Текст книги "Женские причуды"
Автор книги: Стефани Лессинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Мне начинает нравиться мое рабочее место. Конечно, оно не слишком просторное, зато я приметила большое зеркало на внешней стене отдела дизайна. Оно всего лишь в трех шагах от меня, а свет там идеальный.
Я достаю настольное зеркальце и косметичку, крем для рук, мятные конфетки, лак для ногтей, расческу и маленькую замшевую сумочку для заколок. Она мне ужасно нравится. Купив ее, я долго не могла придумать, для чего ее можно использовать, пока не вспомнила про заколки. Пожалуй, надену-ка я заколку. Не помешает также освежить макияж.
Прихватила ли я красную помаду от «Шанель»? Да. А вот и красный лак! Неудивительно, что Руфь нравится красный цвет. Сейчас я готова пересмотреть весь сегодняшний день. Серое – отличный фон для ярко-красных губ. Теперь нанесу один слой лака. Интересно, куда мы с Руфь пойдем обедать?
Я еще дую на ногти, когда Руфь заканчивает разговаривать. Надеюсь, она не торопилась из-за меня. Зоя явно ошибалась на ее счет.
– Хлоя, я с тобой не закончила, – зовет меня начальница.
– Не хотелось мешать вам, пока вы разговариваете, – говорю я, проверяя, не смазался ли лак, и быстро дую на каждый палец по пути в ее кабинет. К счастью, один слой сохнет довольно быстро.
– Я скажу тебе, если ты будешь мне мешать. И что это за запах? Неужели ты красила ногти? – фыркает Руфь.
Должно быть, собеседник очень расстроил ее. Это доказывает, что она в самом деле разговаривала.
Я снова сажусь, а Руфь начинает что-то быстро писать. У нее столько дел! Она все пишет и пишет. Зачем женщине, которая так быстро думает, три автора? Посмотрите, рука так и летает!
– Хлоя, слушай внимательно. Пункт первый. Наводить лоск будешь дома. Пункт второй. Помощники ассистентов обедают, когда их начальство возвращается с обеда. Ясно?
– То есть нам нельзя кушать вместе?
– В определенных случаях это допустимо, но сегодня я занята. Когда я сочту это уместным, то приглашу тебя на ленч, – поясняет Руфь.
– Разумеется, – киваю я, стараясь проглотить огромный ком, вставший в горле. Напрасно я прихорашивалась – все равно Руфь ко мне плохо относится.
– Каждый вторник в десять часов в нашем отделе совещание. Правда, сегодня мы задерживаемся. – Она бросает взгляд на сломанные часы. Привычка. Я делаю точно так же. – На этих совещаниях я даю сотрудникам задания на текущую неделю, и мы принимаемся за работу. Обеденный перерыв с полудня до двух, рабочий день заканчивается в пять. Еще одно неписаное правило: перерыв с двенадцати до двух – не для всех. Постарайся есть побыстрее, чтобы отвечать на звонки в мое отсутствие. А теперь принеси блокнот и карандаш. Встретимся в отделе дизайна. Я познакомлю тебя с сотрудниками. Так ты постепенно узнаешь, кто здесь чем занимается.
Руфь показывает на открытый шкаф в коридоре рядом с моим закутком. Внутри полно канцелярских принадлежностей и рекламных материалов, очень похожих на папку книжного вида. Я беру блокнот и ручку. Мне не терпится познакомиться с девушками из отдела дизайна. Я уже видела их мельком, и все они, судя по виду, очень творческие люди. Чем-то похожи на друзей Зои, только носят украшения.
В отделе дизайна царит совсем другая атмосфера – атмосфера безразличия. Похоже, никто не обращает на Руфь особого внимания. Она здесь в роли заменяющего учителя. Надеюсь, в нее не станут плевать жеваной бумагой.
– Доброе утро, – говорит Руфь.
Все заранее начинают посмеиваться. Интересно, чувствует ли Руфь, как стремительно падает ее престиж?
– Для начала я хочу представить вам Хлою Роуз. Она новый помощник ассистента и подчиняется непосредственно мне.
Зря Руфь расставляет ноги – из-под юбки видны трусы. Может быть, все смеются из-за этого. Мне тоже хочется смеяться.
«Пожалуйста, не смейся».
– Многие из вас уже знают, что я наняла и нового копирайтера. Она приступит к работе через две недели. Хлоя и новый копирайтер будут работать за соседними столами, напротив вашего отдела.
Я оглядываю комнату. Никто особенно не радуется знакомству, хотя одна девушка улыбается. Я отвечаю ей улыбкой. Зря. У нее просто нервный тик.
Уперев руку в бок, на меня смотрит еще одна женщина. Она очень крупная, но у нее удивительно тонкая талия, которую охватывает золотой парчовый пояс с цветами и блестящими вставками.
Такой пояс был у моей бабушки. Наверное, и этой женщине он достался по наследству. Может быть, наши бабушки дружили?
У женщины с золотым поясом длинные накладные ногти, а губы подчеркнуты тонкой красной подводкой. Она похожа на клиентку салона красоты, а не на сотрудницу отдела дизайна. Интересно, сколько ей лет? На вид около сорока или пятидесяти. Даже волосы она завивала горячими бигудями, а в средстве для укладки явно присутствовало масло. Как она уживается в коллективе?
Рядом с ней сидит блондинка лет двадцати, очень симпатичная, но нервная. Стоит ей взяться за что-нибудь на столе, как злосчастный предмет с грохотом падает на пол, и девушка, не поднимая, смотрит на него с ужасом. Когда у нее зазвонил телефон, бедняжка так перепугалась, что, сняв трубку, тут же бросила ее на рычаг.
На полу сидит еще одна девушка. Она упорно смотрит вниз, и я не могу ничего сказать насчет ее внешности. Не важно. Вот она все же подняла голову и… оказалась парнем с удивительно красивыми волосами. На нем зимняя куртка. Странно, здесь ведь так тепло. Еще он носит классные черные ботинки на плоской подошве, которые отлично смотрелись бы на мне. Никак не найду себе такие. Чем он там занят, мне не видно, похоже, ковыряет ногти колпачком от ручки… Нет, нет, он красит их! Точно, красит ногти черным маркером.
А вот и еще одна девушка – стоит, прислонившись к столу, и громко выскребает ложкой остатки йогурта со дна стаканчика, не обращая внимания на Руфь. Рядом с ней я выгляжу младенцем, хоть мы и одного возраста. У нее огромный лоб, я такого не видала. На этой девушке топ с лямочками и широкая длинная юбка. Боже, какие худые руки! Не шевелись она, я бы решила, что передо мной труп.
Такие тонкие волосы мне всегда нравились, однако они зачем-то покрашены в цвет хаки. Выглядит жутко. Девушка стоит, широко расставив ноги и прищурив глаза, будто в раздумье, того и гляди, швырнет ложкой в Руфь. Надеюсь, не швырнет. Что, если она поднимет руку и под мышкой окажутся волосы? Боюсь, я не вынесу такого и закричу… Погодите… Она кинула стаканчик из-под йогурта и ложку в мусорку! Ложка была совсем хорошая.
– Хлоя, это Халли Смит, арт-директор, – представляет Руфь.
Девушка с ложкой.
Халли машет мне рукой. Я отвечаю тем же.
А она вполне ничего. Я всегда говорила, что нельзя судить людей по внешности.
– Трай, один из наших самых талантливых художников, – продолжает Руфь.
Парень на полу, у которого красивые волосы, зато, видимо, нет фамилии.
Трай не поднимает головы. Оно и понятно, остался последний ноготь.
– Али Родс.
Девушка, которая все роняет.
– Привет! – говорит Али слишком громко и стукает себя по лбу.
– Привет, – отвечаю я, стараясь говорить как можно громче.
– Ронда Голд работает у нас одиннадцать лет.
Женщина с тонкой талией, блестящим поясом и длинными ногтями.
– Приятно познакомиться. – Ронда снова упирает руку в бок с таким видом, будто пришла на пробы для «Няни». Я машу ей в ответ, но случайно роняю кисть. Надеюсь, никто не заметил.
Руфь начинает вводить меня в курс дела:
– Ронда занимается буклетом советов косметолога, который мы делаем в преддверии Недели ароматов. Трай работает над оформлением материалов для отдела продаж. Али готовит цветовую схему для ежегодного весеннего обеда, на котором мы собираемся продвигать наш номер, посвященный новым весенним коллекциям; для этого номера подготовлена статья «Портрет леди». И наконец, Халли разрабатывает новый комплект мультимедийных средств.
Руфь начинает беседовать с каждым по отдельности. Они демонстрируют ей свои достижения. Как только она отворачивается от Трая, он показывает ей средний палец. Халли, слушая Руфь, вроде бы соглашается с каждым словом, поддакивая: «Именно, именно». Руфь смотрит на ее работу и кивает. Когда она подходит к столу Али, та случайно режется макетным ножом.
Бедняга молча поднимает кровоточащий палец вверх, а потом разворачивается и выходит из комнаты. За ней тянется тридцать футов киперной ленты. Наверное, она зацепилась за ее туфлю. Если бы я не видела, как Али повесила трубку телефона, едва сняв ее, я удивилась бы. Всем наплевать, что она истекает кровью. Думаю, ей порядком достается. Руфь наплевать на все, в частности на то, что все эти люди на дух ее не переносят. Эту комнату смело можно называть «Жуткое кровавое шоу «Я ненавижу Руфь»».
– Хлоя, походи тут, освойся, обрати внимание на то, как мы работаем, а потом возвращайся в мой кабинет.
Мне хочется попросить Руфь не оставлять меня наедине с этими людьми, но она быстро выходит из комнаты.
Я хожу вокруг на цыпочках, пытаясь изобразить интерес к их работе, но при этом остаться невидимкой. У меня почти получается не встречаться ни с кем из них глазами, однако когда я подхожу к столу Халли, та почему-то решает показать мне все проекты, над которыми она работала, возможно, всю жизнь. Я не знаю, что и сказать. Судя по всему, эта девушка потратила лучшие годы жизни, делая сотни одинаковых папок.
– Хм-м, – говорю я снова и снова. Я пытаюсь каждый раз издавать другой звук, но все равно получается «Надо же, я до такого бы и не додумалась», что чистая правда. Я понимаю, что мой отдел занимается ерундой.
Вряд ли сотрудники отдела продаж пользуются этой работой. Так и вижу, как они по очереди выносят папки огромными кипами, чтобы выкинуть их в мусорный бак за пределами здания.
Халли показывает мне папку в виде огромного ценника, потом другую, в форме пары лыж.
– Вы сделали эту папку для номера про лыжный спорт? – спрашиваю я, хотя мне все равно.
– Угу, – отвечает Халли.
– Гениальная догадка, – говорит кто-то, и меня охватывает желание высказать им все, что я думаю, а потом уйти.
– Так, значит, гениальная догадка? – неожиданно говорю я. – Я представить себе не могу, кому может понадобиться это барахло. Я просто хотела поддержать разговор. Приятно было познакомиться.
Мне не терпится рассказать Зое, что я отважилась сказать! Время от времени я отстаиваю себя перед людьми. Остается надеяться, что мое тело не найдут сегодня же на крюке в укромном коридорчике.
Парень с красивыми волосами захлопал в ладоши.
– Не дала она тебе устроить выставку, а, Хал? – слышу я, выходя из комнаты.
Вот бы перенести большое зеркало в мой уголок! Интересно, я одна справлюсь? Если бы удалось отвинтить эти пластиковые штуки, я могла бы принести его сюда и временно прислонить к столу копирайтера. Если у меня будет зеркало, я смогу никогда не заходить в отдел дизайна.
– Ну, познакомилась с художниками, Хлоя? – окликает меня Руфь из своего кабинета.
– Вроде того, – отвечаю я, медленно подходя к двери.
– Отлично. Мы очень плотно с ними работаем. Все, что придумывается здесь, – она стучит себе по голове, – они воплощают в реальность там.
Эти придурки отвечают за претворение идей в жизнь? Да они даже вести себя не умеют!
У Руфи на столе громоздится огромная стопка папок, и она вынимает из ящиков все больше и больше, кладет их сверху большой кипы. Видимо, решила рассортировать их или заняться весенней уборкой.
– Вот, Хлоя, этого тебе хватит на некоторое время.
– Я должна все это прочитать?
– Нет, сделать копии, – спокойно говорит Руфь.
– Копии чего?
– Этого. – Она указывает на папки.
Всякий, кому предложили бы такую кучу папок, раскрыл бы рот от изумления.
– Понимаю, тебе кажется, что работы слишком много. Не пугайся, ты справишься. У нас отличный копировальный аппарат, очень современный. Я хочу сделать копии всего, чем я здесь занималась. У меня есть план, Хлоя, и это его часть. Протяни руки, я тебя нагружу.
– Ладно, – говорю я, протягивая вперед руки ладонями вверх. Надеюсь, этот копир не такой сложный, как выходит из ее слов.
Руфь передает мне тяжелую стопку папок. На мгновение я теряю равновесие.
– Остальные я занесу в твой закуток. Как сделаешь копии всех листов в папке, приноси их сюда. Как тебе такое задание?
– Отлично! – Не могу же я признаться, что это самое ужасное задание в моей жизни.
– Тогда иди, – говорит Руфь, указывая на дверь.
Я остаюсь на месте, словно тупой и упрямый мул; мне кажется, стоит сделать шаг, и я свалюсь.
– Иди, Хлоя! Ты справишься. Приступай, чтобы поскорее убрать эти папки из моего кабинета. Я и так потратила на тебя большую часть утра.
Наконец я умудряюсь сдвинуться с места и кидаю гору папок на пол в моем закутке. Надо было оставить себе проход. Я начинаю расчищать территорию, но тут выясняется, что руки у меня онемели. Придется посидеть, вытянув их перед собой. Они не сгибаются. Бедняга Барби, она так живет.
Трудно представить, сколько займет копирование этой горы бумаги. По моим прикидкам, целый год. По крайней мере не придется иметь дело с отделом дизайна, пока я не закончу.
Не стоит спешить.
Глава 4
Следует соблюдать максимальную осторожность, особенно в словах
Я работаю здесь всего две недели, но уже осваиваю работу с копиром, самое главное – аккуратно раскладывать стопки оставшихся и уже откопированных документов. Задание не такое плохое, как могло показаться. Я познакомилась со многими интересными людьми, включая Джозефа Паглионе из отдела техобслуживания. Высокий и худой, он вечно завален работой, однако все равно готов прийти на помощь. Сначала я никак не могла справиться с копиром, так что теперь Джо заходит два-три раза в день, чтобы проверить, не застряла ли бумага, и помочь мне заправить новую пачку.
У него две дочки; одна из них мечтает работать здесь, когда вырастет, и папа каждый месяц приносит ей свежий номер. Девочке всего пять, а она уже знает, чего хочет добиться от жизни. Я просто обожаю Джо и даже порой ласково зову его Джои. Он, пожалуй, мой лучший друг здесь.
Как только Джо понял, что я достойна доверия, он решил открыть мне глаза на то, кто такая Руфь. Например, она, по его выражению, не в себе.
Еще я выяснила, что много-много лет назад у Руфь был роман с предыдущим издателем. Поэтому она превратилась из ассистента в координатора отдела развития всего через несколько месяцев после устройства на работу. Но вскоре тот человек покинул журнал, а новый издатель относится к Руфь куда хуже, чем старый, с которым она спала много-много лет назад. С тех пор ее звезда закатилась.
Джо можно спросить про что угодно. Он обожает объяснять, прямо как Руфь. Мне было ужасно интересно, в чем разница между издателем и главным редактором. Мой новый друг немедленно вытащил номер журнала, который всегда носит в заднем кармане, перевернул несколько страниц и показал мне титульные данные. На этой странице перечислены все важные сотрудники и их должности. Как ни странно, Руфь там не оказалось. Вообще поразительно, как много информации можно найти в журнале, если его читать.
Целая страница оказалась посвящена сотрудникам издателя, а другая – сотрудникам главного редактора. Роберт Марроу и его подчиненные отвечают за продажу рекламных мест. Дэниэл Принсли со товарищи отвечают за информационную часть журнала. Слово «редактор» могло бы навести меня на правильную мысль. Руфь совершенно права насчет четкого разделения между редакторами и рекламщиками. У них даже начальство разное. Вроде двух отдельных команд.
Ужасно попасть не в ту команду! Я стала объяснять Джо, что вообще убрала бы подразделения, связанные с продажами, и наплевала на рекламодателей. Джо согласился, что в моем отделе наблюдается некоторый застой, но возразил против увольнения всех занятых продажами. Представляете, реклама приносит в шесть раз больше, чем распространение журнала!.. Значит, отдел развития в самом деле основа компании. Как это я умудрилась сказать такое? Похоже, поговорив со мной, Руфь решила, что я финансовый гений. Неудивительно, что она взяла меня на работу! Зоя снова ошиблась.
Джо однажды слышал слова издателя: мол, такое старье, как Руфь, надо отправлять на свалку истории. По словам моего друга, издателю не нравится, что в последнее время костяк компании слабо помогает отделу продаж. И все же нехорошо называть Руфь старьем. Ей не так уж много лет.
У нас с Джо было много незабываемых моментов. Например, сегодня я нажала один-ноль-нольвместо одини случайно сделала сто копий листа, на котором было написано одно слово – Руфь. Лично я не взяла бы даже одну копию такой бумажки, но раз меня просили скопировать все, так тому и быть.
Я не против копирования. Только стоит Джо уйти, как копир ломается. Будто чувствует, что хозяин ушел. Я сто раз видела, как Джо вытаскивает зажеванную бумагу. В прошлый раз, когда бумага застряла, мне пришлось ждать его двадцать пять минут. Я не сказала ему, как долго бездельничала. Кажется, надо открыть эту маленькую дверцу… Или эту?.. Странно, ни одна из них не открывается. А, вспомнила! Джо надавливал на них с одной стороны, и они сами открывались. У меня тоже должно получиться. Может, надо не столько надавить, сколько стукнуть? Джо ведь здоровый парень. Пожалуй, стоит пнуть посильнее… Я стучу по дверце, но она все равно не открывается. Что случилось? Почему она меня обижает? Я стучу еще раз. Не потому, что надеюсь открыть, а из чистой ненависти. Хороший способ сказать, как я к ней отношусь.
– Как она жестоко обращается с копиром, а? – звучит мужской голос.
Это тот красивый парень, Стэн. Он появился из ниоткуда вместе с очаровательной блондинкой.
– И поделом! Там застряла бумага, а крышка не открывается, – объясняю я, ударяя проклятую машину еще раз.
– Ты пробовала с ним договориться? Иногда лучше действовать по-хорошему, – сочувственно говорит Стэн.
– Боюсь представить, что она сделала бы с нашим копиром, – замечает блондинка.
– Не могу открыть эту дверцу, – жалуюсь я.
– А ты стукнула по ней с двух сторон? – спрашивает Стэн.
– Вроде да.
– Посмотрим. Начнем с главного. Дадим дверце передохнуть и найдем настоящего виновника.
Мой спаситель обходит копир, вытягивает лоток для бумаги и отдает его блондинке. Та явно польщена. Потом сует руку в образовавшееся отверстие. Начинаю припоминать, Джо так и делал. Стэн вытаскивает скомканный лист бумаги. Блондинка отдает ему лоток, и он ставит его на место.
– Порвешь или просто выкинем? – спрашивает Стэн, показывая бумажку, которая создала мне столько проблем.
– Думаю, можно выкинуть.
– Ты даже ни разу ее не стукнешь?
– Пожалуй, нет.
Он комкает бумажку и бросает плотный шарик в мусорное ведро, стоящее в коридоре. Попал.
Здорово.
– Честное слово, я видела, как Джо открывал одну из этих маленьких дверок, – оправдываюсь я.
– Наверное, он менял тонер, который находится за этой створочкой. – Стэн указывает на третью дверцу, которую, как ни странно, я не заметила, а потому не стучала по ней.
– А, точно.
– Можно внести предложение?
– Давай.
– Никогда не меняй тонер. Мне страшно представить, что из этого выйдет.
– Не беспокойся, не буду, – обещаю я, намекая, что не виновата в случившемся, хотя Стэн явно иного мнения. – Такого мерзкого копира я еще в жизни не видела.
– Да ладно, – вставляет блондинка, глядя прямо на Стэна, – на седьмом этаже машина куда хуже.
По крайней мере она меня понимает.
– Кстати, – продолжает девушка, – мне как раз нужно сделать копию.
– Встретимся позже, – говорит Стэн блондинке, – не забудь отправить файл.
– Невопросстэн, – подтверждает девушка.
– Удачи в работе, – обращается он ко мне. – Я всегда говорил, что когда имеешь дело с копировальной техникой, главное – показать, кто тут главный.
– Спасибостэн, – говорю я ему вслед.
Ну вот, я переняла эту привычку.
Мы остались вдвоем с блондинкой.
– Меня зовут Слоун Вортингтон, – представляется она, протягивая руку. Боже, какая маленькая кисть! Наверное, моя показалась девушке большой и потной. – Ты не возражаешь, если я ненадолго займу копир?
– Вовсе нет. Пользуйся. Все равно мне пора отдохнуть.
– Я ненадолго. Похоже, ты давно тут торчишь, – говорит Слоун, глядя на груды документов.
– Да, до конца мне далеко. У меня на… рабочем месте еще целая тонна.
Не знаю, почему я запнулась перед тем, как сказать «рабочее место». Наверное, мне хотелось назвать мой закуток «кабинетом», но я подумала: вдруг эта девушка как-нибудь зайдет ко мне и увидит все сама?
– А ты, наверное, новый помощник ассистента, – улыбается Слоун с видом знающего человека.
– Меня зовут Хлоя Роуз. – Я стараюсь ответить такой же улыбкой.
– Добро пожаловать, Хлоя. Я редактор отдела красоты. Как справляешься с работой? Не считая маленькой битвы с копиром… Выучила уже, что где находится? По-моему, это несложно. Ты, конечно же, знаешь, что редакторы сидят на седьмом этаже? По крайней мере твой копир порой работает, наш-то всегда сломан.
Девушка очень хороша собой. Она одета совсем не так, как одеваются на нашем этаже. На ней красивые туфли без каблука, которые я всегда мечтала носить – в другой жизни, в которой я буду высокой и стройной блондинкой. Увы, туфли без каблука мне не годятся из-за полных икр, однако я могу восхищаться ими со стороны. Мне нравится в Слоун вообще все. Светлые волосы, подпрыгивающие на плечах при каждом шаге, загорелые ноги, такие гладкие, что можно принять их за протезы… Ни пятнышка, я смотрела на обеих ногах!
Мне рисуется семья Вортингтонов, собравшаяся под белым навесом на заднем дворе летней виллы. Вот Слоун, одетая в сарафанчик от Лили Пулитцер, стоит среди троих светловолосых братьев и двух белоголовых сестричек. Все собрались на веселую вечеринку, где напиваются до бесчувствия и хохочут над забавным происшествием во время прогулки на лодке. Например, над тем, как торчали волосы дяди Холдена, когда он забрался в лодку после падения. А свалился он, поскользнувшись на кожуре лайма… Слоун прерывает крутящийся у меня в голове фильм про ее семью.
– Ты слышала про Кортни? – спрашивает она и тут же добавляет: – Вряд ли, ты ведь тут недавно.
Я забралась на вентиляционный короб и смотрю, как она копирует бумажку, которую принесла с собой. Слоун вносит приятное разнообразие в мою жизнь. День выдался весьма тоскливый, хоть мы и пообщались с Джо. Но, как бы мне ни нравился наш ремонтник, он скучноват. Эта девушка в десять раз интереснее.
Никогда не видела, чтобы с обычным листом бумаги обращались столь бережно. Я целый день готова смотреть на Слоун.
– Развод развод, развод! – щебечет она почти с истеричным восторгом. – Кортни в третий раз разводится, – добавляет моя новая знакомая, поднимая три тонких пальца. Идеальный маникюр, и никакого лака.
– Это ужасно, – говорю я, стараясь не замечать, что собеседница в полном восторге от рассказанной новости.
– Ты знаешь, кто такая Кортни? – спрашивает она, удивляясь, что я не ликую, узнав о третьем неудачном браке Кортни.
– Э, кажется, да, но я могла ее с кем-нибудь спутать.
– Ну, Кортни, ведет рубрику «Не стесняйтесь спросить у Кортни».
– Ах, она, – изображаю я понимание.
– Ты ведь знаешь ее рубрику?
– Разумеется, – снова вру я, понимая, в чем дело. Девица Кортни ведет рубрику в журнале, в котором я теперь работаю. Удивительно, как много информации можно найти в «Причудах». Прямо как в книге.
– Кортни постоянно учит всех жить, строит из себя всезнайку, но мы ждали, что это случится. Она ужасная кокетка, болтунья и шлюха. – Слово «шлюха» блондинка произносит шепотом. Зоя назвала бы Слоун треплом, но по крайней мере она деликатная. Видимо, моя новая знакомая сразу поняла, что я умею хранить тайны, иначе не доверилась бы мне.
– Каждый раз, как ей что-то понадобится, просит таким кокетливым девчачьим голоском, что мне тошно делается. Фу! Собственный карандаш заточить не может. Пару дней назад вызвала парня из техобслуживания, потому что сломала накладной ноготь.
– Она заигрывает с Джо? – Хорошо, что Слоун не видела, как я сидела и ждала Джо в последний раз, когда у меня застряла бумага.
– Кто такой Джо?
– Ты не знаешь? Парень из техобслуживания. Высокий, худой, очень милый. Может починить все, что угодно, – сообщаю я, радуясь, что могу сама о чем-то рассказать.
– Так у того парня есть имя? – Слоун запрокидывает голову и хохочет. Да, именно хохочет.
У меня в голове снова проигрывается фильм «Жизнь Слоун». Героиня одета в блестящее розовое платье и корону королевы выпускного бала. Она приходит домой поздним вечером и звонит в дверь. Дворецкий открывает, и Слоун проходит внутрь под руку с красавчиком голубых кровей. Ее парень кивает дворецкому – «Добрый вечер, Джеймс». Слоун смотрит на него, запрокидывает голову и хохочет: «У Джеймса есть имя? А-ха-ха-ха-хо-хо-ха!»
Меня пробирает дрожь, но тут настоящая Слоун снова заговаривает, и я прихожу в себя.
– Она заигрывает со всеми, с кем имеет дело, включая Принца, – указывает блондинка на потолок, словно речь идет о Боге. Слоун широко улыбается. Наверное, все еще веселится из-за того, что мама Джо умудрилась дать ему имя.
– Кто такой Принц? – спрашиваю я.
– Так мы в шутку зовем Дэниэла Принсли, главного редактора. Кортни флиртует со всеми мужчинами в здании. Ей наплевать, кто они и как выглядят. Кажется, она и правда заигрывала с Томом.
– В смысле, с Джо?
– Ну да. Я ее заставала в самых сомнительных ситуациях. У нее совсем нет гордости. Вот увидишь. Куда ни пойдешь – везде она. Меня от нее тошнит. Я как-то видела, как она заходила в мужской туалет с двумя парнями из отдела писем.
Мне делается совестно, что пару минут назад я с такой легкостью променяла Джо на эту девушку.
– Я знала, что брак у нее не удастся. Не понимаю, как этой маленькой сучке позволили давать людям советы.
Боже мой!
– Представляешь, и такая… гм… редактор отдела психического здоровья! – продолжает Слоун.
Я качаю головой, будто меня это возмущает.
– Конечно, у нее есть какой-то вшивый диплом в области социальной психиатрии, но она отказалась от карьеры по специальности, как только поняла, что бедные несчастные клиенты не сделают ее знаменитой. Из психотерапевта она превратилась в косметолога! Ну, где это слыхано? Утверждает, что это «единственная профессия, в которой она может помочь людям». А потом эта выскочка получает отдел в «Причудах»! И все потому, что каким-то образом окрутила сильных мира сего ресницами из лисьего меха и кривыми имплантатами. – Слово «имплантаты» Слоун тоже произносит шепотом, направив указательные пальцы на собственную грудь. Есть некоторые слова, которые она никак не смеет произнести вслух.
Я немедленно встреваю:
– У нее накладные ресницы из лисьего меха? Какая гадость! – Меня бы приняли с распростертыми объятиями, если бы я все не испортила, сказав: – И все-таки мне жаль, что она разводится.
Я тут же понимаю, что встала на сторону врага, и все из-за привычки говорить «мне очень жаль» по поводу вещей, в которых я совсем не виновата. Например, когда кто-нибудь умирает. Можно подумать, что я его убила, верно?
Слоун бросает на меня косой взгляд. Я стараюсь отвлечь ее от моего несвоевременного сочувствия Кортни, спрыгнув на пол. К сожалению, я слишком тороплюсь и подворачиваю ногу. Ненавижу испытывать сильную боль в присутствии незнакомых людей.
– Ой, Боже мой! Кажется, я сломала ногу и туфлю, – говорю я, отчаянно пытаясь не заплакать.
Короткий взгляд на пол – вот он, мой каблук, лежит на боку. Наверное, разболтался, пока я восемьсот раз пинала копир.
Нельзя же ходить в одной туфле. Что делать?
Слоун сцепляет руки. Похоже, она человек эмоциональный и уже простила мне сочувствие Кортни.
– Пойду принесу тебе льда. Оставайся здесь. Какой ужас!
Она беспокоится за меня, но я покрутила стопой, и мне стало лучше.
– Нет-нет, не стоит. Со мной все в порядке, – отважно говорю я.
– Вот твой каблук. – Слоун наклоняется, поднимает его и вертит в руках, держа очень осторожно. Наверное, эта девушка никогда ничего не проливает на себя. – Красивые туфли, – говорит она, поднося каблук к остаткам туфли, чтобы посмотреть, как они смотрятся вместе.
– Правда? – Мне стыдно признаться, как много значит для меня ее мнение. Эта девушка разбирается в туфлях.
– Порой мне кажется, что я единственная в этом здании, кто отказывается ходить на каблуках, но у этих отличная высота. Очень милые. Мне ужасно нравятся, – говорит моя новая знакомая то ли мне, то ли сама себе.
Неужели она считает это каблуками?
Слоун улыбается, глядя на туфли, потом переводит взгляд на меня. Теперь я нравлюсь ей куда больше.
– Чьи?
– Честно говоря, даже не помню, как их покупала. – Я снимаю одну из туфель и заглядываю внутрь. – От Джил Сандер.
Слоун всем своим видом выражает одобрение и оглядывает меня еще раз – с головы до ног. Она явно задумалась. Мне очень хочется сказать: «Это ерунда! Видела бы ты туфли, которые я хорошо помню!.. А эти валялись в самом дальнем углу платяного шкафа. Я их даже не признала».
– Приятно было познакомиться, Хлоя. Ты правда не сильно пострадала? Может, принести какого-нибудь клея для каблука? – Она практически готова мне служить.
– Нет, спасибо, не стоит.
Как только Слоун уходит, я открываю журнал и начинаю искать раздел Кортни. Вот он! Ярко-розовая шапка гласит:
Не стесняйтесь спросить у Кортни!
У вас есть личный вопрос или проблема, о которой вы стесняетесь говорить с другими? Ну конечно! У всех есть. Но не стоит молча страдать! Теперь вы можете задать нашему редактору отдела психического здоровья/косметологу самые личные вопросы, и она даст вам совет, который гарантированно изменит вашу жизнь.
Вопрос:
Дорогая Кортни!
Недавно меня бросил мой парень, и я думала, не порезать ли вены. Ну, не совсем порезать, скорее изобразить, что я хочу их порезать. Как ты считаешь, поможет ли это мне вернуть его?
С уважением,
Типа Самоубийца.
Ответ:
Дорогая Типа!
Хм-м, непростой вопрос, и все-таки, пожалуй, нет. Мой опыт говорит, что парней отпугивает попытка самоубийства. А нравятся им потрясающие, шелковистые и гладкие ноги. Если ты хочешь вернуть парня при помощи бритвы, советую перед бритьем две – три минуты помассировать ноги с теплым детским маслом.
Может быть, тебе понадобится два или три лезвия, потому что масло с волосами скатывается в комочки и затупляет бритву, но оно того стоит. Кроме того, очень важно спать не меньше восьми часов в сутки. Держись подальше от снотворного! Естественный сон – лучший макияж. И помни, я люблю тебя.
Твоя навеки,
Кортни.
Вопрос:
Дорогая Кортни!
У меня есть маленькая ямочка от целлюлита на заднице, и муж говорит, что из-за нее я кажусь толстой. Надо ли мне разводиться?
Искренне ваша,
Ямочка.
Ответ:
Дорогая Ямочка!
Ни в коем случае! Разводиться из-за такой чепухи? Неужели ты не слышала про «ипекак»? Готова поспорить, что нет. Его можно найти почти в любой аптеке. Купи бутылку этого чудного сиропа и смотри, как лишние фунты исчезают сами собой. Кроме того, почему бы не сделать татуировку в форме бабочки или красивой розочки прямо поверх ямочки? Это гораздо дешевле, чем судиться из-за развода. Поверь моему опыту! И помни, я люблю тебя.
