Текст книги "Женские причуды"
Автор книги: Стефани Лессинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Спасибо, мэм. – Видимо, пока не удастся избавиться от этого «мэм». Оно само на язык просится.
– Не желаете чашечку кофе? – спрашивает Руфь.
Очень уж странно звучит вопрос. Она явно добивается конкретного ответа. По крайней мере варианта всего два – «да» или «нет». Шанс на удачу пятьдесят процентов. Хотя это не имеет значения. Я так кашляю, что даже пожелай я выпить кофе, это мне не удалось бы.
– Нет, но вы не стесняйтесь, – отвечаю я, жадно глотая воздух.
– Хлоя, перед тем как начать разговор, я хочу спросить вас кое о чем… не по теме.
– Пожалуйста, спрашивайте что угодно. – Я почти готова назвать ее «ваша честь».
– Если бы я попросила вас, скажем, принести мне чашку кофе, что бы вы сказали?
А, теперь поняла. Ей захотелось кофе, однако неловко пить его одной. Я читаю ее как раскрытую книгу.
– Сказала бы: «Конечно, какой кофе вы любите?»
Она вращается в кресле. Я почти уверена, что ответила не только правильно, но и проницательно.
Не стоит ли всех называть «мэм»?
– Что ж, Хлоя, перейдем к делу. Резюме нагоняют на меня тоску. Я больше доверяю личному впечатлению и стараюсь смотреть претендентам прямо в глаза.
Я невольно думаю: как же это возможно – ведь я сбоку и далеко внизу? Зато с облегчением вздыхаю: она не дошла до той части резюме, где говорится, что я учусь одновременно на медицинском и юридическом факультетах.
– Что толку в бумажках? Резюме вполне может оказаться полным враньем.
Я пытаюсь изобразить удивление, хотя моего лица она не видит. Я вообще могла бы превратиться в медузу, что, кстати, не столь уж нереально, а Руфь все равно бы не узнала.
О, она поднимается и идет закрывать дверь. Какая красивая юбка! Из черного габардина со складками шириной в дюйм. Вот Руфь отходит от стола. Боже мой, юбка ей коротка! Получилась почти пачка, как у балерины, а на чулке у нее стрелка. Юбка со складочками не должна быть мини, все это знают. Что происходит?
Сказать ли ей про стрелку?
На чулке длинная дыра, от которой в разные стороны разбегаются полоски. Вечные сомнения: сказать или притвориться, будто не заметила? Если я промолчу, она будет ходить так целый день. С другой стороны, мы пока что даже не друзья. Лучше посмотрю на ее ступни.
Боже мой! На ней обувь марки «Изи спирит». Очень похоже на те, что показывают по телевизору. С другой стороны, вдруг я все-таки ошибаюсь? Не буду спешить с выводами.
Кажется, она ищет вторую туфлю – ту, которую скинула, беседуя по телефону.
Нашла. Сомнений нет. Стильная начальница из моей детской мечты сознательно носит практичную обувь. Наверняка у нас с ней много общего. Надеюсь, я не заплачу прямо сейчас. Это будет непросто объяснить, верно? Нельзя же сказать: «Простите, что я плачу во время собеседования, Руфь. Просто я в жизни не видела туфель ужасней, а ведь основной причиной моего желания работать именно здесь, возникшего еще в семилетнем возрасте – не считая, конечно, «Забавной мордашки», – была именно одержимость обувью. Я всегда думала, что моя начальница будет носить туфли необыкновенные, достойные восхищения».
Кажется, Руфь чувствует, что мне решительно не нравится ее обувь.
Теперь и она смотрит на них, пытаясь понять, что меня так удивляет.
Скажи что-нибудь. Быстро! Скажи, что она наступила на жвачку.
– Ваши туфли такие удобные на вид. Вам нравится эта реклама – «Вы словно парите в воздухе»? Так говорят но телевизору? Ведь на вас «Изи спирит»? Никогда не видела их вблизи, хотя я легко распознаю производителей и дизайнеров обуви. Давнее хобби.
Все еще можно исправить.
– Знаете, я бы с радостью примерила ваши туфли. У меня ужасно болят ноги; с другой стороны, вряд ли у нас один размер.
Так держать! Классный намек на то, что у нее большая стопа.
Зачем я вообще разговариваю с людьми?
– Это ортопедические туфли, Хлоя. У меня бурсит на пальцах.
– Ужасно, мне очень жаль, – говорю я со всем возможным сочувствием, стараясь не засмеяться. Слово «бурсит» непременно вызывает у меня приступ хохота.
Откуда такая эмоциональная неустойчивость? Интересно, что хуже: смеяться над проблемами человека или плакать над его туфлями?
– Что ж, Хлоя, в «Женских причудах» сейчас есть две вакансии. Мне надо заглянуть в записи, чтобы узнать, на какую из них вас прислал отдел кадров.
Не могу поверить. Она хочет предложить мне еще более высокую должность, чем я надеялась. Что ж, я за пару секунд верно опознала ее туфли.
Надо было написать про свою любовь к туфлям в резюме. Ничего, потом что-нибудь придумаю. Руфь явно не придирается к деталям.
– Я присылала резюме на должность редактора, – начинаю я, но тут она перебивает меня:
– Секретарь в приемной или помощник ассистента?
Что?
– Должность помощника редактора, – отвечаю я, на сей раз более уверенно.
– Нет, боюсь, вы ошиблись.
– Правда?
– У нас здесь отдел развития.
Меня собираются развивать? Речь обо мне, или она говорит неизвестно о чем?
– Мы создаем материалы для поддержки продаж.
Материалы для поддержки продаж? Хм-м… Наверное, что-нибудь вроде лайкры. Значит, здесь еще и производство?
– Мы деловые люди, а не редакторы. Кто вам сказал, что это редакторская должность?
– Отдел кадров, – шепчу я, пытаясь вспомнить, не следовало ли мне выйти на седьмом этаже.
– Странно, я точно помню, что отправляла в отдел кадров запрос на поиск человека в отдел развития. Вы интересуетесь развитием? А если нет, какой работой хотите заниматься?
Я не могу сказать этой женщине, что надеялась всю жизнь посвятить туфлям, а помощником секретаря уже была – у моего папы, каждое лето, начиная с девятого класса, и сейчас рассчитывала получить настоящую работу, которая продлится больше, чем девять минут, как в журнале «Крошка мисси».
Можете представить, меня уволили через девять минут! И все потому, что я на секундочку присела за стол начальницы – и ровно тогда ей вздумалось вернуться за пальто, которое я как раз решила примерить. Вообще-то я не только мерила ее пальто, когда она вошла, я еще крутилась в ее кресле, раскинув руки и ноги. У нее было прекрасное пальто – розовый кашемир с белой меховой отделкой, в жизни не видела такой красоты. Любая решила бы его померить. А я уже надеялась на творческие командировки… Никогда бы не подумала, что выйдет так нескладно. По сей день не знаю, уволила она меня за примерку пальто или за верчение в ее кресле.
Независимо от того, почему меня уволили, было просто смешно написать в резюме, что я проработала там девять лет. С этой минуты я перестаю лгать.
– Хлоя, вы догадываетесь, чем занимается отдел развития?
– Ну, я изучала отделы развития, в целом, в течение нескольких лет, просто для интереса, потому что я считаю отдел развива… – как же он называется? – развития основой успешной компании.
Вот, совсем другое дело. Ну почему я не могу всегда так выражаться? Основа. Хорошо сказано.
Руфь поднимается и смотрит в мою сторону. Теперь мне почти видно ее лицо. Я слегка привстаю и, покачивая головой, пытаюсь перехватить ее взгляд. Неудивительно, что она до этого пряталась. Кожа над верхней губой покраснела, и только одна бровь выщипана. Какой ужас! Может быть, бедняга надеялась, что пока она разговаривает по телефону, краснота пройдет. Я должна помочь этой женщине. Не следует выщипывать волоски подносом! Нужно прибегнуть к лазерной эпиляции. Неужели она не читает журнал, на который работает? Несколько месяцев назад целый номер был посвящен удалению волос. Как ей удалось пропустить статью про усики? Бедняжка, наверное, вкалывает до потери пульса, а я чем-то ее разозлила.
Она наклоняется и смотрит мне прямо в глаза. Тушь налипла на ресницы комочками. Что это такое, какая-то шутка?
– Хлоя, давайте перейдем к делу. Вы ведь сюда не случайно пришли. Кем вы видите себя через пять лет? Думаете ли подняться до должности, скажем, такой, как моя? Собираетесь ли начать с самого низа и постепенно стать главой отдела? Ведь это вполне понятное желание.
Кажется, она что-то подозревает. Не стоит ли честно признаться, что я вышла не на том этаже и не имею ни малейшего понятия, в чем состоит ее работа и для чего ее отдел? Я просто скажу: «Руфь, давайте поговорим начистоту. Я слишком рано вышла из лифта и поэтому не представляю, где нахожусь. Однако для вас я готова трудиться, лишь бы мне за журнал зацепиться».
Теперь я играю со словами! Получилась рифма!
С другой стороны, ей не обязательно знать, что ее работа мне не по душе. Бедняжку и так очень жаль. Хочется помочь ей, чтобы у нее появилось время ходить по магазинам и ухаживать за собой. Руфь делается мне очень близка. Ей без меня не справиться, и то, что мы нашли друг друга, – судьба. Мы обе чувствуем это.
– Думаю, я ищу возможность работать изо всех сил и помогать своему начальнику. Если мне удастся выставить начальство в лучшем свете, значит, и я чего-то добилась.
Руфь улыбается и шепчет:
– Из этого может выйти толк.
По-моему, я ей нравлюсь! Мне хочется запрыгать, обнять ее и велеть хорошенько отдохнуть!
Что-то впивается в меня пониже спины. Приходится привстать и поправить кожаный портфель. И зачем я его взяла? Он совсем пустой, я даже расческу забыла.
Не хочется поворачиваться к Руфь спиной, пока она что-то бормочет, но мне довольно больно. Как только я занимаю свое место, я вижу, что она приподняла бровь.
Руфь не сводит с меня глаз. Интересно, она спросит, почему я вдруг встала?
– Ну, Хлоя, я беру тебя. Что скажешь?
– Не знаю, что и сказать. Я так счастлива, что слова вымолвить не могу.
Ох! Снова живот!
Я в агонии. Приходится схватиться за ее стол, чтобы случайно не выбежать из кабинета. Должно быть, Руфь и не подозревает, как сильно у меня заболел живот, иначе по крайней мере предложила бы мне вызвать «скорую помощь». Опять боль. И снова отпустило. Странно.
– Я хочу спросить только одно – из чистого любопытства, – слышу я собственный голос. Пытаться замолчать уже поздно. – Почему вы выбрали меня?
– Хороший вопрос, Хлоя. Честно говоря, я выбрала тебя, потому что мне нужен помощник ассистента, который понимает, что нужно женщинам, прокладывающим себе дорогу в мире бизнеса. «Причуды» – литературный журнал, Хлоя, он помогает читательницам разобраться со своими проблемами, какими причудливыми они бы ни были.
Разве сегодня не день игры со словами?
– Мне нужен помощник, который с легкостью отложит в сторону свои нужды, чтобы помочь мне закончить работу. Кроме того, такой человек должен отражать философию журнала. Ты даже выглядишь как девушка из «Причуд», Хлоя. Я уверена, что смогу научить тебя, как продавать нашу философию рекламодателям. «Причуды» – журнал про то, как быть женщиной, женщиной, которая знает, как выставить себя на рынок, чтобы приносить домой свою долю добычи. Добычи?
Руфь стоит и беседует со стеной у меня над головой. Похоже, ей представляется большая аудитория. Наверное, она любит этот журнал больше, чем я, ведь мне совсем непонятно, о чем речь. Я думала, что «Причуды» – журнал о моде. Честное слово.
Интересно, надо ли сообщить людям на другом этаже, что я заняла должность в этом же здании?
– Остальные девушки, пришедшие сегодня на собеседование, никуда не годились. Они неправильно отнеслись к предложенной работе. Неверно, неверно, неверно!
Боже мой, должно быть, сюда явились ужасные люди, иначе почему Руфь так разошлась? Они не обращали на нее внимания, как та розовая девушка в горошек – на меня.
– Вообразили себя всезнайками, а на деле не знают ничего! Ничего! Самодовольные маленькие принцессы – да что они возомнили? Ни одна даже жалкую чашку кофе не согласилась мне подать! Они ничего не добьются, голову даю на отсечение. Знаешь, сколько чашек кофе мне пришлось принести своему боссу, когда я только устроилась сюда?
Мне хочется сказать – «между тысячей и десятью тысячами», но числа – не моя стихия.
– Здесь место, где женщины работают для женщин, Хлоя, а не детский сад, где соплячки говорят взрослым, что они будут, а что не будут делать. Уверена, я могу положиться на тебя, Хлоя, как читатели полагаются на наш журнал. Каждый месяц мы оказываем им моральную поддержку.
Я бросаю взгляд на обложку июльского выпуска, лежащего на столе Руфь, и вижу главную тему номера.
«Как превратить 34В в 34С за три недели при помощи простых и легких упражнений». Неожиданно я понимаю, о чем шла речь. «Причуды» – это журнал, который помогает женщинам улучшить свою внешность и увеличить размер груди, чтобы устроиться на лучшую работу и, если все пойдет хорошо, захватить мир.
Никогда прежде я не воспринимала «Женские причуды» в таком свете. Я-то видела журнал, где показывают красивую одежду и стильный макияж, а на самом деле речь идет о куда большем. Можно сказать, меня приняли в журнал, посвященный карьере. Неудивительно, что я всегда любила «Женские причуды».
– Хлоя, женщин всегда и везде ущемляли в правах. Им и теперь платят за ту же самую работу меньше, чем мужчинам. Некоторым даже кажется, будто единственный путь к достойной жизни – брак. Большинство не догадываются, что мужчины лишь используют их, пока не подвернется кто-то помоложе и посимпатичнее.
Теперь Руфь почти кричит. Хорошо, что она закрыла дверь.
– Многие женщины научились использовать для достижения своих целей красоту лица и тела, и многие из них обошли остальных именно благодаря этому!
– Ну и ну, – говорю я, – и сколько таких?
– Существует статистика, но речь не о том. Некоторые получают от природы преимущества перед другими, и я считаю, что это нечестно. Я хочу сказать, что все мы заслужили журнал, который поможет нам взять от жизни все! Став помощником ассистента, ты получишь возможность помочь другой женщине продвинуться по карьерной лестнице, и это достойный повод для гордости. Не сомневаюсь, что ты дашь мне необходимое оружие.
Говоря, что я помогу ей в борьбе, имеет ли она в виду, чтобы я объяснила ей эти простые и легкие упражнения? Вроде в них нет ничего сложного, но я все равно буду рада оказать помощь.
– Я ищу помощника ассистента, который освоит мою работу настолько, что сможет стать моим дублем, когда мне понадобится отлучиться. Я надеюсь, это не буквально. – И еще я хочу быть уверенной, что мой помощник не остановится в развитии. Ты понимаешь, о чем я.
Ну, это без проблем.
– Мне нужна молодая женщина, которую я при случае могу послать… в командировку и из которой в конце концов я вылеплю профессионала, который будет продвигать то, что я люблю называть «ПРАВО ЖЕНЩИНЫ». ПРАВО БЫТЬ ПРАВОЙ.
Хорошая фраза. Даже если я забуду все, о чем мы сегодня говорили, это постараюсь усвоить. Похоже, в «Причудах» полно людей, которые обожают играть со словами. Вот что значит настоящий литературный журнал!
Руфь выглядит немного странно. Она снова сняла туфли и трет ступни. Я вижу их сквозь чулки. Она не шутила насчет бурсита, и неудивительно, что на чулке дыра, – такие длинные ногти разорвут в клочья что угодно. Не знаю, долго ли я выдержу… а моя новая начальница и не думает закругляться с речью про право женщин.
Самое забавное (хотя признаваться стыдно), что «литературной» части статей я никогда не придавала значения. Честно говоря, я вообще пропускала все статьи. Мне казалось, что фотография стоит тысячи слов. Теперь-то я поняла истину: разглядывая картинки, не поймешь философию «Женских причуд».
– Хлоя, наверняка ты смотришь на меня и думаешь: «Передо мной женщина, у которой есть все: прекрасная работа, прекрасный кабинет и, конечно, прекрасная одежда».
– Не забудьте про самые удобные на свете туфли, – вставляю я, кривя душой.
– Но даже я хочу большего! Мне нужно вдохновение, мне нужна девочка, я хочу сказать, женщина, которая вдохнет в меня новую жизнь, когда я устану и опущу руки. Мне нужна девочка, которая позаботится о моих нуждах. Разумеется, не в сексуальном смысле! – смеется Руфь.
Хм…
– Я ищу надежного человека, который осмелится спорить со мной, при этом понимая, когда надо согласиться. – Она снова обращается к стене. Похоже, Руфь нередко беседует сама с собой. Должно быть, она росла единственным ребенком в семье. – Мне нужна женщина, которая воспримет мои идеи и поделится своими. Тебе ясно?
– Абсолютно! – отвечаю я, как на присяге. Что она имеет в виду – предлагает поменяться одеждой? Я начинаю оглядывать кабинет, прикидывая, как лучше его обставить.
Начальница прерывает мои размышления:
– Хлоя, тебе понятно, почему я предпочла тебя остальным девушкам?
– Абсолютно, – снова отвечаю я, думая, что лучше было бы употребить другое слово и что я могу заразиться дрожжевым грибком.
Руфь встает, протягивает мне кончики пальцев и заявляет:
– Увидимся завтра в девять утра.
По пути к двери я оглядываюсь. Руфь смотрит на мою юбку. Мне очень хочется спросить, не кажусь ли я толстой, но вместо этого я сгибаю одно колено и говорю:
– Тогда до завтра, Хлоя.
Боже, я назвала ее Хлоя!
У меня кружится голова. Неужели я пару минут назад получила работу своей мечты, хотя пришла не на то собеседование? Подумать только, я так долго не догадывалась, о чем мой любимый журнал! Если это и в самом деле пособие, как лучше сделать карьеру, Зоя будет мною гордиться. Она обожает учебные пособия!
Зоя несправедлива к «Женским причудам» – мол, бессодержательное издание. Бессодержательное. Еще одно любимое словечко Зои, вроде «псевдо». С первого взгляда кажется, будто это что-то про нечистую силу, а на самом деле значит всего лишь «глупый».
Надеюсь, моя новая работа не имеет отношения к поставкам и отправкам. Эти слова столь похожи, что обязательно перепутаешь. Очень грустно, если придется раскладывать счета по папкам, как я делала у папы.
Нажимая кнопку «вестибюль» в лифте, я невольно думаю, что нечаянно сделала реверанс, прощаясь в приемной. Я снова и снова проигрываю эту сцену в голове. Да, я немного наклонилась, но поклоном это не назовешь. Может, я и придерживала юбку с двух сторон, но все же это был не реверанс. Все, кто сидел в приемной, видели мой полупоклон, однако я ни за что на свете не вернусь туда и не спрошу, похоже ли было на настоящий реверанс. Надо поскорее забыть.
Надеюсь, я смогу осчастливить Руфь. Похоже, ей нужен помощник, который фактически будет делать за нее работу. В туфлях настоящей леди я наверняка кажусь более умелой и ответственной, чем на самом деле. С одной стороны, я будто бы онемела, с другой – словно выиграла конкурс «Мисс Америка». Мне хочется позвонить Руфь и поблагодарить ее, даже купить ей небольшой подарок. Скажем, хорошую тушь без комков.
Выходя из здания «Женских причуд», я почти лечу на крыльях. Здесь, в настоящем мире, всегда есть шанс, что кто-нибудь задаст вопрос, где я работаю. Пожалуйста, спросите меня! Я бы с радостью подошла к кому-нибудь и поинтересовалась, где работают они, чтобы завязать разговор, но затевать подобную беседу среди гудящей толпы решительно невозможно.
Я направляюсь к метро, сбегаю вниз по ступеням и покупаю карточку. Сжимая ее в руке, я поднимаюсь обратно и останавливаю такси. Я регулярно покупаю карточки на метро. Потом их можно разложить по квартире, чтобы сестра думала, будто я пользуюсь общественным транспортом, хотя на самом деле я везде езжу на такси. Единственный раз, когда я попыталась поехать на метро, меня занесло на другую сторону Гудзона.
Надеюсь, эта работа вознесет меня на вершины. Если дела пойдут хорошо, в один прекрасный день мне предложат повышение по службе. Так и рисуется, что меня спрашивают – какую должность я бы предпочла, а я небрежно отвечаю: «Ну, пожалуй, редактора отдела обуви». Им и невдомек, что я мечтала о такой работе всю жизнь. Поразительно, что в журналах нет редакторов отдела обуви. Как же они обходятся без них? Покупают туфли наугад? Когда я займу эту должность, мне вполне могут предложить правительственное задание купить туфли. Например, скажут «Хлоя, президент Соединенных Штатов отправляется во Францию в понедельник, и он хочет, чтобы на его жене были правильные туфли. Пожалуйста, слетай на выходные в Париж и выбери идеальную обувь для Первой леди. Заодно уж и себе купи двадцать – тридцать пар. Благослови тебя Бог, Хлоя, и благослови Бог Америку».
Глава 2
Никогда не делайте реверанс в джунглях
Я мчусь к двери нашей квартиры и начинаю возиться с ключами. Не терпится рассказать Зое, что меня приняли на работу. Когда дверь наконец-то распахивается, я вижу, что сестра сидит на коленях, молитвенно сложив руки, а изо рта и носа, да, кажется, из всех пор ее небольшого тела вырываются облачка дыма. Глаза закрыты, голова откинута назад. Почему-то всякий раз, когда Зоя под кайфом, ей чудится, что стоит сесть в позу йога, и сразу начнешь медитировать. Но она очень далека от этого. Она понятия не имеет о медитации. Таким, как мы, никогда не научиться медитировать всерьез – нас слишком увлекает земное.
Как только Зоя видит меня, она немедленно бросает свое занятие и вскакивает. Моя сестра всегда так делает. Даже если я выйду из комнаты на пару минут, она приходит в возбуждение, когда я возвращаюсь. Иногда, если Зоя не видела меня больше, чем двадцать четыре часа, при моем появлении она хлопает в ладоши. Ей хочется скрыть это, но хлопанье ни с чем не спутаешь.
Грустно одно: она живет со мной временно, пока ее парень Майкл проводит серию семинаров в целой куче бизнес-школ по всей стране. Майкл окончил Гарвард, Зоя – колледж Сары Лоренс, а я – институт технологии моды. Забавно. Все мы технари по образованию.
Майкл и Зоя скорее всего поженятся. Их роднит невероятная осведомленность о текущих событиях в мире. Оба пишут статьи и оба знают все на свете, но порой я начинаю сомневаться: как они уживутся? В политике они придерживаются противоположных взглядов. На мою личную жизнь это не повлияло бы, но Майкл и Зоя каждый день смотрят новости, а потом яростно спорят, обсуждая их. Иногда они даже вспоминают события тридцатилетней давности и снова спорят. Будто бы то, что случилось тридцать лет назад, имеет какое-то значение сегодня!..
Зоя пишет статьи для журнала «Радикал», а Майкл написал книгу «Наша моральная обязанность – быть ответственными, успешными охотниками». Сомневаюсь, что она окажется бестселлером, однако в определенных кругах вызовет толки. Не верьте названию, там нет ни слова про охоту. Речь идет о том, почему важно быть богатым.
В книге «охотник» значит «человек, который зарабатывает деньги». Любому, кто знаком с Майклом, нет нужды читать его книгу. Стоит ему заговорить, как он высказывает все те же идеи. Даже я запомнила книгу наизусть, хотя и не читала ее. Например, Майкл уверен, что – цитирую: «На каждого члена общества возложена нравственная обязанность охотиться как можно больше, чтобы стимулировать экономику и восстановить веру в целостность системы свободного предпринимательства, которую грабит, терзает и отравляет эпидемия жадности, порожденная стремлением к огромному незаработанному богатству, создаваемому и последовательно уничтожаемому лицами, злоупотребляющими игрой на бирже. Эти финансовые пираты разрушили естественный порядок в нашей глобальной экономике, и подобный дисбаланс должен быть исправлен благодаря принудительным курсам бизнеса и этики в высших школах, более суровым наказаниям за финансовые преступления и радикальной реформой налогообложения, которая поощрит массовую ответственную охоту и инвестирование денег».
Я в жизни не читала такой ужасной книги; думаю, и не прочту. Особенно мне не нравится часть, где он нудит на протяжении восьмидесяти страниц о том, что «не существует двух людей, в которых от природы заложена равная способность добывать пищу, и негуманно и противоестественно искусственным путем уравнивать всех, вводя более высокие налоги для тех, кто предназначен для накопления большего богатства». Разумеется, он считает, что все люди должны иметь равные возможности, но что они все равно будет охотиться ровно столько, сколько в них заложено генетически.
Майкл обожает говорить: «Вы можете облагать лучших охотников сколь угодно высокими налогами, они все равно будут возвращаться домой с добычей». Он считает, что взимать более высокие налоги с богатых – все равно что поднимать планку лучшему прыгуну на Олимпийских играх.
Мне даже ночью снится, как он рассуждает, что «аморально пытаться ограничить одного человека рамками возможностей другого под предлогом равенства, которого нет и быть не может, ибо каждый мужчина, женщина и ребенок созданы разными».
Притом Майкл полагает, что «когда мы восстановим в нашей стране веру в финансовые поощрения, те члены общества, которые не вносили свой вклад в развитие экономики, поскольку все равно у власти одни воры, снова займут активную экономическую позицию, тем самым снизив необходимость в социальных и благотворительных программах, поскольку сумеют сами себя обеспечить».
Он может говорить подолгу, и вряд ли кто-нибудь понимает хотя бы половину. Однако у меня все его слова почему-то намертво застревают в голове. Порой я начинаю цитировать книгу целыми страницами, сама того не замечая. А ведь не учила специально. Говорю же, я даже не прочитала ее. Она просто привязалась ко мне, как музыка из «Титаника». Я могу, например, чистить зубы или еще что, и вдруг начинаю думать: «Любая попытка отстающих дискредитировать или наказать честного охотника за то, что он «слишком много» добыл, называя его безнравственным, смешна. Это все равно, что называть безнравственной птицей мать птенцов, успешно находящую червяков для своих детей».
Не хочу обижать Майкла, но все и так знают, еще с детского сада, что быть неудачником плохо. Конечно, он потратил много времени на эту работу, и все-таки лучше бы ему написать какой-нибудь триллер.
Хотя червяки – отличная метафора. Никто не скажет, что искать червяков безнравственно. И насколько я понимаю, находить червяков тоже вполне нравственно. Вот только, полагаю, есть червяков неприлично.
По мнению Майкла, «успех – это высоконравственное достижение, потому что успешные люди не являются обузой для общества». А Зоя бесится. Видели бы вы, как они спорят! Она начинает кричать: «Ага! Значит, ты называешь калек безнравственными, потому что они не могут охотиться?»
Хотя я никогда не лезу в такие дискуссии, меня удивляет, почему Майкл не укажет ей, что большинство людей не произносят слово «калека».
Когда друзья Майкла и Зои устраивают вечеринки, они не просто напиваются, а потом рассказывают друг другу идиотские анекдоты. Обычно они делятся на команды: одни вроде одобряют президента, а другие нет. Моя сестра всегда зла на президента. Не знаю, что ее не устраивает. У нас самый симпатичный президент за всю историю страны.
Когда они собираются, я стараюсь уйти из дома. Терпеть не могу, когда Майкл и Зоя начинают спорить о вещах, которые ничего не стоят в настоящей жизни, скажем, про социоэкономику или точное определение морали. Моя сестра скорее из тех, кто считает, что слова «нравственность» и «охота» не должны встречаться в одной фразе. По ней, так слово «нравственность» следует употреблять только в отношении бескорыстных людей, которые посвящают жизнь тому, чтобы кормить детей Сомали. Всякий раз, как она говорит об этом, Майкл фыркает: «И чем они их кормят? Чтобы страна была сыта, нужны деньги!»
Удивительно, что моя сестра умудрилась встретить достойного противника, но все равно она ухитряется переспорить его девять раз из десяти. Даже когда его аргументы весомее, он проигрывает спор, потому что раньше выдыхается. У Зои потрясающая вербальная выносливость.
Думаю, теория Майкла смутит многих. Большинство не считают приобретение богатства высоконравственным занятием. Скорее уж финансовый успех ассоциируется с воровством – особенно у тех, кто еще не научился зарабатывать деньги ответственно. Однако Майкл верит в «разрушительную силу коррупции и жадности» не меньше, чем в «деструктивные последствия недостаточного заработка». Я точно это знаю, потому что запомнила отрывок, который должен был пойти на заднюю обложку книги. Иногда мне кажется, что Майкл поддержал бы введение смертных приговоров за злоупотребление служебным положением. Он называет обманщиков и лентяев «убийцами общества» (я никогда не скажу об этом Майклу, но все мои знакомые, кроме Зои, списывали на выпускном экзамене).
Майкла обозвали современной Айн Рэнд, а некоторые утверждают, что он вместе со своей теорией устарел. Признаю, порой этот парень весьма зануден, но кто бы что ни говорил, никогда не соглашусь, что он устарел. Он еще довольно молод!
Я читала одну книгу Айн Рэнд. Она называлась «Колодец» [1]1
На самом деле книга американской писательницы Айн Рэнд называется «Источник». – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть]или что-то в этом роде, я плохо помню, о чем шла речь. Там была одна девушка, которая работала допоздна и пила кофе, и почему-то из этого делался вывод что хорошо быть эгоистом. Я так и не дочитала до конца. И даже до колодца не добралась.
Забавно, что работу Майкла считают спорной. Он написал шестьсот пятьдесят страниц про то, что бездельников и мошенников надо убивать. Что тут спорного?
И все же, по-моему, в главном Зоя и Майкл едины, и поэтому они вместе. Они хотят спасти мир. Только не могут согласиться, что с ним не так и как бы это исправить.
У Зои на роду было написано найти друзей и парня, которые знают все. Иначе откуда бы к ней поступал постоянный поток неприятных сведений, чтобы она могла не менее двух раз в день расстраиваться из-за вещей, которые ей неподвластны? Особенно она любит переживать из-за Ближнего Востока, людей, которые носят мех, нечестных выборов, какого-нибудь бухгалтера, обманувшего большую компанию, системы здравоохранения, падения здоровья нации, добычи алмазов, русских, которым принадлежат нефтяные компании, некоторых сортов рыбы и еще из-за чего угодно.
Лучше бы моей сестре найти новых друзей. Конечно, она умная и все такое, но в ней скрывается совсем другая женщина. Ее-то я как раз и люблю. Ведь стоит Майклу выйти из комнаты, как Зоя начинает переключать новостные каналы, ища повтор «Я люблю Люси». Вот истинное лицо моей сестры. По мне, так Зое стоило бы запретить смотреть новости. Из-за них она постоянно плачет.
Хуже всего было, когда почти легализовали марихуану, а потом передумали. У Зои было не меньше пятидесяти аргументов за легализацию. Много месяцев после этого она больше ни о чем говорить не могла. Майклу приходилось просить ее понизить голос, когда мы были на людях.
Любой другой человек умудрился бы всех достать, если бы так зациклился на чем-то. Но Зою, с ее ростом одиннадцатилетнего ребенка, очень трудно принимать всерьез, даже когда она злится, особенно если на ней надето что-то, купленное в «Гэп кидз». Бедняжка, она в самом деле любит «травку».
Если честно, куда больше, чем о мире, катящемся в тартарары, Зоя беспокоится обо мне. Она боится, что я потерплю финансовую катастрофу. Поэтому мне постоянно приходится выслушивать нудные разглагольствования о порочности системы, которая затягивает людей вроде меня в долги.
