Текст книги "Развод. Да пошёл ты! (СИ)"

Автор книги: Софа Ясенева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

25 Саша

Я наблюдаю за тем, как Женя сейчас неухоженно выглядит. Костюм на нём явно поглажен кое-как, словно выдернут из груды вещей в спешке. Рубашка выглядит немногим лучше – помятая, с небрежно застёгнутыми пуговицами, одна из которых и вовсе болтается на нитке. Легкая небритость, которую он предпочитал, считая, что так выглядит мужественнее, превратилась в достаточно длинный ёжик. У него что, электричество отключили? Или просто руки не доходят до зеркала? Странно, что он ещё не припахал свекровь. Вот уже кто с радостью пришёл бы, чтобы оценить, до какого состояния её сына довела мегера-невестка.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает, и в голосе неприкрытое раздражение. – Явилась снова права качать? Так для этого сначала надо вернуться в нашу спальню. Я, кстати, всё ещё жду тебя. И готов рассмотреть твоё прощение.

– Почему ты заблокировал карту? – решаю не ходить вокруг да около.

– Потому что ты решила развестись. Получается, я за тебя больше не несу ответственности, как за свою жену. Или хочешь ею быть на условиях, когда тебе удобно?

– Я хотела нормального разговора. Но ты, как всегда, решил по-своему. Молча. Из-под тишка.

– У меня нет времени на твои сцены, – отводит взгляд. – Карта была моей. Я её отозвал. Всё просто.

– Просто? А если бы я была где-то в дороге? Без копейки на руках? Это нормально по-твоему?

Он не отвечает. Просто смотрит холодным, расчётливым взглядом. И мне становится понятно: всё, что между нами было, – действительно закончилось. Отношения, построенные на привычке и контроле, не выдержали даже самого слабого толчка.

– Где ты сейчас живешь, Саш? – вдруг решает сменить тактику. Холодностью меня не получилось взять, решил переключиться на заботу.

– Не собираюсь тебе сообщать. Если что-то нужно, всегда можешь позвонить мне.

– Вот как... Ладно. Допустим, я снова разблокирую твою карточку. Ты вернешься?

– Да с чего вдруг? – нервно смеюсь.

– Саш, – делает несколько шагов ко мне. – Я ведь не хочу разваливать семью. У нас с тобой такое взаимопонимание... было. Я хотел бы всё вернуть. Давай так. Я закрываю глаза на все твои выходки. Ты перестаёшь меня подозревать во всех смертных грехах сразу. И мы наладим отношения. Я даже готов пойти к психологу.

Вот это царское предложение! С барского плеча, так сказать.

Женя, который терпеть не может психологов, вдруг соглашается на сеансы. Это что же его допекло так? Неужто Кристина оказалась вовсе не той кроткой овечкой, которая согласна облизывать его с утра до ночи? Ну или в чём там собака зарыта. Возможно, в его идеальной картинке мира больше не всё так радужно, как ему казалось.

Я не верю в любовь мужчины, который так цинично поступил со мной. Сейчас любые его слова на тему возобновления отношений видятся насмешкой и желанием доказать, что он такой незаменимый мачо-мэн, которого жена готова простить несмотря ни на что. Желание не вернуть меня, а победить. Получить контроль обратно.

Доверие – материя тонкая. Рвётся быстро, а вот склеить его потом ой как трудно, если вообще возможно. Да и нужно желание обеих сторон. А у меня желания – ноль.

– Я не готова к такому, Жень, – говорю тихо. – Возвращаться к жизни, в которой мне придётся жить так, как тебе удобно, – не хочу.

– Так не возвращайся, – пожимает плечами. – Забери заявление. Просто поживём раздельно, а там видно будет.

– Нет. Я не хочу зависеть от тебя. Ни юридически, ни финансово. Мы оба знаем, чем заканчиваются такие "раздельно пожить". Ты всё равно продолжишь контролировать и вмешиваться в мою жизнь.

Он тяжело выдыхает, сжимает челюсть:

– Ну тогда никаких карт я разблокировать не буду.

– Тогда верни мне деньги, которые были на ней, – смотрю прямо ему в глаза.

– Какие ещё деньги? – искренне, будто удивлённо морщит лоб.

– Те, что я отложила. Те, что лежали на ней не твоими трудами заработанные.

– Ты думаешь, я буду возиться, высчитывать, какие там "твои" деньги, какие нет? Саша, это моя карта. Хотела независимости – вот она. Добро пожаловать в свободное плавание.

– Спасибо, Жень. Я и поплыву. Без тебя. Но запомни – за каждую подлость жизнь рано или поздно выставляет счёт.

– Вот только не надо пафосных речей.

– Уже закончила. Кстати, верни мне мою флешку.

– Я её наверное выкинул.

– Ты... что?

– Да валялась тут какая-то. Мало ли, кто из клиентов оставил. Думаешь, я стал бы там рыться и проверять чья?

– Такие вещи не выкидывают!

– Ну спроси, может уборщица какая сохранила.

Я разворачиваюсь и иду к выходу, стараясь не поддаться обиде, которая сдавливает горло. А он не зовёт, не пытается остановить. Пусть так. Пусть теперь поживёт без меня – без моих забот, без моего участия, без моего тепла.

Ещё и разбрасывается важными вещами! Подумать только. Ему что, трудно было передать на ресепшен?

Я подхожу к администратору и спрашиваю, не находили ли случайно красную флешку.

– В офисе 512 забыла. Хозяин кабинета говорит, что выкинул, но вдруг...

– Сейчас посмотрю, – отвечает девушка и уходит за дверь.

Пять мучительных минут я хожу из угла в угол. Неужели действительно выкинули? Там столько всего. Важные документы, записи, эскизы, даже несколько рабочих макетов. Неужели вся эта информация теперь просто пропала?

Девушка возвращается и протягивает мне мою флешку. Я так рада её видеть, просто слов нет. Сердце замирает, а потом бешено начинает колотиться от облегчения.

– Спасибо вам огромное, – чуть ли не со слезами на глазах благодарю её.

– Не за что. Не забывайте больше ничего. Уборщица случайно заметила в мусорной корзине.

– Обязательно. Спасибо ещё раз.

Я уже собираюсь выйти из здания, когда навстречу мне попадается Кристина. Я уже почти решила пройти мимо, не здороваясь, но она уверенно направляется прямо ко мне, глядя в глаза. Хотя нет – уверенность эта наигранная. В её походке скованность, плечи напряжены, а руки сжаты в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Приближаясь, она выдыхает через нос, будто заставляя себя заговорить.

– Саша, могу я тебя кое о чём попросить? – голос дрожит.

– Нет.

– Прости, это правда важно, – она делает шаг ближе, а потом резко отводит взгляд, будто испугалась собственной настойчивости.

– И всё равно нет.

– Я хотела бы с тобой встретиться. Кое о чём поговорить. Это не займёт много времени, – она кусает губу, а затем прячет руки за спину, как школьница на ковре у директора.

– Я сейчас очень занята.

– На пять минут через минут пятнадцать тебя устроит? В кофейне напротив.

– Не больше чем на пять минут, – нехотя соглашаюсь я.

Уж не знаю, что там такое важное может быть у Кристины, но лишнюю минуту я бы с ней не хотела проводить. Однако её странное поведение зацепило. Нервная, несвойственно тихая, с треснувшей маской самоуверенности. Что-то явно случилось.

26 Саша

Перехожу дорогу и устраиваюсь в самом дальнем углу кофейни. Не хотелось бы, чтобы на меня наткнулся кто-то из сотрудников Жени. Для них и так непривычно то, что я здесь появилась. А уж если ещё и поймают за беседой с секретаршей мужа, то пересудов точно не избежать. Не хочу привлекать лишнее внимание. Я будто прячусь, хотя понимаю, что это уже не имеет смысла. Мы с Женей теперь почти чужие. Но всё равно внутри есть остаточная боль и неловкость.

Знаю, что для многих нормально заглядывать на работу к мужу в обеденный перерыв, например. Но у нас как-то так сразу сложилось, что его работа для него всегда была отдельным миром, которого я не касалась. Слишком уж у нас разные сферы. Что для него – дремучий лес, то для меня кудрявый метод, который принёс дополнительных клиенток. И наоборот. Мы не мешали друг другу, и это было комфортно. Было естественным. По крайней мере, я так думала. Хотя сейчас понимаю, что зайди я однажды к нему в кабинет, могла бы увидеть много чего интересного. Может быть, даже слишком интересного. Но ведь я верила ему. Наверное, слишком сильно.

– Готовы заказать? – появляется из ниоткуда официантка.

– Латте, пожалуйста.

– Сахар, корица, сиропы добавить?

– Нет, ничего.

Она отходит к барной стойке, оставляя меня одну с тревожными мыслями. Я машинально смотрю на экран телефона, проверяя время, хотя знаю, что рано. Кристина не из тех, кто приходит раньше. И всё же через пару минут звякает колокольчик двери, и я сразу же замечаю её.

Она внимательно осматривает помещение, не находя меня. Это даёт мне возможность рассмотреть её.

Она явно нервничает. Пальцы сжаты в кулаки, плечи подняты. Её взгляд мечется, задерживаясь на каждом лице. Волосы собраны в небрежный хвост, у корней немного засалены. Веки отёчны, под глазами – тёмные круги, как у человека, который плохо спал не одну ночь подряд. Тональный крем пытался их замаскировать, но тщетно. Щёки впали, губы пересохли. Пальцы судорожно теребят ремешок сумки, и весь её вид говорит об одной большой тревоге.

От прежнего лоска, который был виден невооружённым взглядом, не осталось ничего. Ни самоуверенности, ни натянутой любезности. Только неуверенные шаги и нервный блеск в глазах.

Но вот она замечает меня и бодро, слишком энергично подходит к столику.

– Спасибо, что подождала. Честно говоря, я уже думала, что тебя тут нет.

– Мы же договорились.

– Мало ли, – пожимает плечами и старается улыбнуться, но выходит криво, неестественно. Она аккуратно садится напротив, чуть отодвинув стул.

Официантка ставит передо мной латте.

– Готовы заказать? – обращается уже к Кристине.

– У вас есть травяные чаи?

– Мятный и ромашковый.

– Мятный, пожалуйста.

Между нами повисает напряжённая тишина. Я лихорадочно пытаюсь сообразить, что же меня так смутило в её выборе напитка. Почему не кофе? Что-то не так. Или не "что-то" – а всё.

– Насколько я знаю, вы с Женей подали на развод.

– Это, конечно, правда. Но тебя наши отношения не касаются. Если ты позвала меня для того, чтобы обсудить это, то я пойду.

– Стой. Подожди. Не торопись. В какой-то степени меня теперь это очень даже касается.

– Да что ты говоришь? – фыркаю.

Нет, ну какая наглость, позвать меня сюда, чтобы обсуждать наш развод! Совсем уже обнаглела.

– Я ещё не сказала ни о чём Жене, так что ты первая об этом узнаешь…

Она ещё и Женей его зовёт. Нет, слушать такое просто выше моих сил. Раньше бы я взорвалась на месте. Но сейчас я как будто в каком-то сне, где эмоции притуплены.

Театральная пауза буквально поджигает воздух, отчего дышать становится тяжелее. Кристина нервно глотает слюну, опуская глаза. Она мнёт салфетку на столе и едва заметно качается вперёд-назад.

– Я беременна.

Бум. Взрыв, в котором меня просто разнесло в клочья. Воздух со свистом вылетает из схлопнувшихся лёгких. Мир будто застывает. Все звуки глохнут, и я слышу только своё сердцебиение.

Когда нахожу в себе силы посмотреть на Кристину, то вижу, что она усмехается. Улыбка вышла натянутой, почти болезненной, но тем не менее торжествующей. Конечно, не каждый день сообщаешь жене своего любовника, что у вас получилось сделать то, чего годами так отчаянно желала она.

– И что ты хочешь от меня сейчас? – глухим голосом спрашиваю, глядя на неё с почти физическим отвращением.

Она пожимает плечами, делает вид, что сохраняет спокойствие, но я замечаю, как дрожат её пальцы, как её взгляд всё время уходит в сторону. Эта внутренняя суета выдает в ней неуверенность.

– Отпусти его.

– Если бы я его держала... – ухмыляюсь, не веря своим ушам.

– Держишь. Если бы это было не так, я бы не просила о встрече, – она говорит это с каким-то странным вызовом, будто пытается убедить и меня, и себя.

– Не знаю, что ты там себе навыдумывала, но развод – моя инициатива. Так что Женя с потрохами твой. Забирай. – Я говорю это сухо, без эмоций, хотя внутри всё перекручивается в тугой узел.

Кристина моргает, будто не ожидала такого поворота.

– Он сказал, что развода не будет. Но тогда я не знала о ребёнке. – Она делает ударение на последнем слове, словно этим может изменить всё. – Ты должна понять, малышу нужны оба родителя. У вас всё равно ничего не вышло. Что тебе стоит поставить точку? Ты можешь уехать куда-то, начать сначала. А мне… мне сейчас нужна стабильность.

Я смотрю на неё в упор, и в груди холодеет. Она будто просит меня выйти из собственного дома и оставить ключи на полке. Потому что ей сейчас "нужнее". Как удобно, правда?

27 Саша

– Ты или за дуру меня держишь, или просто оборзела в край! – взрываюсь, едва удерживая себя от того, чтобы не плеснуть ей кофе в лицо. Руки дрожат, горло перехватывает от обиды и ярости, пальцы судорожно сжимаются вокруг кружки.

– Ты чего нервная такая? – Кристина делает вид, что её это не задевает, но голос её подрагивает. Она не сводит с меня взгляда, но ногти вжимает в ладони, и, кажется, одной ногой слегка постукивает по полу. – Я к тебе по-деловому пришла поговорить. Думала, ты меня поймёшь, как женщина женщину. В конце концов, если уж ты так настроена на развод, как говоришь, то тем более должна пойти мне навстречу.

– Я тебе, шлюшка, ничего не должна, запомни, – говорю тихо, но с такой злостью, что даже сама себя пугаю.

– Ах вот как ты заговорила! – в её голосе проскальзывает истеричная нотка. – Ну хорошо, давай поговорим без купюр. Но помни, ты первая это начала!

– Предпочла бы закончить эту бесполезную беседу. Думаю, ничего нового ты мне не скажешь.

Кристина хмыкает, вскидывает подбородок, как будто собирается нанести удар.

– Да? А мне вот Женя говорил, что ты задолбала его своим сексом по расписанию. Сегодня можно, завтра нельзя. Минет у вас как класс исчез. Он же должен кончать только внутрь. Поза всё чаще миссионерская. Опять же, для пользы. Да ты мужика довела до того, что он на любую уже готов был залезть, только чтобы сделать это для удовольствия! – с победным видом заканчивает свою тираду.

Мне не то чтобы хочется слушать всё это. Мне хочется вскочить и дать ей пощёчину. Но я сижу. Слушаю. Молчу. А внутри всё словно леденеет.

– Всё сказала? – спрашиваю глухо.

– Мне он говорил, что со мной живым себя чувствует. Что я его не ради спермы имею, а потому что действительно его хочу. Короче, ты своего мужика упустила, потому что посчитала, что счастье в детях. И забыла обо всём, кроме этой цели. И кто теперь на коне? У меня и пузо скоро вырастет, и Женя ко мне ушёл. Выкуси. По-хорошему, плевала я на то что ты мне сейчас хочешь сказать. Я своё итак заберу.

Ухмылка на её лице вдруг гаснет, а кожа становится неприятного, зеленоватого оттенка. Она морщится, сглатывает, тянется к стакану воды, но не решается отпить.

– Токсикоз? – притворно сочувственно вздыхаю. – Глоточек кофе?

Кристина опускает взгляд на мою чашку, зеленеет ещё сильнее, а затем зажимает рот рукой и, не сказав ни слова, вскакивает и бежит к туалетам.

Я медленно поднимаюсь, собирая сумку. На её истерики и грязные подробности у меня больше нет сил. В таком состоянии точно заберёт кого хочет. Тоже мне, героиня-любовница.

Оплачиваю кофе на барной стойке, мимоходом кидаю взгляд на туалет – дверь захлопнута, изнутри доносится глухое бульканье. Быстрым шагом иду к выходу, ощущая, как меня охватывает усталость.

На улице – серая вата облаков, тяжёлая, плотная. Дождя нет, но всё будто дышит сыростью. Ветер цепляется за волосы, будто и он хочет меня остановить.

На меня накатывает такая тоска, что в пору укрыться одеялом и выть в подушку часами. Наверное, именно это я и сделаю, как только окажусь на своей импровизированной кровати.

Мне нужно пережить это. Прожить. Прокричать внутрь себя, чтобы стало хоть немного меньше мыслей в голове.

***

Возвращаюсь в салон, где меня уже поджидает Ира. Она, как всегда, полна энергии и энтузиазма, будто жизнь только что подкинула ей счастливый билет.

– Ну где ты так долго? – кидается ко мне. – Пошли скорее! Я опробовала печь, и она просто бомбическая! Я теперь такое могу! Сегодня уже напекла партию вкусняшек. Давай пробовать вместе!

Она буквально тянет меня за руку к кухне. Я улыбаюсь слабо и покачиваю головой.

– Ир, может, отложишь мне немного? Я бы потом всё продегустировала. Обязательно выскажу тебе своё мнение. Просто сейчас... не могу.

Она резко останавливается, вглядывается в моё лицо.

– Ты грустная какая-то... Случилось что?

Я чуть приподнимаю плечи, будто пытаясь сбросить с себя груз разговора, который только что пережила.

– Да всё то же. Просто сегодня со мной вдруг захотела поговорить любовница мужа.

– Я надеюсь, ты расцарапала ей морду? – глаза Иры вспыхивают боевым огнём.

– Нет. Но её от меня стошнило. Сгодится?

Она замолкает, изучает моё лицо.

– Ты не шутишь?

Я качаю головой, глядя ей прямо в глаза. В этот момент мне вдруг становится легче от того, что могу сказать вслух то, что выворачивает меня изнутри.

– Угу. Токсикоз у неё. А я специально подлила масло в огонь. Такой сволочью себя чувствую. Хотя в моменте мне полегчало.

– Нечего себя мучить угрызениями совести. Это её выбор, Саш. Нормальные женщины с мозгами предохраняются. Если её куриных мозгов не хватило на то, чтобы презик использовать, ты-то тут причём?

Я вдруг чувствую, как что-то внутри во мне срывается. Как будто зазвенел тонкий сосуд, и сквозь микротрещины вытекает боль.

– А у меня, Ир, не получилось, представляешь... – вдруг накрывает меня, и слёзы сами собой текут по щекам. – Я хотела, очень хотела, но не получилось. Не получилось.

Ира мгновенно оказывается рядом. Обнимает меня крепко, ласково, по-сестрински.

– Иди сюда, дорогая. Всё будет. Ты у меня сильная.

Я закрываю глаза и вдыхаю запах ванили, исходящий от её фартука.

Чуть позже всё же оказываюсь у себя в постели и позволяю себе выплакать всё, не стесняясь. Подвываю и покачиваюсь из стороны в сторону, как ребёнок, пытаясь успокоиться. Использую, наверное, платков двадцать, прежде чем наконец могу перевести дыхание.

Кажется, кто-то зовёт. Голос глухой, не сразу доходит. Я вытираю лицо, вылезаю из-под пледа и иду к двери. Точно – доставка приехала.

– Хозяйка, принимай вывеску. Сейчас и установим.

– Не надо, спасибо. Она не тяжёлая, я потом сама.

– Ну, как скажешь. Тут и тут распишись.

Я ставлю подпись в нужных местах, пальцы слегка дрожат, но это уже просто усталость.

Разрываю упаковку, картон шуршит, и вот передо мной – гладкий, новенький прямоугольник. Пахнет свежей краской. Я осторожно отгибаю защитную плёнку и замираю, глядя на название.

28 Саша

Салон красоты “AURA”.

Выпуклые золотые буквы на серебристом фоне. Очень красиво смотрится – элегантно, дорого, современно. В этом названии что-то есть: лёгкий намёк на магию, сияние, на неуловимую силу, которую излучает женщина, уверенная в себе.

Ставлю вывеску к стене и отхожу на пару метров, чтобы оценить, как она будет смотреться. Очень даже неплохо. Прямо глаз радуется. В солнечном свете буквы будут поблёскивать, а вечером, при уличных фонарях, – мерцать, как украшение.

Решаю повесить её завтра. Сама. Хочу быть причастной к каждой мелочи, преображающей это место. Тут всего-то и нужно – на клей посадить с внутренней стороны над дверью. Там ещё такой небольшой порожек, как бы полочка, на которую можно поставить. В общем, должно держаться хорошо, много ума не надо.

Да и честно сказать, не хочется сейчас ни с кем разговаривать. Ни с мастерами, ни с курьерами, ни даже с Ирой. Пусть этот вечер останется только моим. Хочу немного помолчать. Постоять в тишине. Просто смотреть на эти буквы.

Я провожу пальцами по гладкой поверхности вывески, будто касаюсь будущего.

***

Утром просыпаюсь и выгляжу, мягко говоря, не очень. Будто пчёлы покусали. Глаза опухли, узкие, как у китаянки, нос красный, щеки серые, веки тяжёлые, свинцовые. С первого взгляда понятно, кто вчера заливался слезами. Ужас. Как теперь на людях появляться?

Тело будто налито тяжестью, мышцы скованы. Всё болит: шея, спина, даже пальцы. Сердце стучит вяло, с перебоями. Хочется спрятаться обратно под одеяло и исчезнуть. Но я заставляю себя встать, взять себя в руки – сегодня важный день.

В туалете торгового центра умываюсь ледяной водой, тщетно надеясь, что отёки сойдут быстрее. Под глаза клею патчи, натянуто улыбаюсь себе в зеркало. Щёки слабо откликаются – будто замороженные. Ну, ничего, через часик должно стать чуть полегче. Жаль, что льда под рукой не оказалось – он бы сработал быстрее.

Когда подхожу к салону, Ира буквально выскакивает из-за стойки, с горящими глазами, и хватает меня за руку:

– Уууу, слушай, я понимаю, что ты хотела спрятаться в своей норке, – с деланным заговорщическим тоном говорит она, – но у меня кое-что для тебя есть. Садись-ка, красотка.

Я молча устраиваюсь на барном стуле, покорно наблюдая, как она суетится у холодильника. В помещении пахнет выпечкой, корицей и апельсином. Уютно и тепло – как дома. Воздух сладкий, тягучий, как мёд. На полках уже разложены пирожные, на столешнице блестит глазурь в миске. Где-то в углу тихо играет радио, звучит старая джазовая мелодия – мягкая, обволакивающая.

– На, – протягивает мне маленький пластиковый контейнер с кубиками льда. – Протирай. Свеженький. Специально для тебя морозила.

– Серьёзно? – поднимаю бровь, пытаясь улыбнуться.

– Да нет, прикалываюсь. Мне иногда надо быстро охлаждать крем или тесто. Вот и держу в морозилке про запас. Сегодня вот пригодилось.

Я аккуратно беру кубик и начинаю протирать лицо. Особенно веки, виски, зону под глазами. Холод приятно щекочет кожу, по телу разливается лёгкая дрожь, но вместе с ней – и ощущение, будто просыпаюсь. Словно внутренний туман потихоньку рассеивается, мысли проясняются.

– Ну как? – спрашивает Ира, внимательно изучая моё лицо.

– Лучше, – выдыхаю я. – Спасибо тебе.

– Неужели весь вечер плакала?

Я киваю:

– Слишком много всего накопилось. Не смогла удержаться. Иногда бывает необходимо выплакаться.

– А сейчас как?

– Пока не знаю. Вот собираюсь вывеску повесить.

– Могу одолжить стремянку. У меня есть складная, надёжная.

– Спасибо. Давай.

Через пару минут уже стою на лестнице, ловко приклеивая вывеску над дверью. Клей держит крепко, всё выглядит именно так, как я себе представляла. Пальцы дрожат от какого-то внутреннего волнения. Будто это не просто вывеска – а символ новой жизни.

Ступеньки слегка скрипят, ладони липкие от волнения, и на мгновение мне кажется, что я сейчас упаду, но цепляюсь за косяк и встаю крепче.

Смотрю на вывеску снизу – идеально. Чисто, аккуратно, и с тем блеском, который я так мечтала видеть. Пусть и мелочь, но она дарит чувство триумфа.

Возвращаю стремянку Ире, и она тут же зовёт меня на чай:

– Давай, садись. У меня тут новое – печенье с апельсиновой цедрой и тарталетки с заварным кремом. Ты обязана попробовать. Отказаться нельзя.

Мы устраиваемся на маленькой кухонной зоне, я наливаю себе чай, пробую одну тарталетку – божественно. Сладость сбалансирована, крем нежный, ванильный, а основа хрустит так, как надо. Тепло проникает внутрь, словно возвращая меня к жизни.

– Ир, ты волшебница, – говорю я, едва прожевав.

– Знаю, – ухмыляется она и потягивает новую порцию чая в кружке с котиком.

Мы сидим, не спеша болтая. Обсуждаем, как прошёл вчера день, кто что успел, какие заказы на завтра. Понемногу чувствую, как из меня уходит напряжение. Не полностью, но хотя бы немного отпускает. Возвращается способность дышать.

И вдруг за дверью раздаётся короткий стук, и в проёме появляется кто-то. Дверь приоткрывается с лёгким звоном колокольчика. Я сижу спиной к входу и не сразу оборачиваюсь.

– Хозяйка салона красоты не тут случайно? – раздаётся голос – низкий, с хрипотцой. Уверенный. В нём чувствуется деловитость, как будто человек привык получать ответы и не любит терять время.

– Тут, – бодро отвечает Ира, поднимая голову. – А вам зачем?

– Да я бы хотел подстричься, если вы стрижёте. Срочно.

– Саш, ты стрижёшь? – Ира оборачивается ко мне, подняв брови.

– Конечно, – откликаюсь я и поворачиваюсь к гостю.

И замираю. Меня будто током бьёт. Пульс резко подскакивает.

Ого... Вот кого я не ожидала увидеть здесь – так это его.