Текст книги "Карающий орден (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

   – Слухайте, люди! – раздался откуда-то со стороны колодца голос старосты, который уже успел выбежать встречать гостей. – Эфенди глашатай прибыл из столицы. Он объявит вести, а после сборщик податей будет деньгу собирать, готовьте кошели.

   По толпе пробежал легкий вздох удивления: люди ждали в этот день только мытаря, а вместе с ним прибыл еще и столичный вестник. И теперь селянам не терпелось узнать, какие же новости им привез этот редкий гость. Вперед выступил невзрачный плечистый мужчина в сером плаще, который на фоне стоявшего неподалеку нарядного сборщика податей выглядел нищим бродягой.

   – Милостью Залмара, бога нашего всемогущего и всеединого, и Владыки Залмар-Афи Пророка Бога Ской Гервасиуса, до сведения каждого жителя должна быть донесена следующая информация, – громким и поставленным голосом начал свою речь глашатай, читая по изрядно помятому свитку, который он держал в руках. – С первого осеннего месяца 1047 года от явления Пророка вводится новая торговая пошлина на ввоз в города на продажу крупного рогатого скота...

   Глашатай нудно и однообразно перечислял новые вводимые законы и пошлины. Люди слушали внимательно, но по их наморщенным лбам было ясно, что они почти ничего не понимали из речей вестника: он использовал заумные слова, мало что значившие для простого рабочего люда.

   Ашарху тоже пришлось выслушивать глашатая: толпа только увеличивалась в размерах, и вскоре селяне заполнили всю маленькую площадь, так и не позволив профессору вовремя уехать. До коня оставалось буквально несколько метров, но проход перегородила пара женщин, которые отчаянно боролись с рогатым козлом, выбившим кол с веревкой и сбежавшим из двора. Протяжно мекая, животное угрожающе трясло длинной белой бородой и упиралось копытами в землю. Люди вокруг негодующе бормотали, недовольно тесня друг друга, чтобы не попасть на рога злому козлу, который не собирался сдаваться просто так.

   – Помимо прочего, по указу рыцаря-хранителя ордена Сынов Залмара Цир Иезина младшего объявлены в розыск во всех регионах Залмар-Афи следующие опасные личности. Ма'хе Гарц, мужчина сорока восьми лет от роду, смолокур, обвиняемый в ереси и распространении ложных учений о проклятом боге. Отличительные признаки: отсутствие волос на голове, бельмо на глазу. Аз Белсия, женщина приблизительно тридцати лет, мошенница, фальшивомонетчица, выдающая себя за знатную особу. Полная, имеет черные волосы и изображение змеи на животе. Сои Ашарх, мужчина двадцати девяти лет, профессор истории, убийца, имперский пособник. На лбу есть шрам, волосы темные, смуглый. Женщина двадцати пяти лет от роду, именующая себя Вех Лантеей, имперская шпионка, убийца, конокрадка. Имеет следующие признаки: темные волосы, бледная кожа, говорит с акцентом...

   Ашарх побледнел практически мгновенно. Когда он услышал свое имя, то сперва даже не поверил собственным ушам. Глашатай все продолжал говорить, называя имена других преступников, а профессор, почти не дыша, стоял в толпе, чувствуя, как похолодели его ладони. Многие из селян внимательно прислушивались к списку, и больше всего в тот момент Аш боялся, что кто-нибудь вспомнит о странном путнике, посетившем село в этот день, и все еще находившемся на площади. Стараясь не делать резких движений, мужчина медленно натянул капюшон на голову, чтобы прикрыть свой старый шрам на лбу, который был отныне отличительным клеймом, способным выдать его с потрохами. Теперь находиться и дальше в селе было уже опасным. Стоило старосте или кому-либо из видевших его на улице крестьян сказать хоть слово глашатаю, как Ашарха бы схватили и скрутили на месте.

   Две женщины наконец справились с козлом, перегородившим дорогу. Животное за рога оттащили к ограде, а профессор ловко проскочил в образовавшуюся пустоту, вцепляясь в поводья своего коня так крепко, словно это была спасительная соломинка.

   – Все названные преступники опасны и подлежат заключению под стражу. За любую информацию о местонахождении неугодных ордену лиц полагается денежное вознаграждение, – продолжал свою неторопливую речь глашатай.

   Залезать в седло у всех на виду было слишком рискованно – селяне могли обратить внимание на всадника, поэтому Аш медленно вел на поводу жеребца к ближайшему закоулку между дворами. В этот момент как раз послышался звонкий голос мытаря, начинавшего собирать с селян подати. Глашатай закончил свою речь, и теперь толпа зашевелилась, стягиваясь еще ближе к колодцу, возле которого быстро ставили лавки и столы для сборщика и его свиты.

   Как только профессор скрылся от лишних глаз за высокой деревянной оградой одного из дворов, он ласточкой вспорхнул в седло и так пришпорил коня, что животное стрелой бросилось по маленькой узкой улочке, распугивая гогочущих гусей и шипящих кошек. Пролетев Бобровые хатки насквозь, Ашарх выехал к окраине, все еще судорожно сжимая поводья в руках.

   К месту встречи, где его должна была ждать Лантея, мужчина прискакал за полминуты, оставляя за спиной густые облака поднятой в воздух пыли. Девушка, только завидев спутника, с нетерпением выбежала из кустов навстречу и едва успела отпрыгнуть в сторону из-под копыт, когда разгоряченный конь не успел затормозить после скачки.

   – Что случилось? На тебе лица нет! – встревоженно заметила она почти сразу же.

   Профессор протянул руку, помогая хетай-ра забраться в седло, и скорее развернул коня, направляя его с дороги в лес, подальше от случайных глаз.

   – В село приехал глашатай, – едва отдышавшись, проговорил Аш, легко пришпоривая жеребца, чтобы животное перешло на рысь, – и объявил список разыскиваемых преступников.

   – Мы в нем есть? – спросила Лантея, крепче прижимаясь к спине собеседника и хватаясь за плащ.

   – Да. Убийцы и шпионы. А тебе еще и дали официальный титул конокрадки. Поздравляю.

   – Значит, о нас повсюду растрезвонят?

   – Видимо, да. Раз уж глашатая направили даже в такое небольшое село, как Бобровые хатки, то Сыны намерены максимально оповестить народ о беглецах.

   – Надеюсь, тебя никто не заметил и не узнал? – с надеждой в голосе спросила девушка.

   – Я не уверен. Староста мог запомнить мое лицо.

   – Ему могут и не поверить.

   – Мне кажется, Сыны будут хвататься за любую информацию. А мой шрам на лбу слишком отличительная черта, чтобы его легко проигнорировать и забыть. Значит, скоро орден узнает, в каком направлении мы с тобой движемся.

   – Выходит, нам лучше свернуть с прежнего курса.

   – Именно. Ты все верно поняла. Уце уже практически рядом, поэтому объедем Бобровые хатки и направимся в юго-восточном направлении, сильно углубимся в лес. Благо еды у нас теперь достаточно, – сказал профессор и похлопал по своей увесистой ноше, спрятанной за пазухой.

   – Тебе удалось все же выручить деньги за голову? – спросила Лантея и мельком высунулась из-за плеча спутника, но ее сразу же хлестко ударила по лицу ветка дерева, мимо которого проезжали всадники. – Я, если честно, не верила, что ты вернешься с добычей.

   – Теперь можно не беспокоиться хотя бы об одной проблеме.

   – Не думай о Сынах. Они не сунутся с погоней в леса, ты сам об этом говорил.

   – Да, но... Я никак не ожидал услышать свое имя в этом селе, признаться честно. Одно дело предполагать, что изображение твоего лица теперь развешено по всем столбам, а совсем другое – слышать, как в каждом населенном пункте глашатай провозглашает тебя врагом страны и ордена.

   – Ты ведь наверняка мечтал в своей жизни о славе, профессор? Вот, наслаждайся. Твой бог, видно, любит хорошо пошутить, раз преподнес тебе твое желание в таком виде – теперь ты знаменит и известен по всему Залмар-Афи. Слава, что дурная, что заслуженная, все равно слава.

   – Только представь, – негодующе прошептал Ашарх, мягко направляя жеребца между деревьями, – он назвал меня убийцей. Убийцей!.. Да я и мухи в жизни не обидел...

   – Смотри, сначала тебя начнут так называть, а потом сам не заметишь, как решишь поддержать эту легенду, – с тяжелым вздохом сказала Лантея.

   Путники в полумраке пересекали раскидистый травянистый луг, и мокрые стебельки полыни, наполнявшие воздух своим густым горьковатым запахом, мягко обволакивали лошадиные бабки. Солнце, укрытое розовым маревом облаков, уже коснулось линии горизонта и вот-вот должно было исчезнуть, погрузив мир в бархатистые сумерки. Аш и Лантея почти без остановок углублялись в густые леса региона Вех, как только за их спиной осталось село Бобровые хатки. На пути за весь день им лишь несколько раз встретились крошечные поселки на десяток домов, которые они старались обходить стороной. После полноценного сытного обеда странники вышли к истоку могучей реки Локи, которая брала свое начало на юго-западе от города Уце. Наполнив бурдюк свежей чистой водой и перейдя вброд на другой берег, беглецы продолжили двигаться по направлению к Зинагару. По расчетам профессора, блуждание по лесам могло занять еще около двух или трех дней, но этот путь все же был короче, чем если бы странники придерживались главной дороги, которая делала крутой изгиб в сторону Магенты. Единственной опасностью по-прежнему оставались твари, но Лантея придерживалась оптимистичной точки зрения:

   – Если мы справились с одной, то без проблем теми же методами убьем и новую.

   – А вдруг не успеем проснуться? – с сомнением проговорил Ашарх, полной грудью вдыхая запах луговых трав, укрытых каплями росы. – Застанет нас врасплох, и тогда все... Страшная кончина!

   – Не недооценивай меня, – хрипло произнесла девушка, – я услышу ее за сотню метров. Просто теперь буду четко знать, что я слышу, а не как вчера ночью, когда я металась в догадках, мерещится ли мне это щелканье или же это звуки какой-то птицы, которую я не встречала ранее.

   – Знаешь, в деревнях старики любят пугать детей байками о том, что нет худшего предвестника смерти, чем это щелканье из ночной темноты.

   Хетай-ра не ответила своему собеседнику. Они продолжали ехать в странном тягостном молчании, прислушиваясь лишь к звенящему пению малиновки, пока Лантея вдруг не спросила:

   – Ты тоже это чувствуешь, или мне кажется?

   – Смотря что я должен чувствовать.

   Профессор решительным движением руки остановил жеребца и повернул голову к девушке, надеясь добиться от нее более подробной информации. Прикрыв глаза, чужеземка старательно принюхивалась, раздувая маленькие тонкие ноздри. Острота ее чувств уже не раз помогала паре беглецов, поэтому игнорировать очередное предвестие Ашарх не собирался.

   – Тебя насторожил какой-то запах? – предположил профессор.

   Но не успела Лантея ответить, как ветер легко подул в лицо мужчине, и он сам уловил сильный запах гари, которого буквально мгновение назад совершенно не ощущалось на лугу.

   – Это дым? Мы опять у какого-то селения? – спросила хетай-ра, распахивая веки.

   – Нет, – хмуро откликнулся профессор и перекинул ногу через седло, спешиваясь, – боюсь, у печного дыма не бывает такого тяжелого смрада. Это гарь. Здесь явно что-то горит.

   Озадаченный Ашарх потянул коня за поводья, направляясь к кромке видневшейся неподалеку редкой рощи, откуда и дул ветер. Лантея заерзала, устраиваясь поудобнее в освободившемся седле, и настороженно стала оглядываться по сторонам, прислушиваясь к любым звукам.

   Когда путники углубились в тихую рощу, то вонь стала настолько сильной, что Аш невольно закашлялся. Через несколько метров деревья раздвинули свои ветви, выпуская пару беглецов на обширную прогалину, где взору Ашарха и Лантеи предстало мрачное зрелище.

   На обгоревшей, укрытой толстым слоем золы и пепла земле высились почерневшие от копоти печи с высокими кирпичными трубами, смотревшими в безжизненное небо. А вокруг печей не было ничего, кроме прожженных изломанных бревен и покрытых белой пленкой пепла остывших углей. Одинокие редкие столбы заборов, накренившись на бок, скрипуче покачивались от порывов ветра, разносивших тяжелый удушливый запах гари по всей округе.

   Это было все, что осталось от некогда стоявшей здесь небольшой деревни, которая теперь была полностью уничтожена безжалостным огнем. Пламя уже погасло, кругом лишь дымились пепелища уничтоженных изб – где-то глубоко под завалами еще теплились последние угли. Между пожарищем и рощей вилась широкая лента вспаханной земли, которой селяне обычно спасались от лесных пожаров. Именно благодаря ней, судя по всему, огонь и не перекинулся на деревья, но это означало, что возгорание началось непосредственно в самом поселке.

   Живых нигде не было видно. Мертвая деревня застыла в своей безмолвной печали.

   – Ужасное зрелище, – прошептала Лантея, спускаясь с жеребца. – Может, здесь остались живые?

   – Вряд ли, – усомнился профессор. – Посмотри вокруг. Одна гарь и зола. Здесь был очень сильный пожар. Не думаю, что кто-то сумел в нем выжить.

   – Земля еще теплая. Это случилось не так давно, судя по всему.

   – Наверняка это была одна случайная искра, которая в итоге погубила столько семей и жизней.

   Аш успокаивающе погладил коня по напряженной шее – животному не нравился запах дыма.

   – Пройдем деревню насквозь? – предложила хетай-ра, неуверенно направляясь вперед. – Мне кажется, там дальше есть дома, которые пострадали меньше других.

   Профессор согласно кивнул, и они пошли по черной земле вдоль угольных остовов, сверкавших пустотой проломов. Некоторые избы действительно лучше перенесли пожар: чем дальше от въезда в сгоревшую деревню отходили путники, тем больше становилось домов, у которых уцелели части стен. Несколько раз взгляд Ашарха выделял в кучах золы искривленные почерневшие останки собак, коров и коз, которые не сумели сбежать от огня и умерли, сгорев заживо в хлевах и сараях. Человеческих скелетов не было видно, но мужчина предполагал, что и их было достаточно под завалами домов.

   Лантея в надежде заглядывала во все избы, особенно в те, которые стояли дальше от центра деревни и казались целее. Позади огородов то здесь, то там встречались неповрежденные пламенем пристройки и амбары, их распахнутыми настежь дверьми играл ветер, разнося по всему пролеску пугающую мелодию опустошенности и заброшенности. Иногда хетай-ра пронзительно звала выживших, но каждый раз ответом ей была лишь гнетущая тишина.

   – Похоже, здесь не осталось никого, – подвел итог Аш, когда беглецы прошли деревню насквозь.

   – Упокой богиня души тех несчастных, что умерли в этом пожаре, – прошептала себе под нос девушка. – У меня мурашки по всему телу от одной мысли, сколько людей здесь погибло мучительной смертью – задыхаясь в ядовитом дыме и чувствуя, как от жара с костей слезает кожа. Жуткая кончина, которой даже врагу не пожелаешь...

   – Такова жизнь. Каждому в ней предопределено свое. Один спокойно пролежит последние часы на печи, в окружении любящей семьи и внуков, а другой не успеет убежать из загоревшегося дома. Но все они в итоге взойдут на свой этаж в Башне Залмара, чтобы провести вечность так, как велит им бог.

   – Если бы сама смерть давалась нам богами по заслугам и поведению при жизни, то все было бы совсем иначе в этом мире...

   – Ты так думаешь? – профессор хмыкнул. – Может, все как раз обстоит подобным образом, просто нам не суждено об этом узнать? Вот ты считаешь, что невинный человек несправедливо умер в мучениях в огне, а на самом деле за его душой было столько грехов, что не сосчитать. Просто он их тщательно скрывал, и эта смерть стала божьим наказанием.

   – Нет, Аш. Ты не прав. Тогда не умирали бы дети.

   – Каждый ребенок однажды вырастает и превращается в развращенного слабостями и желаниями взрослого человека. Это неизбежно. И одним богам известно, что привнесет с собой в этот мир такое дитя. Потому, может, они и лишают их дара жизни, проявляя так свою заботу о людях.

   – Нельзя называть заботой о людях истребление целой деревни, – категорично ответила хетай-ра, резко тряхнув головой. – Постигать божий замысел – это не твое, профессор. Смирись.

   Девушка, не желая продолжать больше этот разговор, направилась к нескольким частично уцелевшим избам у околицы. Мелкие угольки скрипели и шуршали под ее сапогами, поднимая в воздух крохотные черные облака золы. Опершись на седло, Ашарх проводил задумчивым взглядом свою спутницу, скрывшуюся за обгоревшими стенами одного из домов. Он мог бы поклясться, что ее действительно тронуло увиденное зрелище сожженной деревни. И это крайне плохо в голове профессора вязалось с образом безжалостной убийцы, которая без сомнений жестоко расчленила двоих Сынов в казематах, была готова вырезать половину предместий ради своей свободы и убила тварь с хладнокровием, достойным зависти. Аш не испытывал жалости к этой деревне и ее жителям: таких поселений во всем Залмар-Афи было достаточно, и горели они каждое лето от пала травы и случайного уголька, выкатившегося из-за печной заслонки. Невозможно расточать свое сочувствие повсеместно – это исчерпаемый ресурс души.

   – Аш! Скорее! Сюда! – раздался из дальнего дома испуганный голос девушки.

   Глава шестая.

   Серебряная фляга с именем

   Профессор, крепче намотав на кулак поводья, сразу же устремился в нужном направлении, готовясь к худшему. Что там такое могла отыскать Лантея среди кипы обгоревших деревяшек? Хетай-ра нашлась на заднем дворе одного из обугленных домов с провалившейся крышей. Она сидела на коленях прямо на земле, а перед ней лежала бесформенная куча тряпья и досок.

   И лишь когда Ашарх подошел вплотную, то он с изумлением опознал в груде золы человека. Испачканная копотью фигура без движения застыла в грязи, и пока Лантея не очистила от пепла лицо погорельца и не убрала с тела деревянные обломки, профессор все не верил, что перед ними живое существо. Нескладный мальчик, которому на вид было не больше одиннадцати лет, лежал на земле, неестественно вытянувшись.

   – Неужели он жив? – с сомнением спросил профессор, оглядывая истощенное тело ребенка.

   Лицо парня было изможденным и серым, глаза запали, и с губ слезали куски кожи от обезвоживания, но его слабое хриплое дыхание слышал даже Аш. Как только девушка полностью стащила с тела ребенка обгоревшие доски, то стало заметно, что ноги мальчика сильно обожжены: пласты черного горелого мяса виднелись сквозь прорехи в одежде.

   – Да, это удивительно, но он жив. У него сильные ожоги и, кажется, перелом голени. Не говоря уже об обезвоживании, – частила Лантея, обеспокоенно осматривая ноги ребенка, но стараясь не прикасаться к ним. – Не знаю, сколько он тут пролежал, но, думаю, мы еще сумеем ему помочь!

   – Проще оставить его здесь. Парень выглядит безнадежным, он явно уже скоро предстанет перед каменными привратниками Башни Залмара, что определят чистоту его души. А нам здесь делать нечего: я не умею лечить ожоги и вправлять кости. Тут нужен врачеватель и подходящие травы.

   – Я не оставлю здесь умирать это несчастное дитя, – с нажимом сказала хетай-ра. – Мальчик жив, у нас есть припасы и немного времени. Уж очистить его раны и поставить кость на место я сумею.

   – Ты можешь только сделать хуже. Кость неправильно срастется, или в рану попадет зараза. Если ты не лекарь, то не надо брать на себя такую ответственность за его жизнь. Хочешь сделать его калекой? Пусть уж лучше умрет здесь, чем на коленях будет побираться по городам и весям.

   – Тогда я доставлю его к лекарю, Аш! Не зря же боги направили нас сюда. Этот ребенок выжил, несмотря ни на что, и он продолжает отчаянно цепляться за свое существование. Уйти и бросить его здесь умирать – это поступок низкий и омерзительный... Отвезем мальчика в город, я готова сама оплатить его лечение. Позаимствую пару монет или, в конце концов, продам один из ножей.

   – Абсурд! – злился профессор. – Зачем ты добавляешь нам лишних проблем? Тебе не хватает Сынов Залмара на хвосте? Неужели ты не убедилась, что нас действительно разыскивают по всем поселкам? Тебе нужно еще везти с собой этого полуживого ребенка прямо в город, чтобы нас точно заметили?

   – Потому что я хочу поступить по совести. Если я могу помочь нуждающемуся, то я помогу!

   – Даже если он умрет на твоих руках из-за неумелой помощи? – ядовито спросил Аш.

   – Даже если так. Это будет только моя вина. Не хочешь – не помогай. Я справлюсь одна.

   Девушка резким движением поднялась на ноги и демонстративно направилась в сторону ближайшей уцелевшей рощи. Обжигающий гнев пульсировал в ее груди будто маленькое солнце.

   – Куда ты, Лантея? – немного остыв, почти сразу же крикнул профессор вслед своей спутнице.

   – Сделаю носилки, чтобы перенести его в лес, – грубо ответила Лантея, не оборачиваясь.

   – В лес? Зачем?..

   – Я не собираюсь ночевать в сгоревшей деревне, – резко бросила хетай-ра и развернулась к собеседнику. Их разделяло несколько метров. Лицо чужеземки пылало от праведной злости, а кулаки были сжаты.

   – Почему? – удивился мужчина. – Здесь есть нетронутые огнем амбары и сараи, в которых наверняка можно отыскать немного чистой соломы для лежака. Неужели будет лучше нести ослабленного парня в лес, где ни воды нет, ни крыши над головой?

   – Нельзя спать там, где совсем недавно погибли, может быть, десятки людей! – раздраженно процедила девушка, скрещивая руки на груди и прожигая взглядом землю под ногами Аша.

   – Отчего же?

   – Это непочтительно по отношению к умершим – ходить по их костям и отдыхать там, где другие в мучениях сгорали заживо.

   – Им уже все равно.

   – Зато мне не все равно. Это место плохое, здесь пахнет болью и страданиями... Прямо как в тех казематах в Италане.

   – Значит так... Послушай меня, Лантея. Твоя задумка с помощью мальчишке мне совершенно не нравится. Это рискованное предприятие с нехорошими для нас и него последствиями... Но твоя идея по поводу леса в разы дерьмовее, – выдохнул Ашарх и сразу же примирительно поднял ладони. – Я помогу тебе с парнем и даже рот не раскрою, обещаю. Если ты, тварь тебя сожри, послушаешься меня хоть в чем-то и останешься ночевать в гребаном сарае, а не пойдешь в лес!

   Он буквально выкрикнул последнюю фразу, встречаясь суровым взглядом с обжигающим льдом глаз хетай-ра. Лантея нахмурилась, сведя белые брови к переносице. Несколько секунд в ней отчаянно боролись упрямство и здравый смысл.

   – Ладно. Уговорил.

   Профессор сдержал широкую торжествующую улыбку, ограничившись довольным фырканьем. Небольшая но решительная победа над спутницей принесла ему немалое удовольствие. Передав в руки девушке поводья от жеребца, Аш засучил рукава и осторожно подхватил обессиленное тело мальчика под пристальным взглядом Лантеи. Парень даже не застонал – он все еще пребывал без сознания. Ашарх нес его аккуратно, как хрупкую статуэтку, готовую разбиться от любого неловкого движения, а хетай-ра поддерживала обожженные ноги.

   Идти пришлось недалеко: всего в десятке метров от места, где беглецы нашли мальчика, стоял крепкий овин, практически не пострадавший от пожара. Стены строения и покатая деревянная крыша обуглились снаружи, но внутрь огонь не пробрался. Овин был разделен на две части, в одной из которых располагалась широкая яма с печью без трубы, а во второй стояли снопы, приготовленные для просушки и молотьбы.

   Решив обосноваться ближе к очагу, путники перетащили несколько необмолоченных пшеничный снопов на землю, бросили на них плащ чужеземки и уложили поверх пострадавшего мальчика. Пока Лантея тщательно осматривала тело ребенка, профессор, не теряя времени, отыскал несколько рассохшихся старых ведер, брошенных у центрального деревенского колодца, видимо, еще во время тушения пожара. Напоив коня, Аш отвел животное к зеленевшей кромке леса пастись и там стреножил его, а после молча принялся таскать в овин воду.

   Девушка освободила не приходившего в сознание ребенка от одежды, бережно отмыла от копоти его неповрежденные части тела и попыталась влить в рот хоть пару капель жидкости. Пожертвовав свою нательную рубаху ради такого важного дела, Лантея разорвала ее на лоскуты и перевязала ссадины мальчика, не рискуя, впрочем, пока что трогать сильные ожоги.

   Совсем скоро окончательно стемнело. Ашарх развел огонь в печи, чтобы подогреть воду для раненого и приготовить какой-нибудь легкий ужин. В овине стало гораздо теплее и уютнее, когда в мятом котелке закипела вода, и профессор, прижавшись спиной к жаркому печному боку, наблюдал за своей спутницей. А хетай-ра отчаянно пыталась сделать все, что было в ее силах. Спустя час сомнений она все же решилась вправить мальчику кость, хоть и предупредила Аша, что видит перелом лишь второй раз в жизни и до конца не уверена в своих действиях.

   Кость поддалась далеко не сразу: Лантея неловко хваталась пальцами за ступню ребенка, опасаясь задеть обширные ожоги, пока в какой-то момент девушка просто плавно не начала тянуть ногу на себя, и неестественный мышечный бугор на голени не стал уменьшаться. Однако посередине процесса от боли бедный парень впервые пришел в себя, оглашая овин чудовищными хриплыми криками. Но состояние его продолжало быть тяжелым: мальчик не понимал ничего и лишь истошно вопил, пока снова не провалился в небытие, не выдержав боли. Аш только и успел влить ему в рот немного воды.

   Когда кость встала на место, то хетай-ра быстро и нервно наложила шину из нескольких палок и лоскутов ткани. Лицо ее было бледнее обычного, а руки мелко тряслись. Впервые профессор увидел свою спутницу в таком состоянии: она была необыкновенно сосредоточена, но вместе с тем не могла обуздать собственную тревожность и испуг. Перед ней лежало беспомощное создание, жизнь которого полностью зависела от чужеземки. И она не имела права на ошибку.

   С ожогами дело обстояло гораздо сложнее: к ним прикипели куски одежды, которые даже после размачивания в воде никак не отставали. И несмотря на то, что по-хорошему не стоило оставлять в мокнущих ранах ткань, с ней ничего нельзя было поделать. Срывать со свежих ожогов лоскуты значило доставить неокрепшему мальчику еще больше боли.

   Практически до самого утра пара беглецов занималась врачеванием. Медленно и кропотливо они очищали раны от золы и угольков, понемногу отлепляя крошечные куски одежды. К рассвету лишь Лантея держалась на ногах: уже чисто машинально она продолжала обтирать лицо мальчика влажной тряпкой и вливать в его рот по капле воду каждый час. Аш же сидел у входа в овин, вытянув ноги к угасавшему очагу и прикрыв глаза от усталости.

   Только когда солнце протянуло над горизонтом свои первые лучи, парень через силу поднял веки, чем вызвал удивленный писк не ожидавшей этого Лантеи. Мальчик долго водил воспаленным взглядом по помещению и лицам, склонившимся над ним, а его губы слегка шевелились.

   Профессор незамедлительно вложил в руки застывшей девушки миску с чуть теплой кашей, к которой с вечера так никто из них и не притронулся.

   – Ему нужно дать поесть.

   Аш держал голову ребенка, пока хетай-ра небольшими порциями пыталась засунуть еду в рот больного. Через четверть часа парень, наконец, стал смотреть осмысленнее и послушнее проглатывать кашу. Вскоре он уже выдохнул свои первые сиплые слова.

   – П-пить... Пить.

   Лантея сразу же схватилась за бурдюк с водой и поднесла его к губам ребенка, помогая напиться. Мальчик сделал всего пару неуверенных глотков, а потом неожиданно почти беззвучно заплакал.

   – Что такое? Почему ты плачешь? – спросила девушка, обеспокоенно пощупав лоб раненого.

   – Боль..но, – едва слышно прошептал ребенок, кусая свои бескровные шершавые губы.

   – Потерпи, парень, – проговорил Аш, осторожно поправив шерстяное одеяло, которым было укрыто туловище больного. – Как твое имя?

   – В-витим.

   – Не бойся, Витим. Самое страшное позади. Ты жив, а раны скоро заживут, – уверенно и твердо сказал мужчина, чем заслужил благодарный взгляд Лантеи.

   – Я... Я знаю, кто поджег деревню, – невнятно произнес мальчик, прикрывая красные глаза. – Мне нужно в Зинагар. Там мой дядька живет. Я должен рассказать... П-помогите мне...

   – Конечно, Витим, мы тебе поможем, – быстро ответила хетай-ра, но ребенок уже провалился в сон, а его лицо застыло восковой маской.

   – Как интересно, – пробормотал Ашарх позевывая и помогая своей спутнице удобнее уложить больного, – значит, деревню подожгли намеренно. Неужели он единственный выживший?

   – Не знаю. Я так устала, что уже ничего не знаю... Кроме того, что чудовищно хочу спать.

   Лантея помассировала виски пальцами и выглянула в приоткрытую дверь овина – солнце уже встало, и звонкие птичьи трели разносились в ближайшем лесу. Мальчик крепко заснул, его слабая грудь редко вздымалась под одеялом, сон его был глубоким. Все, что двое беглецов могли сделать для несчастного ребенка, они уже сделали. Пора было и им самим предаться заслуженному отдыху. Ашарх упал прямо на распотрошенный сноп пшеницы у стены, накрывшись своим сброшенным кафтаном и прижавшись спиной к едва теплому боку печки. Лантея же еще поклевала носом над парнем, следя за его дыханием, а потом и сама заснула рядом, свернувшись на полу как кошка, калачиком.

   Ближе к полудню хетай-ра почувствовала на своем лице теплый солнечный луч и открыла глаза, ощущая приятную ломоту во всем теле. Ашарх спал рядом на земле тяжелым сном, глаза его ввалились, под ними были темные круги, грудь вздымалась редко. Девушка отдернула протянутую было руку – она решила дать спутнику отдохнуть еще хотя бы час. В конце концов, он это заслужил, ведь сдержал свое слово и помогал всю ночь напролет.

   Лантея перевела взгляд на больного мальчика, – судя по положению его тела, он так ни разу больше и не приходил в себя. Когда вечером хетай-ра смыла слой копоти с ребенка, то это оказался светловолосый юный парень с круглыми щеками, усыпанными веснушками. Брови и ресницы его сгорели, а волосы завились в мелкие кудри. Витим теперь выглядел гораздо лучше – на его лице появился легкий румянец, но когда девушка посмотрела на ноги, то сердце ее сжалось от щемящей тоски. Ожоги не заживали: несколько крупных пузырей лопнули, обнажив пораженную плоть, которая не подсыхала и не рубцевалась, – она была покрыта мутной жидкостью, набухавшей густыми каплями. Мальчику нужен был лекарь как можно скорее.

   Бросив в печь дров, Лантея разожгла огонь. Неторопливо помешивая вчерашнюю кашу, она подогрела ее и лишь тогда разбудила профессора. Протерев глаза и потянувшись до хруста, он с благодарностью принял свою порцию завтрака.

   – Что мы теперь будем делать? – обжигаясь едой, спросил Ашарх у задумчивой девушки.

   – Витим просит отвезти его в Зинагар. Весьма удачно совпало, что и нам нужно туда же.