Текст книги "Когда кончаются игры (СИ)"

Автор книги: Сс Базов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Твою мать, – комментирует Дроид, но изображение пропадает, сменяясь помехами. Вместе с этим успокаивается и Кай, сев обратно.

– Странно, – замечает Акросс, прикосновением к картинке пытается запустить снова, но вместо прерванного видео на экране появляется Гидра.

– Добрый день, с вами прогноз погоды на сегодня, – начинает Гидра, но нервная улыбка выдает искусственность происходящего. Акросс все-таки отвлекается, и реагирует больше на резкое движение дернувшегося Гранита, чем на случившееся по ту сторону стола. Почти в одно и то же время Гранита стулом отбрасывает к стене, а Акросс ловит расстегнутые наручники, успев заметить, как перехватывает пульт со стола Кай. После разряда тока Акросс падает на кафельный пол допросной.

Выскочив в коридор через открывшуюся дверь, ее захлопывают почти перед носом быстро оклемавшегося Гранита, срабатывает автоматический кодовый замок.

– Ты там жив или можно их уже не догонять? – устало спрашивает Гранит, без спешки набирая код. Акросс кашляет, отшвырнув от себя наручники, хрипит:

– Гад... У меня, кажется, сердце на мгновение остановилось. Я его не так сильно...

– Зато издевался, – сурово заключает Гранит тоном: "Заслужил". Дверь открывается, за ней – аварийное красное освещение. – Хочешь сказать, ради одного побега он вырубил все здание? Мне кажется, ты его плохо воспитываешь.

Хаски ожидаемо пытается то ли ударить, а то ли просто взять Кая в захват, но тот отскакивает к стене. Они снова в катакомбах электроники под зданием.

– Так, ладно, бить не буду. Просто скажи, где мой мотоцикл, ты же его не разбил? – примирительно и даже мягко подзывает Хаски, при этом подняв обе руки, Кай отмечает снова целую металлическую и хмурится. – Ах да. Дроид! – Хаски оборачивается к подошедшему к ним Дроиду, и, ломая голос, продолжает:

– Наш-то что учудил! Руку мне сломал за плохое поведение.

Дроид смотрит внимательно на остановившегося у стены Кая, потом на улыбающегося Хаски. Капитан не оправдывается, но при этом ждет вердикта, и Дроид, вздохнув, конечно выбирает сторону Кая:

– Значит, Акросс прав и ты его ослушался?

– При чем тут Акросс? – настораживается Хаски, уже не настроенный шутить.

– Да так. Обвинил Кая в том, что ты у него вышел из-под контроля. Так он прав? Капец команде, ты снова играешь один?

– Я мстил за Кая, – припечатывает Хаски, и Дроид складывает для себя два и два: видео и убитый политик, на связь между которыми намекал еще Акросс. Кай все еще молча ждет, следя за реакцией.

– Но не счел нужным сначала с Каем это обсудить, – Дроид снова выбирает сторону капитана.

– Ой, да ладно, – уже не так серьезно отмахивается Хаски. – Скажи еще показать ему, что в интернете нашел, чтобы он планшет разбил об мою же голову.

– Я бы так не поступил, – наконец подает голос Кай. – А мотоцикл я оставил в нескольких кварталах отсюда... Но ведь и ты не пешком пришел. Так что я вернусь на нем.

– Это мой мотоцикл! – отказывается Хаски.

– Это приказ, – мстит Кай, пройдя дальше, достает из внутреннего кармана куртки ключи и, будто издеваясь, подбрасывает на руке. Хаски не выдерживает и бежит отнимать.

Глава 7.

Хаски готовится выгонять Кая из своей спальни, но тот, вернувшись в квартиру, без намеков с его стороны расстилается на диване в общей комнате. Места хватит им с Дроидом на двоих, и Хаски, стоя в дверях спальни, только наблюдает, как аккуратно укладывается капитан.

– Надеюсь, для Гидры не нужно кровать уступать? – подает голос Хаски, потягиваясь. Сейчас уже поздняя ночь, готовая перейти в раннее утро.

– Кстати, а где она? – осматривается Дроид. Включается телевизор, на экране которого Гидра. Пропустив ответ на этот очевидный вопрос, она говорит уже Хаски:

– Я могу поспать в мониторе, не волнуйся.

– Конечно, милая, все для твоего удобства, – машет рукой в воздухе Хаски. Дроид, обращаясь к капитану, шепотом спрашивает:

– Она не тут?

– Она везде. Она электронный разум. Очень удобно против человека, который может видеть сквозь одежду.

– Да ладно, я же шутил. В этих очках я вижу как обычный человек. Но их можно корректировать.

– Я взгляну? – просит Кай, заглядывая снизу вверх с надеждой. Дроид пожимает плечами, садится на диван, опустив руки на колени. Когда Кай снимает с него очки – веки закрыты, Дроид открывает их медленно, и это не похоже на глаза обычного человека. Как голограммой над ними, выходят за пределы глазниц круги с данными, будто это вывернутое видение киборга.

– Даже голова закружилась, – неловко улыбнувшись, произносит Дроид. Все смотрят на него, следя за меняющимися данными, за письменными комментариями на кругах.

– И оно не выключается? – спрашивает завороженный Кай. Будто такое зрение куда лучше бессмертия.

– Только очками, – поворачивается к нему Дроид, и на ободке высвечивается имя и "Известен как проект K.A. I". .

– Для снайпера отличное умение, – хмыкает Хаски, как если бы тоже завидовал. – Сможешь уложить близнецов с двух рук?

– Спрашиваешь, – улыбается Дроид и, забрав очки у Кая, снова их надевает. – Как белок – в глаз, с расстояния в сотню-другую метров.

– У нас неплохая фора, – подмечает Хаски. – Вирус, снайпер с абсолютным зрением и бессмертный капитан.

– А у Хаски какая способность? – опоминается Дроид.

– Никакой, – оскалившись, разводит руками тот.

– Железная рука и собачья преданность, – возвращаясь к превращению дивана в кровать, подмечает Кай. – Собственно говоря да, ничего особенного.

– Так что ты там сделал за такую фору? – продолжает прерванную мысль Хаски. Кай на секунду замирает с подушками, но, проигнорировав, снова облагораживает диван. – Я, конечно, могу предположить...

– Попросил, – быстро произносит Кай, не оборачиваясь. – Мне сложно будет покинуть игру, если я попаду в ловушку. Допустим, вас всех убивают, и я остаюсь заперт в этой игре, на операционном столе, подопытным кроликом.

Несколько секунд все молчат, пока Кай как скатертью накрывает диван одеялом.

– Мы за тобой вернемся, – наконец находит слова Хаски. – Она не даст тебе остаться тут.

Когда гаснет свет, Хаски закрывается в спальне, Дроид ложится первым. Кай укладывается спать у края, взбивает подушку, набитую чем-то вроде пенопласта, и замирает, заметив, что рядом материализовалась Гидра. Не просто появилась, а лежит на его половине дивана, отчего тот становится слишком узким.

– Ты собиралась спать в мониторе, – напоминает Кай.

– Хм. Тебя это смущает? Я же просто голограмма.

– Прекрати заигрывать, – просит Кай. Он даже спихнуть с дивана ее не может, рука проходит мимо. – Зачем ты это делаешь?

– Пытаюсь понять границу твоего личного пространства. Собака в твоей кровати тебя не смущает.

– Вообще разные вещи, собака и девушка в кровати, – замечает Кай. Поднимается, тяжело вздохнув, Дроид, снимает очки, осматривается и, переступив через Кая, выключает один из приборов в комнате, и тут же Гидра исчезает.

– Спокойной ночи, – перешагнув Кая обратно, прощается Дроид.

На утренний звонок в дверь Хаски реагирует, вышибив свою, ведущую в спальню, изнутри и, уже готовясь с пушкой выгонять незваного гостя, но Кай осаживает его почти разочарованным взглядом и нажимает «открыть». В квартиру вплывает даже не человек, а небольшая тележка с посылкой, дожидается, когда Кай распишется в получении и сгружает коробку на пол. Хаски продолжает стоять с пушкой наготове, пока не закрывается входная дверь.

– Не волнуйся, – рядом со спальней возникает Гидра. – Если нас попробуют атаковать, я узнаю об этом за полчаса до их приезда.

– Ты что, шмотки с ебея на мой адрес заказываешь? – доходит до Хаски, когда Кай вскрывает коробку. Сонный Дроид, сидящий на диване, почесывается, глядя без особого интереса и даже не снимая очков, чтобы изучить лучше посылку. Кай и в самом деле извлекает темную одежду, типовую белую рубашку, еще какие-то мелочи.

– Ты уже достал. Мой мотоцикл, моя квартира, моя спальня... Уж извини, что я бездомный, но с одной рукой ты тоже вряд ли бы на такую квартиру заработал, – Кай раскладывает вещи на две кучки, не поворачиваясь к Хаски. Тот зевает, садится на диван так, что Дроид подскакивает и окончательно просыпается. И Хаски говорит то, чего от него никто бы не ожидал:

– Что-то не помню, когда мы успели пожениться.

Даже Кай, до этого державший на вытянутых руках запакованную светлую рубашку с приложенным к ней темным галстуком, оборачивается, чтобы наконец взглянуть на него, но переглядывается с Дроидом. Тот пожимает плечами – видимо, Хаски думает, что сам может шутить на эту тему, но кто знает, что было бы, попробуй выскажи эту мысль Дроид или сам Кай. Они соблюдают те границы, при которых всем в команде комфортно. Хаски частенько задирает Гидру, но всем ясно, что шутить он может жестче и куда обиднее. И всем интересно, что такого Хаски увидел в прошлом Кая, но никто не станет спрашивать об этом капитана. Команда интуитивно не шутила о привязанности Хаски к Каю.

– К вечеру у нас будет... не знаю, как сказать. По сути вечеринка, на деле небольшое задание, – Кай возвращается к вещам, кладет рядом с Дроидом кучку темной одежды в целлофановой упаковке, около с Хаски такую же.

– Тут? – переспрашивает Дроид, осматриваясь. Квартирка небольшая, их здесь четверо, а уже чувствуется, что тесно.

– Нет конечно, – Кай открывает гладильную доску, коснувшись стены, вываливает на нее содержимое своего пакета.

– Почему мы в черном, а у тебя деловой костюм? Мы идем грабить банк, а ты будешь как бы делать в него вклад? – скептически спрашивает Хаски, рассматривая свои вещи – темный пиджак с высоким горлом.

– Нет. Просто я ваш босс. А вы мои телохранители.

В тишине Дроид снова зевает, подхватывает свой сверток и идет в ванную примерять.

– Кто-то перед игрой предлагал выбрать другого капитана, – напоминает Хаски, но не злится, наоборот ухмыляется, наблюдая за тем, как осторожно гладит рубашку Кай. – Босс, не хотите мой пиджак тоже погладить? А то я не умею.

– Хочешь сказать, ты настолько несамостоятельный, что тебе рубашки до сих пор гладит мама? – Кай даже оборачивается, чтобы увидеть выражение лица Хаски после этих слов. Вместо этого в него летит пиджак, скомканный и втиснутый обратно в тот пакет, в котором приехал.

Штрих-код есть и у Дроида на шее, только Каю приходится клеить новый перед выходом из дома. Кроме мотоцикла у Хаски более медленная и небольшая, дешевая машина, в которой они добираются до места встречи. В сравнении с огромным особняком, к которому они подъезжают, и стоящими тут же машинами, их выглядит особенно неуместно.

– Надо было брать мотоцикл, а Дроида отправлять на метро, – осматриваясь, замечает Хаски. Кай, выбираясь из машины, снимает штрих-код с шеи, переклеивает в блокнот с остальными и убирает в задний карман брюк.

– Дроид тоже часть команды, прекрати им пренебрегать.

Пиджака на Кае нет, только светлая рубашка с галстуком, но из-за этого он и выделяется. А Хаски с самого прибытия новых вещей чувствует себя нервно, и нервоз этот именно из-за капитана. У Хаски ощущение, что Кай снова во что-то ввязался, и надо, получается, спасибо сказать уже за то, что он взял их с собой, а не поехал снова один.

– Будь воля Хаски, он бы в команде остался вдвоем с тобой. Остальные ему кажутся бесполезными. Даже если у Акросса была бы команда человек в пятнадцать, – ворчит Дроид. Пиджак он расстегнул и по обоим бокам по кобуре с пистолетом. С возвращением Дроида в команду Хаски вернулся к более привычному ножу. Разговаривают они, пока поднимаются по лестнице к главному входу. Тут людей нет так же, как и во всем городе, но в окнах горит свет, дом похож на большой улей.

– Нет, ну как же, – задумавшись, возражает Хаски. – Просто вы не умеете работать слаженно. Пока получается, что Кай подставляется за всех и пытается прикрыть команду сам. Конечно, он у нас тоже в каждой бочке затычка, но... Я совсем не против, если бы мы трое закрыли его от остальных и защитили. В конце концов, исход игры зависит от его выживания.

– Так странно слышать от тебя про командную игру, – скептически комментирует Кай, постепенно оказавшись между ним и Дроидом и на шаг впереди.

– Ты единственный, кто еще играет за себя. Прекращай и доверься нам, – это бы прозвучало обнадеживающе, не говори этого Хаски, а от него получается так, что непонятно, шутит он или просто издевается. Но дверь перед Каем открывает он сам, успев толкнуть ее до капитана.

Главная зала оказывается полутемной, полной людей, на них оборачиваются, и Кай медлит секунду-другую, прежде чем переступить порог. Хаски для себя отмечает это, как подтверждение того, что тут их ждут очередные неприятности. Низкий полный человек в расстегнутом пиджаке и рубашке, открытой на две верхние пуговицы, спешит к ним, но за руку здоровается только с Каем.

– Мы опоздали? – мягко спрашивает капитан.

– Конечно нет. Вы даже раньше. Хотя признаться, еще полчаса, и я начал бы волноваться – вы у нас сегодня, как говорится, "Главное блюдо".

Только после этих слов он отпускает руку Кая и, бросив что-то вроде: "отдохните", снова убегает к гостям. Хаски теряет пару секунд, чтобы понять, как высказать свои претензии, и при этом остаться в роли охранника. Он чуть наклоняется вперед, к самому уху Кая, и осторожно, чтобы никто, кроме Дроида, больше не заметил, сжимает кожу на лопатке капитана, не очень болезненно, но предупреждающе, и удерживает его на месте этим жестом.

– Ты что задумал? Самое время рассказать. Я не буду наблюдать спокойно за тем, как тебя режут на куски, сколько бы тебе за это не платили.

– Я же не псих, – морщась, утверждает Кай. – Мы приехали заранее. Мы не будем тут до конца вечера. Мне просто нужно кое с кем увидеться.

Хаски раздумывает над ответом короткое время, и сжимает кожу сильнее, прежде чем отпустить.

– У нас не отберут оружие? – спрашивает Дроид чуть громче, но за музыкой его не слышно дальше их кружка.

– Наличие оружия – гарантия того, что каждый тут будет вести себя хорошо, – замечает Кай, перестав сверлить Хаски злым взглядом. – Вроде ядерного потенциала мировых держав.

– Типа, мы пришли на сходку мафиози? – Хаски даже удивляется.

– Нет. Политиков.

Вряд ли Хаски стал бы еще что-то уточнять, к тому же к ним подходит один из официантов, чтобы отдать Каю записку и, переместившись в сторону, ждет то ли ответа, то ли реакции.

– Мне нужно отойти, – не отрываясь от клочка бумаги, сообщает Кай.

– Это с ним встреча? – понимает Дроид. – Нам туда нельзя?

– Фактически нельзя, – кивает Кай, но, подойдя ближе, командует:

– Но мне не хотелось бы оставаться там одному.

– Понял, – Хаски с улыбкой в шутку козыряет.

Ведет тот же официант, хотя он и не произнес ни слова за все это время. Когда по безлюдным коридорам они поднимаются на второй этаж, в наушнике Кая раздается шепот Гидры.

– Акросс едет в этом направлении. Сомневаюсь, что это совпадение. Времени у тебя с полчаса, так что поспеши. Я предупрежу ребят, если тебе понадобится их помощь.

Кай не может ни ответить, ни кивнуть в благодарность. В холле третьего этажа слуга останавливается около кабинета, показывая, что ему сюда. Кай не заметил, чтобы за ними следили, коридор пуст и в нем ни шороха, появляется странное чувство, будто его бросили. Но это не так, если бы его ребят было просто заметить, их бы убрали и не позволили помочь в нужный момент. И все же, в кабинет Кай заходит, будто на мороз без куртки.

Крепкий мужчина, похожий на тех политиков, что еще можно назвать харизматичными и внушающими доверие, кивает ему, и дверь за спиной закрывается.

– Я уже не надеялся увидеть тебя, Вольфганг, – вместо приветствия начинает он, не вставая из-за стола. Просторный полутемный кабинет выполнен даже не в стиле не привычного Каю двадцать первого века, а скорее века восемнадцатого. Вокруг полки, заставленные раритетными теперь бумажными книгами, но при взгляде на названия Кай невольно улыбается. В его веке это считалось бы низкой литературой. От современного в кабинете только голографический экран, свернутый на столешницу, чтобы не мешать разговору.

– У меня были проблемы.

– Ну да, я слышал. Потому и говорю, что твое возвращение очень радостно и внезапно для всех нас. Я тут поискал того, кто мог продать тебя докторам... Ты же знаешь, их исследовательский центр нам не подчиняется, но я бы приложил все силы, чтобы вытащить тебя оттуда.

Кай начинает понимать, к чему идет разговор, поэтому не спешит садиться напротив, стоит у самой двери. Заметив это, собеседник мягко подзывает:

– Подойди. Ты мне не доверяешь? Что я могу тебе сделать? Убить?

Кай улыбается, будто это была шутка, но делает лишь несколько шагов к столу. Разговаривать с этим человеком так же нервно, как сдавать экзамен строгому преподавателю.

– Вы выяснили, кто меня продал, – напоминает Кай. Его собеседник улыбается.

– А то ты не знаешь.

– Пожалуйста, я старше вас на двести лет минимум, – вздыхает Кай. – Прекратите вести себя так, будто меня воспитываете. Я знаю, что случилось с тем, кто сдал им мой номер и адрес. Как знаю и то, что вы так не поступите, я еще нужен вам.

Это Кай знает из прошлого этой личности. Но нужен как опасный террорист, который может напугать общество. Когда люди спокойны, они начинают думать. Когда люди напуганы, они ищут защиты у сильных мира сего, и этот человек поддерживает не идеи Кая, а сам образ того, кто способен уничтожить этот мир.

– Вольфганг, ты мог сдать его нам. Его не нужно было убивать. Мы бы просто проучили его, ты бы окатил его своим презрением, и все были бы счастливы. Политика это прежде всего лицемерие. Убийство неугодных – это уже какое-то средневековье.

Кай это понимает. Он не может сказать, что не замешан в этом, потому что если выяснится, что Хаски убил человека по своей инициативе, а не по его приказу, то они попытаются убить самого Хаски. Они потребуют у Кая выдать его, а если тот откажется – лишат поддержки.

– Уже пора? – спрашивает голос Гидры. Она тоже чувствует нарастающую опасность.

– Я не могу действовать с оглядкой на то, кто с кем дружит. Я уже был у докторов раньше... я проходил нечто страшнее, чем ваши доктора, еще до того, как понял, что бессмертен. Он ведь продал меня не за деньги. Продал за то, за что меня с радостью продали бы все вы – узнать, как жить по-настоящему вечно.

– Опомнись. Тебе нужно просто признать, что ты не прав...

– Так случится с каждым, кто снова попробует сдать меня в лабораторные крысы, – выпаливает Кай. Боль не приходит внезапно – Кай ждет ее с того момента, как заговорил. Эта боль – укол в сердце, такой сильный, что Кай падает на колени, в глазах темнеет.

– Мне нравится твой бунтарский характер, – собеседник поднимается, выходит из-за стола и останавливается над Каем, так близко, что мог бы при желании пнуть в лицо. – Сразу видно, что ты человек того века. Что ты рожден еще во времена двух мировых войн. Но ты должен понимать, что не стоит перечить человеку, у которого ключ к твоей смерти.

Когда Каю кажется, что он сможет подняться – новый разряд прошивает сердце, он снова опрокидывается на пол, сворачивается клубком, будто это может его защитить.

Собеседник, заметив попытку вернуться к двери, делает несколько шагов, чтобы оказаться между Каем и выходом.

– Так что варежку-то особо не разевай. Потому что без моей поддержки ты бы так и так оставался подопытной крысой. И я всегда могу тебя туда упрятать. На этот раз насовсем.

Пульт в его руке похож на брелок к машине, но при нажатии кнопки Кая прошибает разрядом в сердце.

И все же, находясь лицом к двери, он замечает, что та приоткрыта, и коридорная тьма вползает в кабинет. И видит, как напрягается рука в движении снова нажать кнопку, но до этого руку, как ветку, ближе к локтю гладко срезает, и вместе с пультом она падает на пушистый разноцветный ковер. Кай глохнет от крика боли, но еще лежит на полу, тяжело дыша, приходит в себя. Рукой в черной перчатке Хаски зажимает политику рот, говорит, будто ребенка успокаивает:

– Ну-ну, с железной рукой круче. Я тебе пару адресов оставлю. Если б мне предложили выбирать, я бы выбрал железную руку. Но мне не предложили, а я все равно тебе советую. Оно практичнее.

Настолько больно, что Кай возвращается в игру постепенно, будто пытается заводить машину, которая все глохнет. Перед ним – рука с подрагивающими пальцами и пультом на ладони. Сначала Кай забирает пульт, потом поднимается, неспешно, как раненный. И следующим резким движением отпихивает Хаски от политика, заносит руку со сжатым в ней пультом, второй надавив на щеки, заставляет его открыть рот, но перед ударом его руку перехватывает Хаски, оттаскивает от бывшего мучителя, теперь ставшего жертвой.

– Тише, тише. Я за тебя отомстил уже. Хватит с него. Мы же за этим устройством пришли, так?

Кай успокаивается молча, дышит часто, опустив голову, больше не вырывается.

– Ну ты даешь, – немного удивленно прибавляет Хаски.

Дроид ждет у машины, когда из особняка выходит сначала Хаски в темной рубашке, затем уже Кай в накинутом сверху пиджаке.

– Чувствую себя грабителем, – усмехнувшись, Дроид открывает дверь капитану. Тот садится на заднее сидение, сползает по спинке вниз и прикрывает глаза. – Все плохо?

– Ожидаемо, – комментирует Кай и захлопывает дверь сам, отрубая от себя разговорчивого Дроида. Тот ворчит что-то под нос, садится на водительское место, пока Хаски занимает пассажирское.

– Заводи, пока Кай не стал тебе матом отвечать.

– Кай? – Дроид воспринимает это как шутку.

– Минут пять назад он собирался заставить сожрать пульт того долбоящера, что устроил ему три сердечных приступа подряд, – имитируя ужас, рассказывает Хаски и получает сильный пинок в свое сидение сзади.

Без приключений они не добираются, и, хотя Акросс не должен ехать по этой дороге, поперек небольшого шоссе стоят два автомобиля, перекрыв им путь, у водительских мест дожидаются близнецы.

– Извините, – говорит Гидра из динамиков радио. – Кажется, меня обманули.

– Твои клиенты, – флегматично напоминает Хаски Дроиду. – Две цели, две пушки. Действуй, Клинт.

Кай приподнимается, чтобы узнать, почему остановились, в следующее мгновение пытается распахнуть дверь, но та заперта так, что изнутри уже не откроешь. Дроид вздыхает, вылезает из машины, бросив на прощание:

– Увози его отсюда.

– Эй, вы что задумали? – Кай лезет вперед, но Хаски спихивает его на пассажирское сидение, сам занимает водительское.

– Я не такой уж и слабак, – произносит Дроид, снимая очки. – Я смогу сам с ними справиться. А потом... на метро доберусь.

Кай не выходит из машины потому что меньше всего Дроиду сейчас нужно, чтобы в нем усомнились.

– Один? – скалится тот из братьев, что стоит справа. – Это намного лучше.

Пока он говорит, Дроид достает оба пистолета. Машина дает задний ход и уезжает, оставив его одного против близнецов. Некстати вспоминается и Кай, оставшийся без глаза после одной из стычек с ними.

– Эй! Эй! Очкарик! Да тебя просто бросили как приманку, чтобы самим удрать! – радуется второй близнец. Вместо оружия у них – похожие на полицейские дубинки, которые иногда посверкивают электричеством.

– Сделаем из него послание его капитану?

– Разве мы не должны поймать Кая?

– Да ладно, раз игрушка сама идет в руки. К тому же, – правый хищно улыбается, поднимает дубинку и включает так, что электричество проходит по ней молнией с громким разрядом, – он же нас тут как бы задерживает, – последнее слово произносит с сарказмом.

– Два клоуна, – вздыхает Дроид, вскинув оружие, но прежде, чем он успевает нажать на курки – оба близнеца исчезают, остается только облачко пыли от быстрого перемещения. – Зараза... Ну да, мир, где людям в экспериментальных целях прививают способности, почему же только у Кая все в команде избранные.

– Эй, брат! – слышится где-то рядом, будто с более нижней трассы. На фоне вымершего города это звучит особенно громко. – А ведь мы вполне можем этого по асфальту протащить, пока не сдохнет, а потом и его друзьяшек догнать! И швырнуть его им в лобовуху.

Дроиду приходится трижды выдохнуть, чтобы успокоиться, заставить руки больше не дрожать.

– Да не ссы, по-другому никак. Было бы глупо, если бы мы там стояли и скандировали: «Дроид, ты сможешь!», пока не подъедет Акросс. Акросс ведь едет за нами? – спрашивает Хаски уже у радио, но Гидра отвечает:

– Нет. Едет по-прежнему в особняк.

– А мог за нами, ну?! – настаивает Хаски, но Кай вздыхает, будто он объясняет что-то само собой разумеющееся.

– Я не волнуюсь за Дроида, – пожимает плечами Кай. – Я знаю, что он не проиграет. В конце концов, именно он учил меня стрелять.

Дроид занимается в институте, который выпускает одних инженеров. В городе, производящем оружие. И учится он на оружейника. На одном из курсов в лабораторной он сократил неполное число до третьего знака после запятой, когда нужно было до четвертого, и все расчеты полетели к чертям. Дроид знает о точности больше любого в команде, и, при включении своего зрения, он видит перемещение близнецов даже тогда, когда они скрываются под мостом. У Дроида, можно сказать, глаза на затылке, поэтому подкрасться со спины одному из них он позволяет. Не посмотрев, заводит пистолет за спину и стреляет, стоит тому появиться за его плечом. Ни Хаски, ни Кай не смогли бы драться с ними наравне сейчас, это под силу только Дроиду, и если бы Акросс тогда не подоспел с охраной, кто знает, не лишился бы Кай глаза снова.

Выстрел задевает щеку противника, и тот, огорошенный этим фактом, останавливается, стирая с щеки кровь и не веря, что его могли ранить. Дроиду хватает этой заминки, по сути секундной, чтобы вторым выстрелом прострелить ему голову. Следующим движением он перехватывает дубинку, находит на ней нужную электрошока и швыряет ее, включенную, на траекторию движения еще живого близнеца. Тот со своей почти звуковой скоростью остановиться или свернуть не успевает, наступает и замирает, скованный электрическим разрядом. Дроид даже упасть ему не дает – простреливает шею, принципиально из того же пистолета, которым стрелял в его брата.

– Я ж говорю, клоуны, – констатирует он, крайне довольный собой, и только теперь в нем пробивается до сих пор сдерживаемая дрожь. Боясь их, даже смертельно ранеными, он сканирует своим зрением обоих и, не дожидаясь, когда близнец с простреленным горлом задохнется, стреляет в голову. Встряхнувшись, как арахнофобик, убивший паука, он убирает пистолеты обратно.

«Скорая» успевает на место раньше машины с Гранитом и Акроссом. Носилки выносят с запасного выхода, потому что праздник должен продолжаться. Подойти Акроссу не дают санитары, отпихивают грубо, и удостоверение он достает скорее из мстительности, чем правда так уж желая во что бы то ни стало поговорить с жертвой.

Теперь его пропускают в кузов машины, к раненному, тот туманным взглядом смотрит в потолок и внимания на Акросса не обращает, и кажется, что сейчас спрашивать о чем-то глупо.

– Меня назначили поймать сбежавший проект, – объясняет Акросс, не представившись. У него и так ощущение, что он говорит со стеной и вряд ли этот человек запомнит его имя. Кровь уже остановлена и обезболивающее введено, нет смысла срочно доставлять жертву в больницу, и Акроссу дают время на вопросы. – Кай. Тот самый, что сделал это с вами... Хотя не думаю, что ошибусь, сказав, что это сделал его партнер. Зачем Кай приходил? Что за конфликт у вас возник?

– В конце две тысячи тридцать девятого года он подписал соглашение, что готов проститься со своим бессмертием ради сотрудничества. Ему было вшито устройство, рядом с сердцем. Вызывает что-то вроде сердечного приступа, бьет его током, если надо его остановить. И раздавит его сердце, если он совсем с тормозов слетит. Такие были вживлены абсолютно всем бессмертным, за это им гарантировали безопасность, и что их не будут использовать как лабораторных крыс, – мужчина на носилках говорит спокойно, будто вместо него тут фальшивка, робот, но смотрит все так же в стену. Акросс давно перестал воспринимать окружающих людей как картонных или просто игровых персонажей. Он потратил много усилий, чтобы выбить всю дурь из близнецов и вдолбить им, что атаковать они могут только Кая с его командой, и за это разрешил на этих четверых отрываться за всех.

– Но он снова оказался подопытным, – напоминает Акросс. – Я не слышал про устройство контроля...

– Оно считалось утерянным. О Вольфганге многого нет в бумагах. В том числе и про пульт.

– Почему, ведь оно могло бы помочь мне остановить его?

Политик оборачивается, чтобы посмотреть Акроссу в глаза своим безразличным, немигающим взглядом, но выражение лица у него такое, будто это Акросс тут чем-то обколот.

– Потому что никто и не собирается останавливать Вольфганга. Он нами куплен. И вам это дело дали только чтобы вы за своим хвостом бегали, и вернулись ни с чем. Даже если вы его поймаете – если он отдаст им пульт, то его снова отпустят сеять хаос в стране.

– Я думал, что он для политиков не более, чем игрушка.

– Так и есть. Но играть можно разрезая игрушки на части, а можно натравливать своего бульдога на более слабых животных.

– Например на вас, – не сдерживается Акросс. Политик резко поднимается и протягивает к нему обрубок, пытаясь схватить за ворот, неверяще смотрит на забинтованную культю и ложится обратно, отвернувшись.

– Если вам надо поговорить, то запишитесь на прием, когда я выйду из больницы. А теперь проваливайте.

Акросс слышал, что некоторые медицинские препараты действуют как сыворотка правды. То есть их вкалывают для наркоза, а получаются к тому же и честные ответы.

– Есть еще пульт? Не может же быть, чтобы этот был один.

– Этот последний. Вольфгангу никогда не нравилось быть собакой на привязи. Люди похищали пульт, чтобы управлять им, и он забирал его у них. Я думал, что в нашем сотрудничестве есть что-то еще, кроме страха за свою жизнь. Думал, мы деловые партнеры.

– Не волнуйтесь, руку могут пришить, – поднимаясь, напоследок успокаивает Акросс без особой заботливости.

– Может, – отзывается политик, и уже когда Акросс спускается из кузова, громко добавляет:

– Но руку они забрали с собой.

Дроид возвращается в квартиру безоружным, потому что в метро нельзя было попасть с пистолетами. Оружие вообще запрещено во всей стране, но ведь и в России был запрет, а влиятельные люди откуда-то брали огнестрельное.

Кай сам открывает ему дверь, улыбается и жмет руку, предложив:

– Рассказывай.

– Блин, это было так круто, – выдыхает Дроид. – У них была скорость света, и я думал, что хана мне, меня и правда к машине привяжут и по асфальту провезут, но я уложил их в четыре пули, четвертая из которых была контрольной!

Хаски игнорирует, сидит за кухонным стальным столом, глядя в экран планшета, на котором внимательно слушает рассказ Гидра.