Текст книги "Наследники предтеч. Основание"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

29 февраля – утро 6 марта 2 года. Предгорье – джунгли

Отдохнув и вытащив не замеченные ранее занозы из воспалившейся кожи, отправилась дальше. Конечно, можно было бы выбрать время, когда ветер повернет в нужную сторону, и немного пролететь, но, во-первых, пока так рисковать больше не хотелось (уже налеталась и, особенно, наприземлялась), а во-вторых, ветер оказался слишком переменчивым, причём чаще дул не в нужном направлении, а в сторону гор и вдоль них.

Несмотря на то, что от гор я чуть отошла и стекающая по склонам вода уже не представляла большой угрозы, оставались грозовые шквалы, смерчи (которые здесь оказались даже крупнее, чем горах) и хищники. Местность вокруг то тут, то там поросла густой травянистой или древесно-кустарниковой растительностью, но встречались и голые каменистые участки. Последние я избегала (из опасения столкнуться с камнегрызом), хотя они выглядели привлекательно: легче идти по гладкому камню, чем по жёсткой высокой траве. Рельеф чем-то напоминал тот, что рядом с Орденом: очень пересечённый, скалы чередуются с оврагами, но за счёт меньшего количества зарослей и водных поверхностей, передвигаться здесь достаточно удобно и получается даже быстрее, чем в джунглях. Но зато часто приходилось прятаться от грозовых шквалов (иногда по два раза за час) и пережидать особо сильно разгулявшийся ветер – в результате этого выпадала чуть ли не половина времени. И, с учётом всех помех и остановок, средняя скорость получалась ничуть не выше, чем в густом лесу.

Через некоторое время деревья стали расти чаще и, вкупе со скалами, гораздо лучше защищали от ветра. Постепенно местность понижалась, становилась более влажной: сначала появились отдельные заводи в оврагах, чуть позже – сочные лужайки, где иногда чавкал под ногами мокрый дёрн, а потом я добралась до обрывистого берега, за которым виднелось болото, заросшее густой травой до нескольких метров высотой. Дальше, в своеобразном темно-зелёном «море», удалось разглядеть покрытые кустами скалистые острова.

Вытащив телефон, я проверила направление на тайник, где хранится тот прибор, который сейчас у оборотней, потом на старое, разорённое селение русалок и Орден, – чтобы сориентироваться – и поняла, что ветер занёс меня дальше от реки, чем находится озеро русалок, но ближе к моим сородичам. Причём можно попробовать идти в их сторону как через болото, так и в обход: крюк, скорее всего, будет не слишком большой, зато дорога получится безопаснее. Но, в любом случае, добираться до лагеря оборотней придётся не меньше нескольких дней.

Выбрав путь в обход, свернула и направилась вдоль обрывистого берега. Нет, я не повторяла все его изгибы – он то вклинивался в болото полуостровом, то образовывал заливы, – просто старалась не упускать из виду. Понадобилось больше суток прежде, чем болото перешло в сочный полузатопленный луг. К этому времени лес сгустился ещё сильнее и превратился в уже известные джунгли.

Спустившись в поросшую травой низину, я пошла прямо на сигнал. Но, не успела добраться до середины сочного луга, как из кустов выскочила крупная нелетучая птица, по форме тела и типу оперения напоминающая страуса, но с ногами и клювом аиста. Я попыталась уступить дорогу и осторожно отойти, чтобы не сталкиваться, но отступление не спасло. Птица громко пронзительно закричала и кинулась на меня, я, в свою очередь, – к дающим защиту деревьям. Форы оказалось недостаточно, агрессор двигался быстрее меня, поэтому несколько раз пришлось резко сворачивать, чтобы избежать нападения. Забравшись на дерево, вспомнила, что можно было банально подлететь и избежать опасности, но в аффекте эта мысль не пришла в голову. Сидя в ветвях, я тщательно вылизала рану на плече, то и дело недовольно поглядывая вниз: гибрид аиста со страусом не спешил уходить и теперь, резко покрикивая и распушив короткие рудиментарные крылья, явно ожидал, пока добыча вернется на землю. Либо, наоборот, собирался не допустить, чтобы я покинула дерево. А клюв у него страшный – плечо только вскользь задел, но всё равно довольно глубоко пропорол. А если со всей дури ударит, то никому мало не покажется.

– Обойдешься, – раздражённо сообщила я пернатому воителю.

Залезла повыше и, дождавшись, пока ветер повернет в нужную сторону, перепрыгнула-перелетела на дерево с другой стороны луга. И дальше двигалась уже в кронах, тем более, что дуло здесь даже перед грозой несколько слабее, чем у подножия гор. Особенно если не забираться на самые высокие ветки. Пару суток после встречи берегла покалеченную руку и из-за этого преодолела меньшее расстояние, чем планировала, но после недолгого воспаления рана быстро затянулась, и дневной переход увеличился.

Чем ближе становилась цель, тем осторожнее я двигалась, периодически останавливаясь и осматривая кроны и лес под ними, но так и не встретила никаких признаков цивилизации. И ни разу не увидела людей. Если здесь и жил кто-то разумный, то чёрная пыль стёрла все следы его пребывания. Впрочем, не удивительно – сейчас всё зарастает и изменяется с такой скоростью, что, вернувшись через пару недель, можно не найти лагерь. Появилась надежда, что местные банально перебили друг друга и теперь свободным больше не угрожает опасность. Тем более, что через спрятанный в тайнике у оборотней телефон не удалось услышать ничего подозрительного: ни человеческих голосов, ни стука инструментов – только обычный шум джунглей.

Возможно, именно неожиданно спокойная обстановка вызвала необоснованную тревогу и даже страх. С каждым часом всё больше хотелось повернуть назад. Казалось, впереди есть нечто, таящее угрозу. Остановившись, я долго анализировала ощущения, сравнивая с теми, которые пришлось испытать раньше. Но это чувство не напоминало ни то, что возникает перед землетрясением, ни предвестие грозы, ни даже обозначающее «мёртвую зону» в пустыне. Что-то новое, непривычное, но от этого не менее реальное. Или всё-таки самовнушение? Подумав, решила не лезть на рожон, а проверить, есть ли тревожная граница, и свернула вбок. И вскоре выяснилось, что она действительно существует: хоть и не резкая, зависящая от направления и силы ветра. Значит, скорее всего, тревогу вызвал какой-то запах. Или то, на что может повлиять движение воздуха.

Ещё через сутки стало ясно, что угроза исходит именно от района цели путешествия и обойти её будет затруднительно. Но стоит ли соваться в предположительно опасную неизвестность? Связавшись по мысленному передатчику (для тренировки), посовещалась со своими, а потом – с Вадимом. Заодно пришлось рассказать внутреннему кругу и о странных аномалиях в пустыне.

– Да, это может быть опасно, – согласился сатанист. – Давай сделаем так: ты пока не будешь приближаться, а пройдёшь вокруг и отметишь зону, которая вызывает подозрения.

– А заодно посмотри: вдруг там отличается растительный и животный мир. Или рельеф другой, – посоветовал Илья.

Так я и сделала. Прошло ещё несколько дней, и выяснилось, что вызывающая негативные ощущения территория образует неровный круг где-то от тридцати до сорока километров в диаметре. Но почти закончив его обходить, внезапно почувствовала что-то подобное и с другой стороны. Проверила – точно, ощущения совершенно аналогичные. Да что такое? Создаётся впечатление, что где-то там, в центрах этих зон, есть нечто опасное. И, как выясняется, оно не в единственном экземпляре.

Усевшись на ветке, я попыталась проанализировать то, что удалось узнать. Местность внутри круга ничем не отличалась от той, что была за его пределами (или, по крайней мере, такой казалась). Те же деревья, такая же пересечённость, и животных не больше и не меньше. А ведь в пустыне «мёртвую зону» чувствовала не только я: многие местные обитатели стремились её избежать и, в результате, встречались внутри зоны гораздо реже. Выходит, что опасность, таящаяся тут, какой-то другой природы.

Ещё почти сутки я колебалась, стоит ли рисковать и соваться на подозрительную территорию. Но какой смысл был проделывать такой путь и терять кучу времени, чтобы отступить в последний момент? Значит, как минимум попробовать – надо. Но очень осторожно: сначала побыть несколько часов с краю, выйти и выждать – не появятся ли какие-то тревожные симптомы. Глубоко вздохнув, и пытаясь набраться мужества, я огляделась.

Вокруг продолжалась обычная жизнь: джунгли и не подозревали, что в них что-то не так. Пели птицы и насекомые, три ящерицы дрались за греющуюся на ближней ветке и украдкой поглядывающую на возможных партнёров самку, на соседней кроне пировала шумная стая мартышек, а чуть дальше сидела более крупная обезьяна (примерно с меня размером) незнакомого вида и тоже угощалась созревшими плодами. Всё как обычно. Может, раз природа не беспокоится, то и мне ничего не угрожает, а страх вызван игрой воображения и нежеланием идти на разведку? Мысль заставила скептически усмехнуться. Нет, лучше не наговаривать на себя. Обходя опасную зону, я ориентировалась лишь по своим внутренним ощущениям (используя мобильник только чтобы её картографировать) – но всё равно получился круг (пусть и неровный). Значит, скорее всего, этому есть причина.

Встряхнув головой, я решительно направилась в сторону зоны. Но не успела перелезть на соседнюю крону, как сзади раздался резкий оклик:

– Стой! Тебе нельзя идти в эту сторону.

День 6 марта 2 года. Джунгли у запретной зоны

Голос прозвучал не совсем рядом, поэтому я только вздрогнула и с силой вцепилась в ветку, на которой балансировала. Оглянулась. Но картина оставалась прежней: ничего подозрительного. Может, где-то неподалёку спрятан передатчик или что-то типа охранной системы?

– Почему? – приготовившись выслеживать источник звука, спросила я.

– Там уже есть фертильная женщина, – пояснила обезьяна незнакомого вида.

От шока я чуть не свалилась с дерева. Говорящие обезьяны! Минутку, тут же только три разумных вида. Откуда четвёртый? Или она просто бездумно повторяет заученные слова, как, например, попугай? Сейчас проверим.

– Здравствуй. Ты кто?

Обезьяна отбросила недоеденный фрукт, проследила за полётом, пока он не скрылся в кроне, и уселась поудобнее.

– Яна, – представилась она.

Я пододвинулась поближе и внимательно рассмотрела собеседницу. Если честно, то у нас можно найти немало сходств: сложение, размеры, форма конечностей. Вот только вместо волос у неё шерсть, причём покрывает она не только голову, а почти всё тело, за исключением небольшой части лица, ладоней и стоп. Может, она молодой зверочеловек? Вон, Рысь тоже в шёрстке, но меня это не смущает.

– Тебе сколько лет?

– Не знаю, – явно удивившись вопросу, пожала плечами Яна. – После высадки где-то год с четвертью прошёл. Но высадили нас уже взрослыми.

Минутку. Нас тоже поселили примерно в это же время. Значит, она не может быть ребёнком.

– А ты зверочеловек… в смысле – оборотень? Или к другому виду относишься?

Кажется, женщина обиделась.

– Я – йети, как и ты, – отрезала она. – И если ты фертильная, то это не повод задирать других!

Я опустила голову. В принципе, и без подтверждения понятно, что мы принадлежим к виду Homo nebulosus. Но всё равно хотелось уточнить. А вот о том, что такой вопрос может обидеть – не подумала.

– Прошу прощения, я до сих пор не видела других взрослых представительниц моего вида, – извинилась я и, вспомнив, наконец, о вежливости, добавила: – Меня зовут Пантера.

– Ты из тех йети, кто пришёл издалека, с другими людьми? Ну, которые врут, что по реке приплыли, – пояснила Яна.

– Из тех, – подтвердила я. – Но они не врут.

– Да ну? – недоверчиво потянула оборотница. – Это про реку, которая из болота в горы течёт, не врут-то? Может, и сказки про троллей – тоже правда?

Я обиженно фыркнула.

– А люди-то в чём виноваты, если здесь природа сумасшедшая? Или, по-твоему, мы такие дураки, что не смогли бы выдумать более правдоподобную версию?

– Даже не знаю, – женщина сменила позу, поудобнее устроившись на ветках. – У нас тоже наибольшие сомнения вызвали именно противоречия здравому смыслу. С одной стороны, они как бы говорят, что вы сочиняете, а с другой – неужели не поостереглись бы так завираться?.. Ладно, об этом позже, – прервала сама себя Яна. – Сколько у вас там людей и сколько – йети?

– Из йети только я, моя дочь и один мужчина. Людей много, но не скажу, сколько конкретно, – неожиданная смена темы встревожила, но лгать очень не хотелось.

– Не скажешь или сама не знаешь? – насмешливо приподняла мохнатую бровь собеседница.

– Знаю с точностью где-то до десятой части. Но ни число ни даже его порядок не скажу.

Женщина окинула меня задумчивым взглядом.

– А ты не привираешь насчёт того, что йети всего трое?

От возмущения я потеряла дар речи. Вот и толку говорить правду, если всё равно не верят?

– А вам-то какое дело до того, сколько нас? – раздражённо поинтересовалась я. – Мы на ваши земли не претендуем. Неужели места на всех не хватит?

– Впрочем, думаю, ты не солгала, – не обращая внимания на мою реакцию, добавила Яна. – Иначе не было бы такого сильного удивления на мой облик, да и на чужую территорию не стала бы забредать…

Оборотница замолчала и погрузилась в размышления. Потом кивнула.

– Ладно, я тебе верю. Ты говоришь, что не встречала женщин-йети. Думаю, что и с мужчинами сильно не контактировала, иначе бы уже была в курсе событий. Поэтому садись и внимательно меня слушай.

– Может, поговорим не здесь, а в вашем селении? – предприняла я попытку проникнуть в чужой лагерь. – Если, конечно, оно есть и не засекречено.

– У тебя со слухом не в порядке? – сердито спросила Яна. – Я ведь уже сказала: тебе туда нельзя!

Значит, селение действительно есть и располагается где-то в загадочной опасной зоне. Причём селение секретное, и, вполне возможно, по его периметру установлена отпугивающая защита. А меня явно в чём-то подозревают или, по крайней мере, не доверяют. Впрочем, неудивительно – я для них чужая.

– Понятно. Я бы тоже не стала звать домой незнакомцев, – решив не усугублять конфликт, легко согласилась я. – Тогда давай просто чуть ниже спустимся – гроза собирается.

– Чуть ниже и дальше, – улыбнулась Яна. – Но ты не поняла. Тебе нельзя в деревню не потому, что мы были бы не рады, а потому, что это опасно для тебя самой. Не спеши делать выводы, не выслушав.

Удалившись на пару километров и устроившись на толстых удобных ветвях в центре кроны, оборотница приступила к рассказу.

Местных представителей Homo nebulosus выбросили в гораздо большем количестве, чем в районе моей высадки, хотя и достаточно далеко друг от друга. Но, чтобы было легче выжить, они нашли друг друга и объединились… на свою беду. Почти всех, кто сплотился в группы, поразила странная болезнь. Первым её симптомом оказалась повышенная раздражительность и нетерпимость к представителям своего пола. Чтобы не передраться, народ почти перестал общаться, но старался перебороть необоснованную агрессию и не разбегался, понимая, что вместе чего-то добиться проще, чем порознь. И уже через сутки раздражительность прошла, будто её и не было. А потом почти у всех женщин, срок беременности которых ещё не перевалил за первую треть, случились выкидыши. На самом деле то, что пострадали только зародыши, находящиеся на ранних стадиях, поняли гораздо позже, когда стало известно, сколько длится беременность. Сохранила плод только одна женщина. На этом неприятности не закончились. Все оборотни быстро облысели: у женщин выпали волосы, а мужчины лишились шикарной гривы и даже хвост стал голым. Но не надолго. Ещё через трое суток у пострадавших начала расти шерсть: густая, хотя и не длинная. Она покрыла почти всё тело подвергшихся изменению оборотней. Избежали этой напасти только двое: уже вышеупомянутая женщина и один из мужчин. Как вскоре выяснилось, только этот мужчина сохранил потенцию, возможность возбудиться и само желание полового контакта. У остальных, обшерстившихся, оборотней вся связанная с размножением часть жизни выпала. Судя по всему, изменения коснулись не только физиологии, но и психики – потому что, к немалому удивлению самих мужчин, их горе от потери оказалось не очень велико. Да и не горе даже – а так, лёгкое сожаление. Тем не менее, тревога не отступала.

Вскоре выяснилось, что и все другие объединившиеся группы постигла та же зараза и в них, как и в первой, не подверглись изменению только по одному представителю каждого пола. Рассматривались самые разные версии объяснения, в том числе и такая, что у некоторых оказался иммунитет к неизвестной болезни. Но стоило войти в контакт двум здоровым мужчинам, как вскоре один из них пополнил ряды мохнатых импотентов. После этого мои соплеменники пришли к логичному выводу, что виной глобальных перестроек в организме являлась не инфекция, а сами оборотни. Кстати, ни у кого из женщин, у которых случился выкидыш, так и не появилось желание найти себе сексуального партнёра. Гораздо позже, после того как сохранившие плод мохнатые оборотницы родили и дети чуть подросли, эта теория ещё раз подтвердилась: никто из изменившихся матерей тоже не вошёл в фазу размножения, в отличие от тех, кто сохранил первоначальный облик.

По всему выходило, что на одной территории не могут существовать две фертильные (плодовитые) самки или два самца. Причём, кто из взрослых станет «бесполым», а кто останется полноценным, не зависело от победы в драках, физической мощи или агрессии, а только от силы гормонов. Или ещё от чего-то загадочного. По крайней мере, во всех случаях фертильными остались не самые воинственные и сильные мужчины. Логично рассудив, что для сохранения вида при отсутствии фертильных особей стерильные должны измениться обратно, несколько пар удалились в разные стороны на достаточно большое расстояние. Но прошло больше двух местных месяцев, а тело не спешило приходить в норму. Устав ждать и жить в одиночестве (точнее – вдвоём), все участники эксперимента вернулись в селения.

За то время, пока местные зверолюди собирались в группы, пытались понять, что происходит и как защитить сохранивших фертильность сородичей, последних осталось только четверо. Две женщины и двое мужчин из более чем трёх сотен взрослых человек. Детей, в результате того, что не все обшерстившиеся женщины потеряли плод, пока было много, но это не решало всех проблем.

– Именно поэтому тебе и нельзя в селение, – пояснила Яна. – Или ты, или она потеряет фертильность и тогда женщин, способных зачать, станет ещё меньше.

Я не ответила, деморализованная неожиданной информацией. Неприятно. Выходит, даже пообщаться с себе подобными как следует не получится. Минутку! Когда-то Марк жил в пределах досягаемости ещё одного мужчины-оборотня. И ни тот, ни другой не превратились в мохнатых и стерильных. Хотя, если вспомнить, не похоже, чтобы они тесно общались, скорее, наоборот, избегали друг друга, предпочитая передавать информацию через Тёмную. Может, именно поэтому оба и остались нормальными, что почти не контактировали? Надо будет расспросить Марка при первой же возможности.

Но если причина изменений в каком-то естественном механизме, то должен быть способ повернуть их вспять. Причём не только не сложный, а даже простой. Иначе Homo nebulosus давным-давно бы вымерли. И ещё, наличие такого механизма в принципе предполагает, что мой вид очень живучий. Похоже на правду, но по одному человеку статистику не наведешь…

– Много ли детей погибло? – повернула голову к собеседнице.

– Всего трое из двухсот четырёх. И те из-за несчастных случаев, – улыбнулась Яна. – Кажется, я понимаю, о чём ты думаешь. Да, мы тоже пришли к такому выводу. Большая часть потерь среди взрослых у нас была в самом начале: в дни после высадки, а потом после первого восхода гигантской луны. Ещё пару йети убили люди. Ну и мы сами, естественно, избавились от нескольких социально опасных личностей. Мы почти не болеем и отход детей очень низкий даже при том, что условия не самые безопасные. Нам не угрожают хищники, не трогают паразиты и не докучают кровососы. Мы, если можно так сказать, – высшее звено в пищевой цепочке. Наверняка естественная стерильность помогает контролировать нашу численность – иначе мы бы стали непобедимы. А так – перенаселение нам точно не грозит. Не знаю, сколько проживут наши потомки, но даже если порядка тридцати местных лет каждый, и новое поколение будет появляться каждый год… – женщина тяжело вздохнула и замолчала.

Я мысленно прикинула территорию одной фертильной женщины – около тысячи квадратных километров получается. Если подсчитать, то, выходит, тридцать человек на тысячу квадратных километров – предельная плотность, которой оборотни могут достичь естественным путём. Как-то маловато. Я бы даже сказала – очень мало. Поделилась своими выводами с Яной, но она не согласилась с результатами вычислений:

– Не тридцать, а шестьдесят. Ты не учла, что мы рожаем по два ребёнка.

– Ну не каждый ведь раз, – возразила я. – Например, у меня Рыська одна была.

Собеседница посмотрела на меня с неподдельным интересом.

– У тебя – уникальный случай, – сказала она. – У нас ни разу ни меньше, ни больше двух не появлялось. И всегда – парой, брат с сестрой.

Я задумалась. Во время первых родов, когда появились полукровки, их было именно двое и – разнополых. А вот с Рысью сплошные загадки: мало того, что неизвестно, кто отец, так теперь и ещё одна странность выяснилась. Усилием воли заставила себя вернуться к теме разговора.

– Все равно получается очень низкая плотность, – заметила я. – Меньше, чем по человеку на пятнадцать квадратных километров. И это без учёта смертности – пусть маленькая, но она всё равно есть.

– Это да, – кивнула Яна. – А в бессмертие йети я не верю.

– Аналогично, – согласилась я и поспешила задать ещё один очень тревожащий меня вопрос. – А как ваши дети растут? В смысле, быстро, или отставание в развитии есть?

Женщина тепло улыбнулась.

– Это как посмотреть, – сказала она. – Они уже прекрасно ориентируются, бегают, лазают, находят себе пищу. Понимают речь, по крайней мере, некоторую. Очень эмоциональные, общительные, восприимчивые и любопытные. Но я поняла, что тебя беспокоит. У нас никто из детей пока не заговорил и не начал делать инструменты, – Яна помолчала, но на её лице не промелькнуло даже тени тревоги. – Но они не похожи на недоразвитых. Совсем. Мы думаем, что со временем маленькие йети освоят речь и всё остальное, что необходимо. Зато даже сейчас им уже не страшны джунгли… в отличие от человеческих детей. Вот уж у кого смертность большая. Я лучше соглашусь подождать пару лишних лет, чем потерять сына или дочь.

– А у тебя есть дети? – заинтересовалась я. – И как выглядят маленькие мальчики?

– Нет, теперь я точно верю, что ты почти не видела других йети, – рассмеялась Яна. – Давай я их сейчас позову и сама посмотришь. Чувствую, разговор нам предстоит ещё долгий, так что предлагаю сделать перерыв и перекусить.

– Согласна, – кивнула я, невольно покраснев.

Фраза собеседницы напомнила, зачем, собственно, я так долго сюда шла. Надо будет как можно быстрее поднять и эти вопросы.

Новая знакомая переливчато засвистела, и вскоре откуда-то сверху и сбоку к нам спустились два ребёнка. Два маленьких человекозверя.