Текст книги "Уроборос (СИ)"

Автор книги: Софья Липатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Только вот картина их вместе от этого не бьет меньше.

Это же настолько очевидная детская привязанность. Я все еще помнил тот день, когда Лавр пришел с просьбой о помощи. Исида топила ее. Любая вода спокойно держала, а эта – нет. Если верить словам Макса опять же. Но вряд ли они просили бы меня, учитывая насколько сложно все было на тот момент. Валери не стала бы врать. Сегодня же повторила это.

“Она действительно забрала меня.”

Почему-то эти слова упорно не желали покидать мысли. То, как она изменилась в тот момент.

Дерево, что приземлилось о черную макушку, погружая Валери в воду.

“Если ты прямо сейчас слышишь меня, я прошу тебя. Нет. Я умоляю тебя. Пусть я успею. Помоги мне.”

Откинувшись на кровать я устало закрыл глаза. Просто еще один день, вот и все. Я вытащил ее. Осознал связь. Чуть не сошел с ума.

Тогда возможно помощь Бака требуется мне, а не ей?

Забвение. Глава 4

И тут мимо пронеслось стадо слонов

Поднимая пыль, они летели и показались вдруг… жаворонками?)

К чему это я

Мы в прошлый раз так много говорили о времени…

Пишите, кто догадался

Мы уже совсем близко и скоро главная тайна Эписа предстанет перед нами во всей красе

А уж дальше герои наконец-то смогут решить эту проблему и победить главное Зло

С любовью, Софья Л!!!

Эпиграф 1

Не всегда то, что кажется обманом, таковым является. И не всегда то, что кажется правдой, действительно истина.

"Все в твоих руках"

Эпиграф 2

Время измеряется памятью.

Августин Аврелий

Глава 4

Бак Лазарь

Часы с кукушкой в Мире высоких технологий. Резные, страринные, что висели в этом кабинете задолго до моего рождения. Ведь никогда не останавливались, всегда шли четко, каждый час оповещая, что время не остановилось. Ресурс, который невосполним. Наверное каждый хотя бы раз в жизни мечтал повернуть его вспять, исправить совершенные ошибки. Не жалеть ни о чем лучший принцип, только не всегда рабочий. Вот и сейчас очередным “ку-ку” желание отмотать его назад маленьким червяком вгрызлось в голову.

Составить таблицу показалось очень удачной идеей, когда Крейн попросил восстановить развитие связи Осириса и Исиды. Только вот шел пятый час, глаза грозились пересохнуть от перенапряжения, а никакой точной хронологии так и не получалось.

Хорошо еще, что у друга сейчас не было времени названивать. Расстраивать его тем, что толком ничего не смог сделать не хотелось. Макс после Леса еще не мог прийти в себя, поэтому Крейн остался с сыном. Если честно меня и самого потрясывало от мысли, что могло произойти, если чудовища все же вырвутся. Ведь Валери по сути больше нет.

Со вздохом откинувшись на спинку кресла я смотрел на свой пересказ стороннего наблюдателя отношений длиною в десять лет. Не густо, три листа текста, в котором практически невозможно выявить какую-то систематику. В основном походило на историю одного маниакального манька, что приклеился к девушке. Тяжело вздохнув, я все же открыл еще один лист и вывел на нем:

“1. Различное время пробуждения”.

Или “включения”? “Создания”? Со стоном захлопнув ноутбук я снял очки. Снова моя любимая ошибка, когда не знаешь, что делать – закопаться в какую-нибудь мелочь и сидеть над ней. Вот и сейчас какая была разница, как сформулировать то, что происходило? И мне, и Крейну понятно даже просто “различное”.

А ведь сама идея Эрика была понятна. Учитывая, что Валери вернула его именно благодаря этой самой связи, то должен был существовать и обратный маршрут. При чем учитывая, что девушка сделала это и осталась жива, то это даже казалось сравнительно безопасным.

Только вот Эрик тогда был мертв, а она нет.

Крейн сейчас внятно не мог ответить ни на один вопрос, а я тогда еще не вел никаких записей. Да если уж быть откровенным, до определенного случая я в целом не верил в ее существование предпочитая думать, что друг просто в очередной раз забил себе голову какой-то ерундой, упиваясь собственными страданиями. Ну а что, личностью он был творческой, а Валери – идеальной героиней не его романа.

От мысли о том, что пришлось увидеть Эрику и с чем столкнуться в Пограничном Лесу меня передернуло. Она ранила его. А ведь Крейн всегда был сильнее Валери. Быстрее, внимательнее. Опаснее. Так чем же сейчас была Валери? Почему сейчас эта легендарная связь не работает?

Перед глазами упорно снова и снова вставал купол из Пламени, что Эрик одним движением создал вокруг Леса. Безумная сила. Стоять рядом и не ощутить ее было невозможно, на грани разумного. Он весь словно насквозь пропитался им. В тот момент, когда его взгляд скользил по языкам от жуткой дрожи, что прошла через тело, становилось жарко. Он был им. Самим этим Пламенем.

Пламя Врат.

Сила Всевышнего, что попала в руки обычному человеку. Та, что очищала души от всех связей с миром живых, закрывала врата. Та, что осталась без хозяина на доли секунды и вцепилась в душу, практически идентичную ему самому. Алан и Оливер Крейн.

Я поперхнулся от мысли, что пронзила голову.

Оно вцепилось в душу.

Со стоном, я подскочил с места, выворачивая все ящики. Где же оно. Записи, тот день, когда Макс с восторженным лицом протянул фотографию. Когда я звонил Крейну, чтобы предупредить.

Очередной вывалился с грохотом, раскалываясь о пол в щепки, одна из которых тут же оцарапала руку, забиваясь под кожу.

Почему Пламя молчало столько лет?

Исида казалась вполне разумным объяснением. Только вот кажется мы вновь прочли все не до конца. Снова зацепились лишь за один узелок, не заметив рядом второго. Такого четкого.

И нереального.

Сердце стучало в горле, вызывая в желудке спазмы. Паническая атака. Ничего страшного не происходит, ничего.

Но…

Руки сжимали фотографию. Пальцы дрожали так, что казалось сейчас несчастный лист бумаги рассыпется в моих руках.

Слова Валери после всего. В редкие моменты, когда она хотела об этом говорить. Когда она могла вспомнить, как ее отец завладел телом Эрика.

“Бак, это было так ужасно, но…”

Она нервничала, не желала рассказывать об этом самому Крейну. Она пыталась что-то понять. У нас в руках были все кусочки мозаики, я уверен в этом. То, что сказала она. Это фото. Слова Макса.

“Почти такой же, как этот, но чуть-чуть другой”.

Он так и говорил, когда раскладывал все на несколько стопок. Ведь даже сначала практически не заметил различий. Идентичные следы жизни. Одинаковые. У Оливера, Алана и Валери.

Мы снова пропустили самое важное.

“…он словно был им”.

Слова Оливера, что вспоминала Валери снова и снова.

Я смотрел на два улыбающихся совершенно одинаковых и таких знакомых лица. Не отличимы. Трое неотличимых.

“Я бы никогда не причинил Алану вреда”.

“Сильнейший из когда-либо живущих”.

Пламя изменило его. Поэтому Макс не понял, не увидел. Пламя, что не дает ощутить его потоков, бежит по его венам.

Не его Пламя, чужое, то, что закрывало Врата.

Пальцы судорожно сжимали телефон, а взгляд не мог оторваться от фотографии. Волосы на затылке кажется пришли в движение, а я вытирал лоб тыльной стороной ладони. Это невозможно.

Но другого объяснения просто не могло быть.

Все должно было повториться. Осирис и Исида.

– Да, – голос на другой стороне трубки звучал нетерпеливо, – есть новости?

Тяжело вздохнув, я потер глаза.

– Бак, ты уснул?

– Сядь, – тихо сказал я, – и успокойся.

Шуршание на той стороне подтвердило, что он выполнил мою просьбу.

– Твой сын, – тихо начал я, – Макс сказал, что следы Валери, Оливера и Алана практически идентичны. Мы зациклились на связи Оливера и Валери, анализы крови опять же, все подтверждало то, что это двое отец и дочь. Но, – я сглотнул слюну, – если Всевышний и его дочь имеют след идентичный с третьим человеком, разве он может быть, – я закашлялся от обвалившегося напряжения.

– Алан Крейн не был человеком, – задумчиво проговорил Эрик, – ты об этом?

Я кивнул, словно Эрик был в состоянии меня услышать.

– Подожди, но если мы предположим, что он был бессмертным, которого убила Исида, а после вернула к жизни, то где он сейчас? Пламя у меня, а не у кого-то еще, значит Алан умер после этого.

Сглотнув слюну, я сделал пару глубоких вдохов и выдохов.

– Эрик, – тихо начал я, – я не знаю, как. Но Всевышний же как-то возвращался в телах людей, почему его брат не может быть способен на это же? Я не уверен точно до конца, но, – я закашлялся, – но мне кажется, что если Пламя вцепилось душу, то она никак не могло перейти по наследству.

Крейн молчал.

Тишина висела долго, а я позволял себе сейчас не продолжать мысль.

– Моя кровь не имеет той штуки, что кровь Оливера и Валери, – голос Крейна дрогнул.

– Мы могли ошибится, приняв это за присутствие так сказать гена Всевышнего. Вспомни рисунки Макса. Ее поток тогда наполовину состоял из гибридных. А мы уже убедились, что сам поток влияет на кровь, – тихо ответил я, – вот эта неизвестная составляющая, что обнаружила Марил, вполне может быть именно подтверждением потока.

– Бак, но это же бред, – раздалось в динамике без паузы.

– Нет, Эрик. Исида вернула Алана Крейна к жизни. Я пока не понимаю, как так вышло, – тихо кашлянув, я закрыл глаза, – но Оливер назвал тебя Сильнейшим из когда-либо живущих. Пламя молчало годами потому что его не было ни у кого, Эрик. Ни у кого из Крейнов не могло быть Пламени потому что оно заключено в душе Алана Крейна.

– Бак, но Алан вернулся к жизни раньше, – скрипнув зубами, сказал Эрик, – это просто невозможно, что сначала написана история, а после она происходит, понимаешь?

Я сглотнул слюну.

– Вспомни связь, – прошептал я, – вспомни, как мы начинали разбираться в этом. Или ты примешь сейчас невозможное и мы попробуем понять, или оборвешь нить просто из-за нежелания признавать, что такое может быть. Я понимаю, что нам сейчас кажется, что много несостыковок, но ты, Эрик, Воскрес, перед этим вогнав себе в грудь кинжал. А после воткнул его еще раз уже без особых повреждений. Всевышний жил в теле Макса Лавра, а Валери бегает по Пограничному Лесу Чудовищем с гибридными потоками. Твой сын – истинный некромант, что словно сканер видит людей насквозь. Кажется, что невозможное – это то, на чем мы специализируемся.

Тишина на той стороне трубке насторожила меня.

– Всевышний был в смертном теле, как и Безмолвая, – спокойно начал Крейн, – значит и Алан тоже. Если мы предположим, что ты прав, то само по себе Воскрешение не сделало его бессмертным, как и наличие Пламени раз после он погиб. Оливер до смешения потоков был смертен, – задумчиво продолжил Эрик, – но Валери несколько раз была у Врат и возвращалась обратно.

– А ты был? – спросил я.

– Макс говорит, что да, – раздалось из динамика, – он сказал, что я был мертв и Валери вернула меня. Бак, – Эрик закашлялся, – все живое становится мертвым, это неизбежный процесс.

– При этом Назар прожил шесть сотен лет.

– Последний вздох, тут все понятно. А я, – Крейн усмехнулся, – кажется Пламени не достаточно просто быть.

– Он сделал тебя бессмертным, – подпрыгнув на ноги вскрикнул я.

– Чего?

– Последний вздох Всевышнего, Эрик! – меня трясло, – Его последний вздох был в твоем теле, понимаешь?! Когда ты воткнул кинжал, он вздохнул последний раз!

– Жизни девяти некромантов, – очень тихо сказал Крейн, – они создавали иллюзию неуязвимости до того момента, как…

– Поэтому нужно было твое Воскрешение, мертвый на ногах, из чьего тела Валери сможет упокоить его. Для этого нужна была связь, – я сглотнул слюну, – ты должен был стать бессмертным. Ведь если бы он хотел, чтобы Валери действительно убила тебя…

– Он бы просто не позволил мне выкинуть Книгу.

Когда-то

Пограничный Лес

Оливер

Валери заходилась в крике уже час. Желание пробить головой стену усиливалось с нарастающим детским плачем. Прижавшись затылком к двери, заставлял себя дышать спокойнее. Не первый раз. Рука сама сжалась в кулак, натягивая сеть. Лазутчика выгнулся назад с громким хрустом, от чего черные, местами сохранившиеся волосы на обгорелой и гниющей коже свесились чуть ли не до пола.

– Хзн, – хрипел гибрид, даже не пытаясь принять прежнее положение, – Влри.

Живые позавидуют мертвым. Сейчас меня распирало именно это чувство. Гибрид передо мной, он же не понимает этого, не чувствует. Век за веком он испытывает голод, что терзает его, но находит в себе силы смотреть на ребенка сейчас. Испытывать к нему жалость. А я больше не мог. Слышать, видеть, чувствовать, как все то, что я сделал растворяет каждую клетку мозга в порошок.

Как же я устал.

Где я ошибаюсь? Поднявшись с пола в два шага оказался возле кровати, где с красным лицом разрывался младенец. Увидев меня, дочка сразу успокоилась, растянув рот в беззубой улыбке. Маленькие ручки потянулись ко мне, а я отвернулся, чувствуя, что внутри что-то разрывается, горячей лавой опаляя все внутренности.

Настоящая снежная буря грозилась выбить стекло, словно природа полностью слышала все, что сейчас происходит во мне. Сжав пальцы на бортике кровати, я вновь повернулся, глядя в синие глаза Исиды. Рвущийся наружу истерический смех заставил плечи сотрясаться от беззвучного спазма. Сжав зубы, я повернулся к Нестору, что спокойно стоял в стороне, тонкими нитями потоков едва касаясь энергии девочки.

– Выйди отсюда, – сказал я, потянув за поток.

Лазутчик, отступив назад, склонил голову и растворился в сети потока. Тяжело вздохнув, я все же протянул руку, позволяя Валери схватить мой палец. Словно электрический заряд вновь прошел по телу, выбивая из легких воздух. Девочка крепко сжала кулачок, разглядывая протянутую новую игрушку. Слишком. На какой-то невероятной грани сознания. Не для человеческого разума. Боль, пронзила сердце снова, когда Валери потянула палец в рот.

– Сколько еще? – прошипел я в лицо младенца, не удержавшись, – Ты не понимаешь, – выдрал палец, резко отступая назад.

Оперевшись руками на стену, я тряс головой, стараясь вернуть себе исчезающий разум. Но спазм уже скрутил внутренности, вырывая наружу истерический смех. Содрогаясь, я сполз вниз, не оборачиваясь туда. Не снова.

– Это цена?! – сквозь смех прокричал я, – Бесконечный лабиринт.

Сжав голову так, что волосы под пальцами затрещали, я уперся лбом в стену, слыша вновь нарастающий плач за спиной.

Снова.

Век за веком. Год за годом.

И снова здесь.

– Что ты творишь, – повернулся я, – какого черта?!

Подхватив ребенка под подмышки, я вытянул ее вперед, вглядываясь в глаза, что сфокусировались на мне. Она не знает. Ничего не понимающий младенец. Моя дочь. Зажмурившись, я прижал ребенка к себе, стараясь заглушить боль, что сейчас огненными волнами расплывалась по всему существу.

– Как же сильно женщины бывают мстительны, – тихий голос привлек внимание, но я не оглянулся.

Сегодня он был на надрыве. Нет, даже не так. Сломленный, разорванный в клочья, не способный собраться заново. Каждый слог сочился болью и безумием, в котором застрял и он вместе со мной. Положив обратно успокоившуюся Валери, я все же обернулся, устало окидывая взглядом гостя.

– Я не могу больше, – нахмурившись, он поправил черные волосы, что спутались в нечесаные комки, – вытащи это из меня.

Он с силой прижал палец к виску, а я только заметил, что красные борозды вспарывали лицо от уголков глаз и до самого подбородка. Он нервно облизал губы, вновь впиваясь ногтями туда, где так и не заживали нанесенные раны. Словно он прямо сейчас собирался продраться в собственный мозг. Грязные ногти скребли болячки, не позволяя бессмертному излечиться.

– Не я это начал, – усмехнувшись, я сделал шаг вперед, – ты же сам сказал – мы ничего не можем сделать с существованием друг друга. Или забыл?

Усмехнувшись, я сложил руки на груди. Он застонал, разворачиваясь к стене.

Мой убийца.

Мой воспитанник.

Поддавшийся на речи Исиды. Примкнувший ко мне вновь. Развязавший то, что сотни лет мы не в силах исправить, захлебываясь собственным безумием, сотрясаясь от бессилия. Мы бессмертны.

Тюрма, что однажды была принята мной добровольно стала могилой Эписа.

– Все помню, – кулак Рабоса врезался в стену, оставляя на дереве влажный кровавый отпечаток, – вот тут оно все!

Он развернулся с силой ударяя по виску вновь. Кровь из не успевшей еще затянутся раны усилилась, стекая по подбородку и капая на пол. Обессиленный, некромант сполз по стене вниз, вцепившись пальцами в волосы и раскачиваясь, словно обезумел окончательно.

Мы были близко. В этот раз, я был просто уверен, что мы положим всему конец. Все то, что я так долго просчитывал, каждый шаг, несколько запасных планов – все было приведено в действие. Мы повторили все. Очень близко. Я чувствовал запах свободы.

Но ошибка, что я сделал раньше, в самом начале.

Одна ошибка.

Просчет, слабость.

Довериться чувствам. Вновь привязаться к живому.

Такова цена?

– Мы просто что-то упустили, – тихо проговорил я.

Фигура на полу зашлась истерическим смехом. Он выдирал волосы, я мог поклясться, что вижу, как черные комки падают на пол землянки. Неожиданно он подскочил на ноги, хватая меня за плечи. Бровь сама поползла вверх.

– Да, – в его глазах плескалось безумие, – да! Только не мы, Оливер. Ты упустил, – усмехнулся он, – а я вообще не должен был во всем этом участвовать, понимаешь? Вот эти мозги, – он вновь коснулся красной раны на виске, – они не для бесконечной жизни. Они не могут уместить в себе все то, что вы, – палец уперся в мою грудь, – творите! Выведи меня! – его ладонь ударилась о мое плечо, – Просто вытащи все это.

– Ты единственный, кто помнит все, кроме меня, – прорычал я, – и вот сейчас, когда мы практически все сложили ты не можешь набраться мужества?

– На что мужества, Оливер?! Снова смотреть, как Пламя охватывает Эпис? Еще раз? Слышать все это, гореть самому! – он рассмеялся вновь, не опуская рук, – Или убить твою дочь? – я дернулся, – Сына? Кого еще? – нервный смешок вырвался из горла, – Ты псих. И это твое наказание, а не мое.

Я внимательно смотрел на обезумевшее лицо и вдруг мысль, что так долго мучительно билась в голове, вышла наружу. Это же действительно может быть так. Он не должен был становиться бессмертным. А значит, если вывести его из игры…

Начать сначала.

Я недоуменно уставился на свои руки, что сейчас охватила дрожь.

Подняв взгляд улыбнулся, видя в отражении тот же безумный блеск.

– Мы спасем их всех, – пальцы прижались к виску друга, от чего тот тут же облегченно вздохнул, вытягивая потоки, – ты вспомнишь после. Если захочешь. А сейчас слушай…

Человеческая память, не способная выдержать то, что взвалила на нее вечная жизнь, пластичная, словно глина в руках умелого художника. Чувства во многом были ключом к темным пятнам, но не в этот раз. С особой тщательностью я пролез в каждый угол, зачищая и меняя. Облегчая страдания. Возвращая первую цепь, выдвигая вперед. Не возомнил бы он себя после этого предсказателем. Хотя и в том ничего плохо не будет.

Глаза Рабоса открылись, но на их дне больше не было отблеска прожитых бесконечных лет. Он хмурился, а зрачки бегали по моему лицу в смутном узнавании. Не успела его рука подняться, как выдрав из сети поток, я окутал Рабоса в кокон, что тут же унес его за территорию Пограничного леса, не позволяя гостю опомниться и начать задавать вопросы.

– А теперь ты, милая, – я повернулся к кроватке, где довольно улюлюкал новорожденный младенец, что с одинаковой силой вызывал любовь и ненависть.

Не успела рука дернуться, как легкие сковал холод не позволяя сделать вдох. Я подался вперед, но ребра хрустнули от натянутой сети. Судорожно схватившись за горло, стиснул зубы до громкого скрежета, пытаясь перехватить гибридный поток, что сейчас липкой паутиной окутывал грудную клетку изнутри, не позволяя захватить и капли воздуха. Как пропустил? Липкая паутина продолжала расползаться, выжигая изнутри, но то, что искала гостья уже давно не принадлежало мне.

– Снова?! – истеричный надрывный крик у самого уха заставил поморщиться.

– Ты уже пеплом лежала бы рядом, если не снова, – прорычал я, перехватывая поток, и вытягивая на себя.

Родственные, созданные мной потоки знакомо ворвались в сеть, расширяя ее, заставляя тварей за окном выть от притока силы, что сейчас врывался в каждого гибрида на улице. Тонкие пальцы вцепились в мою шею, парализуя.

Живая энергия.

Что?

Оборвав все нити, не прикасаясь к кокону, я спокойно стоял, медленно вдыхая воздух, что насквозь был пропитан такой близкой и долгожданной пищей. Так она пришла спросить.

– А у меня тут кое-что новенькое, – от звука голоса возле самого уха, заходили желваки, – и что-то мне подсказывает, что оно припасено для тебя.

– Откуда? – желудок грозился взорваться прямо сейчас, требуя втянуть все без остатка, – Невозможно.

– Конечно, – усмехнулся голос возле самого уха, – ты же забыл одарить меня изначально. Пришлось самой добывать, па-поч-ка-а-а, – холодные пальцы легли на мои виски, сжимая их, а я закрыл глаза.

Все же я не ошибся, когда подумал, что этот раз был максимально близок. Не зря свихнулся Назар. Не зря живая энергия. Сглотнув слюну я вновь посмотрел на кроватку.

Такова цена спасения.

– Вытащи их, – прохрипел я, прижимая холодные пальцы к вискам, – стирай все, что сможешь, перемешай, сведи с ума, – глубоко вздохнув я еще раз посмотрел на лежащую в кроватке Валери, – оставь лишь начало и конец, без капли чувств.

– Ты, – она явно опешила, пытаясь отстраниться, – я могу ошибиться, что-то не так… – в таком смятении я слышал ее голос первый раз.

Она прекрасно знала, что не ошибется. У нас были века чтобы выучить сценарий, все просто. И эти мысли она слышала.

Ее пальцы дрогнули, но я сжал сильнее, не позволяя убрать их от своей головы.

Она поняла. Я прав.

– Всевышний, – тихо прошептала она.

– С ней сделаешь тоже самое, – я кивнул на кроватку.

– Подожди, но тогда же…

– Не перебивай. Отправишься к Норе, пусть отнесет девочку в Дом и забудет, что после ее рождения была здесь.

– Ты меняешь, Всевышний! – уже через крик рычала гостья, – Все должно повториться!

– Не все, – прошептал я, – связь держит круг. Есть только один способ разрушить связь, – сжал ее пальцы сильнее.

– Я знаю, – то, как громко она сглотнула слюну ударило куда-то в сердце.

А я смотрел на фигуру в кроватке. Ты не будешь ничего знать. Все правильно. Я создал этот ужас, что мучает всех.

Такова цена.

– Прости меня, Валери, – прошептал я, чувствуя, как поток тонкой нитью проникает в мозг.

– И ты меня прости, – прошелестело где-то в глубинах сознания.