Текст книги "Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы"

Автор книги: Славомир Мрожек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Аля. Постараюсь. Как вы думаете, мама, хорошо я делаю, что выхожу замуж за Артура?

Элеонора. О, Артур это другое. У него есть принципы.

Аля. У Стомила тоже были принципы. Вы сами говорили. О праве и обязанности быть счастливым.

Элеонора. Нет, это были только взгляды. Стомил как раз боролся с принципами. Зато у Артура – железные принципы.

Аля. Одни принципы.

Элеонора. Что ты говоришь, Аля! Это первый человек с принципами за последние пятьдесят лет. Разве тебе это не нравится? Ведь это придает ему такую оригинальность! Это ему так идет!

Аля. Вы считаете, мама, что с меня достаточно принципов?

Элеонора. Они немного старомодны, это правда, но зато такие необычные в наше время…

Аля. Мама, мне нужен Артур, пусть даже с принципами, если нельзя иначе. Но мне не нужны принципы без Артура.

Элеонора. Но ведь он сделал тебе предложение? Он же на тебе женится?

Аля. Это не он.

Элеонора. А кто же, если не секрет?

Аля. Его железные принципы.

Элеонора. Почему же ты согласилась?

Аля. Потому что я надеюсь.

Элеонора. Ужасно (входит Эдик со стопкой тарелок).

Эдик. Можно продолжать?

Аля. Валяй, Эдик (поправляется). Валяйте, Эдуард. То есть, пожалуйста, Эдуард, продолжайте.

Элеонора. Эдик, тебя это не мучает? Такая перемена? Не сердись, это идея безумцев.

Эдик. Э, что там может мучить!

Элеонора. Ну вот, я же говорила! Он во всем такой свободный, такой естественный, как мотылек! Эдик, как ты красиво накрываешь!

Эдик. Что я – себе враг?

Аля. Эдик, поди сюда.

Эдик. Что вам угодно, барышня? (Приближается. Колокола постепенно затихают.)

Аля. Скажи, у тебя есть принципы?

Эдик. Конечно, могут быть.

Аля. Какие?

Эдик. Первый сорт.

Аля. Ты можешь назвать хоть один?

Эдик. А что я с этого буду иметь?

Аля. Можешь или не можешь?

Эдик. Ладно, где наша не пропадала. Минуточку (ставит на пол стопку тарелок и достает из кармана маленький блокнот). У меня записано (перелистывает). Вот (читает)! «Я люблю тебя, а ты спишь».

Аля. А какие еще?

Эдик. «Главное, как лежит».

Аля. Не выкручивайся, читай что написано.

Эдик. А я и читаю. Это принцип.

Аля. Дальше, дальше! (Эдик хохочет.) Что ты смеешься?

Эдик. Да тут есть одно…

Аля. Читай!

Эдик. Не могу при дамах. Чересчур смешное.

Аля. И это твои принципы?

Эдик. Нет, я переписал их у одного товарища, который работает в кинотеатре.

Аля. А сам ты ничего не придумал?

Эдик (гордо). Ничего.

Аля. А почему?

Эдик. Потому что я и так свое дело знаю.

Элеонора. Да, да, Эдик, ты свое дело знаешь! (Входит Стомил, за ним Евгений, в руках у него корсет со шнуровкой. Эдик продолжает накрывать на стол.)

Стомил. Нет! Нет! Это уж слишком!

Евгений. Уверяю тебя, ты будешь доволен!

Элеонора. Что вы еще придумали?

Стомил (увертываясь от Евгения). Он хочет, чтобы я это надел!

Элеонора. Что это?

Евгений. Корсет прадеда. Очень нужная вещь. Стягивает талию и обеспечивает безукоризненную фигуру при любых обстоятельствах.

Стомил. Ни за что на свете! Я уже надел гетры и этот проклятый воротничок. Вы хотите меня убить?

Евгений. Если сказал «а», надо сказать «б».

Стомил. Я ничего не хочу говорить. Я хочу жить!

Евгений. Старая привычка! Ну иди, Стомил, хватит дурачиться. Ты сам признался, что растолстел за последнее время.

Стомил. Я хочу быть толстым! Я хочу жить по законам природы!

Евгений. Облегченная жизнь. Лучше согласись добровольно. Ничего тебе не поможет.

Стомил. Нора, защити меня!

Элеонора. Может быть, действительно фигура у тебя стала бы лучше?

Стомил. Зачем? Я свободный толстый художник! (Убегает в свою комнату, Евгений за ним. Двери закрываются.)

Элеонора. Все время скандалы… Значит, ты надеешься?

Аля. Да.

Элеонора. А если ты ошибаешься?

Аля. Ну так что?

Элеонора (хочет ее обнять). Бедная моя Аля…

Аля (высвобождаясь). Не жалейте меня, мама. Я выдержу.

Элеонора. А что будет, если ты разочаруешься?

Аля. Не скажу.

Элеонора. Даже мне не скажешь?

Аля. Это секрет.

Голос Стомила. Помогите!

Элеонора. Это Стомил!

Аля. Дядя Евгений становится все более требовательным. Как вы думаете, мама, он имеет влияние на Артура?

Голос Стомила. Пусти меня!

Элеонора. Думаю, что нет. Скорее наоборот.

Аля. Жаль. Я думала, может быть, это все из-за него.

Голос Стомила. Отстань!

Элеонора. Пойду посмотрю, что они там делают. Как-то мне тревожно. У меня плохое предчувствие.

Аля. У меня тоже.

Голос Стомила. Пусти меня, палач!

Элеонора. Боже мой, чем это все кончится…

Голос Стомила. Нет, нет, я лопну! Помогите!

Элеонора. Действительно, Евгений перегибает. Смотри, Аля…

Аля. Что?

Элеонора. Ты тоже можешь перетянуть струну. Как дядя Евгений (уходит в комнату Стомила).

Аля. Эдик, фату! (Эдик подает ей фату и становится за ее стулом. Из комнаты Стомила слышатся неясные выкрики, кряхтенье и звуки борьбы. Входит Артур, не замеченный Алей и Эдиком, ибо зеркало помещено так, что в нем не видно отражения людей, входящих с правой стороны. Артур в расстегнутом пальто, какой-то поблекший. Движения мягкие, неестественно медленные, видно, что каждое движение требует от него огромных усилий. Аккуратно снимает пальто, но потом бросает его куда попало. Садится в кресло, вытягивает ноги.)

Голос Стомила. Будьте вы прокляты!

Артур (усталым голосом). Что там происходит?

^{Аля оборачивается. Эдик услужливо поднимает пальто Артура и исчезает.}

Аля (как бы оценивая положение). Ты опоздал. (Артур встает и открывает дверь в комнату Стомила.)

Артур. Отпусти его. (Входят: С то мил, Евгений, за ними Элеонора.)

Евгений. Почему? Это было последнее усилие!

Артур. Отпусти, я сказал.

Стомил. Спасибо тебе, Артур, в тебе еще есть человеческие чувства.

Евгений. Я протестую! (Артур хватает его за галстук и толкает перед собой.)

Элеонора. Что с тобой? Какой он бледный!

Артур. Ты подкрашенный труп…

Евгений. Артур, это я, я, дядя Евгений! Ты не узнаешь меня? Вместе за новую жизнь, освобождение мира, ты и я, вместе, помнишь? Не души меня, ведь это я, мы вместе, не души меня…

Артур (толкая его, шаг за шагом). Надутое ничтожество, искусственный организм, прогнивший протез!..

Элеонора. Сделайте что-нибудь, он его задушит!

Артур. Мошенник!.. (Раздается громкий, торжественный «Свадебный марш» Мендельсона, исполняемый целым оркестром. Артур отпускает Евгения, берет со стола графин и бросает за кулисы, где он с громким треском разбивается. Марш обрывается на половине такта. Артур в изнеможении падает в кресло).

Эдик (входит). Сменить пластинку?

Элеонора. Кто велел тебе это поставить?

Эдик. Господин Евгений. Я должен был это поставить сразу же по приходе господина Артура.

Евгений (глотая воздух). Это правда… я велел ему…

Элеонора. Пока без музыки.

Эдик. Хорошо, пожалуйста (выходит).

Артур. Обман, все обман… (погружается в забытье).

Стомил (наклоняется над ним). Он абсолютно пьян.

Евгений. Это клевета, бессовестная ложь! Этот молодой человек знает меру и обязанности!

Элеонора. Я тоже не верю. Артур никогда не пьет.

Стомил. Кажется, я в этом понимаю.

Элеонора. Но чтобы как раз сегодня?

Стомил. Холостяцкая вечеринка (Аля наливает в стакан воды и поит Артура).

Евгений. Это какое-то недоразумение, не надо делать скоропалительных выводов. Все выяснится.

Стомил. Да. Подожди, Артур все тебе объяснит. Он уже даже начал.

Элеонора. Тише, просыпается!

Артур (поднимает голову и показывает на Стомила). Что это?

Элеонора. Собственного отца не узнает, какое несчастье! (Плачет.)

Артур. Тише, женщины! Я спрашиваю не о моем происхождении. Что значит этот маскарад?

Стомил (осматривая свои ноги). Это? Это гетры…

Артур. Ах, да… гетры… (задумывается).

Евгений. Артур немного устал, но все придет в норму. По местам, смирно! Никаких изменений в программе! (К Артуру, заискивающе.) Ха, ха, Артурчик, это была только шутка, да? Ты хотел нас проверить, да? Ах ты, шутник! Но знай, все мы держимся твердо. Все застегнуты, как полагается, на все пуговицы, сверху донизу, раз и навсегда! Стомил хотел даже надеть корсет. Выше голову, Артурчик, отдыхай, а потом – к венцу.

Стомил. А этот все свое! Разве ты не видишь, что он напился, как свинья, ты, тень прошлого? Моя кровь, моя кровь!

Евгений. Неправда, молчать! За дело, Артурчик, за дело! Все готово. Еще только один шаг…

Артур (сползая на колени перед Стомилом). Отец, прости!

Стомил. Это что еще, какой-то новый фокус?

Артур (ползет за ним на коленях). Я был безумным! Нет возврата, нет настоящего, нет будущего. Ничего нет!

Стомил (убегая от него). Ты что, нигилист?

Аля (срывая фату). А я? Меня тоже нет?

Артур (меняя направление, ползет на коленях к Але). И ты тоже прости меня!

Аля. Мальчишка, трус! Импотент!

Артур. Нет, нет, не надо так говорить, не надо… Я не боюсь, я только не могу поверить, я все, я собственную жизнь… но возврата нет, нет, старая форма не создаст нам новую действительность, я ошибся!

Аля. О чем ты говоришь?

Артур. О сотворении мира!

Аля. А обо мне? Кто будет говорить обо мне?

Евгении. Измена!

Артур (опять меняя направление и двигаясь на коленях в сторону Евгения). И вы, дядя, простите меня! Я не оправдал ваших надежд. Но верьте мне: это невозможно…

Евгений. Я не хочу ничего знать! Возьми себя в руки! Встань, женись! Заведи семью, чисти зубы, ешь вилкой и ножом! Пусть мир вновь сядет прямо и не горбится! Вот увидишь, нам это удастся. Ты хочешь упустить последнюю возможность!

Артур. Не было никакой возможности. Мы ошиблись, это безнадежно…

Евгений. Стомил прав. Ты пьян, сам не знаешь, что говоришь!

Артур. Да, я пьян, потому что в трезвом состоянии я ошибся. Я напился, чтобы покончить со своей ошибкой. И вы, дядя, тоже дерните.

Евгений. Я? Никогда!.. Самое большее рюмку… (Наливает себе рюмку водки и выпивает залпом.)

Артур. Я напился от трезвости. Разумное опьянение.

Стомил. Не рассказывай нам басни. Ты напился от отчаяния.

Артур. И от отчаяния тоже. От отчаяния, что форма не спасет мир.

Евгений. А что же его спасет?

Артур (встает с колен, торжественно). Идея!

Евгений. Какая?

Артур. Если бы я знал! Но принцип всегда вытекал из идеи. Отец был прав, я только жалкий формалист.

Стомил. Не огорчайся, сын. Ты знаешь, я всегда был снисходительным. Действительно, я достаточно натерпелся из-за твоих затей. К счастью, все прошло (снимает сюртук). Где моя пижама?

Артур (бросается к нему и не дает ему снять сюртук). Встать! К пижаме нет возврата!

Стомил. Как это нет? Ты еще хочешь нас спасать? Я думал, у тебя это уже прошло.

Артур (агрессивно, со свойственной пьяным легкостью перехода в противоположное состояние. Торжествующе). А что? Вы думали, что я так легко поддамся?

Стомил. Ты только что был человеком. И снова хочешь стать апостолом, дьявол?

Артур (отпуская Стомила, напыщенно). Я надел на вас фальшивые эполеты устаревших понятий, и я их с вас срываю! Это та же самая рука. И если вы требуете покаяний, то я уже был перед вами на коленях! В разуме был мой грех и в абстракции, распутной дочери его. Теперь я победил свой разум, помрачив его, я не просто напился, я напился сознательно, хотя хотел мистически. Огненное упоение очистило меня. Поэтому вы должны простить меня, ибо уже чистый стою я перед вами. Я надел на вас одежды, и я их с вас сорвал, ибо это были саваны. Но я не оставлю вас нагими на ветру истории, хотя бы вы и проклинали меня до самых моих внутренностей. Эдик (входит Эдик)! Закрой все двери.

Элеонора. Закрой, Эдик, а то сквозит.

Артур. Следи, чтобы никто не вышел!

Эдик. Будет сделано, господин Артурчик.

Стомил. Это нарушение гражданских свобод!

Артур. Вам еще свобод захотелось? Нельзя быть свободным от жизни, а жизнь – это синтез. Вам бы хотелось заанализировать себя до смерти! К счастью, я здесь.

Евгений. Артур, ты знаешь, что я не поддерживаю Стомила, но не слишком ли далеко ты заходишь? Моя обязанность тебя предостеречь. Кроме того, я за свободу личности.

Артур. А теперь найдем идею.

Стомил (в один голос с Евгением, и Элеонорой). Как ты разговариваешь с отцом!

Евгений. Я умываю руки.

Элеонора. Артур, ложись, я сделаю тебе компресс!

Артур. Никто отсюда не выйдет, пока мы не найдем идею. Эдик, никого не выпускай.

Эдик. Так точно (пауза).

Элеонора. Найдите ему что-нибудь, и пусть утихомирится. Я должна выйти, иначе пирог подгорит.

Евгений. Лучше не противиться… Их двое.

Артур. Что вы предлагаете, дядя?

Евгений. Откуда я знаю… Может быть, бог?

Артур. Не годится. Это уже было.

Евгений. Ты прав. Уже в мое время это не годилось. Я сам воспитывался в век просвещения и точных наук. Бога я предложил только для формы.

Артур. Нам уже не форма нужна, а живая идея.

Евгений. Ну, тогда, может быть, спорт? Я когда-то ездил верхом…

Артур. Все уже тренируются, но это не дает результатов.

Евгений. Мне ничего больше не приходит в голову. Может быть, Стомил что-нибудь скажет?

Стомил. Я всегда говорил, эксперимент.

Артур. Давайте говорить серьезно.

Стомил. А я и говорю серьезно. Суть в том, чтобы прокладывать пути. Человек добивается все больших достижений, а достижения появляются в результате исследований. Отбрасывать и исследовать. Постоянно стремиться к новой жизни.

Артур. Новая жизнь! Я не знаю, что делать со старой, а ты мне говоришь о новой жизни. Это уже чересчур.

Стомил. Что бы вы ни говорили, но, как и прежде, все находится в фазе эксперимента.

Евгений. Элеонора, может быть, ты что-нибудь знаешь?

Артур. Женщин спрашивать незачем.

Элеонора. Я знала, но забыла. Да что вы все ко мне, спросите Эдика. У него здравый ум. Если он скажет, ему можно верить.

Стомил. Да, Эдик – это коллективная мудрость.

Артур. А ты, Эдик?

Эдик. Прогресс, сударь.

Артур. Как это надо понимать?

Эдик. Ну, вообще прогресс…

Артур. Но какой прогресс?

Эдик. Прогрессивный. Вперед.

Артур. Значит… вперед?

Эдик. Так точно. Передом вперед.

Артур. А задом?

Эдик. Задом тоже вперед.

Артур. Но тогда перед будет сзади?

Эдик. Это как посмотреть. Если от зада вперед, то тогда перед будет спереди, хотя и назад.

Артур. Это как-то неясно.

Эдик. Зато прогрессивно (входит Евгения, опираясь на палку).

Евгения (несмело). Я хотела вам что-то сказать…

Элеонора. Пожалуйста, не перебивай, мама. Ты же видишь, мужчины разговаривают о политике.

Евгения. Я только одно слово…

Артур. Нет, это мне не нравится. Я должен иметь какую-нибудь идею, которая даст мне форму. Такой прогресс только рассеивает. Это нечто бесформенное.

Евгения. Мои дорогие, разрешите мне, я не отниму у вас много времени.

Стомил. Что такое?

Элеонора. Не знаю, с мамой что-то случилось.

Стомил. Потом. Сейчас мы заняты (к Артуру). А я говорю: лучше вернуться к экспериментам. Идея придет сама. (Евгения снимает с катафалка безделушки и салфетки.)

Элеонора. Что ты делаешь, мама?

Евгения (твердо). Я умираю.

Элеонора. Ты шутишь? (Евгения, не отвечая, продолжает приводить катафалк в порядок, стирает с него рукавом пыль и т. д.). Слышите, мама говорит, что она умирает!

Евгений. Как умирает! У нас здесь важные дела!

Элеонора. Ты слышишь, мама?

Евгения. Помогите мне. (Элеонора машинально подает ей руку. Евгения поднимается на катафалк.)

Элеонора. Перестань фокусничать, мама, ведь сегодня день свадьбы. А ты хочешь все испортить какой-то смертью?

Стомил. Какая смерть, что за смерть! Я никогда не принимал это в расчет…

Артур (про себя). Смерть? Хорошая мысль…

Евгений. Это безумие, Евгения, будь благоразумной, кому это надо, умирать!

Аля. Бабушка, ведь это ненормально!

Евгения. Я вас не понимаю. Вы такие интеллигентные, а как только человек хочет сделать что-то очень простое, например умереть, вы удивляетесь. Что за люди! (Ложится навзничь, складывая руки на груди.)

Элеонора. Видите? Сделайте что-нибудь… Может быть, она действительно…

Евгений. Генька, хватит этих чудачеств! Что за умирание! Этого в нашей семье никогда не было.

Стомил. Нет, это уже верх лицемерия!

Артур. Почему? Если чужая (ударяет себя по лбу, с воодушевлением)… Ну и умница наша бабка!

Артур. Смерть… прекрасная форма.

Евгения. Ключ от моей комнаты я оставила на столе. Он мне уже не понадобится. И так войду, когда захочу. Карты в ящике. Все крапленые.

Артур. Смерть… прекрасная форма.

Стомил. Только немного нежизненная.

Элеонора. Постыдился бы! Постыдились бы все!

Евгений. Генька, по крайней мере лежи прямо, не горбись, локти не расставляй! А лучше встань, встань сейчас же! Этого не делают в обществе. Умирание ненаучно. Это шарлатанство нынешних модников!

Стомил. О, простите, только без намеков. Я действительно не забочусь о манерах, но с точки зрения эксперимента смерть не входит в расчет как окончательное действие. Эксперимент предполагает повторяемость. Может быть, мама набрасывает это вчерне, тогда другое дело. Этого мы тоже не поддерживаем.

Артур. Перестаньте, смотрите, что делается.

Евгения. Подойдите, дети мои (подходят все за исключением Эдика). Эдик тоже (Эдик подходит). Кто вы?

Евгений. Мы – это мы. (Евгения смеется, сначала тихо, потом все громче.) Она нас оскорбляет! Разве я сказал что-нибудь смешное?

Стомил. Тем не менее я чувствую себя неважно. Кажется, у меня болит голова (отходит в сторону, нащупывает у себя пульс, достает из кармана зеркальце, рассматривает язык).

Артур. Спасибо, Бабушка, эту идею я использую.

Стомил (прячет зеркальце). А, глупости. Самое главное, это не носить тесную одежду. (Евгения умирает.)

Элеонора. Мама, попробуй еще раз!

Артур. Умерла! И все-таки это странно. Она была такая несерьезная…

Аля. Я не хочу!

Евгений. Я не понимаю.

Стомил. Я не имею к этому никакого отношения.

Элеонора. Я не знала… Стомил, почему ты мне никогда об этом не говорил?

Стомил. Конечно, опять все на меня. Впрочем, я не вижу, чтобы что-нибудь изменилось, Вот, пожалуйста, воротничок продолжает давить.

Артур (задергивая катафалк занавеской). Эдик, ко мне! (Эдик подходит к нему и становится по стойке «смирно». Артур щупает его бицепсы.) У тебя хороший удар?

Эдик. Кажется, неплохой.

Артур. А ты смог бы в случае чего (проводит пальцем по горлу…)

Эдик (флегматично, после паузы). Вы о чем-то спрашивали, господин Артур? Я не расслышал… (Пауза. Артур неуверенно смеется, словно для проверки, и выжидает. Эдик отвечает таким же «хе-хе». Артур, в свою очередь: «Хе-хе» – уже более уверенно и громко, на что Эдик отвечает «хе-хе» крещендо. Артур хлопает его по плечу.)

Артур. Эдик, я тебя люблю. Я всегда тебя любил.

Эдик. Я так и знал, что с вами можно договориться!

Артур. Ты меня понимаешь?

Эдик. Эдик знает жизнь.

Стомил. Я ухожу. Последние события меня подкосили. Я должен лечь.

Артур. Нет, ты останешься здесь.

Стомил. Перестань наконец мне приказывать, молокосос! Я устал! (Идет в сторону своей комнаты.)

Артур. Эдик! (Эдик преграждает Стомилу дорогу.)

Стомил. Что это значит? (Разъяренный, обращаясь к Элеоноре, показывая на Эдика.) У тебя был роман с этим лакеем?

Элеонора. Ах, боже, не сейчас! Не при маме! (Эдик подталкивает Стомила к креслу.)

Артур. Терпение. Теперь уже все известно. Я вас приведу к счастливому будущему.

Евгений (покорно садясь). Мне ничего уже не хочется. Наверно, это возраст. Стомил, ведь мы уже не так молоды, да? Как ты думаешь?

Стомил. Говори о себе, дядя. Евгения была почти твоего возраста, старый лицемер. Я себя чувствую превосходно! В общем превосходно… (Жалобно.) Элеонора, где ты?

Элеонора. Я здесь, Стомил, здесь, с тобой.

Стомил. Иди ко мне.

Элеонора (кладет ему руку на лоб). Как ты себя чувствуешь?

Стомил. Какая-то слабость…

Артур. Конец всем сомнениям. Перед нами прямая, ясная дорога. Один будет закон, и одна овчарня.

Стомил. Что он там опять плетет… у меня болит голова…

Евгений. Он перепутал кодекс с животноводством.

Артур. Вы уже поняли мое окончательное решение? Ах, вы не понимаете, вы, плотские создания, занятые своими железами, дрожащие за свое бессмертие. Но я знаю, я! Я – ваш искупитель, вы – неразумный скот. Я поднимаюсь над тленностью, я объемлю вас всех, ибо у меня есть мозг, который освободился изнутри. Я!

Евгений. Выскажись яснее, мой дорогой внучатый племянник. Вместо того, чтобы нас оскорблять.

Артур. Вы все еще ничего не понимаете, прозябающие ничтожества? Вы как слепые щенки, которые без конца вертелись бы по кругу, если бы не ваш господин! Без формы и без идеи, вы тонете в хаосе, и если бы не я, вас поглотила бы пустота. Знаете, что я с вами сделаю? Я создам систему, в которой бунт соединится о порядком, а небытие с существованием. Я выйду за пределы противоречий!

Евгений. Лучше бы ты вышел из этой комнаты. Я ошибся в тебе. Между нами все кончено. (Про себя.) Пожалуй, вернусь к своим мемуарам.

Артур. Я спрашиваю вас: если ничего нет и даже бунт невозможен, что можно создать из ничего?

Евгений (достает часы с цепочкой). Поздно уже, надо бы чего-нибудь перекусить.

Артур. Не отвечаете?

Стомил. Элеонора, что сегодня на обед? Я съел бы что-нибудь легкое. С желудком у меня тоже не в порядке. Самое время подумать об этом.

Элеонора. Подумаем, Стомил, подумаем. Ты прав, надо как-то наладить жизнь. Отныне будем заботиться о твоем здоровье. После обеда – сон и прогулка. Утром – эксперимент.

Стомил. И только на оливковом масле или вареное, хорошо?

Элеонора. Конечно. Чтобы не просыпаться ночью.

Артур. Что? Молчите? Ну, тогда я вам скажу (ставит стул на стол, среди посуды, шатаясь, поднимается, садится на стул).

Элеонора. Осторожно, тарелки!

Артур. Возможна только власть!

Евгений. Какая власть, что за власть… Мы ведь в семье!

Стомил. Он бредит. Не обращайте на него внимания.

Артур. Только власть можно создать из ничего. Только власть существует, даже если ничего нет. Вот я сверху, над вами. Вы подо мной, внизу!

Евгений. Вот так выдумал!

Элеонора. Артур, слезай сейчас же, запачкаешь скатерть!

Артур. Вы ползаете в прахе и в пыли!

Евгений. Почему мы позволяем ему так с нами разговаривать?

Стомил. Пусть пока говорит, если хочет. Мы возьмемся за него после обеда. Хотя я действительно не понимаю, от кого у него такие наклонности. Что за воспитание!

Артур. Надо только быть сильным и решительным. Я – сильный. Посмотрите на меня, я вершина ваших мечтаний! Дядя, порядок будет! Отец, ты всегда бунтовал, но твой бунт приводил только к хаосу, пока не уничтожил сам себя. А посмотри на меня! Разве власть не является также бунтом? Бунтом в форме порядка, бунтом верха против низа, возвышенного против низкого! Вершина требует низины, низина – вершины, чтобы они не перестали быть самими собой. Вот так во власти исчезает противоречие между противоположностями. Я – не анализ, не синтез, я – действие, я – воля, я – энергия. Я – сила! Я нахожусь над, внутри к рядом со всем. Благодарите меня, я осуществил идею вашей молодости. Это для вас! А для себя у меня тоже есть подарок: форма, какую только захочу, не одна, а тысяча возможных. Могу создать и уничтожить, что захочу. Воплотиться, развоплотиться, перевоплотиться. Все во мне, здесь! (Ударяет себя в грудь. Присутствующие испуганно смотрят на него.)

Евгений. Уже до этого дошло?

Стомил. А, пустяки, не надо обращать внимания. Это детские забавы. Слова, слова, слова. Какая у него власть над нами?

Евгений. Правильно. На чем он основывает эту свою болтовню? Нас соединяют кровные узы, а не какая-то абстракция. Он ничего не может нам сделать.

Артур. Какая власть? Простая. Я могу вас убить.

Стомил (поднимаясь с кресла и снова падая в него). Я запрещаю тебе… все имеет границы!

Артур. Границы можно перейти. Разве не вы меня этому учили? Власть над жизнью и смертью, что может быть больше? Открытие простое и гениальное.

Евгений. Нонсенс. Я буду жить столько, сколько мне захочется… То есть, прошу прощения, сколько захочется… кому, собственно? Стомил, ты знаешь, кому?

Стомил. Ну, скажем… природе.

Евгений. Вот именно. Природе или провидению.

Артур. Мне!

Евгений (вскакивая). Глупые шутки!

Артур. А если я буду твоим провидением?

Евгений. Элеонора, Стомил, что все это значит? Я вас спрашиваю, это – ваш сын?

Элеонора. Видишь, Артур? Ты напугал дядю, он даже побледнел. Лежи, Стомил, не поднимайся, я принесу тебе подушку.

Артур. Вы думаете, я бы об этом говорил, если бы у меня не было что предъявить? Смерть сидит в вас, как соловей в клетке, только от меня зависит, когда его выпустить. Ну и что, может быть, вы продолжаете считать, что я утопист, болтун, мечтатель?

Евгений. Хе-хе, Артур, надо признать, что голова у тебя есть! Как он это ловко придумал! Ничего не скажешь, здорово вас там, в университете, учат. Такого не переспоришь. Мы здесь тары-бары, а время летит. Мне даже иногда нравится поговорить, философски, научно, особенно с молодежью. Ну вот, поговорили, концепцию обсудили, пора перейти к чему-то конкретному. Хватит теорий, идемте что-нибудь перекусим. Правда, Элеонора?

Элеонора. Я это уже давно хотела сказать, но вы мне не даете вставить слово. Артур, хватит, слезай со стола или сними ботинки!

Артур. Правильно, дядя, правильно, надо перейти к чему-нибудь конкретному. Эдик, мой печальный ангел божественной абстракции, готов ли ты?

Эдик. Готов, шеф.

Артур. Тогда бери его.

Евгений (пятясь к выходу). Что ты хочешь делать?

Артур. Сначала укокошим дядю…

Элеонора. «Укокошим»!.. Фу, что за уличный жаргон!

Стомил. И это сейчас, когда у меня повышенное давление…

Евгений (проскальзывая к выходу). Но почему именно меня! (Эдик преграждает ему дорогу.)

Артур. Теория! Эдик, покажи ему, что он ошибается. За кого вы меня принимаете, мелкие душонки! (Эдик преграждает дорогу Евгению.)

Евгений. Это никакая не система, это хамство!

Артур. Эдик, делай свое дело.

Евгений (убегая от Эдика, который крадется за ним по-кошачьи). Чего хочет от меня этот лакей? Прочь, убери руки!

Артур. Это не лакей, это рука моего духа. Тело моего слова.

Стомил (пытаясь расстегнуть воротничок). Элеонора, мне плохо, Элеонора!

Элеонора. Отцу дурно!

Евгений (убегая). Сумасшедший, бандит!

Артур (встает со стула, поднимает руку). Нет! Я только человек, который не отступает перед единственной возможностью. Я чист, как сама природа. Я чувствую себя свободным! Свободным!

Аля. Артур…

Артур. Подожди. Сначала спасение мира.

Аля. Я изменила тебе с Эдиком. (Эдик перестает преследовать Евгения, оба останавливаются и смотрят на Артура и Алю. Элеонора хлопочет, пытаясь привести Стомила в чувство, бьет его по щекам, тормошит.)

Артур (медленно опуская руку, после паузы). Что такое?

Аля. Я думала, что тебе это безразлично. Ведь ты женишься на мне только из принципа.

Артур (оглушенный, опускается на стул). Когда?

Аля. Сегодня утром.

Артур (про себя). Так, так…

Аля. Я думаю, это не Должно тебе мешать. Это я так… Смотри, я готова к венчанию (надевает фату). Как я тебе нравлюсь?

Артур (неловко сходит со стола, с трудом держась за него). …Постой, постой, как это… ты мне? Ты – мне?

Аля (с напускной непринужденностью). Я забыла тебе об этом сказать, ты был так занят… Мы можем идти. Ты хочешь, чтобы я надела перчатки? Они мне чуть маловаты. Хорошо я причесана?

Артур (рычит). Мне?

Аля (разыгрывая удивление). Ах, ты все еще об этом? Я не думала, что это так тебя заинтересует. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.

Артур (опять, словно сомнамбула, кружит вокруг стола на ощупь, такое впечатление, что он больше не контролирует себя, его тело движется механически, без координации. Он говорит монотонным, рыдающим, жалобным тоном). Как ты могла… как ты могла…

Аля. Ты сказал, что я нужна тебе как союзница. Помнишь? Я правильно тебя поняла? Мы говорили на разные темы, ты был такой умный, что даже понравился мне. Эдик так не сумел бы.

Артур (рычит). Эдик!

Аля. Эдик – это совсем другое.

Артур (со слезами). Зачем ты это сделала…

Аля. Что с тобой, мое сокровище? Я уже говорила, я была убеждена, что тебе это безразлично. Правда, ты меня удивляешь. Такая буча из-за ерунды. Я даже жалею, что сказала.

Артур. Но зачем?..

Аля. Что за упрямец! Ну… у меня были свои причины.

Артур (рычит). Какие?!

Аля. Лучше не будем об этом. Тебя это мучает.

Артур. Говори!

Аля. Я только немножко…

Артур. Дальше! Какие причины?

Аля (напуганная). Ну, такие маленькие, такие малюсенькие…

Артур. Дальше!

Аля. Ничего тебе не скажу. Ты сразу обижаешься.

Артур. О, боже!

Аля. Как хочешь, можем не разговаривать. Разве это моя вина?

Артур (идет в сторону Стомила и Элеоноры). Почему вы все так меня мучаете? Что я вам сделал? Мама, ты слышала?

Элеонора. Аля, я предупреждала тебя.

Артур (цепляясь за Элеонору). Мама, скажи ей, что так нельзя. Сделай что-нибудь, помоги мне, потому что я больше не могу, скажи ей… За что она со мной так… за что… (Плачет).

Элеонора (вырываясь, отталкивает его). Отойди от меня, глупый.

Артур (по инерции делает несколько шагов, доходит до середины сцены, со слезами). Я хотел вас спасти, я был уже близко… Вы все губите, мир злой, злой, злой!

Аля. Иди ко мне, Артурчик (подходит к нему). Мой бедненький, как мне тебя жаль…

Артур (отталкивает ее). Меня? Жаль? Ты смеешь меня жалеть? Я не нуждаюсь ни в чьей жалости! Вы меня еще не знаете, я вам всем покажу! Хорошо, вы не хотели принять мою идею, растоптали меня! (К Але.) Ты запачкала грязью благороднейший замысел, какой только был когда-нибудь в истории, курица! О слепота! Ты не знаешь, кого потеряла. И из-за кого? Из-за этого кретина, этого плюгавого олицетворения распада нашей эпохи! Я ухожу, но и вас не оставлю на земле. Вы все равно не знаете, зачем живете. Где этот твой сладкий любовник? Где его прогнившее брюхо? Дай-ка я его выпотрошу, твою раннюю пташку (в отчаянии кружится по комнате, ища на ощупь на столе, на столиках, даже на тахте). Револьвер! Где револьвер?! Из-за этих проклятых порядков нельзя ничего найти. Мама, ты не видела, где револьвер? (Эдик подкрадывается к Артуру сзади, достает из-за пазухи револьвер и рукояткой с размаху ударяет его по затылку. Артур падает на колени. Эдик отбрасывает оружие, ловко толкает его голову вперед и, когда беззащитная голова Артура оказывается почти на полу, поднимается на цыпочки и, сложив ладони и переплетая пальцы, как топором, бьет еще раз сверху по открывшейся шее. Артур опускается на четвереньки, касаясь лбом пола. Внимание: эта сцена должна носить очень реалистический характер. Оба удара должны быть выполнены так, чтобы не была видна их театральная условность. Пусть револьвер будет из резины, пусть даже из перьев, или пусть Артур носит под воротником какую-нибудь подкладку, все равно, лишь бы это не выглядело «театрально».)

Аля (становясь на колени возле Артура). Артур!

Элеонора (становясь на колени с другой стороны). Артур, сын мой!

Эдик (отходит в сторону, смотрит на руки, говорит удивленно). А он был крепкий.

Артур (медленно, тихо, как будто очень удивленный). Странно… все куда-то исчезло…

Аля. Я не хотела… Это все неправда!

Эдик. Ох ты!

Артур (все еще касаясь лбом пола, тихо). Я любил тебя, Аля…

Аля. Почему ты мне раньше этого не сказал!