Текст книги "Вариант "Новгород-1470" (СИ)"

Автор книги: Станислав Городков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Дан насчитал возле лодки аж шесть человек.

– В общем-то, как для грузчиков, слуг даже маловато, – отметил он про себя. – А, где же купец и остальные… новгородцы – гребцы, капитан и лоцман?

Один из шестерых бородачей, тот, кто был с самой короткой бородой и который, в отличие от остальных, почти ничего не делал, а, лишь, указывал – кому куда что ложить, а еще был единственным, кто имел на голове шляпу с небольшими отворотами – прочие немцы были в каких-то чепчиках – заметив, запряженную лошадью телегу и сопровождавших ее людей, что-то сказал ближайшему крепыщу и шагнул навстречу Дану.

– Ага, – сообразил Дан, – кажется я ошибся. Слуг пятеро, а этот, шагнувший мне навстречу, судя по всему, тот самый купец, о котором говорил Домаш, купец, которому я должен отдать амфоры и кувшины и получить за них с купца наличные деньги.

Дан приказал возчику остановиться. И, тут же, возле него оказался Рудый.

– Боярин… – ни Рудый, ни Клевец и ни тем более Хотев никогда не знали обычного литвина Дана. С самого начала они знали только боярина Дана. Поэтому и относились к нему, как к боярину. В свою очередь, и Дан особых поводов для панибратства телохранителям не давал… – Боярин, – тихо сказал рыжий, – подозрительно, что здесь никого нет, кроме немцев. И на головах у них подшлемники вместо простых шапок.

– Понял, – негромко ответил Дан, смотря на сделавшего пару шагов и тоже остановившегося купца. Не оборачиваясь, Дан обронил – так, чтобы его услышали только свои: – Внимание. У ганзейца вместо слуг наемные гриди. – В то, что рядовые слуги носят на голове вместо шапок солдатские подшлемники – по утверждению Рудого – Дан, при всем своём неведении ганзейских порядков, не верил. Скорее всего, это были люди из того самого, известного Дану еще по учебникам прошлого-будущего «военного народа» ганзейских городов – обедневшие и подавшиеся на заработки в города мелкие дворяне, ни к чему, кроме войны не приспособленные – то есть, младшие сыновья различных баронов, рыцарей и прочих дворян, которым не светило никакое наследство; обнищавшие члены городских цехов и гильдий, кои по собственной криворукости или безмозглости не могли обеспечить себе нормальную жизнь; ученики ремесленников или купцов, по живости характера не спешащие становиться мастерами или которым надоело быть вечными подмастерьями… Иначе говоря, обычные наемники-рутьеры, «продающие свой меч». – То бишь, ганзеец нанял солдат, – думал Дан. – Вопрос – зачем? И при этом неясно – где обязанные быть тут гребцы с ладьи и остальные новгородцы…?

Заморский гость приветственно замахал рукой, приглашая гостей подъехать ближе.

– Давай Храпун, – громко сказал Дан возчику, крепкому блондинистому новгородцу с окладистой бородой и простым христианским именем – Храпун Упертый, – подъедь ближе к сходням. – А, не столь громко, добавил: – Всем внимание! Тебя Храпун, – не сводя глаз с немцев, но обращаясь, персонально, к возчику, произнес Дан, – это тоже касается.

Возчик, удивленно хлопая белесыми глазами, взглянул на Дана – хм, боярин и заботится о нем – но ничего не сказал.

Заставив свою лошадку сделать еще с десяток шагов, Храпун Упертый снова остановил телегу. До уреза реки оставалось всего ничего и от серо-зеленой воды уже ощутимо тянуло холодом. Дан поежился…

Теперь Дан смог получше рассмотреть лицо купца, похоже, настороженность сопровождающих телегу с товаром людей, не сильно понравилась немцу. Во всяком случае, лицо его, на мгновение, скривилось… Но, всего лишь, на мгновение и, тут же, ганзеец заулыбался, как золотая монета.

– Здесь, как я понимаю, остаток моего заказа? – хорошо говоря по-словенски, спросил купец, указывая рукой на телегу с горшками и амфорами. И, не дожидаясь ответа Дана, заявил: – Очень-очень вовремя. Я, как раз, товар укладываю в ладью.

– Пересчитывать и проверять кувшины будешь? – задал вопрос Дан, отведя левую руку за спину, как бы поправить там что и несколько раз сжимая и разжимая кулак за спиной – делая знак своим телохранителям – «Быть наготове», одновременно похлопывая второй рукой по переложенной соломой и рогожей керамике.

– Зачем пересчитывать, – смотря в глаза Дану и радушно улыбаясь, сказал немец. – Новгородцы честные люди!

– Добро, – обронил Дан. И, заложив пальцы за свой, специально надетый сегодня, боярский пояс… – дабы немец знал, кто приехал получать деньги и подумал, прежде чем выкидывать какие-либо фортели… – поинтересовался: – А платить когда будешь?

– О, прошу прощения, ваша милость, – сделал вид, что только сейчас заметил боярский пояс ганзеец и низко поклонился Дану. – Коль, ваша милость, сами приехали за деньгами, сейчас сразу и заплачу. – И крикнул: – Ханс!

Дан спинным мозгом почувствовал, как, стоящие пообочь и позади – Рудый, Клевец и Хотев, мгновенно напряглись и положили руки на рукояти своих топоров и дубин, а Микула перехватил по-боевому копье. Лишь возчик продолжал спокойно сидеть на передке своей телеги и таращиться на немцев.

Один из солдат, Дан мысленно окрестил их «ландскнехтами» по аналогии со знаменитыми немецкими наемниками, вытащил из ладьи небольшой и, вроде как весь окованный железом, сундучок и, держа его в руках, направился к купцу. Ганзейский гость взял сундучок из рук слуги и подал Дану. Дан потянулся за сундучком… и увидел рыжие глаза немца-слуги и блеснувший клинок длинного кинжала. И, в то же мгновение, немец-слуга, принесший купцу сундучок, метнулся к стоявшему рядом с Даном Хотеву… Одновременно сзади, за спиной Дана, послышался тупой стук и приглушенный вскрик Микулы… Дальнейшее Дан запомнил отдельными урывками – ганзеец-купец, неожиданно, роняет денежный сундучок и в руке у него обнаруживается не менее длинный, чем у слуги кинжал… Хотев отбивает топором кинжал слуги, а в следующий миг его топор врубается рыжеглазому немцу в плечо… Глухие шлепки и чей-то вой сзади… Бегущие от ладьи с распяленными в крике ртами, с мечами в руках, «купеческие слуги»… Сам Дан, с силой бьющий ногой по колену ганзейца… Затем он же, метающий свои ножи, которые теперь всегда при нем, в набегающих немцев и двое падающих «ландскнехтов» – у одного нож в горле, у другого торчит из глаза… Проскочившая в сознании мысль – «Ни хрена ж себе, в глаз попал…» Сверкание лезвия меча над головой успевшего присесть Дана… Хруст костей и оседающий, с топором Хотева в голове, напавший на Дана мечник… Опять он же, Дан, пытающийся проткнуть, чужим мечом – подхваченным у мертвого немца, хромающего купца… и все. Куча трупов на земле в разнообразных позах и Рудый с Клевцом, стерегущие сидящего на траве ганзейца и двух, стоящих подле купца – один с повисшей плетью рукой, второй с залитой кровью половиной лица, бросивших оружие наемников. Да, еще Хотев опирается на чужое копье возле Дана…

Дан посмотрел на купца и безоружных рутьеров-ландскнехтов, на, без единой царапины, телохранителей – Рудого с Клевцом и Хотева, обвел взглядом понуро стоящую лошадь с телегой и лежащих людей, мертвых или, по ошибке еще остающихся живыми и стонущих… Увидел на телеге неподвижного, раскинувшегося прямо на кувшинах и амфорах, Храпуна с кровавой полосой на груди, все еще сжимающего в руке поводья; чуть дальше, за телегой, на траве – лицом в землю, узнал Микулу с арбалетным болтом – то, что это арбалетный болт, Дан, почему-то, понял сразу – в спине… Посмотрел на свои руки, продолжающие держать меч… И воткнул меч в землю. А потом подошел к телеге, зачем-то потрогал мертвого извозчика, шагнул к Микуле, присел рядом с ним на траву. Протянул руку к стражнику и… вздрогнул от еле слышного: – Больно… – Секунда растерянности… и быстрая команда: – Хотев помоги, он жив! – Вдвоем с Хотевом они осторожно, стараясь не задеть торчащий из спины Микулы арбалетный болт, положили охранника на бок, подперев его кувшинами с телеги.

– Больно, – опять прошептал Микула, пуская кровавые пузыри из уголков рта.

– Ничего-ничего, – постарался утешить его Дан. – Потерпи маленько. Сейчас позовем травницу Марену и тебе станет легче. Хотев, – попросил-приказал Дан телохранителю, тоже склонившемуся над Микулой и вытирающему пучком сорванной травы стекающую на подбородок стражника кровь, – ты самый быстрый из нас, побежишь, а не в силах будешь – пойдешь в посад за Марьей-ведуньей. Приведешь ее…

– Не надо, боярин, – уцепившись пальцами за руку Дана, просипел Микула. И повторил: – Не надо. Я сейчас отойду… – Охранник отпустил руку Дана и Дан услышал, как клокочет все внутри у Микулы. Неожиданно охранник вздохнул и отчетливо, хоть и тихо, попросил: – Поверните мне голову вверх, чтобы я мог увидеть смотрящих на меня дедичей… – Затем еще раз вздохнул и, уже, совсем едва слышно, произнес: – О жене моей позаботьтесь и помолитесь за меня… – Микула снова набрал воздуха в грудь, широко открыл глаза, да так и застыл с открытыми глазами, только кровь продолжала стекать с уголка губ.

– Умер, – произнес Хотев, перекрестившись – к удивлению Дана, и вставая с колен.

– Вот и все, – сказал Дан, тоже вставая с травы. Это была первая смерть, в которой человек погиб, сражаясь за него, Дана.

Дан повернулся к находящимся под надзором Клевца и Рудого пленным солдатам и ганзейцу, подошел к ним, поправил свой боярский пояс.

– Ну, рассказывай, – проронил он и упёр тяжелый взгляд в купца. – Почему?

– Это была ошибка, – заюлил сидящий на траве купец и попробовал подняться. – Меня обманули, я вовсе не хотел нападать на вас…

– Так, – сказал Дан, отворачиваясь от ганзейца к стоявшему рядом с немецким гостем и контролировавшему каждое движение купца Клевцу, – мне он неинтересен.

– У него тут, в лесу, – неожиданно подал голос один из «ландскнехтов», довольно правильно произнося слова по-словенски, – есть тайное место. Там еще двое наших и захваченные славене. А еще там награбленное у вас, в Славении.

– Показать сможешь? – мгновенно развернулся к немцу Дан, однако, в ту же секунду, сидящий на траве купец, нечленораздельно крикнув, подскочил с земли, и раненная нога не помеха, и ткнул, попытался ткнуть, заговорившего наемника невесть откуда появившемся в руке стилетом с узким, похожим на шило, лезвием. Недремлющий Клевец, тут же махнул топориком-клевцом, раздался хруст и купец, уронив кинжал, повалился обратно на землю, болезненно хрипя и держась за плечо.

Дан взглянул на скорчившегося на земле, воющего, с раздробленным плечом, ганзейца и произнес: – Ну, где-то так…

– Показать сможешь? – повторил, обращаясь к заговорившему «ландскнехту», Дан.

– Смогу, – кивнул немец головой. – Только ты отпустишь нас с Иоганном. – Немец показал подбородком на стоявшего рядом и растерянно озиравшегося, с залитым кровью лицом, солдата.

Дан внимательнее всмотрелся во второго, с жиденькой бородой, немца. Тот был очень молод и явно схож лицом со своим старшим собратом.

– А, если я просто попрошу, вот его, – усмехнулся, смотря на молодого немчика, Дан. – Очень попрошу и без всяких условий… Показать мне этот тайник?

– Он не понимает по-славенски, – спокойно ответил светлобородый солдат удачи. – Ты потеряешь много времени и наши поймут, что что-то случилось и уйдут.

– Добро, – сказал Дан, – я согласен. Я отпущу вас, но… – у Дана появилась мысль использовать пленных наемников и ганзейца-татя для знакомства со старостой Ганзейского двора в Новгороде. Козырь, который очень даже может пригодиться, когда дело дойдет до денежной помощи Новгороду в предстоящей войне с Москвой… – но, – сделал ударение на слове «но» Дан, – но вы пойдете со мной на Ганзейский двор и расскажите старосте о том, что здесь произошло!

– Мы пойдем, – сказал старший, – но староста потребует потом отдать нас на суд Ганзы. Это ему, – солдат показал на валяющегося на земле и почти переставшего стонать купца, – ничего не будет, вылечат и отправят домой, а мы простые наемники, нас повесят. – Рутьер посмотрел на Дана и произнес: – Пусть господин поклянется не отдавать нас старосте Ганзейского двора!

– Его оставят в живых? – имея в виду притихшего ганзейца, протянул медленно Дан. – После того, как он убил Микулу и Храпуна..? – И, внезапно для самого себя, покосился на Клевца и приказал: – Добей ганзейца! – Телохранитель, не рассуждая, взмахнул топориком и проломил голову купцу.

– Я не отдам вас на суд Ганзы, – спокойно сказал Дан рутьеру, – можешь быть уверен. А, теперь, говори! Где тайник, как туда пройти и что за люди эти, охраняющие его двое?

– Ваша милость, – произнес наемник, – сначала нужно идти вдоль реки, а потом повернуть в лес. Там еще будет приметная, высоченная сосна. На нее и нужно ориентироваться. За сосной небольшая поляна и сразу густой ельник. Вот, там и есть наш шалаш. Охраняют его Герт и Клаус, еще те сволочи. Герт убил всю семью своего соседа за две серебряные марки, после чего подался в наемники, а Клаус очень любит молоденьких девушек насиловать, а потом резать им горло и наблюдать, как они умирают… Герт, как и Фила, тот, что сидел в засаде и застрелил вашего человека, арбалетчик. А Клаус – мечник.

– Ясно, – обронил Дан. И обратился к своим телохранителям: – Хотев, останешься тут с молодым, – Дан кивнул на второго, все время страдальчески кривящегося, немца, – и постережешь все это, – Дан обвел руками ладью, вымол, стоявшую смирно лошадь с телегой и мертвым извозчиком и убитых людей. – Рудый и Клевец, пойдете со мной! И ты тоже, – повернулся опять к немцу Дан.

– Господин, – попросил немец, – раз я пойду с вами, привяжите мне руку к телу, – наемник взглянул на свою висящую плетью руку, – иначе я не смогу быстро идти.

Дан внимательно посмотрел на немца и приказал: – Рудый, примотай ему руку чем-нибудь…

К шалашу, где купец держал захваченных, подобрались незаметно. Рутьеров убили – Дану они были ни к чему, а уж отпускать немцев-маньяков, тем более, нельзя было. Белобрысого Герта-арбалетчика отправили к праотцам, когда он отошел «до ветра», а что-то почуявшего и попытавшегося удрать урода с выкаченными глазами – Клауса, споткнувшегося о корень сосны, Рудый приколол к дереву, позаимствованным у немцев, копьем в 10 шагах от шалаша…

Дан согнулся и вполз в сооруженный подручными купца большой шалаш. Тяжелый дух немытых тел сразу ударил в нос. Дан с трудом рассмотрел лежащих в шалаше, связанных людей. Никто из них даже не пошевелился. Только сопение выдавало, что люди живы и не спят. Дан наклонился над ближайшим сопящим телом, телом в каком-то грязном тряпье… Глаза зажмурены, видимо запугали сильно, лицо с синяками и сморщено от страха, в уголке рта застыла кровь, и голова во что-то замотана… Поняв, что на него смотрят, человек перестал сопеть и зажмурил глаза еще сильнее…

– Ох, ё-пересете! – воскликнул обескураженно Дан. – Это же девушка…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ