Текст книги "Контрразведчик"
Автор книги: Станислав Гагарин
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Поздним вечером того дня, когда теплоход «Уральские горы» вошел в гавань Логен и пришвартовался у мола Мольтегрунскайен, по горной дороге, ведущей в пригородный район Штрудисхамн, двигались два автомобиля. Первый – вместительный элегантный «мерседес» – вел человек, которому, видно, некуда было торопиться. Машина его шла со средней скоростью, притормаживая на поворотах.
Следовавший за «мерседесом» второй автомобиль – маленький юркий «фольксваген» – держался на почтительном расстоянии от первой машины, но и не выпускал ее из виду. Чувствовалось, как «фольксвагену» хочется рвануться вперед, но шофер подавляет это желание и продолжает идти за «мерседесом» на прежнем расстоянии.
В первой машине пассажиров не было. В «фольксвагене» ехали двое.
Наконец начались каменные дома Штрудисхамна с островерхими черепичными крышами и продолговатыми узкими окнами, которые кое-где еще светились, несмотря на довольно позднее время.
Штрудисхамн во все времена населяли рыбаки и те, кто скупал у них рыбу. Строились здесь прочно, складывая стены домов из дикого камня, призванного стоять века. В Скатене рассказывают, что когда иностранные туристы, а было это уже в наше, мобильное и неустойчивое время, спросили одного из рыбаков Штрудисхамна, начавшего строительство нового дома, почему он продолжает по старинке класть стены из камня, не проще ли, скажем, выстроить кирпичный дом, то рыбак ответил: «Дом из кирпича стоит только восемьсот лет».
Правда, последние годы изменили и самих рыбаков Штрудисхамна, и социальный состав населения. Все чаще и чаще старинные дома прежних обитателей переходили в руки состоятельных людей из Скагена, которые стремились проводить свободные от бизнеса часы за городом. Это стало модой, следовать которой могли лишь немногие. Они перекраивали старые дома на современный лад, создавали себе все удобства цивилизованного мира и гордились тем, что живут, «как наши славные предки в старое доброе время».
«Мерседес» миновал селение и повернул к одному из таких домов, превращенному в комфортабельный коттедж и стоявшему несколько в стороне от въезда в Штрудисхамн.
Вторая машина замедлила ход у крайнего дома, и водитель «фольксвагена» сказал, обращаясь к сидевшему рядом пассажиру:
– Видишь, Олаф, он свернул вправо, к тому особняку, о котором я тебе говорил. Машину мы оставим здесь, а дальше ехать опасно. Теперь вся надежда на Юхана. Он предупрежден, но все же надо быть ко всему готовыми.
Когда «мерседес» подкатил к высоким железным воротам, раздался сигнал и ворота стали медленно открываться. Машина въехала во двор. Навстречу ей спешил садовник Юхан.
– Добрый вечер, – сказал водитель «мерседеса», вылезая из кабины с небольшим портфелем в руках. – Передайте Хелен: ванну и постель. Я буду ночевать здесь. И проверьте входные двери, сигнализацию. Мне говорили в Скагене, что участились случаи квартирных грабежей.
– Так то в Скагене, – проворчал Юхан. – Город он и есть город. А у нас, слава господу, никогда о таком не слыхали… Будет исполнено, хозяин.
Он передал жене распоряжение приготовить ванну и постель господину, поставил «мерседес» в гараж и направился к воротам, рядом с которыми была еще и дверь, она так же, как и ворота, открывалась и закрывалась автоматически, по сигналу из дома.
Юхан несколько минут возился у специального щитка, налаживая, очевидно, сигнализацию, затем вернулся в дом и поднялся на второй этаж, в кабинет хозяина. Постучав в дверь и получив разрешение войти, Юхан переступил порог и сказал:
– Все готово для вас, хозяин. Что подать на ужин?
– Я не буду ужинать. Ванну и постель! Разбудите меня в шесть утра. К этому времени приготовьте кофе и машину.
– Будет исполнено. Что-нибудь еще?
– На сегодня все. Можете отдыхать, Юхан.
Когда хозяин остался один, он вынул из кармана пиджака зажигалку, повертел в руке, подбросил в воздухе, поймал, довольно ухмыльнувшись, снова спрятал в карман, снял пиджак, повесил на спинку стула и распустил галстук.
Садовник Юхан тем временем снова вернулся к щитку, пощелкал там переключателями, затем подошел к темной металлической двери и, отодвинув ее в сторону, застыл на пороге. Кругом была темнота, пониже, на улицах Штрудисхамна, горели редкие ночные огни, еще ниже чернела вода фьорда, испещренного огнями стоящих на рейде траулеров.
Юхан легонько свистнул.
Из ближних кустов поднялась фигура человека. Мгновение – и тень его, скользнув к двери, слилась с чернотой дверного проема.
– Быстрее, Лейв, быстрее! – шепнул Юхан.
Молча пожав руку садовнику, человек проник во внутренний двор коттеджа, и тень его растворилась.
Юхан медленно побрел к дому. Дверь осталась открытой. Через несколько минут окно в кабинете хозяина, не закрепленное шпингалетом, стало медленно раскрываться. Лейв внимательно осмотрел комнату, легко перелез через подоконник и подошел к столу, на котором лежал портфель.
Послышался неясный шум внизу, и Лейв моментально отскочил к окну. Прислушался. Шум не повторился, и он вновь приблизился к столу…
Он раскрыл портфель и быстро обшарил его. Но не нашел там того, что искал. Он снова осмотрел внутренность портфеля, затем оставил его, не забыв привести все в прежний вид, и шагнул к висевшему на спинке стула пиджаку. Опустил руку в карман, во второй, третий… Наконец вытащил зажигалку. Затем снова осмотрел пиджак и из четвертого кармана достал вторую зажигалку такой же формы, что и первая.
Какое-то время Лейв рассматривал их, затем решительно сунул обе себе в карман, тихо ступая, двинулся к окну и исчез за ним.
В ту же минуту в комнату вошел хозяин с халатом в руках.
Побывавший в его кабинете человек не оставил никаких следов, но, видимо, существует нечто такое, чему мы и сами еще не нашли определение, – невидимое, непостижимое шестое чувство, подсказывающее нам приближение беды, опасности…
Хозяин коттеджа замер на пороге, продолжая держать халат в руках. Он оглядел комнату, будто впервые попал в нее, затем встрепенулся, словно уловил какой-то сигнал, отбросил халат, подскочил к пиджаку и быстро обшарил карманы.
Зажигалок там не было. Из двери потянул сквозняк, и незакрепленное шпингалетом окно стало медленно раскрываться…
…В это время Лейв был почти у самого выхода.
Он услыхал раздавшиеся в доме крики, звук сирены и побежал к двери. Дверь уже начала закрываться, отрезая ему путь к отступлению.
Лейв бросился к ней, протиснув тело в оставшийся проем, почувствовал, как край двери, неудержимо движимый электромотором, сдавливает грудную клетку, напрягся и вырвался из капкана.
…По горной дороге, ведущей из селения Штрудисхамн в Берген, на бешеной скорости мчались два автомобиля. Впереди – маленький юркий «фольксваген». Его преследовал мощный и элегантный «мерседес».
– Быстро спохватился! – крикнул водитель «фольксвагена» своему пассажиру, когда они заметили погоню. – Будто кто сообщил ему о нашем визите…
– Ничего, – возразил пассажир. – Главное мы сделали…
И он похлопал себя по левой стороне груди.
– Тут они, голубушки, – произнес он на русском языке, и водитель, мельком взглянув на спутника, улыбнулся.
Они пролетали поворот за поворотом, но преследователь не отставал, а боковых дорог здесь не было, свернуть в сторону, сбить «мерседес» со следа они не могли.
Они мчались мимо небольшой группы домов, когда заметили впереди еще один автомобиль. Через две-три мили водитель «фольксвагена» понял, что эта машина идет впереди не случайно. Их взяли в клещи. Очевидно, хозяин коттеджа как-то связался с этим поселком. Но почему они не задержали их в поселке?
– Теперь они зажали нас с обеих сторон, – сказал водитель. – Проверю, так ли это…
Он стал понемногу сбрасывать скорость. «Мерседес» тоже замедлил движение. Сохранил прежнюю дистанцию и первый автомобиль.
– Я понял, что они хотят, – сказал водитель. – Впереди есть скала, она выходит прямо к дороге. С другой стороны – пропасть. Там они остановят первую машину, она не даст проехать нам, а вторая прижмет сзади.
– Может быть, бросим машину? – предложил пассажир.
– Нет. Надо сделать так, чтобы они не искали нас. Ведь им неизвестно, сколько человек в машине. И потом, у меня есть план. До скалы будет еще переезд…
– Кажется, «мерседес» прибавил скорость, – сказал пассажир.
Его спутник глянул в зеркальце и покачал головой.
– Вот что, – сказал водитель «фольксвагена», – сейчас я устрою маленькую аварию на переезде. Там рядом полицейский пост, и я сделаю все, чтоб их задержать как можно дольше. Главное – не дать им предупредить того, кто сейчас на судне.
– Я доставлю это на борт и расскажу обо всем нашему другу, Лейв.
– Хорошо. Товарищи предупреждены и следят за нами. Как только я устрою эту комедию на переезде, они начнут действовать по другим каналам. Возможно, удастся предъявить этой шайке соответствующие обвинения. А ты, Олаф, уходи… Тебе надо доставить зажигалки. Сейчас я приторможу. Вываливайся из машины в обочину. Но не поднимайся, пока они не проедут. Внизу тропинка. Она выведет тебя на железнодорожную станцию. Там возьмешь такси. Если нет машин на станции, вызови из города по автомату. Приготовься! Внимание! Торможу!
«Фольксваген» прижался к обочине, резко сбавил ход, открылась дверца, пассажир вывалился наружу и кубарем покатился по откосу, покрытому жесткой травой.
Он слышал, как рванулся, набирая скорость, «фольксваген», затем над его головой прошелестел шинами «мерседес», и все стихло.
Текст расшифрованной радиограммы, переданной майором Леденевым для полковника Бирюкова с борта возвращающегося в Поморск теплохода «Уральские горы»:
Волк идет в западню«Задание выполнено. Операция «Сорок четыре» сорвана. Личность Волка установлена. Он находится на борту. Волку о срыве операции, по-видимому, ничего не известно. О своем раскрытии он тоже не подозревает. Леденев».
Лоцманская проводка в Поморский порт была обязательной для всех судов, и наших, и иностранных, и потому, сообщив с моря расчетное время подхода, «Уральские горы» добрались до Тюркиной губы и сбавили здесь ход, чтоб принять лоцмана на борт.
Едва громада теплохода замаячила на траверзе входа в губу, оттуда выскочил бойкий катеришко и резво помчался к судну.
С мостика было видно, как по штормтрапу поднялись на палубу двое.
– А кто второй? – спросил капитан Юков у старпома Федорова.
– Не знаю, – ответил тот. – Сейчас выясню.
Когда государственный лоцман Поморского торгового порта и сопровождавший его человек поднялись на борт, все разъяснилось. Спутником лоцмана оказался московский корреспондент, имевший задание написать очерк о «встречающих корабли» – морских лоцманах.
– Что ж, это хорошо, – сказал капитан. – Располагайтесь как дома, вы – наш гость.
Лоцман занял свое место и, передавая команды рулевому, повел теплоход узким заливом в порт. Ходу до гавани было не менее двух часов, и журналист, поскучав на мостике, попросил разрешения осмотреть судно.
Капитан не возражал, и гость в сопровождении четвертого штурмана покинул рубку.
Осматривая помещения и службы «Уральских гор», журналист и его проводник как-то случайно оказались рядом с рестораном, и, обнаружив это, гость вдруг вспомнил, что не успел сегодня позавтракать.
– Так это мы организуем! – сказал штурман, проводил журналиста в малый банкетный зал, усадил за стол, а сам отправился за директором.
Леденеву передали, что на борту гость, журналист из Москвы, которого надо накормить по высшему разряду. Когда он вошел в банкетный зал, человек, сидевший спиной к выходу, повернулся, и Юрий Алексеевич увидел сотрудника управления лейтенанта Самсонова.
Оставив «московского журналиста» в ресторане, уверенный в том, что теперь тот в надежном месте, четвертый штурман извинился и поспешил к себе готовить приходные документы.
– Как видите, – сказал Самсонов, когда они остались с Леденевым вдвоем, – все в порядке: я вышел к вам навстречу за два часа до прихода судна в порт.
– Спасибо, – сказал Юрий Алексеевич, – это хорошо. Понимаешь, надо сделать так, чтобы Волк и Мороз не смогли связаться друг с другом. Возможно, Билл сумел сообщить в Поморск о провале операции «Сорок четыре», и тогда Мороз даст знать об этом Волку. Как бы они не придумали какой-нибудь финт!
– Полковник просил передать, что он вместе с нашими ребятами будет на борту «Уральских гор» в составе пограничного отряда. Увидите его в форме старшины-сверхсрочника. Разжаловал себя наш Василий Пименович… Ну а у вас какие соображения? Я в вашем распоряжении. В качестве журналиста могу бродить по всему судну и приставать с вопросами к каждому.
– Это удобно. Поручу тебе самого Волка. Твоя задача – по приходе в порт вертеться возле него и не оставлять ни с кем наедине. Смотри также внимательно за всеми, кто будет входить с Волком в контакт. Он не должен встретиться с Морозом…
Полковник Бирюков в форме старшины пограничных войск сидел в каюте Леденева и молча рассматривал своего помощника, стоявшего перед ним.
– Ну, здравствуй, – сказал он наконец, – с приходом тебя…
Василий Пименович поднялся, шагнул к Ледеиеву и крепко обнял его.
– Живой и здоровый, – констатировал полковник, – это главное…
– Пытались сделать мертвым или больным, – улыбаясь сказал Юрий Алексеевич, – вывернулся…
– Все-таки пытались? Ну ладно, давай по порядку. Я договорился, чтоб без моей команды пограничники никого на судно не впускали и не выпускали, даже портовые власти… Слушаю тебя, Юрий Алексеевич…
– Наши предположения оказались верными, – сказал Леденев. – Волк действительно находился на теплоходе «Уральские горы». В Скагене он встретился с Гэтскеллом и передал ему материалы операции «Сорок четыре».
– Передал? – вскричал Василий Пименович.
– Да, передал. Но они вот здесь, эти материалы…
Юрий Алексеевич протянул полковнику Бирюкову две зажигалки.
– Одна из двух, – сказал Леденев. – Я не стал выяснять, какая именно. Возможно, там непроявленная пленка, и я засветил бы ее, пытаясь извлечь из зажигалки.
– Прекрасно, Юрий Алексеевич.
– Я видел, как одна из этих зажигалок переходила из рук в руки. Теперь Волк в наших руках.
– Только ты не очень-то зазнавайся. Мы тут тоже не дремали. Вышли, брат, на самого Мороза…
– И он арестован? – спросил Леденев.
– Пока нет, – спокойно сказал полковник.
…Пограничные власти осмотрели теплоход «Уральские горы», проверили документы команды и прибывших в Поморск пассажиров и, поскольку все было в порядке, разрешили вход и выход с судна – «открыли границу».
Портовые власти принялись за оформление прихода судна, на борт поднимались родственники и друзья членов экипажа, грузополучатели, диспетчеры, грузчики, – словом, недостатка в посетителях на теплоходе «Уральские горы» не было.
Капитан Юков принимал береговое начальство в салоне своей просторной, четырехкомнатной каюты. После традиционной бутылки коньяку и легкой закуски на западный манер Игорь Александрович предложил перейти в кают-компанию, где гостей ждал обед.
Капитан вышел из каюты последним и запер дверь.
И почти сразу у этой двери возникла человеческая фигура. Едва слышно скрипнул замок, и дверь в каюту капитана отворилась. Человек вошел и направился к шкафчику с книгами. Быстрым движением он вытащил учебник по мореходной астрономии, достал из кармана конверт и, вложив в книгу, поставил ее на место.
Человек двинулся к выходу и был уже у порога, когда услышал голос за спиной:
– Извините, пожалуйста, можно вас на минутку?
На мгновение человек замер, затем резко повернулся и увидел в дверях капитанской ванной комнаты лейтенанта Самсонова.
– Извините, – сказал Самсонов, – я тут посторонний, корреспондент из Москвы, хотел спросить вас, вы ведь из экипажа…
– Простите, но я тоже посторонний и сейчас спешу.
Он решительно шагнул к двери, но уйти ему не удалось.
В дверях капитанской каюты показался Леденев в сопровождении Корды и лейтенанта Рябикина.
– Куда вы так спешите, Василий Тимофеевич? – спросил Леденев. – Я не путаю ваши имя и отчество, доктор Еремин?
– А в чем, собственно говоря, дело? – спросил Еремин.
В это время лейтенант Рябикин зашел Василию Тимофеевичу за спину и неожиданно закинул свою правую руку так, что она обхватила шею Еремина, а локоть уперся в грудь, не давая голове доктора шевельнуться.
Одновременно с этим Леденев и Корда сорвали с Еремина пиджак и надели наручники.
– Отпустите его, Рябикин, – сказал Леденев и развязал доктору галстук, ощупав также уголки воротника сорочки.
– Извините, доктор, это мы на всякий случай. В последнее время наши клиенты так и норовят использовать последний шанс: чистенькими уйти на тот свет. Так что, извините…
– Это беззаконие! Я буду жаловаться! Кто вы такие? По какому это праву! – закричал, придя в себя, Еремин.
– Разрешите представить вам моих коллег, – сказал Юрий Алексеевич. – Капитан Корда, лейтенанты Рябикин и Самсонов. А я – майор Леденев.
– Что все это значит, майор?! – заметно успокаиваясь, спросил Еремин.
– Это значит, что вы арестованы, арестованы по мотивам, о которых я скажу вам несколько позже. А теперь отвечайте на мои вопросы. Что вы делали в каюте капитана?
– Вошел посмотреть, нет ли здесь старпома. Мне нужно было подписать акт санитарного осмотра.
– И для этого вскрыли отмычкой запертую каюту?
– Я не вскрывал ее!
– Рябикин!
Лейтенант Рябикин опустил руку в карман пиджака Еремина и извлек оттуда отмычку.
– Это мне не принадлежит, – сказал доктор. – Вы подсунули ее!
– Фу, как вы не солидно ведете себя, доктор! – брезгливо поморщился Леденев. – Ну ладно. Осознание случившегося к вам придет позднее. С каких пор вы состоите с капитаном в тайной переписке?
– Ни в какой переписке ни с кем я не состою!
– А конверт в «Мореходной астрономии»? – спросил лейтенант Самсонов, подошел к шкафчику и постучал пальцем по корешку книги. – Достать?
– Не нужно, – остановил его Леденев. – Пусть достает письмо тот, кому оно адресовано.
При этих словах Еремин быстро взглянул на Юрия Алексеевича.
– А вот и он, легок на помине, – сказал Леденев.
Дверь каюты отворилась, и вошел капитан теплохода «Уральские горы».
Он застыл у порога, оглядывая собравшихся здесь незнакомых людей. Обнаружив среди них Леденева, Юков набросился на него:
– А вы какого… здесь околачиваетесь? Что за люди? Откуда?
– Извините, капитан, но я больше не работаю у вас. С этого момента я для вас не директор судового ресторана, а майор Леденев.
– Майор? И что вам угодно, майор?
– Мне хотелось бы, чтоб вы прочитали письмо, которое написал вам этот гражданин.
Юрий Алексеевич показал на сидевшего в кресле Еремина. На руки, сцепленные наручниками, лейтенант Рябикин набросил перед приходом капитана салфетку.
– Доктор? – спросил Юков. – А вы чего расселись здесь, как у себя дома?
– Пусть, пусть посидит, – сказал Леденев. – Берите письмишко, капитан, оно в обычном месте, в «Мореходной астрономии», берите, не стесняйтесь.
Он подвел капитана к шкафчику и настороженно смотрел, как тот извлек из книги конверт, распечатал его и вынул листок бумаги.
– Читайте, – сказал Юрий Алексеевич. – Читайте вслух.
– Уничтожь! – крикнул вдруг Еремин, срываясь с кресла.
Лейтенанты разом насели на него, а Леденев выхватил из рук капитана листок.
– Кретин! – крикнул Еремин, откидываясь в кресло. – Кретин…
– Вот, слушайте: «Волку, «Сорок четвертая» завалена. Кругом горячо. Уходите. Мороз». Это письмо написал вам сей гражданин. Оказывается, его зовут Мороз…
Капитан вздрогнул.
– Мороз, – прошептал он, растерянно озираясь. – Мороз… Он – Мороз?
– Совершенно верно, – сказал Леденев. – Не ожидали встретить его здесь?
Юков молчал.
– Сядьте! – вдруг резко скомандовал майор. – Сядьте в кресло, Юков!
Игорь Александрович послушно присел.
– А теперь заверните левую штанину, – приказал Юрий Алексеевич. – Быстро! Ну!
Юков не двигался.
– Самсонов, – сказал Леденев, – помогите гражданину Юкову.
На обнаженной левой ноге капитана виднелось овальное пятно, в котором еще можно было распознать следы укуса.
– Значит, это вы хотели угостить меня киркой? – спросил Леденев. – Ну и шуточки у вас, капитан… И все-таки, хотя Волком зовут вас, зубы у меня оказались покрепче… Наденьте ему наручники, Самсонов, чтоб не задурил ненароком. И можно увести обоих. Незачем привлекать внимание команды и гостей.
Юрий Алексеевич и Корда остались вдвоем.
– Ну вот и все, – сказал Леденев, когда Волка и Мороза увели на причал, где ожидала их спецмашина.
Точки над «и»– Что ж, товарищи… – Бирюков помолчал, обводя собравшихся взглядом. – Думается мне, что операцию можно считать завершенной.
В кабинете собрались люди, которые были заняты в операции, и каждый из них вложил свою долю труда в это нелегкое и опасное дело. Теперь, когда все было позади, можно подвести итоги, отметить удачные моменты в своей работе и просчеты, да и проинформировать сотрудников о всем ходе операции, так как отдельные работники занимались своими участками и не знали всего в целом.
– Пусть начинает Юрий Алексеевич, – сказал Бирюков, – а если понадобится, по ходу дела добавлять будут другие. Кстати, майор Леденев поведает нам о своих приключениях в рейсе. Давайте, Юрий Алексеевич, вам слово.
– Ну что ж, я готов… Если позволите, начну с характеристики тех людей, которых мы арестовали на «Уральских горах» и следствие по делу которых теперь закончено.
Леденев подвинул к себе пачку с сигаретами, но, заметив, как улыбнулся Василий Пименович, закуривать не стал.
– Начну с Мороза, – сказал майор. – Василий Тимофеевич Еремин, санитарный врач торгового порта, пятьдесят пять лет… Действительно, существовал такой человек. Но его уже нет в живых. Военный врач Еремин попал в плен в 1943 ходу. До конца войны он находился в лагере военнопленных и в мае сорок пятого был освобожден войсками союзников. Но вернуться на родину Еремину не пришлось. Он оказался в лагере для перемещенных лиц, подвергался обработке, которую вели тогда в этих лагерях работники западных секретных служб с целью воспрепятствовать возвращению советских людей домой. Но Еремин продолжал настаивать, требовал встречи с представителями советской военной администрации, предпринимал все меры к тому, чтобы вернуться в Советский Союз.
Изучив его данные, руководители секретной службы решили использовать Еремина в своих далеко идущих целях. Под видом товарища по несчастью к нему подключили матерого разведчика, который и всплыл потом в Поморске под кличкой Мороз. О нем я скажу позже.
– Так вот… Мороз прикинулся таким же военнопленным, как и Еремин, тоже рвущимся на Родину. Постепенно он завоевал доверие военного врача, разузнал всю его подноготную и вскоре был готов принять обличье доктора. Затем Василий Тимофеевич был уничтожен, а его место в этом мире занял будущий Мороз… Он был заброшен в нашу страну…
Настоящая фамилия Мороза – Блувбанд, Иосиф Рудольфович Блувбанд. Сын немецкого колониста с юга России, Блувбанд еще до второй мировой войны был зачислен на службу в германскую разведку под именем Эрнста Брука. Выросший в России, он прекрасно владел русским языком, знал обычаи и нравы, поэтому и считался хорошим специалистом по «русским делам». С начала Великой Отечественной войны оберштурмфюрер Брук выполнял самые различные задания, действуя и в оккупированных гитлеровцами районах, и по эту сторону фронта.
Как организатор сети провокаторов и предателей в подполье Н-ской области, Брук, носивший тогда имя Альберта Ивановича Троицкого, был приговорен патриотами к смертной казни, но чудом избежал возмездия и был вскоре переброшен на Западный фронт.
Там штурмбанфюрер Брук и встретил конец войны, явившись к союзникам, которым он предложил свой опыт и знания специалиста по «русским делам».
После необходимой подготовки, заручившись легендой, сутью которой была прошлая жизнь Василия Тимофеевича Еремина, человека, потерявшего в войну всех родственников, Блувбанд – Брук – Троицкий стал вживаться в свою новую роль.
Некоторое время он осматривался, поездил по стране, проверяя, нет ли за ним слежки, менял места жительства и работы, затем прочно осел в Поморске с намерением создать здесь разведывательную сеть шпионской резидентуры.
Но дело подвигалось у Мороза с трудом. Напрасно пытался он завербовать кого-либо из наших советских людей. Уже предварительные, проверочные контакты говорили мнимому Еремину, что на них рассчитывать ему нельзя. Со своей стороны, Блувбанд – Брук – Троицкий – Еремин постарался завоевать репутацию доброго и отзывчивого человека, честного и принципиального специалиста.
Оставшись в одиночестве, без помощников, Мороз забил тревогу. И тогда хозяева Мороза вывели его на Волка.
Волк… Игорь Александрович Юков, сорок пять лет. Юков – его настоящая фамилия. В сорок первом году Юков был штурманом на советском судне, которое война застала во время стоянки в немецком порту. Пароход был интернирован, команда взята под стражу. Но в первые дни охрана была недостаточно суровой, и у экипажа возникла реальная возможность отбить свое судно и бежать на нем в Швецию. Моряки были готовы на все, на смертельный риск, лишь бы избежать фашистской неволи.
Так думали все. Кроме одного…
Штурман Юков понимал, что их могут перестрелять раньше, чем они отойдут от причала. Да в море их немедленно догонят самолеты и военные корабли, которые легко отправят пароход на морское дно. И Юков предпочел отсидеться на берегу. Но как это сделать? Сказать товарищам? Но, узнав о его нежелании идти с ними, товарищи сочтут его предателем, еще, чего доброго, прикончат. И штурман Юков выбрал свой путь: сообщил немцам о готовящемся побеге. Экипаж судна немедленно отправили в концлагерь, где за годы войны почти все моряки погибли.
Конец войны застал Юкова в лагере для военнопленных. Компрометирующих сведений на Юкова не было, и он возвратился домой как жертва войны, наивно считая, что все для него в прошлом.
Но Юков не знал, что вместе с другими агентами секретной службы бывшего рейха он перешел по наследству новым хозяевам. Они нашли его в Поморске и подключили к Морозу под кличкой Волк. Резидент не вступал с Волком в личные контакты – это было обусловлено. Свои указания Мороз передавал либо посылая их почтой, либо звонил Юкову по домашнему телефону. В силу специфики своей работы Мороз всегда мог находиться рядом с Волком, негласно контролировать его работу. А Юков, зная, что Мороз где-то рядом, и не имея возможности догадаться, кто он, находился постоянно в напряженном состоянии, которое исключало, во-первых, отлынивание от своих обязанностей, и, во-вторых, Волк в случае провала не мог выдать Мороза.
Когда появился Форлендер с планом места захоронения сейфа с подводной лодки «Зигфрид-убийца», их было уже трое. Третий – Василий Подпасков, диспетчер, – носил кличку Бен и предназначался для грубой работы – выуживание сведений у подгулявших болтунов, заманивание дефицитными вещами, тряпками офицерских жен, с последующим шантажом, устранение неугодных лиц и т. д. Кроме клички и фамилии, мы о третьем из этой группы ничего не знаем. Бен мертв, а сообщникам его о прошлом Подпаскова ничего не известно.
Снабженный планом, который передал ему Форлендер, Бен попытался проникнуть в Палтусову губу, но наткнулся на сержанта Гончарика и рядового Завьялова. О том, что Палтусова губа оцеплена, он не подозревал, так как считал, что с Форлендером действительно произошел несчастный случай.
Выстрелы в Палтусовой губе насторожили Мороза. Лично ему это ничем не грозило. В случае провала Подпасков мог выдать только Волка, так как знал лишь его. Но Морозу нужен был Юков, чтобы передать Гэтскеллу – Биллу материалы операции «Сорок четыре», шпионские сведения, собранные Беном, Волком и самим Морозом. Поэтому мнимый доктор Еремин решает ликвидировать Подпаскова. Но как это сделать? Мороз поручает убийство Юкову, но в последний момент случайно подслушивает на «Уральских горах» разговор Тани Яковлевой и Подпаскова. Диспетчер приглашает жену старпома к себе на квартиру.
На второй день старпом обнаруживает в своей каюте записку. Яковлев действительно потерял ее, но мы сумели прочитать текст, хотя и не видели записки.
Запасшись гантелью из каюты Яковлева, бывший штурмбанфюрер Брук следил за домом Подпаскова. Он видел, как туда ворвался Яковлев, как выбежала Таня, как покинул дом вслед за нею сам старпом. Выждав час, в квартиру Подпаскова направился Мороз. Бен оказался живым и невредимым. Он впустил резидента в квартиру и был убит гантелью старпома. Затем Мороз оставил дверь квартиры незапертой и исчез черным ходом, бросив за дверью, ведущей в котельную, орудие убийства, полагая, что теперь все подозрения в убийстве падут на ревнивого старпома теплохода «Уральские горы».
Узнав о смерти Подпаскова, Яковлев счел себя виновным в убийстве. Убедившись, что старпом арестован, Мороз решил, что партия выиграна. Но тут, за день до отхода «Уральских гор», меня угораздило столкнуться с резидентом в тот момент, когда он разговаривал с Татьяной Яковлевой. Ни о чем не подозревая, она поздоровалась со мной, а на вопрос Мороза, кто я такой, сказала – следователь… В день отхода санитарный врач увидел меня на судне в роли директора судового ресторана. Опытному разведчику не понадобилось долго соображать, что все это означает. Он тут же информирует об этом Волка и требует от него ликвидировать «ресторатора», а затем радиограммой сообщает об усложнившейся обстановке Биллу.
В море Волк попытался отправить меня на тот свет.
С большими предосторожностями встретился он с Биллом в ресторане «Сельдяной король» и передал зажигалку, в которой находилась микрофотопленка. Как выяснили наши специалисты, зажигалка устроена так, что, в случае попытки зажечь ее, особое устройство поджигало пленку, и та моментально сгорала. К счастью, мне не пришло в голову прикурить от этих зажигалок…
– Разве их было несколько? – спросил Самсонов.
– Лейв передал мне две.
– Кстати, товарищи, – перебил Леденена полковник Бирюков, – сообщаю вам, что Лейв Эйриксон и его друзья из Национального комитета ветеранов Сопротивления сумели представить своим властям неопровержимые доказательства, мягко говоря, нелояльного поведения Гэтскелла и его друзей. Как стало известно, вчера вся эта компания выдворена из Норвегии.
– В то время как я плавал на «Уральских горах» и «одалживал» зажигалки у мистера Гэтскелла, здесь, на берегу, шла работа по установлению личности Мороза. Во-первых, наши радисты, караулившие каждый его выход в эфир, с помощью передвижных радиопеленгаторных станций сумели засечь очередной радиосеанс Мороза и перекрыли шоссе, с которого велась передача. В зоне оказалось одновременно двенадцать автомашин разных марок, на которых ехало в двух направлениях тридцать восемь человек…
