Текст книги "Reconnect. Два мира"

Автор книги: Соломон Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

   Вскоре она задремала и видела какие-то смутные кошмары.

   Проснувшись ещё до рассвета, первым делом Кьяра проверила оружие. Вторым – умылась в ручье. Заснув раньше, Спутник и ушёл раньше. Где уж его там носило, догадаться было не сложно: отправился в Старый Град, а её не дождался! Упаковав вещи, девушка потащилась по направлению к развалинам.

   В прошлый раз они вышли со стороны леса, пройдя по краю развалин наискось и сделав пару кругов, попали в чисто поле. Так что поразившие её виды колоннад остались в стороне, их она больше не увидела.

   Уже подходя к границе развалин Кьяра наткнулась на своего спутника. Тот полусидел, полулежал прижавшись к земле и со скучающим видом вертел в пальцах кинжал. Рядом в траве лежало почти всё его оружие: оба меча, лук, колчан со стрелами.

   Кьяра села рядом, попытавшись повторить его позу. Некоторое время прошло в молчании, потом он указал кончиком кинжала в сторону крайнего к ним здания.

   Что-то типа башни. Высокие стены со следами облицовки, высокие овальные арки окон, вместо купола крышу венчает парапет и, по-видимому, ротонда. Да уж, вид с такой башни должен был открываться приличный... Что он там такого увидел? Ах вот как! Через парапет на крышу падает тень. И тень эта время от времени двигается. А камни, как известно, неподвижны.

   – Что это такое там, как думаешь?

   – Крылатый сумрак, – таким тоном, как "А чего тут думать-то, и так всё ясно...".

   – Гм, как же мы его вчера не заметили?

   – Его там не было, – "...а кому не ясно – тот дурак...".

   – А. Понятно. Э-ээ... и наши действия?..

   – Ждём рассвета. Поднимаешься на башню и ждёшь меня на крыше. Я – к храму.

   – Минуточку, там же этот... ужас на крыльях ночи?

   – Его там не будет, – "...как же мне надоели дураки!" – Подождёшь меня, – ещё раз повторил Спутник. – Под храмом есть катакомбы, там кое-кто поинтереснее. Вернусь... к середине дня, возможно, поможешь добить увязавшихся.

   – А я с тобой почему не пойду? – обиделась Кьяра.

   – Ты мне свяжешь руки, – просто ответил он, глядя Кьяре в глаза. – Мы не дрались вместе.

   Перевёл взгляд на небо, потом на крышу башни. Чтобы снять неловкость, Кьяра уставилась туда же. Что-то тёмное стояло на грани поля зрения, угадывались очертания крыльев, потом оно ушло к противоположному краю и скрылось с глаз. Подождав ещё некоторое время Спутник поднялся – оказывается, он ещё и на сумке сидел – вооружился, забрал сумку и так же молча (только кивнул ей) удалился.

   "Ну ни фига себе наглость", мысленно возмутилась Кьяра. "Башня, значит? Будем надеяться, что эта гадость оттуда и правда убралась".

   Так оно и оказалось.

   Внутри башни против ожиданий ничего интересного не нашлось.

   Если там и были какие-то части мебели или некие предметы утвари, всё давно уже истлело в прах – на этажах оставался только камень, точнее, его обломки. Вместо обычной лестницы внутренние уровни башни связывала пологая спираль, собранная из отдельных больших деталей на опорах. Кое-где спираль обвалилась и приходилось перепрыгивать через зияющие дыры, кое-где – перебираться через упавшие сверху элементы.

   Наверху и правда была устроена ротонда. Цельные каменные скамейки, высокий массивный парапет. Солнце уже встало и теперь освещало всю видимую часть города, только в низинах за холмами залегали тени. Некоторое время девушка наслаждалась видами развалин, потом отыскала взглядом вчерашний храм. Это было несложно: единственное высокое здание в том районе.

   Солнце поднималось всё выше, на крыше делалось всё жарче. Кончилось тем, что к моменту возвращения Спутника Кьяра сидела притиснувшись между опорой парапета и отвесно уходящим вниз краем площадки. Так уж хоть какая-то тень... Так и прошло несколько часов.

   Надо отдать должное Спутнику, своё возвращение он обставил вполне стильно...

   2 Gamma

   Бывало, мерный звук твоих могучих слов

   Воспламенял бойца для битвы,

   Он нужен был толпе, как чаша для пиров,

   Как фимиам в часы молитвы.

   Михаил Лермонтов

   Архан чуть заметно поморщился, глядя вниз. Пред ним разворачивалась картина, ныне привычная всем командирам Кланов: марширующие войска. Множество тел, двигаясь в едином ритме, создавали собой мозаичный рисунок – неразрывный, пёстрый, завораживающий. Неожиданно он вспомнил себя.

   Яркая вспышка: полуразрушенные стены и передний край укреплённых зданий, частично снесённых с лица земли, превращённых в догорающее пепелище. Куски битого кирпича и стекла хрустели под подошвами сапог, ямы в дорожном покрытии то и дело заставляли ломаться привычный порядок, которым двигался их отряд. Улицы пересекались, становились всё шире, всё выше, вливаясь наконец в широкий центральный проспект, который в свою очередь – как река впадает в море – приводил к площади. Дворец превратился в руины, но в целом разрушения почти не затронули высокие белые здания, окружающие огромное вымощенное камнем пространство.

   Вокруг стояли люди, всё пространство между домами и на их плоских крышах и террасах, составлявших второй и третий уровни, занимали люди. Войска стекались в центр, заново сливаясь в манипулы, когорты, легионы: потемневшие обагрённые доспехи, помятые щиты, шорох множества ног...

   Архану выпало тогда стоять в ряде, ближнем к краю. И когда они наконец замерли, обратив головы в сторону останков дворца, солнце вдруг выглянуло из-за туч и отразилось от кирас и шлемов, окрашивая броню в золотые тона, и когда в едином порыве они подняли оружие – люди наконец закричали. И так, под голоса исполненные ликования и гулкие удары мечей о щиты, разносящиеся должно быть по всему городу, освещённый солнцем, золотой на фоне белых с алыми пятнами ступеней, вперёд выступил Дракон. И Архан, исполненный такого же восторга как и простые люди, приветствующие его сейчас, подумал тогда: я тоже Дракон, воин его, его меч и щит, его Коготь разящий! И вместе мы прошли этот путь, разметав все преграды, до самого финала...

   Он вновь поморщился. Теперь Архан-Дракон понимал, что война со всеми её ужасами, убийствами, разрушениями – с её поражениями и победами – заключает в себе нечто большее, чем казалось Архану-Когтю Дракона. Он обернулся, глядя на Волка. Кто знает, что виделось тому в движении марширующих солдат? Должно быть, когда-то и он тоже был Щенком, не более того. Точил свои клыки, обламывал драконьи когти...

   – Когда осознаёшь неизбежность чего-либо и принимаешь это как должное, значительно проще становится смотреть на мир.

   Дарех ответил на его слова взглядом. О чём бы он ни думал в этот миг, где бы ни блуждал – но мысли его возвращались в "здесь и сейчас" со всей стремительностью, свойственной его Клану. Кивнул.

   – Только опытный охотник понимает, какую дичь следует избрать. Щенку не порвать шкуры, которая выдержала клыки взрослого.

   Они хорошо понимали друг друга, поэтому характерные усмешки последовали с обеих сторон.

   – Мы избрали верную дичь.

   Архан чуть склонил голову, как бы соглашаясь.

   Свет падал на него сверху и чуть сбоку, по контрасту с более глубокой тенью заднего плана освещая фигуру золотистым ореолом, заставляя мерцать позолоту доспехов и гореть золочёные драконьи крылья на шлеме. Он знал, как выглядит сейчас для солдат, идущих внизу – для своих солдат. Знал, что сейчас на него смотрят. Кто-то украдкой, скосив глаза, кто-то открыто нарушив строй и на секунду повернув голову. И все знают, что младшие легаты ничего не сделают с этими "нарушителями", потому что Дракон является своему народу не каждый день, и не каждый день позволяет взглянуть на себя.

   Сила, власть. Покров тайны, вечно окутывающий его. Недосягаемость бессмертного. Именно из этих редких моментов – явлений – и складывается величие Дракона в глазах его воинов. Чтобы в какой-то момент, когда они пойдут на смерть по его слову, он стал равным им, опустился до уровня простого солдата... а может быть, поднял солдата до уровня владыки? Дракон – это чудо. Стать равным чуду – пусть на день, пусть на час, пусть даже в последний миг... за это чувство они отдадут свои жизни.

   Но чудо не может являться каждый день, иначе оно станет обыденностью. Архан знал об этой оборотной стороне.

   А ещё он знал, что где-то среди шеренг уже марширует будущий Дракон, восторженно глядя на своего предшественника, ещё не зная, что сменит его... не зная, что живой символ уже умер в момент рождения его, того, кто идёт сейчас в строю...

   Дракон перехватил взгляд Дареха. Глубоко за слоем льда пряталась ирония. У его клана иные традиции, всё это кажется ему не более чем игрой. Дарех отвёл глаза.

   – Да, мы избрали верную дичь.

   6 Alfa

   – А у Сёмгина-то сеструха свалила, слыхал?

   – Краем уха. У вас, говорят, половина отдела на ушах стоит?

   – Да и не только на ушах, – с удовольствием затягиваясь сообщил Толик. – Вот погоди, и до вас доберутся. Боевая девчёнка, прямо как моя старшенькая.

   – А что так?

   – Она у них машину посреди ночи увела, а пока заметили да свою охранку взяли за всякие интересные места – всё уже, голяк. Главное, ментуру подключили раньше нас, мы пока досье собрали, "возбудились" по полной, ну, дело там, то-сё... а у них уже ориентировка на машину прошла. Стыд.

   Собеседник сочувственно покивал, прихлёбывая из стакана. Толик, закуривая новую сигарету от окурка, упоённо жестикулировал зажатым в другой руке стаканом.

   – И главное, объект опять же быстрее выплыл, чем мы почесались. Прямиком к ментам. Машину где-то заценили, и что ты думаешь? Приказ, видать, был – "руками не трогать". А она их видно и заметила. Машину бросила, на автовокзал – хоп, ну те идиоты и рады, а она возьми и пропади. Пока "хвост" чаи гонял.

   Рука Толика и зажатый в ней стакан описали сложную дугу перед самым его носом.

   – Билеты есть, перед регистрацией барышня есть, в очереди стоит за пару минут до конца, вишь, опоздала! А через пару минут – нет её. Вообще в здании. Хрен там.

   – А вы-то там при чём?

   – Дык, обратились, наконец, по-прямой... – не без злорадства сообщил Толик. – Типа, найдите ребёнка. Эта ихняя Арина ну вылитая моя сеструха, веришь, нет?

   – Да, Арина девушка боевая... Папу с мамой – это да, но вот ментов дурить, не ожидал...

   – А ты чего, знаком с ней?

   – Да было дело.

   -"Ави, ты брутален!"

   – Копирайты, копирайты... Ладно, Толь, пойду родине послужу, что ли.

   – Ну, давай, Саш, приятно было посидеть. А то вы там в своей охранке и не пьёте уже, я так смотрю.

   А Александр, пожав руку коллеге, выйдя из "корпоративной" столовой и закурив, раздумывал, что же такое могло торкнуть в голову девчёнке, и с какой стороны ко всему этому приписали его.

   Ещё одного разговора с её старшим братом ему совершенно не хотелось, не смотря на весь оперативный опыт. Впрочем, это в худшем случае... Скорее всего, разговор будет с её отцом, но для отца прикрытие давно уже разработало легенду. А вот как бы исхитриться да вытянуть из папы что-нибудь сверх того, что рассчитано прикрытием?

   Не то что бы тут присутствовали особые личные мотивы... Но несколько лет плотного, пусть и вынужденного, общения – это тебе не два пальца об асфальт.

   Саша считал, что к чему-то это да обязывает.

   6 Beta

   Рушились дома. Падали, разлетаясь с грохотом – не как карточные домики, но как груда камней положенных друг на друга и ничем не скреплённых, которые вдруг кто-то надумал пнуть посильнее. Высоко взметнулись клубы пыли, расползаясь по улице.

   Кьяра вскочила, бросилась к парапету, пытаясь различить причину происходящего.

   Появился Спутник. Вылетел из ближайшей пылевой тучи, на ходу сбрасывая с плеча какой-то мешок и доставая из-за спины оружие. Добежал до крохотной площади – вымощенный цветными плитами дворик меж нескольких домов, совсем уже рядом от башни. Замер, сжав оружие. Тишина. Постепенно опускается на землю пыль. Тишина... нет. Звук.

   И опять тихо.

   И вдруг – словно взрыв. Рушится ближайший к Спутнику дом – цветная облицовка превращается в груду разлетающихся осколков, несущие балки и камни стен валятся грудой, и вновь поднимаются клубы удушливой пыли, долетая уже почти до самого верха башни...

   Темнота.

   Словно пройдя насквозь сквозь остатки дома, чиркнув крылом по мостовой, растекается облачком черноты. Неясные, меняющиеся очертания. Только крылья видны чётко...

   Вот она, причина.

   Крылатый сумрак. И Спутник.

   И Кьяра, наблюдающая с вершины башни за тем, как они бьются – не смеющая спуститься, чтобы помочь, потому что понимает – она действительно свяжет Спутнику руки.

   Это было... необычно? Нет... ничего необычного. И захватывающего. Рутина. Но... что-то, наверное, всё же в этом было. Возможно, я слишком давно не выходил чтобы размяться – вот так вот, один на один, с плохим оружием и хорошим противником.

   Хороший противник – это интересно.

   Плохое оружие... в общем-то, тоже. В большей степени уравнивает шансы.

   В какой-то момент мне показалось, что даже слишком – было даже что-то вроде удивления, как это ему удалось меня задеть. Меня. Задеть. Он меня действительно задел, вот это действительно было что-то новое... более необычное.

   Бой становился ещё интереснее. Если вначале всё казалось не более чем разминкой, которую необходимо выполнить, то потом я понял, что несколько переоценил свои силы.

   Да, слишком давно я ничем таким не занимался.

   А Сумрак тварь такая, усталость ему в ближайшее время не грозит, а вот я начал уже немного уставать. Ещё не сказалось на движениях, но я уже знаю – скажется. И знаю, когда и как. Пришлось подналечь. В конце концов, он купился на обманное движение и раскрылся, чтобы я мог, наконец, покончить с этой затянувшейся дракой.

   Кьяра видела «со своей колокольни» как Спутник извернулся, уходя от – казалось бы – неминуемого удара окутанного темнотой щупальца, и ударил сам. Меч глубоко вошёл в то, из чего состояло тело Крылатого сумрака.

   Тварь отшатнулась, вырывая меч из рук Спутника, ударила крыльями – но он уже отпрыгнул и сам. Массивная туша рухнула, жалко и как-то беспомощно ударила крыльями, подтянула щупальца: темнота вокруг него рассеивалась, воздух очищался от испарений... На мостовую потекла чёрная жидкость, расплываясь шипящими лужицами.

   Торчала потемневшая рукоять меча.

   Но Сумрак ещё был жив. Спутник приблизился к нему, держа в руках кинжал – Кьяра пропустила, откуда он его достал – выждал немного, когда тварь замрёт после очередной конвульсии, и ударил куда-то в самый тёмный участок. Это был уже конец.

   Возникло сияние, яркое, радужное, радостное. Охватило бездыханные останки твари, расплываясь от вонзившегося кинжала. Кьяра раскрыла рот. А Спутник быстро извлёк откуда-то из недр куртки большой кристалл, сунул его прямо в это сияние, как палку в костёр... и оно медленно впиталось в камень.

   Кьяра знала, как делаются Камни души. Только вот увидеть этого ей никогда в жизни не доводилось. До сего момента, конечно.

   Потом Спутник спрятал камень во внутренний карман куртки, выдернул из убитой твари оружие – у него там оказалось ещё некоторое количество стрел, которые он тоже не преминул забрать – нашёл отброшенный в сторону мешок, и пошёл к башне.

   Кьяра тут только осознала, что всё так же сидит на камнях, намертво вцепившись в парапет.

   Спутник выбрался на крышу и сел прямо там же, свесив ноги в отверстие входа. Первым делом бросил всё, что тащил: меч звякнул о камни, будто недовольный таким с собой обращением после только что одержанной победы. Вторым делом стащил с себя куртку, положил рядом с собой (и гораздо бережнее, чем оружие).

   Увидев пропитавшуюся кровью рубашку Спутника, Кьяра для себя решила, что пора бы уже отлепить зад от камней и помочь боевому товарищу. Спутник тем временем расстегнул и осторожно снял рубашку. Кожа почти без загара, кажется, даже какого-то сероватого оттенка. Более светлыми полосами выделяются старые шрамы. И перекатываются мускулы, как у огромной змеи: не бросаются в глаза, но в нужный момент обернутся железом. А ещё, через всю грудь, под руку по рёбрам и к левой лопатке, тянется рана.

   Кьяра было села рядом, соображая, что тут можно сделать "голыми руками". Глубокая царапина с ожогом пополам: след щупальца Крылатого Сумрака. Само собой, к смертельным ранам не относится, и заживает даже не особенно долго, только вот болезненно очень и шрам останется.

   Спутник только головой дёрнул, когда она протянула руку, и отклонился назад, чтобы не трогали.

   – Не надо.

   – Но ты ранен...

   – Дай кинжал.

   Девушка машинально осмотрелась, потом догадалась проверить мешок: кинжал действительно был там, вместе с несколькими уцелевшими стрелами, обломками лука и толстым куском сырой шкуры, игравшим роль "второго дна".

   Спутник молча принял кинжал, сосредоточенно посмотрел на него, касаясь кончиками пальцев, и неожиданно прижал оружие плашмя к ране. Лицо его перекосило, но уже в следующую секунду Спутник справился с собой и отнял лезвие прочь, под ним осталась запёкшаяся корка, прихватившая верхнюю часть раны.

   – Я могу... – начала было Кьяра, но Спутник досадливо дёрнул головой в сторону мешка.

   – Забирай и иди.

   – Куда?..

   Он опять сосредоточенно уставился на лезвие.

   – В лагерь. Давай, шевелись!

   Резкий окрик заставил её подчиниться. Чувство сострадания к раненому немедленно перешло в раздражение, Кьяра молча взяла его вещи и спустилась в дыру в крыше. Спутник мрачно посмотрел ей в след, потом отложил прочь кинжал, положил пальцы на края раны и занялся настоящим лечением: терпеть боль он больше не собирался. Собственная слабость его как будто разозлила, с другой стороны, как потом думала Кьяра, что считает слабостью человек, убивший магического зверя в одиночку, да ещё легко отделавшийся? Судя по нескольким кускам шкур и вырванным здоровенным зубам, зверь тот проводил досуг в весёлой компании единомышленников.

   Вечером они покинули развалины, и на этот раз Кьяра даже не стала (мысленно, правда) придираться к тому, что он опять заснул, укрывшись с головой одеялом. Следующим утром, когда она проснулась, Спутник как раз возвращался из развалин. Ему было явно больно, но большую часть вещей – как и в прошлый раз – в дальнейшем тащил исключительно сам.

   Кёсс встретил путников дождливой хмарью и наглухо закрытыми Восточными воротами.

   Пришлось – как и в Аргосе – давать большого круга, чтобы добраться до другого тракта, но и там их ждала неудача: Северные ворота затворили. Ночевать пришлось в ближайшем лесу: сырость, холод, беспрестанная капель воды среди листьев... Одного одеяла и плаща Кьяре было явно мало, холод продирал до костей и кроме как сидя задремать не получалось (если собраться в комок то можно сохранить хоть какое-то тепло), поэтому она не выспалась и была исключительно зла. Ко всему прочему, надо было вновь тащиться к городу, да ещё с добычей на горбу.

   Но Спутник решил иначе: к Кёссу пока не идём. Идём назад на северный тракт и там ждём. Вопрос "на фига?" почти демонстративно оставил без внимания.

   Переформулированную версию "чего ждём?" прокомментировал просто и ясно: "увидим, как дождёмся". Всё.

   В воздухе всё ещё висел густой туман, когда они добрались до просеки северного тракта. До города оставалось что-то около километра, и ничто не нарушало обычные звуки леса. Время шло. Серый рассвет не рассеял тумана, но дождь хотя бы поутих. Даже противная мелкая морось со временем прекратилась.

   А Спутник забрался на дерево и там замер, среди теней и мокрой листвы неотличимый от окружающего пейзажа. Обозревает он там тракт. Так и хочется сказать: "оборзевает". Оборзевающий обозреватель, что б его...

   Кьяра устроилась чуть дальше этого дерева, среди бурелома – несколько более молодых деревьев придавлены трупом старого великана с вывороченными наружу корнями – и дороги ей было не видать. Единственным развлечением оставалось разглядывание Спутника: найти его взглядом, посмотреть, отвести взгляд, потерять замершую фигуру, вновь искать и найти... Вот ведь человек, заживает на нём всё, как на собаке – она бы с такой засохшей штукой на боку согнуться бы побоялась, чтобы только корку не сбить (больно ведь дико), а этот на дерево вперся и ничего.

   Пришло в голову – пока он там сидит, очень похож на привидение. Или даже так: на призрака он похож. Призрак леса, а что, неплохо звучит.

   Лишь бы не призрак Чащи. Вот ведь гадость какая, до сих пор ведь снится... аж передёргивает.

   Первое событие – он скатился с дерева. То есть не спустился как нормальный человек, а просто спрыгнул с приличной высоты. И что ещё удивительно: приземлился не просто без последствий для себя, но и бесшумно. Ну вернее конечно почти. Но всё равно, всё равно! Дело ведь не в ельнике происходит, а в смешанном лесу, где на земле полным полно всякой ерунды типа сухих веток, а смягчающий шаги мох встречается не так уж часто.

   "Призрак леса. Круто!"

   Второе – пропели походные рога. Легионеры заранее извещали Кёсс о своём прибытии, дабы тамошний гарнизон успел почесаться на предмет собраться в караул и открыть ворота, не задерживая движения когорт. Кьяра хотела выбраться из-за завала и взглянуть на дорогу, но Спутник молча удержал. Тем же движением, как он это сделал в Старом Граде, когда она сама того не зная собиралась сунуть нос в змеиное гнездо старого периптера.

   Ещё раз запел легионный рог: должно быть, прозвучал какой-то сигнал. Тишину леса растоптали марширующие солдаты, ровный слитный рокот шагов, изредка доносится ржание лошадей. За пехотой идёт отряд снабжения, лошади видимо оттуда – тащат телеги с провизией, оружием...

   Совершенно обыкновенное дело, свежие когорты идут на смену в какой-то из фортов Вала, зачем прятаться-то? Не Имперского же Легиона бояться?..

   Может, он оттуда дезертировал, вот и прячется?

   Вот уже и прошли, шум стихает... Только когда рог пропел в третий раз (когорта дошла до города) Спутник наконец отстал от Кьяры.

   – Что, гражданская война настала – своих же Имперцев боимся?

   Нахмуренные брови, задумчивый вид. Отхлебнул воды из фляги и из-под ладони уставился в сторону дороги.

   – Как думаешь, давно ли Кёсс закрыт?

   – Откуда я знаю...

   – До Кёсса сутки. До Перевала трое. Ещё полтора дня до Аргоса.

   – Ну и что с того-то?

   – Легионы магией не перебрасывают, – задумчиво сказал Спутник. – Только гонцов. Значит, неделя минимум. А дорога пустует. Это-то ты заметить должна, – а в голосе ведь ни малейшего ехидства (одна сплошная невинность) хоть построение фразы его и подразумевает.

   Серьёзный какой. Кьяра задумалась.

   – Зачем было закрывать город, если когорты идут? Может, это смена... – запнулась под взглядом с горящей в глубине насмешкой. – Не могут же они идти на подкрепление гарнизона а город закрыть в преддверии атаки? Да ну, тут четыре форта и Вал, и даже не Клановый, и до него ещё полдня на марше.

   – Вот в этом-то и дело...

   – Ерунда какая, – однако в душе у Кьяры уверенности было меньше, чем в тоне.

   Уже на протяжении нескольких сотен лет Империя вела войны, иногда по нескольким направлениям сразу. Какие-то угрозы появлялись и пропадали – Островная война, война Молота, битва при Мариссе – другие же оставались.

   Легионы бились всегда. И любой житель Империи с самого рождения жил с мыслью о том, что такое положение дел – норма. Считалось, что после Великой войны Кланов, когда Империя была почти сметена с лица Архипелага, но выстояла и повергла-таки противника во прах, смертельной угрозы больше нет.

   Это было два поколения назад – на памяти дедов.

   Оставались ещё многочисленные Побережные конфликты с морскими Анклавами, но к крупным они не относились. Поэтому при жизни Кьяры обстановка не считалась "военной", и она не знала, как это – война.

   Может, так войны и начинаются?..

   – Да ну, ерунда.

   Спутник пожал плечами, как бы говоря "Думай, что хочешь". Категорично заявил:

   – В Аргос не идём.

   – Это почему это?

   Опять движение плеч.

   – Я так сказал.

   Развернулся и пошёл назад в лес, туда, где они оставили сумки.

   Дескать – если тебе что-то не нравится, то это твои личные трудности. Всего-то неделя прошла, а норов его Кьяра уже успела увидеть.

   Только вот сильное подозрение есть, что – ещё не во всей красе.

   Ему нужно было узнать. И знать наверняка: что происходит сейчас в Империи? Сама Кьяра слишком заботилась о собственной шкуре, чтобы следить ещё и за геополитической обстановкой в мире.

   Но перед Кьярой же вдруг вставало противоречие – ещё более заинтриговавшее её относительно этого человека – он знал город, во всяком случае, самую старую его часть, но он не знал людей. Какое занятие могло требовать от него выучить все эти улочки, но не иметь ни одного знакомца-информатора среди бесконечных шумных лавочников, трактирщиков, их завсегдатаев и, наконец, стражников караула?

   Пришлось Кьяре вспоминать все свои связи. Она не имела ни малейшего желания светить их этому, в общем-то, незнакомому парню, и Спутник неожиданно проявил уважение. Так, как он его понимал. Везде ходил за ней, ожидая при этом на улице. И ещё, она должна была вернуть несколько старых долгов. И найти нужных торговцев. И оружейников.

   И собирать информацию, тревожные вести, долетевшие до приграничного города из других таких же, вместе с переброшенными войсками.

   Глубокий омут камня озарился золотистыми искрами. Они медленно разгорались, мерцая и кружась, словно в медленном танце, а потом так же медленно угасали, чтобы разгореться вновь. Они казались далёкими – не просто где-то далеко в глубине камня цвета густой крови, но... тут нарушались законы перспективы.

   Торговец замер с открытым ртом, и вовсе не метафорически.

   Осторожно держа камень кончиками пальцев, Кьяра развернула его так, чтобы луч света проходил сквозь него. Искры погасли на секунду, а потом отозвались ещё ярче, как будто впитывая свет.

   А Спутник наблюдал. Он всегда наблюдал молча. Ни пока Кьяра искала торговцев, ни пока демонстрировала товар, ни пока спорила о цене – впрочем, это требовалось только в самом начале, когда они распродавали всякие мелочи – он не говорил ни слова.

   Просто стоял чуть позади, склонив голову и лениво сверлил взглядом купца, вот прямо как сейчас. Не сказать, чтобы ему было наплевать на исход сделки, но вмешиваться было ниже его достоинства...

   В общем-то, так оно и было.

   Но деньги хранились у него.

   Об этом, так уж вышло, они тоже не разговаривали.

   А Империя действительно готовилась к войне – тихо, и почти даже мирно. Мирно потому, что не был объявлен общий сбор военнообязанного населения, и хотя новобранцы и в лагерях, они там и в обычное время всегда есть. Новые Легионы формиуются до сих пор: войска нужны на границе, в фортах, в миротворческих операциях за границей, в «сферах прямых интересов Империи». Тем более что Император не отменял указ, наложенный ещё его далёкими предками: «Об освобождении от повинностей». Иными словами, любой добровольно записавшийся в Легион солдат получал «прощение» от почти любых проступков, за исключением разве что убийства.

   Легионы перебрасывались из одного города в другой. Можно было бы заметить, что они стягиваются к границам Империи, но с другой стороны, такое тоже бывало... Раз в шесть лет – что-то вроде широкомасштабных учений.

   Ничего необычного.

   Только вот Спутник говорил, что дело тут – в войне. Большой. Реальной. А Кьяре не хотелось в это верить. Мало ли какие слухи бродят в смутное время. Тогда пришлось бы признать, что за границей существует некий враг, вознамерившийся покуситься на Империю. Врагов всегда хватало. Но составлять большую угрозу Империи они не могут, не те уже времена... если только один из заклятых врагов не поднял вновь голову и не взглянул, куда ему не положено.

   Кланы.

   Можно много и долго говорить о Стражах, о магических существах типа Гончих, о всяческих монстрах, о расах, населяющих Разделённый мир – о тех из них, которые обладают некоторым количеством магии, врождённой или приобретённой – но Кланы всегда были и оставались гораздо большей угрозой.

   Стражи – сила природы. Такие же вечные, отстранённые, стихийные даже. Как дождь или морской прибой. А Кланы... это просто сила. И они были чужыми. Чуждыми.

   Даже более чуждыми для людей, чем Марисс.

   Их чуждость заключалась в их удивительной похожести на людей – при тех различиях, что существовали. Они были древнее любой из человеческих рас (и некоторые учёные даже говорили, что люди когда-то были частью Кланов) но не оставили почти никакой цивилизации. Они выглядели как люди, на самом деле ими не являясь. Они являлись в чём-то животными, но стояли гораздо выше. У них были свои боги – да и сейчас есть, куда им деться-то – и свои понятия, представления, психология.

   Что в голове у разумной собаки?

   Собака и так разумна, да, она понимает многое из того, что говорит ей человек – если провела достаточно времени с людьми, чтобы выучить часть их языка. Она не поймёт всего и не сможет ответить, но уловит практический смысл. Она может любить человека (или быть ему преданной, что одно и то же) до такой степени, что отдаст свою жизнь. Она не знает, что человек для неё скорее всего этого не сделает. Любая достаточно большая собака сильнее человека и может убить его настолько легко, что оба они – и человек, и собака – удивились бы, узнай вдруг. Но собака ведь не знает, что можно предавать и что можно убить самое дорогое для неё существо.

   А вот если она будет действительно наделена интеллектом, ни в чём не уступающим человеческому? Будет понимать всё, иметь представления о чести и преданности, только скорректированные на то, что она будет знать? И ещё у этой собаки будет магическая сила, врождённая, такая, что никакому человеку не получить, будь он хоть трижды маг.

   И она будет выглядеть как человек.

   Оставаясь всё же собакой.

   А если волком?

   Но собаки и люди жили вместе испокон веков – с того момента, как древний человек оставил мяса древнему волку, и стая привыкла, что так оно и есть. Даже волки в какой-то степени сохранили память о тех древних временах.

   А если это будет птица? Тогда разговор будет совсем иной, чем о собаке... даже и не знаешь, что сказать. О чём может думать кречет с покрытой головой, привязанный к рукавице и взлетающий для того, чтобы настичь дичь, а после вернуться на ту же рукавицу... это уже слишком далеко.

   Но у него будет внешность человека. Он сможет жить среди людей – иногда, очень, очень редко. У него даже могут быть общие дети с представителем человеческой расы – и такое случается, но только с теми, в чьих жилах течёт кровь Волка.