Текст книги "Контрразведчик"

Автор книги: Станислав Гагарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Хорошо, хоть ни одного автобуса не попалось, – негромко проговорил капитан Корда.

– Да, в этом случае объем работы значительно бы вырос, – сказал Леденев. – Так вот… Все тридцать восемь человек – владельцы машин, водители и пассажиры – были взяты под наблюдение. Среди них оказался и санитарный врач торгового порта Василий Тимофеевич Еремин. Одновременно произошло событие, которое позволило резко сузить круг поисков. В управление обратился второй штурман теплохода «Уральские горы» Михаил Нечевин. В беседе с полковником Бирюковым штурман рассказал, что видел, как доктор Еремин писал что-то в каюте старпома, затем наблюдал реакцию Яковлева на эту записку. «Старпом прочитал записку, скомкав, сунул в карман и помчался убивать диспетчера», – сказал Нечевин, любитель разгадывать всевозможные тайны. На этот раз Нечевин оказал следствию большую услугу. Когда старпом выбежал из своей каюты, штурман вошел туда и снял со стопки бумаги, на которой писал Еремин, верхние листки. Он читал в детективных романах о том, что по вдавленным следам можно прочитать текст. Эти листки Нечевин и принес в управление, где специалисты действительно немедленно восстановили содержание записки, адресованной Яковлеву.

Теперь за Ереминым было установлено постоянное наблюдение, и, когда он, по своему обыкновению, выехал на такси за город, чтобы передать очередное сообщение в эфир, по пятам за ним следовала специальная машина, оборудованная аппаратурой, которая окончательно подтвердила, что и нынешняя, и все предыдущие радиопередачи – дело рук Еремина.

Решено было дождаться прихода «Уральских гор» и взять Мороза в тот момент, когда он будет пытаться передать что-либо Волку. О Волке мы уже знали и по приходе судна в порт устроили ловушку для обоих. Так была завершена операция.

– Ну, – сказал в заключение Леденев, улыбаясь и вновь пододвигая к себе сигареты, – могу еще прибавить, что после схватки в темноте с Волком я на всех смотрел… волком, ждал опасности со всех сторон. Исключая, конечно, штурмана Нечевина, который выручил меня в трудную минуту, сам того не подозревая.

– Это не совсем так, – заметил Бирюков. – Нечевину было поручено наблюдать за вами и при случае прийти на помощь. Он видел, как вы подались в трюм, и через какое-то время решил прогуляться туда тоже. Нечевин знал о том, что «директору ресторана» угрожает опасность, хотя и не мог даже предполагать, как и все мы, откуда она может прийти.

– Спасибо, что позаботились обо мне… Сильно подозревал я, – продолжал Леденев, – начальника рации Колотова, прямо-таки был уверен, что он и является тем, кто хотел разбить мне голову киркой. Сомневался в нем, пока Лейв Эйриксон не показал мне настоящего Волка. Он его как-то видел в компании с Гэтскеллом, а уж про Билла Лейв и его товарищи знали многое. Отличный он человек, этот ваш фронтовой друг, товарищ полковник.

– Да, – сказал Василий Пименович, – Лейв Эйриксон из тех людей, с которыми можно дружить по принципу: «Жизнь и смерть – поровну».

История третья
ДЕСАНТ В ПРОШЛОЕ

Труп на обочине

Акт

Мы, ниже подписавшиеся, инспектор Дресвинского дорожного отдела милиции старший лейтенант Кудинов В. А., путевой обходчик 7 дистанции Белозеров К. М., дорожные рабочие Селиверстов К. И. и Дорохин Е. В. составили настоящий акт в том, что 12 сентября 1963 года путевым обходчиком Белозеровым был обнаружен, а остальными осмотрен мужской труп, находящийся у километрового столба с отметкой «219». На трупе светлый костюм шерстяной, на ногах желтые туфли.

На голове трупа видна рана, от которой, вероятно, и наступила смерть. Лицо обезображено. В карманах пиджака обнаружен бумажник, а в нем сто двадцать три рубля и документы на имя Миронова Сергея Николаевича, начальника отдела техники безопасности Понтийского управления тралового флота. На металлическом дорожном столбе виднеются следы крови…

Рапорт

Доношу, что на вверенном мне участке в 06 часов 40 минут 12 сентября 1963 года путевой обходчик Белозеров К. М. обнаружил у железнодорожного полотна, на 219-м километре мужской труп, о чем известил меня. Когда я прибыл на место происшествия, там уже были рабочие дорожной бригады, ремонтирующие путь, но, по их словам, к трупу никто не прикасался. Мною была вызвана оперативная группа и составлен акт первоначального, поверхностного осмотра места происшествия и самого трупа.

Согласно обнаруженным документам, погибший был начальником отдела техники безопасности Понтийского управления тралового флота Мироновым Сергеем Николаевичем. Идентифицировать личность по фотографиям на паспорте и удостоверении не представилось возможным, так как лицо трупа сильно обезображено, очевидно, при ударе о километровый столб при падении с поезда. В бумажнике, помимо денег (123 рубля) и документов, находился посадочный талон на поезд № 14, Москва – Понтийск, вагон седьмой, место восемнадцатое. Поезд Москва – Понтийск проходил на этом участке в 22 часа 30 минут.

Прибывший с опергруппой судмедэксперт Волчанинов А. Т. констатировал, что смерть Миронова наступила примерно в то время, когда проходил указанный поезд, от сильного удара в области головы, приведшего к разрушению головного мозга.

Можно предполагать, что погибший был сброшен с поезда неизвестными преступниками. По линии следования скорого поезда 14, Москва – Понтийск, отправлена срочная телеграмма…

Инспектор уголовного розыска Дресвинского доротдела милиции старший лейтенант (Кудинов)

Леденев не любил приходить на вокзал слишком рано и потом ждать, когда станут появляться соседи по купе, такие смешные в своей суетливости и заботах поскорее и поудобнее устроить чемоданы, как будто едут их вещи, а не они сами. Попутчики затем сядут, окруженные родными и друзьями, будут передавать бесчисленные поклоны близким, посыпятся последние просьбы, наставления, советы и даже расспросы, хотя, казалось бы, обо всем переговорили дома. Тут самое время выйти на перрон курить, так как места всем не достанется. За пять минут до отхода, когда проводница сурово удалит «посторонних», – снова взрыв человеческих эмоций, всплескивается суета, последние выкрики с перрона. Но вот поезд трогается, страсти постепенно утихают, люди начинают замечать, что в вагоне есть и попутчики, звучит традиционное: «Вы до конца?», и дорожная жизнь входит в обычную колею.

Юрий Алексеевич Леденев приходил к поезду за несколько минут до отхода. А если располагал временем, то предпочитал побродить по вокзалу, рассматривая пассажиров и пытаясь угадать, кто они, куда и зачем едут. Вещей у него всегда бывало немного, лучшего места в купе для чемодана он не искал, провожающих не имел, поэтому и позволял себе не торопиться.

Но в этот раз он изменил своим привычкам. Поезд из Поморска, на котором Леденев приехал в Москву, прибыл рано утром, ближайший на Понтийск уходил в девятнадцать часов. Весь день Юрий Алексеевич колесил по Москве, дважды побывал в кино и когда в половине седьмого оказался на Курском вокзале, ходить по его залам настроения не было. К тому же вокзал принялись перестраивать, теперь и залов-то как таковых не оказалось здесь вовсе.

Состав только подали, когда Леденев появился на перроне. У него был седьмой вагон. Через два вагона – ресторан. Пассажиров на перроне собралось много – курортный, «бархатный», сезон был в разгаре. Но когда Юрий Алексеевич разыскал семнадцатое место в пятом купе, то там никого не оказалось. Шевельнулась мысль, что придется ехать в одиночестве. «Это не так уж плохо», – подумал Леденев, но тут же обозвал себя наивным чудаком. Разве идут на юг пустые поезда в сентябре?

Он смотрел в окно, наблюдая, как суетились на перроне пассажиры, когда за спиной послышался звук отодвигаемой двери. Юрий Алексеевич повернулся и увидел улыбающегося мужчину. Он был примерно одного с Леденевым возраста, плотный, выше среднего роста, в легкой летней шляпе и светлом костюме тонкой шерсти. В руках мужчина держал чемодан и увесистую дорожную сумку.

– Здравствуйте, – сказал он. – У меня восемнадцатое место.

– Добрый день. Это здесь, – ответил Леденев, – проходите.

– Тогда будем укладываться, – отозвался попутчик.

Прежде чем Леденев пришел ему на помощь, он без видимых усилий забросил чемодан наверх, а сумку они устроили в ящик под нижней полкой.

Потом сосед Леденева снял шляпу и, продолжая улыбаться, присел напротив.

– Вы до конца? – спросил он.

Леденев кивнул головой.

– Отдыхать к нам в Понтийск или по службе?

– Еду в санаторий «Волна», – ответил Юрий Алексеевич.

Попутчик принялся жаловаться на московскую суету, от которой странно устаешь, на бешеный темп, в котором живут а этом городе, на небывалую для сентября жару, – словом, обо всем, о чем говорит провинциал, покидающий Москву после двухнедельного пребывания в столице.

Юрий Алексеевич город этот любил, но уставал он в нем тоже, и поэтому согласился с соседом в том, что Москва, конечно, великий город, но без соответствующей тренировки простому смертному существовать в нем трудновато.

В их купе по-прежнему оставались свободными два места, и так было до тех пор, пока, оборвав бодрую музыку, равнодушный голос не возвестил из репродуктора о том, что до отхода скорого поезда 14, Москва – Понтийск, осталось пять минут. Тогда, вместе с первыми тактами отходного марша, в купе вошел худощавый парень в измятом, не первой свежести хлопчатобумажном костюме, в кепке с пуговкой и в клетчатой рубахе, воротник которой он выпустил поверх пиджака.

Парень не поздоровался, поставил на вторую полку самодельный, сработанный из фанеры, с уголками из жести, чемоданчик с висячим замочком и, не произнеся ни слова, повернул в коридор, на ходу вытаскивая из кармана непочатую пачку «Прибоя» и спички.

Наблюдавшие за ним Леденев и пассажир в светлом костюме переглянулись и одновременно пожали плечами. Они обменялись какими-то незначительными фразами, и тут перрон медленно поплыл назад, замелькали за окном напряженные лица провожающих, поезд, добавляя ход, миновал перрон и, покачиваясь на стрелках, побежал к теплому морю, южному солнцу и фруктам.

Четвертого соседа они не дождались, а парень в кепке курил в коридоре, когда сосед Леденева выложил на стол свертки и сказал:

– Не успел пообедать в этом вавилонском столпотворении. Давайте ужинать. Пива вот только нет… Времени не было захватить. И разрешите представиться: Миронов моя фамилия, Сергей Николаевич…

– Пиво найдется, – сказал Леденев. – А меня зовут Юрий Алексеевич…

Они пожали друг другу руки, Миронов принялся разворачивать многочисленные кульки с закусками, а Леденев приподнял полку, на которой сидел, и достал объемистый портфель, из которого вытащил несколько бутылок пива.

Юрий Алексеевич почувствовал явную симпатию к попутчику и внутренне порадовался, что поездка складывается гладко, вспомнил о третьем их спутнике и сказал:

– А где же сосед? Надо его позвать.

– Конечно, конечно, – согласился Миронов, приоткрыл дверь и позвал:

– Эй, земляк, заходи!

«Земляк» повернулся, увидел заставленный стол, сунул погасший окурок в пепельницу, вошел в купе, присел на полку и стал снимать туфли. Затем, не вымолвив ни слова, он забрался наверх, пододвинул чемодан к изголовью, лег, не снимая костюма, кепка тоже продолжала оставаться на голове, и отвернулся к стене.

Миронов и Леденев вновь переглянулись, Сергей Николаевич безнадежно махнул рукой и жестом пригласил Юрия Алексеевича сесть поближе к столу.

Они пили пиво, закусывали барабулькой и вели неторопливый дорожный разговор. Впрочем, больше рассказывал Миронов. Леденев узнал, что Сергей Николаевич много лет живет в Понтийске, работает начальником отдела техники безопасности Управления тралового флота, жену его зовут Еленой Федоровной, сын и дочь – двойняшки, им по семнадцать лет, закончили в этом году школу и поступили в рыбный институт. Тут же была извлечена на свет семейная фотография, и Юрий Алексеевич мог засвидетельствовать, что Игорь и Марфа очень похожи на отца.

– Надеюсь, будете нашим гостем в Понтийске, – сказал Миронов. – Возьму вас с собой на рыбалку, в подшефный совхоз съездим, там винограду вдоволь поедите, прямо с лозы… У вас, небось, в Поморске за таким продуктом не разгонишься…

– Самолетами и к нам возят, – возразил Леденев. – Ну, конечно, все больше детям идет, взрослые без винограда обходятся…

– Тяжеловато вашему брату, – вздохнул Сергей Николаевич. – Вы ведь военный? Уж если в «Волну» едете, то…

– В этом ведомстве, – уклончиво откликнулся Юрий Алексеевич. – Хороший санаторий?

– «Волна»? Самый лучший в нашем округе. И место хорошее, и врачи известные. Сердчишко отказывает?

– Да, небольшой ремонт надо, и профилактика не повредит.

– Это точно. У меня жена – врач, так я только и слышу от нее, что хворь легче предупредить… Ну, в «Волне» вас сделают в лучшем виде. Вообще в нашем городе сам воздух целебный. Говорят, что еще до нашей эры, когда в этом краю колония древних греков была, то и тогда в Понтийске курорты существовали. Из Афин на гребных судах больные прибывали и санаторный курс проходили. А ведь в те времена пересечь Черное море посложнее было, чем нынче на Луну отправиться. А плыли… Вот какие знаменитые у нас места!

За окнами посинело, в купе стало темнее, и Леденев, задернув штору, включил свет. Миронов продолжал расхваливать свой город, перечислял его достоинства и примечательные места, Юрий Алексеевич вставлял фразу-другую, а их сосед так и не повернул головы. Не отозвался он и на вопрос проводницы по поводу постели.

– Дал жене телеграмму, – говорил Миронов, – чтоб встретила. Везу всем подарки, люблю дарить… А у вас в Поморске как дела в рыбной промышленности? У вас флот большой… Но вы не связаны, конечно, с рыбаками?

– Как не связаны? – сказал Леденев, улыбаясь. – А рыбу в магазинах разве не покупаю?

– Кстати, мы под рыбку сейчас еще по стакану, – подхватил Миронов. – Ба! Да ведь уже последняя бутылка!

Он открыл ее, разлив пиво, отпил половину из своего стакана и полез в карман пиджака.

– Вы уж извините, Юрий Алексеевич, что я ваше пиво выдул, – сказал Миронов, доставая бумажник, – сейчас побегу в ресторан и куплю еще.

Сергей Николаевич открыл бумажник, пошелестел кредитками. Леденев поднял взгляд и увидел, как их молчаливый сосед смотрит сверху на бумажник Миронова. Юрий Алексеевич встретился с ним глазами, и парень отвернулся.

– Может быть, и мне с вами, – проговорил Юрий Алексеевич. – Вместе и принесем.

– Не стоит, – отозвался Миронов – Чего нам обоим по вагонам болтаться. Оставайтесь. Я ваше пиво ополовинил, мне и нести, моя очередь.

Из купе вышли они оба. Сергей Николаевич направился по коридору в сторону вагона-ресторана, а Леденев остался у окна, чтобы выкурить сигарету. Когда он решил пойти на место, из купе вышел их попутчик. Юрий Алексеевич посторонился, пропуская его, и принялся наводить порядок: пустые бутылки опустил вниз, рыбные кости и крошки хлеба завернул в бумагу. Вскоре он справился с этим и сидел в одиночестве, просматривая газеты, купленные еще утром в Москве.

Через полчаса он вновь вышел в коридор, закурил и, затягиваясь дымом, смотрел, как коротали время обжившие вагон пассажиры.

«Сосед где-то застрял», – подумал Юрий Алексеевич. Он вспомнил, что в поезде едут сослуживцы Миронова и, наверное, Сергей Николаевич заглянул в их вагон. Дело естественное, но Леденев почувствовал некую обиду от того, что его оставили в одиночестве.

Через некоторое время Юрий Алексеевич решил заглянуть в ресторан. Захлопнув дверь пустого купе, он миновал служебное помещение, где два бравых морячка с буквами «ЧФ» на белых форменках атаковали молоденькую проводницу, и потянул на себя дверь, ведущую в тамбур.

В тамбуре стояли молодой солдат с девушкой. Они даже не шевельнулись, когда Леденев прошел мимо них.

Он помнил, что от ресторана его отделяет два вагона. Юрий Алексеевич миновал первый, уже притихший, – время близилось к одиннадцати часам, – потом прошел на площадку второго вагона. Там была распахнута наружная дверь, за которой летела мимо невидимая в ночи земля, Леденев ругнул про себя нерадивую проводницу, захлопнул дверь и повернул запор.

В ресторане Леденев внимательно оглядел столики, но попутчика своего не обнаружил.

Работники ресторана торопились свернуть свою деятельность. Директор, худой мужчина средних лет, скуластый и горбоносый, в белой поварской куртке, щелкал на счетах и перебирал пачку документов, видимо, накладные. Официантки торопили клиентов с расчетом, буфетчица поначалу не хотела ничего отпускать, но потом сдалась на уговоры и выдала Леденеву три бутылки «Рижского», а высокому седому пассажиру, что подошел к буфету вместе с Юрием Алексеевичем, разрешила унести с собой бутылку сухого вина.

Юрий Алексеевич спрятал две бутылки в карманы брюк, третью оставил в руке, расплатился и повернул к себе, машинально отмечая в памяти седого пассажира.

«Пропал попутчик», – подумал Леденев, возвращаясь в свой вагон.

Исчезновение Миронова почему-то не обеспокоило Юрия Алексеевича. Он снова подумал, что находившийся на легком взводе Сергей Николаевич встретил кого-нибудь из земляков и засел в чужом купе.

Когда Леденев вошел к себе, в купе горел лишь синий ночник. Молчаливого парня еще не было. Леденев разделся, открыл бутылку пива, выпил стакан и принялся укладываться, не заперев дверь, чтоб припоздавшие соседи могли без помех вернуться к своим полкам.

Уже среди ночи сквозь сон ему послышалось, будто кто-то вошел. «Вернулись», – подумал Юрий Алексеевич и снова уснул. Спал он крепко, без сновидений, до самого утра, когда его разбудил голос проводницы: «Кто будет пить чай?» – и ответ: «Оставьте два стакана».

Леденев открыл глаза и увидел, что солнце заливает купе, напротив сидит парень в клетчатой рубашке, а на столике дымятся два стакана с чаем.

– Доброе утро, – сказал Юрий Алексеевич, поднимаясь, и услышал в ответ нечто среднее между «здравствуйте» и «привет».

Он быстро встал и увидел, что постель над ним, принадлежащая Миронову, не разобрана.

– Вы соседа нашего не видели? – спросил Леденев. Теперь его второй попутчик был без кепки, и Юрий Алексеевич внимательно оглядел его крупную и коротко остриженную голову.

– Нет, – ответил парень, – может быть, отстал…

Он выглянул в коридор и увидел очередь в туалет. Ждать бы пришлось не менее получаса. «Надо сказать проводникам про Миронова», – подумал Юрий Алексеевич и тут заметил, что поезд сбавляет ход, а за окнами пробегают строения. По всему было видно, что идет к большой остановке. Это не преминула подтвердить проводница, уже другая, не та, что любезничала вечером с матросами, менее симпатичная и постарше.

– Стоянка десять минут, – сказала она, проходя мимо очереди жаждущих умыться. – Туалет закрываю, граждане.

Юрий Алексеевич вернулся в купе, где коротко остриженный парень пил чай и ел печенье, обмакивая его в стакан. А поезд все тянулся и тянулся пригородами и наконец остановился перед зданием вокзала. Здание было легкое, современное – после войны в этих краях не осталось ни одной целой железнодорожной станции.

Когда поезд встал, Юрий Алексеевич раздумывал, не пойти ли ему на перрон, но тут же рассудил, что неумытому, едва отошедшему ото сна появляться на люди негоже, да и что, собственно, делать на вокзале: еда у него есть, чай носят, а там и в ресторан можно пойти, на второй завтрак.

Сосед безучастно смотрел в окно и медленно опустошал пачку печенья, перейдя уже ко второму стакану чая.

Так они и сидели вдвоем, пережидая остановку, и тут дверь распахнулась, показалось лицо проводницы, потом оно исчезло, и в купе вошли трое мужчин: начальник поезда, старшина милиции и штатский.

Штатский шел последним, он и задвинул дверь, потом они сели, и тогда начальник поезда сказал:

– Вот, граждане пассажиры, товарищи хотят с вами поговорить…

– Документы надо предъявить, граждане, – заявил старшина, – беседа будет потом.

Леденев сразу подумал, что этот визит связан с исчезновением Миронова. Он молча повернулся к пиджаку, висевшему за его спиной на крючке, вытащил паспорт и отдал старшине, хотя и понимал, что главный здесь, конечно, не он, а другой, тот, что в штатском.

Старшина раскрыл паспорт, мельком глянул на первую страницу, передал человеку в гражданской одежде и выжидающе посмотрел на второго пассажира. Тот долго копался в бумажнике, Леденев смотрел на его дрожащие пальцы и был уверен, что парень вытащит справку с фотографией, какие выдаются вместо паспорта лицам, освободившимся из заключения.

Так оно и оказалось. Едва увидев этот документ, старшина сразу подобрался, будто охотничья собака, почуявшая дичь, и многозначительно глянул на коллегу. Но тот и ухом не повел: выдержки у него было побольше. Он внимательно изучил документы Леденева и его соседа, потом сложил справку, положил в паспорт и опустил все в карман летнего пиджака с короткими рукавами.

– Нужно побеседовать, гражданин, – обратился он к Леденеву. – Я инспектор уголовного розыска. Пойдемте. А вы побудьте здесь.

Они прошли коридором к служебному купе, которое открыл им начальник поезда.

– На сколько задержат поезд? – спросил инспектор.

– Дали команду на полчаса сверх расписания, – ответил железнодорожник.

– Этого хватит. Садитесь, гражданин Леденев, и расскажите все, что вы знаете о третьем вашем соседе, Миронове Сергее Николаевиче.

– Поскольку времени у вас немного, инспектор, давайте в открытую, – сказал Юрий Алексеевич и протянул свое служебное удостоверение.

– Отлично, товарищ майор, – заулыбался инспектор. – Рад познакомиться с вами – старший лейтенант Еланский…

– Так что же случилось с нашим соседом? – спросил Леденев.

– Мы получили телеграмму по линии, что рано утром на 219-м километре обнаружен мужской труп с документами на имя Миронова. Там же указывалось, что, согласно найденному у него посадочному талону, он ехал в вашем купе. Есть подозрения, что погибший сброшен с поезда. А может быть, и сам прыгнул… Хотя вроде и ни к чему.

– Да, – протянул Леденев. – Ну и дела… А я весь вечер пиво с ним пил. Потом он пошел в ресторан еще принести и не вернулся… А деньги с ним были?

– Ничего не сообщают.

Юрий Алексеевич вдруг вспомнил, как смотрел на бумажник второй сосед, и рассказал об этом Еланскому.

– Это уже что-то, – произнес старший лейтенант, набрасывая фразы на страничке бланка допроса свидетеля. – Мы это зафиксируем, а парня, его зовут Курнаков Федор Матвеевич, мы снимем с поезда: больно он подозрителен, а времени разбираться у нас нет.

«Что ж, – подумал Леденев, – и выхода у нас другого нет – зацепка стоящая, проверить надо… Эх, Сергей Николаевич, как же тебя угораздило?»

– А его жена будет встречать, – сказал он.

– Кого? Курнакова?

– Да нет, погибшего…

– Печальный случай, – отозвался Еланский. – Начальник поезда передаст его вещи семье. А вы вот здесь распишитесь, товарищ майор.

– В ресторане не интересовались?

– Там другой товарищ работает. Да, трудно, у нас примет всего – костюм светлый да туфли желтые, а фотографию с паспорта не успели переснять.

– Когда я пришел в ресторан, его там не было… Но он мог побывать там раньше или не дойти совсем…

– Все может быть.

– Постойте! – вдруг спохватился Леденев. – С какой стороны полотна его нашли?

– С правой по ходу поезда.

– Ну так и есть, – сказал Юрий Алексеевич. – Именно правая наружная дверь была открыта. Значит, в нее он и вылетел.

Старший лейтенант резонно возразил, что если б Миронова выбросили из поезда злоумышленники, то они не забыли бы закрыть дверь.

– Тоже верно.

– А может быть, он сам? Взял – и того…

– Человек, отправляясь в ресторан за пивом, думает о чем угодно, только не о самоубийстве. И потом, я провел с ним вечер в разговорах, и он совсем был не похож на человека, задумавшего такое…

– Да, повесили нам дельце. Правда, доводить до конца будем не мы, а ребята из дорожного отдела, на чьей территории обнаружили труп, но все же… А вам спасибо, товарищ Леденев. Пойду захвачу Курнакова, пусть старшина отведет его в отдел, а сам схожу в тот вагон, где была открыта дверь… Проводниц надо поспрашивать, может быть, и видели что…

Еланский поднялся, пропустил Леденева вперед. Они вместе дошли до купе, где оставались старшина с Курнаковым.

– Вот что, гражданин Курнаков, – сказал инспектор, – вы вещички свои возьмите и со старшиной пройдите в вокзал. Надо с вами поговорить, а времени нет, поезд ждать не может. Мы вас на следующем отправим.

Леденев ждал, что сосед его начнет спорить, ругаться, но тот, не произнеся ни слова, надел пиджак, натянул на стриженую голову кепку, снял с полки чемодан и шагнул в коридор. Старшина милиции вышел за ним следом.

– До свиданья, товарищ майор, – сказал Еланский. – Пойду я… Невеселое дело.

«Да, – подумал Юрий Алексеевич, когда остался один и увидел в окно, как по перрону старшина провел Курнакова. – Был человек… Нет, самоубийство исключается. Несчастный случай? Но не по крышам же вагонов решил он добираться к ресторану?! Значит, преступление… Хотели отнять деньги, раздеть, в поездах такое встречается редко, но встречается… Деньги в бумажнике Миронова видели только Курнаков и я. Правда, деньги мог увидеть кто-нибудь в ресторане, когда он расплачивался. Тогда его должны были там запомнить… Но дошел ли он вообще до ресторана? А Курнаков куда исчезал? Странно все это. Миронов… Как же он так? Шутил, смеялся, радовался, что домой едет. Вот и доехал. Надо подумать… О чем подумать? Товарищи уже занялись этим делом. А ты? Ты едешь в отпуск…»

Когда поезд тронулся, в купе пришел начальник.

– Я решил до самого Понтийска не занимать эти места, – сказал он. – Тут и вещи погибшего, и следы, может быть, какие остались… Да и вам будет спокойнее. Его встречать будут?

– Да, он говорил, что дал телеграмму жене…

– Значит, мне придется сообщать ей и вещи отдавать… Я уж вас попрошу со мной тогда побыть. Знаете, как-то не приходилось мне такие новости людям сообщать.

– Хорошо, – согласился Леденев.

– Вот спасибо, – сказал железнодорожник. – У меня рейс в этот раз суматошный. Здесь человека убили, в соседнем вагоне женщина родила. Вчера вечером… Так, значит, пусть его вещички тут и лежат.

– Пусть, – сказал Юрий Алексеевич, и начальник поезда вышел.

За многие годы работы в уголовном розыске, а затем в органах государственной безопасности Леденев научился отключаться от расследуемого дела, когда ему необходимо было заняться решением другой проблемы. Бывало зачастую и так, что на нем «висело» сразу несколько нераскрытых преступлений, расследование которых Леденев вел одновременно. Умел Юрий Алексеевич и отодвигать в сознании все дела, если нужно было попросту отдохнуть, выспаться, набраться сил перед ответственным допросом или сложной операцией.

Но как-то получалось обычно, что в повседневной, житейской действительности вне работы Юрий Алексеевич не сталкивался ни с хулиганством на улице, ни с карманной кражей, ни с дорожным происшествием.

И вдруг свалилось такое… Буквально в нескольких метрах от него произошло преступление. Завтра утром поезд будет встречать жена человека, с которым он весь вечер пил пиво и вел дорожные разговоры…

«Стоп! – пробилась вдруг мысль. – Отпечатки на ручке двери…»

Но тут же Леденев сообразил, что в первую очередь там остались следы его пальцев, когда он закрывал дверь, а потом, до утра, когда в поезд пришла оперативная группа, сколько раз открывали и закрывали эту дверь…

Задержку в связи с допросом свидетелей поезд нагнал в пути и прибыл на конечную станцию в восемь утра, но Леденев был на ногах часа за два до конца маршрута. Спал он плохо, часто просыпался, лежал с открытыми глазами в пустом купе, прислушивался к перестуку колес и думал о случившемся, о судьбе Миронова и стриженном наголо парне со справкой об освобождении из колонии.

Перед приходом поезда в Понтийск Юрий Алексеевич помог проводнице перенести вещи Миронова в служебное купе, и вместе с начальником поезда они принялись ждать той минуты, когда придется им сказать страшную правду ничего не подозревающей женщине. Они условились, что дождутся выхода всех пассажиров, чтоб можно было создать более удобную обстановку для выполнения невеселой миссии.

Жену Миронова Юрий Алексеевич увидел сразу. Она стояла несколько поодаль от толпы встречающих, и глаза ее с нетерпением смотрели на дверь вагона. Рядом с нею никого не было, и Леденев, вспомнив фотографию близнецов, решил, что они, видимо, не смогли прийти. Но это даже лучше.

Юрий Алексеевич увидел вдруг, как начальник поезда, ходивший нерешительно возле женщины, резко повернулся к ней и заговорил. Женщина кивнула, в глазах ее появился страх. Начальник поезда шагнул к двери вагона, Миронова пошла следом. Леденев вздохнул и поторопился зажечь сигарету.

Когда в купе вошла Миронова, Леденев предложил ей сесть. Недоумевая, растерянно глядя то на Юрия Алексеевича, то на железнодорожника, со скорбной миной на лице стоявшего в дверях, она осторожно присела на краешек вагонной полки.

– Вы супруга Сергея Николаевича Миронова? – начал Леденев.

– Да… Где он?

– Видите ли, я ехал с ним вместе… В одном купе.

– Что случилось?

– Крепитесь, – сказал Леденев и скривился, почувствовав, как неестественно, по-книжному прозвучало это слово. – Крепитесь, – снова повторил он и вдруг разом, словно прыгая в холодную воду, сказал:

– Сергей Николаевич погиб…