Текст книги "Контрразведчик"

Автор книги: Станислав Гагарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Красные флажки для волка

Ему было страшно.

Теперь он боялся вдвойне. Если раньше, до телефонного разговора с этим, судя по тону, властным и, наверно, не знающим жалости человеком, он страшился возможного разоблачения и последующего наказания, то теперь ему приходилось и от «них» ждать расправы. Конечно, если он принесет те документы, то его оставят в покое. Но где он их возьмет, если все, что довелось ему тогда взять в лаборатории АЦ, передано было Марине Бойко.

Смерть режиссера на пляже вызвала у Умника противоречивые чувства. Он сделал свое дело и ждал, когда Бойко передаст ему условленную сумму. Но Марина неожиданно выбыла из игры. Это могло означать и несчастный случай, и ее устранение. В первом варианте – возникло два момента. Бойко успела передать материалы шефу или не успела этого сделать. Тогда секретные документы могут обнаружить при осмотре квартиры, поднимется шум, начнут расследование, захомутают и его, чего доброго.

И Умник решился, изменив внешность, пробраться в квартиру режиссера, чтобы обыскать ее, утвердиться в своих подозрениях или сбросить их со счета.

Спугнутый мужчиной, он больше не рискнул повторить попытки, и с трепещущим от страха нутром ждал, как развернутся события.

К его радости, шума никто поднимать не собирался. Смерть Марины Бойко прошла как несчастный случай, все было тихо и спокойно.

Значит, решил Умник, обошлось. Товар находится у покупателя. Теперь надо ждать за него выручку, фирма эта надежная, эти обманывать на гонораре не станут.

Правда, мучила его мысль, что Марину Бойко убили, убрали нежелательного свидетеля в целях сокрытия следов. Но Умник гнал от себя эту мысль, ведь ясно же было объявлено: несчастный случай. А если и действительно убрали, так к нему подобные методы отношения не имеют. Марина ведь знала шефа и тех, кто стоит за ним. А он, Умник, был завербован ею и знал только ее одну. Марины нет, связь оборвалась, а как передать ему деньги, «они» уж сумеют придумать.

Неожиданный звонок и произнесенный вслед за ним пароль напугали и обрадовали Умника. Собственно, тут больше было радости, но длилась она недолго. Как только шеф сказал, что он ждет «то самое», душа Умника ушла в пятки. Выходило, что материалов у «них» нет, Бойко ничего «им» не передала. Но где же они? Хранятся в тайнике, о котором знала лишь Марина? А что если они попали в руки чекистов? И вся эта тишина вокруг истории с Бойко только хитрый маневр? Во всяком случае шефу о переданных им, Умником, документах ничего неизвестно, и он требует сейчас их для себя.

Как быть?

Передать ему нечего. Это факт номер один. Его самого вряд ли засекли, даже если и обнаружили секретные материалы в квартире режиссера Бойко. Чекисты, вполне вероятно, не знают о его роли в этой истории. Но шеф-то знает!

Итак, из двух зол надо выбрать меньшее. Сейчас опасен шеф. Умник не знает его, он знает Умника. Шефа необходимо переиграть. Но исчезнуть придется не только для него. Он исчезнет для всего мира – мира, в котором его знают.

Для этого нужны деньги. В двенадцать часов позвонит шеф и скажет цифровой код шкафа в автоматической камере хранения. Вечером он возьмет деньги, а взамен положит кое-что из второстепенных материалов, которые он добыл попутно. Вроде бы он и не знал, что требуют от него.

А потом… Потом пусть ищут его труп в озере Высоцком. Он возьмет свою лодку, переправится на другой берег, а оттуда десяток километров до железнодорожной линии, ведущей в Среднюю Азию. И пусть тогда шеф ищет его! Все знают, какой он заядлый рыбак и охотник, так и порешат, что стал Умник жертвой своей страсти. Почему бы и шефу так не подумать? Словом, всем привет, наше вам с кисточкой, чао-чао, бамбино…

Я еще покажу вам, на что способен, недаром покойница Бойко, царство ей небесное, назвала меня Умником. Интересно, а куда попадают после смерти шпионы?

– Говоря математическим языком, мы имеем теперь три неизвестных, которые стали известными, – этими словами Алексей Николаевич открыл оперативное совещание. – Обозначим их буквами «Икс», «Игрек» и «Зет». Тот самый таинственный «Икс», стараниями которого проводилась операция по раскрытию секретных работ лаборатории АЦ, наконец-то обнаружен, и сегодня мы, видимо, его арестуем. В разработке «Икса» главная заслуга принадлежит нашему московскому коллеге Юрию Алексеевичу Леденеву.

– И Владимиру Кирюшину, – подал голос Леденев.

– И ему, – согласился Корда, как-никак, а Володя Кирюшин сотрудник его отдела, зачем же отнекиваться тогда.

– «Игрека» мы возьмем после того, как он выполнит предписание резидента и оставит свои следы на придуманном «Иксом» почтовом ящике. Аппаратура для скрытой съемки подготовлена? – спросил начальник горотдела у заместителя.

– Все в полном порядке, Алексей Николаевич.

– Что же касается «Зэта», то на него у Юрия Алексеевича особые указания из Москвы, им будут заниматься московские товарищи, вопрос о нем остается пока открытым.

– Я хочу попросить прокурора, – сказал Леденев, – чтобы резидента до утра вы не брали. Утром в Трубеж вернется «Зэт», возможно резидент захочет с ним встретиться, может быть, передаст какие-то указания, предложит встретиться с кем-то из своих людей, обнаружит дополнительные связи здесь, в Трубеже. Мнение прокурора таково, что стоит повременить с арестом «Икса» до возвращения связника в Трубеж.

– Резонно, – проговорил Корда и черкнул карандашом в листке бумаги, лежащей перед ним. – Согласен с предложением и Юрия Алексеевича, и прокурора. Итак, группу наблюдения и захвата «Игрека» возглавляю я. Не исключено, что после посещения «почтового ящика» он, «Игрек», попытается покинуть город. Упустить его, сами понимаете, никак нельзя. «Икс», возможно, захочет проверить надежность своего агента, за «Иксом» тоже следует смотреть в оба.

– Прошу оставить его за мной, – сказал Юрий Алексеевич. – Я с ним начинал, я и доведу сего гражданина до кондиции.

– Хорошо, Юрий Алексеевич, забирай себе своего крестника. Все, товарищи. Час вам на отдых, обдумывание деталей. Через час сбор у меня, без вызова, коротко обменяемся возникшими соображениями и приступаем к операции. Вопросы есть? Пока нет? Будут – прошу их задать через час. Свободны.

Когда они остались вдвоем, Леденев сказал:

– Вот и расставили красные флажки для волка. Теперь ему не уйти.

– Матерый зверюга, – заметил Алексей Николаевич. – Такие могут самый необычный выкинуть фокус, поверх флажков прыгнет и уйдет. Боюсь, что и у него интуиция, даже если мы и сделаем все чисто, а почуять приближающуюся опасность может заранее.

– Не спорю, – сказал Леденев, – потому как и сам его подловил, можно сказать, почти на одном чутье.

– Почти?

Начальник горотдела подозрительно глянул на Юрия Алексеевича.

Леденев рассмеялся.

– Ну, на одном чутье. Тебе все мерещится, будто я что-то знаю такое, что ты упустил. Нет, Алеша, все идет правильно. У тебя прекрасные люди, а сам ты первоклассный шеф, ничего не скажешь, зря меня Бирюков к тебе гонял, сам бы справился.

– Ну не скажи, ты мне здорово помог, Юра.

– Не зря, говоришь, трубежский хлеб ел да пивом запивал? Вот и отлично! Ну, мне пора. Пойду к своему «Иксу». Что-то сейчас подсказывает ему интуиция?

Едва Леденев вышел, Корда пригласил к себе Кирюшина.

– Володя, – сказал он, – у меня к тебе личная просьба.

– Слушаю, Алексей Николаевич.

– Будет у тебя особое поручение. Видишь ли, Юрий Алексеевич – опытнейший работник, умница, аналитик, но в вопросах сыска человек увлекающийся, все норовит сам сделать, своими руками. Я не могу ему отказать в окончательной доводке «Икса», но уберечь его от случайностей в моей власти. Ты понял меня?

– Понял, Алексей Николаевич.

– И еще. Ты английский язык знаешь?

– И немецкий тоже.

– Хорошо. Что означает в переводе с немецкого слово «Крафт»?

– Сила.

– Вот-вот. Фамилии людей еще не означают наличия у них этих качеств, но на сей раз мы имеем тот самый случай.

Еще один кандидат в мертвецы

Скрытые камеры включили, едва «Игрек» появился в зале автоматических камер хранения Трубежского вокзала: теперь кинопленка фиксировала каждое его движение.

Вошел он скорым, эдаким деловым шагом, торопящийся на поезд пассажир, да и только. Но у нужного ему шкафа нервы «Игрека» вдруг сдали, и он прошел мимо, сделал круг по залу, подставляя себя под объективы в самых различных ракурсах. Затем собрал волю в комок и остановился, наконец, у автоматического шкафа под номером сто двадцать девять.

– Ну и вырядился, – сказал Алексей Николаевич своему заместителю. – Если б не знал точно, не поверил бы, что это он. Ведь мы с ним неплохо знакомы… А тут черт те что. Наряд странный, борода…

– Вы не помните, Алексей Николаевич, словесный портрет того ночного гостя к Марине Бойко, которого спугнули?

– Постойте, – сказал Корда, – так это же вроде он и есть!

– Как будто он, – осторожно отозвался заместитель, – но утверждать со всей уверенностью не берусь.

– Хорошо, что подсказали, – проговорил начальник горотдела, не отрываясь от экрана, по которому они следили за действиями «Игрека» в зале автоматических камер хранения, – спасибо. Мы его снова загримируем, покажем старшему по подъезду и вставим это лыко ему в строку тоже.

Стоя у заветного шкафа, «Игрек» обернулся и увидел, что в зале он совершенно один. Это открытие придало ему силы, и он принялся набирать цифры кода, стараясь делать это побыстрее и исподтишка посматривая вокруг.

– Боится, – сказал Корда. – Понятно, не профессионал, выдержка не та, не тренирован.

– И трус от природы, – добавил заместитель.

Они сидели перед телевизионным экраном в специальной машине, которая стояла неподалеку от вокзала, и видели каждое движение «Игрека», зафиксированное камерой.

«Игрек» открыл шкаф, вытащил из него портфель, повозился с замками, видимо, не слушались, тряслись руки, вынул из портфеля большую коробку конфет. Наверно, ему хотелось тут же раскрыть ее, но благоразумие запретило это.

С собой у него была легкая полиэтиленовая сумка. «Игрек» достал из нее сверток, подержал в руке, будто раздумывая, колебался, затем решительно сунул в портфель, в сумку положил «конфеты» и вернул портфель на прежнее место, в шкаф под номером сто двадцать девять.

Набор прежних четырех цифр – и вот он исчез уже с экрана.

– Повели, – сказал Корда и щелкнул тумблером, отключая телевизионное наблюдение – Теперь важно проследить за ним до такого момента, который позволит нам выявить его дальнейшие намерения. Включайте радиосвязь.

– Алексей Николаевич, – сразу заговорил динамик. – Я – второй. Объект прошел в кассовый зал, стоит перед расписанием дальних поездов. Сейчас перешел к расписанию пригородных. Ведет себя неспокойно.

– Раздумывает: не следит ли за ним резидент, сказал Корда.

– Продолжайте наблюдение. Всем, всем! Наблюдая за объектом, имейте в виду, что за ним могут следить со стороны. В случае обнаружения этого немедленно сообщите мне.

– Объект выходит из зала на привокзальную площадь. За ним следует первый, – проговорил динамик.

– Первому, – сказал начальник горотдела. – Если поедет автобусом, садись с ним. Остальные посты по машинам и следом. Если пойдет пешком, сдайте наблюдение третьему на границе привокзальной площади. Самим же следует выдвинуться впереди предполагаемого маршрута.

«Где-то там сейчас Юра?» – подумал Алексей Николаевич. – Каково ему наедине с тем зубром… Думаю, что Володя, ежели что, не подведет. Плохо, нет с ними связи».

– Объект садится в автобус, Алексей Николаевич. Я – первый, следую за ним.

– Так, – сказал Корда. – Теперь связи с ним пока не будет. Поехали и мы. Сообщите, чтоб снимали привокзальные посты.

…Уже было совсем темно, когда объект со всеми предосторожностями, петляя по городу на случай, ежели за ним следят, добрался до причала, где стояли частные лодки. Неподалеку от берега он разыскал в кустах спрятанный загодя вещевой мешок с пожитками.

Теперь все пути были отрезаны. Он вынес из сарайчика лодочный мотор, отомкнул замок на цепи, отталкиваясь веслом, вывел лодку на свободное место и стал осторожно грести, чтобы уйти подальше. Когда от берега отделяло его метров триста, он поставил мотор и дернул заводной конец.

«Ветерок» завелся сразу. Едва мотор на его лодке заработал, на озере возник звук еще одного двигателя, но, оглушенный работающим «Ветерком», он этого не услыхал.

Держа на противоположный берег, он свободной правой рукой развязал вещевой мешок, из полиэтиленовой сумки достал коробку, открыл ее и стал перекладывать в мешок пачки денег.

Пустая коробка полетела за борт, мешок был завязан, настроение резко улучшилось.

Теперь надо сделать так, чтобы все поверили в его смерть на озере. Принесенную сеть он привяжет одним концом к лодке, пусть считают его браконьером. На берегу он перевернет лодку и оттолкнет подальше. А вот в эту куртку – он всегда носит ее на охоте и рыбалке – положены документы, не все, конечно, хватит и водительских прав. Да… Машину оставлять жалко, ну что ж, ничего не поделаешь, на машине бесследно не исчезнешь. А куртку он бросит в воду, отойдет в сторону и бросит. Ее найдут сразу, вот и хорошо будет, славно он придумал, тут и комар носа не подточит.

Он представил, как вытянется лицо у того типа, который звонил, когда увидит, что он ему подложил в портфель. Представил, как надул и тех и этих, и от души рассмеялся.

Надвигался высокий противоположный берег.

Ему дали перевернуть лодку и оттолкнуть ее от берега. Когда он швырнул в воду куртку, вдруг ярко вспыхнули электрические фонари и спокойный голос произнес:

– Не двигаться! Прокурором дана санкция на ваш арест.

Корда подошел к нему, освещенному со всех сторон фонарями, протянул руку к бороде, она все еще оставалась на нем, подергал, спросил:

– Каким пользовались клеем, гражданин Ковров?

Леденев потерял его на берегу озера.

Поначалу все шло благополучно. Как и предполагал Юрий Алексеевич, резидент пришел на вокзал и довел Коврова до камеры хранения: В зал заходить резидент не стал, дожидался выхода своего агента снаружи.

Когда Ковров уехал на автобусе, «Икс» неторопливой походкой направился к стоянке такси и взял машину.

Леденев последовал за ним.

Юрию Алексеевичу казалось, что он принял все меры предосторожности. По крайней мере, ничего в поведении резидента не говорило о том, что он чувствует, как к нему «прицепили хвост». Леденев видел: «Икс» ведет себя совсем спокойно, не пытается сбить со следа, увлечен наблюдением за Ковровым и не заботится о том, что имеет за собственной спиной.

И вот Юрий Алексеевич потерял резидента.

Они вместе добрались до лодочного причала и видели, как Ковров выносит мотор, возится с цепью. Лодка медленно пошла от берега, и тут «Икс» исчез.

Юрий Алексеевич напрягся, прислушался, взял правее, осмотрелся, сместился в другую сторону. Нигде никого не было.

«Шляпа, – подумал о себе Леденев. – Упустил!»

С озера донесся звук мотора. Спустя несколько секунд Юрий Алексеевич услышал, как заработал второй двигатель.

«Так, – подумал он, – пошли за Ковровым… Но где же мой подопечный?»

Тут ему пришла в голову мысль, что резидент может сообразить: вторая лодка запущена не случайно. И тогда…

Но Леденев не успел додумать, Что произойдет тогда, потому что это тотчас произошло.

Из неведомых глубин подсознания пробился сигнал опасности, и Юрий Алексеевич, только что глядевший в сторону озера, повернулся. Этот его поворот изменил направление удара, и человек, бросившийся на Леденева с ножом в руке, промахнулся.

Леденев резко наклонился, нападавший сбил его с ног. Он не достал Юрия Алексеевича ножом, но и не выпустил оружия из руки. Теперь человек сидел на упавшем навзничь Леденеве, держал его левой рукой за ворот рубашки и стискивал воротом горло, а правой примерялся нанести единственный верный удар в сердце.

Юрий Алексеевич ударился при падении затылком, и хотя не потерял сознания, был в состоянии ошеломленности. Правой рукой он пытался сбросить руку невидимого врага со своего горла, сильно оттолкнул его от себя ногами.

Неожиданный свет озарил место схватки. Нападавший негромко охнул и упал на Леденева.

Свет погас.

– Юрий Алексеевич! – крикнул Володя Кирюшин.

Еще раз вспыхнул свет.

– Юрий Алексеевич! – снова позвал Кирюшин.

Леденев сбросил с себя тело врага, встал на четвереньки, голова гудела, подобрал выпавший из руки противника нож.

Вокруг собралось уже несколько человек.

– Вы не ранены? – услыхал Леденев голос заместителя Корды.

– Слава богу, цел, – сказал Юрий Алексеевич. – Спасибо вам. Чем это ты его так угостил, Володя?

– А фонариком, Юрий Алексеевич, чем же еще.

Человек, лежавший ничком на земле, задвигался, потом повернулся, сел, прикрывая лицо рукавом от света.

– Чем это я вас так допек, Исидор Матвеевич, что вы на меня с ножом, а? – спросил Леденев.

– Шустрый вы оказались парень, – спокойно проговорил дед Еремей, неторопливо поднимаясь в свете электрических фонариков с земли и отряхивая руками колени, – Видно, «бормотушка» моя пошла вам на пользу.

– Видимо, так, – сказал Юрий Алексеевич. – За «бормотушку» я все еще перед вами в долгу, господин Крафт.

Быть бычку на веревочке

Приехав из села Крутихи в Трубеж Сергей Сергеевич заходить в гостиницу «Серебряное копытце» не стал. К чему лишний раз светиться перед окошком администратора и оставлять отметку о своем пребывании в книге приезжих? Задание Дэйва он почти выполнил. Резидент его разыскал сам; вступил в контакт, поначалу в односторонний, через почтовый ящик в доме номер восемь по улице Сосновой, затем сумел устроить так, что он, Буратино, передал Красюку под видом столичного телефона номер шкафа в автоматической камере хранения и цифровой код. Необходимые документы уже лежат в его портфеле, недаром резидент сказал, что ждет его в пятницу, значит, он уже позаботился обо всем.

Новехонький «Икарус» по добротной асфальтированной дороге быстро примчал Малахова из Крутихи в Трубеж, и прямо с автобусной станции Сергей Сергеевич направился на железнодорожный вокзал.

Сейчас он не очень заботился об установлении наличия наблюдения за собой, так как считал, что, ежели раньше он его не обнаружил, теперь и вовсе не было никаких причин пришивать ему «хвост», его бы он в той же Крутихе заметил.

Буратино было невдомек, что вели его еще с той самой минуты, когда он, приземлившись на Шереметьевском аэродроме, прошел пограничный контрольно-пропускной пункт. Вначале это было обычное профилактическое мероприятие, так как соответствующие советские ведомства получили извещение из-за рубежа о том, что в составе группы швейцарских туристов будет находиться профессиональный разведчик.

Не прошла незамеченной и встреча Буратино с Дэйвом, правда, о чем они говорили друг с другом, установить не удалось.

Но вот Буратино, сменив обличье и документы, выезжает в Трубеж. Это уже настораживало, свидетельствовало о причастности «туриста» к делу Марины Бойко.

Теперь Буратино опекали накрепко, но так, чтоб он, этот специалист высшей квалификации, ни о чем не мог догадаться. И Сергею Сергеевичу в голову не пришло, что симпатичная Валюта, проводница, скорого поезда Москва – Трубеж, поившая его в очередь со сменщицей вкусным чаем, является сотрудником управления, возглавляемого Василием Пименовичем Бирюковым.

– Ну вот, можно и брать его прямо сейчас, – сказал Корда, показывая Леденеву на экран.

На экране было видно, как Сергей Сергеевич открывает шкаф номер сто двадцать девять и достает оттуда свой портфель.

– У нас есть пленка с записью, на которой Ковров кладет в этот же портфель сверток и достает деньги. И коробку пустую из озера выудили тоже. Все улики их связи между собой налицо.

– Не спорю, – сказал Леденев. – Но для нас не менее важно выйти с такими же уликами на Дэйва. Его кипучей деятельности в Москве давно пора положить конец. Поэтому-то Василий Пименович дал команду аккуратно проводить этого «корреспондента» обратно в столицу.

– Так, – сказал Корда, – это мне все понятно… Смотри, смотри, он что-то оставляет в шкафу!

– Газета, кажется, – произнес Леденев. – И ящик закрывает. Ставит на код… Видимо, это сигнал резиденту, что, все, мол, в порядке, товар получен, отбываю восвояси.

– Но господину Крафту уже не придется сюда больше заглянуть, – заметил Корда. – Голова не болит, Юра?

– Все прошло. Крепко он меня обошел вчера. Я иду по его следам, а он по моим. Говорят, тигры применяют к своим преследователям подобный приемчик.

– А он и есть тигр, – сказал Корда. – И еще какой тигр! Так и не промолвил до сих пор ни слова…

– Жалко, что мы взяли его вчера, – посетовал Юрий Алексеевич. – Глядишь, сегодня он вышел бы на связь с этим «корреспондентом» и где-то еще по части новых улик прокололся.

– Что же, прикажешь ждать, пока он тебя освежует? – сердито буркнул Корда. – И так был на волоске от смерти.

– Да, Володе я жизнью обязан. Вовремя подоспел.

– Говорит четвертый, – произнес динамик. – «Корреспондент» заходит на почту.

– Шестому пройти за ним, – распорядился Корда, – а пятому быть наготове изъять любую корреспонденцию, которую подаст объект. Сразу же доложите, пятый, что он отправляет.

– Либо сообщение об окончании операции, – сказал Леденев. – Либо сами «материалы».

Вскоре Корде доложили, что отправлена заказная бандероль по-адресу: гор. Каменогорск, Главпочтамт, до востребования, Конторовскому Демиду Францевичу.

– Еще одна птичка в наших сетях, – заметил Корда, – хотя это может быть и непосвященный человек.

– Надо послать туда кого-нибудь для связи с каменогорцами, – сказал Леденев.

– Распорядитесь, – обратился Корда к заместителю.

Тот кивнул и вышел из спецмашины.

– «Корреспондент» возвращается на вокзал, – сообщил динамик.

– Хорошо. Пусть возвращается, – сказал Корда и, обращаясь к Леденеву, добавил: – Занимайтесь им сами, товарищи москвичи.

– Там есть кому заняться, – отозвался Юрий Алексеевич. – Твой работник готов выехать следом?

– С утра ждет команды.

Сообщили, что «корреспондент» взял билет на фирменный поезд до Москвы.

– Отправление через сорок минут. Дождемся, Юра?

– Да уж проводим. Можно и на перрон выйти, поглядеть на гражданина Малахова, так сказать, в натуре.

– Останьтесь здесь, – сказал Корда вернувшемуся заместителю, – руководите операцией, а мы с Юрием Алексеевичем прогуляемся на перрон.

«По существу заданных мне вопросов могу сообщить следующее: с полгода тому назад я был на товарищеской вечеринке, устроенной режиссером народного театра М. Бойко по случаю премьеры. Находясь в состоянии опьянения, я высказывал некоторые мысли, которые свидетельствовали о моем недовольстве своим положением, говорил о желании иметь много денег, чтобы жить настоящей жизнью. Как оказалось впоследствии, эти мои слова были записаны незаметным для меня образом на магнитофонную пленку. Спустя несколько дней я получил от Бойко приглашение навестить ее. Надо сказать, что я этому несколько удивился, так как не подозревал о ее интересе ко мне, счел этот вопрос чисто женским, мне было лестно получить такое приглашение, и я, не задумываясь, принял его. У себя на квартире Бойко приняла меня весьма приветливо, угощала французским коньяком, хотя я и принес с собой хорошее вино и конфеты. Затем она начала разговор о том, что я живу ниже своих возможностей, а имеется случай разом вырваться из этого полунищенского существования. Я сказал, что готов на все, если за это хорошо заплатят. Тогда без всяких предисловий Бойко предложила мне достать материалы, излагающие суть открытия инженера Кравченко. Я знал о том, что лаборатория АЦ уже работает над этой темой, но ответил Бойко отказом. Тогда она дала мне прослушать запись моих высказываний, а затем показала листок бумаги, в котором говорилось, что я даю обязательство сотрудничать с «ними» и стояла моя собственная подпись. Одновременно она назвала сумму гонорара за мою услугу, и я согласился, тем более что Бойко убедила меня, что это не обычный шпионаж, а промышленный, никакого ущерба, мол, своим я не принесу. Таким образом, я стал работать на Марину Бойко, вернее, на тех, кто стоял за нею. Мне же она определила кличку Умник и пароль, по которому со мной должны были связаться, минуя Бойко, если возникнет подобная необходимость.

Вопрос: Каким образом вы добыли секретные материалы?

Ответ: Подобраться к лаборатории АЦ было трудно. Я постепенно накапливал сведения, так как в качестве начальника лаборатории научной организации труда имел доступ повсюду, в том числе и в закрытую лабораторию. Но ключ ко всему лежал в сейфе, которым могли пользоваться только, завлаб Горшков, сам Кравченко и инженер Травин. Мы решили с Бойко использовать последнего, так как известно было о его чувствах к режиссеру. Был разработан следующий план. Выбирается время, когда Горшкова и Кравченко не будет в лаборатории. Я вхожу к Травину, затеваю разговор. И в этот момент звонит Марина Бойко и просит Травина срочно выйти к ней из лаборатории, для входа в которую у нее нет пропуска. Я знал, что, приходя к себе в кабинет, Травин снимает пиджак, в котором лежат ключи, вешает на спинку стула и поверх сорочки надевает белый халат. Важно было организовать так, чтобы пиджак с ключами висел на стуле, я был в кабинете, а Травина неожиданно и срочно вызвали бы вдруг извне. И нам это удалось. Не знаю, что там сказала Бойко Травину, только он выбежал после звонка из кабинета. Бойко обещала задержать его не менее чем на четверть часа. Этого оказалось достаточно. Я взял травинские ключи, прошел в кабинет Горшкова, ключ к замку двери у меня был подготовлен заранее, это дело несложное, вскрыл сейф и быстро скопировал то, что мне было нужно. Я по образованию инженер-металлург, и мне не понадобилось долго разбираться в сути открытия Кравченко. Хватило взглянуть на его формулы одним глазом да черкнуть для памяти в блокноте. Тем более что я заранее готовился по этой проблеме. Но тут я едва не попался, так как в момент возвращения Травина только собирался положить ключи обратно и не успел этого сделать. Правда, Травин был сильно взволнован и, выбрав подходящую минуту, когда он отвернулся, я положил ключи в карман пиджака. Но не в тот, где они лежали, тут уж было не до точности. Не знаю, заметил ли это инженер Травин…»

– Заметил, – сказал Юрий Алексеевич, откладывая в сторону протокол допроса Коврова. – Поздно, правда, но заметил. Мы долго тогда беседовали с Михаилом Петровичем во Дворце культуры. Так или иначе, но я каким-то образом подвел его память к этой истории, и он вспомнил и про странный вызов по телефону, Бойко объявила ему, что ждет ребенка, а потом, продержав необходимое время, заявила, что пошутила. Вспомнил Травин и про необычное поведение Коврова. Его и тогда смутило, что ключи оказались не там, где он их клал, но Михаилу Петровичу и в голову не могло прийти такое о Коврове.

– А кому могло прийти? – проговорил Корда. – И что только рождает таких подонков? На все готов за деньги… И сам ведь так заявил!

– Хорошо, что мы сумели установить, как мотался те два часа Михаил Петрович в поисках лекарства для дочери, – заметил Леденев. – Молодцы твои ребята!

– Но к Коврову мы все же вышли благодаря тебе, Юра, – возразил Алексей Николаевич.

– Послушай, Алексей, может быть, не будем делить лавры, а?

– Не будем, – согласился Корда. – А Крафт все молчит…

– Ну это тебе не Ковров. Ничего, заговорит в Москве. Василий Пименович не зря распорядился отправить Крафта и Коврова к себе. Ребята вышли через «корреспондента» Малахова прямо на Дэйва, теперь ему хана, объявят его «персона нон грата» и вышлют из страны.

– Вот и Семена Гавриловича просят приехать, – сказал Корда.

– Дынец для нас просто находка, – заметил Юрий Алексеевич. – Здесь Крафт не захотел его признать, может быть, и забыл, хотя вряд ли забудешь такой удар по черепу. Но в Москве свидетельство Семена Гавриловича будет подкреплено документами, в наших архивах наверняка найдется кое-что о тех временах и тогдашней роли Крафта, трудно ему придется, не вырвется.

– Сегодня я отправлю всех спецрейсом в Москву, – сказал начальник горотдела.

– А как же со мной? – спросил Юрий Алексеевич.

– О тебе Бирюков ничего не говорил. Обещал позвонить позднее, велел не отлучаться из отдела.

– Мудрит что-то старик. Ну, хорошо. Это он тебе велел не отлучаться, а я пойду на пляж, искупаюсь да позагораю. Для этого пляжи и существуют. Володю со мной отпустишь?

– Пусть идет.

– Хороший он у тебя парень.

– Но-но, ты мне смотри. Еще сманишь парня к себе.

– Закон диалектики, – засмеялся Леденев. – Молодым везде у нас дорога… Так я буду на пляже.