Текст книги "Академия Космического Флота: Дежурные (СИ)"
Автор книги: Сирена Селена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– Да вроде ничего такого, – протянула я, разглядывая сценку.
Конечно, блондинки беззастенчиво лапали лейтенанта Раадши-Харта, и это даже отозвалось слегка царапающим зудом где-то внутри, ведь мне показалось, что Хальгард флиртовал со мной в медбоксе, но в целом всё выглядело вполне прилично.
– С какого спутника ты свалилась, Крис? Она же поит его! Ладно, пойдём. Тут уже до моей каюты недалеко.
– Поит? А что тут такого?
«Никогда не предлагай разделить пищу с представителями тех рас, о традициях которых ты мало что знаешь», – вспомнились слова самого ларка.
Дениз посмотрела на меня, нахмурившись.
– Ты что, совсем-совсем ничего не знаешь о расах Федерации? – И, видя моё замешательство, шумно вздохнула: – У ларков вот так есть или пить из чьих-то рук – это определённо давать согласие на соитие. Ну или предлагать себя, как в случае с теми кадетками.
Я споткнулась и чуть не упала.
– Ка-а-ак «давать согласие на соитие»?!
– Традиция такая, – отмахнулась Дениз. – Ничего особенного, просто постарайся не принимать еду из рук ларков. И вообще, не связывайся с ними – разобьют сердце, потом будешь годами собирать по осколкам.
«А если я уже?!»
Коридоры мелькали перед глазами, но я даже не пыталась запомнить дорогу. Меня интересовало, как всё-таки трактовать принесённую Хальгардом еду в медотсек.
– А… исключения бывают? – торопливо спросила у Дени. Она вроде бы никуда не бежала, двигалась очень плавно, но я еле-еле за ней поспевала.
– Бывают, конечно. – Она кивнула. – Извинения или когда ларк демонстративно кладет еду на поверхность, или если он не является защитником… – Пиликнул коммуникатор, и она прервалась, читая сообщение. – Прости, мне надо ответить… Вот моя каюта, заходи.
Глава 11. Шахматы
Лейтенант Ивес Ир’сан
Результаты лабораторного исследования пришли на коммуникатор одновременно с тем, как Ивес Ир’сан переступил порог кабинета жирного захухри с близко посаженными бегающими глазками и блестящей, как шар для боулинга, лысиной. Директор Музея Горных Ископаемых дрожал от страха, от него разило в прямом и ментальном смысле. В принципе, Ивес и так уже догадывался, как Кристина Соколова попала на планетоид, но всё равно хотел это услышать от человека.
– Отойди, рогатая мразь! – заверещал толстяк тоненьким фальцетом. – Изыди, демон! Не трогай меня!
Стандартная реакция на цваргов для коренных жителей Захрана, которые сидят в своей скорлупе и наотрез отказываются вылетать дальше, чем за орбиту планеты… Что ж, не привыкать.
– Я уйду сразу, как только ты скажешь, каким образом гражданка Кристина Соколова получила билет на косморобус на ШС-735. Я узнал, что билет проспонсировал финансовый отдел вашей организации и он предназначался для одного из постоянных посетителей Музея Горных Ископаемых. Вот только девушка за целый год была здесь всего два раза! Как вы это объясните?
Мужчина облизал толстые, как слизняки, губы и мелко-мелко затрясся.
– Да шлюшка она, эта Кристина! Понятия не имею, во что эта предприимчивая бабёнка влезла. Пришла ко мне и говорит: «Отсосу, сделаю всё что пожелаешь, только подари этот билет». А у нас и так три года подряд победители за призом не являлись, приходилось переразыгрывать. Да кому какая разница, как деньги на благотворительность тратить? А так хоть с пользой! Клянусь, всё так и было! Если она что-то украла в этих проклятых шахтах, то я не виноват!
– Не украла, а оставила, – пробормотал лейтенант под нос, кивнул своим мыслям и, не прощаясь, вышел наконец из кабинета, где отвратительными эманациями был пропитан буквально каждый дюйм.
Голова младшего лейтенанта Ир’сана болела от нахождения рядом с захухрями, от их безотчётной ненависти и глупого страха, которые они пытались спрятать под лживыми масками не менее лживых чувств.
Выходя из здания, Ивес размышлял о том, что пазл полностью сложился: Кристина Соколова сделала кислоту, ингредиенты которой можно достать на Захране (лейтенант отдельно проверил этот момент), заполучила билет на косморобус на ШС-735, а там, в серебряных шахтах, устроила обвал и специально вызвала бригаду дежурных Космофлота. Вспомнились и попытки протеста рыжеволосой бесстыжей лгуньи против возвращения на Захран. То есть девушка всё продумала заранее. Скорее всего, сломанное ребро и сотрясение мозга в этот план не входили, но так получилось даже естественнее. Вон Хэл в силу ларкской природы теперь изведется, но выполнит любую её просьбу, чувствуя себя виноватым. Хотя?.. Почему он, Ивес, так уверен, что травмы не входили в исходный план? Женщины коварны, если уж эта такое провернула, то и ранения могли быть результатом тщательно обдуманного решения.
Пока Ивес Ир’сан крутил в мыслях всю эту историю, его взгляд бесцельно блуждал по улице и сам собой зацепился за кудрявого мальчика лет двенадцати, переходящего дорогу и придерживающего одной рукой потрёпанную шахматную доску, а другой – костыль. Не успел цварг понять, что именно привлекло его в мальчишке, как длинный корявый стержень зацепился за неровный асфальт, мальчишка покачнулся, но устоял, а вот вытянутая клетчатая коробка выскочила из его подмышки и упала на дорогу. Крохотные фигурки ворохом рассыпались вокруг.
Уже со своего места лейтенант видел, что доска треснула надвое и теперь проще купить новую настольную игру. Но хромой мальчик, вместо того чтобы убраться с дороги побыстрее, неуклюже отставил костыль в сторону и кое-как опустился на колено здоровой ноги. Он принялся со всей скоростью, какой только мог, подбирать многочисленные шахматные фигуры и запихивать себе в карманы брюк и тоненькой болотно-зелёной курточки. Вдали показались огни приближающегося флаера. На Захране, как уже убедился Ивес, люди редко соблюдали правила дорожного движения и скоростного режима. По идее, в этой части города флаеры должны были занимать лишь воздушные коридоры, но данная машина неслась по наземному покрытию.
– Беги! – крикнул Ивес, невольно ускоряя шаг.
Мальчик, однако, то ли не слышал, то ли не хотел слышать чужих советов. Он на миг вскинул голову, близоруко прищурился, рассматривая несущуюся на него машину, и лишь ещё более неловко принялся собирать фигуры.
– Беги, кому говорят! – не то зарычал, не то заорал Ивес и бросился к мелкому кудрявому пацанёнку.
Швархи его раздери! Нестабильная сингулярность! Ну как так можно?! Неужели какая-то дурацкая настолка дороже, чем собственная жизнь?! Как?!!
Флаер, громко тарахтя, приближался и вообще не собирался останавливаться.
Ивес рванул со всей мочи, в несколько гигантских прыжков оказался рядом с непутёвым мальчишкой, схватил его, сопротивляющегося, за шкирку – О, Вселенная! Он ещё и упирался! – секунду потратил, чтобы хвостом подцепить костыль, и рванул на тротуар. Часть фигурок осталась лежать на земле рядом со сломанной доской.
Машина пронеслась мимо ровно через три удара сердца Ивеса.
– Отпусти, урод, отпусти! – заорал мальчик, тщетно пытаясь выкрутиться из жёсткого захвата офицера. – Нет, там шахматы! Не-е-ет!
Ивес доволок мальчика до ближайшей скамейки, опустил его туда вместе с костылём и отошёл на шаг в сторону. Только сейчас он заметил, как слёзы ручьём текут по его маленькому веснушчатому личику.
Цварг изумлённо обернулся, оглядывая щепки на асфальте позади, а затем вновь на мальчика, у которого началась форменная истерика.
– Ты, проклятый фио… фиолетовый ур-род! Там! Шах-маты!
Он рыдал, худенькое тельце сотрясалось, и по эмоциональному фону Ивеса шарахнуло так, что стало понятно: мальчик ничуточки не играет. Это былинастоящиечувства. Они хлестали по резонаторам лейтенанта как электрическая плеть.
Каждый судорожный вздох, каждый всхлип.
– Ненавижу! Ты! Вы все… вы! Ур-роды! И моя сестра… бросила… чтобы быть среди таких же… Как же теперь… кредиты заработать…
Надо было уходить.
С самого начала в ситуацию правильнее было бы не вмешиваться, так как, во-первых, Ивес не заступил на дежурство, а во-вторых, предполагаемая жертва видела и осознавала степень опасности, но не хотела убраться с той проклятой дороги с заскорузлым асфальтом. То естьосознанносделала такой выбор, но Ир’сан не мог не спасти мальчика. И сейчас, попав под лавину болезненно-жгучих бета-колебаний, Ивес вновь не мог уйти и оставить всё как есть.
Воздействовать на гуманоидов нельзя. Ни при каких обстоятельствах.
Можно было бы списать на острую медицинскую необходимость, но у Ивеса даже такого разрешения не имелось. И медицинской необходимости, по сути, тоже не было. Если кто-то узнает, что он делает, да ещё и без согласия предполагаемой жертвы… Это не только нарушение статьи Межгалактического Гражданского Кодекса, но ещё и более серьёзное – закона Цварга. Если всё вскроется, то его лишат мундира и, с учётом потери рассудка Ир’сана-старшего, отправят на астероид. Юный возраст лишь отяготит наказание: у большинства цваргов резонаторы к тридцати только-только «просыпаются». С точки зрения любого непредвзятого представителя его расы, Ивес с большей вероятностью нанесёт вред, чем пользу.
Тело мальчишки сотрясалось от рыданий, а резонаторы подсказывали, что он ничуть не притворяется, для захухри случившееся – горе.
Девятикурсник Академии обречённо вздохнул, присел на корточки, чтобы быть одного роста с мальцом, и незаметно положил кончик хвоста на замусоленный кроссовок. Цварги постарше и поопытнее могли вмешиваться в чужие бета-колебания и на расстоянии, а Ивесу для этого требовался какой-никакой контакт. Ив сосредоточился. Успокаивать надо мягко, а со стороны пускай кажется, что он не касается мальчишки, хвост – это же ведь всего лишь хвост…
Минута за минутой, душераздирающие рыдания превратились в сдавленные всхлипы, а нечёткие бормотания и вовсе сошли на нет. Бета-колебания захухри перестали хлестать молодого цварга наотмашь.
– Как тебя зовут? – тихо спросил Ив, чтобы со стороны его действия не казались совсем уж подозрительными.
– Лёва. – Мальчик хлюпнул носом и добавил: – Лёва Кузнецов.
– А сколько тебе лет?
– Двенадцать.
«Как я и думал».
– Почему ты плакал? Ты разве не понимаешь, что шахматы ничуть не ценнее тебя, Лёва? Никакая вещь не стоит жизни.
Видимо, Ивес задал не тот вопрос, потому что бета-фон вновь заставил резонаторы загудеть. Цваргу пришлось уже откровенно воздействовать на подопечного, чтобы тот вновь не сорвался в рыдания.
– В смысле «не ценнее», рогатый?! Ты посмотри на меня! Я инвалид, еле хожу! Единственная моя ценность для семьи – это умение играть в шахматы. Я должен был попасть на турнир… я зарабатывал этим! А теперь я буду обузой… Эх, лучше бы меня переехала эта машина! Сестра вон и та… – Его взгляд скользнул по иномирянину, выхватил синий мундир Космофлота, блестящие магнитные застёжки, золотой аксельбант и шеврон лейтенанта. Захухря резко замолчал.
Нет, не испугался – Ивес это чётко почувствовал, так как всё ещё касался кроссовка мальчишки, – именно замолчал.
– Купишь новые шахматы и будешь снова играть, – возразил офицер, не понимая, как всё это связано друг с другом, но остро ощущая, что Лёва говорил искренне про возможную смерть.
На фразу Ива мальчик никак не отреагировал, лишь утёр сопли рукавом.
– Послушай… – Ир’сан понятия не имел, как разговаривать с детьми, но ему тоже было двенадцать лет, когда мама бросила их семью, и боль от её предательства и перестройки организма была такой адской, что он тогда страстно желал умереть. Сейчас-то он понимал, что всё это детские кризисы, и если бы он тогда рассказал докам о том, как себя чувствует, вероятно, они бы облегчили его боль.
– Послушай, – он вновь повторился, – самое важное, что ты есть у себя. А ещё у тебя есть сестра. Она, наверное, тебя любит?
– Очень. – Мальчишка невольно улыбнулся.
«Отлично».
– Вот. Подумай, как бы она расстроилась, если бы узнала о твоём поступке.
Лёва помрачнел.
– Да, но… шахматы разбились. У меня больше нет доски…
– Если я подарю новую, ты обещаешь перестать думать о том, что было бы лучше глупо погибнуть?
– А ты подаришь?! – Захухря недоверчиво распахнул огромные серые глазища. В бета-волнах прозвучало неподдельное изумление, надежда и... страх. Страх, что всё это жестокая шутка фиолетового иномирянина.
– Подарю. – Ивес серьёзно кивнул. Стянул коммуникатор с руки, предварительно его разблокировав и открыв приложение для заметок. – Пиши сюда адрес.
Лёва проворно вбил несколько строчек, всё так же исподлобья поглядывая на высокого цварга в роскошном тёмно-синем мундире, и, когда передавал браслет обратно, внезапно дёрнулся.
– Лё-ё-ёвка, вот ты где! А мы тебя потеряли!
Крошечная девочка лет пяти с вёрткостью лисички взобралась на скамейку и буквально врезалась в туловище мальчика, обнимая его крошечными ручонками. Лёва побледнел, – в эмоциональном отклике цварг почувствовал боль от потревоженной ноги, – но не стал одёргивать или ссаживать с колен малышку.
– А это, видимо, и есть твоя сестра? – хмыкнул Ивес, рассматривая рыжую мелочь.
Удивительно просто, как много на Захране гуманоидов с оттенком волос, который во всей Федерации считается редкостью – Кристина Соколова, Лёва Кузнецов, теперь вот эта девочка. С приходом последней цварг на всякий случай убрал хвост за спину.
– Иринья. – Малышка важно обернулась и посмотрела на офицера. – Ух ты, а ты красивый! – заявила она со всей детской непосредственностью.
Лицо Лёвы перекосило, он точно не считал рогатого собеседника хоть сколько-то симпатичным, но девочка явно была другого мнения.
– Ого, какие рога! Они настоящие? Можно потрогать?
– Нет!
Ив отшатнулся от протянутых в его сторону детских ручек. Резонаторы – одно из самых уязвимых мест у всех цваргов, и даже лёгкий удар может обратиться травмой, а уж достаточно сильный – и вовсе болевым шоком. Чтобы дать потрогать рога, цварг должен доверять гуманоиду, а этой малышке Ивес не доверял ни на грамм. А вдруг она захочет поцарапать резонатор ногтем? Попробовать на зуб? Не-е-т, жизнь научила Ива, что женщинам доверять нельзя, а из этой мелочи рано или поздно вырастет женщина.
– Во-о-о ты пугливый! – не то восторженно, не то удивлённо протянула Ира, распахнув серые глазищи один в один именно так, как сделал минуту назад её старший брат. Она снова внимательно осмотрела Ир’сана и теперь уже, спрыгнув с колен Лёвы, воскликнула: – Хвост! Ну хвост-то точно можно потрогать!
– Нет!!! – крикнули уже хором её старший брат и цварг, испугавшись, что девочка может порезаться об остроконечный шип на конце.
Ивес опасался поранить ребёнка, но мелкая рыжая бестия оказалась настолько проворной, что буквально за секунду сцапала пятую конечность цварга. У самого кончика, как раз около пятигранного острия. Офицер замер, Лёва и вовсе зажмурился, от него вновь полыхнуло страхом, но теперь уже едко-густым, как дым от влажных еловых веток. Он боялся гнева лейтенанта.
– Вау! Какие классные отражения! А сколько раз в день ты его полируешь?
Она определённо не представляла, что у цваргов выражение «полировать шип» имело совершенно другой смысл, но лейтенант думал о другом.
– Отпусти, пожалуйста, шип острый. Ты можешь порезаться, – терпеливо проговорил Ив, не сводя взгляда с девочки.
Вместо того чтобы выполнить просьбу, любопытная проказница, разумеется, поступила ровно наоборот. И со словами: «Серьёзно? А им можно нарезать сосиски?» – она ощутимо сжала кончик шипа. Закономерно, что на тонкой детской ладошке мгновенно образовалось алое пятно. Ивес замер, ожидая вспышки боли от девочки по бета-фону и истерики – в обычном плане, но её не последовало. Точнее, последовала последняя, но откуда-то позади.
– Лёва, Ира, да я же с ног сбилась… Что это?! А ну отпусти мою дочь, тварь иноземная! – внезапно завизжала женщина, и было с чего: Иришка вытерла ладошку о футболку, так как кровь всё никак не хотела останавливаться. – Ты ударил моего ребёнка! Что же ты за мерзость, ничего святого в тебе нет!
Распыляя эманации гнева и ненависти, женщина буквально оторвала Иру от хвоста Ивеса, так и не поняв, что офицер сам не касался девочки.
– Мэм, я объясню…
– Молчи, демон-кровопийца! – Она схватила Иринью за руку и дала знак Лёве, чтобы тот тоже поднимался со скамейки. – Я всегда знала, что вы используете нас как ресурс! Доите, словно безмозглых коров! Вы нас за равных-то не считаете, мы для вас грязь под ногами, тьфу, но чтобы вот так, средь бела дня напасть на пятилетнего ребёнка…
– Ма-а-ам, – это уже попытался вставить реплику Лёва.
Мать детей, такая же рыжая, как и они, мгновенным рентген-взглядом пронзила сына, отметила его помято-всклокоченный вид, дорожки ещё не высохших слёз и запылившиеся штаны, из-за чего гнев трансформировался в неистовую ярость. Всё материнское в ней взметнулось смертоносным торнадо: несмотря на непутёвых мужчин, которых она выбирала по жизни, и некоторую степень наивности характера, детей она любила больше всего на свете. Она закрыла их грудью и чётко посмотрела в глаза страшного рогатого демона – не иначе как порождения Тьмы и Ада.
– Ты-ы-ы, – зашипела она и понизила голос до угрожающего шёпота. – Не приближайся к моей семье! Если увижу хоть за парсек рядом с дочерью, я обойду все инстанции, какие только существуют… и клянусь, я сделаю всё, чтобы твоя жалкая жизнь стала и вовсе невыносимой! Я знаю, такие, каквы, – она ощутимо ткнула офицера в золотую вязь на мундире, обозначающую ранг лейтенанта, – соблюдаете все эти бумажки и формальности! Такие, как вы, смеются над нами и считают, что мы плодимся словно тараканы. Так вот. На этот раз ты попутал, уродец, и я за своих детей глотку перегрызу. Понял?!
Ивес Ир’сан смотрел на женщину, в чьих глазах и бета-колебаниях плескалась искренняя и ослепляющая, как сверхновая, ненависть.
Он мог бы попытаться донести до неё словами, что не виноват в ранении Иры, но она не поверит.
Он мог бы прибегнуть к логике и объяснить, что цварги не питаются кровью и инцидент – случайность, но какая может быть логика там, где ослепляют чувства?
Он мог бы вновь воспользоваться расовой особенностью и успокоить взбешённую захухрю ментально, но это искусственное влияние извне, которое не изменит внутренних установок женщины. Это поможет прямо сейчас, но будет иметь лишь временный эффект. Захухря придёт домой и возьмётся анализировать, почему она так себя повела, а позднее лишь ещё крепче уверится в том, что цварги ужасны и считают людей низшей расой. В её глазах это будет неоспоримым доказательством его вины.
Патовая ситуация со всех сторон.
– Ты меня понял, уродец?! Или мне вызвать Системную Полицию?
Ивес Ир’сан кивнул, сжав челюсть до хруста.
– Да, мэм. Прошу прощения, что нанёс вред вашей девочке. Не надо никакой полиции. Я уже ухожу и больше вашу семью не побеспокою.
Под взглядом, которым можно было бы прожечь дыру в корабельной обшивке, Ивес развернулся и стремительно зашагал прочь.
В груди Ир’сана клокотала буря эмоций, но среди раздражения и гнева на неадекватную мамашу цварг с удивлением обнаружил неясно откуда взявшееся восхищение. Эта женщина, несмотря на то, что считала его опасным, не побоялась встать грудью на защиту детей. Для Ивеса это шло вразрез с поведением его собственной матери, и на миг болезненное тепло разлилось под рёбрами.
Он направлялся к своему истребителю, припаркованному сразу за чертой города, и отклонился от маршрута лишь раз, завидев супермаркет по пути. Не обращая внимания на оборачивающихся прохожих и изумлённые шепотки, он свернул внутрь и быстро нашёл отдел настольных игр. На Захране люди производили вещи просто отвратительного качества, а потому Ивес, практически не глядя, взял самые дорогие шахматы – единственные импортированные с Танорга – и рванул на кассу. По дороге на глаза попался мясной отдел. «А им можно нарезать сосиски?» – всплыл вопрос рыжеволосой малышки в голове. Ивес взял к шахматам ещё и упаковку полуфабрикатов поприличнее. Вроде глупость, но рука сама потянулась.
– Отправить по адресу с курьерской доставкой можно? – спросил цварг, протягивая финансовый чип, и замер: на бейдже кассирши значилось «Кристина Соколова».
– Яшо, на постамат-курьера похожа?
Лениво чавкая жвачкой, девушка за прозрачной перегородкой сцапала чип и провела им по считывателю. Лишь когда на терминале отразилась надпись «оплата получена», она рассмотрела эмблему Межгалактического Банка и от изумления проглотила резинку, затем подняла взгляд на покупателя. Несмотря на недостатки клиента в виде рогов и фиолетовой кожи, кассирша тут же приосанилась и произнесла гораздо вежливее:
– Покупку там вон, за углом, отправить можно. Упаковочные материалы входят в стоимость пересылки.
Девушка аккуратно переложила шахматную доску и упаковку сосисок на ленту с оплаченными покупками, но цварг всё ещё стоял как вкопанный, глядя на неё.
– Нравлюсь? – игриво спросила кассирша.
Вначале она подумала, что ей протягивают стандартный «серый» чип от Захранского Банка. Сейчас же мысленно ожесточённо корила себя за то, что серый цвет спутала с серебряным. Против цваргов она ничего не имела, так как всегда считала, что кошелек говорит о гуманоиде больше, чем внешность. Рога, хвост – ерунда это всё, как и разница в менталитетах. Любая умная женщина сможет выдрессировать мужчину, будь то цварг или даже диковатый ларк, так, как ей надо. Внутри кассирши подобралась и напряглась охотница за состоятельным мужем.
– Нет, – искренне ответил Ивес. Он не умел читать мысли, но прекрасно ощутил всю бурю неприятных эмоций очередной представительницы женского пола, заметил взгляд на финансовый чип, а потому добавил: – Мне вообще девушки не нравятся. Простите, а вы Кристина?
Как и следовало ожидать, после этого ответа дрессировщица мужчин успокоилась. Всё-таки одно дело – укротить тигра, а другое – заставить хищника полюбить щипать травку вместо мяса.
– Я – нет. – Она фыркнула. – Пришлось надеть халат одной шалавы. Умотала по мужикам, небось, а мне тут смены за неё работай!
Ивес прислушался к ощущениям. Не врёт.
Он задумчиво кивнул и вышел из магазина. Лейтенант отправил оба подарка Лёве, вписывая адрес в карточку отправки на автомате, а затем прыгнул в «Ястреба» и ввёл назначение КС-700.
– Что же, Кристина Соколова, пора нам серьёзно поговорить, почему ты устроила весь этот цирк и зачем действительно пробралась на станцию, – пробормотал он, выходя из атмосферы Захрана.
