Текст книги "Когда кончаются игры (СИ)"
Автор книги: Сс Базов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Ты сам придумал эти правила, – напоминает Гидра. – Ты сам себя загнал в угол.
Представляет разбитую губу и кровящий нос, но ловит себя на мысли, что все это – слишком эстетично. Это похоже на игру понарошку, на грим для актрисы западного кино, где девушка в крови – все равно красива. Акросс знает, что так не бывает.
– Я не загонял себя в угол. Не знаю, что ты там придумала, мы в разных командах. В задачи моей входит убивать вас, так же как и ваша цель – истребить нас, – на Акросса будто вдохновение находит – он продолжает быстрее и уверенней:
– Давно пора было это прояснить. И определиться, кто на чьей стороне. Время перейти на мою прошло. Надо мной вся команда смеется. Кай скоро будет просто прикрывшись тобой выигрывать. И будто в подтверждение этого ты приходишь, чтобы доказать мне и командам, что я тебя не трону. У меня нет выбора. На что ты надеешься, что я посажу тебя в соседнюю клетку? И ты будешь прикрывать Кая своим телом в следующий раз, когда я запущу к нему близнецов? Мне давно пора было сделать выбор. Просто раньше это казалось смешным – играешь за Кая, а влюблена в капитана другой команды. Что вообще не так с тобой? Люби Кая, Хаски, Дроида. Кого угодно из своих, нечего тут Шекспира разыгрывать! Почему, черт возьми, я?! Почему меня нельзя ненавидеть?!
Меняется лишь выражение лица Гидры, но ни ненависти, ни брезгливости на нем нет. Она скорее похожа на маму, которой сын пытается доказать, что вырос, а для нее он всегда будет оставаться ребенком. И фантазия Акросса смачно обливает ее кровью, синяками, порезами, и от невозможности этой картины он прикрывает глаза, этим жестом смыв все, не выдержав. Когда открывает – выражение лица у Гидры другое, обеспокоенное, она смотрит уже на экран монитора. Обернувшись, Акросс видит лишь тени в дверях и пустую камеру. Только теперь Акросс обнаруживает, что стоит уже не у экранов, а ближе к девушке. Приходится вернуться, чтобы одним нажатием выключить все экраны. И, отвлекшись на пустую теперь камеру, Акросс пропускает, что на входе в здание новые гости.
С охраной комплекса у Хаски никаких счетов нет, поэтому он убивает их огнестрельным – быстро, ловко. Дроид идет следом, даже ничего не возражает вслух, когда Хаски оборачивается проверить реакцию.
– Я молчу, – кивает Дроид.
– Вот и правильно. Хотим спасти Кая – некогда нежничать с врагами, – Хаски тут же отворачивается. Быстро распихивает трупы – один прячет под стол с телефоном и экранами, второй под лестницу, потом, будто ничего и не случилось, разминает плечи.
– Гидра нас опережает, – напоминает Дроид, осмотревшись по сторонам. – Она минут десять назад писала, что заходит.
– Ну да. Надеюсь, Акросс ее уже пытает. Или трахает. Мы тихонько придем, заберем Кая, пока он занят, и так же тихо уйдем.
Кресло в конечном итоге пригождается для Кая – Гранит скидывает в него капитана, тут же пригвождает к месту, положив руку на плечо и, будто в инвалидном кресле, отвозит Кая вглубь комнаты, к мониторам.
По центру оказывается Акросс, у двери притихшая Гидра, в проеме останавливается Мей. Ее, судя по всему, Кай не расценивает как препятствие, вместо приветствия приказывает:
– Беги.
– Не могу, – отказывает Гидра.
– Если ты думаешь, что он ничего не может сделать... – начинает Кай, но Акросс тут же перебивает:
– Я рад, что ты это понимаешь. Знаешь, с Гидрой и Дроидом, пожалуй, проще всего. Они вряд ли будут сопротивляться.
– Беги, – повторяет Кай. – Через "не могу". Я твой капитан, я приказываю...
– Эй, я тут не просто стенка, – напоминает Мей, подняв руку с ножом, лезвие которого размером с ладонь. – И мы все тут понимаем, с каким наслаждением я ее покромсаю.
– Почти стенка, – фыркает Гидра, но смотрит на Акросса.
– Они тебя не особо слушаются, – выдыхает Акросс, обернувшись к Каю, и тот замирает, будто даже дышать забывает, и взгляд непривычный, просящий. Кай быстро понимает свою ошибку, сравнив с прежним своим поведением – он дал Акроссу понять, что тот на верном пути, правильно нащупал болевую.
– Я не думаю, что стоит напрягать из-за этого Мей, – продолжает Акросс, по-прежнему не глядя на Гидру. – Тут ведь есть охрана... Молчаливые ребята, похожие на киборгов. Но...
– В глаза ей это скажи, – требует Кай. Он пытается встать, но рука на плече не дает, тащит его обратно. Акросс слушается – он спокойно поворачивается к двери и, как ни в чем ни бывало, как даже не угрозу, а что-то бытовое, заканчивает:
– Я отдам тебя охранникам.
Даже Гидру, до конца в него верившую, передергивает. Она осторожно смотрит на дверь, от которой ей салютует ножом Мей, потом на Акросса. Гидра уже не может выглядеть прямой и спокойной – у нее блестят глаза, пока еще не слезы, но их предвестник. А продолжить уговаривать Акросса, что он не такой, уже не хватает голоса, потому что лучше молчать, чем, наконец, расплакаться.
– Гранит, – так же неспешно поворачивается к нему Акросс. – Отведешь ее? Скажешь, что могут не церемониться. Что ее все равно потом уберут и...
Если бы в голосе Акросса был хоть намек на дрожь, на нерешительность, Кай бы еще продолжал надеяться, но это спокойствие, его уверенность, выводят из себя. Гранит, не видевший, как Кай справился с близнецами, при попытке снова задержать его получает осколком тарелки в руку. Острие не впивается, только ранит кожу, но этого хватает, чтобы Гранит отдернул руку, а Кай, ничем больше не сдерживаемый, срывается с места.
Акросса он сбивает по инерции, всем своим весом, еще метр их провозит по полу. Для Кая весь мир сливается в их сцепившийся клубок, и нет в нем вроде как ни Гидры, которую он теперь защищает, ни опасности в лице Гранита. Есть только это холодное безразличие Акросса. И все накопившееся Кай выражает выкриком:
– Да что блин с тобой?! – и, локтем отшвырнув потянувшуюся к нему руку Акросса, наклоняется, больно стукнувшись лбом об лоб противника.
Акросс никогда не знал, в чем именно заключается способность Кая. Ему и не было интересно. Или не придавал этому значения, находясь всегда в каком-то полубреду картонных реальностей. Поэтому Акросс безбоязненно открывает глаза, пока его лоб еще касается лба Кая.
Не то чтобы Кай планировал это – оно происходит почти спонтанно, из желания узнать, что творится в голове у Акросса, раз он так себя ведет. Возможно, Кай и не хотел видеть его прошлого, но он никогда не мог контролировать эту способность.
Кай не просто видит Барса с простреленной головой, залитый кровью пол и разрезанного Тима. Кай в этот момент знает их настолько, будто это именно он их собирал, спасал. Как никто другой осознает и тот перелом, когда Акросс чуть всех не предал сбежав от команды, перенимает его страх перед Легионом и в обратном порядке – страх перед взрослыми с бритыми головами и в черных кожанках. И Кай уже не может остановится, впитывает отрицательное и положительное. Будто большой ложкой загребает память Акросса со всеми яркими ощущениями, осознаниями, событиями. Напрочь выпадает из реальности и когда вновь выныривает в настоящее – понимает, что его отбросило и он лежит, скрючившись, как побитый, на холодном полу. Акросс уже стоит на ногах – не такой спокойный, совершенно белый, с блуждающим взглядом, будто действия Кая прорвали плотину. И Кая обдает реальным ужасом от мысли, что сейчас Акросс поймет, что враг сделал.
Кай никогда не спрашивал, понимали ли люди, на которых он применял эту способность, что он был у них в голове. На долгие секунды в комнате застывает все – Гранит на полпути на подмогу, Мей в дверях и Гидра у стены, тем более сам Кай, теперь боящийся шелохнуться. Он чувствует себя бумажным конвертом, переполненным водой, готовой вот-вот прорваться, и эта вода – чужие воспоминания, опаснее тротила. И в этом замершем мире движется только Акросс – дышит тяжело, не выпрямляется, стоя в этой нелепой позе, словно то, что бездвижно, он не видит. Но взгляд его проясняется, глазами он находит Кая, и это отзывается неприятной дрожью где-то в желудке.
– Ты видел, – в остановившемся мире произносит Акросс ту самую фразу, которая должна его запустить, и стрелка часов снова идет на следующий круг, в мир возвращается движение. Одновременно с этим Кая с новой силой охватывает ужас. Это чувство будто преследовало его все эти годы и нашло только теперь, проползло за ним из детства.
Пока остальные еще не осознали, что произошло, Акросс забирает нож у остолбеневшей Мей и возвращается к Каю в три уверенных железных шага.
– ... да ладно, нравился же?
– Это было в школе. В школе мы все мелкие, глупые и нам нравятся...
– Саш?..
– Я... – начинает он неуверенно, обнаружив себя остановившимся за несколько метров от спутниц. – Сегодня не получится, в общем. Кажется, я дома воду не отключил... Вчера ее не было, и если кран еще отвернут... – не глядя на тех, кому врет, он обходит их, по обочине. – Там, наверное, целый потоп. Надо проверить. Простите, только вспомнил.
Возможно, теперь все выглядит вполне правдоподобно. Даже когда отойдя на несколько шагов он срывается на бег. Бежать до квартиры по пересеченной местности короткого пути не хватает дыхания. Даже до своего этажа приходится ехать на лифте, хотя и привык пешком подниматься. Первым делом он заглядывает в комнату матери, убедиться, что ее нет. Потом проверяет кухню, там опустошает стакан воды, и, оставив его в мойке, запирается в своей комнате. Несколько минут сидит на стуле, глядя на задернутые занавески, крутит по столешнице деревянный карандаш. Наконец, решившись, Кай выдыхает, откидывается на спинку стула и, подхватив со стола карандаш, сжимает его в зубах, прежде чем вернуться в игру.
Теперь он запускает время, и единственное, что успевает сделать перед ударом лезвия в предплечье левой руки – это подняться на ноги.
Кай пытается защититься, все еще удержать это на уровне драки, а не простого избиения, но с раненной рукой и против Акросса, у которого окончательно отказали тормоза, не получается. Единственный успех – отобрать нож, ручка его тут же выскальзывает из пальцев, и Кай осознает, что скользкие они из-за крови. В этом вихре он не особо разбирается, где именно остальные люди – они будто исчезают из комнаты, даже голосов ничьих не слышно, кроме звона в ушах и собственного дыхания. Отобранный нож выходит боком – пока Кай пытается разглядеть в этой мешанине цветных пятен кроме Акросса еще и Гидру, его противник перехватывает его одной рукой за ворот рубашки и, будто в голливудских боевиках, швыряет в выключенные экраны так, что они разбиваются.
Это оказывается последней каплей – можно сказать, что тело Кая начинает терять сознание, хотя на самом деле оно пытается спастись в реальности, где ему не будет больно. Как телевизионный сигнал в плохую погоду – Кая постоянно выключает из игры, но в промежутках между возвращениями он слышит голоса Хаски и Дроида.
Глава 10.
Саше одиннадцать.
Железная дверь квартиры распахнулась перед ним, мама стояла за спиной. Словно готовилась к тому, что он уже теперь попытается сбежать, потому что с ним – школьный рюкзак, в который умещались все его скудные пожитки – тетрадки, ручки и рубашка. Саша и в самом деле чувствовал слабость в ногах, тошноту и отсутствие желания входить в незнакомую квартиру за надежной железной дверью. Он вздрогнул, когда створка в одну из комнат открылась и белая с рыжим кошка выглянула посмотреть, что происходит. Тогда Саша растаял – переступил порог, бросил рюкзак на обувницу и, опустившись на корточки, попытался подманить знакомую ему кошку.
– Это твой новый дом, Саша, – осторожно закрывая дверь, проговорила женщина. Она подошла ближе, сама поймала насторожившееся животное, отдала ребенку в руки. – А это твоя кошка. Видишь, я позаботилась о ней. И о тебе смогу.
Вместо благодарности, кошка попыталась вырваться.
Та кошка умерла два года назад, и мама сама, ни о чем не спрашивая, притащила с улицы нового котенка, на этот раз полосатого. «Мне как-то теперь пусто без животного в доме», – заверила она. Саша знал, что кошку она несла прежде всего для него. Уже тогда почти все свободное время он помогал девочкам постарше в приюте для животных.
Услышав скрежет ключа в замке, Саша, как дисциплинированный солдат, выходит и строится у своей комнаты, здоровается:
– Добрый вечер.
– Ты сегодня рано, – подмечает разувающаяся мама. Она одета в строгий плащ, светлую блузку и узкую юбку, с наслаждением скидывает туфли, но ставит аккуратно, на место, рядом с кедами Саши. Сын на нее не похож, разве что худобой.
– Да, решил после института сразу домой.
– Поссорились?
– Нет, – спокойно отзывается Саша. – Я пожарил картошки, должно быть еще тепла.
– Сам поел?
– Да, на этот раз не пересолено, – с улыбкой отчитывается Саша. Мама уходит на кухню, на этом его отчет считается законченным, и он возвращается в свою комнату. Забирает со стола роман и, скинув тапки, лезет на верх кровати-чердака. Но Саша не открывает книгу – положив рядом с подушкой, он закрывает глаза и возвращается в игру.
Кая оглушает болью, он еще пытается защищаться, уклоняться, но чьи-то настойчивые руки не бьют, а держат за плечи, укладывают обратно.
– Он очнулся! – голос Дроида. Кай отчего-то смотрит на мир только одним глазом, второй закрыт тканью, но, когда Кай ее приподнимает, глаз все равно не видит. Огнем горит левая рука, все тело будто на мелкой терке натирают.
Гидру, попытавшуюся войти в комнату, отталкивает Хаски, садится на корточки около кровати, протягивая стакан с водой, но к нему тут же кидается девушка.
– Обалдел?! – спрашивает она, тянется отнять стакан, но Хаски прячет его, смотрит враждебно. – Кай, не пей. Он туда пачку обезболивающего затолкал! Хаски, он помрет от этого.
– И что? – огрызается Хаски. Дроид прикрывает лицо рукой, поднимается с кресла у кровати, чтобы выйти.
– Со мной все в порядке, – при нем успевает заверить Кай. – Ну. Почти.
Он осматривает забинтованные руки, ощупывает замотанную голову, тело. Болью отдается каждое движение, Кай тянется было к протянутому стакану, Хаски подставляет, Гидра больше не вмешивается, но капитан опоминается сам. Рука замирает, так и не забрав, он просит негромко:
– Можно простой воды?..
За водой убегает Гидра.
– Как мы выбрались? – спрашивает Кай, снова пытаясь убрать бинты с глаза и раздражаясь из-за того, что тот все равно не видит.
– Сбежали вовремя, пока нас не заметили... Я бы остался, но Дроид сказал, что надо тебя вытаскивать, а до Акросса потом можно будет добраться.
Упоминание Акросса вызывает чувство тошноты, какое обычно бывает от сильных отрицательных эмоций, от слишком проникновенного фильма или собственного несчастья.
– Он жив? – обеспокоенно переспрашивает Кай.
– Пока да, – Хаски надувается, будто снегирь, но при этом старается не смотреть на капитана и больше ничего не комментирует. Возвращается Гидра со стаканом воды.
– Я знаю, чего он хочет. Знаю, почему он такой, – забирая стакан, продолжает Кай. Хаски раздраженно фыркает:
– А, ну да. Тяжелое детство, тяжелое юношество и ударенный на голову теперь. Плавали, знаем. Только если ты из-за этого его прощать собрался, то я тебе зеркало принесу, лады? Сначала посмотришь, что он с тобой сделал. Или снова скажешь, что это просто игра?
Но Кай молча пьет, не собираясь спорить. Опустошив стакан на половину, отдает его обратно, сказав лишь:
– Спасибо, что спасли.
– Без тебя команда по швам трещит, – с улыбкой признается Гидра. – Да и с Хаски только ты умеешь общий язык находить.
– Вот ты мне скажи – ему было сложнее, чем тебе, что ли? – продолжает Хаски. – Он имеет право так...
– Я не должен был заглядывать ему в голову, – обрывает Кай. С каждой секундой он все уверенней, спокойнее. Он возвращает себе статус железного капитана. – Он ведь впервые сам сорвался, сам избил.
Хаски не понимает, смотрит с раздражением, и видно по нему, что он на грани скандала, который закончится тем, что Хаски уйдет, хлопнув дверью, мстить. И Кай дает слабину – отворачивается, признавая:
– Да, ты прав. Его это не оправдывает.
Хаски успокаивается, сам себе кивает, забирает у Кая стакан и уходит на кухню.
– Чего он добивается? – шепотом спрашивает Гидра. – Ты же видел... Что с ним не так?..
– Это сложно объяснить. Но прежде всего... Акросс хотел бы исчезнуть. Поэтому и пытается строить из себя отрицательного персонажа... Мне нужно с ним поговорить, – будто вспомнив о чем-то, прибавляет Кай.
– Я думала, что ты будешь его избегать, – не зная, куда себя деть, Гидра осторожно поправляет одеяло. Кай отрицательно мотает головой:
– Нет. Я был у него в голове. Был момент слабости, но... Акросс больше не кажется мне страшным или сильным. И все же – мне нужно добить его, – Кай вдруг, будто кашлянул, смеется, тут же давит это в себе, закрывает рот рукой.
– Что такое? – взволнованно начинает Гидра, заглядывая в лицо, но боясь прикасаться.
– Сказка такая была. "Отдашь мне то, о чем в своем царстве еще не знаешь", – отвечает Кай, и из него снова рвется неуместный, нервный, подавляемый смех.
– Эй.
Гидра вздрагивает, она и не заметила, как в комнату вернулся Дроид.
– Там, в общем... К Каю пришли, – неуверенно продолжает он, глядя на то, как капитан делает вид, что не смеется. Тот пытается дать знак, что все в порядке, но и сам понимает, как ошибся, когда пробует встать – его ловит Гидра, и тут же опасливо сажает на кровать.
– Я сейчас выйду, – сдавленно отвечает Кай. На нем вместо тюремной робы не до конца застегнутая рубашка и пижамные штаны, по крайней мере нужно привести себя в порядок. Если бы гость был опасен – Дроид не приходил бы объявлять о визите, о них предупредили бы выстрелы в коридоре.
Для Хаски побег был чуть ли не самым большим позором. Он готовился убивать Акросса уже за то, что тот отобрал Кая у команды, что угрожал им здоровьем капитана. То есть Хаски потенциально готов был убивать, даже если бы Кая им выдали целого, сытого и интересно проводившего время за беседами с Акроссом, а все остальное оказалось бы шуткой.
Но его самые жуткие опасения оправдались. Раненный Кай выглядел снова умирающим в мучениях и оставался бездыханным телом на полу. Гидра пыталась говорить с Акроссом, просила успокоиться. Даже Гранит ей не мешал – он придерживал Мей, чтобы она не вмешивалась. Хаски разозлила даже Гидра, которая вместо того, чтобы после этого разочароваться в Акроссе и попытаться убить его, еще разговаривала, убеждала. На их появление отреагировал Гранит. Возможно, Хаски пристрелил бы и Гидру, потому что она стояла на пути, но он на подходе был отброшен Гранитом, которого не то чтобы не заметил – не придал ему значения. Для Хаски главными целями оставался раненный Кай и запыхавшийся Акросс, виновный в его ранениях. Не было вопроса, что тут вообще произошло и почему такой страшный взгляд у капитана врагов. Хаски и Гранита воспринял не как противника, а просто досадным препятствием, вроде подвернувшегося под ноги стула.
Всех спас Дроид. Пока назревала новая драка, он подхватил с пола капитана и потащил к выходу, проорав, что до Акросса Хаски потом доберется, а сейчас сюда прибежит охрана и оставят их в этом комплексе. И Кай очнется и снова окажется один на один с Акроссом, без шансов на спасение. Пришлось отступить.
Когда выбрались из здания и немного перевели дух, Хаски и Гидра осторожно помогли устроить раненного капитана на спине Дроида, и тот тащил Кая всеми путанными закоулками, ни разу не отпустив. Он не казался выдохшимся – впервые, глядя на него, Хаски завидовал этой силе и выносливости, настоящий упрямый медведь.
Не покидало чувство, что уйти им просто позволили – Акросс еще пытался отобрать у них Кая, но его остановил свой же, Гранит. Меньше всего Хаски хотелось разбираться в том, какие терки у команды противников.
Кухонька небольшая, тут человека три всего могут поместиться. Профессор, который чаще всего разговаривал с Каем и навещал его в заключении, сидит у низкого белого стола на слишком высоком табурете. Кай, замешкавшись в дверях на секунду, отвечает кивком на неловкое приветствие, садится напротив гостя.
– Не нужно бояться, – начинает профессор, осторожно поправив очки и обернувшись на входную дверь, у которой замер настороженным Цербером Хаски. – Я никому не говорил, куда направляюсь... И слежки за мной вроде как не было... Ну, если была, то сможете взять меня в заложники и...
– Зачем вы пришли? – мягко обрывает Кай. В следующую секунду профессора впечатывает лицом в низкий стол Хаски за попытку прикоснуться к бинтам Кая.
– Я просто!.. У меня медицинское образование!.. Я вижу, что они старались, но я мог бы помочь лучше, чем ваши... ваша команда, друзья – не знаю. Я чувствую себя виноватым за то, что произошло. Я хотел загладить свою вину! Оно в кармане куртки, проверьте!
Хаски отпускает его и бесцеремонно отбирает у профессора связку шприцов и ампулы с прозрачной жидкостью.
– Это обезболивающее, – продолжает профессор так, будто объясняет Каю сложный, но очень важный эксперимент. – Я перевяжу как правильно. Зашью, если понадобится. У меня с собой.
– Вы думаете, что я буду сотрудничать после этого? – спокойно спрашивает Кай, пока Хаски раздраженно пыхтит, глядя то на него, то на профессора.
– Должно быть дико больно? – вместо этого интересуется гость.
– Я ему предлагал... – начинает Хаски, и тут же замолкает, зная, что то обезболивающее, которое пьют при заболевшем животе, совсем не подходит раненному.
– Я не чувствую всей боли. Но играть немного сложно, – Кай улыбается, пытается приподнять левую руку и морщится. – Думаю, понимаю, как ощущают себя девушки в первые дни.
– Нужно было взять еще физраствор, – профессор уже рассматривает его, как экспериментальный образец, и от этого Хаски бесится еще больше, но ничего сказать не может. Сейчас для капитана полезнее этот человек. На кухню заглядывают то взволнованная Гидра, то осторожный Дроид, но места им тут уже не хватит, они топчутся в коридоре.
– Я не вернусь, – предупреждает Кай.
– Если бы я собирался тебя возвращать, пришел бы с охраной. Между прочим, вы меня тут просто убить могли...
– Что нам сейчас мешает? – огрызается Хаски, и доктор подхватывает со стола ампулы, показывает ему в трясущемся кулаке.
– Я знаю дозировку. Я пришел помочь.
– Акросс обещал вам бессмертие? – продолжает Кай.
– Нет... Не то. Это руководство согласилось на сведения о бессмертии, но это ведь ложь... Вы оба смертны. Вопрос в том, как вы можете путешествовать по мирам.
– Даже в рамках этих путешествий мы смертны, – тем же ровным голосом утверждает Кай. – Есть мир, где реальное тело. Там меня может переехать внезапный грузовик – и мне придет конец и там, и здесь.
– Так как же тогда? – переспрашивает профессор. – Я понимаю, что вы знаете... Суть всего знаете.
– Вам не понравится, – предупреждает Кай.
– Виртуальная игра? – предполагает собеседник. – Мы созданы более могущественными существами? Чтобы играть нами?
– Хуже, – Кай опускает взгляд к ножкам стола, думает несколько секунд, прежде чем продолжить:
– Вы созданы существом куда более слабым, чем вы. Более того, Бог этого мира умирает. Так что и наша с Акроссом война, и мои раны, по сути, не имеют значения.
– Сколько у нас есть? – побледнев, спрашивает профессор.
– Вечность, – спокойно отзывается Кай. – Пока не погаснет солнце или что там теперь пророчат в качестве конца света. Вас ведь придумали не в тот момент, когда мы с Акроссом появились здесь. Вы существовали и раньше и будете существовать, когда Бог умрет. Книга не кончается, когда читатель закрывает ее. И события фильма идут дальше титров. Просто уходит создатель и зритель. Разве где-то здесь не начинается свобода? Разве вы не должны были принести с собой автомат и расстрелять нас всех, чтобы ваш мир перестал подстраиваться под нашу детскую игру?
– Тебе точно семнадцать? – фыркает насмешливо Хаски, опирается задницей о раковину, та скрипит и наклоняется немного вбок. Кай молчит. В своем мире он снова крутит карандаш на столе в ожидании начала экзамена. Тут он вертит одну из упаковок с одноразовым шприцом.
– Не думаю, что ваше руководство захочет это знать, – продолжает Кай, проигнорировав Хаски. – Так что мне изначально нечего было вам предложить... Наверное, про это нужно было сказать сразу, чтобы вы нас обоих просто расстреляли и не играли по правилам Акросса.
Тогда он не заглянул бы в память Акросса, и смог бы и дальше играть свободно. Теперь ощущение, что площадка раскололась надвое и впереди только бездна. Это больше не весело. Единственное, что он мог ответить Хаски, это: "О чем ты? Мне всего два года". И это не было бы шуткой. Хотя и правдой оказалось бы только наполовину.
– Ладно... Ладно... Я готов был это услышать, – от растерянности профессор чуть не роняет одну из ампул, и Хаски успевает только поддеть ее ногой, чтобы смягчить падение. – Мне этого хватит. Я готов помочь тебе... закончить эту игру. Оказать более квалифицированную помощь.
– Кай, ты уверен? – вернувшись к раковине, переспрашивает Хаски. – У нас есть огнестрельное и... Я хотел предложить тебе не мучиться. Отыграешься в другой раз. Ну правда, куда ты в таком состоянии?
– Нет, все в порядке, – отказывается Кай. – Мне нужно поговорить с Акроссом. Прежде чем мы вернемся, я должен ему сказать.
– Будет он слушать, – фыркает Хаски скептически.
– Я заставлю, – упрямо добавляет Кай. Этим он ставит точку в необходимости присутствия Хаски на кухне и тот, не обидевшись, выходит, закрыв за собой дверь. Снаружи слышатся шепотки и непонятно, ругаются там или пытаются мирно что-то доказать. Кай начинает разматывать бинты, но шипит, когда те, пропитавшись кровью, не отлипают от тела. Профессор отходит к раковине включить воду.
– Хорошие у вас ребята, – не оборачиваясь, хвалит он. – Очень за вас переживают.
– Да, – тихо отвечает Кай. Шепот в коридоре громче, и он может не бояться, что их услышат. – Мне будет их не хватать.
Выбравшись из заточения Кай может наконец рассмотреть мир, пусть и только одним глазом. Надо сказать – он почти ничем не отличается от привычного, разве что страна кажется другой. Вагоны метро здесь чистые и блестящие, такие показывают по телевизору, когда говорят об азиатских странах.
Чтобы не выделяться, Кай одет в толстовку, капюшон накинут на голову, и все же у него ощущение, что сам он пахнет антисептиком. Будто кто-то будет принюхиваться и заподозрит в нем сбежавшего из больницы пациента. Ветка метро идет по поверхности и город в окно можно наблюдать прямо как в электричке.
– И? – спрашивает сидящий слева Хаски. – Куда едем? Почему не на машине?
– Мне нужно время, – отзывает капюшон серой толстовки.
– На что время? Ты струсил что ли? Будто раньше с тобой так не бывало, – Хаски наверняка и сам не особо верит в то, что говорит. Кай вышвырнул бы его из поезда не следующей остановке, если бы Хаски это всерьез. Ну то есть вышвырнуть бы не смог, но попытался бы. Слева молчит Гидра, напротив сам по себе сидит Дроид, читает что-то с телефона. В вагоне не так много людей.
– Ты собираешься победить или только поговорить? – снова подает голос Хаски.
– Победить, – не задумавшись, отзывается Кай и поднимается. – Я помню, тут должен быть парк. Выйдем?
– Я между прочим еще не совсем собака, чтобы меня выгуливать! – задорно напоминает Хаски. Каю кажется, что весь вагон выдыхает с облегчением, когда они выходят.
В парке не хватает только корзины с бутербродами и покрывала, чтобы получился неплохой пикник. Во всяком случае погода по-летнему теплая и на небе ни тучки. Память Кая подсказывает, что его должны искать, его есть кому ждать дома и на подработке, он уже несколько дней не появлялся в институте в этом мире, но все это сейчас – второй план. Если он выживет, то оправдываться за все это будет уже не он.
Его команда теперь похожа на собрание по психологическому тренингу, и Кай на нем как ведущий. Уже наплевав на то, что подумают редкие посетители парка, капитан снимает капюшон, пытается поправить волосы, но натыкается на бинты.
– Давайте немного поиграем, – серьезно произносит Кай, и Хаски фыркает, но смех подавляет, оставляет только улыбку. Остальные напротив – серьезны, оборачиваются на него с раздражением. – Когда я начал играть, мне просто дали вас, как команду. Мне хотелось играть. Мне это было интересно. Никто не заставлял меня чувствовать боль, мне хотелось подтверждения реальности того, что происходит тут. Я еще год назад задавался вопросом, почему я играю... И пришел к выводу, что я – "хороший мальчик". Я не могу ввязываться в неприятности, приходить домой в таком вот состоянии. То, что выбрал я для пользы обществу – это помогать животным. То, что выбрал для себя – это игра. Потому что о ней не могла узнать мама. Она волнуется за меня, и она очень многое для меня сделала, я не хотел бы ее огорчать. Это мой ответ, я хотел бы знать ваш. Зачем играете вы?
– И правда клуб анонимных игроманов, – комментирует Хаски.
– Сама игра, – пожимает плечами Дроид. – Я не задумывался. Я собственно люблю играть. Но иногда надо выключать компьютер. Пытаться заснуть, куда-то ехать, слушать лекции и не иметь возможности продолжать. Игра для меня способ играть постоянно.
– Это как в книжках, – начинает Гидра после паузы, призванной скорее подтвердить, что Дроиду больше нечего сказать, чем для того, чтобы собраться с мыслями. – Перед тобой появляется фея, говорит, что тебя выбрали и надо включаться в веселье. Вот твой капитан, и вот игра. Вот противники, убивайте друг друга. Все как бы ясно. Если ты отказываешься от предложений феи – то книга тут же и заканчивается, потому что ну о чем ее потом писать? О том, как ты учишься, как ты работаешь? Жизнь довольно пресная штука. К тому же... – она заминается, пальцами перебирает стебельки травы, но не выдергивает их.
– Ты думаешь, что придумала нас, – почти безжалостно продолжает Кай, кивнув, и Хаски снова смеется.
– Ты тоже так думал, – перебивает его Кай, выдернув немного травы и швырнув в него.
– Погодите-ка... – начинает Дроид, прищурившись, но, когда все поворачиваются к нему, замолкает и отмахивается.
– И он так думал, – кивает Хаски. – Если бы любой из вас мог капитану в голову залезть и его глазами на мир взглянуть, то...
– Нет уж, хватит и тебя, – обрывает Кай. – Нечего всей команде лезть мне в голову.
– Они не выдержат, – высокомерно утверждает Хаски, с вызовом обернувшись к Гидре персонально, но отфыркивается, когда в него снова летит трава.
– Что будете делать, когда закончится игра? – огорошивает Кай. Он пытается видеть всех троим разом, не отвлекаясь, чтобы поймать реакцию. Но по команде вопрос проходится как неожиданный удар в лицо.
