Текст книги "Мертвый Змей и Кубок Огня (СИ)"

Автор книги: Станислав Палитко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

   Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Директор, протянув руку, подхватил пергамент, освещенный огнем, опять синевато-белым, и Хмури громким, отчетливым голосом прочитал:

   – "Чемпион Дурмстранга – Виктор Крам".

   Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Хмури, чей волшебный глаз продолжал бегать по залу, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

   – Браво, Виктор! Браво! – перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. – Я знал, в тебе есть дерзание!

   Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил еще одним куском пергамента.

   – "Чемпион Шармбатона – Флер Делакур!" – возвестил Хмури.

   Соседка Гарри легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Хаффлпаффа.

   Ученики Шармбатона были расстроены, две девушки, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд. Флер Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих. Но напряжение, казалось осязаемое на ощупь, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса!

   Все опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Хмури поймал его и прочитал:

   – "Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори".

   – Хафлпаффец, – кивнула Гермиона. – В общем, разумно – гриффиндорец может во время одного из испытаний рискнуть со смертельным исходом.

   Кроме Гарри, её, однако, никто не услышал: взорвался криками стол Хаффлпаффа. Все до единого ученики вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Хмури стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он начал вступительную речь:

   – Итак, теперь мы знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг – оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад...

   Хмури внезапно остановился, и все сразу поняли почему. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент.

   Хмури не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Директор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он прочитал:

   – "Гарри Поттер".

   – Похоже, смертельный исход запланирован для меня, – мрачно сказал сидхе, поднимаясь на ноги.

Глава 16. Четыре чемпиона.

   Преподаватели и ученики – все устремили на него изумлённые взгляды. Никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчёл. Кто-то встал, чтобы лучше рассмотреть идущего вдоль равенкловского стола Гарри.

   Профессор Флитвик, прошлым вечером вернувшийся за стол преподавателей, дабы изобразить перед гостями единство школы, немедленно соскочил со своего высокого стула, обошел Крауча, подошел к Хмури и что-то горячо прошептал ему, очевидно не желая выносить это на всеобщее обсуждение. Директор школы скривился.

   Сидхе окинул взглядом равенкловский стол. Если ученики Шармбатона глядели на него возмущенно, то выражения лиц равенловцев были, за неимением лучших слов, странными. Вновь повернувшись к столу преподавателей, Гарри продолжил путь.

   Магия, такая родная и знакомая для равенкловца, магия, которая и была Гарри, невидимым покрывалом укутывала зал с каждым медленным шагом сидхе. Мощь живого источника изливалась из Тир'на'Ног, стягиваясь вокруг своего воплощения, окружая и защищая его.

   Клац! Со звонким звуком соприкоснулось с полом то, что казалось сделанным из старой бронзы сапогом. Клац! Повторил за ним второй сапог, заменивший собой ученическую обувь. Изумрудный свет гулял по телу сидхе, местами сгущаясь и замещая кожу и ткань мантии собой.

   Жужжание становится громче, взоры всех сопровождали Гарри, как лучи прожекторов. А потом магия сидхе добралась до учеников. Одно из тех существ, которых некогда называли богами смерти и повелителями неживых, существ, которым молились и чьими именами пугали детей, шло по залу древнего замка во всей красе и кошмарности своей.

   Магия даже самых нечувствительных учеников вопила о чуждости и опасности идущего по залу существа, буквально вбивая в сознание учеников простую мысль – "забейся в угол и надейся, что ЕМУ ты не интересен". Найдись в зале один из воспетых в легендах смертных в качестве полубогов-героев великих магов, он бы уже готовился к битве. Или удирал со всех ног, дабы не стать мертвым героем. Но Дамблдор был уже мертв, а Хмури, несмотря на всю свою паранойю и агрессивность, достаточной силой не обладал. Ученики же в большинстве своем всеми силами старались не смотреть на Гарри. Исключением не был и равенкловский стол – привычку старшекурсников к отголоскам силы Гарри компенсировали первокурсники и гости из Шармбатона. Одна из француженок, например, дрожала, вжавшись в плечо своего соседа, семикурсника и Загонщика факультетской квиддичной команды Дункана Инглби.

   Минула целая вечность. И вот, наконец, изумрудное сияние в глазницах Гарри уставилось прямо в уцелевший глаз Хмури, под взглядами всех сидящих за столом.

   – Кому-то надоели интриги, и он решил поиграть? – со странным оскалом, так как назвать это улыбкой язык не поворачивался ни у кого из сидящих за преподавательским столом, сказал сидхе. – А я думал, что вы решитесь на открытую войну. Значит, игра... Хм... Если я не ошибаюсь, мне в ту дверь?

   Не дожидаясь ответа, сидхе направился вдоль преподавательского стола к двери в соседнюю комнату. Полностью сформировавшиеся доспехи медленно рассасывались, а давление магии с каждым шагом слабело.

   ***

   От слов Гарри Гермиона вздрогнула и где-то в глубине души почувствовала смутную жалость к директору и тихую радость за остальных чемпионов, которые, похоже, не воспринимались Гарри как соперники. Впрочем, она была не одинока, точно также себя чувствовали многие из равенкловцев. Последователи Ровены, в отличие от остальных факультетов, на уроках Биннса не спали и не стеснялись пытаться вытрясти из профессора-призрака интересующую их информацию, в том числе и о тех существах, одно из которых является их соучеником. А знал старый историк немало, хотя и не любил разговаривать о "непроверенных домыслах" и "сомнительных легендах".

   Так что равенкловцы точно знали, играя с сидхе можно как выиграть, так и проиграть, но никогда ещё то, что дитя Хаоса воспринимает как игру, не заканчивалось для смертного хорошо...

   ***

   Гарри отворил дверь и очутился в небольшой комнате. На стенах портреты волшебниц и колдунов, напротив красивый камин, в котором, постреливая, пылает огонь. Закрывая за собой дверь, сидхе ещё успел услышать начало корявой англо-французской фразы "что, дракон пожри, за существо...", произносимой в этот момент одним из французов, оправившихся достаточно, чтобы вспомнить о наличии других языков помимо родного.

   Лица на портретах повернулись к Гарри. Сморщенная, как печёное яблоко, ведьма выскочила из рамы, впрыгнула в соседнюю к волшебнику с моржовыми усами и что-то зашептала ему на ухо.

   Виктор Крам, Седрик Диггори и Флёр Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их тёмные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чём-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флёр Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась к Гарри.

   – В чём дело? – спросила она. – Надо вернуться в зал?

   Она, видно, подумала, что Гарри за ними послали судьи.

   – Нет, просто кое-кто решил сыграть жизнями, – ответил сидхе, направившись к чемпионам.

   Позади него послышался дробный стук шагов, и в комнату вбежал Людо Бэгмен.

   – Невероятно! – воскликнул он. – Необычайное происшествие! Джентльмены... леди, – обратился он к чемпионам. – Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвёртого чемпиона, участника Турнира!

   Виктор Крам расправил плечи, оглядел Гарри с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело. Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на Гарри, как будто ослышался. Что до Флёр, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила:

   – О-ля-ля! Очень весёлая шутка, мсье Бэгмен!

   – Шутка! – Бэгмен ещё не пришёл в себя. – Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри только что выскочило из Кубка.

   Крам чуть сдвинул густые брови. Седрик пребывал в вежливом недоумении. А Флёр нахмурилась.

   – Это ошибка, – странным тоном заявила вейла. –  Он не может соревноваться.

   Флер задумалась на миг, не добавить ли про возраст Гарри, но решила, что без этого лучше обойтись – тот мог ответить ей, что она тоже маленькая девочка, и оказаться при этом совершенно правым. По меркам сидхе, разумеется.

   – Да, но случилось чудо. – Бэгмен потёр гладкий подбородок. – Вы ведь знаете, возрастное ограничение наложили в этом году в целях безопасности. И раз его имя выскочило из Кубка... думаю, теперь уже ничего нельзя поделать... Противоречит правилам. Вы обязаны... А Гарри придётся приложить все усилия.

   Дверь позади них опять отворилась. Вошли профессор Хмури, мистер Крауч, профессор Каркаров, мадам Максим, профессор Флитвик и профессор МакГонагалл, в открытую дверь на какую-то секунду из зала ворвался гул возбуждённых голосов.

   – Мадам Максим! – негодующе воскликнула Флёр. – Они говорят, что он тоже примет участие.

   Мадам Максим выпрямилась во весь исполинский рост. Макушка красивой головы задела канделябр со свечами, обтянутый атласом внушительный бюст заколыхался.

   – Хмури! Кес-кёсе? Что сие означает? – властно промолвила она.

   – Я тоже хотел бы это знать! – поддержал французов профессор Каркаров. На лице его застыла каменная улыбка, синие глаза превратились в льдинки. – Два чемпиона от Хогвартса? Что-то не припомню, чтобы школа – хозяйка Турнира – когда-нибудь выставляла двух чемпионов. Может, я плохо знаком с правилами? – С его губ слетел ехидный смешок.

   – Импоссибль. – Мадам Максим опустила огромную, унизанную прекрасными опалами руку на плечо Флёр. – 'Огва'гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп'гаведливо.

   – Мы были уверены, Хмури, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. – Каменная улыбка не сходила с лица Каркарова. – Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов.

   – Гарри, ты бросал в кубок свое имя, – тихо поинтересовался тем временем декан Равенкло.

   – Нет. И никто это не делал по моей просьбе.

   – Мистер Крауч, мистер Бэгмен. – В голосе у Каркарова появились льстивые нотки. – Вы – наши беспристрастные судьи. И вы, конечно, согласны, что происшедшее противоречит правилам Турнира?

   Бэгмен вытер носовым платком круглое мальчишеское лицо и глянул на Крауча. Тот стоял в тени, в нескольких шагах от камина. Полумрак старил его, делал похожим на призрака. Но заговорил Крауч обычным брюзгливым тоном.

   – Мы должны строго следовать правилам. А в них написано чёрным по белому: тот, чьё имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире.

   – Ну, конечно! Барти знает правила как свои пять пальцев! – просиял Бэгмен и взглянул на протестующих гостей, как бы говоря: спор завершён.

   – Я настаиваю на том, чтобы увеличить число моих подопечных, получивших доступ к Кубку огня. – Каркаров отбросил подобострастный тон, улыбка сползла, лицо злобно исказилось. – Зажгите его ещё раз. Все школы должны иметь равное число чемпионов. Это, Хмури, будет честно!

   – Поймите, Каркаров, это невозможно, – возразил Бэгмен. – Кубок огня погас, и его разожгут не раньше следующего Турнира.

   – Которому мы объявим бойкот! – взорвался Каркаров. – После всех встреч, переговоров, компромиссов я ничего подобного не ожидал! И готов хоть сейчас бросить всё и уехать.

   – Ну, если вам не жаль чемпиона от своей школы, – вздохнул Гарри. – Конечно, если он сумеет разорвать заключенный с Кубком Огня контракт, не лишившись рассудка, а вдобавок магии или жизни. К сожалению, полные подробности контракта мне найти не удалось, но информация о том, что у Кубка есть способы для принуждения участников, тайной не является. Я так полагаю, способов освободить меня от участи за оставшееся до первого тура время у вас нет? Я вот ни одного не припоминаю кроме, фактически, прямого потрошения сущности. Но на это банально времени до начала первого тура не хватит. Так что тот, кто обеспечил мое имя в Кубке Огня, работал надежно.

   – Значит, мсье успешно помог 'Огва'гтсу откусить от одного яблока два раза, – подытожила мадам Максим.

   – Полностью с вами согласен, – кивнул Каркаров. – И я намерен подать протест в Министерство магии и Международную конфедерацию колдунов... И я до сих пор не убежден, что это не ты сам подбросил свое имя. Пусть не лично, а через неизвестного сообщника, который смог миновать линию, это не важно.

   – Да, нет, кто подбросил не так уж важно, а кто автор идеи можно сказать сходу. Ладно, мне это начало надоедать, – вздохнул Гарри. – Поэтому буду краток, без цитат из правил этого турнира. Вы понимаете, что ваша угроза с Международной Конфедерацией – пустой звук?. Кубок и его магия древнее этой Конфдерации в несколько раз. И Министерства древнее. На что и рассчитывал кое-кто. Да, незаконные методы – урон репутации, так что выведем объект за пределы закона. Занятный способ...

   – Что ты подразумеваешь под "выведем за пределы закона"? – спросил профессор Флитвик.

   – Именно это и подразумеваю. За пределы закона. Неужели, никто кроме группы школьников не читал правила? Чемпионы сейчас подчинены Кубку и только ему. Над нами лишь правила этого Турнира. Все ваши Министерские дикреты, мистер Крауч и мистер Бэгмен нас никоим образом не касаются. Скажем, если кто-либо из чемпионов применит Аваду на другом маге, Азкабанское заключение нас не коснется, мы вне этих законов. Магия крови и высшая некромантия? Пожалуйста, Кубок разрешает, а остальное не важно. Жертвоприношение как способ пройти испытание? Пока условия испытания не нарушены, это даже на оценку судей влиять не должно. И наоборот, применение Авады на нас полностью законно, а наказание за этот поступок назначит лишь Кубок. Если сочтет нарушением. Поздравляю, мы вне законов Британии, Франции и всего Магического мира. И тот, кто додумался подбросить мое имя в Кубок, знает об этом маленьком факте очень хорошо. Собственно он на него и рассчитывал. Иначе же такой урон репутации будет. Поэтому лично мне совершенно не важно, как именно мое имя бросили в Кубок, это уже ничего не изменит. Впрочем, методику я примерно представляю – на разум любого достаточно разумного артефакта можно тем или иным способом повлиять. Например, заставить забыть, что в Турнире участвуют три школы.

   Некоторое время директора трех школ молчали.

   – Сдаётся мне, ты очень много об этом думал, – холодно заметил Каркаров. – Занятная гипотеза. От ученика Хмури сложно ожидать иного. А я тут недавно слыхал такую историю: Хмури вбил себе в голову, – ха-ха! – что один из подарков, которые он получил в день рождения, – хитроумно замаскированное яйцо василиска. Он его взял и разбил, а это оказались часы для автомобиля. Вижу, у него подрастает достойный ученик.

   – Не называйте этого мошенника учеником профессора, – возмутился Седрик.

   – Кажется, я уже говорил, что все это мне надоело, – вздохнул Гарри. – Сначала директор обнаруживает мою уязвимость, а через неделю я уже участник турнира, в котором он является судьей и одним из авторов испытаний. Что ж, Аластор Хмури, поздравляю, весьма надежный план. И даже вмешательство со стороны ограничено. Если я избавлюсь от участия в Турнире, ты в любом случае ничего не теряешь. Но три года назад я говорил, что терплю кое-кого, пока от него не слишком много проблем. Ты перешел от интриг к игре. Хорошо, это твой выбор. Ты решил сыграть на жизнь? Хорошо. Аластор Хмури, мое терпение истощилось. Из этого турнира живым выйдет только один из нас двоих.

   Сидхе развернулся.

   – И ещё... Ты, конечно, не послушаешь, но когда будешь устанавливать на полях для испытаний ментальные... хм... ловушки, которые изображают "дополнительные трудности испытания" и которых я не должен избежать, придумай что-нибудь оригинальное. Полог Отчаянья и Паутина Безволия уже скучны, хоть и надежны. Можно было бы ещё сказать, что спящие ловушки не должны перекрываться и тем самым разрушать друг друга, но, думаю, разберешься. Еще позаботьтесь о точности, тебе же не нужно, чтобы ловушки разряжались не на меня, а на остальных чемпионов?

   Флер не была дурой и прекрасно понимала, что ещё один сидхе вряд ли бы счел этот турнир настолько интересным для себя, чтобы поучаствовать и при этом оправдываться столь странным способом. Но это означало, что юный сидхе Смерти вполне мог говорить чистую правду. Флер Исабель Делакур была образованной и культурной девушкой. Поэтому фраза, которая сорвалась с её языка, заставила бы портовых грузчиков разве что посочувствовать скромности её запаса ругательств.

   ***

   Через несколько минут один только Бэгмен был охвачен радостным спортивным волнением. Возможно потому, что слишком часто получал бладжерами по голове.

   – Ну что ж, – потёр он руки и улыбнулся. – Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Барти, представлена тебе. Не возражаешь?

   – Да, да... Инструкции, – очнулся Крауч от своих мыслей. – Первый тур...

   Он подошёл к камину.

   – Первый тур проверит вашу смекалку, – принялся за объяснения Крауч. – Мы не посвящаем вас в то, какое испытание вам предстоит. Для волшебника крайне важно действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвёртого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира воспрещается принимать от учителей хоть какую-то помощь. Единственное оружие чемпиона – волшебная палочка. По окончании первого тура вы получите инструкцию для второго. Учитывая затраты сил и времени для подготовки к Турниру, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов. По-моему, это всё.

   Гарри молча двинулся к двери.

   ***

   Большой зал опустел. Свечи в тыквах догорали, придавая их зигзагоподобным улыбкам мерцающий, жутковатый вид. Увы, привести празднование Самайна в нормальный вид ещё не удалось, хотя одна из фракций Попечительского Совета уже второй год билась над официальной отменой пришедшего от маглов Хэллоуина и возвращению к такому способу празднования, который действительно имеет смысл.

   Вскоре Гарри добрался до входа в гостиную и, раздраженно прорычав ответ на очередную загадку орлиной головы, прошел в открывшийся проем и попал в пустующую гостиную. Пройдя мимо столиков для чтения и положив руку на статую Основательницы, сидхе перенесся во вторую версию гостиной, служившую центральным залом комнат Ровены. Вот тут учеников было несоизмеримо больше.

   – И? Ты ничего не хочешь нам сказать? – спросил его кто-то из равенкловцев.

   – Началось, – просто ответил сидхе.

   – Старый пес вцепился, – сказала Луна, напомнив всем проходившем недавно в этой же комнате обсуждении. – Вопрос в том, сколько на этом горле шипов...

   ***

   На некотором расстоянии от замка, в свое комнате в шармбатонской карете, чемпионка от французской школы обдумывала то, что услышала после избрания чемпионов. Вариантов пока было всего три. Во-первых, учитывая то, что она уже успела узнать о состоянии дел в Хогвартсе, слова, сказанные другим сидхе, могли быть полностью правдивыми. Во-вторых, он мог и умолчать о чем-то, полностью меняющем значение произошедших событий.

   Во втором варианте ей придется бороться за кубок с другим сидхе. А первый был намного, намного неприятнее, и кубок там уже переставал играть значимую роль, так как влететь в ментальную ловушку было существенно опаснее обычных испытаний. Это следовало всерьез обдумать... Третьим же вариантом оставалось выйти из числа участников, но проблемы, которые в этом случае ждут не только её были слишком велики.

Глава 17. Сколько весят волшебные палочки.

   Проснувшись в воскресенье, сидхе задумчиво осмотрел окружающее пространство в поисках сундука со своими вещами и предметов, которые летом в этом сундуке лежали, но в течение прошедших месяцев расползлись по комнате.

   Встав с жесткой деревянной лежанки, изначально являвшейся основанием кровати и вполне восстановимой до изначально целого состояния без особого труда, Гарри привел в порядок свой внешний вид и принялся разделять выложенные вещи на две части – те, что понадобятся сегодня и те, что можно пока свободно сложить в сундук.

   Мимоходом пожалев, что древний василиск, выслушав вчера информацию о том, что столкновение с директором началось, отправился патрулировать замок и тем самым не мог послужить жесткой кроватью с самоподогревом от накопленной магией, равенкловец начал собирать вещи.

   Конечно, гостиная обеспечивала простой доступ к книге Основательницы про Ужас Хогвартса, но Тайная Комната была гораздо надежнее и недостижимее с учетом того, что феникс Дамблдора перестал существовать, а своего у Хмури не было, равно как и ручного змееуста.

   ***

   На выходе из гостиной нос к носу столкнулся с Гермионой, державшей в руке многоэтажный бутерброд, завёрнутый в салфетку.

   – Привет. – Гермиона, развернув салфетку, протянула Гарри еду. – Это тебе. Может, прогуляемся?

   – Что происходит в Большом зале такого, что ты мне к гостиной завтрак принесла? Перед этим прогулявшись до кухни и попросив домовиков этот завтрак приготовить?

   – Тебе коротко или подробно?

   – Подробно, – ответил равенкловец.

   – Хорошо. Но тогда точно придется прогуляться.

   Спустились на первый этаж, не заглянув в Большой зал, пересекли холл, вышли наружу и быстро зашагали по лужайке в сторону озера. Корабль стоял у причала, отбрасывая на воду чёрную тень. Утро выдалось прохладным, они шли, жуя тосты, а Гермиона все не могла приступить к рассказу.

   – Так что происходило утром в Большом Зале? – спросил в итоге Гарри.

   – Кошмар в Большом зале. Помнишь, ты вечером сказал "началось". Очень точное слово... Знаешь, я рада что ученики Шармбатона и Дурмстранга с нами не завтракают, не хотелось бы, чтобы они это видели.

   – И?

   – Прошлым вечером ты на весь зал сказал, что если Хмури хочет игры, а не открытой войны, он её получит. При этом школа расколота на два лагеря, и тут от обоих выбрано два открыто противопоставленных друг другу чемпиона.

   – Дошло до открытого конфликта? – поинтересовался Гарри.

   – А что считать открытым конфликтом? Сегодня никто ещё не кидался заклинаниями, но, боюсь, это вопрос времени.

   – Да уж... Что равенкловцы, что слизеринцы, конечно, на открытый конфликт не пойдут. Но это только значит, что мы придумаем как побольнее уязвить барсуков и львов словами. А они сорвутся на заклинания.

   – Наши ответят, – продолжила девушка, – а учитывая, что большинство равенкловцев знает заклятия, откровенно выходящие за пределы школьной программы и иногда довольно опасные, будут жертвы.

   – Список нужен. Чем котят МакГонагалл и барсуков Спраут проклинать можно, а чем – крайне нежелательно.

   ***

   Если бы Гарри, подобно наивному хаффлпаффцу, думал, что скоро все свыкнутся с его чемпионством и дела как-то наладятся, то он бы разочаровался. На другой день начались уроки, и он не мог больше избегать учеников светлых факультетов. Они считали, что Гарри сам бросил в Кубок своё имя, и в их глазах это не делало Гарри героем. Точнее, они считали, что Гарри в очередной раз доказал свое ужасное злодейство, о чем не забывали напоминать при каждой удачной возможности.

   Хаффлпаффцы, обычно находившиеся в менее острой конфронтации с равенкловцами, чем гриффиндорцы, теперь значительно углубили свое неприязненное отношение ко всему факультету Ровены. Это было ожидаемым, они считали, что Гарри покусился на славу их чемпиона Седрика Диггори. Хаффлпафф не был избалован победами, а Седрик, как никто, завоёвывал им награды, будучи едва ли не лучшим Ловцом школы.

   Убедиться в этом получилось на первом же уроке зельеварения, а урок у профессора Спраут показал, что неприязнь хаффлпаффцев перешла и на их декана, ранее нейтрально относившейся к сидхе – светлое мировоззрение компенсировалось умениями Гарри в природной магии и следующими из них успехами в гербологии.

   Большинство преподавателей также встали на светлую сторону Диггори. Одним из исключений оказался Хагрид, возможно потому, что его больше волновали его соплохвосты. Собственно, он даже потребовал от учеников выгулять их на уроке. Похоже, фраза о том, что на экзамене этих гибридов точно не будет, уже закончила свое действие, в результате чего соплохвосты все-таки были внесены в программы всех курсов, начиная с третьего. Впрочем, надежда ещё оставалось, да и посвященных этим тварям уроков запланировано было мало. Увы, такая "радость", как вечерние наблюдения за соплохвостами, так легко не исчезала.

   Седрик Диггори передвигался по школе в окружении девушек с глуповато восторженными улыбками на лицах. При виде Гарри, случайно встретившего эту группу, они округлили глаза, как будто столкнулись в коридоре замка с очередным питомцем Хагрида. Впрочем, такое их выражение лица продержалось буквально полминуты – потом их спугнула Лапочка. Кошка Пустошей, не получающая требуемого внимания от увлекшегося соплохвостами Хагрида, взяла за привычку периодически наведываться в школу. Искала она при этом, разумеется, Гарри, как проводника привычной ей силы Серых Пустошей.

   Фраза, сказанная Гермионой сразу после избрания Диггори чемпионом от Хогвартса, вскоре стала известной всем равенкловцам, а затем добралась и до слизеринцев. Те слухом заинтересовались и идею решили развить. Вскоре о том, что Седрик Диггори был избран чемпионом как единственный со светлых факультетов, кто имеет хотя бы призрачный шанс выжить, поползли по школе.

   Впрочем, этот практически безобидный слух был только началом. И пока шестикурсницы, интересовавшиеся автографом Крама во время прибытия делегаций других школ, уговаривали Седрика расписаться у них на сумках, слизеринцы готовили очередной "подарок".

   В результате, когда Драко Малфою понадобилось поговорить с Гарри и он отправился к выходу из Тайной Комнаты, куда как раз заканчивал перебираться сидхе, на мантии слизеринца красовался большой значок. Своеобразного пропуска слизеринец лишился, вскоре после начала второго курса, когда Гарри только переехал в башню Равенкло, так что ему около часа пришлось ждать наследника Основателя перед входом.

   – И зачем ты так хочешь меня видеть? – поинтересовался Гарри, выходя из открывшегося в стене прохода.

   – Всего лишь показать первый экземпляр творения нашего факультета, – ответил Малфой.

   Он нажал на значок, и в полутьме коридора ярко загорелась оранжевая надпись:

   "Соберем деньги на мемориал Седрику Диггори, чемпиону Хогвартса".

   – Это ещё не все, – заметил слизеринец и снова нажал на значок.

   Теперь надпись была цвета морской волны и гласила:

   "Запасем рвотного для несчастного существа с первого испытания. Иначе оно отравится и может умереть!".

   – Гм... Мемориал Седрику, а не в честь Седрика, – заметил сидхе. – Занятно.

   – Я хотел сделать надписи более откровенными, но семикурсники воспротивились и заявили, что я слишком много общался с гриффиндорцами, которые срываются по любому поводу, и что действовать надо тоньше. Они хотят ещё изобразить тотализатор на то, как скоро Седрик будет съеден. Вторая партия значков посвящена тебе и ещё изготавливается.

   Проще говоря, пока слизеринцы не собираются настолько открыто поддерживать Гарри.

   – Хаффлпафф – дружный факультет, а гриффиндорцам лишь бы подраться. Будут жертвы. Так вы думаете, что в первом туре будет какое-то магическое существо?

   – В большинстве турниров было, – ответил слизеринец.

   – Да, но я – природный маг... Возможны варианты.

   – Варианты возможны, – кивнул слизеринец. – Значок я тебе показал, сильно удивленным ты не будешь... Кстати, если бы ты на втором курсе не убрал мне доступ в Тайную Комнату, ты бы получил информацию быстрее, а мне бы не пришлось столько ждать.

   – О, доступ никому не закрыт, – ответил Гарри. – В комнату по-прежнему может попасть любой змееуст. И даже любой, кто может выучить только одно... гм... слово. Твоя кузина несколько раз навещала Тайную Комнату без всяких проблем. Я решил, что раз уж кое-кто утверждал своим однокурсникам, что Тайная Комната открыта перед наследником Малфоев даже в отсутствие хозяев, то попасть туда обычным способом для него не составит труда.

   – Слушай, ты точно равенкловец?

   – Я, разумеется, не слизеринец. Но я – Слизерин.

   ***

   На уроке профессора Флитвика они проходили манящие чары. Гермиона весь урок притягивала к себе всё, что было в классе, – губки для доски, луноскопы, корзины для мусора, они летели к ней, как будто она волшебный магнит. Гарри же спокойно сидел рядом и размышлял обо всей этой затее с Турниром. Прилагавшаяся к званию чемпиона морока пока ещё не коснулась его, закручиваясь вокруг, но долго так продолжаться не могло. Первая стычка между слизеринцами и гриффиндорцами грозила состояться как только до львят дойдет смысл написанной на значках слизеринцев фразы. Определенно, с составлением списка рекомендуемых проклятий стоило поспешить.

   – Мистер Поттер, вы собираетесь отрабатывать заклинание? – поинтересовался декан Равенкло. – Или вы хотите дополнительное домашнее задание.

   Сидхе раздраженно шевельнул посохом, изумрудные глаза резной змеи сверкнули, давно подготовленное заклинание с трудом отсоединилось от сидхе и отправилось по назначению. Стол, на котором стояли луноскопы, рванул к сидхе, разбрасывая немногие оставшиеся на нем экземпляры. Стол с глухим звуком стукнулся о выставленную ладонь сидхе и рухнул на пол, ломая ножку.

   – Мистер Поттер, неплохо, но все-таки стоило призывать не сам стол...

   Речь декана прервал стук в дверь. В класс шмыгнул какой-то гриффиндорец и подошёл к Флитвику.

   – В чём дело? – поинтересовался декан Равенкло.

   – Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают.

   – Кто? Директор?

   – Сэр, его ждёт мистер Бэгмен, – проговорил он. – Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать.