Текст книги "Код, Черная Смерть, Ацтекский мститель (СИ)"

Автор книги: Соломон Пинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

  Обойдя седан, я открыл обе левые двери. Бикфорд был тяжелым. Годы перевели его в тяжелый вес. Мне пришлось изо всех сил переместить его инертное тело в кузов седана. Я наклонился и перевязал его лодыжки и колени. Когда я закончил, у меня закончилась лента, но он был надежно связан. Мне бы не пришлось беспокоиться о том, что он выйдет на свободу.

  Десять минут спустя я молча двигался в темноте по краю дороги, пока не подошел к высокой стене, окружавшей виллу Гаррета. Стена начиналась у обрывистого обрыва справа от меня, прорезала поле, затем образовывала полукруг вокруг обширного дома до края утеса на дальней стороне.

  За стеной горел свет. Я мог слышать голоса, перекликающиеся друг с другом. Подойдя ближе к стене, я услышал плеск воды. Я узнал в одном из девичьих голосов голос блондинки, которую видел в тот же день в Эль-Кортихо.

  Я прокрался вдоль основания стены, пока не добрался до подъездной дорожки, которая вела к дороге. Фасад ворот освещали два прожектора, высоко висящие на основных опорах. У меня не было возможности пересечь подъездную дорожку так близко к дому, чтобы меня не заметили, поэтому я пополз обратно к дороге и пересек ее там, где я оставил Бикфорда и машину. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы полностью осмотреть другую сторону дома от края обрыва до проезжей части, а затем я вернулся назад и снова вернулся к краю дороги.

  Я собирался перейти дорогу, мускулы моей ноги уже напряглись, чтобы сделать шаг, когда какое-то глубоко укоренившееся чувство опасности остановило меня.

  Ночные звуки не изменились. Под обрывом я слышал, как волны разбиваются о валуны в своем медленном, неравномерном ритме на узкий песчаный пляж. Морской бриз с запада шелестел пальмовыми листьями, словно потирая сухие руки. Ночные насекомые скулили и щебетали, щебечут в темноте вокруг меня, но в моем разуме словно сработала какая-то первобытная тревога.

  Давным-давно я научился полностью доверять своим инстинктам. Еще до того, как первый слабый шепот звука достиг моих ушей, я бросился в сторону, уклоняясь от своего невидимого противника.

  Я почти не пострадал. Удар, нацеленный на мой позвоночник, попал мне в предплечье, когда я повернулся, лезвие ножа вошло в мою правую руку чуть ниже локтя, пронзив его до запястья, заставив меня уронить пистолет, который я держал в руке. В тот же момент в меня врезалось твердое, мускулистое тело, выбившее меня из равновесия.

  Я упал лицом вниз, едва успев уклониться от ответного удара, когда лезвие рассекло воздух там, где я был всего секунду назад. Не раздумывая, действуя чисто рефлекторно, я быстро откатился к дальнему краю дороги.

  Я поднял голову и увидел квадратную фигуру моего нападающего, сидевшего в позе бойца с широко раскинутыми ногами. Лунный свет отражался от заточенного лезвия из стали, как бритва, которое он держал в протянутой руке, двигая рукой вперед и назад. Я услышал хриплые вдохи, когда мужчина двинулся ко мне, шаркающий шаг за шагом.

  Я собрал ноги под собой. Моя левая рука царапала дорогу. Я нашел и схватил камень размером с кулак. Я чувствовал влажное тепло крови, струящееся по моему правому предплечью и запястью. Я попытался пошевелить правой рукой. Он почти бесполезно онемел от удара.

  Мужчина подошел к открытому окну водительского места рядом с машиной. Я видел, как он просунул руку через окно, и внезапно загорелись фары машины, осветив дорогу и край поля, прижали меня своим резким белым светом.

  Медленно я поднялся на ноги, прищурив глаза на яркость огней.

   Я начал двигаться, пытаясь выйти из-под луча фар.

  Нападающий вышел перед машиной, резкий и опасный силуэт на фоне ослепительного сияния лучей.

  Я сделал еще один шаг.

  «Бежать тебе не стоит».

  Длинное лезвие ножа в его руке снова начало медленное, змеиное плетение.

  «Стой, хомбре! Я сделаю это быстро для тебя.

  Я узнал голос. Он принадлежал коренастому молодому человеку, который за два дня до этого подошел ко мне на малеконе, – Луису Апарисио. Воспоминание вернуло поток других. Почему-то в моей голове промелькнул образ выпотрошенной черепахи. В своей голове я снова мог видеть черепаху, беспомощно лежащую на спине, быстрые удары ножа рыбака, мускулистую руку, окровавленную до локтя, и длинные серо-розовые клубки мокрой кишки, рассыпавшиеся по ступенькам пристани.

  Отодвинув образы, я с усилием сохранял спокойствие. «Привет, Луис».

  «Я сказал вам, что мы еще встретимся», – сказал Луис. Он сделал еще один шаркающий шаг. «Сегодня вечером я отправлю твоего друга в отель. Теперь я забочусь о вас."

  «Ты меня преследовал?»

  Луис покачал головой. «Нет, я не слежу за тобой. Я приехал сюда, чтобы увидеть Карлоса Ортегу, чтобы рассказать ему, чем я занимаюсь в отеле. Я иду по дороге и вижу машину. Как ты думаешь, что я нахожу внутри, все связаны, а? Так что жду. Как вы думаете, скоро появится кто? » Он безрадостно улыбнулся и сделал еще один шаг ко мне. «Hombre, я собираюсь порезать тебя медленно, и ты ничего не сможешь сделать».

  Мой разум метался, прикидывая несколько вариантов, которые у меня были. Бежать только отсрочит конец на несколько отчаянных минут. Столь же бесполезно было стоять и сражаться, используя только камень в качестве оружия и беспомощно одну руку. Въехать без оружия на подготовленном бойце с ножами было бы чистым самоубийством.

  В ту секунду я оценил и отверг все варианты, кроме одного, и даже тогда я знал, что шансы будут сильно против меня. Я вспомнил один маленький факт. Я вспомнил, как быстро Луис вышел из себя, когда я отказался от его предложения стать моим проводником. Я сделал ставку на это.

  «Такой маленький панк, как ты?» Я засмеялся над ним, и насмешка в моем голосе протянула и укусила его, как пощечину. «Только сзади и в темноте – и то ты промахнулся!»

  Луис перестал двигаться вперед. Мы были не более восьми футов друг от друга

  «Ты думаешь, я не могу этого сделать?»

  «Приходите и попробуйте!» Я протянул левую руку так, чтобы Луис увидел камень, который я держал в ней. Я сознательно перевернул руку и позволил ей упасть на землю.

  «Для мужчины мне может понадобиться оружие», – сказала я, вкладывая в свой голос как можно больше презрения. «Для тебя…» – выплюнула я в дорогу.

  Луис слегка повернулся ко мне. Фары коснулись и осветили его лицо острыми черно-белыми треугольниками. Его рот скривился в сердитой гримасе.

  Медленно я снова полез в набедренный карман левой рукой и вытащил платок. Я намотал его на порезанное правое предплечье.

  «Что ты собираешься использовать, когда я разрежу тебе живот?» Луис усмехнулся.

  Я не смотрела на него, хотя каждый нерв в моем теле кричал, чтобы я не сводил глаз с ножа в кулаке Луиса. Я снова протянул руку левой рукой, мои пальцы вошли в карман и обвились вокруг тяжелой медной таблички, прикрепленной к ключу от моего номера в отеле. Я держал свое тело подальше от Луиса, вытаскивая ключ и пластину из кармана.

  «У вас не хватит смелости подойти ко мне лицом к лицу», – насмехался я над ним. «Я могу отобрать у тебя этот нож, заставить тебя встать на четвереньки и лизать его языком, как собака! Тебе бы это понравилось, не так ли, маленькая маладонада.

  «Не говори так!» Луис зарычал, дрожа от ярости.

  Я снова подтолкнул его. «Малькредо, чико! Я плюю на таких маленьких сутенеров, как ты! »

  Я сознательно повернулся к нему спиной и сделал шаг в сторону от него. Луис вскрикнул от ярости и бросился за мной.

  С первым царапающим звуком я бросился в сторону и развернулся. Нож Луиса хлестнул меня, рассекая воздух в том месте, где я стоял всего лишь долю секунды назад.

  Яростный размах его выпада оставил его широко открытым. Изо всех сил, которые я мог собрать, я резко развернул левую руку и швырнул медную доску и ключ прямо в лицо Луису с расстояния всего в нескольких дюймах. Тяжелый край медной пластины зацепил его веки.

  Он закричал от боли. Одна рука непроизвольно поднялась к его ослепленным глазам, другая отчаянно высунула нож, когда он спотыкался, его сандалии скользили по рыхлому гравию дороги. Он упал на одно колено, его левая рука вытянулась, чтобы остановить падение, а другая все еще сжимала нож.

  Я сделал длинный, дикий шаг вперед, со всей силой правой ноги нанеся сильный удар ногой – мышцы бедер, икроножные мышцы, мышцы спины – все взрывно сконцентрированные со всей силой моего тела, моя лодыжка заблокирована, моя носок жестко заострен.

  И Луис, отчаянно подталкиваясь

  сам поднялся на ноги, слепо поднялся от удара, зацепив кончик моего ботинка прямо на середине его горла.

  Его рот распахнулся. Его нож упал. Обе руки легли ему на шею. Он с трудом поднялся на ноги, пошатываясь, выпрямившись, наконец, стоя в согнутых коленях, покачиваясь, приседая, грубый животный звук его крика блокировался в его горле разбитой гортани.

  Луис повернулся ко мне, жестокий свет фар ярко осветил его выпученные глаза и измученное лицо. Кровь текла из его век, где ключ и бляшка разорвали их. Его рот открылся и закрылся, когда он пытался втянуть воздух в легкие. Его грудь содрогнулась от огромного и тщетного усилия. Затем его ноги подогнулись, и он, судорожно вздохнув, упал вперед, ударившись лицом о гравий дороги. Он метался, как краб, в грязи, пытался дышать, пытался встать. Его мускулистое тело выгнулось в одном гигантском финальном спазме, а затем он замер.

  Долгое время, переводя дыхание, я внимательно наблюдал за ним. Затем я подошел к нему и взял нож рядом с его телом. Я вытер свою кровь с лезвия о рубашку Луиса, сложил лезвие в рукоятку и положил его в карман. Я нашел ключ от отеля и, после нескольких минут поисков, нашел револьвер 38-го калибра, которвй он выбил из моей руки в его первом, убийственном порыве.

  Наконец, я вернулся к машине и выключил фары. Я не знал, сколько еще осталось до того, как кто-нибудь может появиться. В внезапно наступившей темноте я почувствовал себя истощенным и усталым, и моя рука начала сильно болеть, но до конца ночи мне оставалось еще кое-что сделать. Во-первых, я не мог оставить тело Луиса на месте. Я пока не хотел, чтобы это обнаружили.

  Я открыл багажник машины и, несмотря на усталость, потащил его тело к машине и затащил в купе, затем захлопнул крышку.

  Я устало забрался на переднее сиденье и завел машину. Я развернул его в темноте, прежде чем включить фары и поехать обратно к дому Бикфорда.

  * * *

  Через полчаса я терпеливо сидел в гостиной Бикфорда, ожидая, пока здоровяк придет в сознание. Моя рука устроила мне ад, особенно когда мне пришлось перенести инертное тело Бикфорда из машины в дом, но я справился с этим, несмотря на боль. Я промыл порез перекисью и плотно обмотал его бинтами, которые я нашла в аптечке в ванной Бикфорда. Рана была неглубокой, сухожилия не были перерезаны, но теперь онемение прошло, и стало больно. Я старался не обращать внимания на боль, тренируя пальцы, чтобы они не напряглись. Время от времени я брал пистолет в раненую руку и крепко сжимал приклад. Через некоторое время я убедился, что могу использовать его правой рукой, если потребуется.

  Бикфорд все еще отсутствовал. И его жена тоже. Дорис, вероятно, проспит до позднего утра. Пока я ждал, пока Бикфорд опомнится, я подошел к телефону и получил номер, который мне нужен, из справочной. Я позвонил в полицейский участок и быстро повесил трубку, потому что не хотел отвечать ни на какие вопросы. Я вернулся в кресло и терпеливо ждал.

  Минут через пятнадцать Бикфорд проснулся. Я видел удивление на его лице, когда он обнаружил, что он растянулся на полу и смотрит на мои туфли. Он тяжело хмыкнул и перевернулся на спину. Я наклонился и сорвал скотч с его рта. Он выплюнул кляп.

  «Сукин сын, – сказал он хрипло, – за что ты меня ударил?»

  Я проигнорировал вопрос. «Я хочу, чтобы ты позвонил Гаррету».

  Бикфорд впился в меня взглядом. «Что, черт возьми, я должен ему сказать?» – кисло спросил он. «Что я облажался? Что вы сидите здесь, в моем доме, с пистолетом в руке и хотите с ним поговорить?

  "Точно. Вплоть до последней детали ».

  Я опустился рядом с ним на колени, вынул из кармана нож Луиса и нажал кнопку сбоку на рукоятке. Лезвие вылетело наружу, глаза Бикфорда расширились от внезапного страха. Грубо говоря, я перевернул его на бок, прорезав липкую ленту, которая связывала его запястья позади него, а затем перерезал ленту на его лодыжках и коленях.

  Он медленно сел, сгибая пальцы. Он неуверенно поднялся на ноги, тяжеловесно двигаясь по комнате. Его взгляд упал на диван, на котором лежала Дорис.

  «Она все еще спит. Я ее уже проверил.

  «Ей лучше быть в порядке», – прорычал Бикфорд.

  Я проигнорировал комментарий: «Возьми трубку и скажи Гаррету, что я жду его здесь и что он должен взять с собой своего друга Карлоса».

  Бикфорд впился в меня взглядом, но он потянулся за телефоном и позвонил. Нам ничего не оставалось, как подождать, пока приедут Брайан Гарретт и Карлос Ортега.

  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  Дорис все еще спала на кушетке. Бикфорд сидел рядом с ней, неуклюже как зверек, бледный от усталости и беспокойства. Карлос сидел в одном из кресел, аккуратно скрестив ноги перед собой, чтобы не испортить складки на брюках. Он

  молча смотрел на повязку, закрывавшую мою правую руку от локтя до запястья. Моя куртка Мадрас лежала на полу рядом со мной, ее правый рукав был разорван. Пистолет в моей правой руке был устойчивым, без малейшего признака дрожи, несмотря на боль, которую я чувствовал. Я не мог позволить ему думать, что я сильно пострадал. Брайан Гарретт сидел в другом кресле, наклонившись вперед, его мясистое лицо покраснело от гнева, и он пристально смотрел на меня.

  «Просто чтобы вы знали, что то, что сказал вам Бикфорд, правда, – сказал я. Я наклонился над журнальным столиком, заваленным журналами и газетами. Воскресный выпуск „Новости Мехико“ был на высоте. Я поднял часть газеты. Под ним был килограммовый пластиковый пакет, набитый белым порошком.

  Карлос и Гаррет оба посмотрели на сумку, их глаза неотразимо приковывались к ней. Левой рукой я вынул нож Луиса и щелкнул лезвием.

  Выражение лица Карлоса не изменилось. Если он узнал нож, то не подавал никакого знака, но тогда в городе было еще сотни подобных, один из которых глубоко вонзился в позвоночник Жан-Поля.

  Я воткнула острие лезвия в сумку, слегка разорвав ее. Часть порошка растеклась на стекле столешницы.

  «Хотите проверить это?»

  Карлос кончиком пальца дотронулся до порошка. Он приложил кончик пальца к языку. Он кивнул.

  Я снова протянул нож и увеличил разрез. Сунул нож обратно в карман, все еще прижимая к себе пистолет. Затем я взял разорванный мешок в левую руку и направился к французским дверям. Я толкнул одну из дверей ногой. Стоя в дверном проеме, все еще глядя на них, «Смит и Вессон» 38-го калибра, нацеленного прямо на Карлоса, я перевернул порванный мешок так, что белый порошок улетел в ночь.

  Гаррет вскочил на ноги: «Дурак!» он взорвался: «Вы знаете, сколько это стоит?»

  «Садись, Брайан, – спокойно сказал Карлос. „Это игра с большими ставками. Этот человек показывает нам, что может позволить себе участвовать в этом “.

  Брайан снова опустился на стул. Он провел мясистой рукой по своим седеющим волосам. «Черт тебя побери», – яростно сказал он мне. «Что вы хотите от нас?»

  «Именно то, что я хотел раньше. Уволить Сточелли. Держись от меня подальше ».

  «Или же?» – спокойно спросил Карлос.

  «Я тебя настежь разобью. Я уже говорил тебе об этом раньше.

  «Вы говорите широко, мистер Картер. Я не верю, что ты сможешь это сделать ».

  «Я смотрел на открытые французские двери. Теперь я сказал: «Выходи на минутку. Я хочу, чтобы вы кое-что увидели.

  Они обменялись взглядами. Карлос пожал плечами, словно говоря, что не понимает, что я имел в виду. Трое из них поднялись на ноги и вышли на террасу.

  "Там. Взгляните на военно-морскую базу ».

  Мы могли различить волну активности, когда внезапно загорелся свет. Глубокое, настойчивое улюлюканье корабельного гудка, настойчивые хриплые звуки боевых станций, доносились до нас через залив. Всего за несколько минут мы смогли разглядеть тусклый силуэт корвета, который пятился от причала и затем, когда он повернулся, взбивал воду на корме. Он начал набирать поступательное движение. К тому времени, как корвет достиг узкого входа в океан, он двигался почти с фланговой скоростью, завитки белых брызг образовывали на носу два петушиных хвоста.

  «Что все это значит?» – спросил Гаррет.

  «Скажи ему, что ты думаешь», – сказал я Бикфорду. Даже в лунном свете я видел страх на его лице.

  «Они идут за лодкой для тунца, – предположил он.

  «Абсолютно верно.»

  "Но как? Как они могли знать об этом? »

  «Я сказал им», – сказал я кратко. «А теперь давайте вернемся внутрь?»

  * * *

  «Позвольте мне уточнить это, – сказал Карлос. „Вы дали капитану пять килограммов героина и отправили его?“

  Бикфорд жалобно кивнул. «Он бы убил меня, Карлос. У меня не было выбора."

  Карлос повернулся ко мне. «А потом вы уведомили военно-морскую базу?»

  "Косвенно. Я позвонил в полицию. Думаю, они заберут твой корабль в ближайшие полчаса или около того.

  Карлос уверенно улыбнулся. «Вы думаете, что мой капитан будет настолько глуп, что позволит полиции подняться на борт своего корабля, не уронив предварительно пакет за борт?»

  «Конечно, нет», – согласился я. «Но он не знает о других четырех килограммах, которые я положил, когда мы с Бикфордом уходили с корабля. Они найдут второй пакет, потому что я сказал им, где его искать. Первый был всего лишь приманкой ».

  Лицо Карлоса представляло собой оливковую маску с двумя прищуренными глазами, направленными на меня.

  «Почему?»

  «Вы все еще думаете, что я не могу развалить вашу организацию?»

  «Я вижу.» Он откинулся на спинку кресла. «Вы только что нам очень дорого обошлись, мистер Картер. Наш капитан подумает, что мы его обманули. Будет трудно удержать его от разговора, пока он так думает.

  «Это первый шаг, – сказал я.

  «Я думаю, нам придется покончить с ним навсегда», – вслух размышлял Карлос. «Мы не можем рисковать, что он заговорит».

  «Он не большая потеря. Сложите остаток ущерба ".

  «Мы также потеряли судно. Это то, что вы имели ввиду? Правда. Хуже того – слухи разойдутся. Нам будет сложно найти ему замену ».

  «Теперь ты понимаешь».

  "И ради этого вы отказались – позвольте мне посмотреть – еще четыре и пять, девять килограммов, плюс тот, который вы выбросили так драматично, чтобы произвести на нас впечатление – десять килограммов героина? »

  Я кивнул.

  «Это большая сумма денег, которую нужно выбросить», – заметил Карлос, наблюдая за мной.

  «Это стоит того.»

  «Мы вас недооценили». Его голос все еще был спокойным. Мы могли бы быть двумя бизнесменами, обсуждающими колебания на фондовом рынке: «Мы должны что-то с этим делать».

  «Не пытайся. Это уже стоило вам двоих мужчин.

  «Два?» Карлос приподнял бровь. «Капитан один. Кто другой? "

  «Луис Апарисио».

  На этот раз я мог видеть, как мои слова потрясли Карлоса, но мужчина почти сразу восстановил контроль над собой. Я указал на повязку на руке.

  «Он почти взял меня. Однако он был недостаточно хорош ».

  «Где Луис?»

  «Мертв.»

  Я смотрел, как застыл Карлос – все, кроме его глаз, которые смотрели на меня с сомнением, как будто он не поверил тому, что услышал.

  «Вы найдете его в багажнике машины Бикфорда», – сказал я, внимательно наблюдая, как мои слова повлияли на всех троих. Бикфорд чуть не вскочил со стула. Карлосу пришлось протянуть руку, чтобы удержать его. Лицо Гаррета стало пятнисто-красным. Карлос наклонился вперед, и я впервые увидел чистую ненависть на его лице.

  «Он был моим племянником, – сказал Карлос. Слова, слетавшие с его губ, онемели от осознания того, что я сказал.

  «Тогда у вас будет семейный долг закопать его тело», – сказал я и сдвинул руку так, чтобы приземистый револьвер 38-го калибра был нацелен прямо в голову Карлоса. Карлос снова опустился в кресло.

  – Разве вы не спросите меня о Жан-Поле Севье? Я спросил.

  Карлос покачал головой. «Мне не нужно. Ваш вопрос говорит мне, что Луис добился успеха ».

  «Значит, Луис не ошибся?»

  «Я не понимаю, о чем ты». Карлос снова взял себя в руки.

  «Я думал, что Жан-Поль был убит по ошибке, что я был целью. Но если Луис убил его умышленно, значит, вы знали, что он был агентом полиции.

  Карлос медленно кивнул. «Да.»

  «Как вы узнали?»

  Карлос пожал плечами. «В прошлом было несколько попыток проникнуть в нашу организацию. В последнее время мы стали очень осторожными. Вчера, чтобы вдвойне убедиться, что Жан-Поль был тем, кем он себя назвал, я позвонил нашим друзьям в Марселе. Все проверили, кроме одного. Жан-Поль Севье не подходил под описание человека, которого они послали. Поэтому я сказал Луису избавиться от него ».

  Его голос по-прежнему не выражал беспокойства. Его лицо вернулось к своей обычной невозмутимости, а черты лица приобрели обычную мягкость.

  «Мы достигли разрядки, сеньор Картер, – сказал Карлос. „По-видимому, ни один из нас не может сделать шаг, не вызвав жестокого возмездия со стороны другого“.

  «Так?»

  «Подожди секунду, Карлос!» Гаррет вмешался, чтобы возразить. «Ты хочешь сказать, что мы пойдем вместе с этим сукиным сыном?»

  Я посмотрел на рассерженное лицо с подбородком, крошечные сломанные вены на носу Гаррета, порезы на его толстом подбородке, где он порезался во время бритья. Я понял, что это был человек, чье нетерпение могло его уничтожить, отбросив эту мысль.

  Карлос пожал плечами. «Какая еще у нас есть альтернатива, амиго?»

  "Проклятье! Он стоил нам двух человек и корабля. Ты собираешься позволить ему уйти от этого? "

  «Да.» Карлос не смотрел на Гаррета, пока говорил. «В данный момент мы больше ничего не можем сделать».

  «А что ты запланировал для меня позже?» – подумал я. Я был уверен, что Карлос не собирался оставлять меня в живых, если он мог помочь, я был для него слишком опасен. Я знал, что пока Карлос пойдет со мной, потому что у него не было другого выбора. Вопрос был в том, как долго это будет длиться?

  Я встал. «Я так понимаю, вы согласились уволить Сточелли?»

  Карлос кивнул. «Вы можете сказать ему, что он в безопасности от нас».

  «И я?»

  Карлос снова кивнул. «Мы приложим все усилия, чтобы защитить нашу организацию от ущерба, который вы уже нанесли. Выживание превыше всего, сеньор Картер.

  Я без спешки двинулся к французским дверям. Остановившись в дверях, я сказал: «Вы сегодня сделали одну ошибку. Я сказал вам, что это будет дорого. Не преследуй меня снова. Было бы еще одна ошибка ».

  «Мы извлекаем выгоду из своих ошибок». Он не сводил с меня глаз. «Будьте уверены, что в следующий раз мы не будем такими глупыми».

  Это замечание можно было воспринять двояко. Я думал, что уверен, что в следующий раз, когда он отправит кого-нибудь за мной, он будет более осторожным.

  «Просто вспомни Луиса», – предупредил я его. «Если на мою жизнь будет еще одно покушение, я пойду за человеком, который его послал – за тобой! Энтьенде, сеньор Ортега?

  «Я очень хорошо понимаю».

  Я быстро повернулся и вышел через французские двери, оставив троих в гостиной: Карлос сидел в глубоком кресле, гладкость его лица была непостижимой маской, скрывающей его чувства, когда он смотрел, как я ухожу; Бикфорд, серолицый громила, сидящий на диване рядом со своей спящей женой; и Брайан Гаррет, сердито глядя на пыль белого порошка на ковре и пустой разорванный пластиковый пакет, лежащий на полу возле дверного проема, куда я его уронил.

  Я пересек

  террасу и перекинул ноги через декоративную балюстраду из бетонных блоков к траве во дворе. Затем, спрятавшись в темноте, я повернулся назад и встал у окна, открытого рядом с террасой, прижавшись спиной к стене дома, с пистолетом в руке, ожидая, не пойдут ли они за мной.

  Повернув голову, я увидел их в гостиной. Никто из них не двинулся с места.

  Через несколько минут Брайан Гаррет подошел и поднял пластиковый пакет с героином.

  «Десять килограммов! Где, черт возьми, он положил руки на десять килограммов, чтобы выбросить их, как будто они не стоят ни цента?

  «Ты дурак!» Карлос выплюнул слова. Гаррет повернулся к нему лицом. «Забудьте о героине. Я хочу Картера. Я хочу его смерти! Разве вы не понимаете, что он с нами делает?

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  Я вошел в отель через служебный вход, потому что не хотел афишировать свое присутствие. Вместо того, чтобы пойти в свою комнату, я поднялся на служебном лифте на девятый этаж.

  Номер 903 находился в конце коридора. Я посмотрел на часы. Три тридцать утра, но из щели между дверью и подоконником пробивалась крошечная полоска света. Интересно, почему Дитрих так поздно встает. Осторожно вставил металлический щуп в замок и вдавил тонкую пластиковую карточку в дверь на защелке.

  Затвор повернулся назад, издав лишь слабый щелчок. Я ждал, прислушивался, и когда по ту сторону двери по-прежнему не было шума, я вынул курносый 38-й калибр «Смит и Вессон» и бесшумно толкнул дверь.

  Я вошел в гостиную. Я слышал шум в одной из спален. Почти сразу в дверном проеме появился высокий седовласый мужчина. Худой и костлявый, он казался хрупким, как богомол, с его удлиненным костлявым лицом и мрачным достоинством. Он остановился в полном удивлении,

  «Какого дьявола ты здесь делаешь?» – властно потребовал он. «Убери пистолет!»

  «Вы Герберт Дитрих?»

  «Да, я Дитрих. Что это? Ограбление? "

  «Меня зовут Поль Стефанс, – сказал я, – и я думаю, что нам давно пора поговорить, мистер Дитрих».

  Узнавание мелькнуло в его глазах. «Ты человек Сточелли!» – сказал он обвиняюще.

  Я покачал головой. «Как вы думаете, почему я связан со Сточелли?»

  «Мне сказали, что у вас была тайная встреча с ним в три часа ночи в ночь вашего приезда».

  Я вздохнул. Видимо, все в отеле знали об этом полуночном визите.

  «Я не человек Сточелли. Я делаю работу для Александра Грегориуса. Он послал меня сюда разобраться со Сточелли по деловому делу ».

  Дитрих воспользовался моментом, чтобы понять, что я ему только что сказал.

  «Боже мой!» он воскликнул: «Я только что сделал ужасную вещь. И уже поздно поправлять! "

  «Вы имеете в виду пять килограммов героина в моей комнате?» Я спросил.

  Дитрих кивнул – и это было нужное мне подтверждение. Он не меньше признал, что это он подставил партнеров Сточелли и пытался сделать то же самое со Сточелли и мной.

  «Я избавился от этого», – сказал я ему.

  Дитрих покачал головой. "Даже больше. Я послал коридорного в твою комнату с чемоданом из черной ткани. В нем почти тридцать килограммов героина. Не более часа назад ».

  «Вы уже сообщили в полицию?»

  Дитрих медленно покачал головой. «Я собирался… когда услышал, как открылась дверь».

  «Полиция меня об этом не побеспокоит», – сказал я ему, наблюдая за его реакцией.

  В его голосе прозвучала нотка испуга.

  «Кто вы, мистер Стефанс? Что за человек ты, что тебя послали в одиночку разобраться с таким зверюшкой, как Сточелли? Полиция тебя не беспокоит. Вас нисколько не беспокоит то, что в вашей комнате достаточно героина, чтобы отправить вас за решетку на всю оставшуюся жизнь. Вы врываетесь в гостиничный номер почти в четыре утра с пистолетом в руке. Кто ты, черт возьми? »

  «Тот, кто не причинит тебе вреда», – заверила я его. Я видел, что он был на грани разрыва. «Все, что я хочу от вас, – это некоторая информация».

  Дитрих колебался. Наконец он выдохнул. «Хорошо, давай».

  «На данный момент я насчитал более ста сорока килограммов героина, который вы распределили. Его рыночная стоимость составляет от двадцати восьми до тридцати двух миллионов долларов. Как, черт возьми, такой человек, как ты, мог заполучить столько героина? Даже Сточелли не может сделать это со всеми своими контактами. Откуда, черт возьми, вы это берете? "

  Дитрих отвернулся от меня, на его лице отразилось упрямство.

  «Это единственное, чего я вам не скажу, мистер Стефанс».

  «Я думаю тебе надо.»

  Женский голос раздался позади нас.

  Я обернулся. Она стояла в дверях в другую спальню, одетая в легкое полупрозрачное неглиже. Под ним на ней была короткая нейлоновая ночная рубашка до колен. Ее длинные прямые светлые волосы ниспадали почти до талии. Ей было где-то около двадцати пяти, ее лицо было более мягкой, женственной версией удлиненных черт Дитриха. Под широким лбом ее загорелое лицо разделял тонкий длинный нос, который едва не выглядел слишком тонким. Ее глаза были такими же мягкими

  у ее отца. Подбородок представлял собой тонкое соединение широких изгибов щеки и челюсти.

  «Я Сьюзен Дитрих. Я подслушал, что вы сказали моему отцу. Я извиняюсь перед тобой. Это я был виноват. Это я подкупила посыльного, чтобы он дал информацию о вас. Он сказал мне, что на днях вас видели выходящими из пентхауса Сточелли. Вот почему мы думали, что вы были его частью.

  Она вошла в гостиную и встала рядом с отцом, обняв его.

  «Думаю, пора тебе кое-что рассказать. Это разрывало тебя на части годами. Тебе нужно остановиться. Ты заходишь слишком глубоко.

  Дитрих покачал головой. «Я не остановлюсь, Сьюзен. Я не могу остановиться! Не раньше, чем каждый из них ...

  Сьюзен приложила пальцы к его губам. «Пожалуйста?»

  Дитрих убрал ее руку. «Я не скажу ему», – сказал он вызывающе, его голос стал почти фанатичным. «Он расскажет полиции, и они все уйдут безнаказанно. Каждый из них! Вы что не понимаете? Все мои усилия – все эти годы будут потрачены впустую ».

  «Нет, – сказал я, – откровенно говоря, мне наплевать на людей, которых вы подставили, или на то, как долго они будут гнить в тюрьме. Все, что я хочу знать, – это откуда вы берете весь этот героин.

  Дитрих поднял ко мне худое бледное лицо. Я мог видеть линии страдания, глубоко врезавшиеся в его кожу. Только годы агонии могли вызвать мучительное выражение в глазах старика. Он пристально посмотрел на меня и без тени выражения в голосе сказал просто: «Я справлюсь, мистер Стефанс».

  * * *

  Дитрих крепко держал Сьюзен за руку обеими руками, рассказывая мне свою историю.

  «У меня была еще одна дочь, мистер Стефанс. Ее звали Алиса. Четыре года назад ее нашли мертвой из-за передозировки героина в отвратительном грязном гостиничном номере Нью-Йорка. Ей тогда не было и восемнадцати. За год до смерти она была проституткой. Как мне рассказали в полиции, она бралась за всех, кто мог заплатить ей хотя бы несколько долларов, потому что ей отчаянно нужны были деньги, чтобы заплатить за свою зависимость. Она не могла жить без героина. В конце концов она умерла из-за этого.