Текст книги "Корни Иггдрасиля"
Автор книги: Снорри Стурлусон
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)
Вечером они возвратились к кораблям и возблагодарили Бога за победу. А когда они взошли на корабль, конунг сказал:
– Где Хравн? Скажите ему, чтобы он пришел ко мне и больше не прятался.
Эйнар и Сигват сказали конунгу:
– Вы могли бы, государь, даровать ему пощаду за его храбрость.
Конунг отвечает:
– Этого я пока не могу обещать, но я хочу его видеть.
Тогда Эйнар из Наумдаля пошел к Хравну и сказал:
– Теперь тебе придется предстать перед конунгом. Советую тебе разговаривать с ним почтительно, но смело и на все его вопросы отвечать правдиво и ясно.
Хравн явился к конунгу и приветствовал его. Конунг сказал:
– Почему ты, Эйнар, помог уехать из Исландии человеку, объявленному вне закона?
Тот отвечает:
– Государь, потому что он был объявлен вне закона за то, что отомстил за своего отца, который был убит без всяких на то оснований.
Конунг сказал:
– За что ты убил Кетиля, Хравн?
Тот отвечает:
– За то, государь, что он сочинил обо мне хулительные стихи, а потом продал меня в рабство. Однако после того как я его убил, я сочинил о нем краткую поминальную песнь, правда, она мне не вполне удалась.
– Давайте-ка ее послушаем, – сказал конунг.
– Как вам будет угодно, государь, – сказал Хравн, – но тогда вам придется выслушать и другую песнь.
Конунг сказал:
– Что еще за песнь?
– Она сочинена о вас, – сказал Хравн.
– Ну что ж, говори, – сказал конунг.
Хравн произнес обе песни, а когда он кончил, конунг сказал:
– И правда, эти песни неодинаковы по достоинству. Почему же ты сочинил обо мне такую хорошую песнь, когда я хотел тебя убить?
– Потому что ты достоин хорошей песни, – говорит Хравн. Конунг сказал:
– Зачем ты подошел ко мне в лесу?
Хравн отвечает:
– Потому что я ожидал удачи от встречи с вами, и так оно в конце концов и вышло. А до того мне приходилось очень нелегко в чужой стране и не от кого было ждать помощи, и к тому же я попал в беду, убив могущественного человека, хотя, как я считаю, у меня были на то причины.
Конунг сказал:
– Ну что ж, мы выяснили все обстоятельства твоего дела. А теперь я расскажу о том, что случилось со мной. Когда я спал на корабле, мне явился Олав конунг, мой отец и обратился ко мне с гневной речью: «Вот ты лежишь тут, Магнус конунг, и у тебя одна забота: как бы убить родича моего скальда из-за какой-то безделицы, и это – вместо того, чтобы подумать о том, как одержать славную победу над твоими врагами датчанами, а ведь уже задул попутный ветер. Будь милостив ко всем, кто сейчас находится на корабле, или тебя ждет возмездие в этом мире и не будет тебе удачи». А как только я проснулся, я увидел как вы оба, Сигват и Хравн, проходили мимо, и тогда я еще больше устрашился предостережения моего отца, так что мне уже было не до убийства Кетиля или других проступков Хравна. А теперь, добро пожаловать к нам, Хравн, ибо этого хочет мой отец, а в качестве возмещения за то, что я плохо с тобой поступил, я даю тебе в жены Хельгу дочь Кетиля и с нею большое приданное. Хравн отвечает:
– Я с благодарностью принимаю это. Но летом я бы хотел поехать в Исландию, с тем, чтобы освободиться от обвинения, а затем, не задерживаясь, поспешу к вам. Если все будет в порядке, я обернусь этим летом.
Конунг просил его так и сделать. Тогда Сигват скальд рассказал конунгу о том, как он обратился с молитвой к Олаву конунгу, чтобы тот помог Хравну, когда он не смог найти поддержки у своих друзей. Конунг сказал:
– Высоко же ценит мой отец твою дружбу, если он и теперь, как и прежде, когда он еще жил в этом мире, помогает тебе во всем, с чем бы ты к нему ни обратился.
Хравн уехал в то же лето в Исландию и приехал как раз на альтинг. Там его дело было быстро улажено. После этого он уехал из страны вместе с матерью. Хравн взял в жены Хельгу, и конунг дал им большие владения. С тех пор Хравн никогда не расставался с Магнусом конунгом, пока конунг был жив. Хравна считали достойным человеком. И здесь кончается рассказ о нем.
Прядь о Гисле сыне Иллуги
IВо времена правления Магнуса конунга [506]506
Магнус конунг– норвежский король Магнус Голоногий (1093–1103).
[Закрыть]приехал из Исландии в Норвегию человек по имени Гисл. Он был сыном Иллуги сына Торвальда, сына Тинда. Тинд был братом Иллуги Черного. Гислу было семнадцать лет, когда он отправился в Норвегию. Он вел себя скромно и был молчалив. Он нанялся к одному знатному человеку, звали его Хакон из Форборди. Всю зиму Гисл почти ничего не ел и не пил и был всегда невесел. Как-то раз Хакон сказал Гислу:
– Я наблюдал за тобой и заметил, что у тебя всегда угрюмый вид. Похоже, ты обдумываешь что-то важное или решился на немалое дело. Скажи мне, что у тебя на уме, и каково бы ни было это дело, я сохраню его в тайне. Однако мне вряд ли понравится, если ты не захочешь мне открыться и отправишься отсюда совершать великие подвиги.
Гисл отвечает:
– Твоя правда, и я скажу тебе все как есть. Имя этого человека Гьяввальд, и как мне говорили, он теперь конунгов дружинник. Гьяввальд участвовал в убийстве моего отца вместе с Тормодом сыном Колли, своим тестем, там, в Исландии, и у меня на глазах нанес ему смертельную рану. Я затем и приехал в Норвегию, что решил отомстить за отца или погибнуть.
– Безнадежная это затея, – говорит Хакон, – потому что Гьяввальд – ближайший человек Магнуса конунга и чужестранцу вряд ли удастся до него добраться. Но я не стану тебе мешать.
Магнус конунг сидел в эту зиму в Нидаросе, и Гьяввальд находился при нем в большом почете. Гисл отправился в город и по совету Хакона, своего хозяина, пошел на такую хитрость: он облил себе лицо горячим воском и дал ему застыть. От этого его лицо казалось обезображенным. Он подстерегал Гьяввальда, но ему все не представлялось удобного случая.
IIКак-то раз в субботу рано поутру Гисла остановил на улице сильный шум. Он увидал, что едет Магнус конунг, а с ним большая свита. Был там и Гьяввальд. Тут из одного двора вышла женщина с ребенком на руках, это была Хельга дочь Тормода, жена Гьяввальда. Она окликнула его, и он направился к ней, а конунг со свитой проследовал дальше. Потом Гьяввальд пошел по улице с каким-то человеком. Тут Гисл подбежал к нему и нанес удар. Удар пришелся в плечо, рука повисла, но не отскочила. Гьяввальд обернулся, и тогда Гисл нанес удар в другое плечо, и эта рана была такая же как и первая. Гьяввальд упал. Гисл побежал вниз, к причалам, туда, где стояла лодка, груженная бревнами. Владельца лодки звали Торстейн, это был низкорослый исландец. Гисл вскочил в лодку к Торстейну, так что бревна попадали за борт, и принялся грести к Бакки. Когда они оказались на середине реки, Гисл поднялся и прокричал в сторону причалов:
– Объявляю, – сказал он, – что это я нанес раны Гьяввальду, дружиннику Магнуса конунга, если он ранен, и я убил его, если он убит. Готовым-к-Убийству звался я утром, а вечером, надеюсь, буду зваться Необреченным.
Затем они пристали к берегу у Бакки и Гисл бежал на сушу. Тут в городе затрубили и бросились искать его на кораблях и на суше. Его нашли в мелких зарослях и отвели в город. Конунговы люди обвинили Торстейна в том, что он перевез Гисла через реку, и сказали, что он де также заслуживает смерти. Тогда Гисл сказал:
– Не обвиняйте его в том, в чем нет его вины.
Проходя мимо Торстейна, Гисл подхватил его. Тот был настолько мал ростом, что едва доставал ему до подмышек. Гисл подбросил его вверх одной рукой и сказал:
– Судите сами, – говорит он, – мог ли этот бедняга защитить от меня свою лодку, когда я подбрасываю его в воздух, как ребенка. Отпустите его с миром, потому что он невиновен.
Они так и сделали и сказали, что Гисл говорил хорошо и как подобает мужу.
Гисла заключили в оковы, которые повелел изготовить Харальд конунг сын Сигурда, и никому еще не удавалось из них освободиться. Он сидел в подземелье под надзором одной женщины. В городе тогда собралось множество народу. Там было три исландских корабля. Одним правил Тейт, сын Гицура епископа; был там также Ион Священник сын Эгмунда [507]507
Йон Священник сын Эгмунда– первый епископ в Холаре, на севере Исландии (1052–1121), впоследствии объявленный святым.
[Закрыть], который потом стал епископом в Холаре. В городе было не меньше трех сотен исландцев.
Магнус конунг был вне себя от ярости. Он сидел вместе с городским епископом; там находился и Ион Священник, он был другом епископа. Конунг сказал, что Гисл должен быть убит, и в этот момент колокол возвестил о начале праздника. Конунг сказал;
– Как, уже третий час? Взгляните-ка на солнце!
Так и сделали, и оказалось, что было только начало третьего часа [508]508
Началом праздника считался его канун стрех часов пополудни («нон»); здесь колокол звонит раньше времени.
[Закрыть]. Епископ сказал:
– Государь, хоть этот человек и содеял немалое, по случаю праздника ему бы следовало даровать пощаду.
Конунг сказал:
– Это ваша уловка, однако вы рассудили против моей воли.
– Вовсе нет, государь, – говорит епископ, – вам решать, как с ним поступить.
Затем собрались исландцы. Там было много родичей и друзей Гисла; они обсуждали это дело и советовались, что предпринять. Они были в большом затруднении и так ни о чем и не договорились.
IIIНаступило воскресенье, и конунгу передали, что Гьяввальд хотел бы с ним увидеться. Конунг пришел к нему. Гьяввальд сказал:
– Я хочу, государь, привести в порядок мои дела, потому что не знаю, сколько мне еще отпущено времени. Я хотел просить вас даровать Гислу пощаду. Он храбро отомстил за своего отца.
– Не стоит на это рассчитывать, – говорит конунг. Гьяввальд сказал:
– Ты знаешь, конунг, что я долгое время следовал за тобой повсюду и не раз рисковал своей жизнью ради твоей. Я всегда с готовностью выполнял все поручения, какие ты на меня возлагал, хороши они были или плохи, и теперь, может статься, это наша последняя встреча. Я уже беседовал со священниками и поведал им о своих делах, и причастился. Они говорят, что я смогу заслужить спасение, если прощу то зло, которое причинили мне. И я ожидаю, государь, что ты не станешь преграждать мне путь в царствие небесное тем, что предашь смерти этого человека.
– Будь по-твоему, – говорит конунг. Он ушел, а Гьяввальд вскоре умер.
IVВ понедельник рано поутру исландцы держали совет. Тейт сказал:
– Не много нам чести, если наш земляк и достойный собрат будет убит, однако все мы видим, что любой, кто ввяжется в это дело, рискует и жизнью своей, и имуществом. Предоставим конунгу решать, и если не удастся сохранить жизнь этому человеку, то пускай и мы все умрем, а нет – так всем будет дарована пощада. Мы должны выбрать своего вожака и слушаться его.
Они все высказались за то, чтобы он стал их предводителем, а они будут следовать его советам. Он сказал:
– В таком случае вы все должны поклясться мне в том, что не станете жалеть ни себя, ни своего добра ради того, что я сочту нужным предпринять в этом деле.
Они так и сделали.
Потом они пошли в баню, и тут затрубили в рог. Тейт тотчас же выскочил из бани. Он был в рубахе и полотняных штанах, лоб ему обхватывал золотой шнурок, а поверх рубахи изнанкой наружу накинут был двуцветный плащ на сером меху, алый с коричневым.
Сбежались все исландцы, однако, когда трубят на сходку, всегда проходит какое-то время, прежде чем соберется народ. Тейт сказал:
– Пойдем не мешкая к дому, где сидит Гисл, чтобы подоспеть туда раньше конунговых людей.
Они двинулись по улице с большим шумом, а у той женщины окно как раз выходило на улицу. Она выбежала поглядеть и сказала Гислу:
– Большое несчастье, что ты здесь, потому что сюда идут люди конунга.
Гисл отвечает:
– Не будем из-за этого горевать, хозяйка. Он сказал тогда такую вису:
Тут они принялись рубить дверь, и она с треском разлетелась. Люди увидели, что Гисл слегка шевельнулся. Тейт сбил с него оковы, взял его в свой отряд и они отправились на сходку. А навстречу им шел Сони Предводитель Гостей [510]510
Гостями называли слуг короля, которые получали вдвое меньше, чем дружинники, и использовались в основном как посланцы или для выполнения опасных поручений.
[Закрыть]. Он шел забрать Гисла. Он сказал:
– Вы, исландцы, не теряли времени даром. Сдается мне, что вы решили сами вершить суд над этим человеком. Но конунг и его люди хорошо помнят, что вы натворили нынче утром, а Магнус конунг не прощал и меньших оскорблений, чем убийство его дружинника этим салоедом.
VКогда начался тинг, первым поднялся Сигурд Шерстяная Нитка. Он сказал:
– Я полагаю, большинству присутствующих известно, что убит наш товарищ по оружию, Гьяввальд. Приехал из Исландии человек с обвинением против него, но не стал требовать себе возмещения, как поступают другие, а взял и убил его. Нам, людям конунга, кажется, что иные считают пустяком перебить по одному всех конунговых дружинников. Может статься, со временем они так расхрабрятся, что и с самим конунгом будут считаться не больше, чем с другими. То, что здесь произошло, – большой позор и заслуживает жестокой кары, и это дело не поправить, даже если за одного нашего человека убить десятерых исландцев и так наказать их за дерзость, чтобы им впредь неповадно было захватывать людей, находящихся во власти конунга.
И он умолк. Тогда встал Тейт, сын епископа, и сказал:
– Не разрешит ли конунг теперь мне взять слово?
Конунг спросил у человека, стоявшего рядом:
– Кто этот человек?
Тот отвечает:
– Государь, это Тейт, сын епископа.
Конунг сказал Тейту:
– Ни в коем случае не разрешу я тебе говорить, потому что от твоих речей не приходится ждать ничего хорошего, и ты заслужил, чтобы тебе отрезали язык.
Тогда встал Ион Священник, сын Эгмунда, и сказал:
– Не разрешит ли конунг мне сказать несколько слов?
Конунг спросил:
– Кто теперь говорит? Тот человек отвечает:
– Исландский священник Ион.
Конунг сказал:
– Разрешаю тебе говорить.
Ион Священник начал свою речь так:
– Благодаренье Богу, эти страны стали христианскими, и Норвегия, и Исландия, ибо прежде бродили вперемешку и люди, и демоны, а нынче дьявол остерегается показываться нам на глаза. Теперь он использует людей для исполнения своих замыслов. Вот и сейчас, как все мы слышали, он говорил устами того, кто здесь только что выступал. Уже был убит один человек, а он убеждает нас, что нужно убить еще десятерых. Я думаю, такие люди многого добьются своими дурными делами и злыми уговорами, если захотят отвратить хёвдингов от справедливости, милосердия и прочих добрых привычек и станут подстрекать и подбивать их творить жестокости и злодейства, дабы порадовать врага рода человеческого убийством крещенных людей. А ведь мы, государь, такие же верные тебе люди, как и те, что живут в этой стране. Следовало бы вам, правителям, которые сидят в этом мире и вершат суд над народом, подумать о том, что вы представляете на земле того Судию, который придет в Судный день вершить суд над всем миром. И теперь, государь, в вашей власти вынести правый приговор и остеречься выносить неправый, ибо на всякий тинг и на всякую сходку является сам всемогущий Господь со своими святыми. Бог посещает добрых людей и правый суд, а дьявол приходит со своими слугами к дурным людям и на неправый суд, и можно не сомневаться, что придет Судья, который рассудит обе стороны по справедливости. Подумайте-ка теперь, государь, какой огонь горит жарче и дольше, тот ли, что разведен в печи, когда жгут дубовое полено, или тот, что зажжен от сухой ветки. Так вот, если ты, конунг, будешь вершить неправый суд, то быть тебе брошенным в тот огонь, где горит дубовое полено, но если ты рассудишь по справедливости, то можно надеяться, что ты очистишься в том огне, что зажжен от сухой ветки.
Так окончил Ион Священник свою речь. Конунг сказал:
– Сурово ты говорил, священник.
Однако не было заметно, чтобы он был сильно рассержен. Тогда встал Гисл и сказал:
– Не позволишь ли, конунг, и мне сказать несколько слов?
Конунг спросил, кто говорит. Ему сказали.
– Я не стану тебе препятствовать, – говорит конунг. Гисл сказал:
– Я хочу рассказать о том, что отец мой был убит, и это дело рук Гьяввальда и Тормода. Мне тогда было шесть лет, а Торвальду, брату моему, девять. Мы оба присутствовали при убийстве моего отца. Гьяввальд тогда сказал, что и нас, братьев, также следует убить. И не очень-то достойно мужчины рассказывать о том, государь, что мне тогда трудно было сдержать слезы.
Конунг сказал:
– Однако ты их мужественно проглотил.
Гисл сказал:
– Сказать по правде, государь, этой весной я долго подстерегал Гьяввальда, и дважды был совсем близок к цели. В первый раз дело кончилось ничем из-за моего почтения к церкви, а в другой раз мне помешал колокольный звон. И теперь я думаю, что колокольный звон может спасти мне жизнь. Однако я сочинил о вас хвалебную песнь и хотел бы ее исполнить.
Конунг сказал:
– Говори, если хочешь.
Он исполнил песнь с достоинством, однако в ней было немного искусства. Потом Гисл сказал Тейту:
– Вы отнеслись ко мне с большой добротой, но теперь я не хочу дольше подвергать вас опасности. Я хочу отдать себя во власть Магнуса конунга и подчиниться его воле.
– Поступай как знаешь, – говорит Тейт. Гисл снял с себя оружие, подошел к конунгу, положил голову к нему на колени и сказал:
– Делайте теперь с моей головой, что хотите. Однако я буду благодарен, если вы даруете мне жизнь и сделаете меня таким человеком, каким пожелаете.
Конунг отвечает:
– Сам будь хозяином своей голове. Садись за стол на место Гьяввальда, ешь и пей, и исполняй ту же службу, что выполнял он прежде. Я поступаю так по просьбе Гьяввальда, моего друга. А теперь я вызываю восьмерых исландцев быть поручителями в этом деле. За убийство Гьяввальда я назначаю штраф в шестнадцать марок золотом. Половину должен уплатить ты, а другую половину пусть уплатят по марке поручители.
Они поблагодарили конунга и на том уладили это дело. Потом конунг обратился к Иону Священнику:
– Мне понравилась твоя речь, ты говорил от Божьего имени, и я хотел бы, чтобы ты за меня молился, потому что твои молитвы имеют большой вес у Господа, ибо я верю, что ты поступаешь так, как угодно Богу.
Тот пообещал конунгу молиться за него.
Однажды, когда Ион Священник шел по улице, к нему обратился какой-то человек:
– Зайди в этот дом, – сказал он, – с тобой хочет увидеться Сигурд Шерстяная Нитка.
Он так и сделал. Сигурд сказал:
– Не знаю, священник, в чем тут дело, однако твои слова пошли мне во вред, и я заболел. Я хочу, чтобы ты прочел надо мной молитвы.
Он так и сделал и благословил его. Тогда Сигурд сказал:
– Многое могут сотворить слова твои, и суровые, и добрые, потому что мне уже полегчало.
Сигурд дал Иону Священнику богатые подарки, и они расстались друзьями. Этот Сигурд основал мужской монастырь на Нидархольме и передал ему большие владения.
После этого Ион Священник и Тейт, сын епископа, уехали в Исландию. Тейт сделался большим человеком, но прожил недолго, а Ион Священник стал епископом в Холаре и теперь считается святым.
Прядь о Пивном Капюшоне
IЖил человек по имени Торхалль. Он жил в Синих Лесах [511]511
Местность, прилегающая к Полям Тинга, на которых ежегодно в конце июня собиралось всеисландское народное собрание.
[Закрыть]в Жилище Торхалля. Был он человек зажиточный и уже в летах, когда случилась эта сага. Торхалль был невелик ростом, безобразен и не особенно сноровист, однако искусен в работе по железу и дереву. Он жил тем, что варил пиво на тинге, и благодаря этому скоро стал известен всем знатным людям, потому что это они большей частью покупали у него пиво. Случилось же так, как нередко бывает, что и пиво, и те, кто им торговали, не всем приходились по вкусу. Торхалля нельзя было назвать расточительным, был он скорее скуп. Он плохо видел и у него вошло в привычку покрывать голову меховым капюшоном. Так он всегда и ходил на тинге, и оттого, что он не был именитым человеком, люди прозвали его Пивным Капюшоном. Это прозвище к нему и пристало.
Однажды осенью Пивной Капюшон как обычно отправился в свой лес нажечь угля. Лес тот находился за Скалой Хравна, к востоку от Длинного Склона. Там он провел несколько дней, добывая уголь. Как-то раз ночью сидел он над ямами, в которых горели стволы деревьев, и не спал. А когда ночь подошла к концу, он уснул. И вот огонь поднялся из ям и перекинулся на соседние ветки, и они тотчас же загорелись. Вскоре огонь перешел на лес, и он запылал. Тут подул сильный ветер. Пивной Капюшон проснулся и обрадовался своему спасению. Пламя охватило лес. Сперва сгорел тот лес, которым владел Пивной Капюшон, но потом огонь перекинулся на другие леса, и они были выжжены дотла. Теперь это место зовется Выжженная Пустошь.
Сгорел там и лес, который назывался Лес Годи. Им владели сообща шесть годи [512]512
Все названные здесь годи – знатные и могущественные исландцы, жившие в первые десятилетия XI в., персонажи многих саг.
[Закрыть]. Один из них был Снорри Годи, другой Гудмунд сын Эйольва, третий Скафти Законоговоритель [513]513
Скафти Заканоговоритель– был законоговорителем, т. е. главным выборным лицом в Исландии, с 1004 по 1030, умер в 1030 г.
[Закрыть], четвертый Торкель сын Гейтира, пятый Эйольв сын Торда Крикуна, шестой Торкель Бахрома, сын Рыжего Бьёрна. Они купили этот лес, чтобы использовать его для своих нужд на тинге.
Потом Пивной Капюшон возвратился домой, а слух о пожаре разнесся по округе. Первым из тех, кто понес убытки, об этом прослышал Скафти. Осенью он послал весть на север в Островной фьорд с людьми, которые ездили из одной местности в другую, и велел сказать Гудмунду о сожжении леса, а еще о том, что дело это прибыльное. Такое же известие он отправил на запад людям, которые владели лесом. За зиму весть облетела их всех, и было решено, что шестеро годи встретятся на тинге и будут действовать сообща, а Скафти тем временем возбудит дело, потому что он живет неподалеку.
Когда наступила весна и подошли дни вызова в суд [514]514
Вызов в суд производился не позднее, чем за четыре недели до тинга.
[Закрыть], Скафти поехал с большим отрядом и вчинил Пивному Капюшону иск о сожжении леса. Он потребовал, чтобы тот был объявлен вне закона [515]515
За непреднамеренное сожжение леса человека могли присудить к объявлению вне закона сроком на три года. Преднамеренное сожжение леса считалось тяжким преступлением и каралось пожизненным изгнанием. Лесов на острове было мало и в первый период после его заселения, а потом они исчезли вовсе.
[Закрыть]. Пивной Капюшон вспылил, стал хвастать и говорить, что у Скафти, верно, поубавится спеси, когда на тинг приедут его друзья. Скафти ничего на это не ответил и уехал.
Летом на тинг прибыли шестеро годи, владевшие лесом, и не откладывая держали совет. Они договорились начать тяжбу и вести ее так, чтобы получить как можно больше выгоды, или добиться того, чтобы самим выносить решение по этому делу.
Пивной Капюшон приехал на тинг и привез пиво на продажу. Он встретился со своими друзьями и постоянными покупателями и попросил у них поддержки, предложив им купить пива, однако все они в один голос отвечали, что прежде уже заключали с ним сделки, но никакой выгоды от этого не имели, и еще говорили, что не хотят рисковать и ссориться из-за него с такими могущественными людьми. Никто не захотел ни поддержать его, ни торговать с ним. Решил он, что совсем плохо дело. Тогда он пошел по землянкам, но никакого ответа не получил, хотя и просил людей о поддержке. Пришел тут конец его заносчивости и дерзости.
Как-то раз Пивной Капюшон зашел в землянку Торстейна, сына Халля с Побережья [516]516
Торстейн, сын Халля с Побережья– знатный исландец, герой одноименной саги.
[Закрыть], и попросил у него помощи. Торстейн дал ему тот же ответ, что и другие.
