Текст книги "Потерянные мемуары Джейн Остин"

Автор книги: Сири Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

– Милый, милый Стивентон, – сказала я, выглядывая из окна кареты брата Джеймса, когда мы повернули на изрезанную колеями дорогу к приходскому домику, в котором я провела счастливые дни юности.

Наша поездка через знакомые зеленые холмы и низины, поросшие вязами, на которых уже распустились крошечные новые листья, пробудила во мне столь необходимое ощущение мира и покоя.

– Как хорошо вновь вернуться домой!

– Стивентон больше не наш дом, – напомнила мне Кассандра. – Он принадлежит Джеймсу, и уже давно. Он, может, и рад видеть нас, но в любезном приеме Мэри я не столь уверена.

Вторая жена Джеймса, Мэри (похоже, мои братья приобрели привычку жениться на женщинах по имени Мэри), была сестрой нашей дорогой подруги Марты Ллойд и любимицей матушки, но после замужества показала себя не самой достойной женой и мачехой. В душе миссис Джеймс Остин, по-видимому, навеки оставили свой след оспа, изуродовавшая ее лицо, и сознание того, что Джеймс не только был женат прежде (его первая жена умерла, вручив его заботам прелестную дочурку Анну), но и некогда питал страсть к Элизе де Фейид, ныне супруге Генри.

Хотя Джеймс казался вполне довольным своим браком, полагаю, остальные члены семьи разделяли мое мнение, что ревнивая неуверенность Мэри сделала ее отвратительно бестактной, сварливой и властной и что она плохо относилась к бедняжке Анне, не говоря уж о ее величайшем проступке в моих глазах: она не доверяла книгам и почти не читала их. И все же, несмотря на жалобы матушки в последних письмах, я надеялась на радушный прием Мэри, учитывая, что матушка болела и мечтала отдохнуть и поправиться в доме, который принадлежал ей почти четыре десятка лет.

Однако, когда мы вышли из кареты, матушка выбежала из двери и встретила нас распахнутыми объятиями и мрачным предостережением.

– Какое счастье, что вы, девочки, наконец приехали! Я так по вам скучала!

Матушка по очереди обняла нас, утирая слезы радости. Она бросила взгляд за спину на открытую дверь.

– Не ожидайте сердечного приема от Мэри, – тихо добавила матушка. – Она весь месяц пребывает в крайне дурном расположении духа.

В этот миг со всей энергией, какой может обладать девятилетний мальчик, из двери вылетел мой юный племянник Эдвард.

– Тетя Джейн! Тетя Кассандра! – закричал он, бросаясь к нам в объятия. – Погодите, вот увидите крепость, которую я построил в саду! Она чудо, и место там замечательное. Вы ведь будете рассказывать мне истории, пока вы здесь, правда, тетя Джейн? На дереве за моим окном сидит птичка, какой я никогда раньше не видел. Пойдемте, тетя Джейн, вы скажете мне, что это за птичка.[38]38
  Джеймс-Эдвард Остин-Ли (в семье его называли просто Эдвардом) был одним из любимых племянников Джейн. В 1836 году он унаследовал имение двоюродной бабушки, присоединив фамилию Ли к Остин. Он стал сельским священником, а позже – викарием. В 1869 году он написал «Воспоминания о Джейн Остин», первую биографию писательницы.


[Закрыть]

Я засмеялась, обещая рассказать историю и посмотреть на птичку, как только смогу. Мой брат Джеймс поприветствовал нас со своей обычной торжественностью, выразив озабоченность тем, не утомились ли мы за время поездки. Вскоре поздороваться с нами вышли остальные дети. Пятнадцатилетняя Анна была прелестной умной юной девушкой, я очень ее любила, а Каролина – робкой милой крошкой четырех лет от роду.

– Ба, и где нам все это хранить? – недовольно воскликнула Мэри, когда за нашими спинами выстроились повозки со скарбом.

– Придется потерпеть всего пару месяцев, дорогая, – ответил Джеймс. – Уверен, мы отыщем место в сарае или в амбаре.

После того как матушка выразила глубокую признательность за помощь, Мэри, нахмурившись, повернулась к нам с сестрой.

– Вам придется вместе поселиться в одной из чердачных комнат, – произнесла она, – поскольку ваша матушка уже заняла спальню Анны, а все остальные комнаты розданы.

– Не сомневаюсь, что мы удобно устроимся, – ответила я. – До чего нам повезло иметь семью, которая привечает нас столь радушно!

– Смотрите, что мы с тетей Джейн отыскали сегодня на лугу, – гордо провозгласил Эдвард за ужином и разжал кулачок, представив на обозрение три крошечные пустые скорлупки от яиц малиновки.

– Прекрасное пополнение твоей коллекции, сынок, – одобрил Джеймс.

– Немедленно убери эту гадость! – закричала Мэри, сморщив нос от отвращения. – Мы за столом! На прошлой неделе притащил дохлую мышь. Перед тем – совершенно нелепого жука. То, с чем маленькие мальчики готовы возиться, просто омерзительно.

Лицо Эдварда помрачнело, он быстро убрал недостойные игрушки в карман. Джеймс умолк и посвятил себя трапезе.

– Мальчик находит радость в природе, – сказала я, ободряюще улыбаясь племяннику.

– Он находит радость в том, чтобы изводить меня, – возразила Мэри и, повернувшись к падчерице, добавила: – Анна, прекрати хмуриться! И сиди прямо во время еды.

– Чтобы еще немного выпрямиться, – заявила матушка, – ей придется встать.

– Я только стараюсь воспитать из нее леди, что непросто, учитывая ее склонность к праздности и потаканию своим желаниям.

От подобного заявления лицо девушки залилось краской унижения, но прежде чем кто-либо из нас успел броситься ей на выручку (поскольку в действительности Анна была весьма почтительным ребенком и обладала благородным характером), Мэри повернулась к Эдварду, который как раз накладывал себе картофель с блюда.

– Одну картофелину, Эдвард! – строго прикрикнула она. – Не то на всех не хватит.

Картофеля было много. Эдвард заколебался, потом покорно вернул одну картофелину на блюдо, а Мэри с натянутой слащавой улыбкой повернулась к нам с матерью и сестрой.

– Как долго, леди, вы намерены у нас гостить?

– Я чувствовала себя нежеланным письмом, – сказала я вечером в уединении маминой комнаты.

Ее обитательница сидела и тихо плакала.

– Как и все мы, – ответила Кассандра без улыбки.

– Не лучше ли сразу отправиться в Годмершем, мама? – спросила я. – Уж конечно, там нам будут более рады.

– Если бы мы только могли, – ответила матушка, утирая глаза, – но я недостаточно здорова: мне не хватит сил для поездки. В последнее время я страдаю от жестоких болей в голове, и по шесть пиявок десять дней подряд ничуть не облегчили мою участь. Я совершенно разбита, иным утром мне достает сил лишь выбраться из постели. К тому же я опасаюсь за свою печень. В подобном состоянии даже пять минут в карете могут привести меня к гибели. Так что нам придется потерпеть и провести здесь по меньшей мере еще несколько недель. Но до чего же тяжело находиться там, где ты не нужен!

Воскресным утром перед походом в церковь, когда Каролина и Эдвард, облаченные в лучшие наряды, нетерпеливо ожидали в детской, пока матушка закончит одеваться, я вняла их искренним мольбам рассказать историю. Анна, которая проходила мимо комнаты и услышала смех, тихо проскользнула внутрь и встала в дверном проеме. Я быстро ввела в рассказ героиню с ее именем и внешностью, отчего по губам девушки скользнула радостная улыбка.

– Когда Анна открыла глаза, то решила, будто находится в величественном лесу. Но то, что казалось деревьями, на самом деле было грядкой колокольчиков. Ведь благодаря волшебному зелью Анна стала не крупнее стрекозы.

Каролина приоткрыла рот. Эдвард засмеялся и покачал головой.

– Тетя Джейн, это невозможно.

– Все возможно, Эдвард, если верить.

Он на мгновение умолк.

– Вы имеете в виду, что если я поверю в ваш рассказ, то это все равно как если бы он был правдой? – спросил он после некоторого раздумья.

– Ты замечательно меня понял, Эдвард.

Он улыбнулся.

– Она испугалась, когда увидела, что стала меньше цветов? – спросила Анна.

– Она слишком удивилась, чтобы испугаться. А самым поразительным оказался крошечный принц эльфов, который лежал в складке яркого зеленого листа, как если бы тот был диваном. Принц выглядел очень красиво, с пышными золотистыми волосами и темно-синими глазами точно того же оттенка, что и колокольчик, который он носил вместо шляпы. «Добро пожаловать в мое королевство, – произнес он глубоким мягким голосом. – Я – Принц цветов. Не желаете ли разделить со мной чашечку чая из одуванчиков?» – «Разделить с вами чашечку чая? – удивленно повторила Анна. – Вы имеете в виду выпить чая или искупаться в нем?»

Дети засмеялись. Внезапно в детскую ворвалась их матушка в лучшем воскресном платье и с кислой миной на лице.

– Что здесь происходит? С какой стати вы смеетесь?

– Тетя Джейн рассказывает нам историю, – ответил Эдвард, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

– Сегодня – день Господень, а не день историй и легкомыслия, – сурово отрезала Мэри. – Идемте, дети. Нам пора в церковь.

– Но тетя Джейн еще не закончила! – испуганно воскликнула маленькая Каролина.

– Я закончу перед сном, – торжественно прошептала я. – Обещаю.

В церкви я с радостью обнаружила среди прихожан Алетию Бигг и ее сестру Элизабет Хиткоут. Джеймс произнес весьма впечатляющую проповедь, а после службы, пока Элизабет гонялась за своим сыном Уильямом, бросавшим камни через забор приходского домика в пасущихся коров, мы с Кассандрой мило побеседовали с Алетией. Она уверила нас, что Харрис с семьей поживают прекрасно и что ее сестра Кэтрин, свадьбу которой сыграли в прошлом октябре, вполне довольна замужеством.

– Я очень рада за них, – сказала Кассандра.

– Выразить не могу, как я рада, что вы вернулись в наши края, пусть и на очень короткое время! – воскликнула Алетия.

– Чем короче, тем лучше, – откликнулась я, – поскольку Мэри ясно дала понять, что не желает нас видеть.

– Я всегда считала ее крайне неприятной особой, – ответила Алетия. – Мне хотелось бы пригласить вас остановиться в Мэнидауне, но Элизабет завтра уезжает к друзьям в Сассекс, после чего и двух дней не пройдет, как мы с отцом отправимся на несколько недель отдыхать.

Внезапно ее лицо озарила милая улыбка.

– Ах! У меня чудесная мысль! – воскликнула она. – Вы обе должны поехать с нами!

– Поехать с вами? – удивленно переспросила я. – Но куда?

– На север. Папа полон решимости осмотреть достопримечательности, пока у него хватает сил для путешествия. Затем мы на неделю остановимся у кузена отца, мистера Лусиана Мортона, священника из Бримингтона, в Дербишире. Поскольку он живет очень далеко, ни я, ни отец с ним никогда не встречались, но папа загорелся желанием познакомиться. Мистер Мортон весьма достойный человек, и его дом стоит в живописном месте. Уверена, он с радостью примет еще двух леди.

– Спасибо за великодушное предложение, Алетия, – ответила Кассандра, – но мы только что прибыли в Стивентон, и мне бы не хотелось вновь покидать матушку. Джейн, поезжай ты.

Меня обрадовала перспектива ознакомительного путешествия на север, который я никогда не видела, но упоминания Дербишира достало, чтобы отклонить приглашение, ведь его название было неразрывно связано с Пембрук-холлом и его владельцем. Я совершенно не желала оказаться поблизости от этого места.

– Алетия, поездку замыслил твой отец, надеясь насладиться ею наедине с тобой. Я не хочу вам навязываться.

– Навязываться! – воскликнула Алетия. – Совсем напротив, ты окажешь мне услугу, если поедешь! Как бы отец ни старался именовать нашу поездку отдыхом, он не в силах утаить свое подлинное намерение, – добавила она, понизив голос. – Я знаю, чего он добивается. Он собирается показать меня своему кузену мистеру Мортону. Выдав одну незамужнюю дочь за респектабельного пожилого священника, он надеется достичь такого же успеха с другой.

– Мне правда жаль, – сочувственно произнесла я, прекрасно сознавая весь ужас подобной ситуации и помня родительские надежды относительно нас с Кассандрой во время пребывания в Бате. – Но возможно, этот мистер Мортон – приятный джентльмен и понравится тебе, и в этом случае, разумеется, в моем обществе не будет нужды.

– Маловероятно, поскольку ему сорок лет, он вполне обеспечен и все же никогда не был женат. С мужчиной, без сомнения, что-то не так, если он столь долго остается одиноким.

– Многие хорошие и привлекательные мужчины склонны жениться в зрелом возрасте, – сказала я, стараясь не думать о мистере Эшфорде, который до последнего времени попадал в моих глазах в данную категорию, но теперь заслуживал лишь презрения, – и ты ничем не рискуешь, если поедешь, ведь тебя не могут принудить стать его женой.

– Нет, но мне придется терпеть его общество по меньшей мере несколько дней. Насколько приятнее было бы, если бы ты поехала! Само путешествие, только подумай о нем, Джейн!

Алетия заломила руки, глаза ее сверкали от возбуждения.

– Сколько мест мы увидим, сколько переживаний разделим! Ах, я до сих пор так страшилась этой поездки… три недели с нудным старым отцом… но все может быть иначе. Джейн, молю, спаси меня от подобной участи, не то я непременно сойду с ума!

Я не могла отказать в столь искренней просьбе. Мне отчаянно хотелось уехать из Стивентона. Мысль о путешествии с дорогими друзьями казалась весьма привлекательной, а остановки по пути представляли огромный интерес. Я, конечно, предпочла бы любое место назначения подальше от Дербишира, но я убедила себя, что графство достаточно велико и я, несомненно, благополучно нанесу краткий визит в одну из его маленьких деревенек, не попав на глаза мистеру Эшфорду.

Наше путешествие на север сложилось совершенно благополучно. Наш путь пролегал через такие прелестные края, как Оксфорд, Бленим, Уорик, Кенилворт и Бирмингем, и мы остались им чрезвычайно довольны. Мы осматривали основные достопримечательности и наслаждались хорошей погодой. Сквайр, которому исполнилось шестьдесят семь лет, находился в худшей форме, чем мой отец в его возрасте, но обладал довольно словоохотливым и серьезным нравом, выказывал большую любовь к архитектуре и природе и всю дорогу был непревзойденно великодушен и заботлив по отношению к своим спутницам. Он настаивал, чтобы мы сами заказывали себе ужин в гостиницах; пока мы ехали, он дремал на противоположном сиденье кареты, в то время как мы с Алетией без устали предавались счастливой болтовне.

Алетия, как всегда, была непоседлива и любезна, мгновенно отыскивала приятное во всем, что видела и делала, хвалила то, чем восхищалась, и подшучивала над тем, что находила нелепым. Наши ежедневные беседы сотворили чудо и улучшили мое настроение. Вскоре я изгнала все мысли о недавнем разочаровании в неком джентльмене в самый дальний уголок души и безмятежно, с чистосердечным смехом радовалась каждому утру.

Одним солнечным полднем, ближе к концу второй недели наших странствий, когда я выглянула в окно, восхищаясь прекрасными лесными пейзажами, кучер объявил, что мы только что въехали в графство Дербишир.

– Ну вот мы и на месте, – повернувшись ко мне, с тихим ужасом пробормотала Алетия. – Скоро меня бросят на съедение волкам.

Как мы и думали, кузен сквайра жил в премилом месте. Мы свернули с главной дороги на проселок, и скоро нашему взору открылся приходской домик. Он оказался скромным кирпичным зданием, окруженным зеленой лужайкой и лавровой оградой. Наш экипаж остановился у калитки, и тотчас мы вышли из кареты и направились по короткой гравиевой дорожке к двери, где нас встретил мистер Мортон.

Высокий полный мужчина лет сорока, мистер Мортон обладал блеклыми глазами-бусинками на круглом лице и приторной улыбкой, которая обнажала ряд довольно кривых зубов. Шевелюра его изрядно поредела, и, чтобы скрыть это, он зачесал на макушку несколько длинных, редких, вьющихся каштановых с сединой прядей.

– Прошу, прошу в мою скромную обитель, – произнес мистер Мортон, проводя нас в дом с видом исключительной любезности и приказывая отнести в комнаты наш багаж. – Огромная радость наконец познакомиться с вами, сквайр, – сказал он, бурно тряся его руку, – поскольку я считаю, что в мире нет ничего важнее родственных связей. Я прекрасно осведомлен, сквайр, о вашем положении в Гемпшире, о размерах вашего состояния и великолепии вашего имения, каковые наполняют меня безмолвным благоговением. Я всегда почитал величайшим несчастьем, что нам пришлось столько лет провести врозь, поскольку в географическом отношении мы разделены весьма большим расстоянием. Надеюсь, путешествие доставило вам не слишком много неудобств?

Все это слетело с уст мистера Мортона, пока мы стояли в передней и не были даже представлены. Мы с Алетией незаметно переглянулись, преисполненные ужаса от вида и манер нового знакомого. Ничего иного мы не могли сделать, чтобы не рассмеяться.

Глава 16

Сквайр уверил мистера Мортона, что наше путешествие прошло замечательно. Он произнес длинную речь, которая, боюсь, вышла бы не менее утомительной, чем речь его кузена, если бы мистер Мортон не прервал ее, чтобы представиться дамам.

– Мисс Алетия, – сказал он, энергично кланяясь, – чрезвычайно польщен. Я много узнал о вашей красоте из писем вашего батюшки и вижу, что в данном случае молва не приуменьшила истинные достоинства. И если позволите, – добавил он, поклонившись и мне, – я преподнесу такие же комплименты вам, мисс Остин, поскольку сквайр был столь любезен, что уведомил меня о вашем приезде, наградив вас в своем письме рядом неоспоримых достоинств. Будьте уверены, что все друзья моего кузена – мои друзья, и я рад познакомиться с вами. Если я могу распорядиться о чем-либо, сколь угодно незначительном, что сделает ваше пребывание в моем доме более приятным, прошу, не медлите и сообщите об этом.

Я весьма искренне поблагодарила мистера Мортона за заботу, после чего он пригласил нас отдохнуть у камина в гостиной.

Как только прислуга принесла чай, мистер Мортон обстоятельно познакомил нас со всеми предметами обстановки, призвав обратить особое внимание на несколько уродливый буфет красного дерева, обладавший весьма устрашающими размерами.

– Я сам купил его на аукционе, куда дешевле, чем можно представить, – сообщил он с гордостью, – и, полагаю, это весьма полезная вещь. Да что там, моя соседка, леди Корделия Делакруа, – исключительно любезная и состоятельная особа, которая обитает в двух милях отсюда в Бреттон-холле, куда меня дважды приглашали на чай, – так вот, ее светлость, осмотрев буфет, выразила похвалу его виду и долговечности и уверила меня, что я заключил выгодную сделку.

Я взглянула на сквайра в поисках хоть самой мимолетной усмешки на его устах, но он, казалось, совсем не чувствовал нелепости произносимых слов. Напротив, он выразил восхищение размерами помещения, видом из окон и прочностью постройки и задал несколько наводящих вопросов относительно устройства прихода, на которые наш хозяин подробно и с удовольствием ответил. Последующие три четверти часа мы с Алетией сидели, молчаливо дивясь на двух мужчин, жадно обсуждающих мельчайшие архитектурные детали приходского домика и церкви, равно как и всех амбаров, коттеджей и прочих строений прихода, за исключением, возможно, одного-двух сараев и нескольких уборных.

По окончании разговора мистер Мортон устроил нам экскурсию но дому, который, хоть и отличался весьма компактными размерами, казался весьма опрятным и удобным и явно приносил хозяину немало радости.

– Здесь есть все, чего можно желать, – заявил сквайр, – хотя, не сомневаюсь, ваш дом еще больше украсила бы теплота, которую способно дать лишь прикосновение женской руки.

– Совершенно с вами согласен, сквайр, – ответил мистер Мортон. – Я часто размышлял об этом предмете, и он представляет для меня живейший интерес. В качестве служителя церкви я полагаю своей обязанностью нести мир всем семействам, на которые простирается мое влияние. Я считаю, что всякий служитель церкви должен быть примерным семьянином в своем приходе, если он не стеснен в средствах; что до недавнего времени ко мне не относилось, поскольку мое состояние было невелико. Но, к моему безмерному счастью, мне недавно предложили доход с соседнего прихода в Окскроте, и с сими дополнительными поступлениями я уверен, что наконец способен предложить супруге весьма достойную жизнь.

– Несомненно, – согласился сквайр. – Я только что имел удовольствие лицезреть свою дочь Кэтрин замужем за добрым служителем церкви вроде вас и не в силах подобрать слова, чтобы поведать, какое счастье этот союз принес семье.

Алетия повернулась к отцу, отчаянным взглядом умоляя его прекратить разговор, но сквайр словно бы ничего не заметил.

– Алетия замечательно ведет домашнее хозяйство, – продолжил он, – и из нее вышла бы такая рачительная супруга, что, смею заверить, любой мужчина был бы счастлив заполучить ее.

Лицо Алетии густо покраснело, она закрыла глаза, как бы желая провалиться сквозь землю.

– После заключения в карете я с радостью размяла бы ноги на свежем воздухе, мистер Мортон, – поспешно произнесла я. – Могу я попросить сопроводить нас на прогулке по вашему саду?

Идея была встречена бурным одобрением. Алетия, взглядом заклиная меня уберечь ее от мистера Мортона, крепко ухватила отца под руку, так что мне пришлось составить пару нашему хозяину.

– Я возделываю сад собственными руками, – рассказывал мистер Мортон, пока мы бродили по прекрасно ухоженным продольным и поперечным дорожкам, – и полагаю работу в саду одной из самых респектабельных радостей жизни, а физический труд – приносящим немалую пользу.

Не умолкая и не давая нам возможности высказать одобрение, которого сам же добивался, он с превеликим самодовольством обращал наше внимание на каждый куст и каждое дерево.

– Все эти розы я посадил лично, неизменно основывая выбор на форме, цвете и запахе. Я льщу себе мыслью, что если вы вернетесь летом, то будете, как неоднократно отмечали мои соседи, поражены великолепием сада: аккуратностью посадки роз, разнообразием оттенков, огромным количеством бутонов и чудесными, сладостными ароматами, способными вызвать трепет в человеке даже самого брюзгливого нрава.

На краю сада мистер Мортон указал на поле с рощицей вдали.

– Это вяз Кампердауна, известный также как U. glabra camperdonii, разновидность вяза шершавого. У меня шесть таких вязов, – гордо сообщил он, пока я с удовольствием любовалась представившейся мне картиной, хотя и без того восторга, которого ждал от меня мистер Мортон. – А справа вы видите три каштана и два дуба.

Он жаждал провести нас и по лугу, но Алетия со сквайром признались, что устали, и выразили желание пройти в комнаты, где они смогут отдохнуть перед ужином.

Мистер Мортон немедленно рассыпался в извинениях.

– Я один в ответе за вашу усталость. Я не должен был подвергать вас долгой экскурсии в момент приезда, при том что леди обуты в столь нежные туфельки! Смотрите под ноги, мисс Остин! У вас на пути довольно крупный булыжник.

Мистер Мортон наклонился и отбросил преступный камень, нечаянно угодив в спину белке. Животное на мгновение изумленно замерло и поскакало прочь. Всю обратную дорогу мистер Мортон не мог говорить ни о чем ином, кроме собственного облегчения при мысли, что не стал причиной преждевременной гибели несчастного зверька.

– Молю Господа, чтобы мне не пришлось сидеть рядом с ним за ужином, – сказала Алетия, когда мы отдыхали в нашей общей спальне. – В жизни не встречала такого гнусного, нудного, смехотворного человека.

– Меня он скорее позабавил, – заметила я.

– Вот ты с ним и сиди и поддерживай разговор. Что до меня, то я намерена не вымолвить ни слова и показаться ему самой скучной и непривлекательной женщиной на свете.

– Это может сослужить тебе дурную службу, – поддразнила я, ополаскивая лицо водой из тазика. – Вдруг он предпочитает серых мышек?

– Ах! А я и не подумала. Но я не могу вести себя грубо, это расстроит папу.

– Дорогая Алетия, зачем так терзаться? У нас нет оснований полагать, что мистер Мортон рассматривает тебя в качестве будущей жены. Но если он и впрямь сделает тебе предложение, ты можешь просто отказаться.

– Но, боюсь, мой отказ разозлит папу больше, чем отсутствие предложения. Ах! Что же делать?

– Просто будь собой и оставь остальное провидению.

– Иногда провидение способно завести слишком далеко. И тогда ему необходимо помочь.

Алетия немного помолчала.

– Я решила, – сказала она. – Я буду стараться выглядеть сколь можно более сварливой, не выходя за рамки любезности, и возражать ему по любому поводу.

– Поступай как знаешь.

Присев у зеркала, я надела черный бархатный чепец, оставив несколько коротких кудряшек подчеркивать овал лица. Результат меня вполне удовлетворил. Я знала, что не слишком красива, но сегодня вечером кое-кто мог бы назвать меня хорошенькой.

– Что до меня, то я намерена изучить каждое его движение и запомнить каждое слово из его неподражаемого словаря.

– Зачем тебе это нужно?

– Потому что меня радует его нелепость. Я подумала, что в будущем смогу использовать мистера Мортона в качестве прототипа для персонажа какой-нибудь из книг.

Алетия засмеялась.

– Весьма в твоем духе, Джейн. Когда все остальные испытывают от человека или обстоятельств одну неловкость, ты находишь в них и забаву, и пользу.

Она присела на соседний стул и сжала мои руки, разглядывая меня с искренней любовью.

– Твои слова и вправду означают то, что я думаю… на что надеюсь? После стольких лет молчания ты вновь взялась за перо?

Я призналась, что да.

– Прошу, никому не говори… я уверена, ничего не выйдет… но я только что начала переписывать «Чувство и чувствительность». Хотя при встрече с мистером Мортоном против воли задумалась о «Первых впечатлениях».

– О да! Припоминаю священника из той книги. Он был ужасно забавным.

– Он не был и вполовину столь нелепым и несносным, как мистер Мортон.

– Конечно же не был!

Мы долго и весело смеялись.

– Узреть мистера Мортона в книге – вот так веселье! – улыбнулась Алетия. – Но, Джейн, все эти годы ты лукавила в одном весьма важном вопросе.

– Каком же?

– Ты всегда утверждала, что не берешь персонажей и места для своих книг из жизни, что все они придуманы. Теперь я вижу, что верно обратное.

– Ты не могла бы ошибаться сильнее, – уверила я ее. – В отношении мест, признаюсь, я черпаю вдохновение в домах, которые повидала. Я списала поместье мистера Дарси, Истем-парк, с богатого дома, которым любовалась в Кенте, а Розингс и Хансфорд – с усадьбы и приходского домика в Чивнинге. Но людей я стремлюсь придумывать, а не копировать. Подумай только, что, если бы в противном случае люди, образы которых я использовала, узнали бы себя!

– Не думаю, что они оскорбились бы, как ты, по-видимому, полагаешь, Джейн. На самом деле они были бы польщены, обнаружив себя в одной из твоих книг.

– Возможно, но я страшусь подобного вторжения в частную жизнь. И это еще не все. Естественно, я почерпнула детали характеров и манеры речи у множества различных людей, но я слишком горжусь своими творениями, чтобы признавать, что они всего лишь миссис А. или полковник Б. Однако, – добавила я с лукавой улыбкой, – в данном случае мне придется нарушить собственные правила. Ваш мистер Мортон слишком драгоценное сокровище, чтобы использовать его лишь отчасти.

– Должен сказать, у вас превосходная карета, сквайр, – заметил мистер Мортон за ужином, пока мы вкушали гороховый суп и жаркое из дичи, а также вино столь неважного вкуса и цвета, что я задумалась, не разбавила ли его кухарка водой. – Сам я, конечно же, кареты не имею, не вижу необходимости в таких расходах, ведь в деревне куда угодно легко поспеть пешком. Доселе, коли возникала нужда посетить отдаленные места, благосклонная фортуна ниспосылала мне помощь леди Корделии Делакруа, которая трижды приглашала меня составить ей компанию в экипаже. Мне следовало сказать, одном из экипажей ее светлости, поскольку их у нее, разумеется, несколько. Ее экипажи – одни из лучших в графстве. Каждое воскресенье, когда я вижу леди, я вновь укрепляюсь во мнении, каковое совершенно совпадает с ее собственным, что карета с четверкой лошадей, несомненно, самый удобный и предпочтительный вид транспорта в мире.

– Лично я не питаю любви к каретам, – возразила Алетия, и по губам ее скользнула тень улыбки, поверившая мне подлинное намерение, скрывающееся за словами подруги. – Для дальних поездок, разумеется, они незаменимы, но, по правде говоря, в них ужасно душно и тесно. По мне, куда лучше открытая коляска.

– О да! – воскликнула я. – Низенький фаэтон с парой хорошеньких пони отлично подходит, но мне более всего по душе двуколка или шарабан.

– Шарабан – на редкость непрактичный экипаж, – ответил мистер Мортон, – если, разумеется, вы не чрезмерно богаты. Ведь он единственный из всех двухколесных повозок предназначен для двух лошадей, а не одной, и его владелец сталкивается со всеми сложностями поиска хорошо подобранной пары животных и издержками на их содержание.

– И то верно, – согласился сквайр Бигг-Уитер, – восседать высоко над землей на двух колесах всегда казалось мне довольно странным удовольствием.

– А мне нравится, – не сдавалась Алетия, – в особенности когда едешь по сельской местности. И шарабан намного выгоднее, чем карета.

– Карета с четверкой лошадей катит, конечно, очень величественно, – согласилась я, – но слишком уж громоздка и требует стольких хлопот. А шарабан с легкостью обойдет любой экипаж.

– Если вас волнует лишь скорость, выбирайте шарабан, – произнес мистер Мортон. – Но позвольте напомнить, что он вмещает не более двух пассажиров, причем оба не защищены от солнца, ветра и дождя, не говоря уж об отвратительной пыли. Мне ни разу не удавалось сохранить рубашку чистой во время поездки в открытой коляске. Все это не может нравиться леди.

– Совсем напротив, мистер Мортон, – возразила Алетия, – все знакомые мне леди полагают открытые коляски удивительно приятными.

– Нам и в голову не придет выезжать в дождь, – добавила я. – Мы не выходим из дома без шляпок и полагаем свежий воздух исключительно бодрящим. Что же до грязи и пыли, то причиненные ими неудобства несравнимы с удовольствием от прогулки.

– Полагаю, обе точки зрения обладают своими достоинствами, – примирительно произнес сквайр Бигг-Уитер, строго глянув на Алетию, – и, если позволите, я предложу экипаж, который всех устроит: ландо.

– О да, – признал мистер Мортон, – это прекрасный компромисс. Ведь запряженные в ландо две лошади способны увезти до шести человек, а поднятый верх обеспечивает скромное укрытие от стихий.

– Я совершенно не против ландо, – Алетия смиренно улыбнулась отцу, – покуда мне дозволено сидеть на козлах, ведь это единственное место, с которого открывается чудесный вид.

С прибытием десерта в виде вполне приличного яблочного пирога разговор перешел на библиотеку мистера Мортона, собрание томов в пятьдесят или шестьдесят, которые, как я заметила ранее, касались главным образом истории и науки и служили источником некоторой гордости для их хозяина.

– Алетия тоже обожает книги, – заметил сквайр. – Да что там, дня не пройдет, чтобы я не застал ее за чтением.

– О, я читаю одни лишь романы, папа, – отмахнулась Алетия, – и не имею ни вкуса, ни склонности к книгам, которые, по-видимому, интересуют мистера Мортона.