Текст книги "Когда кончаются игры (СИ)"

Автор книги: Сс Базов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Гидра на его стороне, – выпаливает Кай, и тут же жалеет об это, видя, как меняется в лице Хаски.

– Таааак, – протягивает он, перехватывает Кая за ворот, тащит за угол дома, где меньше людей. – Чего еще я не знаю? Они уже спали?

– Блин, я не спрашивал! – у Кая получается только руку своей накрыть, а освободить ворот – уже никак.

– Начнут. Скоро точно начнут. Сейчас я скажу кое-что про Гидру. Ты ее фотографии видел? А горло ее открытым хоть раз видел?

– И что? – торопит Кай.

– А то, что я спрашивал. На нее в детстве кипяток опрокинули, едва на лицо не попало, но шея и плечо теперь – запекшаяся эмфизема. Шрам. Если таких подобрать, тем более если она сама Акросса выбрала – они верные очень.

– Ты ничего не знаешь, – неуверенно возражает Кай.

– Ты еще меньше знаешь. Продолжаем. Ты говорил, Акросс с командой могли управлять игрой тут. Что у них были игровые тела, просто надо научиться. Что я мог бы тут в собаку превращаться, вот как круто. А во что у нас превращается Гидра? И это при твоем полном доверии к ней. Акросса ты ведь у нее встретил и не случайно туда зашел?

– Что ты хочешь сказать?

– Что если она на его стороне, то у Акросса лучшее оружие, чтобы тебя убить. Гидра тебя обнимет, а в следующее мгновение от тебя уже сырое место. И, в отличие от нас с тобой, Акросс знает, как это сделать. Акросс уже тут использует свои способности.

– Это неправда, – возражает уверенно Кай.

– Тебе хочется думать, что это не правда. И что все кругом хорошие. А Акросс станет отличным старшим братом, приедет извиняться перед твоей мамой, и вы вместе ей все объясните. Как он приревновал, как он тебя ненавидел, но теперь-то все в порядке. Да, Кай? В это веришь? Всех простить и все забыть?

– Это была просто игра! – повышает голос Кай. – Никто не пострадал! Ничего непоправимого! Если продолжать – кто-то может умереть.

– Да, поэтому давайте принесем в жертву только наивного тебя.

– Я не наивный, – возражает Кай. – Я еще не решил, верить ли ему...

– Все ты решил. И Гидре будешь продолжать верить, хотя спит она не с тобой, а с ним. Кай, а Кай, вот серьезно, а если в дверь постучатся твои мама с папой и скажут – осознали, одумались, отдайте сына нам, мы ему родные. Вещи соберешь и к ним пойдешь?

– Нет.

– Так какого хрена тут-то не так? – не понимает Хаски. – Где у тебя провал в логике?! Ума ведь хватает к ним не возвращаться, потому что они через неделю тебя на даче закапывать будут, а с Акроссом мириться хочешь? Ты Дроида спрашивал или он тоже лишь бы не воевать?!

– Дроид ушел из команды. Ему... немного сложно продолжать.

– А. Вот как, – Хаски отпускает, наконец, ворот Кая, отходит от него на шаг. – Я не знаю. Я б на месте твоей матери тебя не только дома запер, но еще и выпорол как следует. Ты где так думать учился? Тебе настолько хочется, чтобы у тебя был старший брат? Настолько, что ты готов мне в рожу этим перемирием плюнуть?

– Он тебе ничего не сделал, – напоминает Кай.

– Сделал. Я очень болезненно реагирую, когда тебя убивают или пытаются живьем закопать. Если бы мы не приехали, он бы вкопал тебя до головы, а потом обратно бы раскопал?

– Но он ждал, что меня спасут.

– Что-то раньше не заметно было. Сначала нас убивал, потом ждал? Или огорчался и убивал? Ничего не скажешь, классный старший брат. Хорошо, что я один в семье.

– Прекрати, – просит Кай устало.

– Нет, – упрямится Хаски. – Даже если у вас и будет перемирие. Я все равно буду ждать подвоха. Даже если буду единственным, кто будет ждать. Потому что когда он наступит – именно я его не пропущу.

– Ты напугал Кая, – упрекает Гидра, пока споласкивает чашки под струей воды. – Я думала, что разговор получится более мирным, но ты ведь не можешь без сцен.

Акросс подкрадывается постепенно – только что сидел на угловом диванчике, и уже прижимается задницей к кухонному столу у мойки, на расстоянии вытянутой руки от девушки.

– Совсем не вырос, – вздыхает Гидра.

– Я проспал несколько лет своей жизни.

– Возможно, но ведешь себя так, будто тебе до сих пор лет пятнадцать... Кай кажется взрослее.

Гидра выключает воду, поворачивает голову, но от раковины не отходит.

Происходящее сейчас такое логичное. Акросс в ее квартире, хотя несколько недель назад она верила, что его придумала. Это ведь естественно, влюбиться в свою фантазию. И верить, что эта фантазия не будет замечать твоих недостатков.

– Почему я? – неуловимо, понемногу приближаясь, спрашивает Акросс. Гидра улыбается и, хотя и замечает это сближение, уйти от него не пытается.

– Смеешься?.. Ты же видел, – она касается закрытой шеи, отводит взгляд. – Знаешь, сколько парней в меня влюблялось? Нисколько. А со сколькими я целовалась? Тоже ни разу.

– Тебе же семнадцать только, – возражает Акросс, и снова напоминает мальчишку.

– Погоди-ка, – теперь Гидра перемещается к нему ближе плавным движением. – А во сколько лет ты впервые поцеловался?

– Я не хотел бы это обсуждать, – Акросс, ожесточившись, пытается отойти, но Гидра ловит его, обняв со спины.

– Все в порядке, – заверяет Гидра. У Акросса запах слабый, горьковатый, как у миндаля. – Я не собираюсь смеяться.

Ощущение, будто между ними тает какая-то и без того тонкая прослойка, еще немного и их впаяет друг в друга. Исчезает смысл противостояния, казавшиеся непоколебимыми принципы. Акросс поворачивается, и Гидра чуть ослабляет хватку, чтобы позволить. С надеждой спрашивает:

– Тебе не будет противно?

– С ума сошла? – уже у самых губ выдыхает Акросс.

В легкой голубой простынке на голое тело Гидра похожа не фею, Акросс не может не любоваться. В его жизни все приходит поздно, потому что огромный кусок из нее он выбросил сам. И с Мей совершенно не так, как теперь, там было что-то физическое, как необходимость спать, есть. Мей была потребностью в женщине. Гидра – жаждой любви – более светлой, более сильной.

Акросс никого не искал специально, но именно в этой девушке что-то ожгло, заставило присмотреться получше. И он всегда думал, что он в любой момент сможет отказаться от этой любви, как начинающий курильщик от дурной привычки. Что ему не жаль эту девочку, и он не обязан рядом с ней пытаться быть лучше, чем он есть.

Но не теперь. Физическая связь как лаком закрепила то, что было раньше. Акросс не мог перестать рассматривать себя глазами Гидры и находить новые и новые недостатки, становился сам себе омерзителен, невыносим. После этого даже странно, что эта девушка может волноваться за старый детский шрам.

Акросс попадает в зависимость, не знает даже, как сможет уйти, мешает одеться, тянет обратно под одеяло.

– Родители через час вернутся, – шепчет Гидра, наклоняясь ниже, удерживая простыню узелком на груди.

– Так еще час.

– А убраться?

Гидра потихоньку и сама сдается – ослабевает хватку за простынку, послушно опускается ниже.

Акросс никогда не чувствовал такого к другому человеку, когда хочется кожей слипнуться, впаять девушку в себя, спрятать так, чтобы быть вместе всегда. У Гидры припухшие губы, она сдается, забывает обо всем, залезает под одеяло, прижимается плотнее голой кожей. Акросс не выдерживает, проводит языком по шраму на шее – там кожа более чувствительная, гладкая. Этот шрам не просто не уродует Гидру, это – новый фетиш Акросса.

Ночью Хаски не может уснуть. В голове будто черви копошатся, вгрызаются. Хаски постоянно порывается позвонить, написать, просто под окна идти – это похоже на панику. В его мыслях Кай раз за разом доверяется и умирает. Мир без Кая – нечто жуткое, хуже червей в голове. Хаски и сам этой ночью умирает и возрождается по сто раз за минуту, но каждое его новое рождение – бракованное, должно уступить дорогу следующему, еще более уверенному и стальному.

Поздно вечером, когда на улице уже темнеет, незнакомый номер звонит Гидре. Без спешки она нажимает прием, и голос Хаски предлагает чуть ли не нагло:

– Поговорим?

– Хорошо. Когда?

– Сейчас, – продолжает голос. – Я у твоего дома.

Немного страшно и Гидра ждет, что с Хаски придется драться, а он, конечно, сильнее. Но это не важно, потому что Хаски, может, сорвется и успокоится, и все будет наконец-то хорошо.

Ничего хорошо не будет уже. Это Гидра понимает, когда приходит в себя в полуразвалившемся кирпичном здании без крыши над головой. Она сидит на невесть откуда взявшемся стуле, со связанными за спиной руками и первая мысль при виде Хаски: «Пытать будет».

– Я не пыталась предать Кая, – качает головой Гидра. Хаски, сидящий напротив, только теперь поднимает голову, наконец заметив, что она очнулась.

– Как думаешь, кто важнее – ты или Кай? – переспрашивает Хаски. Он постукивает по костяшкам пальцев пистолетом. Такой же использует Акросс, и такой же он потерял на кладбище.

– Это... Все не так, – возражает Гидра, чувствует, как ее начинает трясти. – Почему я или Кай? Я ведь ему не угрожаю.

– Акросс или Кай? – спрашивает Хаски, пожимает плечами.

– Кай, – врет Гидра, и Хаски смеется, дает понять, что распознал ложь.

– Было бы так круто обойтись без этого, – сжав голову руками, продолжает Хаски.

– Так давай... Ты отпустишь меня, и я никому не расскажу.

– Ага. А потом убьешь Кая, – кивает Хаски, не отрывая ладоней от лица. Пока он не смотрит, Гидра пытается распутать узел на руках, но даже не понять, получается это у нее или нет.

– Что за бред? Я не собиралась... – начинает Гидра, но Хаски поднимает голову, от неожиданности девушка вздрагивает.

– Пока что нет. Но вы же с Акроссом подружились.

– Я и Акросса раньше убить не могла... А уж Кая...

– Так тебе не надо ему глаза вырывать или ножом в животе копаться, – Хаски поднимается, подходит ближе. – У тебя же есть способность. Подошла к Каю близко и – вот уже лужица вместо него. Взрыв бытового газа.

– Разрешение на способность дает капитан, – напоминает Гидра. Она чуть пригибает голову, выражая покорность. Хаски недоверчиво цыкает:

– Так Акросс и даст. К нему в команду переберешься. С ним ведь по пути теперь, – он опускается на корточки перед стулом, смотрит в глаза, не отрываясь. – Ты же хочешь спасти его, бедного, несчастного. Кая зачем спасать? К тому же он просто замена Акроссу. Акросс должен был жить, а не Кай.

– Они оба должны жить, – поправляет Гидра.

– Это ты пока так думаешь... Конечно, проще было бы сделать это, когда тебе уже промыли мозги. А еще лучше после того, как ты попытаешься... Но я не могу ждать. Я спать не могу. Я не могу быть рядом с ним постоянно. Что, если я пропущу, когда вы попытаетесь?..

– Хаски, – мягко зовет Гидра. – Хаски? С тобой все в порядке?.. Ты не чувствуешь, что что-то не так?.. Разве ты хочешь меня убивать?..

– Не хочу. Но очень хочется, чтобы Кай жил, – Хаски облизывает губы, поднимается, наводит дуло на ее голову. Гидру продирает ознобом по позвоночнику, узел, который она распутывала, только сильнее затягивает ей руки.

– Хаски?.. – зовет она, и голос хрипнет, слезы выступают на глазах. – Поверь мне. Я не хочу Каю зла. Он для меня тоже особенный. Не надо. Это не честно, я не хочу умирать. Не хочу, чтобы меня убивал ты... Я ничего не сделала еще. Ты жить с этим не сможешь, Хаски. Пожалуйста. Просто опусти оружие, поговори с Каем, я уверена, он объяснит, что ты ошибаешься. Понятно обяъснит. И все будут живы. Они с Акроссом помирятся...

Гидра продолжает говорить только потому, что ей кажется – стоит замолчать, и Хаски выстрелит. Тишина – как условный сигнал нажать на курок. И Гидра все забалтывает и забалтывает, пока Хаски не стреляет. Рука, уставшая держать оружие, уже трясется, и Гидра это принимает за колебания, совсем забыв о том, каким может быть тяжелым пистолет.

Секунда – рука замирает, перестав дрожать, замолкает от удивления заплаканная девушка. А в следующую Хаски нажимает на курок.

Потом еще два раза для верности.

С ужасом Хаски ощущает, что в этих руинах он по-прежнему не один, оборачивается, ожидая увидеть свидетеля. И успокаивается, опускает оружие, натыкается на Вегу. Она тоже плачет, глядя то на Хаски, то на девушку за его спиной.

– Что же я наделала? – всхлипывает она.

– Кай не узнает? – растерянно, напуганно спрашивает Хаски, и Вега отрицательно качает головой.

– Нет. Не узнает.

Кай принимает трезвонящий под подушкой телефон за будильник и по началу не может понять, куда он собрался вставать в начале четвертого, а потом догадывается принять вызов.

– Привет, – здоровается голос Хаски.

– Еще злишься? – глухо спрашивает Кай.

– Да нет. Не знаю, что на меня нашло... Кай, ты такой щедрый на прощения. Мне нужно твое. Отдашь?

– За что тебя прощать? – растирая переносицу, спрашивает Кай и ложится на подушку, закрыв глаза.

– Когда мне было лет девять... У нас была собака. Дворовая. Тогда не принято было их стерилизовать. И она нагуляла щенков. Щенки были не нужны, кого могли раздали, но остались... Четверо что ли. Мать сложила их в картонную коробку из-под обуви. И отдала мне. Это не было чем-то жутким тогда. Все так делали, понимаешь? Топили или закапывали. Мы с друзьями взяли лопаты...

– Прекрати, – просит Кай, болезненно морщась.

– Нет. Я главного не сказал. Нам интересно было. Закопать. Живых. Это было для нас прямо круто, а не необходимость.

– Зачем ты это мне рассказываешь? Теперь, почти под утро.

– Мне прощение от тебя нужно. За тех щенков. Идиот был. Не знал, не понимал.

– А теперь? Закопал бы?

Хаски замолкает, и в эту паузу слышно, как булькает что-то. Хаски просто пьян.

– А не знаю... Рискнешь?

– Нет, – отвечает Кай, зевает, переворачивается на бок. – Я очень хочу спать... Зачем ты напился? Как же работа завтра?

– Что, завтра не суббота? – переспрашивает Хаски, то ли издеваясь, то ли правда спутав. – Нахер работу.

– Столько лет прошло, тебя только теперь скрутило?

– Из-за тебя, – с нажимом обвиняет Хаски. – Все из-за тебя. Ты делаешь людей лучше, либо заставляешь страдать за то, что они так и остались мудаками. Ладно, спи. Как-нибудь еще позвоню.

Глава 14.

Каю даже стучаться не приходится – светлая дверь приоткрыта, за ней снова летний сад, залитый полуденным светом. Она ждет, сложив руки на пышных юбках, но есть что-то в ее лице и взгляде от провинившейся ученицы.

– Я слышала про вашу девочку, – спохватывается Вега, берется за фарфоровый чайник, суетится с чашками. Кай остается у двери, морщится болезненно. – Как жаль, правда так жаль... Сколько же ей было?

– Семнадцать, – роняет Кай. После паузы прибавляет:

– Мы ровесники.

– Да? Так страшно... Если бы я могла...

– Я знаю, что не можешь, – обрывает Кай нетерпеливо, кивает на чашки. – Прекрати суетиться. Сядь. У меня только один вопрос.

– Ну да, конечно,– соглашается Вега, но по-прежнему не оборачивается, хотя и чайник отставляет. – Что ты сделаешь, когда узнаешь?

– Начну думать, – отвечает Кай. – Но пока... мне просто нужно знать.

Шуршат юбки, когда Вега оборачивается заводной фарфоровой куклой.

– Ее убил Акросс.

Кай морщится, смотрит перед собой на слишком идеальную траву, потом на девушку в беседке.

– Зачем?..

– Она его держала.

– Мне казалось, что именно этого Акросс и хотел. Чтобы появился кто-то, кто его удержит.

Этот мир слишком нереальный, слишком лживый и идеальный, и только тут может показаться правдой, что Акросс мог убить человека из его команды.

– У вас война, – напоминает Вега, то ли прочитав его сомнения, то ли внушив их ему. – Или ты правда верил в то, что ему нужен мир?

Эти слова проходятся по Каю каленым железом, пощечиной, заставляют вскинуть голову. Если бы Вега не хотела рассказывать, она бы и не стала, но Кай верит, что врать она не будет.

– Я еще хотел спросить... Нет ли способа?..

Секунда, когда Вега еще стоит у чайного столика на веранде и в следующую уже оказывается около Кая, закрывает собой и сад, и беседку. Холодными ладонями берет за руки, уговаривает:

– Пожалуйста, не становись таким, как Акросс. Если бы кого-то можно было вернуть, я бы так и сделала. Я не могу по кусочку собрать ее голову и сказать вид, что ничего не было. Никто не умирал. Как и не могу отмотать на семь лет назад и спасти команду Акросса. Я понимаю, что для тебя это важно, но... не уподобляйся. Я не всемогущая. Я не смогла спасти ее, как и не смогла...

– Но дважды спасала меня, – Кай морщится, припоминает. – И Акросса с того света вытащила.

– Там была лазейка...

– А я? Ты всю команду собирала всякий раз, когда мне нужна была помощь, хотя меня даже не убивали. Но когда опасность грозила ей...

– Конечно, я за ней следила меньше, чем за тобой, вот и пропустила, – с нажимом произносит Вега, с рук ладони переходят на щеки, оставаясь все такими же холодными. – Прости, но я не могу быть всюду и уследить за всем.

– Да, я понимаю, – отстраняясь, кивает Кай. – Последний вопрос – и что же я делал, когда ее убили?

У лилий тошнотворный запах, но Кай вдыхает его, до головокружения, до омерзения. И вздрагивает, когда кто-то касается его локтя – справа стоит Дроид, без цветов, бледный, с запавшими глазами.

– Хаски нет? – спрашивает он, заботливо отодвигая от капитана лилии.

– Он в запое, – вздыхает Кай. – Я сказал о том, что случилось, но... он попросил больше так не шутить. Трубку потом не брал, на сообщения не отвечал.

– С чего он вдруг запил? – Дроид даже злится.

– Не знаю... Последний наш разговор был о том, что Акросс предлагает перемирие. Хаски это очень не нравилось, но ничего поделать он не мог. Я так понял, что от безысходности...

Они стоят чуть в стороне от остальных: от родных в черных платках, от вырытой ямы и закрытого гроба. У Гидры строгая высокая мама, чем-то похожая на мать Кая. Но эта не плачет, хотя глаза и красные – стоит прямая, застывшая в красоте своего горя. В то время как ее супруг – мужчина с короткой стрижкой и седеющими висками, плачет как-то по-женски, закрыв платком рот и нос, а все же беззвучно.

– Что случилось? – продолжает Дроид.

– Я все похерил, – глухо отчитывается Кай, сжимает губы. – Ты на грани. Гидру убили. Хаски запил. Я поверил Акроссу и ошибся.

– Думаешь, он ее убил?

– Пулевое в голову, – после каждой пары слов Кай сглатывает, перекладывает букет из одной руки в другую. – Слишком много совпадений. К тому же... Королева сказала, что он.

– Отморозок, – выдыхает Дроид, осматривается по сторонам. – Мне очень жаль. Гидра была хорошим человеком.

– Миротворцы всегда умирают первыми, – припоминает Кай, глядя то ли на вырытую яму, то ли на обитый ситцем гроб. – Она хотела нас помирить...

– И ты бы согласился?

– Да. Я... не думал, что Акросс настолько отбитый. После всего, что он пережил, начиная с детства и заканчивая крахом прошлой команды – я думаю, он немного тронулся. Но я был в его голове... Пусть не ради меня, но ради Гидры он и правда готов был меня простить и прекратить это. Он же любил ее... Что случилось-то?..

Кай оборачивается и смотрит так, будто спрашивает об этом у самого Дроида. Тот отрицательно качает головой:

– Я не знаю. Я нигде не был, ничего не видел, ни о чем не знаю. Ты простишь, если я не вернусь?

– Я и не хочу, чтобы ты возвращался... Или чтобы Хаски выходил из запоя, пока я не разберусь. Я больше не хочу никого из вас терять.

– Ты что? Всерьез решил убить Акросса? – не понимает Дроид, перехватывает Кая за плечо, разворачивает к себе.

– А что мне делать? – переспрашивает Кай. – Ждать, когда он доберется до кого-то из вас? Ждать, когда придет за мной? Все так логично... Кого еще он мог убить, чтобы доказать, что настроен всерьез? И для себя мосты сжег, и мне показал, что он решился... Зачем только был тот фарс с перемирием?.. Зачем обманул Гидру?

Заканчивается молитва, начинают опускать гроб. Приходит время взять горсть земли и попрощаться, и Кай передает цветы Дроиду, который наотрез отказывается подойти ближе.

И за пару шагов до разрытой ямы Кай видит его – прямо напротив. Акросс наблюдает за похоронами, сунув руки в карманы легкой осенней ветровки. Смотрит мрачно, но спокойно. И Кай забывает про цветы, про соблюдение ритуала с горстью земли, замирает. Поймав его взгляд, Акросс без спешки разворачивается уходить, не вынимая рук из карманов. Кай не может сорваться на бег, он осторожно обходит родственников, после этого прибавляет шаг и увязывается за Акроссом.

Догоняет уже ближе к лесу, на выходе с кладбища. Акросс, ни о чем не подозревая, оборачивается, удар принимает как должное, но все равно что-то не так, и Кай отступает на два шага назад, стиснув кулаки.

– Заслужил, – языком попробовав разбитую губу, кивает Акросс. – А теперь рассказывай, что случилось.

– Ты издеваешься? – переспрашивает Кай. – Вега все рассказала.

– От меня она заперлась. Кто ее убил? – глухо произносит Акросс, и Кай, глядя удивленно, ошалело, отвечает, как и собирался:

– Ты.

Он ждет, что Акросс рассмеется, объявит Кая идиотом, а перемирие – фикцией, но тот щурится, никак для себя не может осмыслить то, что только что услышал.

– Что? – переспрашивает Акросс.

– Королева сказала, что ее убил ты, – продолжает Кай.

– Нет, – возмущенно отвечает Акросс. – Что за бред... Зачем она врет?!

– Она бы не стала врать. И она должна знать все, – Кай начинает подозревать, что его разыгрывают, но сомнения разрешаются в момент, когда Акросс поднимает челку, освободив лоб.

– Твоя способность, – напоминает он. – Я ведь не смогу врать сам себе. Давай уже, чего ты там еще не видел? Я не попытаюсь тебя снова убить, просто хочу, чтобы ты понял – она врет.

– Я не могу ее использовать тут, – Кай ошарашен еще сильнее, отступает на шаг назад, едва не падает. – Господи... Ерунда какая.

– Ты мне веришь? – требует Акросс.

– Я не могу проверить, но... Но я видел, что ты не смог бы ее убить. Даже если бы думал, что можешь... Но ее убили выстрелом в голову. Огнестрельное только у тебя.

Акросс достает пистолет, вытаскивает обойму, оттуда выщелкивает два патрона, протягивает Каю.

– Проверь, пули должны быть другие.

– Но кто еще мог ее убить?.. У нее ведь не было проблем?

– Не было. Отец охотник-рыболов, менеджер, мама бухгалтер. К тому же если бы ее убил кто-то, кто не имеет к нам отношения, почему Вега не скажет правду? Мы могли бы объединиться. Найти их. Кай, только правду – ее ведь быстро убили? Ей ничего больше не сделали? Ее не пытали? Это хотя бы было без... без лишних страданий?

Кай отступает снова, такой Акросс для него непривычен, настолько растерянный, сломленный и слабый.

– Ты обманываешь меня, – неуверенно произносит Кай вместо ответа. И вздрагивает, когда рассерженный Акросс перехватывает его за ворот футболки.

– Я? И как ты это представляешь? Впервые нашел кого-то, кто перекрыл все то, что было в прошлом. Впервые нашел, за кого зацепиться, для кого жить дальше, и сам же уничтожил? Что у меня осталось без нее? Мать меня семь лет назад похоронила, этот мир для меня такой же игровой, как все остальные, команда из тех, кто бесит даже меня. И два трупа в подвале, которые оживают на пару часов – ходят, говорят. А потом у Тима ломаются пальцы и они начинают умирать. Я их все время призывал в надежде, что привыкну видеть в них живых, но они все умирают и умирают. Что мне теперь, третью пробирку рядом поставить, Гидру на два часа звать, чтобы и она раз за разом умирала?!

Кай перехватывает его руку, сжимает.

– Я тебе верю, – кивает он. – Но кто тогда виноват и почему врет Вега?..

– Я очень рассеянный, – начинает Акросс ледяным тоном.

– Он че здесь делает? – спрашивает один из близнецов. В нем нет прежнего задора, такие же ввалившиеся глаза, как у Дроида, даже на агрессию сил не остается. Кай стоит за спиной Акросса такой же спокойный и прямой.

Команда Акросса обосновалась в небольшой двухкомнатной квартирке, на кухне всем находиться тесно. Все вокруг светлое и обезличенное, словно казенный ремонт в новостройке.

– Везде оставляю свои пистолеты, – продолжает Акросс, игнорируя вопрос. – Один точно потерял. Знаешь когда?.. На кладбище. Ты еще за братом возвращался.

– Которого они же и убили, – продолжает близнец, снова огрызаясь в сторону Кая, тот молчит.

– Ты его не подбирал?

– Я даже не знал, что он выпал, – отвечает тот.

– Не врешь? – хмурится Акросс. – Дело в том, что в городе находят трупы с пулевыми.

– И что? Так тут не принято?

– Оружие тут под запретом. У братков может и есть, но этих людей им убивать незачем. Вот мы с Каем и решили поискать, кто мог воспользоваться моим просчетом.

– Мало ли кто подобрал?.. Хотя я слышал, что тут одна банда собиралась, которые...

– Не в банде дело, – перебивает Акросс. – Просто погибшие имеют отношение к нашим разборкам.

Близнец замолкает, насупившись, потом вдруг понимает радостно:

– Пса твоего убили?! Серьезно?

– Нет, – вздыхает Кай. – Он не знает. Он и правда начал бы с Хаски. К тому же... Акросс, ты же в курсе, им просто так убить скучно.

– Ну да, они бы пытали, – кивает Акросс. – Мей?

Он оборачивается. Сидящая на подоконнике девушка разводит руками:

– Скажи кто умер. И когда. Может у меня алиби есть. Давно вы подружились? Раз наши все на месте, значит, пришили кого-то из команды Кая. Раз вы вместе ищите, то девку.

– Я ее из окна выброшу, – выдыхает сквозь зубы Акросс. – А потом в штаб вернусь и...

– Почему ты среди нас ищешь? – вступается Гранит, закрыв от капитана занервничавшую Мей.

– Потому что сложно искать по городу среди непричастных людей, – отвечает за него Кай. – И мы решили сначала проверить тех...

– Они решили, – вздыхает близнец. – Давно вы помирились?

– Мы вцепимся друг другу в глотки сразу после того, как разберемся с тем, кто убил нашего общего друга, – почти обещает Акросс. Кай только смотрит ему в затылок секунду-другую, но отвлекается на Мей.

– Я тут была. Почти не выходила... Мы все тут были. Почти всегда кто-то дома да оставался. Все ждали, когда начнется, наконец, что-то интересное.

– Нас глупо подозревать, – кивает Гранит.

– Тогда где мне искать? – Акросс прячет за ладонями лицо, растирает веки.

– Не тут, – отрезает Гранит.

Каю открывает плотная женщина в затертом халате, и он смущается, теряется в первую секунду, прежде чем взять себя в руки и вспомнить, зачем пришел.

– Здравствуйте, – кивает он. – Я хотел поговорить с Русланом. Я чувствую себя немного виноватым в том, что он запил, и хотел бы это исправить...

– Чего ему из-за тебя пить? – переспрашивает женщина, осмотрев его с ног до головы. Кай и Хаски слишком разные, сложно признать в них друзей.

– Можно с ним поговорить? – нажимает Кай, пытается войти, но дверь закрывается до щелочки.

– Он просох уже. Не пьет дня два.

– Он не отвечал на звонки, – отзывается Кай так, словно это что-то объясняет.

– Мне откуда знать, почему он тебе на звонки отвечать не хочет... Я короче того... передам, что ты заходил.

Дверь быстро захлопывается. Кай даже не назвался, так что вряд ли Хаски что-то передадут.

Когда он выбирается на улицу, уже темно, десятый час. Какая-то компания шумит во дворе, и несколько секунд Кай вглядывается, пытаясь найти среди них Хаски. После этого спускается с крыльца, направляется к остановке.

Странно, но он почти отвык осознавать, что шумные компании пьяных и веселых ребят, а откровенно говоря гопников – родная стихия Хаски. Конечно, Хаски был похож на неприятного типа поначалу, когда появился в команде, но потом от прошлой жизни у него остался только гонор и умение драться.

Будь Кай в самом деле тем домашним мальчиком, в какие его давно записали, он бы и внимания не обратил на то, как в компании стало тише, и разговоры перешли в шепот. Но это первый звоночек об опасности. Оглянувшись на секунду, Кай видит, как поднимаются с лавочек опасно покачивающиеся парни, отмечает, что у него начались неприятности. И, обернувшись снова, чтобы прикинуть, в состоянии ли компания его догнать, врезается в кого-то.

Хаски стоит на его пути нерушимой скалой, смотрит в ту сторону. При виде него компания теряет охотничий интерес, машет в приветствии. Хаски кивает, перехватывает Кая за шкирку и тащит за угол дома.

– Не смешно, – ругается Хаски. – Ни разу не смешно. Тебя правда ни на минуту одного оставить нельзя?

– Ты же оставил, – напоминает Кай. – Я думал, что ты в запое. Почему ты не отвечал?

– Говорить с тобой не хотел, – признается Хаски.

– Вот как? Теперь что изменилось?

– Теперь моя прошлая компания чуть тебе нос не сломала. К тому же они пьяные. Разошлись бы...

– Ты их знаешь? – скорее подтверждает, чем спрашивает Кай.

– Не начинай. Ты с Акроссом подружился, а теперь высказываешь, что я не с теми общался.

Кай хочет рассказать про Гидру, и все-таки не может, идет рядом молча, стараясь смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о мусор.

– И ты тоже? – переспрашивает наконец Кай. – Таким же был? Не будь мы знакомы, тоже пошел бы за мной?

– Я бы первым и предложил, – кивает Хаски.

– И раньше тоже? Правда всем этим занимался – дрался, отбирал телефоны, что еще вы там...

– Да, – просто отвечает Хаски.

– И после этого просил у меня прощения за закопанных щенков? – не понимает Кай.

– Помнишь, как ты сказал?.. На другое мне не нужно прощение. Совсем я не беспределил, тоже знаешь ли...

– Ты убивал? – перебивает Кай. – Не щенков. До того случая на кладбище.

– Нет. Это тоже было вроде черты, за которую переходить нельзя. Я бы и тебе максимум нос разбил. Так, для профилактики. Ну и потому что меня бесят правильные мальчики, забредающие в плохие районы ночами.

– Насчет Гидры... – начинает Кай.

– Значит не приглючилось, – вздыхает Хаски, идет по-прежнему впереди, не оглядывается. – Это ведь Акросс?

– Нет, – вздыхает Кай. Хаски даже оборачивается.

– Как же нет? А кто тогда?

– Я не знаю. Это и пытаюсь выяснить.

– Что делать будешь, когда узнаешь?

– Почему я? – не понимает Кай. – Она и тебе была другом. Разве ты мне не поможешь искать?

– Это Акросс, и искать не надо, – отрезает Хаски, снова двинувшись в сторону остановки. – Как только ты поймешь, что я прав, позови. Для тебя я убью его. А тебе мараться не надо.

– Одному из братьев было скучно и некуда девать агрессию, – рассказывает Акросс по пути. Он цепляется за верх бетонного забора, подтягивается, забирается. Оттуда протягивает Каю руку, помогает подняться. – Он нашел этих ребят. Сам там еще не был, но говорит, что собираются отморозки с округи... Там услышал, что лидер у них просто выродок из выродков. И девушку не так давно он похитил и убил.

– Какой ему смысл просто похищать и убивать девушку?.. – переспрашивает Кай.– Мы зря идем, это был кто-то из своих.

– Может и не зря, – замечает Акросс. В середине пустыря – коробка будущего торгового центра с провалами окон. – Не могу не проверить.

– Я не уверен, что могу разгонять в городе банды отморозков, которые врут о том, что убивают людей, – замечает Кай. – Это больше по твоей части.

Акросс оборачивается, смотрит на него так долго и сурово, что, кажется, вот-вот ударит, но, сдержавшись, хлопает по плечу.