Текст книги "Пираты с озера Меларен"

Автор книги: Синкен Хопп

Соавторы: Сесиль Бёдкер,Сигфрид Сивертс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Синкен Хопп

КАРИ
Нильс встречает Кари

Перевод с норвежского.

Сидя на камне, Нильс разглядывал развалины старого монастыря и думал: отчего бывает так, что одно на свете – интересно, а многое другое ну ни капельки неинтересно. Ну что хорошего в этих развалинах? Развалины должны быть унылы и мрачны! А если они не унылы и мрачны, на что они тогда?! Но в этот ясный теплый летний день развалины казались всего-навсего камнями и ничем иным.

Сказать по правде, Нильс был чрезвычайно доволен самим собой и этим днем – двенадцатое августа. День принадлежал только ему; в этот день – двенадцать лет тому назад – он родился. А вообще-то какая радость, если день рождения приходится на время школьных каникул?! Но в нынешнем году это было даже приятно. По крайней мере – здорово! «Пока что», – осторожно подумал Нильс.

Из всех знакомых Нильса – единственной, представлявшей хотя бы мало-мальский интерес, была тетя Бетти. Само собой, назвать ее по-настоящему интересной было нельзя; она не жертвовала жизнью, как герои ковбойских фильмов или рассказов в картинках. Он совершенно не мог представить себе тетю Бетти с лассо или револьвером в руках. К тому же она говорила много глупостей и часто болтала то, что не по душе детям. Во всяком случае мальчишкам. И то, что она – тетка, и стара как мир, и к тому же еще учительница, вовсе не мешало ей вытворять такое, что казалось довольно странным. Однажды, например, на вокзале она взяла его за руку прямо посреди перрона и давай петь: «Мы бесстрашно идем, не падая духом…» И при этом размахивала руками и задирала ноги. Люди оборачивались и смотрели на них. Фу!

Но вообще-то тетя Бетти была что надо! Она рассказывала удивительнейшие вещи, интересные даже для мальчишек. Это она пригласила его в Берген, и они уже целых три дня вместе проводили время. А сейчас Нильс сидел на развалинах Свечного Монастыря, а тетя рыскала вокруг в своих стоптанных башмаках.

Видимо, в старину здесь случилось что-то страшное, раз люди пришли сюда и разрушили крепость до основания?! Ведь стены крепости были ужасно толстые. Наверно, все, что здесь случилось, не так уж забавно. Лучше не думать об этом, а послушать о том, что привычно.

– Это магометяне… – начал Нильс.

– Какие еще магометяне?

– Ведь это магометяне жили здесь в старину?

– Да нет же, Нильс! Это были не магометяне, а монахи!

– Магометянские монахи?

– Не понимаю, откуда ты взял этих магометян! Ты, верно, слышал о католических монахах, живших в здешнем монастыре?

– Я думал, они и есть магометяне, – ответил Нильс.

Он понимал, что сморозил глупость, и теперь, разумеется, ему пришлось выслушать целую лекцию, даже две: одну о монахах, а другую о магометянах.

– Слушай меня внимательно, – говорила тетя Бетти. – Вот здесь была поварня, а здесь больничный покой, здесь – общая горница, а тут, среди колонн, бродили монахи и…

Будто подыскивая нужное слово, тетя Бетти скрестила руки на животе, склонила голову набок и, задумчиво шевеля губами, делала странные движения пальцами.

– Они носили с собой вязанье? – хотел подсказать ей Нильс, потому что единственным, походившим на движение пальцев тети, было вязание.

– Да нет же, они носили на голове венец из роз, на шее у них была длинная жемчужная нить, и они перебирали жемчужины, вознося молитву за каждую.

– Ну и ну! – произнес Нильс.

– Это – церковь, – объяснила тетя Бетти и так широко откинула руку, что платье под мышкой у нее лопнуло по шву. С тетиными платьями вечно что-нибудь случалось.

– Монахи завозили семена из чужеземных стран, – сказала тетя, но Нильс видел лишь обычную зелень, которая росла повсюду.

– Ну, а их враги? – спросил он. – Ведь должны же у них быть враги, раз они строили дома с такими толстыми стенами.

– Не было у них врагов, они пытались любить всех людей.

– А не было ли у них кладов, которые они зарывали в землю? – Нильс читал, что монахи были по крайней мере порядочными обманщиками, когда речь шла об имуществе и золоте.

– Мда… – выразительно произнесла тетя, но у Нильса уже пропал всякий интерес к монахам. Живя в старину, да еще в крепости, можно было бы во всяком случае быть чуточку попривлекательней!

– Когда народ перестал верить в папу римского и в католическую церковь, монастырь разрушили, – продолжала тетя. Они спускались вниз по дороге под сенью высоких берез к ее крошечному и славному автомобильчику. У тети, конечно, был не обычный автомобиль, а такой маленький симпатичный тарантасик, над которым смеются и острят, оборачиваясь вслед, люди. Это вместо того чтобы купить себе какую-нибудь шикарную модель! И вдобавок еще до чего ж скверно водила она машину!

Они влезли в автомобиль, и тетя заставила его сначала немного пофыркать, потом немного покланяться, прежде чем они рывком сдвинулись с места. Столько глупостей за один раз могла натворить только тетя Бетти! «Да, – подумал Нильс. – В хорошие времена жили монахи. Короли расхаживали в горностаевых мехах, в красных плащах, с короной на голове и всякое такое. А рыцари разъезжали в доспехах и могли сражаться сколько хочется и когда хочется. Вот это была жизнь, так жизнь!»

А в доме у Нильса, там, где жил он! Ха! Дома на станции Ура, где все отцы или трудятся на фабрике или учат детей всех тех, кто трудится на фабрике! Все знали друг друга и никто не был плох, все были обычные нормальные люди! Самое дурное, что они могли сказать, так это то, что кто-то чешет голову карандашом, или ест ножом, или еще что-нибудь в этом роде.

Дома ему было уютно с отцом, мамой и сестренкой Йентой. Правда, мама могла бы быть чуточку поласковей. Ничего бы страшного не случилось, стирай она чуточку поменьше и будь хоть чуточку помягче. И все же она была еще лучше многих матерей. Конечно, он понимал: надо быть благодарным, если живешь так, как живешь ты, и ужасно было слушать о стародавних временах, когда учителя расхаживали с тростью по школе и дубасили всех подряд. Но если бы хоть раз в жизни подстерегала его пусть крошечная, но опасность, если хоть раз ему пришлось чего-нибудь бояться, в чем-то участвовать, бороться и побеждать! Но нет! Не у него дома! Не на станции Ура!

Единственным человеком во всей долине, кто жил немножко иначе, была Бетти. Собственно говоря, имя ее было не Бетти, а Бетания. Так назвали ее в честь жены священника, жившего в Уре в старину, когда все было не так, как теперь. Когда там, еще до того как появилась фабрика, было всего лишь пять или шесть мелких усадеб с жилым домом, гумном и хлевом.

Но все эти маленькие древние домишки, за исключением Домика Бетти, исчезли уже давным-давно.

– А вот и Волчья пустошь! – сказала тетя. – Здесь можно поесть!

Обширная, опаленная солнцем равнина раскинулась перед ними. Сразу было видно, что это место стрельбищ. Наверху, на косогоре, стояли мишени, а вдоль дороги тянулись деревянные казармы и проволочные заграждения. Вокруг ни одной живой души, ни единого ребенка, собиравшего ягоды.

Нильс приподнялся, чтобы разглядеть подъезжавший к пустоши большой темный автомобиль. Когда автомобиль остановился, из него выпрыгнули одна за одной несколько собак в ошейниках. Следом за ними вышло столько же мужчин, прикрикивающих на собак, чтобы они успокоились. Грозный оскал блестящих зубов и длинные острые клыки делали собак такими свирепыми на вид, что Нильс поджал под себя ноги, а тетя перестала петь.

– Аякс! Аякс! Смирно, Аякс!

– Томми, сюда!

– Фу, Пан!

– Донна, сюда, Донна!

– Кари! Ну, Кари же!

Отрывистый лай собак, переходящий в звонкий визг, заглушал эти крики.

– Это полицейские овчарки, – сказала тетя Бетти.

– Полицейские овчарки очень опасны, – подхватил Нильс. – Пожалеешь того, кто попадется им в лапы!

– А по-моему, вид у них добрый, – сказала тетя.

– Отец говорил, что он видел, как во время войны [73] 73
  Имеется в виду период оккупации Норвегии 1941–1945 гг.


[Закрыть]немцы делали из таких овчарок настоящих бешеных волков. «Обезумевшие хищники!» – говорил он.

– С ними наверняка жестоко обращались, – заметила тетя. – Этих, судя по их виду, обихаживают порядочные люди.

– Такие собаки, если захотят, могут убивать людей, – продолжал Нильс.

– Люди тоже, к несчастью, это делают, – заметила тетя Бетти. – Так что собаки ничем от них не отличаются.

– Они их так ужасно бьют! – твердил свое Нильс. – Часами лупят, чтобы они рассвирепели.

– Что-то не похоже, – бросила тетя. И действительно, собак гладили, почесывали за ухом, когда они делали то, что надо. И никто из проводников не произносил слов хуже чем «Фу!», когда овчарки не справлялись с заданием.

Самым крупным и громогласным из всех собак был Пан. Аякс уступал ему в силе, но был более нарядной масти – черно-золотисто-коричневой. Они были самыми младшими, во всяком случае, самыми игривыми. Две суки, Кари и Донна, были ниже ростом и более степенны.

Потом проводники пошли через плац, а собакам дали команду лежать.

Собаки подчинились приказу, хотя их распирало желание бежать.

– Донна! – выкрикнул проводник.

Коричневая, легкая овчарка, вскочив на ноги, помчалась стрелой за хозяином.

– Аякс!

– Эта собака мчится как пушка, – восхитилась тетя.

– Пушки не мчатся, – сказал Нильс.

– Как пушечное ядро, – поправила себя тетя.

Две собаки остались лежать: Кари лежала спокойно, чуть повизгивая. Пан же полз на брюхе и всхлипывал как дитя.

– Кари!

Низкорослая серая сука с широкими передними лапами мгновенно вскочила и, ступая чуть тяжелее других, помчалась за своим проводником. Пан встал на ноги и, подняв морду, завыл от горя.

– Фу, Пан!

– У-у, – отозвался Пан и снова улегся. Четверо мужчин и три собаки убегали все дальше и дальше прочь.

Когда настала очередь Пана, он сорвался как вихрь и большой его хвост летел следом, словно дымок парохода.

– Знаешь, а ведь это Кари, – сказала тетя Бетти. – Это Кари! Кари собственной персоной!

– А кто эта Кари? – спросил Нильс.

– Разве ты ничего не слышал про Кари? Собака-спасательница, которая отыскивает в горах людей, попавших в снежную бурю.

– Это же делает собака по кличке Хейди!

– Да, Хейди была первой, по-настоящему прославившейся в нашей стране. Во всяком случае, первой, спасавшей людей, которых никто больше не мог найти, и потому о Хейди вечно будут ходить легенды. Но понимаешь, ее больше нет в живых. А теперь номер один на всех соревнованиях – Кари. Она может выкапывать людей из-под толстого слоя снега, она находит даже тех, кого прежде никогда не знала.

– Мне кажется, Аякс – красивее! – сказал Нильс.

Вернувшись, проводники заставили собак снова лечь, а сами стали бегать рысцой в разных направлениях по пустоши. Затем они снова вернулись назад.

– Что это вы делаете? – спросила тетя Бетти.

– Ты что, тетя, – испугался Нильс. – Нельзя заговаривать с полицейскими!

– Мы оставляем следы, – объяснил один из мужчин. – Их используют позднее, через час.

Лицо Нильса цвело в улыбке. Наконец-то у него будет что рассказать, когда он вернется в Уру. От него Кристиан и Улав узнают о собаках-ищейках, настоящих, прекрасных собаках-ищейках!

Проводники сели и стали закусывать припасами из своих котомок. Собаки тоже получили свою долю. Аякс и Пан время от времени ворчливо переговаривались друг с другом, а Кари, которая приходилась матерью Аяксу, Пану и Донне, была более придирчива к дочери.

Глядя на них, Нильс начал прикидывать: что, если он не станет покупать часы, а купит щенка овчарки? И что, если детеныша Кари, который станет еще проворней своей матери?

Нильс попытался осторожно задать этот вопрос, но ответ не обрадовал его:

– Те, у кого не лежит душа к собакам, не должны их держать, в особенности овчарок, – сказал один из проводников и погладил Кари, которая лежала у его ног. – Овчарке нужен хозяин, знающий толк в собаках и располагающий временем, чтобы ими заниматься.

– Я буду любить щенка, очень любить, – клялся Нильс. – И не стану его обижать.

– К сожалению, этого мало, – услышал он в ответ. – Если ты хочешь испытывать радость от собаки, ты никогда не должен злиться. Собаки все помнят, будь уверен. Это все равно что на тебя разозлился бы взрослый.

– Гм, – буркнул Нильс. – Никогда не злиться? Только потому, что у тебя есть собака?

Он-то, Нильс, часто злился так, что хотелось зубами грызть. Все-таки не лучше ли стать ему моряком, когда он вырастет? Он всегда мечтал о чем-либо подобном. Хотя, пожалуй, нет. Лучше пойти в полицию и получить овчарку? Вот здорово будет, когда мама увидит на первой странице газеты фотографию, а на фотографии – полицейский Нильс Хауге и его непревзойденная овчарка… Да, а как ее назвать? Надо что-то грубое, суровое – никаких там Леди и Рексов [74] 74
  Король (лат.).


[Закрыть], это слишком обычно. Серолап! Его будут звать Серолап! Вот так!

– А вы можете быть ужасно строги и при этом не злиться? – спросил Нильс.

– Мы должны приноравливаться к нашим собакам, – ответил проводник и опять погладил длинную морду Кари. – Понимаешь, если собаке предназначено стать спасателем, если ее нужно учить выкапывать людей из снега, она должна любить людей, а иначе ей не захочется вытаскивать их из снега. Ты можешь классно выдрессировать собаку, и она будет делать множество редкостных вещей, если ты будешь строг. Но чтобы она полюбила людей, ты должен быть добр!

И вот опять начались учения. Кто-то должен был прятаться в лесу, а собакам надо было его отыскать, не зная предварительного его запаха. Тетя Бетти спросила, не пойти ли в лес ей, и проводники сказали «да, спасибо». Они обрадовались, что нашелся новый человек, которого собаки не слишком хорошо знали с прежних времен.

Тетушка заколыхалась на дороге в своем пестром платье. Она исчезла за деревянной казармой, потом направилась наверх, в лес. Десять минут спустя на поводке появились Томми и Кари.

– Кари, ищи!

– Томми, ищи!

Кари огляделась и вдруг припустила наверх, в заросли можжевельника.

– Нет, этого не может быть, – сказал проводник, который вел ее. – Нет на свете таких дам, которые добровольно лезут в заросли можжевельника, когда на них нейлоновые чулки.

«Не знаешь ты мою тетушку», – подумал Нильс.

А тетя даже не видела, что впереди заросли можжевельника, она просто ринулась напролом. Она прошла вдоль небольшого болотца и промокла насквозь. Затем повернула чуть направо, потом чуть налево и наконец, выйдя к скале, уселась на ее каменистом выступе. «Боже ты мой, как здесь прекрасно и уютно», – щурясь от солнца, думала она.

Пахло нагретой сосной, подмаренником и вереском, и тетя мечтала о том, чтобы это никогда не кончалось.

– Интересно, куда подевалась эта женщина?

Голос раздался прямо под ней, у подножья крутой скалы, где она сидела. Слегка наклонившись вперед, она увидела, как по обе стороны горы рыскают собаки. Они еще не почуяли тетин запах и метались то туда, то сюда. Кроме того, тетя делала большие крюки, прежде чем пришла сюда. Тетя Бетти подумала: вот будет забавно, если ей удастся спуститься незаметно вниз на дорогу, и она тихонько, словно ящерица, скользнула вниз по скале. Ей самой казалось, что движения ее беззвучны, но вот уже перед ней стоит Томми и тычется мордой прямо ей в лицо! А чуть подальше неуклюже мчится к ней сломя голову взявшая ее след Кари.

Занятия закончились. Собак погрузили в патрульную машину – им надо было ехать в город. Тетя Бетти с Нильсом сели в ее маленький славный автомобильчик и помчались на большой скорости – им надо было в Уру.

У тети было серьезное дело – следить за рулем, а Нильс сидел и мечтал. В мечтах он болтал с огромной, доброй овчаркой. Это был сынок Кари или, во всяком случае, из той же самой семьи, он был серый, и звали его Серолап. Послушен, как солдат, ласков, как кот, и так терпелив, что только чуточку ворчал, когда ребенок дергал его за уши.

Длинная извилистая дорога шла вдоль фьорда. Над ними высились горы, горы были на другом берегу фьорда, горы – впереди, горы – позади. Под ними, словно длинная коричневая змея, двигался поезд. На станциях– попеременно мерцали зеленые и красные огоньки. Все было как обычно, но все же не совсем так, как всегда. Ведь Нильс пережил нечто необыкновенное, он был занят этим нечто, ему исполнилось двенадцать лет, у него, быть может, хватит денег купить часы, а когда он вырастет, он станет полицейским, проводником самой лучшей овчарки в стране.

Рядом со станцией автомобиль скользнул на дорогу, почти похожую на городскую улицу, и Нильс сказал, что хочет выйти здесь.

– У меня есть дело, – сказал он.

– Хорошо, – согласилась тетя и выпустила его из машины. – Спасибо за сегодняшний день!

– И тебе спасибо! И еще спасибо за поездку, – ответил Нильс. – Можешь сказать маме, что я скоро приду. И про себя произнес: «Идем, Серолап!»

Серолап последовал за ним на неуклюжих своих лапах, прижавшись головой к его левому колену. Серолап стоял рядом с ним, когда он вошел в часовую лавку Монсена.

– Сколько стоят часы, которые бы мне подошли? – спросил Нильс.

– А сколько у тебя денег? – спросил Монсен, не поднимая глаз. Он решал кроссворды.

– Шестьдесят три кроны [75] 75
  Крона = сто эре.


[Закрыть]и пятьдесят эре.

– Приходи, когда у тебя будет еще двадцать пять, тогда поглядим.

– Идем, Серолап!

Нильс и Серолап вместе спускались с холма, но когда Нильс увидел, что дома у него поднят флаг, он забыл про собаку. И Серолап тут же исчез.

Исчез совсем. И не возвращался до самой Пасхи.

Подхалим и Расмус также празднуют день двенадцатого августа

Подхалим и Расмус быстро обошли дом и только тогда остановились и улыбнулись друг другу.

Они – свободны! Им удалось бежать из Бергенской [76] 76
  Берген – один из крупнейших городов Норвегии.


[Закрыть]Окружной тюрьмы!

Никаких шагов за спиной! Никаких шагов вообще на всей улице – рассвет, тихо и пусто!

Расмус еще раз доказал, что когда речь идет о замках, он – мастер номер один. Ни одна дверь не могла устоять перед Расмусом, если только у него было время и какой-нибудь ладный инструмент! Сейчас он, прихватив с собой Подхалима, вырвался из самой тюрьмы, хотя лучшего инструмента, чем старая пружина от матраца, у него не было!

Расмус и Подхалим пустились на поиски в районе вилл, расположенных на вершинах восточных холмов. Спящие сады с розами и астрами мирно благоухали. Но беглецам было мало, что в домах стояла тишина, а люди спали, им нужен был совершенно пустой дом – дом без людей.

Им не встретилось ни души – желанная ситуация для двух личностей, кормившихся, как они, охотой и рыбной ловлей. Дом, который они избрали, был что надо, лучше не придумаешь! На пороге лежала пожелтевшая от солнца и дождя газета, а поперек дорожки, ведущей в сад, – ветка, которая, должно быть, валялась там уже неделю или две, так она высохла. Кровати были не застелены, все занавеси – спущены. Никого не было дома.

Расмусу не понадобилось и двух минут, чтобы открыть замок от двери, ведущей в погреб. Подхалим стоял на стреме на дороге, но никто не прошел мимо, и вскоре на пороге появился Расмус и пригласил его войти. Они пошли прямо на кухню, чтобы отыскать немного еды и, что важнее всего, немного хорошего кофе. Потому что там, откуда они явились, кофе был не совсем таким, какого бы им хотелось.

– Сходи-ка в молочную лавку и купи сливки, – велел Расмус, который меж тем уже варил кофе и жарил консервированную ветчину.

– Шкаф у них не больно ломится от припасов, – сказал Подхалим и, взобравшись на стул, заглянул на верхнюю полку и тут же снова спустился вниз с кувшином варенья и банкой сардин.

К счастью, нашлись хрустящие хлебцы и масло, так что они вкусно поели.

– Ну, а теперь за работу, – объявил Расмус.

Они поднялись наверх, в спальню, где обнаружили большой шкаф, битком набитый мужской одеждой, брюками, куртками и носками. Оставалось только выбрать то, что нужно.

Подхалим нацелился на белую рубашку, синие брюки, черный галстук и жесткую шляпу. Легкое пальто на руку, сумка в руки, серые перчатки – больше ничего не понадобилось для того, чтобы Подхалим превратился в по-настоящему почтенного и скромного господина.

Расмусу пришлось взять брюки-гольф, потому что остальные брюки в этом доме были чуточку коротки для него. Рубашка в крупную клетку, веселой расцветки галстук, спортивные чулки, кожаная куртка, надетая набекрень коричневая шляпа, коричневые перчатки и трость в руке. Посмотревшись в зеркало, Расмус решил, что он очень хорош собой.

– Рубашка чуточку тесна, – сказал Расмус и потянул за рукава. – Но если нечего выбирать, спасибо и за это.

Денег они не нашли, если не считать копилку в детской; они разбили ее и вытащили из осколков 5 крон и 62 эре.

– Какой позор! Нынешние дети не учатся копить деньги, – сказал Подхалим, покачав головой. – Они только и знают, что транжирить денежки.

В прихожей висели рядом несколько ключей, и Расмус быстро стянул мимоходом один из них, потому что ключи всегда пригодятся. Кто его знает, вдруг захочется прийти сюда еще раз.

И вот они, два респектабельных господина, рано отправившиеся в путь, стали спускаться с холмов вниз, к городу и к автобусной станции. Они решили ехать первым автобусом или поездом в Уру. Расмус был уже однажды в Уре и, по его словам, безумно стремился туда обратно.

Денег на дорогу у них не было, но такие мелочи можно всегда уладить, если ты хоть чуточку предприимчив.

Они не спеша брели по узкой, старинной улице, одной из тех, где лавки расположены друг за другом в маленьких деревянных домишках, порой высовывающих свои углы на улицу. Там они были не одни, началась дневная сутолока, некоторые лавки были уже открыты.

Молодая дама с сумкой под мышкой отпирала двери лавки, где торговали фруктами, шоколадом, еженедельными газетами, табаком и всем понемножку. Подхалим бросил быстрый взгляд на витрину, где лежали, желтея на летнем солнечном свету, любовные и детективные романы. Они пошли следом за молодой дамой; стоя к ним спиной, она поправляла волосы.

– Доброе утро, фрёкен! [77] 77
  Барышня, девушка.


[Закрыть]– самым своим приятным голосом поздоровался Подхалим. – Мне нужна книга под названием «Один в прерии» Джона Макинтоша.

– О?! – удивилась молодая дама. – Не знаю… Посмотрю, есть ли она у нас.

Склонившись под прилавком к ящику с книгами, она еще раз спросила название книги.

– Нет, ее у нас нет.

– Но, фрёкен, – сказал, улыбаясь как можно приятней, Подхалим. – Она вон в этой витрине! Пойдемте со мной, я вам покажу.

Дама последовала за ним на улицу, и Подхалим показал ей книгу, на обложке которой сидел верхом на белой лошади молодой человек. Мужественно и вместе с тем печально взирал он на мрачные горы.

– Эта книга называется «Его последний выстрел», – чуть смущенно сказала дама. – И у нее совсем другое название, а не то, что вы сказали.

– Разве это не «Один в прерии»? Извините, фрёкен, но мне кажется, я узнал картинку на обложке. Понимаете, я без очков. А вот эта книга рядом, как она называется?

– Она называется «Гонимые законом», – ответила дама. – Очень хорошая книга, я ее читала.

– Я тоже, – сказал Подхалим. – Прекрасная книга. Да, вот так оно и получается, когда пожилой человек не надевает очки.

Приподняв шляпу, Подхалим поклонился, потому что Расмус справился уже со своими делами в лавке и тоже вышел на улицу.

Друзья пошли к автобусной станции.

– Ну? – спросил Подхалим.

– Плохи наши дела, – сказал Расмус. – В ящике пусто, а ее портмоне – полупустое.

Да, да – в голубом кошельке лежали лишь две банкноты достоинством в десять крон и немного мелочи – едва-едва, чтобы добраться до Уры. Через четверть часа они сидели каждый в своем углу автобуса и читали утреннюю газету, не разговаривая друг с другом. В газете не было ни слова об их побеге, а полицейский, встретившийся им возле автобусной станции, не повернул даже голову в их сторону.

Автобус катился по широкой проселочной дороге, уводившей их прочь от города и Окружной тюрьмы. Заговорило радио, и диктор прочитал сообщение полиции о двух бежавших заключенных – Расмусе Хёгле и Пере Эмиле Йенсене, известном под кличкой Подхалим. Были обнародованы их приметы, рост и цвет кожи. «Красивые каштановые волосы», – было сказано о Расмусе. Один был одет в вязаную нищенскую кофту и коричневые брюки. На другом были серые штаны, куртка и голубая рубашка. Сведения о двух бежавших узниках, Пере Эмиле Йенсене и Расмусе Хёгле, просили сообщить по телефону или в ближайший полицейский участок.

– Гм, – буркнул Подхалим, обращаясь к женщине с двумя детьми, сидевшими на ближайшей скамейке. – Их наверняка скоро схватят, и это хорошо, это – просто прекрасно.

– Я видела их, – заявила женщина. – Я уверена, что я их видела: они поднимались по лестнице, когда я спускалась вниз.

– Тогда вам следует немедленно позвонить в полицию! – посоветовал Подхалим. – Шофер, вы можете остановиться и подождать, пока эта дама позвонит в полицию?

– Это против правил! – ответил шофер.

– Это противозаконно мешать ей звонить, – отрезал Подхалим.

Да, ясно, что шоферу ничего не оставалось делать, как только остановить машину. Малыши широко открыли глаза от удивления; их мама будет звонить в полицию! Она видела две подозрительные личности, которые поднимались по лестнице, когда она спускалась вниз!

Никто не следил за двумя дружками, когда они вышли на станции Ура. Подхалим нес габардиновое пальто на руке, а Расмус накинул на плечи кожаную куртку. Он засучил рукава рубашки. Во-первых, потому, что было тепло. А во-вторых, рубашка была ему чуть коротка, но это было не так заметно, когда рукава засучены.

Был обычный рабочий день. Хозяйки занимались покупками, дети бегали и играли. Друзья не могли ничего предпринять, пока не настанет вечер. И полагали, что не худо бы выпить чашечку кофе со сливками и съесть бутерброд с сыром или колбасой. Их тощего кошелька и копилки как раз хватит на легкий завтрак. Было два-три заведения, из которых можно было выбирать, но они решились пойти в гостиницу, откуда хорошо были видны перекресток и люди, проходившие мимо. Благодаря занавескам на окнах никто не мог заглянуть в гостиницу. Но они не мешали сидевшим там беспрепятственно видеть все, что происходит на улице.

Друзья уселись за столик у окна, и стильная девушка, подойдя к ним, спросила, что им угодно. На губах у нее был такой толстый слой помады, что ею хватило бы размалевать дверь амбара.

– Два кофе, фрёкен, и две половинки французских круглых булочек каждому, одну с ветчиной, а одну с сыром.

– Хорошо, – сказала девица и заколыхалась к дверям кухни на своих высоких каблуках.

Немного погодя она вернулась такой же кокетливой походкой и стала убирать соседний столик, за которым кто-то уже позавтракал. Поставив чашки на поднос, она улыбнулась Расмусу.

– Как вас зовут, фрёкен? – спросил Подхалим.

– Соня Хансен, но друзья зовут меня просто Соня.

– Тогда мы тоже будем называть тебя Соней, – решил Расмус.

– Ишь ты, какой дерзкий, – сказала Соня и исчезла вместе с подносом.

Вернувшись назад с другим подносом, она накрыла им столик. В зале никого больше не было.

– Вы снимете здесь комнату?

– По правде говоря, еще не знаем. Надо уладить кое-какие дела, и мы не знаем, сколько это отнимет времени.

– Видать, вы еще в отпуске не были. Вы оба такие бледные.

– Нет, наш отпуск начнется завтра, когда мы уладим это наше дельце, – сказал, улыбнувшись, Расмус. – Мы вообще-то бледные по природе.

– Последние полгода мы были прикованы к работе, – сказал Подхалим. – Практически, нас держали взаперти.

– А ты не свободен в субботу? – спросила Соня Расмуса. – Здесь будет вечеринка, а мне пока что не с кем пойти. Я уверена, что ты хорошо танцуешь.

– Я бы с удовольствием, – улыбнулся Расмус. – Сделаю, что могу, но боюсь, Соня, это будет трудно. Зовут меня Йюлсруд, но можешь называть меня Йоаким, или просто Ким. А его зовут Миккелсен – Кристиан Миккелсен. Он – родственник того знаменитого Миккелсена, ну ты знаешь…

– Того, что в 1905,– подтвердил Подхалим. – Он мой дядя!

– Да ну! – поразилась Соня. Было совершенно ясно, что она понятия не имеет о том, что случилось в 1905 году, а фамилия Миккелсен не была такой уж большой редкостью.

Вошла дама, и Соня заколыхалась к ней, чтобы взять у нее заказ.

– Постарайся прийти в субботу! – кивнула она Расмусу. – Да и ты тоже! – улыбнулась она Подхалиму.

– Я ведь не танцую, – сказал Подхалим.

– Ерунда. Все равно жить прекрасно, – восхитилась Соня.

– С девчонками опасно, – предупредил Подхалим Расмуса. – Никогда не знаешь, что у них на уме. Эта совершенно непохожа на порядочную девушку.

– Девушка – это неплохо, – заметил Расмус. – Может быть полезна, хоть об этом даже не подозреваешь.

Теперь надо было дождаться сумерек; они не могли пойти на фабрику, пока не стемнеет. Да, они надумали пойти туда.

Да и здесь, внизу, у станции, им нельзя было примелькаться. Они поднялись в лес и вытянулись на уютном, обогретом солнцем каменистом холме, чтобы хоть немножко подзагореть и прикрыть свою бледность. Солнце приятно грело лицо, и друзья чуточку вздремнули, они ведь не спали даже ночью.

После полудня им снова захотелось есть, но в кошельке было пусто. Может, Соня чем-то им поможет, она была необычайно добра к ним. Никто не видел, как они выходили из леса, это хорошо. Да и у станции народу было не так уж много, время было послеобеденное, и лавки были пусты.

День был теплый, многие двери стояли распахнутыми настежь. У часовщика тоже было открыто, и, проходя мимо, друзья увидели, как он протянул руку к телефонной трубке и на миг отвернулся. Расмус сунул в дверь свою красивую прогулочную трость, с ручкой в виде крюка, и подтянул к себе нарядно упакованную коробку, стоявшую на прилавке. Это произошло молниеносно. Часовщик снова повернулся лицом к двери, но оба господина уже прошли мимо витрины.

– Извини, я не мог удержаться, – сказал Расмус. – Она стояла так удобно.

– Ты что! Я прекрасно тебя понимаю, – ответил Подхалим. – Иногда человек поддается искушению. Тут уж ничего не поделаешь!

Коробка была чуть великовата, чтобы запихать в карман, и чуть тяжеловата для того, чтобы нести в руках.

Они поспешно добежали до поворота дороги, снова поднялись в лес, сняли обертку и надели перчатки. Ведь осторожность никогда не помешает, если дело идет об отпечатках пальцев.

Это была посылка с часами, дамскими и мужскими, в красивых маленьких коробочках.

Да-да, хорошо иметь новые часы. Они вынули из маленькой коробочки красивые дамские часики, а остальные прикрыли крышкой и снова аккуратно обернули бумагой. Да, как аккуратно упаковывают эти часовщики посылки! Глядя на такую работу, можно только радоваться, а человек, делающий ее, получает истинное удовольствие!

Расмус и Подхалим долго искали подходящее место, чтобы спрятать пакет. Это место должно быть высоким и очень сухим.

На скалистом склоне росла карликовая сосна с выступавшими над землей мощными корнями. Между корнем дерева и скалой друзья увидели отверстие и, засунув туда коробочку, завалили отверстие большим камнем. Неслыханная неудача, если кто-нибудь раньше их найдет здесь пакет. Найти сосну было легко, а ведь никогда не знаешь, когда тебе понадобятся хорошие часы.