Текст книги "Развод. Да пошёл ты! (СИ)"

Автор книги: Софа Ясенева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

40 Саша

– Вик, тебе не кажется, что мы торопим события?

Я смотрю на него с лёгкой улыбкой, но внутри всё сжимается – слишком быстро всё закружилось. Только недавно мы случайно столкнулись, и вот я уже сижу у него на диване, обсуждая перспективы будущего.

– Ну я ведь не предлагаю тебе переехать к нам насовсем, хотя мог бы, – он пересаживается ближе, тепло смотрит и чуть наклоняется вперёд.

– Вот так сразу? – улыбаюсь, чувствуя, как в груди растёт непонятное волнение.

– Чего тянуть. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен… – в его голосе лёгкая насмешка, но взгляд серьёзный.

– Да-да, я поняла. К чему тянуть. Только я пока не чувствую себя свободной. Всё-таки штамп в паспорте много для меня значит.

– Так дело только в нём?

– Не только. Ещё я считаю, что неплохо было бы для начала узнать друг друга получше. Не только в быту, но и просто… поговорить, увидеть друг друга в разных ситуациях.

– Маше ты понравилась. Мне тоже. Но я тебя понял. На когда у вас назначена дата развода?

– На пятнадцатое июля, – говорю чуть тише, будто сама себе напоминаю, что это всё правда. Что конец близко.

– Не так уж далеко. Я вернусь к этому вопросу, – говорит он почти буднично, но я чувствую в его голосе намерение, от которого по спине пробегают мурашки.

Такая настойчивость Вика одновременно настораживает и льстит. Никто никогда в отношениях со мной не был так напорист. Он уверен в себе и своих желаниях – и это новое для меня. Женя всегда был сдержан, скрытен, как будто даже в любви действовал с оглядкой на рациональность. А здесь – тепло, прямота, почти бесстыдная открытость.

Но отчего-то уже сейчас я чувствую себя комфортно. Да и Маша… такая тёплая, доверчивая. Меня не смущает наличие ребёнка у него. Наоборот, я всегда мечтала о большой семье, и такая милая девочка никогда не будет мне в тягость.

Боже, о чём я думаю… Кошмар. Вот так и попадаются на уловки мужчин доверчивые женщины. Когда тебя тотально разочаровывает собственный муж, любой мало-мальски привлекательный и внимательный мужчина, который к тому же прёт как танк, форсируя отношения, кажется чуть ли не принцем. Ещё не на коне, но уже и не на заниженной вишнёвой девятке.

Я смеюсь про себя этой мысли. Может, это просто гормоны. Или усталость. Или Вик.

Мне даже как-то неловко осознавать, что будь во мне чуть больше доверия к мужчинам, я бы с радостью кинулась к нему в объятия. Но вместо этого с настороженностью отношусь к его предложению.

– Хорошо. Я останусь. Только пожалуйста, дай обещание, что не будешь давить в дальнейшем на эту тему, – говорю серьёзно, вглядываясь в его глаза.

– Конечно. Мои методы – схватить и утащить в пещеру, а не уговаривать. Никакого давления. Только поставить перед фактом, – он поднимает руки вверх, будто сдаётся.

– Вик, – предупреждающе смотрю.

– Расслабься, Саш. Я всё прекрасно понимаю. Спи.

Он легко касается моей руки, как бы прощаясь, и уходит в свою комнату.

Я остаюсь одна. Расстилаю постель, скидываю одежду, надеваю футболку, которую он дал вместо пижамы. Она мягкая и чуть пахнет его парфюмом.

Устраиваюсь на диване, натягиваю плед до подбородка и долго-долго смотрю в потолок, пытаясь поймать за хвост свой сон.

Просыпаюсь утром от тихого шороха. Открываю глаза и вижу Машу. Она стоит у дивана и улыбается, держа в руках расчёску и две ярко-розовых резиночки.

– Сделаешь мне прическу? – спрашивает она шёпотом, но с таким энтузиазмом, что я не могу не улыбнуться.

– Конечно. Иди сюда.

Мы устраиваемся на полу у дивана, я расчёсываю её тёмные волосы, заплетаю две неидеальные, но объёмные косички. Она смеётся, щекочет мне коленку, рассказывает, что у них в садике все любят косички и у кого они самые длинные, тот считается чуть ли не принцессой.

Вик появляется в дверях, потягиваясь, и смотрит на нас с улыбкой.

– У нас тут салон красоты, – поясняет Маша, важно кивая.

Он усаживается рядом с чашкой кофе и наблюдает. Утро течёт лениво и мило. Мы завтракаем втроём: хлопья, тосты, чай и какао. Маша делится своими планами: сегодня они с папой собирались кормить уточек в парке.

Перед тем как я начинаю собираться, она подходит ко мне вплотную и серьёзно смотрит в глаза. На её лице сосредоточенность, как будто она хочет задать самый важный в мире вопрос:

– Ты к нам придёшь ещё?

– А ты бы хотела?

Маша кивает и широко улыбается:

– Да. Ты мне понравилась.

Я чувствую, как внутри что-то приятно отзывается на её слова – тепло, удивление, нежность.

– Тогда конечно приду. Если папа будет не против.

– С чего бы мне быть против? – вмешивается Вик, подходя ближе. – Помнишь наш разговор?

Я киваю, уже не пытаясь скрыть улыбку, но в этот момент раздаётся резкий звук – звонок моего телефона.

– Ты где? – Женя говорит в трубку сразу, без приветствия.

– Что за странные вопросы? Ни "привет", ни "как дела". Забыл, что я тебе не отчитываюсь?

– Давай без вот этого, я по делу.

– Скоро буду в салоне.

– Ясно, – отвечает он и почти сразу кладёт трубку.

Я некоторое время смотрю на экран, всё ещё держа телефон в руке.

– Это что вообще было? – спрашиваю вслух.

– Муж? – уточняет Вик, с интересом наблюдая за мной.

– Да. Странный какой-то. Не поняла, что ему было нужно.

– Может хочет обсудить развод?

Пожимаю плечами.

– Тебя сегодня ждать у нас?

Я бросаю взгляд на Машу, которая уже напевает себе под нос и катает по полу плюшевого кота.

– Думаю, да. Только в этот раз без ночевки.

– Принято, – спокойно отвечает он.

Мы обмениваемся взглядами и каждый отправляется по своим делам. Я выхожу на улицу, сажусь за руль, и еду в салон.

У самого входа в салон вижу двух мужчин в форме. Полицейские.

– Баренцева Александра Валерьевна?

– Да. В чём дело?

– Пройдёмте.

41 Саша

Когда я подъезжаю к салону, солнце уже высоко. У самого входа стоят двое мужчин в форме. Они замечают меня сразу и шаг за шагом приближаются.

Я останавливаюсь, не понимая, почему они заинтересовались именно мной.

– Баренцева Александра Валерьевна? – спрашивает один, высокий и плечистый.

– Да. В чём дело? – я нахмуриваюсь, тревога мгновенно подступает к горлу.

– Пройдёмте, пожалуйста. Вам необходимо проехать с нами в отделение. Там всё объясним.

– Простите, но можно хоть намёк, что происходит? – я стараюсь держаться спокойно, но внутри уже всё сжалось в панике. – Я что-то нарушила?

– Всё будет объяснено на месте. Мы не уполномочены обсуждать это здесь, – второй, помоложе, смотрит на меня спокойно, но твёрдо.

– Могу я хотя бы позвонить?

– Телефон нужно будет сдать при входе. Позвоните позже, после беседы со следователем.

Я делаю глубокий вдох и прошу:

– Можно хотя бы сказать моим сотрудникам, что я ненадолго отлучусь? Они внутри.

– Быстро, – нехотя кивает старший.

Я вхожу в салон. Девочки у стойки тут же поднимают головы.

– Саш, кто это? Что происходит? – Настя почти выбегает мне навстречу.

– Полиция. Сказали, нужно проехать с ними. Возникли какие-то вопросы, я и сама не понимаю пока. Надеюсь, это ненадолго.

Катя смотрит испуганно:

– Может, позвонить кому-нибудь?

– Пока не нужно. Просто подстрахуйте меня, ладно? Я вернусь, как только смогу.

Они кивают, переглядываясь. Я выхожу обратно.

Словно в дурном сне, я отхожу от салона и молча иду с полицейскими. Всё кажется неестественным – лица прохожих, жаркое солнце, шум машин. Только тревожный ком в горле – настоящий.

В отделении меня проводят в тесную комнату с обшарпанными стенами, скрипучим стулом и мутным окном. Воздух тяжёлый, пахнет пылью и чем-то кислым, как в старом подвале. Я окидываю взглядом комнату – ни часов, ни кондиционера, только стол, стул и тишина, которая звенит в ушах.

Один из полицейских забирает мой телефон. Я тянусь за ним, но он уже поворачивается к двери.

– Подождите... А можно хотя бы позвонить? Предупредить кого-то?

– Позже. Следователь скоро будет. – Он уходит, не оглядываясь.

Я остаюсь одна. Сажусь на скрипучий стул, стараясь не дышать слишком глубоко. Время тянется вязко, будто густой мёд. Сначала сижу, сцепив руки в замок. Потом начинаю качать ногой, потом встаю и прохаживаюсь по крошечной комнате, стараясь не задеть облупленные стены. Пахнет пылью, побелкой и чем-то старым, прокуренным. На одной из стен кто-то выцарапал сердечко и инициалы, на другой – вбит гвоздь без назначения.

Я останавливаюсь перед окном, но стекло мутное. Возвращаюсь на стул и прикрываю глаза, но мысли не дают покоя.

Что могло случиться? Что я сделала? Неужели с салоном что-то не так? Может, бумаги оформила неправильно? Или... родители. Сердце резко сжимается. Не дай бог что-то с ними. Я перебираю в уме варианты, один тревожнее другого. Мурашки ползут по коже – не от холода, от нервов.

Проходит, наверное, час. Или два. Я уже сбилась со счёта. Сначала сижу, потом хожу туда-сюда. Жарко. Кондиционера нет. Снимаю жакет, закатываю рукава. Садясь снова, смахиваю с лица пот. Кажется, я сейчас просто растекусь по этому стулу.

Наконец дверь приоткрывается, появляется тот же молодой полицейский:

– Следователь пока занят. Немного подождите.

– Вы хотя бы скажите, что происходит! – я почти взвыла. – Почему меня сюда привезли? Что я сделала?

Он пожимает плечами:

– Заявление об угоне автомобиля. Подал Евгений Баренцев. Мы обязаны отработать.

Я замираю:

– Что? Он… он это всерьёз? Он же сам отдал мне машину! Мы договорились! Мы просто не успели переоформить. Я не крала её!

– Всё расскажете следователю. Он скоро освободится.

Опять тишина. Опять жара. Становится нехорошо. Голова гудит, дыхание сбивается. Я прижимаюсь лбом к прохладной стене. Надо собраться. Надо держаться. Но внутри всё дрожит – от страха, от бессилия.

Дверь снова открывается. Другой сотрудник ставит на стол пластиковый стакан с водой.

– Пейте. Следователь скоро освободится.

Я беру стакан обеими руками, потому что пальцы дрожат. Глотаю жадно, словно больше суток не пила. Становится чуть легче. Эти бездушные повторяющиеся фразы о том, что следователь скоро будет, просто взрывают мозг. Неужели нельзя быть хотя бы чуточку человечнее?

Почти три часа спустя ко мне наконец-то приходят.

Следователь – мужчина лет пятидесяти, сухой, уставший, с глубокой складкой между бровей. Он слушает мой рассказ молча, только временами хмыкает:

– Классика. При разводе постоянно собачатся. Нам не привыкать.

– Но он же не мог серьёзно подумать, что я украла машину? – мой голос начинает дрожать. – Это всё мелочно и подло…

– Он заявил, что автомобиль оформлен на него, а вы пользуетесь им без разрешения. Мы обязаны проверить.

– Но это его подарок! Мы договорились, он сам отдал её мне, ключи…

– Пока что мы вынуждены изъять транспортное средство до выяснения всех обстоятельств. Дальше разбирайтесь с мужем.

Мы составляем протокол. Потом ещё один. Пишем объяснения. Подписи. Даты. Копии. Документы шуршат в тишине кабинета один за другим.

Когда я наконец выхожу из отделения, солнце уже клонится к горизонту. Воздух пахнет нагретым асфальтом. Я плетусь до ближайшей лавочки в сквере и падаю на неё. Сумка соскальзывает на землю. Телефон холодный в ладони, но я не хочу никому звонить.

Смотрю в одну точку, не думая ни о чём.

Усталость наваливается тяжёлой глыбой. Унижение – ещё тяжелее. Неужели тот, с кем я прожила годы, способен на такую подлость? Из мести? Ради машины?

42 Саша

Казалось бы, если ты уже принял решение о разводе, значит, тебя больше не должно задевать то, как устраивает свою жизнь твоя бывшая. Но нет, это не наш случай, очевидно. С каждым разом убеждаюсь, что Жене хочется не просто расстаться. Ему нужно сделать это с помпой, с шиком, так, чтобы я запомнила надолго – его самого и его низкие, отвратительные поступки. Упивается тем, что снова и снова находит, как бы меня задеть. С каждым разом всё изощрённее. Его месть – мелкая, но болезненная, как уколы иголками.

Что будет дальше, боюсь представить. Скорей бы нас развели. Несмотря на то, что сегодня порядка двадцати раз заполняла дату в документах, всё равно открываю на телефоне календарь и проверяю. Пятое июля. Осталось всего десять дней, и я стану свободной женщиной. Десять долгих дней. Сейчас мне кажется, что они будут длиться куда дольше, чем просуществовал весь наш брак.

Ожидание тяготит, ложась грузом на плечи. В груди пустота, но и одновременно – злость. Как можно быть таким подлым? Зачем унижать того, с кем ты прожил годы? Я не знаю. Не понимаю.

Что теперь делать, когда я осталась без машины? Опять с протянутой рукой идти к Жене? Как бы не хотелось поменьше с ним пересекаться, но молча проглотить такое я не могу. Считает, что может срывать мой рабочий день и лишать меня транспортного средства? Отлично. Я приду и попью его кровушки вечером. Хватит отмалчиваться и терпеть.

Решительно набираю его номер. Пальцы дрожат, но голос – твёрдый.

– Ты дома?

– Тебе какое дело? – ехидно зеркалит мою утреннюю фразу, и по голосу я понимаю: доволен собой.

– Представь себе, дело есть.

– Да ну? А что такое случилось у моей эмансипированной и самостоятельной жены? Ты же со всем можешь справиться сама, не так ли?

– Прекрасно знаешь, что. Сейчас приеду.

Дождавшись такси, в считанные минуты оказываюсь у нашего дома. Правильнее будет сказать – у Жениного. Старая привычка всё ещё осталась. Пока еду, взгляд цепляется за каждое знакомое окно, балкон, парковочное место. Всё кажется чужим и одновременно – до боли знакомым.

Звоню в домофон. Короткое пиканье, затем пауза – и его ленивое раздражение в голосе:

– Сейчас спущусь.

Даже не пустит к себе. Стою у подъезда, сжимая ремешок сумки. Ветер шевелит кроны деревьев во дворе, где когда-то мы вместе гуляли с кофе на вынос. В животе неприятный холодок.

Он выходит неторопливо, потому что знал, что я всё равно подожду. Сигарета в зубах, руки в карманах, на лице – самодовольная ухмылка. Его шаги гулко отдаются по плитке.

– Ну, что хотела? – тянет он, выпуская кольцо дыма прямо мне в лицо. Запах табака бьёт в ноздри, и я отшатываюсь.

– Ты же не куришь, – говорю я машинально, хотя знаю, что это ничего не изменит.

– Теперь курю. Это ты всё пилила своим «нельзя пить, курить и материться за два года до зачатия». Теперь-то я могу не оглядываться на эти тупые правила?

Он стоит, слегка покачиваясь на пятках.

– Это не мои тупые правила. Это вопрос здоровья ребёнка, Жень.

– Да плевать вообще, – отмахивается он, словно я муха назойливая.

– Мне теперь так точно. Лучше расскажи, что за цирк ты устроил?

– Понравилось? – его ухмылка ширится, глаза блестят от удовлетворения.

– Ты больной? – голос срывается.

– Какого ты обо мне мнения, Саш? Больной, тупой, жадный. Что ещё навесишь? Напомню, всего пару месяцев назад ты мне в рот заглядывала и любимым называла. Быстро ты переобулась.

– Появились новые обстоятельства.

Он делает шаг ближе, сигарета дымит в сторону.

– Мужик твой новый?

– При чём тут… И вообще, нет никакого нового мужика.

– Ну вот, я ещё и идиот, похоже, по твоему мнению.

– Ну хватит. Ты и твоё поведение – главная причина того, что моё мнение о тебе изменилось. Выяснилось, что ты совсем другой человек. Я тебя и не знала до развода.

– Чушь собачья. Тебе было просто удобно закрывать глаза.

Я делаю шаг в сторону, чтобы не стоять напротив него. Мимо проходит соседка с собакой. Она косится на нас и уводит взгляд.

– Как скажешь. Всё-таки я к тебе пришла не об этом говорить. Я из-за тебя осталась без машины. Ты и дальше планируешь гнуть свою линию или выполнишь договорённости?

– А где они, эти договорённости? Покажешь? На бумажке, с печатями?

– Всё ясно, Баренцев.

– А ты как хотела? Проси у нового мужика. Отсоси ему как следует, может, оценит твои способности.

Моя ладонь сжимается в кулак. Я чувствую, как кровь приливает к лицу, щёки пылают от унижения и злости. Он наблюдает за мной, наслаждаясь зрелищем.

– Ну ты и м… – начинаю я, но фраза застывает на губах, как только из подъезда появляется Кристина.

Она выходит медленно, будто плывёт. Полупрозрачный шёлковый халат струится на ней, на ногах – меховые тапочки. Волосы взъерошены, взгляд томный.

– Ты чего так долго, любимый? – мурлычет она, подходя ближе. При виде меня её губы изгибаются в почти ласковой, но мстительной улыбке. Демонстративно кладёт ладонь на плоский живот.

– Всё уже, закончили? – продолжает она с наигранной ленцой, будто мы обсуждали не проблемы, а погоду.

– Да.

– Хорошо, а то у меня тянуть живот начало немного. И знаешь, жутко захотелось манго. Купишь? – смотрит на Женю, как школьница, выпрашивающая мороженое.

– Куплю. Давай, иди обратно, – легко разворачивает её и хлопает по заднице, не стесняясь ни меня, ни случайных прохожих.

Я стою, словно приросла к асфальту. Ветер поднимается сильнее, закручивая пыль в мини-торнадо. Часть меня кричит: «Уйди, плюнь, забудь, ты выше этого». Другая хочет подойти и расцарапать им обоим лицо.

Но я просто разворачиваюсь и ухожу, чувствуя, как ноги гудят от напряжения. Понятно уже, что никакую машину мне возвращать никто не собирается. Значит, я просто трачу время зря.

В груди глухо стучит одно: «ещё десять дней». И потом – никогда больше его не увижу.

43 Саша

Даже не знаю, идти ли к Вику с Машей. Настроение – хуже некуда. В груди тяжесть, словно там застряла свинцовая глыба. И всё потому, что по сути противопоставить Жене мне нечего. Знаю, что многие сказали бы: “забудь и иди дальше”. Но как? Конечно, я бы хотела быть настолько мудрой и понимающей, чтобы найти в себе силы строить свою жизнь без оглядки на бывшего. Но ведь и он всё никак не отпустит меня, продолжая тыкать палочкой и проверяя – мне всё ещё больно или уже нет.

Поэтому мной овладевает такое сильное желание насолить ему, что становится страшно. И это я? Озлобленная женщина, которая вместо того, чтобы провести вечер с симпатичным мужчиной, строит планы мести. Самой от себя противно.

Я брожу по подсобке, бездумно перекладывая вещи с места на место. Останавливаюсь у окна – на улице вечер, небо затянуло густыми облаками, и всё вокруг кажется тусклым. Казалось бы – такая мелочь, а почему-то хочется расплакаться.

Когда телефон начинает вибрировать на подоконнике, я подскакиваю, словно на иголках. Вик. Сердце предательски ёкает. Малодушно подумываю не брать трубку. Идти к ребёнку с таким настроем – последнее дело. Но, закрыв глаза на пару секунд, всё же отвечаю.

– Привет, Вик, – выдыхаю.

– Саша, мы с Машей с нетерпением ждём тебя. Ты закончила дела? – его голос тёплый, заботливый.

Я поджимаю губы, глядя в своё отражение в стекле.

– Да, но, наверное, лучше мне сегодня побыть у себя, – говорю неуверенно.

– Ты какая-то грустная. Не думаю, что тебе станет лучше, если ты свернёшься клубочком у себя на постели. Я могу предложить тебе безотказный способ расслабиться.

– Какой способ? – спрашиваю с осторожной улыбкой, которая сама собой появляется в уголках губ.

– У меня есть прекрасное грузинское вино. Оно ждёт своего часа очень давно. Сегодня тот самый день, когда я поделюсь им с тобой. Мы можем заказать роллы. И поболтать, когда Маша уснёт.

– Заманчивое предложение, – говорю я, уже представляя, как сидим на кухне.

– Соглашайся. Мы ведь лучше, чем вечер в подсобке, – мягко напоминает он.

Я улыбаюсь шире. Он прав. Очень даже прав.

– Ты прав. Хорошо, – отвечаю. И через пару минут уже натягиваю босоножки и выхожу в тёплый вечер.

***

Маша встречает меня у двери, как будто мы знакомы сто лет. Хватает за руку, притягивает к себе и не отпускает ни на секунду.

– Где ты была сегодня? – допытывается она, заглядывая в глаза.

– На работе, как и все взрослые. А ты?

– Я тоже делами занималась. Смотрела мультики и помогала папе искать штопор. Кстати, он нашёл его. Значит, скоро будут роллы! – она сияет от радости.

Я с улыбкой киваю, проходя в квартиру.

– А ты что будешь пить? – спрашиваю у Маши с серьёзным видом.

– У меня есть шампанское, – с гордостью сообщает она.

– Ничего себе. Самое настоящее?

– Конечно. Пойдём, покажу.

С важным видом она ведёт меня на кухню и открывает холодильник. На нижней полке, среди йогуртов и сока, аккуратно пристроена бутылка детского шампанского в яркой фольге.

– Видишь? Оно охлаждается. Я всё сама придумала. Чтобы мне с вами тоже было весело, – поясняет она, сияя.

Мне кажется таким трогательным, что Вик подумал даже о своей дочке, чтобы ей тоже не было обидно. Всё продумал – до мелочей. И сразу внутри становится тепло.

– Я старалась. Папа сказал, что гостья у нас особенная.

Я только улыбаюсь в ответ, а сердце медленно оттаивает после тяжёлого дня.

Мы устраиваемся за столом. Вино уже налито, роллы распакованы, и всё выглядит уютно и аппетитно. Маша с важным видом достаёт свои – только с огурцом и творожным сыром. Она ловко пользуется палочками и, накалывая на них роллы, и макает их в соевый соус, едва не испачкав нос.

– Очень вкусно, – заявляет она, кивая.

Через полчаса еды и болтовни глаза Маши начинают слипаться. Она зевает и трёт кулачком глаза. Вик мягко улыбается, встаёт из-за стола.

– Пора спать, мадам. Отбой.

– Но я ещё не допила шампанское, – сопротивляется она.

– Оно подождёт до завтра.

Он уводит её в спальню, и я слышу, как она говорит ему что-то шёпотом. Через мгновение Вик возвращается, но перед этим она выглядывает из-за плеча отца и тихонько шепчет мне:

– Не грусти, ты теперь наша.

Я замираю, прижав ладонь к груди. Эти слова неожиданно бьют в самое сердце. Я киваю ей с трогательной улыбкой, а она исчезает в своей комнате.

Несколько минут спустя он возвращается. Он смотрит на меня и медленно наливает мне ещё вина.

– Немного, – предупреждаю я, принимая бокал.

– Расскажешь теперь, что у тебя произошло?

Я делаю глоток, ставлю бокал на стол и выдыхаю.

– Женя… он подал заявление об угоне машины. Моей машины, на которой я езжу постоянно. Потому что я так и не переоформила её на себя. Представляешь?

Вик хмурится. Его брови сходятся, губы сжимаются в тонкую линию.

– Он что, совсем берега потерял?

– Похоже на то. Меня увезли в отделение, долго держали, следователь… В общем, день так себе. Машину у меня забрали, сказали – изымают до разбирательства. Я потом поехала к Жене, хотела поговорить. После разговора появилось ощущение, что он всё это специально устроил, просто чтобы посмотреть, как я буду перед ним пресмыкаться.

– А где он у тебя работает? – спрашивает Вик, мрачно разглядывая бутылку.

– В банке. «Короткофф».

– Ммм. Ясно.

Он откидывается на спинку стула, задумчиво проводя пальцем по краю бокала. В его лице появляется что-то жёсткое.

– Что тебе ясно? – прищуриваюсь.

– Да так, ничего. Не забивай голову. Лучше иди ко мне.

Он встаёт, подходит ко мне и, наклонившись, осторожно берёт за руку. Я встаю, и Вик пересаживает меня к себе на колени. Его ладонь ложится на мою поясницу – горячая, сильная, уверенная.

– Я только немного тебя поцелую, Саш. Не могу больше ждать, – шепчет он мне в волосы, и сердце моё начинает стучать в два раза чаще.