Текст книги "История Франции. Том I Происхождение франков"

Автор книги: Стефан Лебек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Приручение севера

Карл не жалел средств, чтобы подчинить себе северную половину королевства, для этого ему нужно было прежде всего устранить потенциальных соперников. Поэтому уже в 723 году он повелел заточить своего сводного брата Дрогона; он умер в тюрьме, а второй его брат – Гуго, можно сказать, был полностью реабилитирован, но по клерикальной линии. Дело в том, что Карл проводил политику бенефиций еще более последовательно, чем его предшественники в Австразии и Нейстрии. Он стремился повсюду заменять прежних ставленников своими родственниками и другими верными ему людьми. С этой целью он в невиданных прежде масштабах практиковал совмещение должностей, особенно в церковной сфере, естественно, в пользу тех, кто был ему предан. Гуго, например, получил кроме аббатства в Жюмьеже и Фонтенеле епископства в Руане, Байё, Лизьё, Авранше и Париже. А преданный Карлу Милон, сражавшийся бок о бок с ним в битве при Венси, «священник только по тонзуре», как иронически охарактеризовал его один из современников, показавший, сколь грубым и аморальным был этот человек, не только унаследовал от отца архиепископство в Лютвине, епископство в Трире и аббатство в Меттлахе, но и получил в порядке поощрения епископство в Реймсе после изгнания оттуда архиепископа Ригобера. Для усиления контроля за Рагенфредом Карл подтвердил единовластие семьи графа Ротгара (Роже) и его сыновей Шариве (Эрве) и Гозолена в Мене, где они совмещали графские и епископские посты. На армориканских границах, в Нанте и Ренне, пролегала еще одна линия фронта. Карл опирался здесь на Агатея, который с 690 года совмещал в этих двух городах графские функции и временно управлял епархией…

Лишь немногие важные посты избегли такого насильственного захвата. В епархиях Меца и Льежа, составлявших центральную часть родовых имений Каролингов, удалось сохранить стабильность только потому, что управляли ими старые приверженцы Карла. Во всех остальных местах власти наложили руку на церковные инстанции, поручая управление ими – что стало новым явлением в политической жизни того времени – своим сторонникам из мирян. По сравнению с церковной политикой Пипина II, носившей следы недавнего обращения в католичество и глубокого уважения к церковным институтам, политика Карла может показаться очень циничной. Однако по сути она была лишь следствием углубляющейся политизации епископских и аббатских функций.

Но Карл пошел гораздо дальше. Для вознаграждения своих сторонников, число которых росло по мере распространения его власти на всю Австразию, а затем и на Нейстрию до ее крайних пределов, ему необходимо было все больше свободных земель. Однако Карл был не склонен выделять их за счет изъятия части семейных поместий или из остатков облагаемых королевских земель, как это делали его предшественники, некоторые меровингские короли, да и его отец Пипин II. С этой целью он решил прибегнуть к секуляризации части земель, принадлежавших церкви, нанеся огромный ущерб многим прелатам, которые были отправлены в изгнание на окраины Австразии; Ошер Орлеанский, например, укрылся в Кёльне. О масштабах этого изъятия мы можем судить не столько по источникам того времени, сколько по жалобам на Карла, число которых резко возросло после его смерти, и по документам, свидетельствующим о попытках Пипина III и Карла Великого навести в этой области порядок. Жалоба монахов Фонтенеля, которых «ограбили», отняв около трети их богатств, может дать представление о размахе операции. Но было ли это в действительности «ограблением»? Современные историки сходятся на том, чтобы не принимать безоговорочно на веру церковные источники VIII–IX веков, полные проклятий. Исследователи подчеркивают тот факт, что эти земли были уступлены церкви христианской империей и меровингскими королями за определенные услуги государству, а не просто отданы ей без всякой компенсации, и что секуляризация Карла Мартелла была в конечном счете утверждением, и не без законных оснований, сугубо государственного характера этих земель. Нельзя не вспомнить и об использовании их майордомом, который в данном случае выступает как единственный потребитель «государственных» услуг.

Ведь эти земли государь отдавал своим сторонникам, чтобы вознаградить их за службу и дать им возможность обзавестись хорошим вооружением. Как его отец и другие сильные мира сего, Карл Мартелл располагал значительным количеством «васси», присоединявшихся к нему посредством ритуала «коммендации», и число их стремился увеличить по мере распространения своей власти на всю территорию государства. Практика вознаграждения «васси» (впредь мы будем именовать их вассалами) не в форме предоставления жилья, питания и вооружения, а посредством уступки им земли использовалась до того времени лишь эпизодически. Она встречалась, например, в поместьях епископов из рода Милонов в Трире и Реймсе, в поместьях Савари в Орлеане и Осере, а также на землях Эбергарда, сына эльзасского герцога Адальбера, часть которых была уступлена «нашим вассалам в порядке бенефиций» (хартия 730–735 годов, адресованная аббату Мюрбаха; древнейший из документов, упоминавший такого рода сделку). Однако Карл первым начал применять широко и систематически вознаграждение за вассальные услуги в форме выдачи бенефиций, то есть земель, которыми вассал пользовался лично или в лучшем случае на семейной основе на протяжении двух-трех поколений. Такое пользование позволяло ему не только содержать семью, но и приобретать, а также совершенствовать свое снаряжение. Это было совершенно необходимо, чтобы выполнить требования Карла, который мобилизовал все силы страны. Долгое время считалось, что целью секуляризации было создание настоящей кавалерии, которая к тому времени стала решающей силой военных походов. Фактически уже с VII века вооруженные банды охотно использовали коней, и, возможно, Карл Мартелл лишь ускорил процесс всеобщего распространения кавалерии, нашедший завершение лишь при его внуке. Создалась реальная возможность обеспечения всем необходимым верховых воинов из числа вассалов. Их снаряжение закон рипуарских, или рейнских, франков времен короля Дагобера оценивал в сорок су, что равнялось стоимости 18–20 коров. Оно состояло из стремян, завезенных в срединную Европу аварами и получавших все большее распространение, а также лат, настоящей кирасы (в точном значении этого слова), подбитой металлическими пластинами. Становление и развитие кавалерии, в дополнение к пехоте, которая до настоящего времени была главной силой франкских армии, было заслугой всех Пипинидов. До появления настоящего рыцарства кавалерия способствовала мобильности армии, столь необходимой для быстрых и почти не прекращавшихся кампаний, которые проводились во времена Пипина ΙI на северных и восточных окраинах Галлии, а при царствовании Пипина III и Карла Великого – к югу от Луары.

Замирение и христианизация зарейнских земель

Нет сомнения, что Карл заглядывал в будущее, противопоставляя импровизации в государственных делах взвешенную политику дальнего прицела. Вся ею деятельность к северу и востоку от Рейна, по всей видимости, связана с широким планом создания плацдарма, призванного обеспечить прикрытие Франкского государства. В Германии он проводит мног не нововведения: восстанавливает и строит новые дороги, оборудует их станциями для замены лошадей и экипажей, как в добрые старые времена римского величия, укрепляет защиту наиболее уязвимых границ, воздвигая новые крепости, такие, как Кристенберг близ Марбурга, поощряя заселение долины Майна в его нижнем и среднем течении восточными франками, открывая тем самым путь в среднюю Германию, постепенно превращавшуюся во Франконию.

Ее становление позволило ему усилить контроль над Гессеном и Тюрингией (включение последней во франкскую систему управления было облегчено безвременным исчезновением в 720 году герцогской династии) и успешно защищать их от набегов саксонцев, чей пыл заметно охладел после нескольких репрессивных рейдов в 720, 722, 724, и 738 годах. Также через Франконию Карл получил удобный доступ в два крупных южных герцогства: Алеманнию и Баварию, их он также намеревался подчинить своей власти. Здесь он столкнулся с сопротивлением двух герцогов. Первый – Лантфрид, герцог алеманнов – выразил стремление к независимости, заставив написать без всякого участия властей новый закон своего народа, «Recensio lantfridana», однако не сумел предотвратить ослабление герцогства, доставшегося после его смерти его преемнику Теодбальду. Второй – герцог Баварский Гугобер, принадлежавший к франкской фамилии Агилольфингов, потерпевший два унизительных поражения (в 725 и 728 годах) и вынужденный отдать Нордгау, непосредственно включенное, через Франконию, в состав королевства, и согласиться принять новый закон, учитывающий интересы короля (все того же Тьерри IV), за которым стоял, разумеется, майордом.

Карл отошел от политики своих предшественников и в отношениях с фризами. Он первый понял, что прочно закрепи ib за королевством прирейнские земли фризов, после смерти Радбода склонных к подчинению, можно было лишь сломив сопротивление за их пределами, в святая святых независимости. Именно поэтому в 734 году он оборудовал флот, чтобы нанести мощный удар по тылам фризов с моря, то есть решил дать им сражение на их собственной земле. Данный факт примечателен еще и тем, что впервые – с тех первых столетий своей истории, когда франки завоевали себе репутацию пиратов – им удалось осуществить морскую экспедицию, причем корабли, лоцманы и моряки были без всякого сомнения набраны в районах, лишь недавно им покорившихся. И результат оправдал ожидания: после битвы при Боорне и гибели нового короля Бубо исконный центр страны фризов, очаг всех движений сопротивления в прошлом, был присоединен к Франкскому королевству.

Здесь, наконец, Карл понял, что прочного мира не будет без политики христианизации, которая закрепляла бы поглощенные Франкским королевством периферийные земли. Повторяя фризский опыт своего отца, он содействовал работе миссионеров и попытался упорядочить структуру церковной иерархии. В Алеманнии Карл оказал помощь вестготу Пирмину, основавшему в 724 году аббатство в Рейхенау. Вскоре он принял участие в создании эльзасцем Эбергардом, имя которого уже встречалось выше, монастыря в Мюрбахе, а также в восстановлении монастыря в Мармутье и основании еще одного, в будущем получившего имя святого Авольда, в Хилариаке. Во Фризии, Гессене, Тюрингии, Баварии Карл всеми силами поддерживал деятельность англосакса Вкпфрида, который с 716 года помогал Виллиброду в его поездках по фризским землям. В 719 году Винфрид совершил паломничество в Рим, откуда привез не только имя Бонифация, прославленное им впоследствии, но и письмо папы, в котором глава римской церкви благословил его на проповедь Евангелия среди германских язычников, храня верность римскому престолу и римской литургии. Таким образом, благодаря посредничеству англосаксонских миссионеров был сделан еще один шаг в развитии более тесного сотрудничества между Пипинидами и папством: оно стало предвестником коренной реформы франкской церкви, проведенной двумя следующими поколениями этой семьи в согласии с Римом. А тем временем посвященный в епископский сап папой Григорием II в 722 году и получивший в 732 году «паллиум» знак полномочий, предоставляемых апостолической властью от его преемника Григория III, Бонифаций основал в Германии многочисленные монастыри (Фритцлар, Ордруф, Таубер-Бишоффшейн, Китцинген…) и столь же многочисленные епископства (Вюрцбург, Бурабург, Эрфурт, Зальцбург, Фрайзинг, Ратисбонн, Пассау).

«Без покровительства правителя франков, пишет Бонифаций Винчестерскому епископу, я не мог бы ни руководить слугами церкви, ни защищать священников и верующих, без его приказа и страха, который он внушает, я не смог бы даже запретить языческие ритуалы и практику идолопоклонства» [60]60
  Цитируется по книге Пьеру Рише (137).


[Закрыть]. Тем не менее было бы ошибочно считать, что эта политика вернула Карлу доверие франкской церкви, утраченное в результате секуляризации, к тому же поддержка англосаксонских миссионеров лишь вызвала приступы ее ревности. К счастью для него и его потомков, победа при Пуатье над теми, кого франкские источники единодушно называют «сарацинами» (слово, пришедшее из арабского языка и означающее «восточные»), превратили короля в руку Божию и первого защитника христианства.

Наступление ислама и битва при Пуатье (25 октября 732 года)

Именно вторжение Ислама послужило Карму поводом для похода в Аквитанию, который не удалось осуществить его отцу. Следует напомнить, что в 507 году в результате битвы при Вуйе франки распространили свое господство на всю Аквитанию. Однако в Септимании (то есть в приморской части Лангедока и Руссийоне) пока еще господствовали вестготы. Когда мусульмане-арабы, при содействии войск новообращенных берберов, подчинили себе к 711 году большую часть Испании, ограничив власть вестготов несколькими опорными пунктами в горах северо-запада страны, они, естественно, перешли Восточные Пиренеи, чтобы завладеть в Септимании наследством побежденных. В 719 году был занят Нарбон, в 725 году – Каркассон и Ним. В том же году был предпринят рейд по линии Рона – Сена до Отёна, который был также разграблен. Однако вали (губернатор мусульманской Испании) Ас-Самх недолго ждал, чтобы возвратиться в Лораге и двинуться по направлению к Тулузе. В 721 году бывшая столица вестготских королей была осаждена. Освобождать ее пришлось принцепсу Аквитании Эду с помощью баскских воинов. Вали остался на поле боя, а победа Эда получила широкий отклик, особенно в Риме, где «Liber pontificalis», официальное издание папства, торжествовало по поводу уничтожения 375 000 сарацинов!

Правитель Аквитании был, казалось, на вершине своего могущества. Когда-то он заключал временный союз с Рагенфредом, чтобы противостоять давлению со стороны франков; в 730 году, видя угрозу со стороны сарацинов, он вступил в союз с вождем берберов Мунузой, правителем Сердани (Сердань была ключом к долине Ариеге, ведущей в тулузские земли), восставшим к тому времени прошв нового вали. Карл обвинил аквитанцев в измене и объявил их союзниками неверных. Ухватившись за этот весьма сомнительный предлог, он организовал в 731 году двойной поход на земли, лежащие к югу от Луары, получив богатую добычу. Он невольно раскрыл этим свои далеко идущие планы, связанные с покорением богатейших земель юго-запада. Поэтому год спустя Эд, недолго думая, да и не имея другого выхода, пошел на риск и попросил у Карла помощи, чтобы отбить новый поход сарацинов, предпринятый непосредственно из Испании и особо опасный своей неожиданностью.

Вместо прямого нападения на Тулузу вали Абд-аль-Рахман предпочел нанести удар с запада. Подавив сначала сопротивление баскских горцев, которые были также захвачены врасплох, он бросил свою армию по старой римской дороге Дакс-Бордо. Возможно, главной его целью в тот момент был захват Тура, где в пригородной базилике Сен-Мартен хранились огромные богатства, накопленные веками. Он разгромил Эда и его войска у Бордо, опустошил и разграбил города и его богатейшие церкви, двинулся на Пуатье, где обчистил базилику Сент-Илер. Только после этого Карл сумел остановить его на римской дороге, ведущей к Туру, а именно 25 октября 732 года у Муссе, что явилось поводом для причисления имени Абд-аль-Рахмана к сонму мучеников Ислама. Хотя в наши дни никто не рассматривает «Пуатье» как решающий удар по захватнической экспансии ислама на западе – она уже начинала спадать в Испании, и рейд вали был с самого начала лишь многообещающим грабительским набегом, было бы ошибочно отрицать, что победа Карла имела огромное значение. Об этом свидетельствует, в частности, большая поэма, написанная на латыни в середине века неизвестным христианским автором из Кордовы, в которой восславлена победа Карла, «консула Австразии во внутренней Франкии», а также «европейцев», и изложена мысль о том, что сарацинская опасность подняла всю Европу – понятие довольно смутное для того времени, но не лишенное, по всей видимости, реального содержания. С этого времени Карл был единодушно признан борцом за христианство. И правителем Галлии, всей Галлии.

Покорение юга

В то время как жалкие остатки армии Абд-аль-Рахмана пытались скрыться в Испании, продолжая грабежи на протяжении всего пути своего отступления по Аквитании и неизменно попадая в ловушки, расставленные для них в отрогах Пиренеев басками, Карл мог действовать с позиции силы, но решил не задерживаться. Честолюбивые помыслы Карла теперь были направлены в сторону земель, расположенных к югу от Луары, и это стало знамением времени. Он воспользовался обратной дорогой, чтобы во главе епископств Тура, Орлеана и Осера поставить верных людей, а смещенных священников выслать в центр Австразии. Карл надеялся, очевидно, что эти меры позволят ему контролировать подступы к Аквитании и… к Бургундии. Ведь именно на юго-восток он направил сперва свои усилия: Септимания оставалась наиболее удобной базой для рейдов, предпринимаемых арабами в долине Роны (в 731 году они достигли даже ворог Санса), а самое главное – светская и церковная аристократия Бургундии и Прованса продолжала требовать независимости, все более и более нетерпимой с точки зрения принцепса. И здесь опасность со стороны неверных стала веским предлогом, чтобы привести к повиновению непокорные районы.

К 733 году Лион и Бургундия были покорены. Частичную власть над ними Карл передал своему сыну Пипину: многие графства были розданы родственникам либо верным людям: Отён и Вьенн – Тьерри, Шалон – Адаларду; многие аббатства, такие, как Флавиньи, стали действенными проводниками воли властей. В 736 году Карл совершил поход до устья Роны, в Арль и Марсель. Опустошения вызвали единодушный протест провансальцев – этих «римлян», давно уже забывших о железной руке властей, пришедших с севера, – по призыву патриция Моронта они, не колеблясь, пошли на союз с арабами. Тогда в 737 году последовала новая кампания, где рядом с Карлом действовал его сводный брат Гильдебранд, получивший после этою похода важный командный пост в долине Роны. Прованс был снова пройден от края и до края и, наконец, покорен; Авиньон был у арабов отнят, а в Нарбон, являвшийся главной базой арабского господства в Септимании, была даже направлена экспедиция. Город держался стойко, а вот подошедшая ему на помощь из Испании армия была разбита после тяжелейшего сражения. О нем сложена позднее эпическая поэма из цикла Вильгельма Оранского. На обратном пути франки сожгли города Агд, Безье, Магелон, на несколько веков превратившиеся в развалины, а также Ним. Население этих городов имело все основания предпочесть арабские порядки, не слишком, впрочем, деспотичные, бесчинствам франков, глубоко запавшим в память нескольких поколений. Новое восстание провансальцев в 739 году потребовало еще одной экспедиции, для проведения которой Карл обратился за помощью к лангобардам из Северной Италии. Стремясь придать умиротворению окончательный характер, Карл подавил сопротивление с крайней жестокостью, прибегнув к огню, мечу и конфискациям. Как и раньше на севере, он рассадил верных людей: граф Аббон, будущий основатель аббатства в Новалезе, был, например, отправлен в долину Арка.

Что касается Аквитании, Карлу пришлось ждать предлога для вмешательства до 735 года, когда умер Эд. «Получив эту новость, – пишет один из продолжателей Фредегера, – он собрал совет своих грандов, пересек Луару, дошел до Гаронны, занял город Бордо и лагерь Блай, после чего занялся покорением области, ее городов и укрепленных предместий. Одержав победу, он ушел с миром». Официальный летописец франкской власти не отметил того, что Карл вынужден был согласиться с тем, чтобы сын Эда Гунальд унаследовал от отца герцогство Аквитанию при условии, однако, что он принесет клятву верности Карлу. Таким образом, Аквитания сохранила на некоторое время призрачную автономию.

739 год. Обращение папы Григория III к Карлу Мартеллу

Тьерри IV умер в 737 году; Карл, который давно уже держал в своих руках все рычаги власти и единолично выдавал грамоты, составленные дворцовой канцелярией от имени короля, не стал его заменять: он продолжал управлять, теперь уже открыто, всеми делами королевства. Он не завладел тем не менее королевским титулом и не замышлял передавать его одному из своих сыновей: несомненно, он хранил в душе воспоминание о горьком опыте своего двоюродного дедушки Гримоальда и «приемыша» Хильдебера. И все же, принцепс без королевства, он сумел стать настоящим монархом, и подлинный характер его правления не был секретом для его современников. И если столетие спустя официальные каролингские источники, не колеблясь, представляли его как подлинного короля, при его жизни он охотно рассматривался как вице-король или как почти-король. Именно этим титулом называл папа Григорий III своего «выдающегося сына» в письме, направленном ему в 739 году, умоляя его выступить с армией против лангобардов, которые угрожали «Святой Божьей церкви и достоянию Святого апостола Петра».

В этом обращении бесспорно есть нечто необычное. С тех пор как император Юстиниан в борьбе против варваров объединил под своей властью всю Италию, Рим, епископом которого был сам папа, а также Лацио, и в более общем плане среднюю Италию, в пределах которой находилась основная часть его земельных владений, эти земли считались византийскими территориями и управлялись от имени императора экзархом Равенны. Даже завоевание полуострова в конце VI века лангобардами, сплошное на севере и частичное на юге, не затронуло эти территории, которые от Равенны и Адриатики до Рима и Тирренского побережья как бы разрезали наискось Центральную Италию. Несмотря на многочисленные конфликты, сперва связанные с монофизитством, а затем с иконоборчеством, в которых епископы Рима сталкивались с императорами Византии, несмотря на ссоры, сводимые к борьбе за старшинство между патриархами запада и патриархами Константинополя, у папства было достаточно оснований, чтобы приспособиться к столь относительной опеке, дававшей возможность утвердить себя в качестве главного авторитета не только в духовной и моральной, но и в административной областях в Риме и Римском герцогстве. Папам пришлась, естественно, по вкусу эта практическая независимость, составлявшая необходимую основу для претензий папства на более или менее четко выраженную духовную власть над всеми западными церквями.

В VIII веке давление на Центральную Италию со стороны лангобардов начало серьезно угрожать этой независимости. И хотя лангобардские короли сменили во второй половине VII века арианство на христианство, они претендовали сейчас на объединение Италии под своей властью, – папы по-прежнему опасались попасть под иго власти, проникнутой явно захватническим духом. Став хозяином Равенны всего на два года (732–734), король Лиутпранд наложил руку на четыре лагеря, находившихся на подступах к Риму. Мог ли папа Григорий III, над которым нависла угроза попасть в осаду в собственном городе, обратиться к Византии, то есть к законной, но давно уже обессиленной власти? Он обратился к единственной близкой державе, способной, на его взгляд, оказать ему действенную помощь. Эта держава, с которой его давний предшественник Сергий предпочел сотрудничать в деле евангелизации фризов, которую его прямой предшественник Григорий II (715–731) привлек вместе с Бонифацием к установлению церковной иерархии в зарейнской Германии, нашла воплощение в «Молоте» (Карл Мартелл), победившем неверных в битве при Пуатье.

Вместе с письмом Григорий отправил Карлу несколько подарков, и, в частности, «ключи от гробницы Святого Петра»… Петра, который, как известно, был привратником у врак рая. Однако папского давления было недостаточно. Карл с почестями принял римское посольство. Но ответил ему с холодной вежливостью. Мог ли он повернуть оружие против лангобардов, которых совсем недавно просил о помощи для подавления восстания в Провансе, причем их король в соответствии с германской модой крещения оружием только что назвал «сыном по оружию» сына Карла Пипина. Таким образом, активное сотрудничество между папами и Пипинидами было еще впереди.

Перед своей смертью Карл Мартелл, находясь уже в почтенном возрасте, успел сделать все необходимые распоряжения. Он, в частности, попросил похоронить его в аббатстве Сен-Дени, то есть в нейстрийском монастыре, где покоился прах многих меровингских королей, в том числе короля Дагобера. Это может показаться парадоксальным, но такой выбор не только означал для него некое посмертное узаконение, но и свидетельствовал о его реальной привязанности, проявлявшейся с давних времен, когда воспитание своего второго сына Пипина он поручил монахам Сен-Дени, привязанности, подтвержденной частыми и щедрыми дарами в последние годы принципата. Злоупотребление секуляризацией и использование в сугубо политических целях распределения аббатских и епископских постов в значительной мере развенчали в глазах потомков набожность и личную щедрость Карла, которыми столь широко воспользовались церкви в Ставло и Мальмеди, в Меце и Вердене. Что касается «дворцовых» дел, ί о есть центрального управления с его канцелярией, где на должности референдария отличился его верный Хродеганг и его «капелла» (от слова «капа» (мантия) святого Мартина, изъятая из сокровищницы Меровингов и ставшая наиболее почитаемой реликвией), то Карл уже многие годы жил главным образом в Нейстрии, в резиденциях Вербери, Лаона и Кьерзи. Там Карл и умер 22 сентября 741 года. Таким образом Карл впервые подчинил власти севера большую часть юга, сумел примирить Австразию, откуда он происходил, с Нейстрией, куда переселился, и твердой рукой, не стесняясь в выборе средств, подготовил объединение страны Каролингами.

Тем не менее чисто по-королевски он хотел упорядочить свое наследие разделом между сыновьями. Лучше всего были обеспечены его сыновья от законной супруги Кродтруды: старший, Карломан, получил практически Австразию и власть над зарейнской Германией; младший, Пипин – большую часть Нейстрии, Бургундию, Прованс и довольно гипотетический контроль над Аквитанией. Что касается Грифона, побочного сына Карла от Свангильды, привезенной им из баварского похода в 725 году, он получил несколько территорий, разбросанных в трех королевствах: Австразии, Нейстрии и Бургундии. Не правда ли, неплохой способ сохранить единство, достигнутое в трудной борьбе при помощи силы, а иногда и террора?