Текст книги "Развод. Да пошёл ты! (СИ)"

Автор книги: Софа Ясенева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

33 Саша

– Какие-то проблемы? – Вик встаёт во весь рост, и теперь я замечаю, насколько он внушительный: намного выше Жени, шире в плечах, и стоит спокойно, уверенно, будто не сомневается, что в этой комнате – он главный.

Я вздрагиваю. Не потому что боюсь – скорее потому что резко возвращаюсь в реальность. Я только собиралась присесть, отдышаться после суматошного дня, а теперь стою между двумя мужчинами, и воздух в подсобке кажется наэлектризованным.

– Ты кто вообще такой? – Женя делает шаг вперёд, губы сжаты, взгляд колючий.

– Жень, успокойся. Это просто знакомый, – поспешно вставляю я, протискиваясь между ними. Сердце колотится в горле, ладони вспотели, и я чувствую, как воздух вокруг становится вязким от напряжения.

Оба напряжены до предела, как два кота перед схваткой – только и ждут сигнала. Я вся сжимаюсь, будто могу физически оттолкнуть от себя происходящее.

– Ах, знакомый. Что-то не припоминаю такого, жена, – последнее слово звучит с нажимом.

Я чувствую, как волна гнева поднимается от живота к груди. Хочется швырнуть в него что-нибудь тяжёлое. Вместо этого делаю глубокий вдох и говорю спокойно, почти ледяным тоном:

– Если ты забыл, напомню: я перед тобой больше не отчитываюсь. Где я, с кем, зачем – не твоё дело. И вообще, ты меня преследуешь? Это я у тебя должна спрашивать, что ты тут забыл.

Голос дрожит от сдерживаемой ярости. Он смеет врываться в мою жизнь после всего, что сделал – как будто имеет на это право.

– Вик, можешь, пожалуйста, дать нам время? Буквально десять минут, – прошу я, не глядя на него. – Не думаю, что задержимся дольше.

– Подожду снаружи. Зови, если что, – отвечает он спокойно, и легко, почти невесомо, касается моей талии, прежде чем выйти.

Я чувствую, как этот жест будто обволакивает меня теплом, которое тут же исчезает, как только дверь за ним закрывается. И в этот момент я особенно ясно осознаю, кто здесь чужой.

Женя всё это время сверлил взглядом его спину. Теперь переводит глаза на меня. Зрачки сужены, губы искривлены в недовольной усмешке.

– Повторяю вопрос: что ты тут делаешь? Как узнал, что я здесь? – скрещиваю руки на груди, стараясь держать оборону.

– Совесть взыграла. Хотел понять, как ты. В каких условиях живёшь. Уж не к себе ли на Дальний Восток свинтила, к мамочке с папочкой? – усмехается.

– Даже если бы так – тебе-то что? Мы подали на развод. Ты согласился. Значит, всё, до свидания.

Он хмыкает, качает головой, медленно осматривая помещение. Я замечаю, как его взгляд задерживается на инструментах, на краске, на коробках с продукцией. Не просто любопытство – интерес. Анализ.

И тут холодок пробегает по позвоночнику. Неужели он хочет… что-то забрать?

– А вот теперь я уже не уверен, – будто невзначай бросает он, снова обводя помещение взглядом.

– В чём именно ты не уверен? В том, как нашёл меня? Я всё ещё жду ответа.

Он усмехается краем губ.

– Поспрашивал. Где-то услышал, где-то подсказали. Сказал, что подам в розыск – и вдруг начали говорить.

– Ага. Те же самые добрые люди, которые шептали тебе, когда я просто сходила в магазин или задержалась на работе.

– Им просто не всё равно. А ты, кстати, стала нервная. Они за тебя волновались. Я – волновался.

– Не надо. Не ври себе.

Голос мой становится громче, несмотря на все попытки сохранить спокойствие.

– Говори, зачем пришёл. Я хочу доесть ужин и закончить этот день без лишних драм.

– С этим вот прилизанным? – презрительно кивает он на дверь, за которой скрылся Вик.

– Это стильно. И в отличие от тебя, он ведёт себя как взрослый человек.

– Разве что для тех, кто долбится в зад, – с гадливой ухмылкой бросает он.

Я резко поворачиваюсь к нему спиной, сжимаю кулаки. От боли, унижения, от той ярости, которая рвётся наружу. Молчание становится тяжёлым, липким.

Он делает шаг ближе.

– Ладно, не обижайся. Я не просто так пришёл. Кристина в больнице.

Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. Ради неё значит прискакал сюда, нашёл меня буквально из-под земли?

– И?.. – разворачиваюсь, смотрю в упор. – Что это должно значить для меня?

– Она говорит, ты её довела. Угрожала, обвиняла. Из-за тебя – угроза прерывания. Ты этого хотела? Сама мечтала о ребёнке – и вот, теперь мстишь.

Слова его как удары. Он будто сам верит в эту ложь, сам себе её повторял, пока не поверил. Я отступаю на шаг.

– Ты… серьёзно? – выдыхаю. – Я пришла к ней только потому, что она этого хотела. Я ничего толком ей не сказала. Она сама начала. И я ушла, когда ей стало плохо. Это всё, Женя. Хватит вешать на меня вину за вашу грязь.

– Это мой ребёнок. И если ты хоть пальцем её тронешь – я тебя уничтожу, – голос его становится холодным, жестким.

– Угрожаешь мне? – делаю шаг вперёд. – Серьёзно?

– Просто предупреждаю. Держись от неё подальше. За сто метров.

– Не волнуйся. Добровольно точно не подойду.

Он окидывает меня ещё одним долгим взглядом, потом вдруг говорит:

– И да. Я передумал насчёт развода. Обоюдного согласия не будет.

Мир качается. Всё внутри проваливается в холодную пустоту.

– Ты... что?

– Появились обстоятельства. Так что теперь всё будет по-другому. На моих условиях, – бросает он, и, не дождавшись ответа, разворачивается и выходит.

Дверь за ним хлопает. Я стою, как вкопанная, потом медленно опускаюсь на пол, сползаю вдоль стены, обхватываю колени руками.

В груди жжёт, внутри всё клокочет от обиды, усталости и отчаяния. Почему? Почему нельзя просто отпустить? Почему я не могу начать сначала без того, чтобы кто-то снова и снова тащил меня в прошлое?

Разве я не заслужила хоть каплю уважения?

Я сижу, не двигаясь, наверное, минуту. Или десять. Всё сливается в какой-то вязкий туман. Голова гудит.

И вдруг я вспоминаю, как недавно мы с Виком ели лапшу в этой самой комнате. Я тогда подумала, что, может быть, у меня наконец появится кусочек жизни, который не разрушится в пыль.

Дверь приоткрывается.

Вик не говорит ни слова. Просто садится рядом. Не близко, но достаточно, чтобы я почувствовала – он рядом.

– Он ушёл? – спрашиваю у него тихо.

Он кивает. Горло перехватывает.

– Мне не нужно объяснений, Саш. Просто скажи, что ты в порядке.

– Пока не уверена, – шепчу, и чувствую, как по щеке катится слеза.

Он тянет со стола салфетку и молча протягивает. Я беру, утыкаюсь в неё носом, и впервые за долгое время позволяю себе просто – быть слабой. Хотя бы на минуту.

34 Вик

– Саш, я выйду ненадолго, сейчас вернусь.

– К-куда? Ты же не собираешься…

– Всё будет хорошо, не переживай.

Выруливаю из салона в коридор торгового центра. Когда Евгений выходил, я обратил внимание, что он пошёл направо. Значит, догнать его не составит труда. В той стороне только один выход, и прошла всего пара минут.

Коридор освещён ровным, холодным светом потолочных ламп. Свет отражается от отполированных кафельных плиток, бросая блики на стены. Я слышу далёкий гул голосов, но сосредоточен только на одном – на фигуре, удаляющейся к парковке.

Во мне зудит то чувство несправедливости, которое я ощущаю по отношению к Саше. Этот её бывший – тот ещё фрукт. Явно его не беспокоит совесть. Он поступает так, как будет удобнее ему, и не испытывает ни капли сожаления.

В голове не укладывается, как можно было спокойно смотреть, как твоя жена уходит из вашей квартиры, и даже не поинтересоваться, куда? Какие бы ни были отношения, как бы они ни заканчивались, каким дерьмом нужно быть, забивая на всё хорошее, что между вами было?

Я ускоряю шаг, будто каждая секунда промедления может стоить мне чего-то важного. В груди нарастает злость. Выбегаю из торгового центра – воздух снаружи прохладый, пахнет асфальтом, свежестью после дождя. Евгений уже почти дошёл до своей машины.

– Евгений!

Он оборачивается и недовольно смотрит на меня исподлобья.

– Что, успела пожаловаться на меня? – кивает в сторону Саши.

– Нет, она мне не жаловалась. Но у меня всё равно есть желание выяснить, почему ты не снял ей жильё, не обеспечил её безопасность.

– С какого перепуга я должен это делать? – с искренним недоумением он даже перестаёт крутить в руках телефон.

– Ты знал, что ей некуда идти.

– И? Это был её выбор. Я всё ещё готов пустить Сашу обратно. Но гордость ей не позволяет это сделать. Зато жить на полу в подсобке очень даже. Знаешь, есть такой тип людей, который всегда стремится вернуться к своему настоящему уровню. Ты можешь дать ей всё, весь мир к её ногам положить. Но она этого не оценит. Найдёт, к чему прицепиться. Зациклится на этом и будет долбать, долбать… Пока ты не перестанешь видеть в ней ту, которую выбрал когда-то и искренне полюбил.

– Какая проникновенная речь, я тронут, – с сарказмом прижимаю руку к груди, чувствуя, как внутри всё кипит.

– В тот момент, когда я это понял, не смог уйти. Чувство долга держало. Поэтому и вышло так, что долгое время встречался с Кристиной тайком.

– И что же мешало тебе позже разойтись по-человечески?

– Жалел её. Представил, кому она такая нужна будет, ущербная. Так что я тебе дам дружеский совет: пока не стало поздно, мотай удочки и ищи себе нормальную бабу.

Какой же отвратительный урод этот Евгений. Надо очень постараться, чтобы выбрать такого среди сотен нормальных мужиков. Но женщины с энтузиазмом бросаются в отношения и с такими в том числе. Приводят домой, начинают со всей энергией перевоспитывать, надеясь, что уж с ней-то он как заживёт, осознает все свои косяки. А ей медаль на шею повесит, как самой лучшей жене в мире, и спасибо скажет.

Вот только сказка всё никак не наступает, а мужик никак не меняется. И тянет женщина на себе крест, в упор не замечая, что гнать надо в шею такого, и чем скорее, тем лучше.

Я стою перед ним на парковке, среди машин, освещённых жёлтыми лампами. Запах бензина, сгоревшей резины и городского вечера смешивается с моим раздражением.

В общем, мне очень хочется дать в морду сейчас этому понторезу, который пытается выставить себя в хорошем свете, закапывая репутацию своей бывшей.

– Противно слышать то, что ты пытаешься мне впарить по поводу Саши. Ты на себя пробовал вообще со стороны посмотреть, м? Думаешь, ты весь такой замечательный? Говно ты, Женя. И Саше очень повезло, что она от тебя в скором времени избавится.

– Ты кто такой, чтобы на меня наезжать? – сразу меняет пластинку Евгений.

Всё напускное благодушие, которым он сыпал направо и налево, слетает с него, как листья под порывом осеннего ветра. Теперь становится хорошо видно, что на самом деле он хамоватый и быдловатый тип, который носит маски, чтобы выглядеть в обществе прилично. Его глаза сверкают злостью, губы скривлены. Он стоит, сжав кулаки, как будто вот-вот перейдёт от слов к действиям.

– Что, мокрая дырка моей бывшей тебя настолько очаровала, что ты готов подобрать даже второсортный товар?

– Завали. По-хорошему тебе говорю.

– Можно подумать, напугал. Да мне насрать, дело твоё. Просто предупреждаю тебя по доброте душевной, что она пустоцвет. Ничего не может. Ни о каком наследнике с ней можешь даже не мечтать. Так, приятно провести время – максимум. И то, быстро надоест.

Последние слова он бросает с ядом, словно мечет грязь в надежде испачкать и меня, и Сашу. Но грязь остаётся на его собственных руках. Я смотрю на него с отвращением, и в следующую секунду что-то внутри меня взрывается.

– Ах ты… – рычу сквозь зубы и кидаюсь вперёд.

Мои кулаки врезаются в его лицо с такой силой, что он теряет равновесие. Евгений отшатывается, но тут же бросается в ответ. Мы сцепляемся, словно два пса, в бессмысленной, но наполненной яростью драке. Вижу, как кровь брызжет из его носа, как он стонет, но не сдаётся. Мне самому прилетает в скулу, голова звенит, но я продолжаю.

Слышу крик охраны:

– Эй! Парни! А ну разошлись!

Мгновение – и нас разнимают. Стальная хватка на моих плечах, кто-то оттаскивает Женю.

– Всё, расходимся, мужики. Или поедете оба в отделение!

Евгений вырывается, даже не оглядываясь, юркает в машину и срывается с места, взвизгнув шинами.

Я остаюсь стоять посреди парковки, тяжело дыша. Небо над головой кажется низким, давит. В носу пульсирует боль, лицо горит, и я чувствую, как кровь стекает по губе. Смотрю в сторону салона.

Стоит ли возвращаться? С таким лицом… Может, поехать домой? Но перед глазами всплывает Саша. Её глаза, её голос. Если уйду – она расстроится. А я… не хочу с ней так быстро расставаться.

Разворачиваюсь и иду обратно. Кажется, за эти несколько минут всё во мне вспыхнуло и выгорело. Но только не то, что связано с ней.

Вхожу в салон. Саша вскакивает, глаза расширены от испуга:

– Вик! Что случилось?!

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит криво.

– Столкнулся. Неудачно.

Она тянется ко мне, почти бегом, берёт за руку и ведёт в подсобку. Открывает аптечку, хлопочет, находит перекись, вату. Осторожно касается моего лица.

– Зачем ты полез к нему? Он наверняка тебя провоцировал.

– Не сдержался. Прости.

– Спасибо, что защитил мою честь. Но я очень надеюсь, что больше это не повторится. Договорились?

– Постараюсь, – качаю головой, усмехаясь краешком губ, чувствуя, как по разбитой губе стекает капля перекиси. Жжёт, но в душе теплеет. Её забота – бальзам на душу.

Мы доедаем остывшую лапшу, выбрасываем мусор. Возвращается уют подсобки, приглушённый свет лампы делает всё мягким, почти домашним. Я замечаю, как Саша украдкой поглядывает на часы, но, кажется, тоже не спешит расставаться. Я тяну время – спрашиваю её о планах, о будущем салона, мы шутим, смеёмся, как будто драки не было, как будто остались вдвоём в этом тёплом мирке.

И тут раздаётся звонок. Мой телефон дрожит в кармане.

– Да? – отвечаю.

– Виктор Алексеевич, у Маши температура. Я дала ей нурофен, надеюсь, быстро подействует. Вы скоро?

– Да, уже выезжаю. Спасибо, что позвонили.

Сбрасываю вызов и поднимаю взгляд на Сашу.

– Уже уходишь? – в её голосе слышна нотка разочарования.

– Да, извини, придётся вернуться домой. Но я ещё загляну.

35 Саша

Ничего себе денёк выдался…

Я устало плюхаюсь на матрас и вытягиваю ноги, которые гудят от усталости. Спина ноет, плечи сводит – день был тяжёлым не только эмоционально, но и физически. Воздух в комнате тёплый и немного душный, но открывать окно лень – хочется просто утонуть в этой тишине.

Мысли скачут от одного к другому, не давая передышки. Женя. Его мерзкое лицо, ухмылка, с которой он явился в салон. Его язвительные слова и выражение полного безразличия к тому, что когда-то между нами было. Потом Вик… Сначала его неожиданное появление, потом – уход. И, наконец, то, как он вернулся, побитый, но с прямой спиной и взглядом, полным заботы. Он не сказал много слов, но мне и не нужно было. Всё было понятно без них.

Салон. Интервью с потенциальными мастерами.

И Маша. Вот это имя снова всплывает в голове, не даёт покоя. Кто она такая? Жена? Но тогда что он делал со мной? А если нет, то… какие варианты?

Я переворачиваюсь на бок, прижав к себе подушку. Наверное, надо перестать гадать. Он обещал прийти ещё. Значит ли это, что этот кто-то не так уж и важен? Или я просто хочу в это верить?

Хватит. Надо выдохнуть. Расслабиться и как следует отдохнуть. Завтра новый день, а я должна быть в форме. Подумаю об этом позже. Или и вовсе спрошу у него напрямую. Так ведь делают взрослые девочки. Один вопрос, и все сомнения отпадут.

На этой ноте я и засыпаю, прижавшись щекой к прохладной наволочке, чтобы, проснувшись, снова погрузиться в цейтнот. Всё-таки новая жизнь – это не только свобода, но и график, который не даёт ни минуты покоя.

Утро начинается с того, что я ставлю на плитку кофе и достаю блокнот с заметками – там список вопросов для собеседований. На душе немного тревожно: сегодня важный день, от которого многое зависит. Стук каблуков в пустом коридоре отдаётся эхом, в зале пахнет свежим деревом и ещё немного – краской.

Первая заходит косметолог – женщина лет сорока с аккуратной прической и в белом халате. В руках – папка с документами и портфолио. Садится с достоинством, чуть откидываясь на спинку стула. Говорит уверенно, показывает фото своих работ.

– Я проходила курсы у Елены Сафроновой, – говорит она, поправляя воротничок халата. – Последнее повышение квалификации – полгода назад, модуль по кислотным пилингам и работе с пигментацией. Сертификаты у меня с собой.

Она достаёт из папки аккуратную стопку документов и разворачивает передо мной, указывая пальцем на даты и подписи. Фотографии в портфолио демонстрируют чистую кожу, аккуратные контуры, всё на хорошем уровне.

– Работаю в основном на Holy Land и Sesderma, закупаю препараты сама, но если вы работаете централизованно, это даже удобнее. С кем у вас договоры? Часто ли обновляете линейки?

– Сейчас в основном работаем через дистрибьютора, но ассортимент планируем расширять, – отвечаю я, кивая и делая пометку в блокноте.

– А по зарплате какая система? Фикс или процент? И с графиком как – посменный или плавающий?

Она задаёт вопросы спокойно, уверенно. Слишком уверенно. В её голосе нет колебаний, но и нет ни крупицы живого интереса – только чёткий, выверенный расчёт.

– А с кем вы работаете по закупкам? – уточняет она. – И насколько часто обновляется ассортимент?

Я киваю, делаю пометки, улыбаюсь. Хороший специалист, но в её голосе нет теплоты – только деловитость. Какая-то уж слишком сухая. Похоже, мы не сработаемся.

Следом приходит другая – молоденькая, едва выпустившаяся из колледжа. Смущённо кутается в лёгкий плащ, будто это защита от волнения. Глаза горят, руки дрожат, и когда я прошу показать фото работ, она нервно листает галерею в телефоне, извиняясь за качество. Работ мало, опыта – ещё меньше. Но в ней что-то есть. Энергия. Желание учиться.

– Я готова брать клиентов под наблюдением, – говорит она искренне. – Готова к наставничеству. Очень хочу попасть в команду, чтобы развиваться.

Жаль, что не сейчас. Я прощаюсь с ней мягко, но уверенно.

Потом идут парикмахеры – один за другим. Первый – парень с вычурной укладкой и золотой цепочкой на шее. Уверенный, почти дерзкий.

– Есть ли у вас VIP-клиенты? – с порога спрашивает он, не присев.

Я вежливо улыбаюсь и предлагаю место. Интервью длится недолго: он ищет не коллектив, а трамплин. Другой – мужчина средних лет, со спокойным взглядом и чуть поседевшими висками. Заходит молча, пожимает руку крепко. Говорит тихо, но по делу. Резюме впечатляет.

– Для меня важно, чтобы была стабильность и уважение в коллективе, – говорит он. – Я не гонюсь за хайпом, я за качество.

Его я задерживаю чуть дольше – спрашиваю о видении салона, об отношениях в команде. Вижу: человек думающий. Зрелый. Возможно, наш вариант.

Маникюрщиц больше всего. Десять человек за два часа. Шум, суета, запахи лаков и кремов, визитки, каталоги. Некоторые – настоящие бизнесвумен: работают на себя, хотят арендовать место и не интересуются ни коллективом, ни расписанием, ни концепцией.

– Я занимаюсь только гелевым покрытием, у меня своя база клиентов, – говорит одна. – Мне важно, чтобы не мешали.

Меня это не устраивает. Я устала быть одной среди чужих. Хочу своих. Команду.

И вот, наконец, две девушки – одна маникюрщица, другая парикмахер – заходят с лёгкой улыбкой и свежим взглядом. Первая приносит с собой небольшую коробку с образцами дизайнов, вторая – папку с фото до и после. Они отвечают уверенно, но без напора. Слушают. Улыбаются.

– Хочется утром идти на работу с радостью, а не с комком в горле, – говорит одна из них, и я только киваю. Как я её понимаю.

В итоге из всей толпы кандидатов я отмечаю в блокноте два имени. Остальные – нет, не то. Не хочу компромиссов. Это же мой салон. Моя новая жизнь. Хватит случайных людей.

В течение ещё пары дней мне удаётся полностью укомплектовать штат. Каждый день начинается с раннего кофе, нервного пролистывания списка резюме, десятков телефонных звонков и беготни по салону. Я учусь отсеивать лишнее на интуиции, чувствовать, кто «мой человек», а кто – просто ищет место потеплее.

Когда я подписываю последний договор, мне хочется одновременно прыгать от радости и лечь спать на неделю. Штат набран. Команда собрана. Моя команда.

До открытия салона – всего ничего. Два дня. Ух, волнуюсь очень. Хожу по помещению, как капитан корабля по палубе перед отплытием: проверяю, осматриваю, поправляю цветы, переставляю табуретки. Даже пыль вытираю сама – всё должно быть идеально. Не потому что боюсь, что не получится, а потому что наконец-то чувствую, как сбывается мечта.

На стеклянной двери – временная табличка «Скоро открытие!», а я ловлю отражение своего лица в витрине и улыбаюсь себе.