Текст книги "Женские причуды"
Автор книги: Стефани Лессинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Все равно система раскладки обуви здесь никуда не годилась.
– Правда?
Он садится и начинает наблюдать за мной. У него красивые колени. Почему Бог не дал мне таких? Зачем потратил все свои силы на этого парня?
– Заведующей этой кладовкой наплевать на туфли. Она поставила тяжелые сандалии ручной прошивки рядом с маленькими босоножками от Кейт Спейд. Казалось бы, мелочь, а на самом деле это не только бесчувственно, но и обличает дурные манеры.
– Почему? – с интересом спрашивает Стэн.
– Это все равно что подать бифштекс к вечернему чаю.
Похоже, парень не понял.
– Почему бы тебе не надеть эти? – Он показывает на лакированные «Мэри Джейн» от Лулу Гиннесс с трехдюймовым остреньким каблуком, которые я поставила на табуреточку в стороне от других.
– Почему?
– Видимо, они приглянулись тебе больше остальных, иначе ты не поставила бы их на маленький пьедестал. А в тех туфлях, которые на тебе, идти вообще нельзя. Каблук выше, чем надо, по меньшей мере на шесть дюймов.
– Мне недалеко.
– Ты и до лифта не доберешься.
– Я бы с радостью надела туфли «Мэри Джейн», но не могу, не для того они созданы. – Начинаю расставлять обувь, сортируя ее по цветам. Зря я сразу не попыталась разделить их на цветовые категории. – Это скорее игрушки, вроде как для коллекции. Их не стоит надевать ни при каких обстоятельствах. Они похожи на маленькие изваяния. Ими надо только любоваться.
– Ну и продавец вышел бы из тебя! – ехидно хмыкает он.
– Я была бы прекрасным продавцом!
– Только если перестала бы повторять, что некоторые туфли нельзя носить.
– Смеешься? Думаешь, люди покупают только ту обувь, которую собираются носить?
– Всегда думал так, но если ты готова объяснить мне, что дело обстоит иначе, я весь внимание.
– Иногда человек вроде меня приобретает туфли, как другие – произведения искусства. Порой я покупаю туфли, которые вызывают у меня определенные чувства или напоминают о чем-то или ком-то: о друге, родственнике, фильме или даже конфетах. – При слове «конфеты» я показываю пару красных босоножек.
– Ты права, они и правда похожи на конфеты.
– Вот видишь? Я же говорила. Разве не может получиться так, что человек влюбляется в определенную пару обуви, а оказывается, что их на его размер не шьют? Найдутся люди, которые все равно их купят.
– Ты покупала туфли неподходящего размера, потому что они напоминали тебе конфеты?
– Бывало.
– Я правильно понял? Ты сознательно покупаешь туфли, которые тебе не подходят?
– На самом деле мне не совсем подходит большинство моих туфель. Я выбираю обувь по куда более существенным свойствам, чем размер ноги. Числа меня не связывают. Я покупаю качество, прекрасные материалы, осовремененные классические формы, уникальные украшения, а главное – туфли должны меня зацепить.
– Даже если размер не подходит?
– Даже если не подходит. Я не знаю точно, какой у меня размер. Могу влезть в пятый с половиной, шестой и шестой с половиной, даже в седьмой… В настоящий момент размер не слишком важен.
– В таком случае бери те, что на тебе, и идем.
– Хорошо, я почти закончила.
– Ты забыла свою собственную обувь, – говорит он, пока я быстро снимаю туфли без задника и снова меряю бархатные с изысканно потертой лентой.
– Спасибо, не надо, – отвечаю я, любуясь собой в зеркале.
Мне очень понравились предыдущие туфли, но в этих у меня ноги, как у богомола.
– Гляди, они в полном порядке, только немножко клея…
– Знаю, но по сравнению с этими они ничто.
Произнеся последние слова, я понимаю, что можно решить, будто я собираюсь оставить новые туфли себе.
– Все-таки возьми и свои собственные. Похоже, ты надевала их всего пару раз. Они тебе еще пригодятся.
– Они мне разонравились, – говорю я, не в силах оторвать взгляд от новых туфель. Зачем он пытается вызвать у меня чувство вины перед серыми старомодными башмаками за то, что я видеть их не хочу? Мне они никогда не нравились. Я даже не помню, как их покупала. – А как тебе эти? – спрашиваю я, прекрасно зная, как сексуально они выглядят.
– Честно говоря, уродство какое-то.
– Уродство?
– Да.
– Неужели изящно потертая лента не напоминает тебе платье старинной куклы?
– Отнюдь. Она вот-вот оторвется.
– А я считаю, что они прекрасны.
– Тогда бери их, и дело с концом.
– Не хочу торопиться.
Некоторое время мы молча сидим рядом. Стэн оглядывается по сторонам, держа туфли за ремешки. Пристально изучает меня пару секунд и отворачивается. Потом я бросаю на него взгляд. Я бы тоже отвернулась, но стоит на него посмотреть, и уже не остановишься.
– Между прочим, кладовая замечательно выглядит. Отличная работа, – говорит он, нарушая тишину.
– Правда? Я всегда сортирую свою обувь по цвету. По крайней мере стараюсь. Не сомневайся, завтра же я верну эти туфли. Надо просто в чем-то дойти до дома.
– Может, ты оставишь свои в столе и придешь завтра в этих? Ты можешь взять клей и заклеить их. Редакторы все время так делают, и никто им ни слова не говорит.
– Отличная мысль, – говорю я, забирая у него серые туфли, которые он держит словно пару яиц. Не знаю, зачем Стэн с ними так бережно обращается. Они ведь испорчены. – Спасибо, что спас меня, – говорю я.
– Не за что. Я провожу тебя вниз.
Нечего ему видеть, как я пытаюсь идти в этих дивных босоножках. А то предложит еще надеть вместо них серое безобразие.
– Ничего, я сама. Мне надо зайти к себе и там кое-что сделать.
– Уверена?
– На все сто, – отвечаю я, стараясь не прихрамывать.
Подобные люди не часто встречаются. В нем прекрасно все: синие глаза, мягкие волосы, светлые брови, загорелые руки, зубы, как в рекламе отбеливающей пасты… Не ошеломи меня разом больше двух сотен пар обуви, я была бы куда приветливее.
Глава 7
Оставайся верна себе и тому, что любишь
«Это не мои туфли. Они принадлежат компании. Я обязана вернуть их в том же состоянии, в котором взяла. Я ответственная, достойная доверия, законопослушная гражданка. Даже если в моем доме вспыхнет пожар, я не выйду в них на улицу. Я аккуратно выброшу их в окно и выбегу босиком. Только так».
– Привет, Джен.
– Привет.
– Что сегодня делаешь?
– Собираюсь поужинать, посмотреть телевизор и лечь спать. А ты?
– Не знаю.
– Не знаешь? Не может быть. «Не знаю» означает, что ты обдумываешь, куда бы пойти. Ты в курсе, что уже поздно? Завтра деткам в школу.
– У меня новые туфли, которые я принесла с работы, но я не знаю, как мне быть. Выходить в них из дома я не имею права.
– Хм-м.
– Есть идеи?
– Тащи их сюда. Приди в своих, а у меня переобуешься.
– Верно! Тогда нельзя будет сказать, что я выхожу в них из дома. Буду у тебя через двадцать минут.
Такое ощущение, что эти туфли прямо созданы для квартиры Джен. Как они смотрятся на ее кресле под старину, с небрежным разрывом в обивке, который Джен сделала с моей помощью!
Устраиваем небольшую фотосессию: снимаем меня и туфли, потом Джен и туфли, потом кресло и туфли и, наконец, отдельно туфли, выглядывающие из коробки с лентами. После небольшого передыха мы продолжаем. Сначала несколько снимков крупным планом: одна из туфель на полу возле кровати, затем обе туфли словно идут рука об руку, сплетя ремешки. Вскоре создается ощущение, что мы играем в переодевания, и мне снова вспоминается то ужасное лето, когда Зоя и все мои друзья отправились в лагерь, а я осталась дома.
В конце лета две девочки зашли ко мне в гости. Естественно, я направилась к шкафу, чтобы достать несколько Барби. Когда подруги увидели кукол у меня в руках, они начали смеяться. Можно было подумать, что я нечаянно вытащила несколько вибраторов. Девчонки буквально заливались от хохота. Никто не предупредил меня, что тем летом полагалось вырасти, а взрослые презирают Барби.
Получилось ужасно неловко. Прошло много лет, прежде чем я рассказала об этом Зое. Выслушав меня, она немедленно написала целую статью про Барби. Как ее не понимают и несправедливо презирают, словно шлюху из трейлерного парка, потому что у нее нет целлюлита. Сестра знала, что Барби значила для меня все. Прочитав ее эссе, я узнала, что Зоя тоже любила Барби. Хотя, должна признаться, она была строга к ней. Обычно сестра не любила играть в куклы, но Барби была больше чем кукла. Она была нам как старшая сестра. Даже сегодня я краснею при виде Барби.
Увы, это воспоминание испортило нашу фотосессию.
Глава 8
Ты существуешь ради нее
Сегодня утром Руфь в хорошем расположении духа. Но дверь распахнута, и я сразу вижу, что она надела красивое платье с поясом. Увы, ноги у нее отекли и выпирают из туфель на каблуках, как две большие непропеченные булочки. Боюсь, что скоро часть ступни отвалится.
Она развивает бурную деятельность. Трудится, словно пчелка. Я рада, что сегодня она такая бодрая.
– Хлоя? Можно тебя на минутку?
На мне прямая юбка цвета хаки и кружевной топ, который я одолжила у Джен. Подруга предложила мне взять его вчера вечером, потому что он идеально смотрится с новыми туфлями. Хоть я и собираюсь вернуть их через час-другой. В этой юбке я чувствую себя юристом. Правда, в таком топе, пожалуй, не стоит идти в зал суда.
Я быстро сую свою сумочку с завязками под стол и подхожу к двери кабинета Руфь. В сумке лежат мои туфли и пакет с едой. Как ни дико, каждый день мне приходится по-разному маскировать свой обед. Иначе с ним что-нибудь случится. На днях я обнаружила коричневый пакетик из-под ленча, скрученный в трубочку и приколотый к моей доске для заметок. Он был абсолютно пуст. Чем-то мне такая картина напомнила линчевание.
Вчера я собиралась оставить здесь свои серые туфли, но потом выбросила их… совершенно случайно.
Руфь оглядывает меня с головы до ног.
– Какие мы сегодня красивые!
– Спасибо! Я как раз собиралась сказать то же самое вам.
– Поскольку, похоже, ты готова приняться за дело, приступим. У меня есть два задания. Обычно такие задания сначала отправляются к составителю текстов, а потом в отдел дизайна. К сожалению, оказалось, что копирайтер, которого мы вроде бы наняли, устроился работать в другой журнал. Придется тебе выполнять его работу, пока ситуация не изменится.
– И как долго сохранится такая ситуация?
– А зачем тебе знать, Хлоя?
– Ну, сколько я могу пользоваться вторым столом?
– Тебя в самом деле интересует второй стал, или ты хочешь понять, долго ли будешь заниматься работой, которая не входит в твои должностные обязанности?
– А у меня есть должностные обязанности?
– Разумеется.
– Правда? Ну и ну. А какие?
– Мне казалось, Хлоя, что они вытекают из названия твоей должности. Ты помощник ассистента.
– Но кто такой ассистент? Я собиралась спросить вас об этом в первый же день, да забыла.
– В настоящий момент у нас заполнены не все вакансии. На практике это означает, что ты помогаешь мне.
– А, ну тогда хорошо. Больше всего мне не хотелось бы кого-нибудь подвести.
– Не сомневаюсь. Давай приступим. Твоему вниманию предлагаются два проекта. Первое: мы собираемся выпустить номер, посвященный лодыжкам, и отдел продаж попросил нас придумать пару хороших идей.
– Мы будем продавать лодыжки?
– Хлоя, будь внимательна. Статьи в номере про лодыжки будут посвящены различным проблемам с этой частью ноги. Мы должны продавать не сами лодыжки. Наша цель – привлечь внимание рекламодателей, которые производят связанные с лодыжками товары: ножные браслеты и кольца, средства против экземы, лосьоны для ступней, все, связанное с носками, колготами, лаком для ногтей, жидкостью для снятия лака, наборами для педикюра, гидромассажем, ванночками для ног и, разумеется, обувью. У меня есть список рекламодателей, с которыми собираются встретиться сотрудники отдела продаж. Взгляни на него и попытайся выдать несколько идей.
– Погодите минутку, Руфь. Какие проблемы связаны с лодыжками?
– У женщин бывают проблемы со всеми частями тела. Чтобы помочь им разобраться с ними, мы выбираем по одной части тела каждый месяц и учим женщин делать ее лучше. На сей раз редакторы готовят статью про брюки-капри и экзему лодыжек. Мы можем посоветовать отказаться от туфель с ремешками вокруг лодыжки, потому что они полнят ноги, прозрачные чулки или татуировку, скрывающую шрам. Мы научим женщин миллиону способов позаботиться о своих лодыжках. А наша с тобой задача – объяснить рекламодателям, выпускающим соответствующие товары, что наши читатели любят свои лодыжки и обращаются к нам за советами, как лучше за ними ухаживать. Это не так уж сложно. Ты знакома с нашим журналом, Хлоя. Мы писали про ноги, ягодицы, живот, руки и грудь. Целый номер был посвящен удалению волос.
Значит, она его читала!
– У меня есть идея! – подпрыгиваю я.
– Сомневаюсь. Я даже не закончила.
– Простите, – говорю я и сажусь. Мне не терпится поделиться своей идеей, пока я не забыла.
– Полагаю, надо начать с папки, – продолжает Руфь, – вроде этой.
Она достает папку, на передней обложке которой изображена пара перчаток.
– Для чего она была? Для номера про перчатки?
– Хлоя, ну почему ты никак не усвоишь? Этот выпуск был посвящен рукам.
Мне следовало догадаться. На папке ясно написано: «Войди в наш октябрьский номер и протяни руку трем с половиной миллионам читателей».
– Здорово! Кто придумал эту надпись?
– По-моему, я, хотя уже не помню. Тогда в моем отделе было три составителя текстов. Поэтому трудно сказать, кто написал именно эту строчку.
– Моя идея другого рода, я хочу…
– Погоди, Хлоя. Я должна дать тебе кое-какие цифры.
Руфь зачитывает семь колонок различных чисел, которые показывают покупательские предпочтения читателей. Эта информация втекает в одно ухо и без промедления вытекает из другого. Тем не менее я улавливаю, что наши читатели используют тонны крема для ног и покупают великое множество носок.
Интересно, появились новые туфли в обувной кладовке?
– А теперь возвращайся на рабочее место и подготовь черновой вариант своих предложении. Затем я тебя ознакомлю с другим проектом, – говорит Руфь.
– Расскажите о следующем проекте прямо сейчас. Что делать с этим, мне понятно.
– Ты можешь считать, что у тебя есть готовая идея, однако такие вещи быстро не делаются. Нужно подготовить шесть или семь вариантов, чтобы я выбрала лучший. Я должна прочувствовать его, Хлоя. Нельзя просто сказать: «Я собираюсь сделать так-то». Я должна одобрить идею здесь и здесь.
Она показывает на лист бумаги и свой живот.
– Ладно, я дам вам шесть или семь вариантов.
– Отлично. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Запиши свои предложения, и позже мы их обсудим.
Руфь слегка машет рукой. Она всегда так делает, когда хочет, чтобы я ушла.
И вот что у меня получилось.
1. Показ мод… ниже колен. Модели выходят на подиум, окруженные цилиндрами из сетки (что-нибудь в стиле хай-тек) или же занавесками для душа (все это на колесиках). Видны только ноги – от икр и ниже. Показ начинается с комплектов для гидромассажа. Первая группа моделей проходит по подиуму (они полностью закрыты от колен и выше). В конце помоста их ждет ванночка для педикюра, а также целый набор красивых бутылочек, щеток, баночек и тюбиков с кремом для ног, массажеров и тому подобное.
Затем следующая группа моделей открывает второй этап показа. Здесь демонстрируется множество колготок, носков (с пальцами и без), ножных браслетов, татуировка, изделия для поддержки голеностопа, еще чего-нибудь – словом, все, кроме туфель.
И заключительный этап показа – разнообразная обувь, начиная со спортивной: кроссовки, кеды, коньки обычные и роликовые, лыжные ботинки, сноуборды, лыжи, и кончая всеми вообразимыми видами туфель, от простых на плоской подошве до изысканных «шпилек».
Мы можем устроить показ в магазинах, которые разместят рекламу в нашем журнале. Все будет демонстрироваться на огромных экранах, расположенных в отделах, продающих ту самую продукцию, которую представляют наши модели. Мы также можем установить экраны и показывать шоу в записи в спортивных, обувных магазинах или секциях, а также в других местах, где продают подобные товары. Время в нашем показе распределяется между рекламодателями в зависимости от количества размещенной в журнале рекламы. Мы объявим о демонстрации мод в майском и июньском выпусках, мероприятие проведем в июле, а в августе выйдет номер, посвященный лодыжкам.
Умные рекламодатели захотят попасть во все четыре номера, потому что их продукты попадутся читателям на глаза, когда они будут читать и думать про икры. В перерывах во время шоу можно подавать виноград «дамские пальчики».
2. Ловим крупную рыбу. Вместо того чтобы пытаться привлечь множество рекламодателей, обратимся к одному и предложим целую секцию в журнале. Я предлагаю доктора Шолла, «Найк», «Пуму» или любого другого производителя товаров для здоровья. Мы подготовим статью о пользе для здоровья определенных упражнений на растяжку, техник дыхания и правильной обуви. Можно написать сколько угодно статей по числу купленных ими страниц.
3. Медицинский подход. Сначала мы должны узнать имена самых известных специалистов по лечебной физкультуре и ортопедов. Любой врач может сделать себе имя, если про него напишут у нас в журнале как про лучшего женскоготренера, лучшего женскоготерапевта, лучшего женскогоспециалиста по заболеваниям стоп, мышц, пальцев и прочее. Главное, чтобы в рекламе присутствовали слова «лучший» и «женский». Каждому врачу посвящаются несколько абзацев, и все они уместятся на одной странице. Потом мы сделаем то же самое со спортзалами, центрами гидромассажа, магазинами корректирующей обуви – с чем угодно. Для каждого раздела одну страницу должны написать редакторы, а другую, оплаченную рекламодателями, мы.
4. Культурологический подход. Можно привязать номер про лодыжки к искусству и убедить редакторов поместить на обложку ножки балерины в пуантах. Фотография должна быть сделана так, чтобы в центре оказались прелестные лодыжки. Потом следует написать статью о танцорах: балерине, чечеточнике, исполнителях современных танцев: джаза, хип-хопа и бальных танцев. Мы расскажем, что они едят, сколько спят и т. д. В статье должна подчеркиваться польза танцев для здоровья и то, как определенные упражнения помогают укрепить мышцы и кости в разные периоды жизни.
В таком случае нам придется обратиться к различным фондам и частным спонсорам за деньгами на рекламу; скажем им, что задача этого номера не только рекламировать товары, связанные с икрами, но и пропаганда искусства. Мы можем написать статью, как не хватает денег культурным учреждениям, потому что государство урезало финансирование. Каждую рекламу мы снабдим телефоном для сбора пожертвований. Если три или четыре миллиона читателей пожертвуют по одному доллару – уже неплохо. Объявим, что если они пожертвуют доллар и пошлют свое имя и домашний адрес, то могут выиграть абонемент в Американский театр балета.
5. Можно сделать папку в форме пары лодыжек и ступней и вложить в нее красивенькие носки. Возьмем любые дизайнерские носки, поместим на них логотип потенциального рекламодателя и разошлем их по почте от своего имени. Потом скажем, что вычтем стоимость рассылки из цены рекламы, потому что мы и себя таким образом раскручивали и неправильно просить их платить за решение рекламировать нас обоих.
6. Можно собрать небольшой набор для гидромассажа и ухода за стопами и разослать в подарок потенциальным рекламодателям. В него должны входить: полный набор для педикюра, ножной браслет из бусин ручной работы, украшения для пальцев, в том числе кольца на пальцы ног и такие же кольца, соединенные с браслетами на лодыжки, красивые носки, набор лаков для ногтей, буклет об уходе за ногами и мочалку из люфы. Посылка идет под девизом «Шагните в наш августовский номер и обгоните конкурентов» или «Наш августовский номер – не мелочь, шагай в ногу с нашими читателями».
7. Можно сделать папку в форме лодыжки.
Руфь подходит ко мне около двух тридцати и спрашивает, готова ли я к беседе. Я уже почти забыла про список идей для рекламы в номере про лодыжки, потому что принялась листать старые номера «Причуд», обнаруженные на дне одного из ящиков. Некоторые сохранились с пятидесятых. Такие интересные! Надо их как-то использовать, только пока неясно, как именно.
Не появились ли в обувной кладовке новые туфли?
– Ну, Хлоя, есть интересные мысли?
– Для чего?
– Для номера про лодыжки, – поражается моей несообразительности Руфь.
– А, вы о них… Конечно, все готово. Хотите взглянуть?
– Неси их ко мне. Я отдаю Руфь листок с записанными идеями, и она начинает читать. То ли я написала полную чушь, то ли ей что-то нравится. Не поймешь, о чем она думает.
– Ты показывала эти идеи кому-нибудь?
– Нет.
– Отлично. Я с ними поработаю. Тебе не обязательно сидеть здесь и ждать моего ответа. Все равно прямо сейчас я не смогу уделить им должного внимания. Как только у меня дойдут до них руки, я тебе скажу.
– А другой проект вы мне дадите? – спрашиваю я.
– Какой проект? – удивляется Руфь, не поднимая глаз. Ее полностью занимает то, что я написала.
– Утром вы упоминали два проекта.
– Ах да… – Она почти не слушает. – Другой потребует больше внимания. – Она читает и разговаривает одновременно. – Для номера про обувь. Надо придумать что-нибудь необычное, чтобы привлечь европейских производителей. Прямо сейчас мне некогда вдаваться в подробности. Начни думать про обувь. А тем временем, будь добра, принеси чашку кофе. – Она достает из ящика атлас цветов и, не поднимая головы, произносит: – Я люблю кофе цвета верблюда. Поняла? Не коричневый, не бежевый. Цвета верблюда. Если ты не знаешь точно, что это за цвет, вот возьми.
Руфь протягивает мне полоску бумаги с несколькими коричневыми квадратиками, от темно-коричневого до почти белого. Рядом с одним из них она ставит звездочку.
– Постарайся добиться такого цвета. Другой кофе я не пью.
Я мчусь вниз, сжимая бумажку с образцами цветов. Руфь – удивительный человек. Благодаря ей мои мечты сбываются. Понимает ли она, каким стала чудесным учителем для меня?
Кофе похож на сироп для блинов. Цвет верблюда недостижим… Смотри-ка! Вот та женщина с маленькими ногами.
– Привет! Помните меня? Простите за беспокойство, но нет ли у вас другого кофе… другого цвета? Я должна отнести начальнице чашку кофе цвета верблюда. Боюсь, что здесь совсем другой оттенок. Для начала нужен красно-коричневый, – говорю я, осматривая полки на предмет остатков шоколадного торта. Ничего. Черт! Я показываю женщине листочек с оттенками, но она взмахом руки просит убрать его.
На ней сеточка для волос и розовая форма. Мне не терпится, чтобы она достала что-нибудь из своей тайной заначки.
– С меня довольно этих цветных полосок. Не хочешь что-нибудь скушать сама?
Я здесь одна, а бедную женщину тянет поговорить. Интересно, где люди покупают сеточки для волос?
– Нет-нет, я не голодна, – отвечаю я, пытаясь не выглядеть голодной как волк.
– Может, какой-нибудь салатик? Я сама их сделала. Положить туда тунца? Кстати, меня зовут Лиз. Кажется, я еще не представлялась.
– А я Хлоя Роуз. Приятно познакомиться. У вас есть что-нибудь с глазурью?
– Может, кусочек пирога, Хлоя Роуз?
– С удовольствием. Пирог – это здорово.
После пирога мне хочется чего-нибудь послаще, и я беру шоколадное пирожное с орехами и пакет печенья с шоколадной крошкой. И почему я хожу сюда так редко? Расфасованная еда очень вкусная. И с моим ленчем ничего не случится, если я буду покупать и есть его здесь.
Когда доедаю последнее печенье, входит Стэн с красивой блондинкой, но другого типа, чем Слоун. У нее видны корни волос. Она шепчет ему что-то на ухо, а он убирает голову. Наверное, сказала что-нибудь неприличное. Наверное, эта девушка ему не слишком нравится, хоть и отвращения не вызывает. Впрочем, не мое дело.
Надеюсь, я не увижу ничего непристойного. Вдруг они договорились встретиться здесь в этот неурочный час, чтобы побыть наедине? Надо убираться отсюда. Не хотелось бы, чтобы меня заметили с двумя пустыми бумажными тарелками, пустым пакетом от печенья и наполовину съеденным пирожным.
Быстренько собираю мусор и устраиваюсь так, что-бы я их видела, а они меня – нет. Девушка хихикает. Как вульгарно! Она заигрывает с ним на виду у всех… ну, только у нас с Лиз, но все равно. У Стэна в руках папочка, и он то и дело указывает на нее. Неужели этот человек и правда думает, что девица способна сосредоточиться на работе? Она как щенок, у которого режутся зубы. Еще минута, и начнет его обгладывать.
Я умудряюсь собрать мусор, взять салфетку, вытереть стол и выскользнуть из столовой, так и оставшись незамеченной. Увы, я вспоминаю про кофе для Руфь. Приходится вернуться. Иду, глядя прямо перед собой. Все равно на меня никто не обратит внимания. Стэн сидит спиной ко мне, а она его только что не душит.
– Сосредоточься, – говорит он, кладя на стол папку. Ей должно быть стыдно за себя.
Лиз сварила свежий кофе, и я тихонько прошу у нее чашечку. Шепотом говорю «спасибо» и начинаю добавлять молоко. На верблюда не похоже. Забавно, прежде я не замечала, насколько этот напиток красный. Добавляю еще молока, но до правильного цвета далеко. Получился цвет ржавчины. Не красной ржавчины, а светло-коричневой. Наверное, с кофе что-то не так. Пытаюсь добавить порошковое молоко и немного молочно-сливочной смеси.
– Интересно, в какой стране делают такой необычный кофе? – спрашиваю я шепотом.
– Кофе как кофе, – бормочет Лиз. Она беспокоится за меня, подходит и заглядывает в чашку. Мы сравниваем ее с оттенком на бумажке и видим, что цель далека. – Может, добавить побольше молока, Хлоя Роуз?
Я долго не продержусь. Ей придется узнать правду. Так прямо и заявлю: «Зовите меня Хлоя. Я почти не использую фамилию и второе имя».
Добавляю еще молока, и жидкость начинает переливаться через край, а нужный цвет достичь не удалось. Держу чашку над баком для отходов и добавляю еще молока, позволяя ему переливаться через край. Тянусь за порошковым заменителем, который имеет желтоватый оттенок, а Лиз подходит посмотреть, как у меня дела. Поворачиваюсь к ней, и мы стукаемся головами. Пытаясь спасти кофе, я подношу его ближе к себе и обливаю всю блузку, туфли (которые мне не принадлежат) и юбку, которая прилегает к телу в тех местах, которые не следует показывать на работе. Кофе горячий, но не обжигающий – молока много. Юбка мокрая насквозь. Виден даже шов на колготках, тот, что в середине. Лифчик тоже виден, и даже в волосах оказалось немного кофе. Все бы ничего, но мои соски при любом прикосновении начинают торчать вперед как пули. От воздействия теплой жидкости они достигли невероятных размеров.
– Боже мой, Хлоя Роуз, что я наделала!
– Это не вы, Лиз. Это я, Хлоя, – говорю я, пытаясь намекнуть ей, как меня зовут.
Бросаю взгляд на залитую кофе руку. Я все еще держу чашку над баком. Оборачиваюсь посмотреть, здесь ли Стэн и девица, но, слава Богу, они ушли. Наверное, поняли, что не одни в зале. Лиз пытается промокнуть мою одежду салфеткой, однако такие простые средства бессильны мне помочь.
– Бедняжка, – снова и снова причитает Лиз.
– Руфь убьет меня. Я должна была принести ей кофе сто лет назад. Мне хочется понравиться ей, а тут такое…
– И слышать не хочу таких слов. Ты милая девочка, и все у тебя будет в порядке. Я хорошо знакома с Руфь, не беспокойся насчет нее. Делай работу как следует, и дела пойдут отлично.
Она вытирает мою руку. Мне кажется, будто я снова на детской площадке. Лиз напоминает мне мою любимую школьную медсестру, мисс Джун. Мисс Джун поверила мне, когда я заявила, что у меня вот-вот случится сердечный приступ – в этот день у нас заменял злой учитель. Она разрешила мне лечь на кушетку и позвонила маме, чтобы та забрала меня. Мне и сейчас хочется пойти домой. Всякий раз, как я вспоминаю мисс Джун, хочу позвонить маме и попросить забрать меня. Она не может привезти мне сухую одежду из Флориды, но позвонить, сказать «привет», наверное, все равно стоит… Пойти бы домой переодеться!
Надо позвонить Руфь и объяснить, что случилось. Уверена, она поймет. Ах, не надо, она сама пришла. Только вот в неподходящем настроении. Я показываю ей остатки кофе в чашке и спрашиваю:
– Как вы считаете, цвет правильный?
– Почему ты так долго?
Я указываю на свою одежду, поясняя, что попала в неприятную ситуацию.
– Неудивительно! – говорит она, глядя только на залитую кофе руку, сжимающую чашку. – Здесь слишком много молока, и кофе явно без кофеина. С ним не добьешься нужного цвета, получится слишком темный или слишком светлый. Будь внимательнее, Хлоя!
Руфь возмущенно выходит из столовой. Может быть, мокрые пятна не так бросаются в глаза, как мне казалось. Она даже не упомянула про них.
Я пытаюсь забыть про испачканные волосы и одежду и пробую несколько других сочетаний. Мне удается добиться идеального цвета верблюда при помощи молочно-сливочной смеси, снятого молока и щепотки ванилина, который придает верхнему слою кофе красивый бежевый блеск. Я сверяю результат с образцом цвета… подходит идеально! Руфь понравится. Я показываю плоды своих трудов Лиз, и она всплескивает руками. Пора назад.
В таком виде я не рискнула бы зайти в лифт, поэтому осторожно поднимаюсь вверх по лестнице, не проливая ни капли. Я так сосредоточенно иду, что прохожу лишний пролет ступенек и встречаю спускающегося навстречу мне Стэна.
– Что с тобой случилось? – спрашивает он.
– Как будто не знаешь!
Почему я злюсь на него? Мы едва знакомы.
– О чем ты? Откуда мне знать?
– Ты не видел, что со мной случилось?
– Конечно, нет!
– Я пролила немного кофе. Вот и все.
– Немного кофе?А в чашке что-нибудь осталось?
– Разумеется. Я пролила буквально каплю.
– Давай помогу.
– Я ужасно опаздываю. Не надо никакой помощи. Дай мне принести это Руфь, пока я не нажила себе еще больше неприятностей.
– Хлоя, ты должна переодеться.
– Нет, я должнабыстро подать кофе. Хотя спасибо за внимание.
Что я говорю?
– Но за что.
Повисла тишина, потому что последние слова были совершенно бессмысленны, и мы оба не знаем, что делать.
– Приятно было встретиться, – наконец произношу я, поворачиваюсь и начинаю спускаться. Я медленно прохожу по коридору и захожу в кабинет Руфь, приближаюсь к ее столу и ставлю кофе перед ней, не отрывая взгляда от чашки. Потом поднимаю глаза и едва все не опрокидываю. Руфь стоит прямо передо мной и меряет мои туфли.
Мы замираем. На столе лежит моя сумочка, а начальница пытается засунуть ногу в мою туфельку. Видимо, я поднялась сюда быстрее, чем она ожидала.
– Я думала, это мои туфли, – бормочет Руфь.
– Да, конечно, я тоже всегда путаюсь. У вас ведь есть точно такая же пара, верно? – говорю я, стараясь не закашляться или не сгореть от стыда за нее.
– Я увидела сумочку и решила, что она моя, потому что у меня такая же. Потом я заглянула внутрь и увидела туфли. Они показались мне знакомыми… Теперь я вижу, что они вовсе не мои. – Руфь швыряет их в сумку с сумасшедшей силой. Вот и конец пришел ленчу. Хорошо, что я поела.
