Текст книги "Reconnect. Два мира"

Автор книги: Соломон Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   Единственный достойный упоминания момент: во-первых, как это ни странно, разговаривали они очень мало, в основном по делу, а во-вторых, Спутник ухитрился никому не назвать своего имени.

   Вообще поразительно, как при желании человек может обходиться не только без имени, но и без какого бы то ни было прозвища. В разговорах двоих имя действительно не нужно – их же всего двое, и так очевидно, кто к кому обращается. Но что в городах, сталкиваясь с трактирщиками, торговцами, ремесленниками – стражей наконец! – можно обойтись без того, чтобы назвать себя – вот это Кьяру действительно удивило.

   Сложно представить, что человек поступает так просто от небрежения. В конце концов, где-то же он должен был хоть по случайности да оговориться – "вот я такой-то", или "а мне и говорят, ты, такой вот, то-то и то-то". Нет. По крайней мере, его должны были бы спросить, как к нему обращаться. Но каким-то образом, Спутнику ни разу не задали такого закономерного вопроса. Хоть ты тресни, как человеку везёт. Но сам-то!

   Тут уж речь идёт скорее о давней привычке, чем о рассеянности. Это выглядело странным.

   Во второй половине дня они покинули Кёсс и направились по тракту на юг, в сторону побережья. Описывать как двое людей в молчании плетутся по пыльной дороге в компании таких же путешественников, то и дело сходя на обочину из-за двигающихся подводов или групп конников, несущихся на полном скаку – не особенно интересное занятие.

   5 Alfa

   Найти почтовое отделение оказалось на удивление сложно. Пришлось изрядно побегать... Удивительное всё-таки дело: само собой разумеющийся факт – люди где-то получают и отправляют письма, посылки, марки покупают, наконец – а как понадобится, попробуй, найди! Даже там, где живёшь с детства. Что уж говорить о другом городе.

   Это только про станции все знают, где они находятся.

   Наконец, ей всё-таки повезло найти почту. Сотрудников там – почти столько же, сколько и посетителей. И идея отправить по такому-то адресу кучу хлама ни у кого не вызвала удивления. Заполняя список названиями отправляемых предметов, Арина пыталась представить, как это будет.

   Вот приходит извещение. Кто-нибудь пойдёт на почту и заберёт коробку. Принесёт домой. Все соберутся, откроют и отлицезреют Аринины любимые компакт-диски, пару книжек, плюшевую зебру... что там ещё было... Вроде, всё. Сразу же пойдут звонить отцу, и её будут ждать именно там, в том городе. Пущай думают, что барышня сбежала к товарищу, заодно и подёргаются – на каком это она там автобусе?

   А как адрес выясняла, тот ещё цирк. Сеть конечно великая вещь, но если бы не случайность...

   Отсутствие плюшевой зебры вызвало, было, в душе некие сентиментальные поползновения, но на улице наконец-то пошёл снег, и всё оказалось забыто. Девушка некоторое время просто стояла, запрокинув голову и чувствуя, как колючий холодок задерживается на секунду на лице, прежде чем растаять.

   А потом отправилась в магазин.

   Второй раз пришлось проехать через центр, только теперь в другую сторону. Опять облитый стеклом фасад той же самой Станции. У входа небольшое столпотворение – не поймёшь, то ли пришли самые ранние игроки, то ли уходят самые поздние. И то и другое – с одинаковой вероятностью...

   А сначала-то всё было очень даже весело...

   Арина вспомнила, усмехнувшись, как сама "зависала" часов до четырёх утра, сделав предварительно вид, будто действительно спит. Если отключить те части сим-пакета, что работают на визуализацию, то можно просто лежать себе в кровати, спрятав сим-костюм под одеялом. И неправы будут те люди, которые скажут, что это легко заметить. Отнюдь. Только новички пытаются двигаться в реальной жизни, когда двигаются в виртуальности. Со временем тело понимает, что не нужно дёргаться – и прыжок, достойный спортсмена-олимпийца, превращается в лёгкое сокращение мышц.

   Она-то к новичкам не принадлежала.

   А потом появилось то, что любители старой фантастики сходу окрестили "дип-горячкой".

   Но это уже было потом...

   – Аринка, что случилось?

   Всхлипнула, громко потянув носом, и уткнулась им же в ладонь. И, прежде чем он вылез из машины, упруго поднялась с земли. Обошла машину по кругу, касаясь тёплого капота и каким-то автоматическим движением отряхивая штаны.

   – Обидел кто?

   – Не важно. Поехали на откос, а?

   – Прямо сейчас? – растерянно. – А ужин?

   – Тебе шашлык купим, – девушка пожала плечами, усаживаясь в салон. Хлопнула дверью, поморщилась – слишком громко – и отвернулась к стеклу. – А я есть не хочу.

   Пауза. Тихая вечерняя погода, где-то поблизости лает собака, приглушённо доносится шум с шоссе, и достаточно явно – голоса ссорящихся людей. Вот открылось какое-то из верхних окон и можно уже различить слова ссорящихся... Арина ещё больше отвернулась, почти уткнувшись носом в стекло.

   Рокот заводящегося мотора разом заглушил крики. Пока Саша разворачивал машину, девушка смотрела, как вертится под колёсами земля, укатанная площадка сменяется засохшей грязью со следами шин и, наконец, асфальтовым покрытием. Проезжая через город, оба молчали. Арина думала о чём-то своём, Саша с напускным усердием следил за дорогой. Впрочем, на самом-то деле напускным оно не было – просто он не умел иначе показать, что не станет лезть, куда не просят.

   За это она ему была благодарна. Потому что когда перед глазами колышется мокрая пелена, и надо её куда-то деть, сморгнуть осторожно и незаметно вытереть кончиком пальца, разговаривать не хочется. Столько стараний зазря: голос ведь сразу выдаст, с головой...

   Саша притормозил возле шашлычной. Пока он ходил за заказом, Арина слазила на заднее сиденье и взяла кофту. Валялась там всегда одна, под такие вот случаи. Как всё-таки хорошо, что есть Сашка...

   Они молчали до самого откоса. А потом разговаривать уже было можно: они организовывали быт. Из багажника извлечён был кусок брезента и торжественно расстелен на развилке двух тропиной, под большим деревом – одна тропка забиралась оттуда на сам откос, а другая сбегала вниз, в заросшее терновником русло пересохшего ручья и дальше, ко дну балки. А потом можно было есть шашлык, смотреть на ранние летние звёзды и обсуждать всякую ерунду – от репеллента против комаров (не действует, зараза!) до способов ловли степных сусликов. На этой-то теме и затренькал мобильник.

   – Угадай мелодию, – пробурчала Арина, принимая вызов. Саша деликатно отвернулся. – Чего такое?.. Ага... Угу... Нет, я к подруге пойду... У меня их много? – ехидно. – Из универа которая... Ага, со мной... И заберёт... Не знаю, утром... Только туда не звони, её отцу мобильник аппаратуру сбивает. Ну откуда я знаю, какую? Всё, пока. Бля-ааа! – с чувством. – Ну, ты только подумай...

   – Опять подруга?

   – Опять, – девушка плюхнулась на спину, заложив руки за голову. – Опять нет никакой подруги. Она в Астрахань с утра уехала, с родителями вместе, – помолчала, некультурно обкусывая с пальца заусениц. – Не пойду я домой. "Лучше смерть, чем бессилие". Под знамя Сен-Дени!

   – Аря, почему ты с ними не поговоришь?

   – А меня слушают? – перевернулась на живот, в глазах блестит живейший интерес. Смотрит. Александр нехотя встал, принялся собирать с земли пластиковую посуду с остатками "ужина на природе". – Сашка, это же старый спор, сколько раз ты меня убедить пытаешься, что нельзя с ними ссориться. Ну, ты же взрослый человек... вроде... ну и оставь ты эту тему в покое, наконец...

   – ...и лучше подумай, как тебе меня развлекать до завтрашнего утра, – передразнил он. – Допрыгаешься ты, Арька, попомни мои слова. Не уходи от проблемы, она ведь от этого не девается никуда.

   Нечего ответить. Выяснит родитель, что дочь вместо подруги проводит ночное время с собственным водителем, и плохо будет обоим. Какая разница, если дочь в это время не помышляет ни о чём, кроме ночной рыбалки, чтения книг и игр в каком-нибудь клубе. Какая разница, что водитель в принципе согласен проводить время так же. Какая, в конце-концов, разница – нет интима, так будет. Он же – стервец! – того и ждёт, а ты куда смотрела, от тебя не ожидал, не ожидал...

   – А и плевать, – меланхолично заявила девушка, болтая в воздухе ногой. – Поехали лучше на пляж, вода сейчас как молоко...

   Обед тогда накрыли в большой светлой гостиной. В открытые окна из сада лился солнечный свет пополам с «целебными ароматами» каких-то там экзотических маминых трав. Тихонько скрипели плетёные кресла, когда люди привставали, чтобы взять что-нибудь с другого края стола. Изредка раздавалось звяканье фарфора о фарфор, когда опускались на блюдца чашки с чаем. Вадима уже куда-то унесло «по делам», а Арина как раз ела хлеб с джемом, когда отец, отложив в сторону газету, бросил невзначай:

   – Кстати... ты уже попрощалась с Александром?

   Арина замерла на секунду, потом вынула ненадкушенный хлеб изо рта. Спросила подозрительно:

   – А куда это он собирается?

   – Ты разве не знала? Он утром уволился. Уезжает домой в Волгоград.

   – То есть как... в Волгоград? Уволился? – тупо повторила девушка. – Зачем?

   Отец пожал плечами, уже раскрывая новую газету.

   – Нашёл другую работу, очевидно.

   Мама встала, суетливо собирая со стола грязную посуду. Арина всё так же тупо смотрела, как она двигается. Потом заметила, что всё ещё держит кусок хлеба с джемом в руке, и молча положила его на блюдце.

   – Твоих рук дело?

   – Арина, – мама осуждающе нахмурила брови. – Что ты отцу говоришь?

   – Нет, почему же, пусть говорит, – всё так же, не отрываясь от газеты, ответил отец. – Новую работу я ему нашёл, а желание уйти он выразил сам. Не держать же человека.

   – Вот так, значит...

   Мама ушла в кухню, неся стопку тарелок. Загремела там какой-то кастрюлей, явно сохраняя нейтралитет. Отец ответил неожиданно резко, что не вязалось с его внешностью. На секунду Арина опешила.

   – Да, так. Пока он тебе окончательно голову не заморочил, лучше будет, если вы перестанете общаться.

   – Да с чего ты решил, что...

   – Аря, ты ещё ребёнок, а он – взрослый мужчина. Я сам мужчина, много лет на свете прожил и могу понять. Аря! Арина! Вернись, кому сказал!

   – Говорила я тебе, не трогай её, – осуждающе раздалось из кухни. – Люди бегают, ищут, а у нас всё на глазах! Нет, тебе надо обязательно лезть! Прямо как твой папа, перестраховщик проклятый...

   И понеслось...

   А из трубки женский голос всё повторял, как заведённая пластинка: "Абонент находится вне зоны действия или номер временно заблокирован".

   ...Магазин встретил суетой. Эту суету и смысла-то описывать нет, каждый человек, который хоть раз в жизни был в огромном супермаркете с тучами покупателей и толпой затурканных «менеджеров по продажам» может вполне самостоятельно нарисовать себе картинку происходящего столпотворения. А тем, которые указанное место не посещали, пересказывать всё равно бесполезно... это надо видеть.

   Девушка видела только куртку.

   Точнее, не только. Но сначала – куртку. Ярко-синяя куртка на чьём-то там пуху, сто пятьдесят долларов. На кассу, пожалуйста. Потом ещё был спортивный костюм, пара смен белья, новая футболка... С шапкой вышло не очень – очень хотелось купить новую, но ещё больше не хотелось снимать старую, показывая далеко несвежие волосы... Пришлось забыть о ней.

   Да что вы говорите, новая карта под скидку? И сколько там? А можно сначала её, а потом уже посчитать?.. Ах, вы так и делаете... Пожалуйста-за-покупку...

   Деньги ещё оставались, и вполне хватало. И дальше... Мысли потекли чётко и вполне уверенно. На самом деле, уезжая, она поддалась чувствам, и не более того. А сейчас следовало взять себя в руки и начать, наконец, действовать. Ещё днём, выходя из магазина, она заметила, как шёл к своей машине милиционер, что-то выговаривая в рацию. А шёл он мимо ряда машин, в котором стояла и её собственная – и вот беда, с номеров у неё кто-то рифлёной подошвой соскоблил грязь, открывая цифры на всеобщее обозрение...

   ...А ещё в магазине продавали лук. Если подумать, ничего удивительного. Есть же в спортивных магазинах всякие там велосипеды и тренажёры для гребли на байдарках, и всякая ерунда типа настольного тенниса и канатов, на которых можно очень здорово повеситься, если очень подопрёт – такие они качественные и не рвущиеся.

   Лук ведь тоже вещь спортивная. Но висел он среди непромокаемых носков и дорогущих импортных компасов, и смотрелся он там совершенно... чужеродно. Не очень дорогой. Не очень хороший. Цветной пластик, простая "держалка" под стрелы возле тетивы, никакой тебе защиты для пальцев... Но девушку заворожил намертво.

   Только очередь у кассы заставила отвлечься, потому что очередь была за спиной, а кассир – перед глазами.

   – Кирилл, ты зачем ей дал эту ерунду, – мамин голос трепетал между нотами обвиняющими и испуганными. – И где ты его взял вообще?

   – Купил, – жизнерадостно отвечал ей Кирилл, выпуская из рук большущий свёрток. Ребёнок тут же принялся с живейшей энергией этот свёрток потрошить, пока на свет божий не выплыло нечто, отдалённо напоминающее лук. – На честно заработанные кровные доллары, через Интернет. Да не переживайте вы так, ей же нравится.

   – А поранится? – с всё возрастающей тревогой женщина наблюдала за процессом "сборки". – Это же оружие, зачем девочке такая игрушка?

   – Это не игрушка, это спортивный снаряд! Ну, чем здесь раниться, посмотрите?

   – А стрелы как же? – изобличающий палец указал на другой свёрток, в свою очередь подвергающийся процессу потрошения.

   – Пластик. Концы затуплены, металлические наконечники – вообще круглые. Бить можно только в мишень. Сам проверил. Ну, Александра Вадимовна, вы же не протестовали, когда я Вадику воздушку купил? А там убойной сила побольше будет! – и уже счастливому существу с сияющими глазами в пол-лица. – Ну-ка, Аринка, пойдём-ка постреляем!

   Подумать – и сделать. Мысль – действие. Ничего лишнего.

   Очередная ночёвка на стоянке... какой уже день подряд? Выкупаться надо, вот что... Завтрак – оставшиеся консервы. Съездить на автовокзал и купить автобусный билет на вечер. Машину – на новую стоянку, заплатить за неделю вперёд, и телефон дать – куда звонить, если владелица не объявится за неделю...

   Да, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства – объясняла хрупкая молодая девушка подозрительному стражу на регистрации – отправляюсь на слёт сноубордистов в Волгоград, да вы же понимаете, сноуборд, вещь такая... опять что-нибудь сломаешь, а родителям потом машину искать...

   Только на автобус она садиться не стала – покрутилась возле него, чтобы сотрудники автостанции видели, и нырнула в маршрутку до соседнего городка. Всего километров шестьдесят, а там – все таксисты в курсе, где тут у них местная Станция...

   5 Beta

   Белый мрамор сточили годы

   Стены рухнули, пали башни

   И весной появились всходы

   Сорняков на полях вчерашних.

   Виктор Федосов

   К тому моменту, когда жара начала спадать, а до сумерек ещё оставалось некоторое время, Спутник свернул в лес.

   Пахнущие смолой высокие ели с красной корой, покрытая многолетним слоем прелой хвои земля приятно пружинит под ногами, попадающиеся время от времени прогалины – как яркие пятна солнца среди густой прохладной тени – заросли высокой мягкой травой. Это тебе не жаркий тракт, где от пыли пересыхает в глотке, чешется в носу, и слезятся глаза. Тут идёшь и радуешься. Особенно если замечаешь приметы жизни леса, скрытые от прочих глаз: обломанная лосем ветка, разрытая кабаном хвоя, распотрошённая белкой шишка. Вот только волков так просто не встретишь, слишком мало их осталось – придётся забираться глубоко в лесную чащу, чтобы найти хотя бы их следы...

   Ель была большая и старая.

   Кьяра плюхнулась на скатанное одеяло, вытянула гудящие ноги, привалившись к стволу. Спутник, как ни в чём не бывало, развешивал на нижних ветках оружие. По его виду нельзя было сказать, что он устал, скорее даже наоборот – порывистые движения, глаза горят энергией. Как участвующий в соревнованиях атлет, который только-только разогрелся в начале беговой дистанции, но почему-то вдруг вынужден временно притормозить.

   Пока Кьяра отдыхала, они оба молчали. Как-то так само собой разумелось. Но для девушки её характера это же невыносимо: долго молчать.

   "И вообще, у меня к тебе, товарищ, вопросы. Так, с чего бы разговор-то начать... Гм. Ну ладно, пусть будет глупость какая-нибудь".

   – Неплохо мы сегодня погуляли, однако же... – молчание. – Ты костёр разжигать собираешься вообще? – кивок головой. – А вопрос можно?

   -...

   – А куда мы, собственно, идём?

   Да, она этого действительно не знала.

   Спутник отошёл в сторону, там где между деревьями было побольше расстояния и с задумчивым видом начал разгребать хвою слой за слоем, чтобы добраться до голой земли.

   – Старый Град знаешь?

   – Старый город? Ну, знаю. И что?

   – Не "город" – "Град". "Старый город" – другое.

   – Не вижу ни малейшей разницы. Я конечно понимаю... Обсуждения уже были и всё такое, охота там, то-сё... Но ты мне сказал временно отстать по поводу "где мы будем охотиться". Время, по-моему, прошло. Если ты имеешь в виду Старый город, так там охотиться не на что и не на кого.

   – Разница – в этом. "Старый город" – развалины. А Град – легенда. Неужели не слышала? – добрался до земли, отгрёб лишнюю хвою в стороны и стоит, отряхивая руки.

   – Очень смутно и давно, – призналась девушка. – Как-то не очень легендами интересуюсь. Вне пределов квалификации, то есть.

   Спутник огляделся, отошёл куда-то назад, вернулся таща за собой изрядных размеров сухую ветку – прямо-таки ветвь – и принялся ломать её на части, упираясь ногой. Лёгкость и сила движений навела Кьяру на мысль, что если бы он сейчас снял рубашку, то зрелище было бы вполне ничего. Рельефное.

   – То есть?..

   – Ну, то есть, если легенда не говорит о том, что и где можно хорошего спереть, – нехотя закончила она. – Так что там насчёт легенды-то?

   Разломал ветку и опять стоит, отряхивая руки. Грудь под распахнутой курткой двигается мерно и медленно, даже дыхания не сбил. Ещё один признак хорошей физической подготовки. Чем же он всё-таки занимается, хотелось бы знать...

   – В общих чертах: Старый город это обычные развалины, но иногда там появляется Старый Град. Это не развалины, это призрак умершего города. А там где один призрак, всегда есть и другие.

   Кьяра поёжилась.

   – Это мы туда что ли идём? А откуда ты знаешь, что там сейчас – развалины или это вот... Град?

   – Просто знаю, – на секунду оторвавшись от обкладывания наломанных веток сухой корой и хвоей, Спутник пожал плечами. – Град. В следующий раз он появится... лет через тридцать, примерно.

   – А долго он... это... держится?

   – Несколько дней.

   – И потом куда?

   – Исчезнет

   – А если мы не успеем выйти?..

   – Исчезнем тоже, – между двух сведённых ладоней разгорелся слабый огонёк. Оторвав глаза от разгорающегося костра и увидев выражение лица Кьяры, Спутник несколько смягчился. – Но мы успеем. Подумай сама, сколько будут стоить артефакты.

   Да уж, артефакты конечно будут стоить немало... особенно через тридцать лет, мда... На жадность ведь берёт, стервец! Да, а вот ещё интересно, куда это оно на эти тридцать лет девается?..

   На некоторое время разговор вновь утих. Кьяра не без некоторого успеха изображала из себя повара походной кухни, Спутник расселся под деревом, что-то делая со стрелами. Какое всё-таки счастье, что если в лесу нет открытых водоёмов, то и комаров нет и не предвидится! Они спокойно поели, а потом, когда уже начало темнеть, Спутник решил проявить своё чувство юмора и шокировать свою, так сказать, спутницу.

   Он забрал своё одеяло, плащ и кинжал. Кинжал засунул за пояс, всё остальное свернул в один узел, обмотал собственным поясом и закрепил на спине. А потом полез на ту самую ель, под которой они устроились.

   Кьяра с офигевшим выражением лица наблюдала сей процесс, который – надо отдать должное – прошёл легко и просто. Даже судя по звукам (когда он скрылся из глаз где-то наверху) Спутник ни разу не оступился, не обломал ни единой ветки и даже не подумал сорваться вниз. Только ссыпалось чуть-чуть сухой коры, и все последствия.

   Слышно было как он там, наверху, устраивается. На оклики – не ответил. Всё время до того как заснуть Кьяра гадала, какого чёрта он вытворяет?

   Была даже такая версия: проведя с девушкой нескольких дней после весьма экстравагантного знакомства и к оной девушке ни разу не пристав, боится теперь, как бы девушка сама к нему не пристала. Вот и на дерево забрался из природной замкнутости и стеснительности... А что, чем не версия? Хотя конечно, это скорее уже собственное девушкино чувство юмора старается смягчить... ээ... выходку.

   Следующий день у них прошёл опять-таки в молчании, никаких комментариев по поводу Старого Града, связанных с ним легенд, а так же лазанья по деревьям получено не было.

   Костёр, ужин, пара односложных высказываний в ответ на прямые вопросы – и вновь забрался спать на сосну. Во второй раз девушка подумала, не последовать ли его примеру (и забраться на то же самое дерево, дескать, что тогда делать станешь?) но от мысли пришлось отказаться, трезво оценив свои способности в качестве древолаза.

   На третий день они вышли к развалинам.

   Возможно, когда-то там был портик, но теперь его перекрытия и фронтон давно обрушились, оставив только ровные ряды высоких тонких колонн – древние стражи, призраки прошлого.

   Словно изваянные из розового мрамора, на фоне предзакатного неба в лучах солнца, окрасившего и облака и камень в нежные тона, среди глубоких сиреневых теней, величественно вздымались они – как символ вечности и бессмертной красоты, символ человеческой души. И пусть их основания были завалены битым камнем, а капители, барельефы и стволы покрылись сетью трещин и выбоин, они всё равно навсегда остались самым прекрасным зрелищем, что Кьяре довелось увидеть.

   Позже они осматривали Старый Град, и видели множество красивых построек, но всё равно при упоминании Старого Града Кьяра вспоминала именно ту, первую картину: колоннаду что открылась её взгляду на выходе из леса.

   Очень многие здания на краю Города обрушились, превратившись в месиво из затянутых плющом обломков каменных блоков и черепицы, но оставалось и достаточно целых домов. Это были именно дома: судя по размерам и планировке, в них жили если и не обычные люди, то по крайней мере не явные богачи. И тем не менее каждый такой дом был изукрашен, и были там врезанные в стены вазы для цветов, а по обломкам можно было догадаться, что имелись и специальные крючья для флагов.

   И везде – множество ажурных арок, покрытых изумительной резьбой карнизов-сандриков, и полуосыпавшихся, полустертых барельефов. Некоторые из них, наименее повреждённые временем и непогодой изображали людей в лёгких одеждах со странными музыкальными инструментами в руках, сцены празднеств, соревнований и охоты.

   Дома более богатых граждан строились на холмах и имели террасы, полого сбегающие по клонам. Сеть каменных желобов связывала эти террасы и мощёные плитами улицы с фонтанами и древним водопроводом. Конечно, водопровод уже не работал... но можно было представить, как загорелые беззаботные люди гуляют по чисто выметенным тротуарам, мимо рукотворных рек и журчащих водопадов. Наверное, на улицах было много цветов, и гирлянд, и ярких флагов, и красивые резные скамейки, чтобы люди могли отдыхать на маленьких площадях и в павильонах со стенами, увитыми виноградными лозами. Ныне же виноград одичал и выродился...

   И если бы время не простёрлось над Старым Градом с такой безраздельной властью, его можно было бы принять за живой город – по аналогии с заснувшим человеком. Словно все жители лишь на время ушли куда-то по своей странной прихоти.

   Но признаки разрушения, видимые на каждом шагу, не давали укорениться такой иллюзии. Широкие пустые улицы, заваленные битым камнем и проросшие сквозь него деревья, обрушившиеся купола... Уснувший человек состарился – лицо его избороздили морщины – да так и умер, не проснувшись.

   Призрак города. Град обречённый.

   Всё это навевало какую-то тихую грусть – так можно сожалеть об ушедшем лете, глядя на краснеющие осенние листья и думая о приближающейся зиме. Кьяра была слишком молода, чтобы осознавать это и тем более задумываться над подобными вещами, и не слишком обращала внимание на поведение своего спутника, чтобы заметить его грусть. Она только подумала, что наверное это было бы очень хорошо – жить в таком месте во время его расцвета.

   Спутник же вёл себя как человек, вернувшийся в давно знакомый дом и обнаруживший, что всё в нём иначе: стены ободраны, мебель разбита, а хозяева уже давно переехали на новое место. Иногда он задерживался, чтобы посмотреть на простую груду битого камня или на заросли кустарника на месте какой-то постройки. Или стоял, прикрыв глаза и касаясь пальцами сбитых краёв каннелюр какой-нибудь колонны.

   Уже в сумерках, когда солнце наконец село и только отблески последних лучей ещё были видны из-за горизонта, они подошли к остаткам периптера – со всех сторон окружённого колоннадой небольшого храма. По контрасту темнота внутри его порталов казалась особенно густой. Кьяре хотелось заглянуть вовнутрь и осмотреть здание, пока ещё хоть что-то видно без факелов, но Спутник удержал её, положив руку на плечо. Он как всегда ничего не сказал ей, но взгляд выражал предостережение.

   Периптер оказался так же и последним местом, до которого они добрались в тот день – так же молча Спутник повёл Кьяру по переплетениям улиц, прочь из города. То ли случайно так получилось, то ли сам Спутник таким образом направлял Кьяру, но выяснилось, что до этого они шли кругами – а когда понадобилось выбраться, прошли прямой дорогой и оказались в поле именно тогда, когда наконец опустились настоящие густые летние сумерки.

   Покинув пределы города Спутник, тем не менее, прошёл ещё не менее полукилометра прочь, добравшись до какого-то оврага с ручьём на дне. Судя по количеству валежника, застрявшего среди кустарника по склонам оврага, по весне ручей тот вёл себя весьма буйно.

   Костёр зажигать не стали. Разговаривать тоже как-то не тянуло: почти сразу же Спутник уснул, завернувшись с головой в одеяло.

   Она уже успела несколько притерпеться к манерам этого человека. Даже то, что на ночь на дерево лезет или вот лежит, упаковавшись в одеяло. Целыми днями он мог молчать, в разговоре отделываясь короткими рублёными фразами, такими, чтобы только донести смысл до собеседника, а после наступления сумерек засыпал сразу же, как представится такая возможность. Теперь-то она знала, что до разговоров по длительности подобных тому, какой у них был в той памятной таверне Аргоса, Спутник снисходит крайне редко. А потом отмалчивается вдвойне, будто исчерпал свой словарный запас на пару дней вперёд.

   Но Кьяру уже начали мучить смутные сомненья на тему личности Спутника.

   Что он делал посреди Чащи? Точнее, что он там делал представить можно – как-то добрался до Сердца, Источника – такое иногда бывало. Другой вопрос, как здорово он оттуда потом смотался! Отличная физическая подготовка, обычно такая бывает либо у человека, давно и прочно занимающегося всяческими рискованными мероприятиями, либо у воевавшего солдата. На легионера он не походил, это надо признать, но мало ли кто на кого не походит. Кьяра и сама не очень-то похожа на вора экстракласса с солидным стажем притом. С другой стороны, у него явные способности к магии. Как он ту гончую, а – одной левой...

   Ну да, ну да. Это всё так легко выглядело со стороны. Ну, искали. Ну, выли. Ну, по улице погонялись, с крыши попрыгали, порычали-погрозили. Пару раз ударили, да не её. Очень большие злые собаки, да – страшно, да – мечём не проткнёшь, но чего такого смертельного-то? Раз – и нету твари, а остальные тут же и разбежались.

   Это только так кажется. Обдумывая и вспоминая всё это мероприятие, Кьяра начинала всё больше удивляться. Ведь на самом-то деле Гончие – это кара вод, что называется. По идее они не просто убивают человека, они его развоплощают – то есть никакой тебе бессмертной души, "всех похоронят в закрытом гробу". Да, им для этого нужно собраться в кучку, но тем не менее... звери страшные, и ведь могут превращаться в кого-нибудь кроме собак...

   Но самый неприятный факт в том, что от них нельзя никуда деться. Отвязаться, спрятаться. Невозможно. Никому не удавалось. Если начался Гон – лучше тебе написать завещание. За самой Кьярой Гончие гонялись сколько месяцев по всему Архипелагу, и каких трудов стоило от них ускользать – висели ведь на самых плечах, ведь лишние пару часов поспишь – всё, тушите свет... И тут – так просто. Не-ет, видно недюжинные у него магические способности.

   Но опять ведь встаёт вопрос о том, кто он и откуда.

   Всех сильных магов Кьяра помнила по именам, их такие как она все знают, профессия обязывает. Людей с хорошими способностями она всех не знала, но в соответствующих кругах такая колоритная личность как Спутник не остался бы незамеченным. По всему получается, что он там неизвестен.

   Значит, не появлялся в круге зрения. Имя своё скрывает. Значит, есть от кого.

   Либо это – личина, либо он под какой-то личиной жил до этого, и под ней его знают, а теперь ему надо всё провернуть тихо и без шума, чтобы на него и не подумали... притворялся раньше?

   А лет ему, на вид, где-то между двадцатью и тридцатью. Может быть, даже так: между двадцатью и двадцатью пятью. Взрослый молодой мужчина. Сколько лет он смог бы прожить в Империи, притворяясь кем-то? Почему-то ей казалось, что нет, не жил. И сейчас не притворялся тоже – сейчас он такой, какой есть. Странный, угу.

   Интуиция, чтоб её, но интуиции Кьяра привыкла доверять...

   Тогда так: он откуда-то пришёл... и это самое "откуда-то" находится за пределами Валов. Но ведь считается, что магии там – кот наплакал... Мда, задачка.

   ...И зачем ему эти Источники сдались? Затеять посещение всех Источников может и дурак, но этот вроде в своих действиях уверен. При всех его авансах насчёт "отвлечения на Стражей на себя" и тому подобной белиберды. Не опасно ли ему помогать? А то выйдет из него какой-нибудь этот... как его то бишь... "владыка мира сего", или что-нибудь в этом роде (хотя и возмутился на такое предположение, и вроде бы искренне, но это ещё не показатель!) а виновата будет Кьяра, лично и по шею. А впрочем, там видно будет...