Текст книги "От грехов до истины. Омар и Хатидже. (СИ)"

Автор книги: Stella Amilb

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Говори, Омар, что хотел?

– Как грубо. Видимо, я когда-то обидел тебя?

– Может быть.

– Не напомнишь?

– А разве ты меня не помнишь, Омар? – спросила девушка, приподняв одну бровь и внимательно смотря на меня.

– Если честно, нет.

– Вот как? С памятью проблемы что ли?

– Я перенёс тяжёлую аварию. Я многое мог позабыть.

Посмотрев на меня, девушка прищурила глаза. Я пытался увидеть в ней хоть, что-то знакомое, но бесполезно. Я не вспоминал её.

– Имя Мави, тебе ничего не говорит? – спросила девушка.

– Мави? – переспросил я.

В моей голове тут же стали всплывать разные моменты из жизни. Чьи-то голоса, разговоры и движения. Тут я вспомнил девушку, говорящую по телефону и упоминавшую в разговоре имя «Мави».

И снова эти огромные глаза, и крик о пощаде. Я зажал ладонью лицо. Воспоминания словно потоком нахлынули на меня. Перед моими глазами, стал образ девушки в хиджабе, которая говорила, что она и есть Мави – Мавиля. Я вспомнил, как она смотрела на меня и сказала, что девушку, которую мы ищем, покончила с собой.

– Мавиля! – резко выкрикнул я, убрав ладонь от лица.

– Ну, да.

– Подожди, ты же та девушка, которая рассказала мне о смерти той… – произнёс я, и замер.

– Кого той? Ты помнишь ту девушку? – улыбаясь, поинтересовалась Мави.

– Ну, так. Не очень, – сказал я и, испуганно, смотрел на неё.

– Ты что хотел с ней сделать? Надругаться? Опозорить её?

– Это была ты, Мави?

– Нет, Омар не я.

Опустив голову вниз, я сидел как осуждённый. Мне было стыдно. Я не знал, что сказать и как оправдать своё поведение. Не поднимая глаз, я произнёс:

– Я не трогал эту девушку. Я не насиловал её. Я хотел, но не смог. Я до сих пор живу с этим. Когда ты сказала, что она покончила с собой у меня словно крыша поехала. Я потерял двух своих друзей, я потерял сестру. Я даже инвалидом успел стать. Моя шкура испытала всё, что только мог испытать человек в наказание. Но даже всё это, не вернёт родителям их дочь. Но я каюсь. Я сожалею. Мне действительно стыдно, Мави. Я часто вижу эту девушку, часто вспоминаю её взгляд и слышу её голос. Видимо Аллах, не прощает мне это. Я не знаю, как ещё мне заслужить прощения. Я несу ответственность за смерть невинного человека, я страдаю.

Внимательно послушав меня, Мавиля протянула ко мне руку и, взяв меня за подбородок, подняла лицом к себе. Посмотрев в мои глаза, она сказала:

– Аллах всегда простит, Омар, если найти правильный путь к искуплению грехов. А вот жизнь, которую Он нам дал, она бумеранг. Всё что ты сделаешь кому-то, завтра вернётся к тебе. Делай добро и ты получишь счастье, сделай зло и ты будешь страдать. Ты сделал зло, ты пострадал. А ту, которую ты обидел, жива.

– Что?! – не поняв её, спросил я.

– В тот день она в слезах тонула. Забежав ко мне домой, в истерике рассказывала о тебе. Говорила, что встретила тебя. Так обрадовалась, но решила проявить характер, зная, что ты очень наглый. Но твоё поведение оказалось таким грубым, что она решила, не церемонится с тобой и нахамила. Я в шоке её слушала и думала, какая же ты сволочь, Омар. Она всегда тебя любила, но увидев тебя, хотела свою гордость показать.

– А что потом? – спросил я, внимательно слушая Мавилю.

– Она выбежала из дома. Хотела убежать, спрятаться. Я пошла за ней, думала успокоить, но… Она выскочила на дорогу. Её сбила проезжавшая машина. Я тут же вызвала скорую. Было заражение крови и ногу как видишь, ей ампутировали. Момент с тобой она забыла. Кроме меня ни кто и не знает.

– Стой-стой. Что значит, как вижу? – спросил я, и замер.

Повернув голову в сторону Хатидже, которая сидела под деревом и ждала нас, я чуть не начал задыхаться.

– Что с тобой, Омар? Тебе плохо? – взволнованно спросила Мави.

– Это была, Хати? О, Аллах! Она так изменилась. Я её не узнал, бывали моменты, что мне она напоминала ту девушку, но я думал это видения такие.

– Теперь всё знаешь.

– Почему ты сказала, что она мертва?

– Чтобы от тебя отделаться. Я испугалась, когда увидела, что ты пришёл и ищешь её.

– Ясно. Хорошо, идите домой. Как пройдёт достаточное количество времени, я приду её сватать, – говорил я Мавиле, находясь в состоянии шока.

– Хорошо, Омар.

– Мави. Не рассказывай ей. Пусть не вспоминает тот случай, это останется на моей совести.

– Хорошо, Омар.

Кивнув мне, девушка встала с места и побежала к Хатидже. Ощущая сильное головокружение, я поднялся и подошёл к Хакиму. Увидев меня в таком состоянии, он тут же помог мне дойти до дома.

– Что с тобой, ахи? На тебе лица нет, – испуганно спрашивал Хаким.

– Потом…, потом расскажу.

Все оставшиеся дни, я то и делал, что молился и посещал мечеть. Я каждый день начинал с того, что каялся и просил прощения.

Теперь я был уверен, что просто обязан жениться на Хатидже. Я совсем изменился, то, каким я был, и каким я стал, были два абсолютно разных человека. Выйдя из мечети, я направился к кладбищу. По дороге я увидел муллу, который стоял и смотрел на ходячих по земле голубей.

– Ас-саляму Алейкум, Мустафа мулла.

– Ва алейкума Ас-салям, Омар. Гуляешь?

– Да, решил сестру навестить. Я могу с Вами поговорить?

– Конечно, Омар. Я всегда тебя выслушаю.

– Мустафа мулла, у меня один вопрос. Я только что в мечети был, как обычно каялся и …

– Да, я знаю, – перебил меня мулла.

Посмотрев на него, я улыбнулся ему и спросил:

– Всё Вы знаете, мулла. Кто Вы такой?

– В каком смысле? – засмеялся мулла.

– Ну, Вы всегда всё знаете, можете исчезать и так же резко появляться. Вы не меньше вопросов вызываете у меня, чем всё остальное. Вы кто? Ангел? Шайтан? Мираж? Кто Вы, мулла?

– Шайтан? Разве шайтан может находиться в мечети?

– Ангел?

– Разве ты видишь у меня крылья и свет?

– Ну, Вы же не Бог?

– Побойся Аллаха, говорить подобное.

– Отлично. Тогда как мне понять кто Вы? И эти голуби. Когда погиб Саид, ко мне в комнату залетел белый голубь. Перед своей аварией, я так же видел эту птицу. Когда разбились, Салима и Абдулла, она летела над ними. Сейчас Вы стоите и вокруг Вас эти голуби. Хотите сказать это всё нормально?

– Не вижу ничего в этом удивительного, Омар, – сказал мулла и улыбнулся мне. – Знаки, это абсолютно нормальное явление. Умей их понимать и предотвращать.

– Ладно. Тогда у меня есть ещё не менее волнующий меня вопрос. Ведь Всевышний всех наказывает по справедливости?

– Да. Точно так же, как и награждает.

– Это да. Вот у меня вопрос. А разве Ахмед не заслуживает наказания?

– Омар-Омар, – говорил мулла, покачивая головой и слегка улыбаясь. – Разве можно жить и думать, почему тебя наказывают, а другого нет? Ты опять пытаешься спорить с решением Аллаха?

– Ну почему же спорить, Мустафа? Если Аллах Справедлив, почему…

– Если? Ты смеешь усомниться в Его справедливости?

– Ни в коем случае, мулла.

– Омар, тебе не кажется, что слишком много ты думаешь о ненужном?

– Разве я не имею права разбираться в том, что я не могу понять?

– Хорошо, Омар. Тебя волнует, почему не страдает Ахмед?

– Меня это не волнует, меня это удивляет, ведь он ни чем не лучше меня.

– Это ты решил, лучше он или хуже?

– Нет… Я так думаю…

– Омар, каждый должен в первую очередь думать о себе и своих поступках. Пока ты будешь думать, почему Ахмеду хорошо, ты снова будешь терять драгоценное время, которое можно было бы тратить на более важные вещи. Ты начал молится, ты начал вести правильный образ жизни, но почему же ты так не уверен в Боге? Пока ты не будешь поистине верить в Бога, пока не поймёшь полностью, что всё в этом мире происходит по Его воле, ты не сможешь считаться верующим человеком. В чём смысл твоей молитвы, если ты, помолившись, выходишь и позволяешь себе сомневаться в справедливости Всевышнего?

– Я не сомневался, мулла.

– Сомневаешься, Омар. Как бы ты не страдал и не был бы счастлив твой враг, найди в себе силы поблагодарить Всевышнего. И будь уверен в том, что Он всё видит, и Он всем воздаст. Нет цены твоей молитве, если нет в тебе поистине крепкого имана*. ( *вера)

– Да…, наверно, я слишком много думаю, о ненужном…

– Усомниться в Боге, большой грех, Омар. Никогда не сомневайся в Нём и Его могуществе, дабы гнев Аллаха, поистине самый страшный. Ничего не стоит бояться в этой жизни, кроме Аллаха. Поэтому молись, Омар, дабы в тяжёлые минуты, Аллах вспомнит о твоих молитвах и поможет тебе.

– Я постоянно молюсь, мулла, по пять раз в день. Я бросил курить и пить. Я полностью сменил свой образ жизни.

– Двигайся в том же темпе, Омар.

Говоря с муллой, я увидел, идущих мне на встречу, Хакима и Шамиля. Помахав своим друзьям, я сказала мулле Мустафе:

– Извините, Мустафа, я сейчас подойду к друзьям.

– Конечно, иди, Омар.

Подбежав к ребятам, я обнял их.

– Ты чего? – спросил Шома.

– Соскучился, – выкрикнул я, прижимая друзей к себе.

– Оставь да. Ехали, навестим Саида с Абдуллой.

– Поехали, только надо с Мустафой попрощается…

– Кто такой Мустафа? – спросил удивлённо Шамиль.

– Мулла, только он как всегда уже ушёл, – сказал я, смотря на ходячих голубей. – Ладно, пошли.

Сев в машину, мы поехали на кладбище. Постояв немного у могилы Саида, Хаким нагнулся и поставил там какой-то браслетик, из плетёных ниточек.

– Что это? – спросил я.

– Не важно, – сказал Хаким, закапывая браслет.

– Вот хайвайн… – сказал Шамиль, опустив голову.

– Что? – переспросил Хаким.

– Животное ты.

– Это почему ещё?

– Саиду точно сейчас удача не помешает.

– Заткнись, Шамиль!

– Антилопа отвечаю.

– Да всё, успокойтесь, – сказал я, толкая Шамиля в плечо.

Пройдя ещё немного, мы направились к могиле Абдуллы. По дороге я нагнулся к уху Шамиля и спросил его:

– Почему антилопа?

– В смысле?

– Ты Хакима антилопой назвал.

– Ты когда-нибудь антилопу Гну видел?

– Ну, да.

– Что-нибудь тупее этого животного видел?

– Шома прекрати уже. Хватит его в комплексы вгонять.

Дойдя до места, где покоился Абдулла, Хаким снова присел и положил на землю плетёный браслетик. Смотря на это, Шома мне шепотом сказал:

– Прикинь, он сидел и делал эти браслеты для каждого, отвечаю, антилопа гей-Гну.

Засмеявшись, я стукнул Шамиля, дав понять, чтобы он прекратил уже издеваться над Хакимом.

– А разве это ни грех? – тихо спросил меня на ухо Шамиль, наблюдая, как Хаким закапывал браслет.

– Ты про эти браслетики?

– Разве можно такое делать? Я отвечаю он животное.

– Прекрати, Шамиль! Хаким достаточно соблюдающий человек. Я не знаю, что он делает сейчас и грех ли это, но пусть его Аллах судит.

– Я не сужу. Простоя впервые вижу подобное.

– Ещё раз говорю, только Богу известно, что он делает и будет ли он за это наказан. Ты о своих поступках думай. Всё-таки пока ты пьёшь, куришь и способен нарушать все допустимые правила, ты судить Хакима не можешь.

Сказав это, я подошёл к могиле Абдуллы и присев рядом, начал водить рукой по песку, под которым покоился мой друг. Хаким отошёл к Шамилю и о чём-то говорил с ним. Я схватил рукою песок, и, сжимая его, мысленно говорил:

– Прости меня Абдулла, я не знаю, как мне искупить этот грех. Каждый раз понимая, что ты мог сейчас быть со мной, мне становится не по себе, а самое страшное, это осознание того, что ты мёртв по вине моего отца. Я не знаю, как я дальше буду жить зная это, но я прошу у тебя прощение. Прости меня, ахи.

– Ну что, ты идёшь? – спросил меня Шамиль.

– Да. Идём.

Поднявшись с места, мы отправились к нашему захоронению. Небольшой участок, где покоился род Хамадов. Подойдя к могиле сестры, моё сердце стало колоть. Присев рядом, я начал водить рукою по земле, словно гладил песок. Закрыв глаза, я вспоминал всё, что связывало меня с сестрой. Как вместе играли, как радовались или ругались. Я вспомнил, как однажды, мой отец наказал меня и запер в подвале, когда я был ещё ребёнком. Рыдая на холодном полу, ко мне спустилась, маленькая Салима и, обняв меня, пролежала там со мной полдня, пока отец не разрешил мне выйти. Мои глаза прослезились. Просидев там несколько минут молча и периодически вытирая свои глаза от слёз, я нагнулся к земле и, поцеловав песок, сказал:

– Люблю тебя, сестра. Прости, что не успел. Моя ошибка стоила твоей жизни. Если ты меня слышишь, прости меня. И ты, и Абдулла, простите меня, – сказав это, я встал с места и подошёл к парням.

Обняв своих друзей, мы ещё раз посмотрели на могилу и уехали.

Вернувшись, домой я узнал, что у нас во Франции дядя умирал. Отец с матерью и Хасаном, взяли на ночь билеты в Париж. Две недели я оставался один дома. Дни казались длинными и пустыми. Как я не пытался отвлекать себя, всё равно каждый раз проходя мимо комнаты сестры, мне становилось плохо. Выйдя во двор, я присел у дерева и любовался красивым видом природы. Не далеко от наших ворот я услышал тихий разговор двух мужчин. Не поленившись, я поднялся с места и, подойдя впритык к воротам, прижал ухо к стене. Двое мужчин, сидя недалеко от наших ворот на скамейке, обсуждали мою семью.

– Страшный человек этот Кхалед Хамад. Его отец, царство ему небесное, был хорошим и людям столько помогал, а Кхалед что? Столько денег, а ему всё мало. Говорят руки по локоть в крови у него.

– Да, слышал-слышал. Сколько своих убил, ради своей выгоды.

Услышав это, мне стало не по себе. Я всегда знал, что мой отец не маленький человек и что он способен на многое, но чтобы его обсуждали как убийцу, это для меня было шоком.

– Вот дочь умерла его, сын инвалидом был. Аллах всё видит, Махмуд, всех по достоинству наказывает, жаль только, люди не так зрячи, чтобы видеть удары Всевышнего.

– Да, жаль так жаль, дети не виноваты ведь. Но…, за грехи отцов, страдают дети.

Выслушав всё это, я отошёл от ворот, прислонившись к дереву. Я вспоминал как мой отец, засовывал деньги в карман врача, я понимал, что моего друга убил он. Мне стало не по себе. Выбежав из дома, я направился к мечети. Ища глазами муллу, я увидел идущих двух мужчин.

– Ас-саляму Алейкум, простите, вы муллу Мустафу тут не встречали?

– Ва алейкума Ас-салям. Может муллу Нассера?

– Нет, мне именно Мустафа нужен.

Мужчины переглянулись и, что-то сказав друг другу, опять спросили:

– Вы уверенны, что не Нассер?

– Уверен. Мустафа зовут его.

– Тогда не знаем. Мы Нассера только знаем.

Попрощавшись с ними, я вышел во двор мечети и пытался найти взглядом Мустафу. Навстречу мне шёл другой мулла.

– Простите, мулла, Ас-саляму Алейкум.

– Ва алейкума Ас-салям. Да, что такое?

– Где я могу найти муллу Мустафу?

Мулла сделал задумчивое лицо.

– Мустафу? Не слышал о таком. Вы имя верно запомнили?

– Да, это верное имя.

– Хм. Не знаю. Есть Джамал, есть Ибрагим, но вот Мустафы не припомню. Нет у нас такого.

Ничего не понимая, я вынул из кармана телефон и позвонил Шамилю.

– Шом.

– Да, Омар.

– Мархаба, ахи. Ты где?

– Мархаба. Дома, а что?

– А Хаким с тобой?

– Нет. Кстати насчёт Хакима. Я сейчас приеду, кое-что расскажу.

– Хорошо.

Убрав телефон обратно в карман, я отправился домой. Я сидел и раздумывал, пытаясь понять, кто же всё-таки этот мулла и почему его никто не знает. Я бы мог подумать, что я сумасшедший и он мой глюк, но я вспоминал, что его так же видели и Абдулла и Хаким. Спустя время, ко мне пришёл Шамиль. Немного перекусив и пообщавшись, я предложил Шамилю прокататься. Сев за руль, мы катались по городу и общались.

– Так что ты насчёт Хакима сказать хотел?

– А, мы с ним как-то общались и заговорили о твоей помолвке с Хатидже.

– Ну?

– Зуб даю, он гей, Омар.

– Что?! Почему? Что случилось?

– Он так расстроен по этому поводу, другой бы обрадовался, а этот грустит.

– Ради Аллаха, ты сам знаешь, что его характер немного далёк от мужского.

– Омар, ладно он в двадцать лет девственник, ничего, это ещё бывает в наше время, но грустить из-за того, что твой лучший друг женится?

– Шом, его ни разу никто не видел с мужчиной. Как можно обвинять человека в том, чего не знаем? Это харам, Шамиль.

– Омар, посмотри сам на его поведение, я тебе сказал. Когда его увидишь, не удивляйся. У него что-то ни то с ориентацией.

– Ну и чёрт с ним, гей и гей.

– Ты сейчас серьёзно?

– Шамиль, он мне как брат и если он такой, я ничего не могу поделать. Он это скрывает, да и я не видел лично его в таких делах. Не пойман, не вор.

– Ладно, ты прав. Главное к нам не лезет. Хотя, как соблюдающий человек может быть геем?

– Ты опять его судить начинаешь?

– Блин, ну не может быть тот, кто всегда призывает нас к истине допускать то, что не дозволено в нашей религии.

– Ты видел его с мужчиной?

– Я, не видел.

– А вот клевета, Шамиль, не меньший грех. Ещё раз говорю, никогда не суди, пока лично не увидишь. Хаким не был замечен в таких делах, а то, что у него слишком нежный характер, то мы все не идеальны. Ну, такой блин у него характер. Что теперь?

– Ладно. Закрыли. Сам с ним увидишься, скажешь мне своё мнение.

– Договорились.

Довезя Шому домой, я поехал к Хакиму. Зайдя, к ним в гости и поздоровавшись с родителями, я поднялся наверх и зашёл в комнату Хакима.

– Мархаба, ахи.

– О-о-о, Омар. Мархаба.

– Пропал совсем, не видно тебя.

Я посмотрел на Хакима и удивился. Он действительно как-то похудел, вид был замученный и подавленный. Подойдя к нему и сев с ним рядом на диван, я спросил его:

– Что с тобой, ахи?

– А что такое?

– Ты на себя не похож. Ты болен?

– Нет. Я не знаю, не так как-то себя чувствую.

– Пошли к врачу, пусть осмотрят тебя.

– Нет, Омар, не стоит. Я не болен.

– А что хочешь? Хочешь, пойдём в кафе или кино.

– Нет, шукран, ахи.

Хаким прилёг полностью на диван и взял в руки книгу. Делая вид, что он там что-то читает, не отрывая глаз, он спросил меня:

– Когда никях?

– Скоро. Хаким я не пойму, ты так огорчён моей помолвкой?

– Ни в коем случае, Омар, я рад за тебя.

– Тогда поговори со мной нормально. Мне неприятно смотреть на тебя в таком состоянии.

Отложив книгу, Хаким взял мою руку и, сжимая её, смотрел на меня. Вспоминая слова муллы, что надо научиться слышать то, о чём молчат, я пытался прочесть что-то по его глазам.

– У тебя тоска, да? Ты тоскуешь по друзьям?

– Да. Если я потеряю тебя, Омар, я не вынесу этого.

– Ты что? Идиот, как ты меня потеряешь? Я всегда буду с тобой.

Увидев, что Хаким опять наполняет глаза слезами, я понял, что его надо быстрее обнять, иначе смотреть на плачущёго Хакима, было не выносимо. Обняв его, я гладил по спине и пытался утешить.

– Ради Аллаха, ну прекрати, Хаким. Ты же мужчина. Хватит плакать. У меня сестра столько не плакала, сколько ты ревёшь.

– Прости, это от слабых нервов. Я видно слишком слабый эмоционально.

– Всё успокойся. Я поеду домой, там должны племянника привести. Ты успокойся и приходи потом.

– Не уходи, Омар! – выкрикнул Хаким, крепко схватив меня за руку.

– Эй, отдохни. А вечером жду тебя у себя, хорошо?

– Омар…, неужели ты не понимаешь?

– Не понимаю, что?

– Ты должен дорожить теми, кто дорожит тобой!

– Я дорожу, Хаким. Поверь мне.

Ничего не ответив, Хаким отвернулся лицом к стене. Смотря на убитого горем друга, я не знал, что делать.

– Да что с тобой, ахи?

– Ничего, Омар.

Я встал с места и, посмотрев на лежащего в полной потерянности, Хакима, вышел из комнаты. Едя к себе домой, я пытался понять, что происходило с другом. То ли смерть друзей его совсем извела, то ли действительно моя помолвка. Доехав до дома, я поднялся к себе и навалился на кровать.

– Дядя, Омар? – резко выкрикнул, сидящий за моим столом, малыш.

– О, Мухаммед, ты тут?

– Да. Меня привезли уже, – говорил племянник, не отрываясь от компьютерной игры.

– Не успел приехать, а уже за мой компьютер сел, – сказал я и закрыл свою голову подушкой.

Не заметив, как я заснул, меня разбудил противный и надоедливый голос племянника.

– Дядя, Омар, дя-дя-я-я-я-я-я-я-я-я Ома-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-р!

– Да что тебе?

– Я уже сто часов голодный.

– Не бывает сто часов! – говорил я, недовольно вставая с места.

– А мой папа говорит, что время бесконечно, так что бывает сто часов!

– Ай, Аллах, хорошо. Пошли, посмотрим, что ты есть будешь.

Подойдя к моему шкафу и смотрясь в зеркало, я поправлял свои растрёпанные волосы. Мухаммед смотрел на меня и повторял всё за мной, сделав строгие брови и поправляя свои волосы.

– Хм, побриться тоже надо, совсем зарос уже, – сказал я, рассматривая свою щетину.

– Да-да. Хоть и борода это сунна, но и мне пора лицо в порядок приводить, – говорил Мухаммед, потирая свои гладкие щёчки.

Посмотрев на него и улыбнувшись, я спустился вниз и попросил Наифа передать поварам, чтобы нам сделали что-нибудь вкусненькое. Мухаммед стоял за мной и, услышав мою речь, добавил:

– Да-да. Будьте любезны, Наиф, передайте поварам, пусть ещё сделают бутерброды с шоколадной пастой.

– Конечно, принц Мухаммед, так и передадим, – сказал ему, улыбающийся, Наиф и направился на кухню.

– Пошли в зале посидим, подождём, пока нам стол накроют.

Забежав в зал, Мухаммед включил телевизор. На весь дом раздался крик из экрана:

«Ктоооо, живёт на дне океана?»

– Sponge Bob square pants! – выкрикивал Мухамм, поднимая руки вверх.

«Жёлтая губка, малыш без изъяна»

– Sponge Bob square pants!

«Кто побеждает всегда и везде?»

– Sponge Bob square pants!

«Кто так же ловок как рыба в воде?»

– Sponge Bob square pants!

– Ай, Алла-а-а-х! Мухаммед! Выруби это.

– Дядя, Омар, это же наш любимый мультик!

– Пошли лучше на кухню.

– Нет, мы обязаны это посмотреть. Ты, чур, Патрик.

– Почему сразу Патрик? Я Спанч буду.

Развалившись на диване, я попросил принести всю еду в зал. Наблюдая за весёлым малышом, я спросил его:

– Мухамм...

– Да, дядя Омар.

– А что за игру ты играл?

– Там надо завоевателя остановить.

– И ты это сделал?

– Конечно, я-то знаю какие у него планы.

– Ммм, интересно. И какие же? – спрашивал я, мешая племяннику смотреть мультик.

– Его миссия не будет выполнена, пока он не отнимет то, что для меня самое дорогое.

– Хм, подожди. То есть он, пытается завоёвывать то, чем ты дорожишь?

– Ну, да. Он и так позабирал мои замки и земли, вот осталось два села моих, я больше всего потратил сил на них, это мои любимые селения. Надо защищать их пока он не уничтожил.

– Вот как…, а если он уничтожит, что тогда?

– Тогда я убит и, как правитель я прожил жизнь зря и умру с позором.

– А как ты собираешься его остановить? – улыбаясь, я спрашивал племянника.

– Нужно понять его тактику и менять что-то в своих действиях. Это же игра, дядя Омар, тут думать надо.

Посмотрев на увлечённого мультиком Мухаммеда, я нагнулся к нему и поцеловал его в лоб. Не знаю, что произошло в эту минуту, но меня словно током ударило. Было ощущение, что на мою голову упала коробка с записками, которые рассыпались по моим мозгам. Задумавшись, я прошептал себе под нос:

– Пока не отнимет, то чем дорожишь, это не закончится. А если отнимет, то ты не сделал выводов и умрёшь с позором. Он отнимает то, чем дорожишь… Нужно понять его тактику и поменять что-то в своих действиях…

– Что с тобой, дядя Омар? Ты тоже хочешь поиграть в это? – удивлённо спросил Мухамм, внимательно смотря на меня.

– То, чем дорожишь?

– Ну да, например твои машины. Ты же дорожишь ими.

– Хаким…

– Что?

– Мухаммед, сиди тут. Я сейчас быстро схожу в магазин и вернусь. Скажи Радже и Наифу, чтобы следили за тобой.

Схватив телефон и завязывая на голову арафатку, я выскочил во двор и рванул к дому Хакима. Забежав к ним в сад, меня позвал его брат Али:

– Омар?

– Мархаба, Али. Хаким дома?

– Нет, он вышел, сказал, прогуляться хочет.

– Чёрт.

– А что такое?

Ничего не ответив, я выбежал обратно и помчался в сторону мечети, вынимая телефон из кармана и звоня Хакиму.

« Абонент выключен, или находится в не зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позже».

Сбросив вызов, я тут же набрал Шамилю.

– Да, Омар?

– Где Хаким?!

– Ва эбель! Зачем орать так? Откуда я знаю, где он?

– Его дома нет, телефон отключён.

– А ты где?

– Я к мечети бегу, может он там.

– В такое время, что ему там делать? Я сейчас буду.

Убрав телефон в карман, я добежал до мечети. Осматривая всё вокруг, Хакима я не замечал.

– Где же ты, Хаким. Куда тебя шайтан ночью потянул?

Я стоял в полной растерянности, а сердце прыгало в груди. Я пытался хоть что-то восстановить в памяти, найти хоть какую-то зацепку всему происходящему. Как вдруг в голове начали всплывать картины. Я видел смеющегося Саида, который держал голубя на плече. Я вспомнил, как птица ударилась в окно, когда я пытался смотреть во двор. Женский голос, просящий меня делать намаз и опять-таки голубь, сидящий в это время на балконе. Прокручивая всё это в памяти, я опять увидел, как птица летела за нашей машиной, а потом кружилась над головами, Салимы с Абдуллой. Вспомнив, что Хаким просил меня начать ценить тех, кто мной дорожит, я начал крутить головой по сторонам и произнёс:

– Аллах всегда нас слышит, но не всем Он отвечает. Аллах даёт нам знаки, но не все их замечают.

Перебирая воспоминания в голове, я выбежал к дороге. Впереди шли две женщины в парандже и о чём-то разговаривали. Подбежав к ним, я начал впопыхах спрашивать их:

– Где тут много птиц водится? Где в нашем городе птицы ходят? Вы видели тут птиц?

Ничего не понимая, женщины закричали. Одна из них схватилась за сумку и стала бить меня по голове.

– Сумасшедший! Полиция! Полиция! Помогите!

Защищая себя руками от побоев, двух сумасшедших дам, я побежал дальше. Пробегая парки и смотря по сторонам, я пытался найти взглядом Хакима, но бесполезно. Остановившись возле памятника и пытаясь, отдышатся, я увидел птичку. Голубь стоял и клевал что-то в траве. Замерев, я стал аккуратно шагать вперёд, стараясь не спугнуть птицу. Сделав ещё пару шагов, я наступил на ветку. От шума голубь взлетел вверх и, покружив надо мной, полетел вперёд. Долго не думая я побежал за птицей. Она летела быстро, но я так же быстро мчался за ней, перепрыгивая бордюры и маленькие ступеньки. Долетев до высокого здания, птица села на крышу. Осматривая дом, я зашёл внутрь.

– Простите, Вы куда? – спросила меня какая-то девушка. Видимо работник данного заведения.

– Как я могу попасть на крышу?

– Никак. Вас ни кто туда не допустит.

– Я Омар Хамад.

– Я очень рада, но это не даёт права пропускать Вас.

– Что? Да ты знаешь кто…. Оф, ладно. Туда совсем нет доступа?

– Нет, Омар.

Выйдя из здания и повернув за угол, я пытался соображать, куда же мне идти дальше. Увидев на стене длинную лестницу, я тут же подбежал к ней и полез по ней вверх. Наконец-то поднявшись на самый верх, я перелез через бортик и начал осматривать крышу. К моему удивлению и счастью, на краю крыши, свесив ноги вниз, сидел Хаким.

Медленно, ничего не говоря, я подходил к нему, протягивая руку. Хаким резко обернулся.

– Омар? – с удивлением спросил он.

– Да. Только ты так не дёргайся. Можно я рядом сяду?

– Нет. Стой там, не надо подходить.

– Хорошо. Стою.

– Как ты меня нашёл?

– Ты сам мне сказал.

– Когда?

– Когда молча, смотрел на меня сегодня, – отвечал я, медленно приближаясь к нему.

– Ты стой, не подходи. Ты что по глазам читаешь?

– Есть немного. Ты давай, вставай. Там брат тебя ждёт.

В эту минуту у меня зазвонил телефон. Медленно вытащив трубку и улыбаясь Хакиму, я ответил на вызов:

– Ты где есть? – кричал Шамиль.

– Я с Хакимом на крыше дома, недалеко от торгового центра, – сказав это, я убрал телефон обратно в карман.

– Видишь, Хаким, нас уже Шамиль ищет. Пошли, спустимся.

– Не хочу, Омар, уходи.

Хаким развернулся обратно лицом к улице и подвинулся ещё ближе к обрыву.

– Подожди, Хаким! Я умоляю, не делай никаких глупостей. Давай спустимся и внизу поговорим, – нервно выкрикнул я, волнительно наблюдая за другом.

Но Хаким меня не слушал, и постоянно смотрел вниз, как будто настраивал себя для совершения полёта. Ничего уже лучше не придумав, я собрал как можно больше воздуха в лёгкие и выкрикнул:

– Я люблю тебя, Хаким!

На крыше зависла тишина. Сказав это, я себя ощутил полным идиотом. Сделав непонятное выражение лица, Хаким развернулся и спросил меня:

– Что?

– Ну, я как бы, люблю тебя.

– Тебе плохо?

– Нет…

Посмотрев на меня, Хаким поднялся с места и подошёл ко мне. Ощущения полного идиотства меня не покидало, но увидев, что Хаким стоял уже рядом со мной, мне стало гораздо легче.

– Я тоже тебя люблю, Омар, – сказав это, Хаким обнял меня изо всех сил.

Я вздохнул спокойно и прижимал Хакима к себе, сжимая рукою его шею. В эту минуту снизу раздался крик Шамиля:

– Эу!? Вы там? Омар? Хаким?

– А вот и Шома пришёл, пошли, спустимся к нему, – говорила, сжимая шею друга.

– Я даже брата так не любил, как тебя, Омар. Ты мне самый родной. Ты всегда ко мне был от души, я ни дня не пожалел, что ты мой лучший друг.

Говоря это, Хаким схватил мою руку и, убирая её от своей шеи, отходил назад. Смотря на него и улыбаясь, я пытался сменить тему разговора.

– Хорошо, ахи. Давай спустимся, Шома ждёт.

– Запомни, что я тебе сказал, Омар.

– Хорошо, только ты не туда идёшь. Хаким, давай спустимся и внизу договорим всё.

Подойдя совсем к краю крыши, Хаким смотрел на меня своими заплаканными глазами и, улыбаясь, протянул руку в мою сторону, словно, что-то отдавая мне.

– Хаким, не сходи с ума. Я мчался к тебе как сумасшедший, я прошу, давай спустимся, нам есть о чём поговорить с тобой.

Видя наполненные слезами глаза друга, я заметил, что Хаким что-то шептал мне. Подойдя чуть ближе к нему, чтобы расслышать его, Хаким сделал пару шагов назад и стоял впритык к краю.

– Ради Аллаха! Что ты говоришь, я не слышу тебя! Хаким, я прошу, иди сю…

Не успев договорить, я увидел, как Хаким резко сорвался вниз и исчез за стеной дома.

От неожиданности я резко выкрикнул и ударил себя ладонью по рту, пытаясь сжимать свои губы как можно сильнее. Медленно упав на колени, я покачивался и пытался прийти в себя. Снизу раздался крик Шамиля. В потоке бесконечного мата, я слышал, как Шома выкрикивал то моё имя, то имя Хакима. Больше я не соображал. Зачем он так сделал, для чего он так поступил. Я ничего уже не понимал. Сидя на крыше и пытаясь дышать, я не мог сдерживать эмоции. Сжимая руками свою арафатку, я начал кричать. Ещё один друг меня покинул и покинул самым мерзким образом. Я понимал, что мог бы схватить его или силой утащить, но я сглупил и не сделал этого. Я поднимал голову вверх и, смотря на синее небо, кричал. Мне было и обидно и противно. Боль и злость разрывали меня. Услышав звуки сирен, я увидел, как ко мне подходил Шамиль. Его рука и рубашка полностью были в крови. Обняв меня, он спрашивал, что произошло. Я не отвечал ему, я только схватил его окровавленную руку и прижал к себе. Как вместо луны приходит солнце, так и вместо наших слёз, приходит покой. Спустя сутки, вернувшись после похорон, мы с Шомой сидели на теплом песке, любуясь видом встречных волны. Смотря на блеск воды, я опустил голову вниз и спросил Шамиля:

– Зачем он так?

– Слабохарактерный. Не вынес потери близких.

– Он всегда говорил, что самоубийство страшный грех, не прощаемый Аллахом.