Текст книги "Потерянные мемуары Джейн Остин"
Автор книги: Сири Джеймс
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Прошу прощения, мисс, – сказала вошедшая служанка. – Вас желает видеть юная леди.
– Видеть меня? – удивленно переспросила я.
– Да, мисс. Мисс Изабелла Черчилль, вот кто.
Я вздрогнула, на мгновение утратив дар речи.
– Просите ее войти.
Я отложила перо и встала, изрядно озадаченная. Зачем Изабелла явилась повидать меня, забравшись так далеко от Пембрук-холла? На ум ничего не приходило…
«Разве что, – подумала я с растущей тревогой, – она прознала о моей дружбе с мистером Эшфордом и совершенно безосновательно решила, что я могу представлять для нее угрозу».
Я забеспокоилась, что же сказать, чтобы развеять ее страхи, если все действительно так.
Через несколько секунд служанка вернулась, а вместе с ней в комнату вплыла юная леди. На девушке было хорошенькое платье из крапчатого желтого муслина со светло-голубым поясом, в руке она держала подходящий по цвету зонтик от солнца и вышитую сумку средних размеров.
– Мисс Остин, – сказала Изабелла, протягивая мне руку в перчатке, – надеюсь, я не потревожила вас?
– Отнюдь, – ответила я, принимая предложенную руку и разглядывая лицо Изабеллы в поисках признаков злости. – Прошу, садитесь, – добавила я, не найдя таковых. – Не желаете ли освежиться?
– Благодарю, это было бы очень любезно с вашей стороны, в горле пересохло.
Положив сумку и зонтик, Изабелла устроилась на софе. Я взяла ближайший стул и кивнула служанке, которая, как я понадеялась, удалилась в поисках чего-либо, способного смочить пересохшее горло.
– Боюсь, мистер Мортон и остальные отправились осматривать достопримечательности, – сказала я. – Я ожидаю, что они вернутся в конце дня, не раньше.
– Тем лучше, ведь это именно вас я пришла повидать, мисс Остин.
Ее снисходительный тон и милостивая улыбка не оставляли сомнений в чести, которую она, по собственному мнению, оказывала мне.
– О! Ну конечно, – сказала я, подыскивая должный ответ. – Всегда приятно, когда тебя навещают.
– Я знаю, вы, должно быть, удивлены, увидев меня. В конце концов, мы едва знакомы. Но разве неправда, что подлинная дружба порой возникает между самыми неожиданными людьми? Вы стали известны моему брату, его жене и мистеру Эшфорду благодаря самым исключительным обстоятельствам. Да что там, представьте мое изумление, когда вчера вечером Чарльз сообщил, что вы все вместе как-то отправились по воде в одно разрушенное аббатство в Саутгемптоне!
У меня свело живот, поскольку я все еще не могла определить по ее лицу, таит она обиду на меня или нет.
– Верно, мы ездили на такую прогулку.
– Чарльз сказал, вы устроили пикник и чудесно провели время. Вы не представляете, какую зависть я испытала, услышав это. Я поехала бы с вами, если бы не заболела и не осталась дома. Я заявила Эшфорду, что я вне себя. В конце концов, я почти не видела его в Лондоне, он всегда был ужасно занят. Я заявила, что тоже хочу на водную прогулку, такую же, как вы совершили в Саутгемптоне! «Вы просто обязаны взять меня на озера», – взмолилась я. Эшфорд ответил: «Хорошо, но без мисс Остин это будет совсем не то». Я спросила почему. И должна признаться, его ответ застал меня врасплох. Вот почему я пришла.
– Неужели?
Сердце мое колотилось. Я глубоко вдохнула, стараясь приготовиться к тому, что может прозвучать.
– И что же он сказал?
– Он сказал мне, что вы… – Изабелла наклонилась вперед, понизив голос. – Надеюсь, вы не усомнитесь, что я не намерена быть дерзкой?
– Уверена, что нет.
– Он сказал, что вы… – она примолкла, глаза ее сверкали от волнения, – самая замечательная рассказчица.
Подобного ответа я ожидала менее всего.
– Действительно?
– Чарльз и Мария согласились. По их словам, в тот день вы поведали на редкость занимательную историю и, по совести, ее стоило бы издать. Что ж, подумала я, человек столь одаренный должен быть как прекрасным читателем, так и хорошим литературным критиком, а может, даже пишет собственные рассказы. Но Эшфорд ушел, а остальные, похоже, не знали наверняка. Так что я решила напрямую спросить у вас.
– Боюсь, я не вполне понимаю вас, мисс Изабелла. В чем именно состоит ваш вопрос?
– Он очень прост. Я прочла целый роман в прошлом году, от корки до корки. На это ушла уйма времени, но я нимало о том не жалею. Он так меня вдохновил, что недавно я сама взялась за перо! Я отчаянно нуждаюсь в друге, с которым смогу разделить свои мысли и который направит меня в моих трудах.
Изабелла достала из сумки тетрадь и протянула ее мне.
– Вот моя первая попытка: история, пока незаконченная. Я подумала, не будете ли вы столь любезны прочесть ее и удостоить меня своим мнением?
Я в изумлении смотрела на нее. Однако отвечать мне не пришлось, поскольку в тот самый миг дверь снова распахнулась – вернулась служанка с подносом каких-то напитков.
– Прошу прощения, мисс Остин, к вам джентльмен, – объявила она.
У меня не было ни секунды на размышления, поскольку в комнату незамедлительно вошел мистер Эшфорд.
Глава 19
– Мисс Остин, – поклонившись, твердым тоном произнес мистер Эшфорд.
В немом изумлении я встала. Мистер Эшфорд открыл рот, чтобы снова заговорить, но заметил Изабеллу и замер. Повисла короткая неловкая пауза. Служанка испарилась. Если я и считала вчерашний день тяжелым, то он не шел ни в какое сравнение с днем сегодняшним. Я очутилась в ловушке с двумя людьми, которых во всем свете менее других желала видеть, и рядом не было никого, чтобы прийти мне на помощь.
– Эшфорд! – наконец со смешком воскликнула Изабелла. – Вот так сюрприз.
Мистер Эшфорд чопорно поклонился.
– Мисс Черчилль.
– Если бы я знала, что вы собираетесь сюда, Эшфорд, мы могли бы поехать вместе.
– Разумеется, – согласился мистер Эшфорд.
Расстроенный и смущенный, он взглянул на меня.
Я была полна тревоги и намерения не выказывать ее.
«С какой стати, – внезапно решила я, – мне следует испытывать неловкость перед этим человеком? Я не сделала ничего неподобающего. Он дурно обошелся со мной. Так пусть он сам чувствует стыд и неудобство».
– Присаживайтесь, мистер Эшфорд, – с улыбкой попросила я.
– Благодарю вас.
Он пристроился на краешке стула.
– Я ненадолго.
– Странно, – произнесла Изабелла, пригубив пунш из бокала. – Зачем вы преодолели такое расстояние, Эшфорд, если намерены уехать, не успев перевести дыхание?
– Я приехал, чтобы…
Ему явно не хватало слов, но по его взгляду я прочла бурю эмоций, по-видимому бушевавших в его душе: досаду, гнев и что-то еще, направленное, казалось, исключительно на меня, – возможно, сожаление?
– Я приехал, чтобы передать приглашение, – наконец вымолвил он.
Достаточно оказалось одного его серьезного взгляда, чтобы все нежные чувства, которые я похоронила, вновь попытались овладеть моим сердцем. Я старалась не обращать на них внимания, полная решимости хранить верность своему негодованию, но сочла нужным проявить учтивость.
– Приглашение?
– Вам и вашим друзьям. Присоединиться к нам в Пембрук-холле. Насколько я понял… кажется, моя домоправительница сказала… вы вчера не осмотрели сады и фонтаны?
– Верно, сего удовольствия мы не имели. Хотя для нас устроили исчерпывающую прогулку по самому дому, который я сочла удивительно красивым.
– Благодарю. Я рад, что вы… доволен, что вам довелось увидеть его. Надеюсь, вы окажете мне честь возвратиться туда в пятницу в качестве наших гостей и, разумеется, разделить с нами ужин?
– Весьма лестное предложение. Уверена, моих друзей оно обрадует. Я обязательно передам им его, когда они вернутся.
– Прекрасная мысль, – сказала Изабелла. – Я собиралась завтра уехать домой, но теперь непременно останусь. Что значат день или два? Все не могло сложиться лучше.
Выражение красивого лица мистера Эшфорда: его нахмуренный лоб, сжатые губы, раздутые ноздри – все выдавало его гнев и досаду, которые он старался скрыть за натянутой улыбкой. Мне оставалось лишь надеяться, что мои собственные расстроенные чувства не столь заметны, сколь его.
– Вам как раз хватит времени, мисс Остин, чтобы прочесть мой маленький рассказ, – продолжала Изабелла, – и вы сможете поделиться своими впечатлениями при встрече.
Она засмеялась, заметив недоверчивый взгляд мистера Эшфорда.
– Вы правы в своем удивлении, Эшфорд, ведь вы знаете не все. Помните, я говорила вам, что сочиняю историю? Что ж! Погодите, когда услышите ее! Мисс Остин согласилась прочесть ее и дать мне пару рекомендаций.
Он взглянул на меня.
– Весьма любезно с вашей стороны.
– Могла ли я отказаться? – пожала я плечами.
– И в самом деле. – Мистер Эшфорд встал, насупившись. – Прошу простить меня, мисс Остин. С нетерпением буду ждать вашего ответа относительно пятницы. Сейчас же вынужден откланяться.
– Мне тоже пора, – сказала Изабелла, поднимаясь и беря зонтик. – Словами не выразить, как я вам благодарна, мисс Остин, за помощь в этом пустячке.
– Всегда рада, – ответила я.
О, удовлетворение, какое способны доставить перо, чернила и бумага, когда можно поверить кому-то события столь удивительные! О, знание, что они будут донесены столь живо заинтересованному адресату! Попробуйте представить, с каким напором душевного волнения и тревоги я излила каждое слово, каждую деталь вышеописанного происшествия в своем письме Кассандре. Я так увлеклась его сочинением, что не заметила, как на дорожке остановилась другая карета – до тех пор, пока Алетия не вошла в гостиную.
– Ах, Джейн, что за день мы провели!
Алетия стянула перчатки и с усталым вздохом рухнула на стул.
– После того как повидаешь столько деревень, замков и усадеб, все они начинают казаться одинаковыми. Все, кроме Пембрук-холла, разумеется. Вчерашняя прогулка, несомненно, была ярчайшим событием недели. Как ты, дорогая? Головная боль прошла?
– Да. Спасибо.
– Ты пишешь очередное письмо?
– Да. Сестре.
– Разве ты не писала Кассандре не далее как два дня назад?
– Писала.
– Я написала всего одно письмо всего одной сестре с тех пор, как мы уехали, а ты, похоже, пишешь своей едва ли не каждый день. Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой. Я же собиралась кое о чем тебя спросить. Только о чем вот? Мистер Мортон с папой отправились смотреть каких-то поросят, которых мистер Мортон подумывает приобрести и жаждет выяснить мнение папы на этот счет. Я умолила их прежде завезти меня домой, поскольку мысль о том, чтоб битый час слушать споры двух мужчин о достоинствах и недостатках хрюшек, совершенно не радовала меня. А! Я вспомнила!
Она внезапно выпрямилась, глаза ее загорелись интересом.
– Служанка сказала, к тебе приходили два посетителя, пока мы отсутствовали. Два! Это правда? С кем же ты знакома в здешних краях? Кто решил повидать тебя?
– Во-первых, мисс Изабелла Черчилль.
– Мисс Черчилль? Как удивительно. Хотя, погоди, конечно, вы же встречались прежде. И что она хотела?
– Спросить моего совета. По-видимому, она нашла новое занятие.
– И какое же?
– Потерпев неудачу в музыке и рисовании, – ответила я, – она начала писать.
Я прочла историю Изабеллы, коротенький рассказ о приключениях девушки, донельзя наивный и далеко не законченный, похожий по манере на мои собственные юношеские работы, за исключением того, что она не обладала достаточным языковым мастерством.
«Я никогда не осмелюсь сообщить ей об этом», – горестно подумала я.
После того как Алетия ушла вздремнуть, я выбралась в сад на прогулку. Голова моя полнилась мыслями об огорчительных событиях последних двух дней. Ах, как я теперь жалела, что отправилась в эту поездку или, по крайней мере, пренебрегла своими тревогами и согласилась посетить Пембрук-холл!
Когда Алетия вынудила меня раскрыть ей личность моего второго гостя, я рассказала ей, со всем возможным спокойствием, о любезном приглашении мистера Эшфорда нанести повторный визит в его семейное гнездо. Она была удивлена, но обрадована и не понимала, что заставило его оказать нам подобную честь, ведь я, по мнению Алетии, знакома не с ним, а только с Черчиллями. Я решила не просвещать ее, предпочитая подождать, пока мы действительно окажемся в компании сего джентльмена и правда станет очевидной сама по себе. Мы посмеялись в предвкушении реакции мистера Мортона на приглашение, которая, как мы предсказывали, несомненно будет восторженной.
Мой смех, однако, прозвучал неискренне. Я не могла не думать о предстоящем без разочарования и досады.
Против воли дважды за два дня терпеть присутствие мистера Эшфорда – мучительно само по себе, а теперь меня ожидала и третья встреча. Несомненно, мистер Эшфорд явился сегодня без какого-либо намерения пригласить нас в свое поместье. По его поведению, его голосу, самим его словам казалось ясным, что он прибыл с совершенно иной целью и изобрел званый ужин лишь в связи с неожиданным присутствием Изабеллы.
Я догадывалась, что подлинной целью его визита было открыть наконец все и освободить сердце от груза вины. За последние несколько часов размышлений мое воображение нарисовало слова, которые он мог произнести, выдайся случай нам поговорить с глазу на глаз. Он мог бы объяснить, что после нашей встречи в Лайме остался мною совершенно очарован. По возвращении в Дербишир, однако, занялся делами имения и получил напоминание (по всей видимости, от отца), что приближается к возрасту, в котором мужчина обязан жениться. Казалось вполне естественным и разумным выбрать молодую женщину, столь любимую его семьей. Он знал Изабеллу всю жизнь, мог бы сказать он, и всегда относился к ней с симпатией. Год или два назад, когда она достигла расцвета женственности, ее красота и достоинства пленили его.
Уговор состоялся, он собирался жениться на Изабелле и считал себя несвободным. А затем мы снова встретились в Саутгемптоне. Он оказался не готов к влечению, которое испытал. Схожесть наших взглядов, мои чары и ум (или еще какая чепуха в этом роде) потянули нас друг к другу. Он знал, что должен рассказать о своей помолвке, он каждый день бранил себя за трусость, но боялся, что если поведает мне правду, то я откажусь его видеть (разумеется, я так и поступила бы). Однако поскольку он с самого начала полагал меня лишь другом и считал, что я чувствую то же самое, то не видел особого вреда в нашей близости.
Затем он повернулся бы ко мне (воображала я) с выражением глубочайшей искренности во взоре (один из его многочисленных талантов) и произнес бы: «То, что вы узнали о моей помолвке из другого источника, навеки останется для меня непростительным промахом. Я надеюсь, вы сможете забыть эту обиду и мы сохраним нашу дружбу, ведь я всегда крайне высоко ценил вас, и так далее, и так далее».
Этот воображаемый разговор, от которого у меня неприятно свело живот, был прерван далеким криком и звуком моего имени. Я оглянулась и увидела, как мистер Мортон выходит из приходского домика и машет мне.
«О нет! – подумала я. – Ну что еще?»
Алетия, наверное, рассказала мистеру Мортону о приглашении отужинать в Пембрук-холле, и ему необходимо разделить со мной свою радость. Священник неуклюже поспешил ко мне, насколько позволяли его длинные толстые ноги и массивный торс. Я быстро пошла к нему по гравиевой дорожке, и мы встретились у розария.
– Мисс Остин! – воскликнул он, поравнявшись со мной и пытаясь отдышаться. – Прошу вас оказать мне особую честь, прогулявшись со мной наедине.
– Сад принадлежит вам, мистер Мортон. И поблизости, похоже, никого нет.
Его фырканье немного напомнило смешок.
– Чувство юмора, мисс Остин, – одно из множества ваших чудесных качеств.
– Вы слишком добры, мистер Мортон.
– Я говорю чистую правду. Вы женщина на редкость очаровательная и полная неожиданных открытий.
Он зашагал рядом и, как я и предполагала, заговорил с немалой восторженностью.
– Да, кто бы мог вообразить в день вашего приезда, что вы знаете Черчиллей, – вы, женщина из респектабельной семьи, разумеется, но совершенно не влиятельная, которая большую часть жизни провела в графстве Гемпшир! И что благодаря этой связи вы станете проводником в семейство Эшфордов! Как волнительно! Я только что узнал о любезном приглашении мистера Эшфорда и не в силах выразить словами, с каким удовольствием предвкушаю сие событие.
– В словах нет нужды, мистер Мортон. Я прекрасно представляю ваши чувства.
– Охотно верю, мисс Остин. Вы поразили меня как женщина с богатой фантазией – вот еще одно качество, которым я восхищаюсь. Быть способным узреть большее, что находится пред вами, быть способным преобразить свои потаенные мысли в конкретный замысел, а затем и воплотить оный – от самого простого начинания, например установки полок в шкафу спальни, до самого сложного, такого как эскиз и высадка розовой клумбы, – все это нуждается в живом воображении и страстной преданности идее творения. Каковыми качествами, льщу себе, я неизмеримо счастлив обладать и каковые всегда с превеликой радостью наблюдаю в других.
Я попыталась придумать достойный ответ, но образ мистера Мортона, который страстно размещает полки в шкафу, так развеселил меня, что пришлось приложить все усилия, чтобы не рассмеяться. Меж тем мы дошли до деревянной скамьи в тени большого вяза.
– Прошу вас, окажите мне честь и посидите со мной минутку, мисс Остин, – сказал священник.
Я села. Он опустил свое огромное тело рядом со мной и вдохнул ароматы сада.
– Ну разве здесь не чудесно?
– О да, сэр. Очень мило. Наверное, вы гордитесь своим садом.
– Так значит, вы не сочли бы неприятным проводить здесь больше времени?
– Почему бы и нет? Я люблю свежий воздух. Я была бы счастлива час или два занимать себя прогулками по саду каждое утро нашего пребывания здесь.
– А были бы вы так же счастливы продлить свой визит?
– Продлить свой визит? – с удивлением повторила я. – Это прекрасно, сэр, не сомневаюсь, но мыс друзьями через несколько дней должны вернуться домой.
– Точно ли должны, мисс Остин?
– Несомненно. Матушка и сестра с нетерпением ждут меня. Мы вскоре переезжаем.
– Понятно.
Мистер Мортон повернулся ко мне, лицо его оживилось сильнее, чем я когда-либо видела.
– Я не должен более занимать вас пустой беседой, мисс Остин, я прямо перейду к делу. Кажется, я говорил вскоре после вашего приезда, что до недавнего времени не имел возможности обзавестись женой, но обстоятельства существенно переменились. Теперь я склонен жениться и выбрал вас, мисс Остин, на роль будущей спутницы моей жизни.
Я была столь поражена, что произнесла лишь «мистер Мортон», прежде чем хлынул поток его слов.
– Я вижу, вы удивлены и взволнованы, но, прошу, не переживайте так. Я понимаю, подобные предложения женщины вашего статуса получают не каждый день. Но то, что вы находитесь не в цвете юности и к тому же небогаты, не имеет для меня никакого значения. Ваши достоинства, я уверен, заключаются в другом. С того самого мига, как я впервые увидел вас, я обнаружил все признаки умной, порядочной и работящей женщины, не слишком избалованной, которая способна сводить концы с концами при скромном доходе; короче говоря, идеальной жены священника.
– Мистер Мортон, прошу вас… – начала я, но он не унимался.
– Льщу себе мыслью, что многое могу предложить женщине: достойный дом и средства к существованию и, как вы сами видите, весьма красивый сад, расположенный всего в двух милях от поместья почтенной леди Делакруа, которая, я уверен, одобрит мой выбор. Это не говоря уже об обществе, которым мы, несомненно, станем наслаждаться благодаря вашему знакомству с двумя великими дербиширскими семействами, упомянутыми нами ранее. Мне остается только уверить вас в необыкновенной силе моей привязанности. Могу ли я сказать, как горячо люблю и восторгаюсь вами! Вы ответите мне согласием, мисс Остин, и сделаете меня счастливейшим из смертных?
Глава 20
– Так вот каким… в конце концов… был итог его речи? – спросила Кассандра, стараясь придушить смешок, когда мы сидели на садовой скамейке у коттеджа Фрэнка и Мэри в Олтоне. – Вы сделаете меня счастливейшим из смертных?
Я вернулась всего полчаса назад, спешно покинув Дербишир. Уверившись, что матушка на самом деле не на смертном одре, а, напротив, плотно и с удовольствием кушает, я при первой же возможности увлекла прочь сестру, чтобы наедине угостить ее выдающейся историей моего несостоявшегося брака.
– Прямо так и сказал, – подтвердила я.
– И что ты ответила?
– Я ответила: «Сэр, хотя я прекрасно сознаю, сколь лестно для меня ваше предложение, но, по моему глубокому убеждению, из всех женщин на свете я меньше всех могла бы составить счастье такого человека, как вы».
– И как он принял твой отказ?
– Мои слова, к несчастью, ничуть не остудили его пыл. Он настаивал, что я скромничаю.
– Нет!
– Да. Он заявил, что ему известно, будто многие женщины при нервом предложении отказывают тому, чью руку склонны принять, в попытке показаться более желанными.
– В жизни не слыхала, чтобы какая-нибудь женщина так поступила.
– Я тоже. Боюсь, нам никогда не постичь, где он черпает сведения о привычках и взглядах женщин, достигших брачного возраста. В любом случае я объяснила ему, и как можно понятнее, что совершенно серьезна и ни за что не выйду за него замуж.
– Полагаю, в конце концов он принял твой отказ с достоинством?
– Напротив. Он расстроился и уверил меня, что не нуждается в моем присутствии, чтобы продолжать общение с семействами Эшфордов и Черчиллей. После чего потопал обратно в приходской домик и остаток дня не обмолвился со мной ни словом.
– Ах, Джейн! Как оскорбительно!
– Когда я поведала о произошедшем Алетии и сквайру и стало ясно, что я более не желанный гость в этом доме, сквайр тут же принес извинения за наше немедленное возвращение в Гемпшир. Он написал письмо мистеру Эшфорду, прося прощения за нашу неспособность принять его любезное приглашение отужинать в Пембрук-холле, что еще больше разгневало мистера Мортона. К моему облегчению, мы тронулись в путь ранним утром следующего дня.
– Печально, разумеется, что с тобой поступили так неучтиво, но предложение не может быть плохо само по себе, даже если ты не в восторге от сделавшего его мужчины. То, что он так высоко тебя оценил, способно лишь польстить тебе. И я благодарна ему за то, что он невольно поспособствовал скорейшему твоему возвращению.
Я с любовью улыбнулась Кассандре.
– Честное слово, ты во всяком ненастье увидишь красное солнышко. Неважно, насколько отвратительно кто-то себя ведет, ты всегда найдешь для него пару добрых слов. Полагаю, следующим ты похвалишь мистера Эшфорда и заявишь, будто я должна быть благодарной ему за то короткое время, что мы провели вместе, зная, что джентльмен его богатства и положения никогда не женится на незначительной женщине вроде меня.
Кассандра помрачнела.
– Поверь, – сказала она, – я не знаю, как истолковать его поведение. Мне против воли кажется, что в помолвке мистера Эшфорда с Изабеллой кроется нечто большее, чем нам известно. Если бы только он сумел все объяснить! Как жаль, что всякий раз, когда он, несомненно, пытался поговорить с тобой об этом, ему мешали.
– В его распоряжении были три долгие недели в Саутгемптоне.
– Верно. Тогда он, по-видимому, поступил дурно. И все же я считаю его хорошим человеком. Я не могу представить, что мы обе столь жестоко ошиблись в нем.
– Можешь думать что угодно, – сказала я, – я же более не желаю об этом говорить. Чудо, что я сумела вернуться из Дербишира невредимой.
Через несколько дней Алетия неожиданно явилась повидать нас, принеся поразительную новость, а именно письмо, которое получил сквайр.
– Папа отдач его мне, как только оно пришло, – объявила Алетия, сунув послание мне в руки. – Я поняла, что, невзирая на расстояние, немедленно должна показать его тебе.
Письмо, как я увидела, прислал мистер Мортон.
– Какое дело может быть у мистера Мортона к твоему отцу? – удивилась я. – Он благодарит его за визит или выговаривает за то, что взял с собой гостью, выказавшую столь недостойное поведение?
– Прочти, – засмеялась Алетия, – и сама все поймешь.
Хартсфорд, Дербишир,
пятница, 5 мая 1809 г.
Дражайший сэр!
Хотелось бы верить, что Вы и Ваша дочка прекрасно поживаете и насладились благополучным возвращением из моей скромной обители. Я желал бы, будь это в моей воле, лично обратить к Вам свои речи, но поспешность Вашего отъезда сделала сие невозможным, так что я вынужден доверить свою просьбу бумаге. Я льщу себе надеждой, что Вы не удивитесь содержанию моего послания. Однако молю позволить мне начать с короткого, но, уверен, необходимого вступления. Вы, без сомнения, осведомлены о некоем предложении, которое, основанное на величайшей ошибке, было недавно сделано подруге Вашей дочери, оставим ее имя непроизнесенным. Прошу поверить, что мои истинные, чувства оказались, как я теперь вижу, ослеплены достоинствами, которыми, как мне почудилось, обладала эта подруга, а именно связью с семейством Черчилль и, через них, с самими Эшфордами. Но об этом я не стану более говорить, все в прошлом, все забыто. Время и экономия диктуют мне без промедления перейти к цели сего письма. Я прекрасно помню Ваш рассказ о печальных обстоятельствах, которые падут на головы Ваших незамужних дочерей в случае Вашей смерти (прискорбного события, которое, уверен, не наступит еще несколько лет). Мысль о том, что мисс Алетия, сколь угодно хорошо обеспеченная, будет в этом случае вынуждена оставить Ваш дом в Мэнидауне, чтобы освободить место для Вашего сына и наследника с семейством, несомненно, на редкость неприятна. Сия забота занимала все мои мысли после вашего отъезда и заставила осознать расположение, которое, если подумать, я испытывал с момента знакомства с Вашей дочкой. Короче говоря, дражайший сэр, не кто иной, как Ваша дорогая мисс Алетия, пленила мое сердце. Я пишу, чтобы просить Вашего благословения и позволения обратить свои самые искренние чувства к Вашей дочери и предложить ей руку и сердце, что, не сомневаюсь, будет столь же приятно для Вас, сколь и для самой леди. Остаюсь, дорогой сэр, с почтительнейшим поклоном Вашему семейству, Ваш доброжелатель и друг
Лусиан Мортон.
– Честное слово, я невероятно удивлена, – сказала я, сложив письмо и вернув его Алетии.
– Можешь себе представить? Он написал это на следующий же день после нашего отъезда! Поверить не могу, что мужчина способен переосмыслить свои чувства столь быстро и решительно, да еще без малейшего поощрения с моей стороны.
– Прошу, пусть мой отказ не помешает тебе принять решение. Если хочешь согласиться, соглашайся. У него премилый розовый сад и, насколько я поняла, превосходный набор полок в шкафу спальни.
Алетия засмеялась.
– Я лучше проведу остаток жизни в одиночестве и без гроша в самой маленькой комнатке на чердаке, чем еще пять минут под крышей этого человека.[41]41
Алетия Бигг (1777–1847) так и не вышла замуж. Когда в 181З году сквайр умер, они с сестрой Элизабет покинули Мэнидаун, чтобы освободить место для Харриса и его семейства, и вместе поселились в домике в Уинчестере, где и провели с удобством много лет.
[Закрыть]
– Боюсь, твой батюшка будет жестоко разочарован.
– О да, ведь он продолжает напоминать мне, что сестра составила весьма приличную партию со священником старше ее. Но я не Кэтрин.
– Я тоже, – ответила я.
Остаток мая и весь июнь мы провели в Годмершеме, ожидая окончания ремонта в нашем будущем доме. В отличие от прошлых визитов каждый день в элегантном обширном поместье служил теперь болезненным напоминанием о куда более внушительном имении в Дербишире и о джентльмене, живущем там. Всякий раз, когда мысли о мистере Эшфорде настигали меня, я распекала себя за то, что еще не выкинула их из головы. Настанет время, верила я, когда мне и вправду удастся признать, что все в прошлом.
Эдвард, который продолжал горевать о потере жены, оказался рад нашему обществу, хотя много времени проводил вне дома, приглядывая за работами в Чотон-коттедже. Приятно было хоть недолго побыть с многочисленными племянницами и племянниками, но, конечно, они не оставляли мне возможности писать. И, как всегда, мне казалось, что я тут не совсем к месту. Когда парикмахер приходил укладывать волосы девочкам, он, понимая наши стесненные обстоятельства, обслуживал нас с матушкой и сестрой по сниженной цене, за что мы были благодарны и остро смущены одновременно.
Седьмого июля 1809 года мы с облегчением и взволнованным предвкушением распрощались с Годмершемом. Кассандра решила остаться еще на несколько дней, а Марта вскоре обещала присоединиться к нам, но мы с матушкой отчаянно желали обустроить дом, который наконец могли назвать своим собственным.
Ранее, во время пребывания в Элтоне, матушка чувствовала себя недостаточно хорошо, чтобы вынести экскурсию по коттеджу, пока тот полон рабочих, посему мы имели возможность лишь бегло осмотреть его снаружи.
– Боже, боже, он совсем рядом с дорогой, – разочарованно цокала языком матушка, когда мы высадились из кареты брата и уставились на Чотон-коттедж, залитый жарким июльским солнцем. – Столь небольшое огороженное пространство – единственная защита от опасности столкновения с экипажем, у которого понесла лошадь.
– Проезжающие могут стать интересным развлечением, – сказала я, повысив голос, поскольку не далее как в четырех ярдах внезапно пронеслась карета с шестеркой лошадей, отчего земля загудела у нас под ногами.
– О да, интересным, – произнесла матушка, кашляя и отмахиваясь от поднявшейся пыли.
Чотон располагался (а также располагается и, уверена, еще долго будет располагаться после того, как я покину эти края) посреди прелестной лесистой местности, зеленые долины которой поросли буками. Владения Эдварда обширны. Они включают собственно усадьбу, стоящую на ближайшем склоне холма за церковью, парк и фермы, а также деревню примерно в тридцать коттеджей, большинство арендаторов которых работает на фермах Эдварда.
Коттедж управляющего, построенный но меньшей мере сто лет назад, не был коттеджем в привычном понимании слова. Двухэтажное, прочное на вид здание из красного гемпширского кирпича, с высокой крышей и двумя чердачными комнатами когда-то служило постоялым двором и представлялось весьма просторным для четырех женщин. Дом располагался посреди деревни Чотон, в месте, где дорога из Госпорта пересекалась с Уинчестер-роуд, оживленной артерией, связывавшей Портсмут с Лондоном.
– Что ж, мы в долгу перед Эдвардом и счастливы иметь хоть какое-то жилище, – заявила матушка, изучая скромный кирпичный фасад, асимметрия которого была вызвана многочисленными перестройками дома. – Хотя я буду скучать по обществу, магазинам и развлечениям Саутгемптона.
– Что до меня, то я взволнована при одной мысли о перспективе снова жить в деревне, – сказала я, когда кучер выгрузил багаж и мы направились к двери. – Что касается магазинов и общества, то до Олтона легко дойти пешком в хорошую погоду, и он достаточно велик, чтобы там находилось отделение лондонского банка Генри. А до усадьбы, церкви и приходского домика всего десять минут ходьбы.
Внутри дом оказался куда более респектабельным – уютным, новым и пахнущим свежей краской, так что даже матушкино настроение начало улучшаться. Парадная дверь вела в довольно большую прихожую, слева от которой располагалась приятная гостиная с низким потолком, камином, литой каминной полкой и грубыми побеленными стенами. Наша скудная мебель, посланная вперед нас, как попало стояла в комнате, ожидая приезда хозяев.