Текст книги "Карающий орден (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

   Девушка пораженно молчала, слушая трагическую историю некогда могущественного Гнезда.

   – Тайны нахождения золотых шахт исчезли вместе с ними. И теперь изделия, оставшиеся с тех времен, охраняются гарпиями как величайшее сокровище нации. А существующее ныне Гнездо Золотых Мастеров лишь носит то же название, однако так обрабатывать золото эти гарпии уже не умеют. Некоторые шахты они все же раскопали, но вместо тончайших изделий производят грубые ни на что не годные работы. А теперь просто подумай, ведь то Гнездо исчезло навсегда из-за обыкновенной зависти собратьев, которым жадность просто затмила глаза.

   – Я никогда не слышала об этом Гнезде и его истории, – призналась Лантея.

   – А ведь это самое знаменитое Гнездо в Ровалтии и за ее пределами, – сказал профессор, прищурившись от солнечных лучей, которые отражались от поверхности речной воды и яркими бликами метались по каменистым стенам русла. – По крайней мере, было таким восемьсот лет назад. Сейчас, видишь, его история понемногу забывается. И в горном краю гарпий уже давно на вершине славы находится Гнездо Серебряного Крика, хоть эти птицы и не имеют отношения к золоту или серебру.

   – А к чему имеют?

   – К пению, конечно. Неужели название ни о чем тебе не сказало?.. Это великие певцы, чьи голоса столь выразительны, что их постоянно приглашают петь во все уголки мира. Достаточно древний и могущественный клан, их мастерство очень ценится в Ровалтии и за ее пределами.

   – Не хочу показаться невежей, но что такого удивительного может быть в пении гарпий? Однажды мне довелось слышать их родную речь. Это было еще по пути в Италан, – сказала Лантея, взмахнув рукой и убирая с лица волосы. – И мне она показалась очень грубой и гортанной, напоминающей воронье карканье. Не поверю, что из этих звуков может родиться какая-то приятная уху мелодия!

   – Вакранн, родной язык гарпий, и правда не славится особенной изящностью, но главная его особенность заключается в том, что овладеть им способен лишь тот, кто родился в Гнезде. Ровалтийцы имеют необычное строение голосовых связок, сходное с птичьим, из-за чего половину звуков из их речи ни один чужак повторить не в силах. Зато вот они сами легко подражают любым природным звукам и фонетике иных языков. Поэтому, кстати, среди гарпий так много хороших полиглотов. Им легко дается произношение – они чувствуют любые оттенки звука.

   – И, значит, эти певцы из Серебряного Крика действительно так красиво поют?

   – Да. Я сам лично не слышал, но мне рассказывали. Они с ранних лет тренируют свои голоса. И в итоге достигают такого мастерства, что способны передать даже звук журчания воды, например, или завывания ветра. Чаще гарпии из Гнезда Серебряного Крика не выступают в одиночку, хотя есть и такие. Их приглашают на все важные торжества в других Гнездах: вылупление птенцов, обряды передачи власти в клане, свадьбы и тому подобное. Хотя самая обременительная обязанность членов этого Гнезда – это ритуальное пение, которым сопровождаются все прощальные церемонии в Ровалтии.

   Профессор легко забрался следом за своей спутницей по обрывистому каменистому берегу наверх, цепляясь пальцами за острые выступы. Бурное течение горной реки больше не позволяло идти в непосредственной близости от нее, поэтому путешественники были вынуждены залезть повыше, чтобы и дальше продолжать придерживаться выбранного направления.

   – Что-то об этой теме мне довелось слышать! – хмыкнула хетай-ра, отряхиваясь от пыли. – Если я не ошибаюсь, то тела гарпий после смерти сбрасывают в какой-то вулкан, кажется так?

   – Да, на западе Ровалтии есть действующий вулкан Тих, недалеко от бухты Обуг. Он находится на землях Гнезда Сероперых, чьи крылья, по слухам, серы как раз из-за вулканического пепла, вечно висящего в воздухе. Они – мрачные стражи вулкана Тих, следящие за соблюдением всех прощальных обрядов. На их земли прилетают траурные процессии из безутешных родственников, которых сопровождают певцы Гнезда Серебряного Крика. Тело умершего бросают в жерло вулкана, дабы их крылатая богиня Фаиса подарила освобожденной душе перерождение.

   – Для меня это звучит слишком дико. Нести труп через всю страну, чтобы просто сжечь его в лаве, – сказала Лантея и непонимающе покачала головой.

   – Это не просто лава. Вулкан Тих – это что-то вроде священного места, наполненного силой первозданной стихии, дикой и необузданной. Для гарпий это нечто сродни божественной мощи. Члены Гнезда Сероперых веками прислушиваются к вулкану, отмечая любые изменения в его поведении и трактуя их. Например, та самая Двадцатилетняя война с Залмар-Афи окончилась именно из-за того, что началось масштабное и разрушительное извержение вулкана Тих, которое гарпии сочли крайне дурным предзнаменованием, немилостью богини Фаисы, и поэтому пошли на подписание мирного договора с людьми.

   – Жить, подчиняясь мнимым знамениям, – это удел трусов, неспособных принимать самостоятельные решения и держать за них ответ.

   – Не будь столь категоричной, – проговорил Ашарх. – Они напрямую связывают это со своим верованием. И чтобы так резко отзываться об их самобытной культуре, тебе, для начала, не помешало бы самой хотя бы немного изучить ее.

   – О да, я бы могла это сделать, профессор. Если бы училась в италанской академии и ходила бы на твои лекции по истории, – сухо ответила Лантея, обгоняя спутника. – Но из-за тебя у меня такой возможности больше нет. Так что теперь, уж извини, что такая невежда составляет тебе компанию и утомляет своими глупыми разговорами.

   Ошарашенный словами собеседницы, Аш не сразу нашелся, что сказать.

   – Тея, ты все еще винишь меня в том, что произошло в столице? После всего, что мы вместе пережили?

   – А ты, значит, с легким сердцем позабыл, что отправил меня на пытки в казематы боли?

   – Не обижайся! Я вовсе не это имел в виду...

   – Плевать. Просто замолкни.

   Негодующе и немного зло мотнув головой, Лантея ускорила шаг, чтобы увеличить разрыв между ней и мужчиной. Но профессор и не собирался ее догонять. Ссора, случившаяся буквально на пустом месте, озадачила его. Ашарху давно уже казалось, что девушка стала относиться к нему гораздо мягче, общие проблемы и само путешествие сблизило их, стерев все дурные воспоминания о том доносе. Но, как выяснилось, досада все еще была жива в душе хетай-ра.

   До самого вечера пара продолжала подъем вдоль речного берега. Через несколько часов обида сошла на нет, но все разговоры получались натянутыми, словно ни один из странников не мог больше забыть о злополучной первой встрече, случившейся в Италане. Взбаламутив своей неосторожной беседой воду в чистом озере взаимопонимания, они добились лишь того, что ил недовольства и сожалений всплыл со дна и больше никак не желал оседать обратно.

   Местность постепенно претерпевала изменения. Последние намеки на какую-либо растительность и живность исчезли еще в середине дня: теперь на голых, пышущих жаром камнях можно было встретить только высохший лишайник да быстроногих ящериц, которые при любом шуме прятались в скальных разломах и щелях, надеясь переждать угрозу. Только подойдя вплотную к реке еще можно было заметить островки травы или мха, державшиеся своими цепкими корнями за каменистую почву. В остальных же местах властвовал сильный ветер и иссушающая жара. И казалось, что иногда можно было расслышать звук трескавшихся валунов.

   Ледяная река вела путников к самым небесам, медленно и неумолимо беря новые высоты с каждой сотней метров. Неровные изрезанные берега часто скрывали под небольшими завалами щебня настоящие дыры, куда сразу проваливались ноги, стоило случайно наступить на внешне абсолютно безопасную груду камней. Из-за постоянного карабканья профессор сбил себе все ноги в сапогах, оказавшихся на проверку ужасно неудобными, и ближе к закату он уже еле шел. Поэтому лагерем встали достаточно рано, когда солнечные лучи еще хорошо освещали скалы. Лантее не хотелось в темноте обустраивать место под ночлег, да и нытье спутника ее очень утомило.

   Место для сна было выбрано живописное, хоть и не совсем удачное: широкое плато с десятком выщербленным ветром массивных валунов, по одиночке стоявших на отдалении друг от друга, будто в галерее мраморных скульптур. Несмотря на то, что пространство было просторным, открытым и достаточно неплохо просматриваемым, сильные порывы стремительно холодевшего к вечеру воздуха проникали всюду, свободно кружась между вытянутыми и изъеденными ветром булыжниками. Чтобы найти хорошее укрытие на этом плато Аш и Лантея гуляли по нему почти час, пытаясь выяснить, где же вихри ощущались меньше всего. Идти куда-то дальше и искать новое место не хотелось, да и в конце концов поиски все же увенчались успехом: ближе к отвесной скале, которая с нескольких сторон окаймляла плоскогорье, нашелся закуток у самого основания одного из громоздких камней, куда ветер практически не попадал.

   Разводить костер было не из чего, да и в любой момент пыльные вихри могли изменить направление и задуть пламя, поэтому странники поужинали скромно, остатками хлеба, сыра и несколькими яблоками, хотя утомленное тело просило горячей и более сытной пищи. Разговаривать не очень хотелось, а тяжелый первый день подъема давал о себе знать – натруженные мышцы ног болели, вынуждая путников скорее предаться заслуженному отдыху до рассвета.

   Однако лежать на жестком прохладном камне оказалось очень непривычно и неудобно, хотя шерстяных одеял было в достатке. И профессор, щелкая суставами пальцев, ворочался на своем месте, постоянно то притягивая ноющие ноги к груди, то выпрямляясь, как палка. Судя по звукам с соседней лежанки, Лантее тоже не спалось.

   Наконец, она села, скинув одеяло и хмуро огляделась по сторонам. Ветер завывал так громко, словно сам не мог задремать уже тысячи лет, а ему вторил где-то на небольшом отдалении шум горной реки; два верных товарища, каждый в своем ритме, занимались любимым делом – стачивали камни, вгрызаясь в горную породу. Солнце скрылось за скалами, погрузив плато в приятный вязкий полумрак, а следом за ним на плоскогорье опустился рваный дымчато-серый туман, неторопливо стекавший по осыпям и выступам, заполнявший собой ложбинки и рытвины между камнями. Это было удивительное зрелище, хоть мелкие влажные капельки мгновенно и осели на двух странниках, намочив им волосы и одеяла. Хетай-ра долго сидела, любуясь туманом, окружившим плато, а после легла на свою лежанку и, протянув руку, мягко толкнула профессора в плечо.

   – Спишь?

   – Нет, – пробормотал мужчина, приоткрывая веки.

   – Это хорошо... Потому что, ты не думай, что я не благодарна тебе за все те знания, которыми ты со мной делился и делишься, Аш, – неожиданно еле слышно сказала девушка. – Я это очень ценю, и мне действительно интересно было слушать то, что ты рассказываешь. И сегодня в том числе.

   – Угу.

   – Просто я... Просто... Наверное, ты считаешь меня глупой, но академия действительно была моей самой сокровенной мечтой. И то, что я упустила ее из рук, так и не вкусив даже чуть-чуть, до сих пор терзает меня. Понимаешь? Я уже вошла в нее, распахнула эти двери, ведущие к знаниям, и буквально сразу же навсегда утратила возможность переступить этот порог еще раз.

   Лантея тяжело и шумно выдохнула. Она лежала на спине, раскинув руки и ноги под одеялом, и смотрела в небо, затянутое легкой пеленой, за которой не было видно звезд.

   – И вот днем ты так резко и грубо напомнил мне, чего я лишилась. Практически подразнил упущенной возможностью, так что я вышла из себя. Прости.

   Выжидательно помолчав еще несколько секунд, профессор повернулся на бок, чтобы у него была возможность видеть лицо собеседницы. Ее белая кожа словно переливалась внутренним светом.

   – Ты говоришь об упущенной возможности, но на самом деле, ты ничего не теряла, Тея.

   – Опять издеваешься? Будешь сейчас снова мне говорить о том, какое в академии все прогнившее и плохое?

   – Вовсе нет. Просто хочу, чтобы ты наконец осознала, что знания – это не кувшин с водой.

   – Не понимаю.

   – Ты хочешь напиться из кувшина, и боишься, что, разбив его, ты никак не сможешь удержать воду в руках и утолить собственную жажду, поэтому так хватаешься за сам образ академии, который в твоем понимании является единственным возможным сосудом для воды. Но вот теперь кувшин разбит – академия потеряна для тебя, и ты плачешь над ее осколками, думая, что вода утекла в землю, и ты до конца своих дней будешь страдать от жажды.

   Девушка молчала, пытаясь уследить за ходом мыслей собеседника.

   – А теперь пойми одну вещь. Чтобы напиться, тебе не нужен кувшин. Да, ты можешь его использовать, но гораздо важнее другое: знания – это сама вода. И они есть повсюду. Ты можешь напиться, откуда пожелаешь. Лужа, озеро, горная река, цветочная ваза, сточная канава или целый океан. Знания не ограничены стенками, и только ты сама определяешь, откуда ты будешь пить, какого качества будет эта вода и сколько тебе нужно, чтобы утолить жажду.

   – То есть, ты пытаешь сказать, что мне стоит заняться самообразованием?

   – Тебе стоит перестать плакать над разбитым кувшином. В академии не было ничего особенного. Книги есть всюду, умные люди – тоже. Ты хотела попасть туда ради приобретения знаний, но, будем честны, если они тебе действительно так были нужны, то ты бы давно уже пользовалась всеми подручными средствами для их получения. Читай книги, Тея, изучай окружающий тебя мир, размышляй над его устройством и не забывай слушать мудрых людей и нелюдей, окружающих тебя. И тогда в какой-то момент для тебя станет ясно, что в кувшине не было нужды.

   – Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь, – задумчиво пробормотала хетай-ра, пальцами рисуя на одеяле успокаивающие простенькие узоры. – А под «мудрыми людьми», которых стоит слушать, ты, конечно же, подразумеваешь себя, не так ли?

   – Почему бы и нет, – усмехнулся профессор.

   – Выходит, что я действительно в любой момент и в любых объемах могу черпать из тебя эти самые знания, и этого будет достаточно, чтобы, как ты сказал, утолить мою жажду?

   – Ты все правильно поняла. И я готов делиться с тобой ими, потому что это мое призвание – быть преподавателем и открывать другим то, что я сам знаю. Поэтому я и согласился на сделку с тобой, Тея. Потому что кто еще, кроме меня, сумеет помочь тебе добиться желаемого – утолить жажду знаний целого народа? Для тебя ведь это в разы важнее, чем даже поступление в академию.

   Девушка мягко улыбнулась, одаривая собеседника неожиданно нежным и одновременно с тем благодарным взглядом. Она протянула руку и погладила Аша по предплечью, а после, словно устыдившись своего секундного порыва, резко отдернула кисть и скорее перевернулась на другой бок, укрываясь с головой одеялом. Но как бы она ни пыталась скрыть свое смятение, профессор замечательно понимал, что его слова попали в самую точку и тронули одну из чувствительных струн души его спутницы. И, беседуя с Лантеей о сделке, Ашарх уже сам плохо понимал, говорил ли он все это только для того, чтобы завоевать доверие хетай-ра и позднее, в Бархане, воспользоваться им, пытаясь добиться того, к чему он сам стремился большую часть своей жизни, – к богатству и прославлению, или же его слова были правдивы на самом деле. Он и сам был в смятении.

   Ранним утром на горы вместе с предрассветным туманом опустился холод, который и разбудил пару путников. Даже под шерстяными одеялами с трудом можно было согреться, поэтому, после скорого завтрака, Аш и Лантея приняли решение быстрее сняться с места и продолжить путь. По крайней мере за счет ходьбы и лазанья по уступам можно было как-то согреться. Плато обветренных скал быстро осталось позади, и странники вернулись к берегу реки, намереваясь и дальше следовать вдоль нее.

   В некоторых местах горы расступались, открывая виды на лежавшую у подножия хребта долину: Зинагар все хуже просматривался, красные черепичные крыши затерялись среди сплошной зелени лесов, а вот облака над головой казались все ближе, словно еще через пару сотен метров до них уже спокойно можно было дотронуться руками. Но, как оказалось, подобная высота совершенно не смущала местную фауну, которая безбоязненно показывалась на глаза чужакам, рискнувшим забрести в безжизненные земли. Дикие горные козлы, ловко передвигаясь по совершенно отвесным скалам, небольшими группами стали появляться практически на каждом шагу. Они безразлично оглядывали закутанные в плащи фигуры своими пугающими глазами с прямоугольными зрачками и после тыкались мордами в расщелины, выискивая среди камней редкие клоки травы. Стоило взмахнуть рукой или громко крикнуть, как животные неторопливо и нехотя убирались подальше, но в целом они были достаточно небоязливыми.

   Первые несколько часов, пока солнце не показалось из-за хребта и не согрело своими жаркими лучами камни, горы впервые показались Ашарху очень недружелюбным местом. Леденящий ветер вкупе с холодными брызгами, летевшими во все стороны от реки, заставляли продрогшего профессора кутаться в залатанный плащ и с тоской думать о толстых шерстяных носках тети Чият, которые ему бы очень пригодились в тот момент. Однако, едва яркое светило озарило Мавларский хребет, вся голая и безжизненная поверхность скал словно мгновенно пропиталась теплом. И с каждым часом, стоило солнцу подняться еще на несколько градусов выше по небосклону, жара становилась все гуще, медленно раскаляя камни и воздух вокруг. К полудню дышать можно было уже с трудом, и даже в тени не было спасения от зноя, который неотвратимо давил на головы вспотевших и перегревшихся путешественников.

   Хорошо, что Лантея, имевшая за плечами многолетний опыт жизни в суровых пустынях, заранее предупредила своего спутника ни в коем случае не снимать капюшон с головы, иначе Аш, несомненно, получил бы тепловой удар в тот день и до самого вечера провалялся бы с головной болью. Теперь же пара, разморенная жарой, шла куда медленнее, чем прошлым днем, постоянно смачивая лицо и руки в водах горной реки.

   Поэтому когда русло неожиданно резко вильнуло в сторону, и из-за поворота показался высокий сверкавший брызгами водопад, то путники не сдержали слаженного вздоха. Огромная масса воды с оглушительным шумом падала с высоты, обрушиваясь на мшистые валуны и взбивая жидкость в пену. Брызги, переливавшиеся всеми цветами радуги на солнце, казалось, висели прямо в воздухе, создавая над рекой марево из мелких едва видных глазу капель. Блаженная прохлада царила в этом дивном месте. Хотелось просто раскинуть руки в разные стороны и скорее подставить лицо живительной влаге.

   Хетай-ра, отринув все предосторожности, скорее стянула с себя одежду и поспешила окунуть под холодный поток, даже не слушая восклицаний профессора. Он опасался, что сильное течение и скрывавшиеся в глубине пороги могли снести хрупкую девушку, но Лантея оказалась на удивление хорошим пловцом и не побоялась подплыть как можно ближе к водопаду. На мгновение Аш даже удивился, откуда у пустынной жительницы такие отличные навыки держания на воде, но после вспомнил, что хетай-ра несколько дней назад что-то упоминала о море и медузах, хоть это и казалось тогда впопыхах придуманным враньем.

   Несмотря на все уговоры Лантеи, которая в свое удовольствие с визгами плескалась под мощными потоками водопада, профессор купаться не стал. Он не умел плавать. В детстве, проведенном среди бескрайних степей, где на многие километры вокруг его дома не было ни одного крупного водоема, это не казалось большой проблемой – все ребята там не умели плавать. А позднее уже как-то не было возможности научиться, да и других проблем в жизни на тот момент хватало. Поэтому Аш предусмотрительно не лез в воду, когда он был не уверен в глубине, а опасные пороги этой реки и ее бурное течение мужчину откровенно тревожили.

   Он сел на берегу, снял обувь с портянками и опустил стертые ступни в ледяную воду, которая острыми иглами холода мгновенно пронзила ноги до самых костей.

   Вскоре девушка наплавалась и быстрее выбралась на берег. Вся она с ног до головы покрылась гусиной кожей, а губы посинели. Дрожащими руками расстелив на гальке одеяло, хетай-ра легла на спину, чтобы солнце скорее прогрело ее тело и просушило мокрую нижнюю рубаху. Иногда до профессора доносился стук зубов друг о друга, но, кажется, его спутница ни о чем не сожалела – она чудесно освежилась и взбодрилась.

   – Зря ты не поплавал, – пробормотала Лантея, отжимая свои косы по одной. – Прохладно, конечно, но зато как славно! Больше эта жара не давит на голову.

   – Смотри не заболей. Оботрись хорошенько.

   – Не переживай. На таком-то солнце я быстро обсохну.

   Вяло переворачиваясь с живота на спину и обратно, за четверть часа девушка действительно просушила одежду, и сама согрелась. Она принялась неторопливо одеваться, но когда очередь дошла до пояса с прозрачными метательными ножами, сделанными из стекла, то откуда-то с неба неожиданно упала стремительная черная тень, которая с оглушительным карканьем обрушилась на головы путников и выхватила у хетай-ра из рук стеклянное оружие. Невозможно было успеть даже отреагировать на такое быстрое движение, и Лантея лишь испуганно дернулась в сторону от острых когтей и жестких перьев. Тяжело и шумно взмахивая крыльями, весьма крупная угольно-черная птица сразу же взмыла высоко вверх, унося в лапах добычу и не позволяя себя даже полноценно рассмотреть.

   – Что это было? – воскликнул профессор, мгновенно вскакивая на ноги и напряженно оглядываясь, не было ли поблизости других дерзких птиц, решивших напасть на путников.

   – Дрянь! Утащила мои ножи! – с негодованием прошипела девушка, вглядываясь в силуэт, довольно быстро удалявшийся от водопада.

   – Я даже не услышал ничего!

   – Как и я... Шум воды заглушил все звуки. Иначе я бы успела заметить ее заранее!

   Лантея приставила ладонь ко лбу, отслеживая путь крылатой воровки. Птица, никуда не сворачивая, летела по прямой к скалистому утесу, находившемуся на самом верху каменистой возвышенности каньона, вдоль которого спутники шли все время. Паря в воздушных потоках, черная тень изредка лениво взмахивала крыльями, корректируя направление.

   – Она явно возвращается в гнездо! И, судя по всему, оно не очень далеко. Нам нужно подняться на плоскогорье и отыскать ее укрытие, – решительно сказала девушка.

   – Что? Ты хочешь идти искать эту птицу? Да мало ли тут в скалах гнезд и расщелин, куда она спряталась! Она, может, вообще бросила твои ножи где-нибудь по пути. Они все же тяжелы для обычной птицы...

   Сама мысль о том, что нужно будет ползать по раскаленным камням, выискивая гнездо наглой воровки, вводила Ашарха в уныние, но спутница одарила его таким недовольным взглядом, что преподавателю просто не оставалось ничего иного, кроме как последовать за Лантеей в обратном направлении, вдоль склонов каньона, пытаясь отыскать место, чтобы забраться наверх.

   – Я отсюда никуда не уйду без моих ножей, – категорично заявила девушка, двигаясь ближе к берегу и постоянно поглядывая наверх. – Оружие – это честь и гордость любого воина хетай-ра. И эта драная птица не имеет права меня обезоруживать.

   – Не думал, что местные представители фауны окажутся такими непугаными. Совсем не боятся человека, словно знают, что от него ожидать. Хотя, мне кажется, что в этих горах никого, кроме пастухов, они не встречают. И, следственно, набраться такого опыта им неоткуда.

   – Да какая разница, боятся или нет! Вот наглости им не занимать. И за это я ее накажу.

   Профессор окинул взглядом раскинувшуюся перед ним местность, которая ему уже весьма приелась за этот день. Высокие стены каньона поднимались на несколько метров вверх, но в одном месте камни обвалились друг на друга, и по ним вполне можно было забраться.

   Аш указал рукой на осыпь:

   – Смотри!..

   – Ага. То, что нужно, – отозвалась девушка, подходя ближе.

   Ухватившись пальцами за пористую поверхность булыжников, мужчина с кряхтением принялся взбираться по массивным валунам. К счастью, высота склонов каньона была небольшой, поэтому Ашарху удалось без особенных проблем очутиться наверху, где вдоль русла тянулось узкое плоскогорье, с восточной стороны практически до середины расчерченное извилистыми трещинами. Кое-где порода уже обвалилась, из-за чего ходить по этой возвышенности было рискованно. Зато хорошо просматривался весь каньон вплоть до самого водопада.

   Пока Лантея легкими и быстрыми движениями взбиралась по склону, как юркая ящерица, внимание Аша привлекло одинокое дерево, стоявшее на самом краю плато и опасно свесившееся над бездонным обрывом. Высохшее и совершенно голое дерево раскинуло свои узловатые ветви во все стороны, цепляясь гибкими корнями за почву. Оно явно уже не первое десятилетие висело над пропастью, но все еще отчаянно боролось за жизнь.

   – Видишь? – спросил профессор и указал спутнице на дерево.

   – Какая-то старая коряга.

   Прищурившись, девушка вглядывалась в нужном направлении.

   – А на ее ветвях огромное гнездо, – сказал Аш.

   – Разве? Я думала, это просто мусор какой-то ветром нанесло. Надо поближе подойти. Это вполне может оказаться нужное нам гнездо.

   – Постой! – окликнул профессор собеседницу и резко схватил ее за край плаща. – Что-то мне это не нравится, Тея. Поверь мне на слово, я таких здоровых гнезд никогда в жизни не видел. Вполне может быть, что у этой птицы там все семейство. Стоит ли подходишь ближе? Вдруг они хищные агрессивные птицы, которым не понравится, что их покой потревожили.

   – Да ладно тебе! Это же просто птицы. Одна или много – разницы нет. Они испугаются и улетят.

   Вытянув из рук спутника край своего плаща, хетай-ра двинулась в сторону дерева, нависшего над обрывом. Весьма недовольный решением девушки, преподаватель тем не менее все же направился следом, хотя что-то его тревожило во всей этой ситуации. Когда Лантея приблизилась к скалистому изрезанному краю, то для нее стало совершенно очевидным, что хозяин или хозяева гнезда отсутствовали. Безбоязненно подкравшись к самым корням низко согнувшегося дерева, она махнула рукой, подзывая Ашарха поближе.

   – Иди сюда. В гнезде никого нет. Я хочу залезть посмотреть, там ли мои ножи.

   – Может, не стоит? Это дерево совсем рассохлось. Того и гляди упадет в пропасть...

   – Я осторожно, – заверила хетай-ра, уже примериваясь к нижним ветвям.

   Цепляясь пальцами за бугристую кору, девушка аккуратно поставила ногу на искривленный ствол. У профессора на мгновение перехватило дыхание, но, к счастью, дерево даже не шелохнулось под весом Лантеи. Она куда увереннее полезла к вершине, опираясь на сучки и ветки, опасно нависнув над обрывом. Сделав последний рывок и подтянувшись к самому гнезду, спутница Аша с любопытством туда заглянула. Но практически сразу же скривилась и отпрянула.

   – Что там? – не выдержав, крикнул преподаватель, рукой прикрывая глаза от солнца.

   – Ох, богиня... Здесь чьи-то останки, Аш.

   – В смысле кости?

   – Человеческие части тела. Ребра, череп, оторванная рука. Еще гниющие, до конца не разложившиеся, все в опарышах. Ну и вонь!

   Спрятав нижнюю часть лица в сгибе локтя, хетай-ра с отвращением разглядывала содержимое гнезда.

   – А это что?.. Ох! Вот и мои ножи!

   Лантея продемонстрировала профессору кожаный пояс с метательными ножами, весь измазанный в чем-то склизком. Она, морщась, отерла его от грязи и сразу застегнула на бедрах.

   – И где же та птица, что украла у тебя ножи, и которая питается гниющей человечиной? – чувствуя, как холодные мурашки бегают по его спине и шее, спросил Ашарх снизу.

   – Не знаю. Но тут так много старой скорлупы и...

   Договорить девушка не успела.

   Они появились словно из ниоткуда. Сначала несколько существ практически бесшумно выпорхнули из пропасти, вздымая крыльями пыльные вихри, а следом за ними сразу же прилетели и другие особи, откликнувшись на пронзительный короткий зов. Черные крупные птицы закружили над головами путешественников, словно гибкие тени, выползая из трещин в породе, разломов в скалах и пикируя из-за облаков. Это были грозные предвестники смерти, горные твари, разозленные грубым вторжением чужаков в их гнездо.

   – Тея! Беги! – только и успел крикнуть профессор, прежде чем тройка самых быстрых птиц уже спланировала прямо на голову хетай-ра, цеплявшейся за сучья.

   Она вскрикнула от испуга и попыталась спрыгнуть с дерева, но плащ запутался в ветках, ноги соскользнули, и девушка упала, жестко приложившись головой о ствол. В последнее мгновение она успел схватиться за гибкие корни, чем уберегла себя от стремительного полета в бездну.

   – Тея! – в ужасе воскликнул Ашарх, бросаясь на помощь своей спутнице.

   – Уходи!

   – Но...

   Он замер, не добежав несколько метров до дерева.

   – Я справлюсь! Ты безоружен! Уйди!

   Рывком закинув ногу на ствол, Лантея напрягла все свои силы и резким движением подтянулась, забираясь на край обрыва и, сдирая пальцы в кровь, цепляясь ногтями за каменистую почву. В небе над ней собиралась целая воронка рассерженных тварей, которые кричали на все лады и летали по кругу, постоянно примериваясь к хетай-ра, но явно побаиваясь идти еще в одно наступление. Кажется, они ждали других сородичей, подзывая их оглушительным гвалтом.

   Обеспокоенно поглядывая на Лантею, профессор лишь отбежал назад на несколько метров, не собираясь трусливо прятаться и оставлять свою спутницу совсем в одиночку бороться против целой стаи. Некоторые твари делали крутые виражи и подлетали ближе к Ашарху, но он сразу же принимался хлестаться по воздуху краем плаща, который он обмотал вокруг руки, чтобы защититься от огромных когтей. А они и правда были чудовищно острыми, судя по всему.

   У мужчины уже не оставалось никаких сомнений, что хетай-ра разорила именно гнездо горных тварей, потому что никакие другие птицы не выглядели столь отвратительно изуродованными самой природой. У водопада из-за стремительного нападения, Аш не успел опознать быструю воровку, которая скрылась так же моментально, как и появилась. Но теперь все становилось на свои места. Издалека этих созданий еще можно было принять за обыкновенных воронов из-за черного оперения и обсидиановых клювов, но вблизи разница становилась очевидной: они были в несколько раз крупнее, а вытянутое тело оканчивалось слишком мощными для обычных птиц чешуйчатыми лапами, на которых настоящими лезвиями сверкали изогнутые когти. На груди тварей можно было рассмотреть два непропорциональных отростка – верхняя пара маленьких лап, которую птицы поджимали к себе в полете, но сразу же расправляли и нацеливали в лицо врагу, стоило им пойти на таран.