Текст книги "Мертвый Змей и Кубок Огня (СИ)"

Автор книги: Станислав Палитко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Пролог. О проблемах с помещением.

   В Литтл-Хэнглтоне по-прежнему зовут его Домом Риддлов, хотя семья Риддлов давным-давно там не живёт. Дом возвышается на холме над деревней, окна его заколочены, с крыши осыпается черепица, а фасада почти не видно за буйно разросшимся плющом. Прекрасный когда-то особняк, самое величественное здание во всей округе, ныне Дом Риддлов прозябает в пустоте и заброшенности.

   Жители Литтл-Хэнглтона единодушны во мнении, что в старом доме таится какая-то жуть. Полвека назад в нём произошло нечто кошмарное и таинственное, о чём и доныне любят посудачить деревенские старожилы, когда прочие темы для сплетен исчерпаны. Историю эту столько раз пересказывали, перевирая и приукрашивая, что теперь никто толком не знает, что в ней правда, а что нет. Начало, впрочем, всегда одинаково: пятьдесят лет назад, в ту пору, когда Дом Риддлов был ещё ухожен и не утратил великолепия, погожим летним утром служанка вошла в гостиную и обнаружила всех трёх Риддлов мёртвыми. С громкими криками девушка помчалась с холма вниз и подняла на ноги всю деревню.

   – Лежат и глаза у всех открыты! Холодные как лёд! Переодетые к ужину!

   Явилась полиция, и весь Литтл-Хэнглтон забурлил, охваченный любопытством. Особой печали по поводу смерти Риддлов, надо заметить, никто не выказывал – в деревне их не любили. Мистер и миссис Риддл были людьми богатыми, высокомерными и грубыми, а их взрослый сын Том и того хуже. Но всех необычайно волновал вопрос: кто же убийца? Ясно же, что трое вполне здоровых людей не могли просто так взять и в одночасье умереть.

   В тот вечер торговля в "Висельнике", деревенском трактире, процветала как никогда – обсудить убийство сюда набилась вся деревня. И собравшаяся публика была вознаграждена за то, что пожертвовала в этот час уютом домашнего очага, – в самый разгар беседы, едва переведя дух, ворвалась кухарка Риддлов и в наступившей тишине объявила, что прямо сейчас арестован человек по имени Фрэнк Брайс.

   – Фрэнк! – раздалось несколько голосов. – Быть не может!

   Фрэнк Брайс служил у Риддлов садовником и одиноко жил в обветшалом коттедже на территории усадьбы. Фрэнк был на войне и вернулся с неё с негнущейся ногой, острой неприязнью к скоплениям народа и шуму и с тех пор работал у Риддлов.

   В едином порыве общество заказало кухарке выпить и приготовилось слушать подробности.

   – Я всегда считала, что он какой-то странный, – поведала она жадно внимающим слушателям после четвёртой рюмки шерри. – Нелюдимый, вот какой... Уверена, предложи я ему чашку чая – сто раз пришлось бы просить. Разговаривать не хотел – не желал, и всё тут!

   – Он же страшную войну прошёл, Фрэнк-то, – возразила женщина у бара. – Хочет спокойной жизни. Это же не повод, чтобы...

   – А у кого ещё есть ключ от задней двери? – взвизгнула кухарка.

   – Запасной ключ висит в домике садовника, сколько я себя помню! Дверь-то вчера вечером не взламывали! И окна целёхоньки! Фрэнку всех и делов – пробраться в большой дом, пока мы все спим...

   Слушатели обменялись мрачными взглядами.

   – Неприятный он с виду, хуже некуда, – проворчал мужчина у стойки.

   – Это он на войне двинулся, – заметил хозяин трактира.

   – Говорила же я, что с Фрэнком не хотела бы поссориться ни за какие коврижки, верно, Дот? – возбуждённо сказала женщина, сидевшая в углу.

   – Кошмарный характер, – с жаром кивнула Дот. – Помню, был он ещё мальчишкой...

   На следующее утро в Литтл-Хэнглтоне едва ли кто-то сомневался в том, что Риддлов убил Фрэнк Брайс.

   А в пыльном и тёмном полицейском участке соседнего с Литтл-Хэнглтоном городка Фрэнк упорно твердил, что он невиновен и что единственным человеком, которого он видел в день смерти Риддлов, был незнакомый подросток – темноволосый и бледный. Но, поскольку больше никто в деревне такого мальчика не видел, в полиции решили, что Фрэнк его просто выдумал.

   И вот когда дело стало принимать для Фрэнка скверный оборот, пришёл отчёт о вскрытии тел – и ситуация сразу переменилась.

   Более странного заключения в полиции ещё не видели. Врачи, исследовавшие тела, пришли к поразительному выводу: никто из Риддлов не был ни отравлен, ни зарезан, ни застрелен, ни удавлен, не задохнулся газом и вообще, судя по всему, не получил никаких повреждений. Фактически – в отчёте звучало явное замешательство – все Риддлы оказались абсолютно здоровы, не считая такой детали, что были мертвы. Обязанные найти у покойников хоть какие-то нелады, в конце врачи добавляли, что на лицах всех умерших застыло выражение ужаса. Но – как заметили разочарованные полицейские – где это видано, чтобы трёх здоровых людей напугали до смерти?

   Поскольку не было никаких доказательств, что Риддлов вообще кто-то убил, полиции пришлось отпустить Фрэнка. Риддлов похоронили на кладбище Литтл-Хэнглтона, и их могилы ещё долго вызывали всеобщее любопытство. А Фрэнк Брайс, окружённый подозрениями, к изумлению всей деревни, возвратился в свой коттедж в усадьбе Риддлов.

   – Коли по-моему – это он их убил, и чихать мне на то, что там полиция говорит, – заявила Дот в "Висельнике". – Надо же, остался, бесстыжий, совести совсем нет – вся деревня знает, что он убил.

   Фрэнк так и не уехал. Он остался ухаживать за садом. В доме поселилась другая семья, за ней ещё одна: надолго там никто не задерживался. Возможно, виноват в этом до некоторой степени был и нелюдимый Фрэнк – владельцы жаловались, что это место таит в себе что-то зловещее, и дом, в отсутствие обитателей, начал понемногу ветшать.

   Нынешний хозяин Дома Риддлов – какой-то богач – тоже там не жил и никак его не использовал; в деревне говорили, что воротила содержит усадьбу "из налоговых соображений", но что это значит, никто толком объяснить не мог. Тем не менее и он продолжал платить жалованье садовнику. Фрэнку шёл семьдесят седьмой год, он стал глуховат, и его увечная нога почти совсем не гнулась, но, как и встарь, он ковылял между клумбами, путаясь в сорняках.

   Но Фрэнку приходилось сражаться не только с сорняками. Деревенские мальчишки завели привычку бросать камнями в окна Дома Риддлов. Они колесили на велосипедах по лужайкам, за которыми Фрэнк с таким трудом ухаживал; пару раз, набравшись смелости, они даже залезали в Дом. Им было прекрасно известно, как Фрэнк предан Дому и саду, и они от души веселились, когда он, бывало, хромал по саду, хрипло крича и грозя палкой. Фрэнк считал, что дети дразнят его из-за того, что, подобно своим отцам и дедам, считают его убийцей. Поэтому, проснувшись как-то раз августовской ночью и заметив, что в старом Доме творится что-то странное, он решил, что мальчишки изобрели какую-то новую пакость, чтобы сильнее донять его.

   Разбудила Фрэнка раненая нога – к старости она мучила его всё сильнее. Он поднялся и побрёл вниз, на кухню, чтобы налить грелку для разболевшегося колена. Стоя у раковины, он поднял глаза на Дом Риддлов – в верхних окнах мерцал свет.

   "Значит, – подумал Фрэнк, – ребята снова забрались в Дом и, судя по пляшущим отсветам, развели огонь".

   Телефона у Фрэнка не было, да и полиции он сильно не доверял с тех пор, как они таскали его на допросы. Он отставил чайник и, насколько позволяла нога, заторопился наверх. Вернувшись на кухню, уже полностью одетый, Фрэнк снял с крючка у двери старый ржавый ключ, взял палку, которой пользовался при ходьбе, и вышел в ночь.

   Ни на парадной двери, ни на окнах следов взлома не было видно. Фрэнк, хромая, обошёл вокруг Дома, добрался до задней двери, скрытой плющом, вставил ключ в скважину и беззвучно повернул.

   Открыв дверь, он вступил в тёмное пространство кухни. Фрэнк не был здесь много лет, тем не менее, несмотря на темноту, он припомнил, где находится дверь в холл, и на ощупь двинулся к ней; в нос ему ударило затхлым духом, он настороженно прислушался: не донесутся ли сверху шаги или голоса? В холле было немного светлее – из-за больших окон по обе стороны парадной двери. Фрэнк начал подниматься по лестнице, благословляя толстый слой пыли на камне, заглушавший звук его шагов и стук палки.

   На площадке Фрэнк повернул направо и сразу же понял, где обосновались незваные гости, – в самом конце коридора была приоткрыта дверь, и на чёрный пол падал длинный золотой отблеск колеблющегося пламени. Сжимая палку, Фрэнк продвигался вперёд и через несколько шагов уже видел в щель небольшую часть комнаты.

   Огонь был разведён в камине. Это удивило Фрэнка – мальчишки во все предыдущие свои визиты предпочитали костер. А потом из-за двери раздались странные звуки.

   ***

   – Нагайна, возвращайся, – прошипел Темный Лорд, получив сообщение от сторожевого заклинания, известившего его о наличии незваного гостя двери комнаты.

   Похоже, маглы ещё не утратили интерес к этому зданию, что ещё сильнее уменьшало его привлекательность в глазах мага – спешно проводить маглоотталкивающий ритуал не хотелось. Собственно, он и явился-то в дом убитого при его непосредственном участии отца-магла, скорее от отсутствия приемлемых вариантов.

   Сейчас, когда верные последователи Темного Лорда вырвались и Азкабана, магические существа восстановили союзы, заключенные в прошлую войну, а столкновение с нынешним Министерством и сторонниками Хмури становилось все ближе, одиночных встреч в защищенных поместьях древних магических родов стало откровенно мало. Темный Лорд испытывал знакомую всем военачальникам необходимость в месте, где можно будет разместить свой штаб, и откуда можно будет координировать усилия, а желания идти на поклон к его последователям не было по различным причинам. В связи с этим Темный Лорд и перебирал все доступные ему помещения. Собственно, уверен он был на данный момент в одном – в Аннон он своих последователей звать не будет – не хватало ещё раскрыть тайное убежище рода ради решения мимолетных стратегических проблем. К тому же, хотя Темный Лорд и был уже большую часть времени вполне вменяем, охранная система до сих пор далеко не постоянно признавала его таковым, что подчас могло вызвать проблему с попаданием в замок.

   К сожалению, все остальные немногочисленные дома рода Слизерин находились в состоянии, описываемым словом "руины" – прошедшие войны не были к ним добры, а для восстановления роду зачастую не хватало времени и численности.

   Вздохнув, Темный Лорд вновь позвал своего фамилиара.

   ***

   Из комнаты снова раздался голос – таких звуков Фрэнк в жизни не слыхал, – тот шипел и фыркал, не переводя дыхания. Фрэнк было подумал, что у вторженца продолжается начавшийся чуть раньше припадок, но в это время уловил какое-то движение в тёмном коридоре позади себя. Он оглянулся и оцепенел от страха.

   Что-то ползло прямо на него по чёрному полу, и, когда оно приблизилось к полоске света, Фрэнк с дрожью ужаса различил, что это гигантская змея – по меньшей мере двенадцати футов длины. Её волнообразно движущееся тело оставляло широкий извилистый след в толстом слое пыли. Вот она совсем близко... Что же делать? Единственный путь к спасению – дверь в комнату, где засел припадочный. Если он останется там, где стоит, змея точно его прикончит.

   Он не успел принять никакого решения, когда змея поравнялась с ним и – вот чудо! – скользнула мимо, подчиняясь тому шипению, которое издавал незваный гость, и через секунду кончик её хвоста с ромбовидным узором скрылся за дверью.

   По лбу Фрэнка покатился пот, а его рука с палкой затряслась. Там, в комнате, ледяной голос продолжал шипеть, и Фрэнку пришла в голову странная, невозможная мысль: "Этот человек может разговаривать со змеями".

   Фрэнк перестал понимать, что происходит. Больше всего на свете ему хотелось очутиться сейчас в своей постели с грелкой. Но беда в том, что ноги перестали его слушаться.

   ***

   Подняв с пола свою змею, Темный Лорд на мгновение обдумал все имеющиеся варианты, и пришел к выводу, что на практике подойдет только старое поместье Саласии. Его, конечно, Гарри в жилой вид не приводил, но там хоть процесс восстановления начат...

   Вздохнув, маг на мгновение задумался, что делать с престарелым маглом, но так как обживать он этот дом не собирался, решил не обращать на старого садовника внимания, взмахнул палочкой в сторону двери и апарировал – теперь тот решит, что это ему приснилось, что являлось наилучшим вариантом – поднимать шум в деревеньке, которая, как известно Хмури, связана с Темным Лордом, было неразумно.

   ***

   Фрэнк Брайс ворвался в комнату, услышав громкий хлопок, похожий на выстрел, но там уже никого не было. В том числе, не было и гигантской змеи, которой просто неоткуда было взяться в Литтл-Хэнглтоне.

   – Привидится же такое, – сказал садовник и поковылял назад.

   Наложенное Темным Лордом заклинание продолжало свою работу, воспоминания об увиденной гигантской змее и том, кто с ней говорил, медленно тускнели.

Глава 1. Письма.

   Гарри лежал на спине, положив руки под голову и спокойно дыша, и выглядел так, словно длительное время дремал. Впрочем, периодически он ворочался, подставляя то один, то другой бок льющемуся с неба солнечному свету. В целом, сидхе наслаждался летним теплом и пронизывающими землю под ним потоками магии. Двигаться куда-либо Гарри в ближайшее время не намеревался, да и желающих подвинуть его как-то не наблюдалось.

   Разумеется, в этом не было ничего удивительного – подавляющее большинство лесных существ избегало подниматься на вершину такого манящего для любого магического существа холма, предпочитая, подобно присутствующим в данный момент единорогам, журчащий у подножия холма ручей – слишком несопоставимы были магические силы зверей и чудовищное давлении средоточия лесной магии. Собственно, исключений было не так и много – пятеро старших василисков, чья чешуя в должной мере защищала их от Источника, и сам Гарри, пропускавший потоки магии через себя. Ручей же хоть и был напоен магией, значительно уступал по её концентрации камню на вершине холма и воздуху над ним.

   Конечно, сам по себе дикий лесной источник не был чем-то непреодолимым и необузданным, более того, будь это не дикий лес, а дриадская роща, на этом холме бы уже высился созданный на основе таэвендриаля шедевр природной магии, совмещающий в себе живое дерево и магический конструкт. Но дриад в этом лесу не было, в связи с чем, средоточие магии Сердца Леса оставалось в своем первозданном виде.

   Впрочем, и без этого, окажись рядом обладающий возможностью видеть магию наблюдатель, он надолго запомнил бы представшую перед его глазами переменчивую картину, составленную двумя переплетающимися в упорядоченной реальности и уходящими в разные "части" Тир'на'Ног источниками – внутренними источником сидхе Смерти и основным источником волшебного леса.

   Открыв один глаз, Гарри покосился на учебник по Истории Магии – единственную совершенно лишенную магии книгу в его распоряжении, но начинать очередное её прочтение в данный момент не хотелось. К сожалению, Гарри даже предположить не мог, что именно произойдет, принеси он на этот холм, скажем, "Чудовищную книгу о чудовищах", но он был уверен, что, в лучшем случае, наложенные на неё заклинания очень быстро придут в негодность, а в худшем не уцелеет и сам текст книги.

   Так что все остальные книги он к источнику брать не стал, предпочтя оставить всю остальную школьную литературу в старом поместье. Собственно, там же и оставалось большинство их с Гермионой школьных принадлежностей – захламлять пещеру, служившую зимним гнездом семье василисков, человеческими предметами не хотелось – это не шло на пользу ни им, ни гнезду.

   ***

   Магия Гарри, смешавшаяся с магией источника и прочно оплетшая те связи, что вели от Сердца Леса к ближайшим малым источникам, в той или иной мере позволяла наблюдать за окружающим. И именно эта оплетка ощутила, что кто-то приближается – Гарри, подобно любому сидхе, будучи живым воплощением магии, даже не пытался хотя бы условно разграничить себя и тот поток энергий Тир'на'Ног, что хлестал сквозь него (в противовес некоторым волшебникам, искренне считающим, что они всего лишь маглы с палочкой). Он лениво открыл один глаз и уставился на дрожащую нить, ведущую к одному из соседних источников.

   Кто-то приближался "лесными тропами". Учитывая, что среди обитателей всех лесов Британии, готовых подняться на этот холм, не найдется достаточно безумных и игнорирующих свои инстинкты, чтобы пожелать нарушить поддерживаемое Сердцем Леса перемирие, Гарри это ни в малейшей степени не взволновало, хотя Жертва Пустошам и другие подобные ритуалы тут не действовали, оставляя юного сидхе в определенной степени уязвимым. Впрочем, он сильно сомневался, что приближающееся существо было враждебным.

   Гарри полностью открыл глаза, приподнялся на локте и уставился на те кусты, из которых вот-вот должны были показаться гости. Вскоре нить в последний раз вздрогнула, обозначая выход с "лесных троп", а кусты зашевелились, стряхивая рассевшихся на их ветвях фей, после чего Гарри поднялся на ноги и начал спускаться с холма.

   Не успел он спуститься до середины склона, как из кустов показалась Гермиона. Она забавно отмахивалась от разноцветных феечек, периодически осыпавших её пыльцой.

   – Отмываться придется долго, – сказал Гарри, подходя поближе к ожидающим его равенкловке и Риссашшу.

   Подниматься на холм Гермиона тоже не рисковала.

   – Я знаю, – ответила она.

   – Что-нибудь произошло?

   – Письмо от Сириуса, – ответила она на английском. – Сегодня ведь один из "почтовых дней", когда один из нас у края леса совы могут до нас добраться. А также весточка от Катрин.

   – Писал же я Сириусу, что проще перейти на что-нибудь другое. Совы слишком вкусные по меркам многих хищников. Но он не хочет. Что в письмах?

   – У Сириуса не читала – письмо тебе, а вот Катрин сообщает, что её дядя в последние дни часто глядит на гобелен с родовым деревом, когда не ночует в библиотеке. Катрин подозревает, что он собирается вышить на нем новое имя.

   – Да? Интересно, чье же? Хотя у него не так много вариантов, учитывая, что он несколько месяце провел в Пределах Зимы, и возможности познакомится с человеческими девушками у него после возвращения оттуда не было – беглый преступник все-таки.

   – Катрин тоже подозревает, что он решил обновить в своей линии сидхийскую кровь и заодно разделить род.

   – Естественно, разделить. От брака природного мага и сидхе зимы родится кто угодно, только не природный маг. Ему осталось только узнать, что думает о его планах предполагаемая невеста.

   – И выжить при этом, – добавила Гермиона.

   – Ну, не так все мрачно...

   – У Зимних не принято убивать женихов? Какое, должно быть, облегчение для него?

   – Разумеется, не принято. Мужчин среди сидхе, знаешь ли, вдвое меньше, так что дополнительно отпугивать их никто не будет. Даже если жених – человеческий маг. Но за положительный ответ не ручаюсь.

   – Может отказать?

   – Естественно. А может и согласиться – откуда, как ты думаешь, даже у маглов появились легенды о храбрых рыцарях, отправлявшихся в жилища тех, кого они называли Туатха Де Данаан, большинство из которых, в противовес последующим рассказам рыцарей, располагались совсем не в Тир'на'Ног, посвататься к Бин Сидхе?

   – Бин Сидхе?

   – В переводе – Женщина Холма. И почему маглы считали, что мы живем под холмами... Впрочем, впоследствии Бин Сидхе превратилось в Баньши, а потом и вообще это название стали применять в адрес приведений-плакальщиц, потеряв изначальное значение.

   – Говоришь, даже маглы успешно сватались. Тогда есть шанс, что у Катрин скоро появится новая тетушка.

   – Да, даже маглы успешно сватались. Например, многие приписываемые рыцарям Круглого Стола подвиги были обеспечены магией их жен и невест из числа сидхе или других магических существ. Как ты себе это вообще представляешь – с мечом и незачарованными доспехами на дракона? Хотя, стоит отметить, и чародеи среди тех же рыцарей Круглого Стола водились. Собственно, потому в магловском мире и не осталось их подтвержденных потомков – кто из рыцарей уже был магом, а у кто, женившись на сидхе или, скажем, дриаде, и стал основателем нового магического рода..

   ***

   – Интересные вещи пишет наш официальный мертвец, – заметила Гермиона, вновь сгоняя с плеча надоедливую феечку.

   – Не сказал бы, что особо интересные в смысловом плане, но читать занятно. Мне разве что интересно, чем именно он так допек свою мать?

   – Ты имеешь ввиду, что живой портрет все-таки не должен так ругаться на хозяина дома и, фактически главу рода?

   – А также на единственного мужчину, который может этот род продолжить. Каким бы скверным характером при жизни не отличалась мать Сириуса, это не нормально.

   Феечка взмахнула крыльями, оставляя на "ткани" и листве полуживой мантии изумрудное пятно, не выводимое никакими известными равенкловке заклятьями.

   – Оригинально, – сказал Гарри, посмотрев на разноцветное нечто, до встречи с феями бывшее созданной дриадами одеждой, которую Гермиона получила в подарок за участие в прошлогоднем разгроме заведения Фортескью. Почему дриады решили подарить именно одежду, ни равенкловка, ни Катрин, которая и передала подарок, так и не поняли. Конечно, одежда уступала прочностью изделиям из кожи василиска, но была гораздо удобнее.

   – Действительно, "оригинально". Хотелось бы только, найти способ это привести в приличный вид. Предыдущие пятна так и не отмылись, а поступать с такой одеждой как с магловской я бы не рискнула. К сожалению, правил ухода за нею мне не сообщали.

   – Напиши Катрин, – пожал плечами Гарри. – Ладно, у тебя пера и чернил с собой, разумеется, нет? Придется прогуляться до наших вещей.

   – Конечно же, напишу. В конце концов, с её происхождением она точно знает, как бороться с этой проблемой. Разве что в дриадских рощах эта мелкая крылатая напасть не живет...

   – Живет, – покачал головой Гарри. – Собственно, они даже в Запретном лесу живут, хотя большинство давно сожрали акромантулы. Вот мы с ними и не встречались.

   – Ничего, расплодятся. Ладно, распечатывай второе письмо.

   – Уважаемые лорд Слизерин и Гермиона Слизерин... – начал читать Гарри.

   ***

   – Похоже, эйфория от возвращения родителей чуть-чуть притихла, – заметил Гарри.

   – Естественно притихла, – сказала Гермиона. – Ты же знаешь, какой у Катрин характер... Уживчивость – это не про неё. И у её матери нрав крайне похожий. Как они вообще в одном доме смогут ужиться? И это не говоря уже о том факте, что Катрин со смерти бабушки привыкла жить в гордом одиночестве и тут в доме, чьей безраздельной хозяйкой она была, появляются ещё жильцы.

   – И эти старые новые жильцы только что из Пределов Зимы и меньше года как из Азкабана, а значит, не совсем адекватны. Да уж, легко Катрин не будет.

   – Ей практически всю систему взаимоотношений с родителями с нуля выстраивать приходится.

   ***

   Пройдя по полностью восстановившейся к этому моменту лестнице, равенкловцы вошли в соседнюю с библиотекой комнату, в которой и хранили школьные принадлежности. Конечно, прошедшие столетия не пощадили её, но отголоски магии защищавших библиотеку ритуалов не позволили времени быть особенно жестоким, сохранив комнату во вполне приличном виде, что и позволило ей успешно выступать в качестве хранилища после того, как по всему дому прошлась восстанавливающая магия.

   Мебель, к сожалению, не уцелела, так что для удобства Гермионы пришлось принести сюда стол и кресло их библиотеки – Гарри прекрасно обходился без мебели.

   – На тебе письмо Сириусу, а я пишу Катрин? – спросила Гермиона. – Или хочешь поучаствовать?

   – Пиши, возможно, потом постскриптум добавлю, – сказал Гарри, открывая чернильницу.

   "Дорогой Сириус!

   Спасибо за последнее письмо, которое все-таки добралось до нас (в противовес предпоследнему). Эту птицу опять чуть не сожрали вместе с письмом! Может быть, ты все-таки перейдешь на иные способы доставки? Думаю, в библиотеке твоего рода найдется немало более удобных средств связи. Я, конечно, могу в теории запретить змеям есть твоих сов, но только змеям, а змеями список желающих подзакусить совой даже в Светлолесье, куда мы с Гермионой ходим принимать твои письма, не исчерпывается. Пожалуйста, найди какой-нибудь другой способ доставки почты. Хочешь, я тебе грима дикого добуду? С учетом твоих способностей, приручить ты его сможешь без особого труда, равно как и объяснить куда именно ему надо отнести письмо.

   Дела идут как обычно. Позавчера была большая охота, которая обеспечила нас мясом на ближайшую неделю. Василиски, естественно, добычу заглотили и теперь, в большинстве своем, дремлют, переваривая.

   В общем, жизнь неплоха, разве что пригодные для чтения книги подходят к концу. Когда предыдущая владелица библиотеки, к которой я сейчас имею доступ, переезжала, она совсем не заботилась о том, чтобы остающиеся книги можно было понять без привлечения вывезенной литературы. Конечный итог можешь себе представить – есть, например, пара книг по высшему целительству, совершенно бесполезных без книг, соответствующих базовому курсу. С природной магией примерно та же история, разве что книг поменьше – раздел этот не сильно-то для написания книг подходящий.

   Учебники же мы успели перечитать по несколько раз, в связи с чем, отчаянно скучаем. Я уже жалею, что оставил некоторые книги в Тайной Комнате Хогвартса. Надеюсь, скоро нам все-таки пришлют список учебников за четвертый курс, или я сам отправлюсь во "Флориш и Блоттс".

   Если честно, удивлен упомянутому тобой поведению домовика. Такое впечатление, что он подчинен не только тебе. Но ведь ты в настоящее время – единственный живой член рода, не входящий, в отличие от твоих кузин, в другие рода, и именно через тебя он связан с Источником Блэков. А домовики получают магию, только пока следуют приказам, значит он полностью от тебя зависим. Возможно, он до сих пор исполняет чей-то посмертный приказ, что дает ему независимый приток энергии? Теоретически, для члена семейства некромантов отдать подобный "приказ с подпиткой" вполне возможно – Серые Пустоши никогда не могли в полной мере удержать нашу братию.

   Отправлю это письмо как обычно, с гримом – очень уж хлопотно в этом лесу почтовую сову искать. Главное не устраивай с ним потасовку в своем зверином облике, как в позапрошлый раз – сам же мучился, собирая письмо по обрывкам.

   Гарри"

   Гарри свернул пергамент и положил его на край стола – все готово, надо лишь взять взаймы у Анубиса очередного грима.

   – Как там письмо для Катрин?

   – Пишу очередные утешительные фразы, – ответила Гермиона.

   – Думаешь, ей это поможет?

   – Знаешь, сложный вопрос... У меня никогда не было подруги, которой я могла бы писать такие письма, так что экспериментов проводить не довелось. Но хуже вряд ли будет.

   ***

   – "... я понимаю твое возмущение...". Мило. Действительно понимаешь? – поинтересовался Гарри?

   – Разумеется, нет, это просто стандартная фраза. У меня никогда не было проблем с неожиданно вернувшимися из тюрьмы родителями. Хотя бы потому, что они туда никогда не попадали. Так что мне никогда не приходилось делить две ванных комнаты на четверых. В первую очередь потому, что двух ванных комнат в доме обычных дантистов не имеется. И мне никогда не приходилось одну-единственную делить – день длинный, всегда можно выбрать момент, когда она не занята спешащими на работу или готовящимися ко сну родителями.

   – Хм... "возможно, тебе стоит быть терпимее...". Это слово не слишком-то подходит к Катрин.

   – Не скажи, с младшекурсниками она успешно управлялась, так что терпимость, равно как и терпение, у неё имеется.

   – Фамильное блэковское, если брать в качестве примера Сириуса и портрет его матери. То есть практически отсутствующее и исчезающее от любого раздражителя.

   – Ладно, согласна. Интересно, кстати, почему они такие...

   – Думай.

   – Родовая магия? Некромантия?

   – И?

   – При общении с мертвецами характер роли не играет, – пояснила Гермиона.

   – А ещё?

   – Серые Пустоши?

   – Именно, отголоски силы Серых Пустошей. Собственно, представители родов, работавшие с существами из Пределов Лета или Зимы, тоже покладистым нравом не отличались. Их магия слишком чуждая, она слишком близка к сидхийской, а если бы не, так сказать, родовое притяжение, скрепляющее Дома, мы все были бы одиночками.

   – То есть, уживчивый характер – это не про рода, имеющие дела с магией Тир'на'Ног.

   – Нет, не так – вся магия есть магия Тир'на'Ног. А наследственным неуживчивым характером отличаются рода, часто имеющие дела с существами из-за границы. Впрочем, всегда встречаются исключения. В любом случае, авторитет наиболее опытных магов рода не дает разбредаться чересчур сильно.

   – Но и "бунтовщики", подобные Сириусу, встречаются нередко.

   – Бывают, – признал Гарри.

Глава 2. Когда смерть – это только начало.

   – Нормально, – прокомментировал Гарри проченное, после чего взял в руку перо. – Даже не знаю, что тут можно добавить.

   – Что-нибудь нейтрально-воодушевляющее, – подсказала Гермиона.

   – Разве что...

   ***

   Поставив последнюю точку постскриптума, Гарри поднялся из-за стола.

   – Отправишься за почтовым животным? – спросила равенкловка. – Ладно, я пока запечатаю конверты, и поищу что-нибудь почитать. Если повезет, найду то, что я способна понять без дополнительной литературы. Хотя шансов немного.

   – Проверь, пожалуйста, сигнальную часть защиты поместья, – попросил сидхе. – Хотелось бы знать, насколько она уже восстановилась. Проход в малый боевой зал должен быть где-то в подвалах.

   – Поместье меня пропустит?

   – Если там не завалено, да. Гм... твоя сила есть магия от магии рода Слизерин. Конечно, поместье давно не заселено, а данные устарели, но за будущую Хозяйку Ключей или, что тоже возможно, просто за женщину рода ты должна сойти.

   – Но зачем это нужно? Раньше ты не заботился о состоянии следящей сети.

   – Во-первых, раньше у меня самого была нормальная чувствительность. Растечься напоенным смертью воздухом для моей магии было несложно. Собственно, растечься я и сейчас могу. Но я только что из слияния с Сердцем Леса, так что в ближайшие сутки чувствительность у меня никакая. А во-вторых, ещё в прошлом году проверять сигнальную систему было бесполезно – она была в руинах. Сейчас дом достаточно восстановился, или, точнее говоря, ожил, чтобы можно было попробовать.

   – Ожил?

   – Ну, это же дом природных магов, – с этим словами Гарри подошел к окну. – Видишь на краю леса кусты?