Текст книги "В его власти (Водоворот страсти)"

Автор книги: Стефани Слоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 14

– Встали чуть свет, а ведь так поздно легли?

На этот раз появление в студии Петтибоуна не испугало Клариссу. Ее предупредил Фараон, спрыгнув с облюбованного им стула. Недовольное кошачье шипение подсказало ей, что вошел француз.

Кларисса холодно рассматривала мужчину.

– Вы все знаете, месье?

– До некоторой степени. – Он встал за спиной у Клариссы и вынул письмо. – Надо же, вы за работой.

Матч по боксу окончательно лишил Клариссу покоя. До такой степени, что она почти не спала. Проворочавшись больше двух часов, она встала, оделась и в тишине спящего дома прошла в студию.

– Да, знаете, снизошло вдохновение, – скрыв раздражение, ответила она, забирая письмо у Петтибоуна, который продолжал через ее плечо рассматривать холст.

Она не могла бы сказать, что именно произвело на нее такое гнетущее впечатление. Сам матч с его кровью и глумящейся толпой вызвал у нее тошноту. Неподобающее поведение Айрис – то, что она ввязалась в драку, – в лучшем случае могло раздражать, в худшем – заставляло опасаться больших неприятностей. Но Джеймс! Кларисса понимала, что для него они с Айрис всего лишь орудия достижения цели. Но когда она увидела, как он раскидывал одного нападавшего за другим, чтобы дать им возможность невредимыми добираться до лошадей, это произвело на нее огромное впечатление. И возбудило любопытство. Она не могла ошибиться – когда он отшвыривал мужчину, который напал на Айрис, в его глазах, стоял страх. Не потому, что он боялся не справиться нет, он сметал всех со своего пути – в его борцовских качествах не возникало сомнений. Это был совсем другой страх, как бы означавший, что безопасность Айрис значила для него больше, чем достижение цели.

– Сколько времени это займет?

Вопрос Петтибоуна отвлек Клариссу от ее мыслей – они снова вернулись к работе.

– Три недели, – рискнула предположить она. Она закончила подготовительную работу и уже перешла к основной, пробуя мазки разных оттенков, добиваясь нужных эффектов.

– А что насчет третьей прогулки с мисс Беннетт?

– О, ее не будет, в этом можете быть уверены, – быстро сказала Кларисса, поворачиваясь лицом к Петтибоуну. – На матче царил абсолютный хаос. Даже Айрис не нашла в нем ничего привлекательного. Я уверена, что у девушки достаточно здравого смысла, чтобы отказаться от последнего приключения, поскольку не могу вообразить, что могло ей понравиться прошлой ночью.

Петтибоун кивнул, хотя, когда он шел туда, где поближе к окнам растянулся Фараон, греясь в лучах солнца, вид у него был скептический.

– Мисс Беннетт очень своевольна и жаждет острых впечатлений. То, что вам представляется хаосом… Тут можно только гадать: не нашла ли она его в высшей степени захватывающим? Вы считаете, она откажется от последнего приключения?

– При всем моем к вам уважении, Петтибоун, или как там вас еще зовут, – начала Кларисса, обходя мольберт, чтобы видеть его, – если бы не Марлоу, нас бы вбили в землю, и очень может быть, мы бы торчали на том поле до сих пор. По моему мнению, мы должны положить конец приключениям в интересах самой мисс Беннетт. Я думаю, вы согласитесь с этим.

Петтибоун нагнулся, чтобы погладить Фараона, которому это намерение настолько не понравилось, что он свирепо зашипел.

– Да, конечно.

– В конце концов, без мисс Беннетт не будет денег. А без денег… – она помолчала, проницательно глядя на него. – Ну, представляется мне, ваши хозяева будут очень не довольны.

Фараон ударил лапой по руке Петтибоуна, длинные когти впились в бледную кожу. Тот осмотрел царапину, потом схватил кота за шкирку и швырнул на пол.

– И вы будете правы в своем предположении.

Кларисса поспешила к Фараону, ошеломленная невольно открывшейся жестокостью Петтибоуна. Она бережно взяла кота на руки и стала медленно гладить его по ощетинившейся спинке.

Ей не нравился Петтибоун, никогда не нравился, и она не доверяла ему. Но в этом человеке было что-то еще, что-то гораздо более зловещее, чего она вначале не уловила. Она медленно вернулась к мольберту. Что же именно? В конечном счете он был преступником, что предполагает определенную степень деградации личности. Она прищурилась, припоминая все, что знала об этом человеке. Что в нем тревожило ее? Что происходило в ее голове сейчас, пока она пыталась разгадать секрет Петтибоуна?

– Между тем вы прекрасно справились со своей задачей. В такой ситуации это мало кому удалось бы.

От такого комплимента мурашки побежали по коже Клариссы. Что это? Его попытки льстить? Не может быть, чтобы он на самом деле заботился о ней. Это было заметно по его глазам. Это витало в воздухе. Чувствовалось в том напряжении, которое возникало между ними каждый раз, когда они разговаривали.

Даже Джеймс не прибегал к такому способу, чтобы подвигнуть ее на быстрейшее окончание работы.

Джеймс? Кларисса продолжала поглаживать Фараона – казалось, это помогало ей думать. Заявление Петтибоуна, что Джеймс настоял на том, чтобы ее мать стала заложницей, было воспринято ею чрезвычайно болезненно. Его слова, что Джеймсу, возможно, нельзя доверять, показались ей странными, но не лишенными смысла.

Фараон недовольно заворчал, и Кларисса поняла, что слишком давила на кота, поглаживая его. В качестве компенсаций она поцеловала его между ушками. Петтибоун играл с ней, и играл умело. Она чувствовала, что этот человек не знает о ее прошлых отношениях с Джеймсом, но, будучи наблюдательным, сделал вывод, что она испытывает к нему некоторую привязанность.

Она вообразила Петтибоуна, закопанного в землю до подбородка, а себя – наносящей удары по его голове. Снова и снова…

Кларисса не знала точно, что происходит, но была твердо намерена узнать.

– Я помешал вам? – Джеймс закрыл за собой дверь, тщательно следя за тем, чтобы его лицо ничего не выражало.

Петтибоун стоял у окон, вид у него был такой, словно он ожидал ответа от Клариссы. Однако Кларисса, казалось, не знала, что обращаются к ней. Она стояла спиной к Петтибоуну с Фараоном на руках, вид у нее был сосредоточенный.

Услышав голос Джеймса, она встрепенулась и улыбнулась приветливо, но несколько отстраненно.

– Нет, ни в малейшей степени.

Джеймс повернулся к Петтибоуну, чтобы услышать его ответ.

– Мы с леди Клариссой обсуждали события прошлой ночи, – начал тот, приняв безучастный вид. – Мне кажется, не лишено смысла еще раз обдумать их. Вы согласны?

Джеймс кивнул, подошел к виндзорскому креслу и уселся в него с беззаботным видом.

– Конечно, – согласился он.

Петтибоун сел напротив, закинув одну паучью ножку на другую. Кларисса тоже уселась, посадив Фараона на колени.

– Я уже высказала Петтибоуну свое мнение о вчерашнем матче, – сказала Кларисса Джеймсу твердо, но достаточно любезно. – Поездка оказалась слишком опасной – для всех нас. Мы не можем позволить мисс Беннетт снова пуститься в опасное приключение.

Джеймс потер уставшие глаза. Большую часть ночи он провел, размышляя о матче, обо всем, что там произошло. Кларисса была права – вылазка оказалась слишком опасной, хотя она, по счастью, знала только о половине опасностей. Джеймс хотел бы сказать, что поведение Айрис шокировало его. Нонет. Эта женщина получала бесконечное удовольствие от нарушения всех норм морали.

Хотя он признавал, что ее удар удивлял и силой, и точностью попадания в цель, его передернуло при мысли о тех, на ком она могла практиковать этот удар.

Нет, не Айрис заставила его поволноваться этой ночью – это был один из зрителей, «молодой коринфянин». Он плохо знал Майкла Стерлинга, никогда не работал с ним над одним заданием, но они встречались в обществе и он не раз слышал, как Кармайкл упоминал о Стерлинге.

Было ясно, что Стерлинг знал Джеймса достаточно хорошо, чтобы запомнить его имя, но не знал, что он стал предателем, а позже утонул в море у берегов Дорсета. Вероятнее всего, молодой человек просто пришел на матч. Но Джеймса не покидало чувство, что все не так просто.

– Не говоря уже о том, что кто-то узнал вас, – добавила Кларисса.

Джеймс скрипнул зубами, но внешне остался спокойным.

– Узнал? – поинтересовался Петтибоун, рассматривая царапину на своей руке. – И кто это был?

– Я не уверен, – ответил Джеймс, надеясь, что Петтибоун не будет расспрашивать подробнее.

Петтибоун нахмурился, как если бы услышал что-то неприятное.

– Не «молодой коринфянин»?

Джеймс сожалел, что не мог броситься на этого человечка и свернуть ему шею.

– «Молодой коринфянин»? – спросила озадаченная Кларисса, к неудовольствию Джеймса, с явным любопытством.

Петтибоун был само удивление.

– Он не говорил вам?

– Зачем? – спросил его Джеймс, сдерживаясь изо всех сил.

Петтибоун бросил на него доброжелательный взгляд.

– Я полагал, что ей все известно – в конце концов, вы вместе работаете.

– Ну, мне он ничего не говорил, – вспылила Кларисса. – Можете быть в этом уверены. А теперь, не соизволит ли один из вас сказать мне, что все это значит?

Петтибоун изобразил, что оскорблен.

– Я не собирался раскрывать секреты Марлоу.

Джеймс напрягся, сжав подлокотники кресла:

– Как мило с вашей стороны.

– Джентльмены, с меня достаточно вашей изысканной беседы, – вмешалась возмущенная Кларисса.

Джеймс быстро прикинул возможные варианты. К сожалению, ни один не способствовал укреплению его отношений с Петтибоуном и не мог бы привести Клариссу к убеждению, что он не предатель. Хотя выполнить задание, несомненно, важнее, чем опровергнуть сложившееся у нее мнение о нем.

И все же он медлил, хотя понимание ситуации еще больше укрепило его в принятом решении.

– Некоторое время, до того, как стать одним из «монахов», я состоял в другой организации.

Кларисса не высказала особого интереса к этой информации.

– А эта другая организация, она была французской или английской?

Джеймс кашлянул.

– Английской.

Лицо Клариссы мгновенно изменилось. Она сложила кусочки вместе – и результат поразил ее.

– И ваше участие в английской организации закончилось прежде, чем вы стали «монахом»?

– О, нет, в этом-то вся прелесть, – со злорадным удовольствием ответил Петтибоун. – Марлоу оставался в «Молодых коринфянах» еще долго после того, как начал работать на нас.

Клариссу обуял шок и ужас, что отразились на ее лице. Она задыхалась.

– Значит, вы шпионили против своей страны, притворяясь, что служите ей?

– Ну, для перебежчиков это обычная история, – начал Петтибоун.

Но Джеймс поднял руку и остановил тайного агента.

– К нашему заданию это не имеет отношения.

Кларисса бросила на него ледяной взгляд.

– Нет, имеет. Это говорит о вашей натуре. Кем должен быть человек, чтобы работать против своей страны? И ради чего? Ради денег? – Ее голос задрожал. – Я считала некрасивым ваше сотрудничество с «Монахами». Но узнать, что вы способны на такое… – Ее голос замер, и она повернулась к Петтибоуну, словно за поддержкой.

Джеймсу хотелось сказать ей, что она ошибается. Что он ведет эту смертельную игру в интересах Англии. Больше всего на свете ему хотелось убедить ее в том, что он достоин уважения. Что правда на его стороне. Но он не мог. И теперь она думала о нем еще хуже, чем прежде. Это в какой-то мере было ему на руку, в конечном итоге даже помогало. Тогда почему полный отвращения взгляд так сразил его?

– Повторяю, это не имеет отношения к сложившейся ситуации, – сказал Джеймс, чувствуя, как холодная пустота заполняет его грудь.

– Марлоу прав, – согласился Петтибоун, хотя брошенный на Клариссу взгляд, исполненный неискреннего сочувствия, говорил об обратном. – Вы должны сконцентрироваться на завершении портрета.

– Разумеется, – согласилась она, и ее мгновенное единение с Петтибоуном больно укололо Джеймса.

– Я сообщу Айрис, что третья поездка отменяется. – Джеймс не видел смысла продолжать разговор.

Стало ясно – то, что сказал Петтибоун о «Молодых коринфянах», оттолкнуло от него Клариссу, и он ничего не может с этим поделать.

Кларисса сняла Фараона с колен и встала, посадив его на теплое место.

– Мне надо работать. Не соблаговолите ли вы оба оставить меня? – Не взглянув на Джеймса, она пошла к мольберту. Судя по звукам, она немедленно принялась отмывать кисти, яростно водя ими взад-вперед в кувшине с терпентином.

Пустоту в груди Джеймса сменило нечто гораздо более тревожное – что-то похожее на раскаяние.

– Ругье! – позвала Айрис. Она бросила учителя танцев и легко побежала к Джеймсу по натертому полу бального зала Кенвуд-Хауса. – У меня совершенно потрясающая новость.

Джеймс ждал. Она остановилась перед ним и опустилась в церемонном поклоне.

– Мадемуазель Беннетт, мы можем поговорить… – Вы ведете себя невежливо, Ругье. Никогда не следует прерывать леди, – заявила она и тут же счастливо заулыбалась. – Кроме того, моя новость слишком важна, чтобы ждать.

Джеймсу захотелось схватить девушку и потрясти, пока ее наполненная всякой чепухой голова не отвалится и не покатится по комнате, крутясь, как волчок.

Вместо этого он сжал зубы и приветствовал ее, сумев выжать вежливую улыбку.

– Разумеется, мадемуазель Беннетт. Пожалуйста, поведайте мне эту совершенно потрясающую новость.

– О, мне нет нужды произносить ее, Ругье, у меня при себе приглашение. – Она вытащила из кармана письмо и передала его Джеймсу. – Вы глазам своим не поверите.

Джеймс взглянул на приглашение и увидел сургуч с оттиском королевской печати. Сам Джеймс никогда не получал писем от кого-либо принадлежавшего к королевской фамилии, но, будучи «коринфянином», знал все, что ему полагалось знать о каждом члене королевского семейства, вплоть до того, как они пьют чай и кто с кем развлекается. Королевская печать, безусловно, намного облегчала отслеживание информации.

Он пальцем поддел печать и сломал ее.

– Вы можете поверить в мое счастье? – Айрис, не в силах сдержать ликование, сложила руки как для молитвы.

У Джеймса не было необходимости читать приглашение, но он сделал это, время от времени со значительным видом поднимая брови. Человек, занимающий положение Люсьена, едва ли мог знать что-нибудь о королевских покоях.

– Я так понял, что вы приглашены, чтобы быть…

– …представленной королеве, – оборвала его Айрис и, пританцовывая, обежала вокруг Джеймса. – Разумеется, да! – ответила она с подчеркнуто британским произношением.

Он не мог не рассмеяться, и его веселье подвигло Айрис на новый пируэт. Насколько он знал, это был нелепый ритуал. Столько времени и денег тратится на подготовку девушки! Ради чего? Накрутить на себя ярды шелка, обвешаться безделушками – только для того, чтобы провести долгие часы в ожидании приглашения войти в тронный зал. После этого вы низко кланяетесь, и, если вам повезет, королева поприветствует вас одним-двумя словами.

Он вспомнил, как Кларисса рассказывала ему, что только одно-единственное запомнилось ей из всей этой церемонии – мгновение, когда она в первый раз увидела себя в новом платье. Оно было бледно-фиалковым – под цвет ее глаз – и расшито какими-то кристаллами. А после этого, рассказывала она в некотором смущении, ей пришлось надеть предписанное этикетом платье с кринолином и прочим, и радость исчезла. Четырехчасовое ожидание приглашения предстать перед королевой погасило эту радость навсегда.

Он взглянул на абсолютно счастливое, сияющее лицо Айрис. Несмотря на все, что она заставила его пережить, он не мог испортить ей праздник. Кроме того, его новость в такой ситуации меньше разочарует ее.

– Да, мадемуазель Беннетт, новость действительно замечательная. Это случится не позже чем через неделю?

Она заколебалась, но быстро нашлась.

– Да, хотя мне говорили, что обычно на подготовку дается три недели. Я уверена, что произошла ошибка, но не могу указывать на оплошность королеве.

Она сказала это так, словно королева сама садилась за письменный стол, долго раздумывала, подбирая нужные слова, а потом начинала писать. В действительности таким девушкам, как Айрис, не англичанкам и без титула, разрешалось предстать перед королевой по одной-единственной причине – из-за денег. Такой дебют требовал покровительства титулованной леди. А среди титулованных вдов всегда находится немало нуждающихся в средствах.

– И кто ваша патронесса? – спросил он – ему в самом деле стало любопытно.

– Леди Друэсли, – ответила она, польщенная его интересом.

Леди Друэсли, насколько Джеймс мог припомнить, считалась святой, потому что терпеливо несла бремя брака с лордом Друэсли. Последний, если верить ходившим в обществе слухам, успешно пропил, проиграл в карты и растратил на женщин семейное богатство. Леди Друэсли оставалось покровительствовать канадским наследницам, чтобы иметь возможность ходить в шелках и перьях.

Джеймс одобрительно кивнул.

Айрис посмотрела на музыканта, который сидел в углу за фортепьяно.

– Пожалуйста, вальс.

Заиграла музыка. Звуки вальса терялись в огромном пространстве, Джеймс сомневался, что заполнить его удалось бы и оркестру.

Айрис кашлянула и ожидающе посмотрела на Джеймса.

– Сейчас вы должны попросить у меня разрешения на танец.

Ему все еще нужно было сказать ей, что третьего приключения не будет. Он мог отказаться танцевать или сберечь время, просто сказав ей об этом во время танца.

– Мадемуазель Беннетт, будьте так добры, не откажите мне в великой чести танцевать с вами.

– Неплохо, Ругье, – похвалила она, сделала реверанс и протянула ему руку.

Джеймс взял ее за талию и закружил в вальсе.

– Времени на подготовку совсем мало, – щебетала Айрис, погруженная в мысли о предстоящем событии, но продолжая легко подчиняться его движениям. – Но я уверена, что смогу самым достойным образом представлять семью Беннетт.

Джеймс покружил ее, потом притянул к себе.

– В действительности мне нужно обсудить с вами то, что имеет некоторое к этому отношение.

– В самом деле? Как это может быть? – спросила она, вскидывая голову.

Они выполнили идеальный поворот на глазах учителя танцев, и тот одобрительно заулыбался.

– Прекрасно, мисс Беннетт. Очень мило! – крикнул он. – Хотя, если можно, не забывайте о локтях.

Айрис легко отнеслась к замечанию.

– Я иногда поднимаю их слишком высоко – как курица, – без затей пояснила она. – Так что вы сказали?

– Мы с Сен-Мишелем обсудили нашу проблему. Мы считаем, что лучше всего отказаться от третьей поездки.

Айрис замедлила движения, ее локти сдвинулись вверх.

– Но почему?

– Локти, мисс Беннетт, – напомнил учитель.

Она резко опустила локти и ослепительно улыбнулась учителю танцев.

– У нас есть соглашение.

– Прошлая ночь по насыщенности опасностями сойдет за две, oui? – мрачно ответил Джеймс. – Вас могли убить.

– Но не убили.

– Локти! – снова крикнул им учитель танцев.

Айрис дернулась, опустила локти и снова посмотрела на Джеймса.

– Все было прекрасно до тех пор, пока…

– Пока вы не накинулись на того мужчину, – прервал ее Джеймс, желая закончить разговор.

– А если я пообещаю ни на кого не нападать?

Джеймса невольно восхищало упорство девушки, однако это ничего не меняло.

– Я считаю, мадемуазель Беннетт, что этому правилу нужно следовать всегда. Тем не менее мы с Сен-Мишелем остаемся при своем мнении: третьего приключения не будет.

– Мисс Беннетт…

– Да, месье Миллз, я знаю, локти! – взвизгнула она и демонстративно подняла локти еще выше.

Глава 15

Мисс Беннетт уныло смотрела на мужскую одежду, лежащую на ее кровати.

– Дафна, этот костюм мне больше не нужен. Пожалуйста, проследите, чтобы его отдали кому-нибудь из слуг.

Дафна была занята тем, что вынимала шпильки из волос леди. Монета, которую вручил ей Петтибоун, давила на ее карман и побуждала к расспросам, несмотря на страх.

– Миледи, что вы имеете в виду?

– Поездка этой ночью отменяется. Приключениям конец.

Горничная не хотела подталкивать мисс Беннетт идти на риск. Это было опасно, не говоря уже о том, что в высшей степени неприлично. А одеваться мужчиной? У родителей Дафны было десять детей, их дом в Шропшире размером был не больше конуры, родители работали в поте лица, чтобы прокормить семью. Если бы ей не прививали добродетельность и хорошие манеры, она не нашла бы место в приличном доме и осталась бы бедной. Каждая монета, оказавшаяся в ее кармане, неизменно отсылалась семье, куда и отправились все деньги, полученные от Петтибоуна.

Дафна колебалась. Осторожно вынув последнюю шпильку из золотистых волос мисс Беннетт, она положила их все на туалетный столик. Или она воспользуется возможностью выполнить инструкции, данные ей Петтибоуном, или лишится его денег. На что ее родители будут кормить ее братьев и сестер? Как Дафне жить дальше, если она примет такое решение?

– Так легко сдаться – не похоже на вас, миледи. – Дафна глубоко вздохнула, худшее было позади, – взяла щетку с ручкой из панциря черепахи и принялась водить ей по волосам хозяйки.

– Дафна, у меня не было выбора, – ответила мисс Беннетт, и ее плечи опустились. – Ругье почти ничего не рассказал. Единственное, что я знаю, – мы должны были посетить что-то вроде игорного заведения, но этого слишком мало. Я представления не имею, как оно называется и где его искать.

Дафна заставила себя продолжать водить щеткой по водопаду белокурых волос.

– Я знаю того, кто может иметь представление.

Мисс Беннетт схватила Дафну за руку и повернула лицом к себе.

– В самом деле? Вы уверены?

– Я слышала, как один из лакеев рассказывал о «Гнезде орла», о том самом месте, о котором расспрашивал Сен-Мишель. До Кенвудов этот лакей работал у джентльмена, который часто посещал это заведение. – Труднее всего было произносить эти слова, когда мисс Беннетт смотрела прямо на нее, но Дафна продолжила: – Только знайте – слабонервным там не место. Если верить тому человеку, там собираются отчаянные игроки.

Глаза мисс Беннетт заблестели. У Дафны упало сердце. Она не хотела навредить своей хозяйке, совсем не хотела. Но Петтибоун запугал Дафну. А мысль о семье, голодающей и замерзающей до смерти, пугала ее еще больше. Она вернулась к своим обязанностям и принялась снова водить щеткой по волосам мисс Беннетт.

– Дафна, чем, черт возьми, вы занимаетесь? – Мисс Беннетт резво вскочила со стула, изготовленного из древесины бука. – Немедленно отправляйтесь и поговорите с тем лакеем. Нам нельзя терять ни минуты. Уже почти ночь!

– Прямо сейчас, миледи? – нерешительно спросила Дафна.

Мисс Беннетт завела глаза.

– Ну конечно. Я буду слишком занята до конца недели, готовясь к представлению ко двору. Если я не поеду в «Гнездо орла» сегодня, у меня не будет другой возможности.

Дафна надеялась удержать мисс Беннетт от поездки хотя бы на одну ночь, надеясь, что время охладит ее тон. Если бы мисс Беннетт не вняла предупреждениям, после того как у нее было время все обдумать, она чувствовала бы себя менее виноватой. Тогда всю вину можно было бы возложить на ее отчаянный характер, а не на коварство Дафны.

– Но нужно время, чтобы найти сопровождающего, договориться насчет кареты, – начала Дафна, шагнув к хозяйке, чтобы продолжить расчесывать волосы.

– Пожалуйста, Дафна. – Мисс Беннетт бросилась к палисандровому комоду, стала рыться среди бесчисленных сорочек и чулок и в конце концов отыскала в одном из ящиков вышитый шелковый кошелек. – У того, кто богат, всегда достаточно времени. Тому лакею, который знает о «Гнезде орла», дайте это. – Она распустила витой шнурок и опустила пальцы в кошелек, в котором тоненько звякнули монеты. Она вынула пять гиней и протянула их Дафне. – Покажите их ему и скажите, что он получит еще, если будет полезен.

Дафна посмотрела на монеты в своей руке и вздохнула. Лакей, о котором она узнала от Петтибоуна, конечно, согласится. Никто не откажется от такого богатства, особенно если хочет, чтобы глупая девчонка и дальше раскошеливалась.

– Ступайте! И сразу же возвращайтесь. Мне потребуется помощь, чтобы одеться и замаскировать волосы, – распорядилась мисс Беннетт, стягивая с себя шелковое платье и знаком отсылая горничную: – В самом деле, Дафна, вы точно сонная муха.

Служанка присела в поклоне, медленно повернулась, открыла дверь и вышла в темный коридор со свечой в руках. Получилось довольно ловко, думала она, направляясь к лестнице. Чем темнее было в холле, тем медленнее она шла, и это успокаивало ее совесть.

* * *

С сапогами в руках Джеймс медленно брел к Кенвуд-Хаусу по густой траве, его одежда была мокрой после купания в озере. Почти каждый день он в полночь шел купаться, бездонное звездное небо над головой успокаивало его натянутые нервы, как будто под этим небом он становился другим. Надежда – вот ему было нужно. Но он не очень хорошо понимал – зачем.

Или понимал, но не хотел признать это.

Сапоги вдруг показались ему очень тяжелыми. Дав выход накопившемуся гневу, он швырнул один, потом и другой в сторону темной громады Кенвуд-Хауса.

Но этого ему показалось недостаточно. «Тебе нужно походить и подумать, да, Джеймс?» спросил он себя, сожалея, что потеряно успокаивающее действие воды.

Сегодня ему потребовалось все самообладание, чтобы не кинуться на Петтибоуна, пролетев через всю комнату. Этот человек и раньше не нравился ему. Но сейчас Джеймс ненавидел его – и на то была причина. Петтибоун вел какую-то непонятную игру, что очень не нравилось Джеймсу. Он чувствовал, что этот человек не просто относится к нему неприязненно, нет, он затеял какую-то гнусность.

Однако не это заставило его пойти на озеро. Джеймс дошел до места, где лежал его первый сапог. Он подцепил его и швырнул снова. То, как изменилось лицо Клариссы, когда она узнала, что он предатель, убивало его.

– Черт! – выкрикнул он, наклоняясь за вторым сапогом и посылая его вслед первому. – Разумеется, она считает тебя предателем. Но ты ничего не можешь сказать ей, ты, осел.

Джеймс не мог вынести этого. Раньше, до новой встречи с Клариссой, ему было легче. Здравомыслие естественным образом позволяло жертвовать эмоциями. Когда они расстались, его удивляло, что она смогла продолжать жить, открытая всем штормам и ненастьям, которыми чревата переполненная эмоциями жизнь.

Да, Джеймсу следовало игнорировать поведение Клариссы. Но он не мог. Оказывается, он старательно возводил крепость вокруг своего сердца только для того, чтобы Кларисса медленно – мучительно для него – разрушила эту крепость камень за камнем, в конце концов заставив его разговаривать с самим собой. В темноте. На лужайке у Кенвуд-Хауса.

Это было безумие. Джеймс против желания улыбнулся: «Ничего не поделаешь, это Кларисса. Разве могло быть иначе?»

Внутри его что-то происходило. Давление нарастало, оно заполнило легкие, добралось до сердца, переместилось в горло и вышло через голову.

Он посмотрел на ночное небо, как если бы хотел разглядеть что-то улетавшее в темноту. Его глаза нашли только звезды. Бесчисленные звезды, мерцающие, изменчивые, дающие надежду.

Он снова улыбнулся, представив, что могла бы сказать Кларисса в такой момент. Конечно же, у нее нашлись бы слова для описания природы этого давления и того, как оно улетучилось.

Вдруг его озарило – ему стало легче. В этот момент он наконец-то сбросил с себя тяжесть. Его больше не интересовало, кто из них виноват. Это не имело значения. По крайней мере для него. И он молил Бога, чтобы для Клариссы тоже. Он любил ее. Она давала ему надежду. Она давала ему жизнь. За всю жизнь он ни в ком другом и ни в чем так не нуждался, как в ней.

– Ты глуп, Джеймс, – произнес он вслух и споткнулся о сапог. Он поднял его и стал искать второй.

Как он смог отказаться от нее, когда уже вкусил ее снова! Ощущение от ее губ потрясло его до основания.

Как он смог расстаться с Клариссой пять лет назад, было выше его понимания. А сейчас? Джеймс не мог найти себе оправдания.

Он поднял второй сапог и трусцой побежал к дому с твердым намерением больше не тратить времени зря.

Когда он уже был рядом с домом, его внимание привлек колеблющийся в темноте огонек свечи, потом он разглядел, что свечу держала горничная Айрис.

– Дафна! – окликнул он, замедляя бег и останавливаясь перед ней.

– Извините, мистер Ругье, это мисс Беннетт, сэр, – начала она, явно нервничая.

Меньше всего Джеймсу хотелось разговаривать о мисс Беннетт.

– S’il vous plait, скажите вашей леди, что я буду счастлив поговорить с ней утром. – Он вежливо наклонил голову и хотел уйти.

Дафна схватила его за руку.

– Вы не поняли, сэр. Она уехала.

– Куда? – Джеймс вдруг почувствовал, как ужасная тяжесть наваливается ему на плечи.

Служанка выпустила его руку и уныло смотрела себе под ноги.

– Мне не следовало делать этого, теперь я понимаю. Но мистер Петтибоун, он так хорошо платит. А моей семье, мистер Ругье, нужны эти деньги.

– Куда она поехала? – строго просил он, с трудом надевая сапог.

– В «Гнездо орла», сэр.

Джеймс чуть не выругался. Кричать на Дафну не было смысла. Петтибоун наверняка умел уговаривать, а его кошелек того больше, Нет, не стоит обвинять служанку, Но он может использовать ее.

– Она уехала одна? – спросил он, надевая второй сапог.

У девушки был такой вид, словно она вот-вот заплачет.

– Дафна, – мягко повторил Джеймс, поняв, что ему надо действовать с осторожностью. – Я вижу, вы раскаиваетесь, что участвовали во всем этом. Пожалуйста, помогите мне. Мадемуазель Беннетт поехала одна?

– Нет, – шепнула она, захлебнувшись в рыданиях. – Ее сопровождает один из слуг. Я не знаю, как его зовут, но он, похоже, хорошо знает Петтибоуна.

Джеймс тихо чертыхнулся. Что Петтибоун задумал? Подвергать опасности Айрис означало сорвать весь план. Хотя, возможно, не Айрис была его мишенью. Возможно, это был Джеймс или, еще хуже, Кларисса. Но сейчас надо было в первую очередь спасать Айрис.

– Дафна, мне нужна ваша помощь. Сходите в мою спальню и соберите мне смену одежды. Сразу за входом в гардеробную стоит маленький ящичек. Захватите и его. Через четверть часа я пришлю в кухню Томпкинса, он заберет все вещи. Comprenez-vous?

Горничная быстро кивнула, наморщила бровки.

– Вы хотите, чтобы я сообщила и месье Сен-Мишелю?

– Вовсе нет, – ответил Джеймс решительнее, чем ему хотелось бы. – Не говорите ни с кем: ни с Сен-Мишелем, ни – особенно – с Петтибоуном.

Она широко раскрыла глаза и застыла как столб.

– Вы пугаете меня, сэр, – тихим дрожащим голосом сказала Дафна.

Джеймс на миг задумался, ему пришло в голову, что он забыл кое-что.

– Дафна, я прошу прощения, но у меня нет времени на объяснения. Идите в мою спальню, из нее в гардеробную, возьмите мою одежду и ящичек, как я просил, и еще одну вещь. Там будут еще сапоги. Внутри одного из них вы найдете маленький кожаный мешочек. Содержимое мешочка – могу поспорить, достаточное, чтобы содержать вашу семью долгие годы.

– Ваше. Мое единственное требование – вы должны этой же ночью покинуть Кенвуд-Хаус и никогда не возвращаться сюда.

Дафна смотрела на Джеймса так, будто не поняла его слов.

– Мадемуазель, нет времени медлить.