, на кого я смотрю и успокаиваюсь.

Говоря это, я начал гладить шею Хатидже. Она как всегда, смущаясь, улыбалась мне и постоянно смотрела в глаза.

– Что мне сделать для тебя, Омар?

– Ты и так сделала для меня всё, дав согласие стать моей женой, чего ещё мне желать?

Хатидже заулыбалась и обняла меня.

– Я не верю своему счастью, наконец-то я с тобой, – говорила Хати, прижимаясь щекой к моей груди.

– Да…

– Омар?

– Эм…

– Ты что? Засыпаешь?

– Да мой ангел, я что-то спать хочу.

– Ясно…– недовольно сказала Хатидже и легла рядом.

Ещё немного полежав, Хатидже встала с кровати и спустилась вниз. Пройдя и сев за кухонный стол, у Хати постепенно стали наполняться слезами глаза.

– Что с Вами, Госпожа? – спросила Ванесса.

– Нет-нет. Всё хорошо.

– А почему плачете?

– Я не плачу. Просто, что-то в глаза попало.

– Как Вы так можете, у Вас же такой день сегодня. Вы впервые ночуете вдвоём.

– Знаю, только…

– Что?

– Омар слишком устал. Не до меня ему.

– Ничего страшного, разве это повод плакать? Наоборот, пусть поспит, наберётся сил и к ночи уже как тигр на Вас набросится.

– Ай, Аллах! Что ты такое говоришь?

– А что я такого сказала? Простите, если обидела, но лучше подготовьтесь к ночи. А слезами вы лишь будете огорчать своего мужа.

– Иди, приготовь все сладости, которые любит Омар, скажи, пусть его любимый кальян сделают. Когда я позову, чтобы всё готово было.

– Вот другое дело, – улыбнулась Ванесса. – Сейчас всё сделаем, Хатидже.

Хати побежала в комнату и тихо взяла оттуда свой наряд, украшения и косметику. Зайдя на кухню, она спросила Ванессу:

– Кроме Раджи и Наифа ещё мужчины в доме есть?

– Есть охранники, но они в не дома находятся у них свой отдельный домик, где они живут.

– То есть в нашем доме только Раджа и Наиф?

– Да, если хотите, скажу чтобы они шли в тот домик.

– Да, скажи.

Ванесса кивнула головой и побежала в коридор. Хати тем временем, надела на себя наряд и поправляла свои волосы.

– Хатидже? – закричал я со второго этажа.

– Ты проснулся, Омар? – испуганно спросила Хати.

– Да, я должен ехать, у меня дела ещё. Поднимись ко мне.

– Омар, подожди. Посиди немного и не выходи из комнаты. Я сейчас иду.

– Хорошо, быстрее только.

На кухню забежала Ванесса.

– Госпожа, всё готово. Если хотите я отнесу наверх сладости и кальян.

– Да, неси. И скажи, пусть ждёт меня. Аллах, я что-то боюсь.

– Перестаньте. Посмотрите, какая Вы красавица. Он увидит Вас и с ума сойдёт.

– Хорошо. Да, ты права. Иди.

Ванесса позвала других горничных и приказала им нести еду в нашу спальню, а сама взяла кальян и поднялась вслед за ними. Постучав в дверь, Ванессе спросила:

– Господин Омар?

– Да? Заходите, – ответил я, стоя у зеркала и поправляя свою одежду.

Девушки вошли и поставили прямо на кровать поднос со сладостями, а на тумбочку кальян. Увидев это, я развернулся к Ванессе и удивлённо спросил:

– Это ещё что?

– Это Вам.

– Я понял, но для чего?

– Желание Хатидже.

– Хати хочет, чтобы я ел и курил прямо в спальне?

– Да. И она попросила Вас подождать её, она сейчас тоже поднимется.

Посмотрев удивлённым взглядом на Ванессу, я уселся на кровать и начал пробовать сладости.

– Что же, зови Хати. Скажи, я жду её.

– Конечно, сейчас позову.

Кивнув головой, девушки вышли из комнаты. Подбежав к Хати, Ванесса крикнула ей:

– Всё, Хатидже! Можете идти. Он ждёт Вас.

– Ох, Аллах. У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди.

– Не переживайте, он с удовольствием развалился на кровати и кушает сладости. Идите, порадуйте Вашего мужа.

– Аллах Милостивый! – снова, нервно, выкрикнула Хатидже.

– Что такое?

– А музыка где?

– Ой. Действительно.

– Я не привезла сюда ни одного диска.

– Я Вам включу одну песню, ритм то у всех один. Вы главное двигайтесь.

– Чувствую я всё равно от волнения ничего не смогу сделать. Ладно, удачи мне.

– Удачи Вам, Хатидже, – засмеялась Ванесса.

Я сидел на кровати и, кушая шоколад, пытался понять, что это задумала Хати. Тут на весь дом заиграла музыка. Засмеявшись, я поправил подушки и сел удобнее, смотря на входную дверь и преподнося к губам шланг от кальяна. Стоя на первом этаже, Хати развернулась к Ванессе, которая держала планшетник, подключённый к колонкам, и сказал:

– Ты что издеваешься?

– А что такое?

– Что это за песня? Это для гульки в барах, не для танца же!

– Но у меня нет ничего другого.

– Ай, Аллах! Дай-ка мне.

Хатидже нервно листала мелодии, пытаясь найти хоть что-то подходящее.

– Госпожа, у меня ещё Rammstein есть, но не думаю, что Омару понравится Ваш танец под их песни.

– У них для танцев живота песни?

– Ну как Вам сказать, почти… только в немецком стиле.

– Какой ещё немецком?! Ты издеваешься? Ладно, будь что будет, я пошла.

Отдав планшет Ванессе, Хати поднялась по лестнице наверх. Я тем временем сидел и не мог понять, чего же так долго, как вдруг музыка выключилась. Ничего не понимая, что происходит, я продолжал курить кальян, наполняя комнату дымом. Стоя у двери, Хати развернулась, и тихо спускаясь обратно, кричала Ванессе:

– Ты зачем выключила?

– Я вот эту Вам включу. Всё, заходите.

– Ты что совсем уже издеваешься надо мной?

– А что я сделала? – пожимая плечами, спрашивала Ваннеса.

На весь дом снова заиграла музыка. Спальня была окутана серым дымом, который я выпускал в ожидании Хати. В эту минуту, дверь слегка приоткрылась. Выпустив дым изо рта, я смотрел, как в комнату входила Хатидже в роскошном наряде. Убрав поднос на тумбочку, я сел как можно удобнее и растягивая довольную улыбку, любовался своей принцессой. Длинные, волнистые волосы, касались её плеч и талии. На Хати было красивое чёрное платье, усыпанное золотыми монетами. Подобно кобре, она прекрасно двигала телом, постепенно приближаясь ко мне. Я не мог остановить свою улыбку, которая расплывалась по всему лицу. Я восхищался её стройностью и грацией. Наблюдая за её плавным движением рук, я еле себя сдерживал, чтобы досмотреть это до конца. Тем временем Ванесса пошла на кухню, чтобы вынести оттуда косметику Хатидже и увидела лежащие ласины на стуле.

– Ой-ёй-ёй. Кажется, Хати забыла надеть часть костюма, – говорила Ванесса, побежав в зал.

Наблюдая за красотой и грацией Хатидже, я заметил, что она как-то изменилась в лице. Постоянно стала отдёргивать юбку, и смотреть на меня как-то ни так. Не понимая, что с ней, я встал с места и, схватив её за руку, дёрнул к себе. Упав спиной на кровать, она смотрела на меня своими большими и красивыми глазами.

– Омар, я ещё не закончила, – тихо произнесла Хатидже.

– Мне хватит того, что я увидел, – сказал я, поднимая её по кровати выше и ложась сверху.

– Нет, я ещё должна была показать…

Ни дав ей договорить, я спустился вниз и медленно, начал целовать её оголенный живот. От неожиданности всё тело Хатидже покрылось маленьким мурашками. Нежно целуя её тело, я поднялся выше, продолжая ласкать её. Еле касаясь губами её груди, я поднялся к её губам и, медленно спуская бретельки по её плечам, страстно целовал её. Еле дыша, Хатидже расслабилась и наслаждалась любовью в моих объятьях. В это время в доме раздался дверной звонок. Откусывая сочное яблоко и держа в руке ласины, Ванесса открыла дверь. У входа стоял Шамиль.

– Мархаба, красавица! – улыбнувшись, поздоровался Шамиль.

– Мархаба, Шамиль, – сказала недовольно горничная.

Подойдя ближе к Ванессе и прижав её у входя, Шамиль сказал:

– Смотрю, ты меня уже с лосинами и яблоком в руках встречаешь. Не дождалась пока приеду и разделась сама?

– Ты давай берега не путай, обгоревший араб. Отошёл от меня! – грубо высказала Ваннеса.

– Сама ты обгоревшая, я с рождения рыжий. И я не араб, ясно тебе!? – говорил Шамиль, отойдя от Ванессы и проходя в зал. – Я не понял, а что это так музыка орёт у вас? Праздник что ли?

– Да, праздник! Подожди Омара тут, он скоро будет.

В эту минуту на весь дом заиграла песня группы Rammstein. Комната наполнила тяжёлой музыкой немецкого рока. Качая головой и улыбаясь, Шамиль спросил Ванессу:

– Вай эбель. А что за праздник такой? Рок фестиваль по-арабски?

– Сегодня их первая ночь, – кричала Ванесса, пытаясь выключить музыку на планшете.

– Что? – в голос засмеялся Шамиль. – Это только у Омара так брачная ночь проходить может.

– Я не могу вырубить музыку! Сделай что-нибудь!

– Оставь да. Пусть играет. Бодрячком всё будет, – продолжал смеяться Шамиль, ударив Ванессу по плечу.

– Это не смешно, Шамиль! Помоги мне вырубить музыку! – кричала Ванесса, ударяя пальцем по планшету.

Кое-как вырубив музыку, Шамиль и Ванесса направились на кухню. Кушая своё яблоко, Ванесса протирала стол. Шома тоже взял яблоко из вазы и, усевшись возле стола, ждал, пока я спущусь.

– А они давно там?

– Прилично.

– Странно, обычно Омар-гонщик. Уже должен был освободиться, – сказал Шамиль, кусая яблоко.

– А ты прямо султан в постели, да? – говорила недовольно Ванесса.

– Ну, ты меня встречала с ласинами в руках, – дёргая бровями, отвечал Шома. – Меня сложно не хотеть.

Иронично взглянув на самовлюблённого Шамиля, на кухне раздался мой крик:

– Ванесса, принеси стакан воды!

– О! Что я и говорил тебе, – продолжал Шамиль. – Быстрый Омар, что тут скажешь.

Ванесса посмотрела на него недовольным взглядом и, налив прохладной воды в стакан, поднялась на второй этаж. Услышав стук в двери, я накинул на себя халат и вышел к Ванессе.

– Омар, вот Ваша вода и там Шамиль пришёл.

– Он у нас дома?

– Да.

– Хорошо, сейчас спущусь. В комнату никому не заходить пока Хатидже сама Вас не позовёт.

– Да, конечно. Ей что плохо?

– Нет, ей чересчур хорошо, – улыбнулся я Ванессе. – Поэтому не беспокойте её.

Сказав это, я взял стакан из рук Ванессы, и зашёл в комнату. Присев, возле Хати, я протянул ей стакан и поцеловал её в плечо.

– На, пей. Я пойду, искупаюсь, Шамиль пришёл.

– Он у нас?

– Да. Ждёт меня. Ты из комнаты не выходи. Выйдешь, когда мы с Шамилём уйдём.

– Хорошо, любимый, как скажешь.

Поцеловав Хатидже в лоб и улыбнувшись ей, я направился в ванную. Приняв прохладный душ, я оделся и спустился вниз.

– О-о-о, какие люди! – выкрикнул Шамиль.

– Ас-саляму Алейкум.

– Ва алейкум Ас-салям, вацок. Что, как ты?

– Тамам, шукран. Я тебе звонил, у тебя телефон был выключен, а потом мне дали номер какого-то Ибрагима.

– Это мой друг первухенский.

– Какой?

– Ну, с первой Махачкалы, прилетел, отдохнуть у нас.

– Вот оно что.

– С каких пор ты занимаешь любовью под жестокий рок, группы Rammstein?

– Чёрт я сам не знаю, что это было, – смеясь, говорил я.

– Не скромничай, сам наверно попросил, да? А главное строит из себя такого правоверного.

– Заткнись. Отвечаю, я не знаю, что это было. Ванессу наказать надо.

– По-братски дай да, я её накажу. Я её конкретно воспитаю.

– Угомонись, – сказал я, засмеявшись в полный голос.

– Фатма арбуз носит.

– В каком смысле?

– Беременна.

– Ну, что я могу сказать. Аллах милостив к ним.

– Конечно, такие хорошие люди, как Аллаху не быть милостивым к ним.

– Прекрати, Шамиль.

– Сына ждёт. У этого урода, наследник будет.

Я ничего не отвечал и, открыв холодильник, внимательно рассматривал напитки.

– Не знаю как тебе, Омар, а мне, от души скажу, обидно. Обидно, что мой друг Саид с женой погибли, а Ахмед свадьбу играл. Обидно, что Абдулла в земле лежит, а у Ахмеда сын будет. Мне реально обидно, чем он заслужил всё это? Он и гулял как мы, и бухал как мы, но он плодится, а мои братья в земле тлеют.

– Значит, так решил Аллах.

– Омар… Ты себя слышишь?

– Возьми пачку сигарет и поставь её на стол.

– Что?

– Делай что говорю.

– Ну, хорошо, – сказал Шамиль, вытаскивая из кармана сигареты.

– Теперь возьми эту пачку в руки, достань сигарету и закури.

– Ладно.

– Теперь потуши, – сказал я, протянув ему тарелку.

– Ну и? – спрашивал Шамиль, гася папиросу.

– А теперь опять достань сигарету и точно так же закури, только произноси слова молитвы.

– Это сейчас шутка?

– Делай, что я говорю.

Вытаскивая одну сигарету, Шамиль что-то бормотал под нос.

– Громче, чтобы я слышал твою молитву.

– Чёрт, да я не могу так.

– Почему?

– Нельзя так делать. Как ты можешь соединять святые слова молитвы в такие минуты. Я даже руки не мыл.

– Тоже самое, если я предложу тебе выпить, ты не сможешь это сделать, если будешь читать молитву.

– К чему ты это вообще? Конечно, не смогу, не один нормальный мусульманин не позволит себе такое.

– А, казалось бы, это ведь всего лишь слова, Шамиль, обычный набор букв, но посмотри, какую силу они имеют. А теперь представь, какую силу имеет тот, для кого мы эти слова произносим. Шамиль, если бы не молитва, я бы не встал на ноги, если бы не молитва, я бы не имел сейчас Хатидже. Не смотри на то, что ушло. Смотри и молись за то, что есть сейчас! Не плачь о том, что потерял, а молись за то, что имеешь! Вот она истина, Шамиль. Истина одна – она в Боге.

– Мне кажется, ты немного устал.

– Почему ты меня не слушаешь?

– А что мне слушать? Я и так знаю всё то, что ты говоришь. Это как бы ещё с детства внушают.

– Нет, Шом, знать это одно. А ты попробуй понять это. Я пока всё не потерял, не понял этого всего. Всё это время, я, как и ты не понимал, почему ему хорошо, а мне плохо. Почему тот живёт, а мой друг умирает. А почему так, а почему эдак? Наконец-то всё. Точка. Ответ один: «Потому что так решил Аллах, и на всё Его воля». Скажи спасибо тому, что у тебя есть. Молись, и если ты это делаешь от сердца, Он всегда воздаст.

– Прямо вдохновение после брачной ночи.

– Да пошёл ты. Я для кого тут это всё говорю?

– Я понял. Больше ни каких вопросов к Всевышнему.

– И курить брось.

– Это обязательно?

– Да. Просто как будешь брать сигарету в руки, произноси слова молитвы.

– Жестоко.

– Я у Хакима дома был, забрал его блокнот.

– И? Там есть что-то? Ты понял, почему он это сделал?

– Нет, кто-то вырвал три листа из блокнота.

– Как так? Зачем он их вырвал?

– Я думаю это не он. Зачем ему рвать свои записи? Скорее всего, его брат.