Текст книги "Когда кончаются игры (СИ)"
Автор книги: Сс Базов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– А что, предложение есть? Или присоединиться хотел бы? – интересуется первый, условно обозначенный Каем, как правый. Кажется, сейчас впору бы ввязаться Дроиду спасать своего капитана, но с того тоже станется решить: "А интересно посмотреть, что же там Кай затеял. Думаю, не стоит ему мешать". "Левый", ничего не говоря, замечает рисунок на шее, сверля его взглядом, тянется к вороту, Кай на полшага отступает, чтобы не попасться, когда эту руку за запястье перехватывает Хаски. Кай и сам не заметил, как он тут появился.
– Объясни, какого черта ты снова неприятностей себе на задницу искал? – глядя на противников, а не капитана, спрашивает Хаски. – Тебе эта девушка кто? Никто. Ты рыцарь что ли всех обиженных спасать?
– Не совсем никто, – пользуясь тем, что Хаски отвлек опасность на себя, Кай оборачивается к стоящему все на том же месте Дроиду, жестом просит свой рюкзак, и Дроид кидает, не сходя с места и все еще наблюдая за происходящим как за интересным концертом.
– А, – теперь и Хаски замечает, кого они спасают, на парней реагирует уже мягче, даже руку отпускает:
– Мой друг священник, он плохо разбирается в порядках мира и не понял, что вы просто хотели снять проститутку. Продолжайте, а я пока уведу его.
– Я не проститутка! – возмущенно возражает Мей, но убегать не спешит, ждет. Не то, чтобы единственная девушка в команде Акросса была большой проблемой, но все-таки как-то Кай получил нож под ребра из-за того, что решил было, что она безобидна. Хаски, наверное, больше ненавидит ее за то, что тогда не уследил, чем за то, что она враг.
– Это не отменяет того, что друга своего я уведу, а вы продолжите. Я потом ему все объясню, – заканчивает Хаски, глядя на парней напротив, не разрывая зрительного контакта, и пытается увести Кая, но тот уперся.
– Эта девушка – наша знакомая, – предпринимает новую попытку Кай. – Не могли бы вы уйти.
Хаски морщит нос, не одобряет. Кай и сам знает, что здесь не сможет драться, потому что в рукопашной он плох, а стрелять в людей, которые не хотят его убить – не станет.
– То есть, Падре приметил ее для себя? – усмехается ближний к Хаски, так же глядя в глаза. – Так бы и сказали. Считайте это милостыней, в этом месяце не будем платить пожертвований в церковь.
Уходят они, конечно, как победители, и Кай знает, что взорвется Хаски, как только они скроются, но агрессии ждет в свой адрес, поэтому пропускает и момент, когда Хаски бьет Мей наотмашь, по лицу, но успевает перехватить его рукав до того, как Хаски доберется до Дроида.
– Блин, а если бы они его убили у тебя на глазах, так стоял бы и смотрел!? – рычит Хаски.
– Да ладно, – Дроид глядит в сторону, выглядит смущенным, – Раз Кай туда сунулся, значит у него был план.
Кай чуть отпускает Хаски от растерянности, потому что если план и был, то вступиться вдвоем, и он провалился почти сразу. Дроид, возможно, отреагировал бы на первый удар, но для того нужно было, чтобы удар состоялся. Насчет Мей Кай не говорит ничего, в конце концов она враг, к тому же не так давно ему самому от нее досталось.
– План?! У Кая?! Будь у него планы, он не приносил бы столько проблем!
– Вы уже за ручки держитесь? – не убирая ладони от щеки, мстительно замечает Мей. – Всегда говорила Акроссу, что до этого дойдет.
Дроид каменеет на месте, Кай забывает вдохнуть, в следующую секунду повисает на руке Хаски еще до того, как тот развернется ударить снова. И в этот момент Кай боится смотреть в лицо Хаски, потому что он уже видел это выражение.
В прошлый раз так пошутил Гранит, и Хаски разбил бутылку об его голову, при том, что до этого руки у него были связаны. Вот и теперь левой Хаски достает нож из рюкзака Кая, Мей успевает отскочить только потому, что капитан все еще удерживает его.
– Кай, почему ты меня останавливаешь? – почти ласково спрашивает Хаски. – Она же враг. Одно из правил игры в том, чтобы врагов убивать.
– Она безоружная, а нас трое, – напоминает Дроид, отшатывается, когда Хаски поворачивается к нему.
– Их это никогда не останавливало! Раз мы в средневековье, в вас проснулся рыцарский дух?!
– Беги! – вклинившись, кричит Кай. Мей выпрямляется, продолжая стоять на месте. Тогда Дроид достает свой охотничий пистолет, направляет на нее.
– Кай, – нехотя, но все же выдавливая из себя улыбку, обращается Дроид. – Хаски прав. Она наш враг. К тому же я ее не убиваю, а просто вывожу из игры.
– А нас потом арестовывают за убийство человека! – напоминает Кай, чувствуя, что, успокаиваясь, Хаски рвется все меньше, держать его уже проще.
А, обернувшись, обнаруживает Мей в шаге от них, она смотрит в лицо Хаски, провоцирует, снова собирается сказать что-то, когда вовремя заметивший это Кай, отобрав у Хаски свой нож, рукояткой бьет в живот, и девушка падает на землю, закашлявшись.
– Может, я ее все-таки пристрелю, и не будем избивать ее до полусмерти? – предлагает так же без энтузиазма Дроид.
Первым из команды в его замке появляется Гранит. Слуги не пускали его, поэтому у Акросса стало на троих охранников меньше, но Гранит стоит их всех. В пыльной выцветшей рясе, он скидывает на пол главного зала тяжелый рюкзак, отшвыривает дворецкого и только тогда замечает Акросса.
– Ну? – спрашивает Гранит, сбрасывая рясу. На рубашке кожаные полосы, к которым крепятся насколько ножей, два пистолета по бокам, один меньше на бедре. – Происходит что-то интересное?
– Пока нет, – отзывается Акросс с верха лестницы. – Гидра у меня. Кай должен будет прийти за ней, он не сможет прятаться вечно.
– М? Неплохо, тогда разбуди меня, когда запахнет псиной, – Гранит поднимается мимо Акросса, проходит в одну из комнат для слуг, не разбираясь, вышвыривает оттуда обитателя и гасит свет.
– Ты делаешь это потому, что должен оправдаться перед своими? – Мей болтает, пока они углубляются в лес. Уже темнеет. Кай идет, не оборачивается. У девушки связаны руки за спиной, но она все равно не бежит. Она бессмертна, а стрелять убегающему в спину проще, чем стоящему в лицо.
– Поручил бы Хаски. Или хочешь предложить мне бежать? А как ты думаешь, они тебе поверили? Наверняка попросятся на мой труп взглянуть, и что ты им покажешь? Ты вообще как? Не боишься со мной один на один оставаться? Вдруг, я тебя изнасиловать попытаюсь, – девушка смеется, громче, чем до этого говорила. Кай все равно не оборачивается, идет куда-то, сам не боясь заблудиться. Может, он ждет, что она сорвется и побежит?
Идти приходится недолго, и Мей еще воспринимает все за провокацию к побегу – когда Кай останавливается, достает пистолет, предназначенный для нечисти, но подходящий и для людей, разворачивается, прицелившись в голову.
– Да ладно. Ты же домашний мягкий мальчик. Такой, как ты, не уводит девушек в лес, чтобы пристрелить там, – Мей улыбается, но получается все равно нервно. Что-то не так с глазами Кая, в них нет неуверенности, нет ожидания, и рука твердая, не дрожит. Для проверки Мей чуть смещается в сторону и дуло следует за ее лбом.
– В следующий раз у тебя будет повод воткнуть мне нож между ребер, – бросает спокойно Кай перед выстрелом.
– Что, ты ее не закопаешь? – Хаски принюхивается, но слышит запах упырей, значит Кай не стал прятать тело потому, что знал, это сделают за него. Кай останавливается, качнувшись, оборачивается, и взгляд его меняется постепенно, заметно, становясь более теплым. Он будто возвращается из ночных кошмаров.
– Ты следил за мной, – почти упрекает он, но поправляет рубашку, убирает в кобуру пистолет, который был у него в руках, выпрямляется. – Зачем? Думал, я дам ей сбежать? Или мне понадобится помощь?
– Не то чтобы... Никогда не знаешь, когда в тебе проснется это... Типа другого тебя, который готов убивать связанного беззащитного человека, – Хаски внимательно наблюдает за глазами, в ожидании подвоха, как если бы они снова покрылись ледяной корочкой отчуждения. Но Кай смотрит так же, даже улыбается:
– О чем ты, Хаски? Это игра. А она оживет в следующей реальности. Не говори это так, будто я сделал что-то плохое.
– Ну да, ты прав, – кивает Хаски, следует за уходящим капитаном.
Все они считают Кая домашним мальчиком. Хаски точно знает, что у одомашенности Кая есть предел, за которым он становится серьезен. Знает, а рассказывать не спешит. К тому же, Хаски никогда не видел, чтобы Кай был жестоким в драке с Акроссом один на один.
Будто в подтверждении недавних мыслей, еще у конюшен постоялого двора, на котором они остановились, Дроид пропускает Кая, но преграждает дорогу Хаски, шепотом выговаривая:
– Все за него делать будешь? Добивать игроков, которых он отпускает, отпугивать противников, с которыми он и сам может справиться. Может, сам хочешь в капитаны, а Кая сделаешь своим телохранителем? Или от него толку не будет?
– Если я скажу, что Кай сам пристрелил безоружную, связанную, слабую девушку, чтобы она больше не пыряла его исподтишка ножом, ты скажешь, что я вру? А для чего? Чтобы он тебе казался решительнее?
– Да ладно, застрелил и застрелил. Минус один. Только ты тогда зачем ходил за ним?
– Так же, как и ты – не верил, – пожимает плечами Хаски. Кто знает, как поступил бы Кай, если бы девушка просила не убивать ее, а не издевалась? Иногда Хаски очень хочется проверить капитана на прочность.
Кай по началу и сам не понимает, почему они действуют так открыто, если здесь два охотника, и не сразу вспоминает, что они с Дроидом переоделись, и теперь в них нельзя признать священников.
Повозка узнаваема, даже люди осознают, кого именно в ней перевозят и для каких господ. Кай даже жалеет, что истратил свою способность, а если спросить, то эти существа не ответят, и боли они не боятся, если попробовать подключить к делу Хаски. Между тем фигуры, похожие на друидов, уже заканчивают собираться.
– В прошлый раз он забрал девушку. Может, в этот раз стоит привезти ему свежую?
– Это было не так давно. Наверняка, он еще не наигрался.
– С двумя играть интереснее.
Повозка почти пустая. Двое сопровождающих слишком заняты лошадьми, к тому же их товар усыплен, а значит сбежать не может, а добровольно никто внутрь не полезет. Кай не то чтобы не вспоминает о том, что надо хотя бы предупредить остальных в команде, но понимает, что Хаски найдет его по запаху. И как всегда, окажется рядом именно в тот момент, когда понадобится помощь. Забравшись в повозку один, Кай не бросает команду, только предоставляет ей на время свободу выбора.
Когда Акросс просыпается, в замке шумно. Будто его это не касается, Акросс переворачивается на бок, прикрывает глаза сгибом локтя, против воли вслушивается в голоса.
– ... и что? Что? Будь это близнецы или Мей, значит, убила бы? А меня или Акросса – нет? Стояла бы тут сейчас Мей, ты бы говорила, что убила бы меня или близнецов, но не ее. Хватит оправдываться, девка, бери оружие и стреляй!
– У меня нет шансов против тебя. И мы оба знаем, что пока я не сопротивляюсь, тебе нельзя меня убивать.
– Повтори, – уже глуше. Акросс закрывает голову подушкой. Этим-то не надо спать положенные восемь или хотя бы шесть часов, они всегда бодрые, а у Акросса раскалывается голова. – Я вспорю тебе живот, и скажу, что ты сопротивлялась. Или закопаю где-нибудь в лесу, скажу, что убежала. Он не посмеет искать, потому что бежать ты можешь только к своему капитану.
А хуже всего был голод. Наверное, так чувствуют себя курильщики или наркоманы. Если в других реальностях достаточно заглянуть в кафе или холодильник, тут с этим сложнее.
– Тогда просто скажи своему капитану, чтобы перестал со мной носиться!
Они даже замирают, как были, друг против друга, когда Акросс распахивает створки двери в свою спальню. Сонно глядя на них, негромко сообщает:
– Я очень голоден. А на весь замок только два человека, и это вы двое. Если не заткнетесь, то в замке станет человеком меньше. И поверьте, сейчас вы оба раздражаете меня одинаково, так что то, что одна девушка, а другой из моей команды, вас не спасет.
– Девичья кровь наверняка вкуснее, – с усмешкой, замечает Гранит, глянув победителем на Гидру.
– О, будь Кай в такой же ситуации, Хаски или Дроид просто подставили бы шею для укуса, – слегка заносчиво произносит Гидра, припомнив последний разговор с Акроссом. Тот и в самом деле хмурится сильнее, но уже не от недосыпа. Слуга появляется у его правого плеча тихо и незаметно, шелестящим голосом, как бы боясь кого-то разбудить, напоминает:
– Вечером привезут мясо. Дождитесь, раз не хотите есть этих людей.
– Позовите меня, как только привезут еду, – Акросс разворачивается, закрывая дверь в свою спальню.
– Мясо? Зачем тогда люди, если он может есть мясо? – звучит уже тише приглушенный голос Гидры. Гранит смеется, но тоже как бы сдержанно, будто Акросс, закрывшись, тут же заснул и будить его теперь нельзя.
– Мясом они называют людей, женщина.
И хотя Акросс говорит, что поспит, навязчивый голод мешает ему. Время проходит как бы в забытье, какое бывает при болезни, и все же это нельзя назвать полноценным сном. Звуки во дворе замка воспринимаются им уже как скрип повозки, и кажется, что вот-вот так же тихо рядом с кроватью появится слуга, который скажет, что ужин доставили. К тому же, Акросс в уме перебирает, кем лучше пожертвовать. Вряд ли торговцы привезут кого-то из преступников или тех, кого не жалко. Не только потому, что такие люди слишком изворотливы, но и потому, что Вега наверняка хочет испытать его. Ты голоден? Вот тебе ребенок, убей его или оставайся голодным. А потом эта женщина не понимает, за что Акросс ненавидит ее. Лучше всего было бы сожрать Кая. Вегу расстраивало, что Акросс никогда не предоставляет ему легкой смерти, забывая, что в игре есть только победа, и нет системы балов за каждое нанесенное врагу увечье.
Когда и в самом деле отчетливо слышно, что повозка прибыла, Акросс не ждет приглашения, поднимается и выходит сам в темный двор. У ворот уже стоит Гранит, почему-то один.
– Ты что, уже убил девушку и закопал, чтобы я ни о чем не спрашивал? – шутит Акросс как человек, которого мучает зубная боль, а он все равно пытается показать, что с ним все в порядке.
– Нет. Но запер в комнате и подпер дверь. Кажется, она рвалась кого-то спасать. Я мог бы ее пустить, но тогда твои слуги бы не поняли, когда ты полезешь ее защищать.
– А ты понимающий, значит, – Акросс уже не пытается улыбаться, забирается в повозку сам, под пристальным взглядом скрюченного торговца. Второй следует туда же за покупателем. Люди здесь – как наваленная друг на друга при перевозке морковь, но сейчас для Акросса они всего лишь овощи.
– В этот раз кого-нибудь, кто действительно заслуживает смерти. Вам ведь продают преступников, я знаю.
Торговец присматривается в темноте, иногда ворошит лежащие на соломе "овощи", выбирая. Акросс вглядывается в лица, но никого не узнает. Здесь нет детей, наверное потому, что крови в них не слишком много. Женщин только две, а всего в повозке шестеро.
– Этот, – шуршит, наконец, торговец, тыкая пальцем в одного. – За людоедство. Сумасшедший. Теперь привозить вам преступников?
– Да, – кивает Акросс, но уже тянет из "овощей" плечистого детину, выносит из повозки на воздух, и выбранного тут же подхватывают его слуги, двое за руки, один за ноги.
– Скорее, – так же шепчет Акросс им, выбираясь, едва не спотыкается. Голова раскалывается все сильнее, и ему кажется лучшим дождаться ужина в спальне, просто полежать с выключенным светом, раз спать не получается. Акросс в том состоянии, когда уже плевать, что о нем могут подумать, так ощущают себя наркоманы и безнадежно пьяные. К счастью, видеть его сейчас может только Гранит, а тот поймет.
Сначала Гидре кажется, что открыть ее комнату пришел Акросс или кто-то из его слуг, но скрежет едва слышный, скрытный. Дверь открывается словно бы сквозняком, и Гидре даже становится немного жутко, но затем в комнату просачивается Кай.
Нельзя радостно вскрикнуть или подбежать к капитану, Гидра практически подкрадывается к нему, как бы боясь спугнуть, и, закрыв за его спиной дверь, обнимает за шею.
– Злишься на меня? Что я так глупо попалась, и пришлось меня спасать?
– Для начала – я еще никого не спас. А потом, хватит вам меня спасать, надо и мне иногда для разнообразия вас выручать. Пока, правда, получается только тебя прийти спасать, но Хаски с Дроидом тоже попадут в неприятности.
– Точно, – опомнившись, Гидра отстраняется. – Тебе же нельзя быть здесь, тем более одному. Акросс же только и ждешь, когда ты появишься.
– Я думаю, Акросс ждет меня в сопровождении громкой свиты, и не может себе представить, чтобы я сунулся сюда один. А мне нужно только вытащить тебя отсюда, а потом уже думать, что делать.
– И ты пробрался сюда не зная, как будешь выбираться?
– Это не военная лаборатория под строжайшей охраной, а средневековый замок с вампирами. Думаю, тут нет ничего сложного.
Гидре становится стыдно за себя. Конечно, она старалась выбраться, но теперь понимала, что недостаточно. Наверное потому, что тут было тепло, светло и Акросс. Пока Гидра мысленно сама себя пытается оправдать тем, что ждала здесь Кая, который и в самом деле оказался бы в глупой ситуации, сейчас явившись в замок, пауза затягивается. И когда Гидра уже собирается, наконец, продолжить, Кай почти бегом ныряет под ее кровать. Дверь открывается в следующую секунду, Гидра даже не успевает подумать о своем капитане ни хорошо, ни плохо.
– Еще не спишь? – спрашивает стоящий на пороге Гранит, будто они друзья. На всякий случай Гидра поправляет вырез платья, едва не оборачивается на кровать, чтобы проверить, хорошо ли спрятался Кай, но вовремя спохватывается, снова переводит взгляд на Гранита. Она ответила бы ему какой-то колкостью, но сейчас не может думать ни о чем, кроме спрятанного капитана, и ей кажется, что Гранит поймет это, начнет искать. Но тот лишь усмехается, открывает дверь шире:
– Пойдем.
– Это еще куда?
– Акроссу привезли обед. На него и на слуг. Заканчивают с головкой. Не хочешь посмотреть, как он ужинает?
Гидра не может осмыслить сказанного, потому что думает только о том, что Гранит раскроет спрятавшегося под кроватью Кая, вытащит оттуда и отдаст Акроссу. А понял ли Гранит, что она ведет себя странно? До нее не доходит, почему она должна хотеть посмотреть на то, как Акросс ест? Гранит что, считает ее девочкой-фанаткой, которой важно узнать, как ее кумир ест, спит и принимает ванную?
– Зачем? – всерьез спрашивает Гидра, хмурясь. Только тогда понимает, что именно собрался есть Акросс. Она не девочка-фанатка, напротив, Гранит предлагает ей разочароваться и саму себя опустить, сказав, что этот человек не идеален, она не станет его любить. Хотя, конечно, о какой идеальности можно говорить в отношении их главного врага?
– Я ж не приглашаю тебя то же самое попробовать, просто взглянуть на нашего капитана с другой стороны.
Гидра собирается с мыслями, заставив себя забыть о том, что в ее комнате посторонний, хотя при Кае и не может сказать: "Ничего не изменится в моем отношении", поэтому отвечает вместо согласия:
– Я не боюсь.
Гранит понимает, кивает и выходит, оставив дверь нараспашку. Гидра и тогда не позволяет себе обернуться на кровать, будто боясь, что стоит бросить туда взгляд, как в комнату снова влетит Гранит с довольным: "Так и знал, так и знал! Кто у тебя там?!".
Выходя, Гидра не гасит свет.
– Его поймали в лесах у замка. От него за версту оборотнем несет, – стараясь держаться подальше от клетки, сообщает слуга. У Акросса все еще раскалывается голова, но он не может думать ни о чем, кроме голода. Он решил, что его зовут обедать, наконец, а, увидев клетку, даже всерьез думал, что именно это ему сейчас есть и придется. Что слуги, издеваясь, подсунули ему собаку.
И не сразу понимает, что в клетке на столе лежит, как у хозяйского камина, черно-белый крупный пес.
– Как вы его поймали? – удивляется Акросс.
– Приманили. Мясом, – отрывисто сообщает слуга, задерживая дыхание, чтобы не чувствовать собачьего духа. Акросс, подойдя вплотную к клетке, сует пальцы между прутьями, но ничего не происходит. Пес даже не пытается их обнюхать, вообще внимания не обращает. Собаки у Акросса никогда не было, конечно, но он знает, что они себя так не ведут.
Кай бы вот своего пса с первого взгляда узнал. А если пес его здесь (если это, конечно, его пес вообще), то и хозяин где-то рядом. Меньше всего Акроссу хочется встречать его голодным и с больной головой. Он не мог думать о том, что происходит, и почему здесь эта собака, больше интуитивно соврал, прежде чем повернуться к двери:
– Обычная собака. Надеюсь, на обед не она. Что касается нашего пленного... Думаю, пришло время для раскаленного железа.
Всю сонливость как рукой сняло. Собака дернулась так, что клетка упала на пол. Теперь пес пытается прогрызть ее прутья, косясь на Акросса, взглядом этим обещая адские мучения. Акросс даже вздрагивает, когда кто-то касается его плеча.
– О, вот и псиной запахло, – констатирует Гранит, с собаки переводит взгляд на своего капитана. – Что такое? Все еще шарахаешься? Он в клетке, так он не кусается.
Пес выдает странный звук, будто закашлялся, хотя Акросс уверен, что этот гаденыш смеется, потому что помнит ту игру, где у него еще оставалось превращение, и где уже после смерти Кая он смог добраться до расслабившегося Акросса. Когда Хаски оттащили, Акросс готов был отрубить себе изуродованную правую руку, лишь бы не чувствовать боли в ней. Так бывает, когда начинает нарывать неправильно запломбированный зуб, и хирурга, что лезет в рот со скальпелем и шприцем, воспринимаешь как спасителя.
– Это он в клетке не кусается, – сглотнув, не сводя глаз с пса, напоминает Акросс. Именно от того, что показал себя слабым, что дал Хаски чувствовать себя победителем, так просто убивать его не хочется. В конце концов, это же только игра, и лучше играть ее интересно. – В темнице посадите его к остальным в камеру. Без клетки.
Хаски еще по тону и брошенному на него взгляду не наделся, что в «темнице с остальными» его ждет счастливое воссоединение с командой. И про Кая Акросс скорее всего наврал, во всяком случае на нижних ярусах, на лестнице, уходящей в глубину замка, Хаски не чует его запаха.
В подземелье темно. Слуги ориентируются тут хорошо, но и Хаски свет не нужен. Дверь странная, будто приспособленная – в ней есть еще одна дверь поменьше, как-то очень удачно получается, что размер клетки совпадает с размерами этой двери. Так, что не нужно было выпускать Хаски, только прислонить его конуру к маленькой двери, открыв, и ему остается либо сидеть в клетке, либо перейти в камеру. Конечно, никого из команды Хаски там не ожидает увидеть, но встает, как заинтересованный происходящим и входит по каменному полу внутрь, хотя и чувствует уже, кто там.
Эти существа ближе к вампирам, но есть в них что-то и от упырей. Стоит маленькой двери в камеру поспешно закрыться, как несколько теней кидаются к Хаски. Они тоже чувствовали его через дверь, оборотня.
Она знала, что именно у Акросса вместо ужина, шла больше даже не отвлечь внимание от Кая в своей комнате, а доказать, что она и не поморщится.
Но тело среагировало по-другому. Оно сложилось пополам и его вырвало прямо на светлый подол платья. В этот момент Гидра не может думать ни о чем другом, кроме того, что неизвестно, кто из них себя омерзительнее повел. Но, подняв голову, прикрывая губы испачканной ладонью, она понимает, что ошибалась, и ее снова рвет, подкашиваются ноги.
– Зачем ты ее сюда привел? – голос Акросса спокойный, он вроде и не сердится, просто спрашивает.
– Полюбоваться. Неплохо получилось, да? Как думаешь, Мей бы блевала, увидев тебя за...
Гранит замолкает, будто подавившись, от второго удара падает на каменный пол рядом с Гидрой, едва не задев ее.
– Хорошо вам, – произносит голос Акросса. – Ни холода, ни голода, ни желания спать. Идеальное тело. Я уже почти не помню, что это такое.
Это было похоже на кошмар, на фильм ужасов, в котором главное чудовище – Акросс. Гидра ждала застать его за кубком крови, но откуда в средних веках соковыжималка? Акросс пил кровь из разложенных на блюде внутренностей, и эта картина до сих пор стояла перед глазами, вызывая волнами новые приступы, но теперь уже их можно было сдержать.
– Иди в свою спальню, как только тебе станет лучше, – распоряжается Акросс так, будто она уже в его команде и тоже сделала что-то не так.
– Разве тебе не противно? – спрашивает Гидра, имея ввиду человеческие органы, но понимает, что сама в таком состоянии, что без уточнения вопрос словно про ее испачканное платье. И это – все равно, что ранение, которое можно залечить, но не знаешь, как, и потому уязвима. Где она сейчас возьмет платье?
– Если бы ты была вампиром и тебе нужна была кровь, то ты по крайней мере не чувствовала бы ее вкуса, – уже откуда-то из другого угла комнаты произносит Акросс. – Я не хочу оправдываться. Можешь рассказать своему капитану, что Акросс опустился до того, что жрет людей. Он же во всем у вас принципиальный. Он бы не стал так поступать.
Эти слова, как легкий металлический шарик, в сознании Гидры толкают сравнить, задуматься над тем, стал бы Кай убивать, чтобы жить? Может быть, Акросс ненавидит в нем именно эту чистоту и идеальность и успокоился бы, узнав, что Кай совсем не такой, каким его привыкли считать.
Но в испачканном, пропахшем платье сложно вести разговоры о чем бы то ни было.
Возвращаясь в свою спальню, со второго этажа замка она видит в просторном зале пришедших близнецов в окружении взволнованных суетящихся слуг. Чем-то это похоже на жука в муравейнике.
– Акросс! Акросс! – громко зовет один из близнецов, но так и не увидев капитана громко продолжает:
– Мы видели Кая в двух днях пути отсюда! Хотели его немного потрепать, но этот сукин пес тоже был там.
– И нас самих немного потрепали, – смеясь, в полголоса прибавляет второй, приглядывал за слугами на случай, если они решатся на них броситься.
– И видели труп Мей неподалеку. Прямой в голову, огнестрел.
К перилам второго этажа выходит Акросс, наконец, негромко сообщает:
– От вас воняет.
– Что поделать, роли не выбирают. Так вот, по мне ее не случайно убили, иначе ее бы до или после еще и трахнули. Хаски бы ей просто шею скрутил или горло перегрыз, так что по любому Дроид. Можно будет с ним немного поиграть за это, когда поймаем? А то зубы чешутся.
Даже Акросс никогда их не различал. Да и необходимости не было – близнецы и вели себя одинаково и держались вместе. Сейчас от них разит оборотнями, и слуги, успокоившись при появлении хозяина, ворчат, что у него довольно странные друзья.
– Лишь бы поиграть, – вместо ответа чеканит Акросс, разворачивается и уходит обратно, в свою личную столовую.
Вернувшись в комнату, Гидра смотрит сначала в коридор, нет ли там кого, плотно закрывает дверь и только после этого заглядывает под кровать. Там пусто.
Ее едва не выносит после этого обратно в коридор от порыва – найти, отобрать, спасти. Ей кажется, что в ее отсутствие комнату обыскали, Кая обнаружили. Ей вспоминается связанный Кай из прошлой реальности и собственная беспомощность. Тем более теперь, когда он оказался в этом замке, чтобы спасти ее.
Но Гидра быстро приходит в себя, понимая, что не следует паниковать раньше времени. Для начала стоит хотя бы сменить на что-то грязное платье, а потом уже попробовать отыскать капитана.
Дуло упирается Акроссу в затылок сразу, как только он проходит в опустевшую столовую, скрипит закрывшаяся массивная дверь, уже после этого голос Кая произносит:
– Я не принципиальный. Но людей бы жрать не стал. Мы играем всего третий день, у тебя не было так много времени, чтобы проголодаться.
– Настолько не принципиальный, что не стреляешь? – усмехнувшись, констатирует Акросс.
– Ты бы тоже не стал.
Дуло больше не касается затылка, слышен громкий, показной шаг назад, после которого Акросс может обернуться, но рук все равно не поднимает. Они остаются друг напротив друга в просторной полутемной столовой, и хотя Кай вооружен – он не стреляет, держит пистолет дулом в пол и хмурится.
– Я слышал Хаски. Ты убил его?
Акросс ожидал других слов, он уже и думать забыл о собаке Кая, столько всего случилось. Теперь смеется, схватившись за живот.
– Хаски? Боже, я думал, что только он одержим, – и, резко выпрямившись, уже вполне серьезно. – Да. Убил. Примерно так же, как...
Кай вскидывает руки с пистолетом, стреляет, но пуля попадает в потолок. Акросс оказался рядом внезапно, перехватив его запястья одной ладонью, чтобы направить дуло вверх, следующим движением пинком в живот отшвыривает Кая к дверям, пистолет остается у него в руках.
– Кому нужны твои принципы? Игра бы закончилась, и я никому бы не рассказал, что ты убил меня выстрелом в затылок.
Акросс осознает, что ладони его дымятся, потому что рукоять пистолета покрыта серебром. А потом приходит боль, как от раскаленного железа. Рефлекторно он сначала на пол бросает пистолет, и, вовремя опомнившись, снова пинком отшвыривает от него рванувшегося было к оружию Кая, на этот раз на скрипнувшие массивные створки дверей. Передернув плечами, стряхивая с себя нервозность, Акросс сам подходит и, перехватив Кая за запястье, волочет по полу к окну и, открыв его локтем раненной руки, перекидывает противника через подоконник, но не отпускает.
– Мы все тут, чтобы повеселиться, – вполне дружелюбно напоминает Акросс, пока Кай пытается схватиться за его руку свободной, но пальцы соскальзывают. – Я могу убить тебя в первую же встречу, но это скучно. Придумывать что-то зрелищное – интереснее.
За окном темно, и под ногами Кая – ущелье, дна которого не видно. Если Акросс отпустит – игра закончится, но он возвращает Кая обратно в комнату, ставит на пол, и ноги у него подгибаются, Кай падает, прислонившись спиной к стене.
– Теперь понимаешь? – спрашивает Акросс, чтобы окончательно добить, и попадается, считая, что противник сломлен морально. Кай поднимается, одновременно зацепив его за ноги и перекинув через подоконник, только Кай его не держит, и Акросс, выпав, летит в темноту на дно ущелья.
Кай, закрыв окно, поднимает с пола пистолет, убирает в кобуру на поясе и идет к приоткрытой уже двери в коридор, а распахнув ее, на пороге обнаруживает толпу слуг Акросса с близнецами во главе.
Глава 4.
Гидра выбегает на выстрелы и не успевает опомниться, как вновь оказывается практически впихнута в выделенную ей спальню. Гранит закрывает дверь, скрипит замок.
– Я должна знать! – кричит Гидра.
– Не забывайся. Ты тут в заложниках, – раздается глухо из-за двери. Шагов она не слышит, просто ощущает, что Гранита там больше нет. И тогда хватает хрупкий столик у кровати, надеясь с его помощью открыть дверь.
