Текст книги "Пираты с озера Меларен"

Автор книги: Синкен Хопп

Соавторы: Сесиль Бёдкер,Сигфрид Сивертс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Сесиль Бёдкер

СИЛАС и ВОРОНОЙ
Глава первая
Странный парнишка в ничейной лодке

Перевод с датского.

Он плыл по реке в маленькой, странно тупоносой лодке, не на веслах, как обычно, а отдавшись на волю течения. Он лежал на дне лодки, и издали казалось, будто в ней никого нет.

На чердаке длинной конюшни, стоявшей на берегу реки, барышник Бартолин ворошил сено и сталкивал его вниз через отверстие в полу. Пыль на чердаке стояла столбом, и он то и дело совал голову в оконце, чтобы продышаться. Денек обещал быть отменным, солнце, слегка затянутое утренней дымкой, уже припекало, внизу плавно катилась река, делая широкую петлю, которая отсюда далеко просматривалась в обе стороны.

Вдруг барышник замер, напряженно щурясь от яркого света. Что это там плывет? Как будто лодка? И в ней вроде бы никого нет. Неужто она ничейная?

Бартолин задумчиво подергал себя за кустистую бороденку – надо бы получше разглядеть эту штуку – может, и впрямь лодка? – ведь его старая баржа уже никуда не годится.

Он снова стал всматриваться в эту странную лодку – видно, плывет издалека, но тем легче скрыть, что он ее присвоил.

Только непонятно, как это ей удалось проплыть мимо деревни, видно только потому, что час еще ранний. Плыви она чуть позднее, деревенские мальчишки наверняка бы ее поймали. Уж это точно.

Лодка медленно приближалась и по-прежнему казалась пустой: она шла то боком, то вертелась из стороны в сторону. Бартолин уже не сомневался, что лодка достанется ему.

Довольный, Бартолин почесал грудь под рубахой шершавым пальцем – еще бы, полезная вещь плыла ему прямо в руки. Он уже сделал было шаг, чтобы спуститься с чердака, но вдруг резко остановился. Что это? Никак, ему показалось? Нет, точно, над бортом лодки торчали две ноги.

А когда он заметил на другом конце лодки что-то похожее на волосы, глаза его чуть не вылезли из орбит. «Похоже, там мертвец лежит», – подумал он, и от страха мурашки побежали у него по спине. Конечно, мертвец… кто бы стал так обращаться с веслами, ведь они прыгали по воде, как тоненькие мушиные лапки… Ни один человек не мог так обращаться с лодкой.

Бартолин вздохнул.

Стало быть, оттого она и проплыла так долго и никто ее не украл. На самом деле лодка вовсе не была ничейной.

Вдруг с воды донеслись какие-то непонятные протяжные звуки.

Что это могло быть?

Таких странных звуков он никогда не слышал. Однако на звериный вой они тоже не походили.

И это среди белого дня, при ярком свете солнца… Волосы на жирном загривке Бартолина встали дыбом, он невольно повернул вилы острием в сторону лодки и попятился в темноту пыльного чердака, чтобы с лодки его нельзя было заметить.

Когда лодка подошла ближе, ему показалось, что это вроде бы звучит флейта. Нельзя сказать, что эта музыка ему нравилась, он никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь так играл. Теперь он уже мог ясно различить ноги, торчавшие над бортом лодки, даже пальцы и щиколотки, которые на этом ослепительном солнечном свете казались удивительно тощими.

Оставалось лишь ждать, когда эта лодка проплывет мимо, до тех пор он не в силах был повернуться к реке спиной, уж не говоря о том, чтобы приняться за работу. Теперь ему хотелось лишь одного – чтобы эта штука поскорее проплыла мимо его конюшни.

Но этого он не дождался.

Когда лодка была совсем близко от Бартолина, мертвец прекратил дудеть и свистеть, привстал, сел, как и все нормальные люди, на весла и принялся грести к берегу. Прямо к его конюшне. Бартолин угрожающе направил в его сторону вилы. Но тут же успокоился. Это был всего лишь обыкновенный мальчишка. «Ясное дело, один из деревенских парней, – подумал он. – Покою от них нет, надобно их проучить. Уж этого я непременно проучу».

Бартолина раздражало, что паренек в лодке плыл к берегу как-то по-особому небрежно. Он ни разу не обернулся поглядеть, где лучше причалить.

Барышник стоял на чердаке до тех пор, пока лодка не заскрипела днищем по прибрежной гальке, потом он быстро спустился к лошадям. Деревенские мальчишки взяли манеру то и дело потешаться над ним, от них можно было ждать чего угодно. Поэтому он встал у одного из полукруглых окон, чтобы не дать парнишке возможности подкрасться к нему сзади.

Но он ошибся, думая, что мальчишка захочет незаметно пробраться в дом. Паренек вовсе не пытался прятаться и, видно было по всему, не торопился. Неспешным шагом он поднимался по берегу, совсем не таясь и с любопытством оглядываясь.

Бартолин недружелюбно следил за ним, а паренек тяжело опустился на камень и стал смотреть на жеребят, которые паслись в длинной узкой низине между рекой и холмами. В конюшню ему было не попасть. Причаленная к берегу лодка теперь барышнику была не видна.

Бартолин ждал.

Видно, этот мальчишка что-то задумал и нарочно медлил. Уж в его-то возрасте пацаны не ведут себя, как старики. Что же он станет делать? Бартолин стоял настороже.

Но ничего не происходило.

Паренек сидел на камне и глядел на жеребят. Терпение у барышника лопалось.

Зачем это он там сидит?

Для чего он делает вид, будто смотрит на лошадей? Разозленный, барышник наконец не стерпел и в сердцах с шумом распахнул дверь конюшни. Однако против ожидания мальчишка не сорвался с места, хотя обычно ребятня всегда пускалась наутек, стоило ему показаться. Они знали: если он догонит их, трепки не миновать.

А этот – каков нахал! – даже не шевельнулся, лишь слегка повернул голову, бросил взгляд на человека, стоявшего в дверях, и продолжал сидеть на камне, будто он слеп и глух.

Это было уж слишком. Разъяренный Бартолин зашагал по лужайке, сверля взглядом спину мальчишки, но тот продолжал спокойно сидеть на камне. Вовсе невелик был этот мальчишка, тощенький, волосы длинные, как у девчонки.

Остричь бы тебя, как овцу. Сейчас я тебя подвину…

Бартолин прибавил шагу и схватил нахала за воротник.

– Ты что это здесь делаешь?

Мальчик не оказал сопротивления, не пытался вырваться, он только как-то неловко крутил головой и смотрел куда-то в сторону.

– Ничего, – спокойно ответил он.

– Не ври, – прогрохотал Бартолин. – Думаешь, я не знаю все?

– Я есть хочу, – сказал мальчик.

– А мне какое дело!

Но что-то в этом парнишке заставило Бартолина заколебаться. Давно он не встречал мальчугана, который бы его не боялся, да еще такой заморыш!

– Голодный? – спросил барышник и швырнул мальчика так, что тот снова шлепнулся на камень.

– Да!

Он был не из ближайших краев. В его лице и манере говорить было что-то чужое, и эти длинные волосы… Таких волос Бартолин никогда не видел, они падали на уши мальчику толстой темной шапкой.

– Я ничего не ел с позавчерашнего дня.

Казалось, голос мальчика звучал откуда-то издалека, и глаза его глядели вдаль.

– А я-то тут причем? Никак ты решил, что у меня что-нибудь получишь?

– Да, – без улыбки ответил мальчик.

«Ну и нахал», – подумал Бартолин и нервно почесал голову. И все же он смягчился; в самом деле, похоже было, что мальчишка долго ничего не ел.

– Можно подумать, я обязан кормить чужих сопляков, как только они попросят, – проворчал барышник.

– Одной водой сыт не будешь, – сказал мальчик.

Внутри у барышника что-то сжалось, и он уступил.

– Ладно, идем, – мрачно скомандовал он.

«Не могу же я допустить, чтобы мальчишка умер возле моего дома, – оправдывался он мысленно, – тогда хлопот не оберешься».

Мальчик встал, слегка пошатываясь. Бартолин покосился на него и поспешил к конюшне; там, в самом конце, у него была жилая комнатушка. Неуверенной походкой мальчик шел за ним следом – мимо длинного ряда стоявших в стойлах лошадей. В дверях комнатушки он остановился и огляделся: стены выбелены мелом, никакой мебели, и все же чувствуется, что здесь живет человек. На полу толстый слой соломы от стены до стены, на соломе повсюду разбросаны сапоги, деревянные башмаки и прочие вещи, а на стене висит упряжь и большой пиджак. Мальчик медленно обвел глазами комнату, вдыхая едкий запах кожи, застарелого табачного дыма и влажной шерсти, пропитавший стены.

– Да входи же ты, – приказал нетерпеливо Бартолин. – Может, тебе все здесь покажется непривычным, да уж не взыщи.

Глаза мальчика неотрывно смотрели на деревянный ящик, прислоненный к стене. На нем лежали в беспорядке хлеб и колбаса, и похоже было, эту еду здесь никогда не убирали.

– Хорошо тебе живется, – сказал он серьезно.

Бартолин резко обернулся и сердито уставился на него.

– Ты это о чем?

– Мне здесь нравится, – ответил мальчик.

– А тебя не удивляет, что мебели у меня нет? – упорно допытывался Бартолин. – Другие считают, что я живу, как собака.

– То другие, а то я, – устало сказал мальчик и сел на солому.

– Так что ты мне говорил? – спросил Бартолин, опустившись на колени возле ящика.

– Есть охота.

Фыркнув носом, Бартолин вытащил из деревянного косяка нож и принялся пилить им сухой хлеб, покуда не отрезал большой ломоть. Он насадил его на кончик ножа и обернулся.

– Скажи наперед, кто ты таков, – потребовал он.

– Я сам по себе, – сказал мальчик.

– А имя-то у тебя есть?

– С илас.

Бартолин протянул мальчику хлеб на конце ножа, и тот взял его бережно, двумя руками, как какую-то драгоценность. Человек у стены отрезал кусок колбасы.

– А дальше? – спросил он.

– А дальше ничего, – ответил мальчик.

Бартолин с довольным видом понюхал колбасу. Мальчик молча покосился на нее.

– Ну?

Мальчик помотал головой:

– С меня хватит и имени, фамилии мне не надо.

– Вот как, – ответил Бартолин и в один миг запихал кусок колбасы в рот, всем своим видом показывая, как это вкусно.

Силас потерял надежду, что ему дадут что-нибудь кроме хлеба, и принялся жадно уписывать его.

– Ну а как тогда звать твоего отца? – спросил Бартолин и отрезал еще кусок колбасы. Его разбирало любопытство.

– Не знаю.

– Не знаешь, как зовут родного отца? – Бартолин повернулся с полуоткрытым ртом и удивленно смотрел на него.

– Нет.

– Враки, – проворчал барышник, дожевывая колбасу. – Ты просто не хочешь сказать.

– Нет у меня отца, – сказал Силас.

– Но ведь раньше-то был. У каждого человека есть отец или был. – Бартолин отрезал еще кусок. Силасу по-прежнему колбасы не досталось.

– А я не каждый, – отвечал Силас, – у меня отца никогда не было.

– Вот как!

Барышник посмотрел на него искоса и вдруг протянул ему кусок колбасы, который держал в руках, и еще большой ломоть хлеба.

– Может, и матери у тебя тоже нет?

– Анина, – сказал Силас.

– Что? – спросил Бартолин.

– Ее зовут Анина, если тебе интересно, – терпеливо пояснил мальчик.

– Ты не очень-то охотно рассказываешь о себе, – обидчиво сказал Бартолин. – А откуда ты приехал?

– Оттуда, – махнул рукой Силас.

– Да это я видел, я хочу знать, как называется место, где ты живешь.

– Я нигде не живу, – серьезно ответил Силас.

– Да мне ясно, что ты убежал из дома.

– Семь дней тому назад, – не спорил Силас.

– Но ведь твоя мать там живет?

– Нет, – ответил Силас.

– Может, она тоже убежала из дома? – с кислой миной предположил Бартолин.

– Она уехала.

– Ах ты враль паршивый, – разозлился Бартолин, – думаешь, я не понимаю, что ты хочешь меня надуть и выдумываешь всякую чушь, чтобы я не отослал тебя назад?

– Вовсе нет, я знаю точно, что они уехали.

– Куда уехали?

– В другое место, – устало сказал Силас.

– Они? – спросил Бартолин. – Ведь ты говорил, что у тебя нет отца.

– Да у нее есть другой, ясное дело.

– Кто это другой? Почему ты не хочешь мне ничего рассказать?

– Филлип, – сердито сказал Силас.

Бартолин навострил уши: «Видать, не любит мальчишка этого Филлипа».

– Что за Филлип? – с интересом спросил он.

– Он глотает шпаги.

– Видать, ты его терпеть не можешь, – осторожно сказал человек, сидевший на соломе, и похоже, попал в самую точку. Мальчик в ответ скрипнул зубами.

– Он меня тоже терпеть не может, – резко ответил он.

– С чего бы это? – вкрадчиво спросил Бартолин, не понимая, в чем тут дело.

– Потому, что я не хочу открывать рот. Он пытался меня заставить…

– Глотать шпаги?

Силас кивнул.

Бартолин выжидающе посмотрел на него.

– За это он лупил меня ими, – спокойно сказал Силас.

– Шпагами? – удивился Бартолин. – Шпагами наказывать нельзя, может, ты хочешь сказать – ремнем от шпаги или вожжами, например?

Силас мрачно усмехнулся и уставился куда-то вдаль.

– И что ты делал тогда? – спросил Бартолин.

– Я нарочно играл, когда ему нужно было выступать. А он до того злился, что с трудом мог ее вытащить.

– Что вытащить?

– Да шпагу, – мечтательно ответил Силас.

– Из желудка? – с ужасом спросил Бартолин.

– Она застревала в горле, и люди не хлопали в ладоши, а насмехались над ним.

Барышник озадаченно почесал голову рукоятью ножа. «Чудной какой-то этот парнишка», – подумал он.

– И ты под конец удрал от них? – спросил Бартолин, помолчав.

– Уплыл, – поправил его Силас.

Бартолин рассмеялся.

– Это было отличное плаванье, черт побери! Почему ты не сидел на веслах?

– А зачем?

– Ясное дело, чтобы приплыть куда надо.

– Так ведь меня несло течение.

– Люди всегда гребут веслами, когда плывут куда-то.

– Да, люди всегда выдумывают какую-то ерунду, все-то им надо. Мебель, например.

«Чертов мальчишка», – подумал Бартолин и откашлялся.

– А где ты лодку взял? – спросил он.

– Ах, лодку, да она была там, на берегу.

– Вот оно что!

На короткое время наступило молчание, мальчик перестал жевать и начал клевать носом, ему ужасно хотелось спать. Вдруг Бартолин, как бы что-то вспомнив, резко повернулся к нему:

– Это ты там завывал?

– Завывал? – спросил Силас, с трудом открывая глаза.

– Да, вроде бы похоже было, что на флейте кто-то играл, – пояснил Бартолин, мешая мальчику заснуть.

Силас безразлично кивнул.

– Так это ты на флейте играл? – продолжал выспрашивать барышник.

– Да, – сказал Силас.

– Но звуки были какие-то странные, непохожие на настоящую музыку.

– Моя флейта тоже мешала Филлипу вытащить саблю из горла. Он хотел, чтобы я играл мотивы, которые все знают.

– А зачем ты играл в лодке?

– Когда играешь, не думаешь про еду, – пробормотал Силас, и глаза его медленно закрылись. Он просто-напросто заснул сидя.

Едва барышник коснулся мальчика растопыренными пальцами, как тот повалился на солому. Под рубахой у него Бартолин почувствовал что-то длинное и твердое. Это, видно, была флейта.

В конюшне кони нетерпеливо били копытами, Бартолин осторожно поднялся и вышел к ним, не переставая думать об этом странном мальчишке.

Глава вторая
Силас выигрывает пари

Только к вечеру Силас вышел из комнатушки барышника. Вид у него был вполне бодрый и веселый. Мальчик с любопытством разглядывал конюшню, и Бартолин не мог не заметить, что его очень заинтересовали лошади.

«И впрямь, – думал барышник, – сейчас конюшня почти полна, любо поглядеть, как они стоят рядами от одной стены до другой».

В самом деле, Бартолин мог гордиться своими лошадьми, но и ухаживать за ними было нелегко.

– Ну вот, теперь ты выглядишь куда веселее, – сказал барышник, когда Силас подошел к нему.

– Так ведь почти что ничего не осталось, – радостно ответил мальчик, похлопывая себя по животу.

– Чего это почти не осталось? – голос барышника выдал дурное предчувствие.

– Еды, – откровенно сказал Силас. – Теперь мне только пить охота. Ты не дашь мне напиться?

– Никак ты все съел? – не поверил своим ушам Бартолин. – И ничего мне не оставил?

– Так ведь я сильно проголодался, – оправдывался Силас.

– Все равно должен был оставить что-нибудь для меня, ведь это как-никак мой хлеб, моя колбаса, а теперь мне будет нечем ужинать.

– А вчера мне нечего было есть целый день.

– А я-то тут причем? – возразил Бартолин. – Ну теперь ты за это поможешь мне управиться с лошадьми. Я из-за тебя потерял сегодня уйму времени.

– Я люблю лошадей, – с готовностью согласился мальчик.

– Будешь навоз выгребать? – спросил Бартолин.

Силас помедлил с ответом, и барышник решил, что он не знает, что от него хотят.

– Ну, можешь ты сгрести вот это и вывезти на тачке? – и он показал на смесь соломы и навоза в стойлах позади лошадей.

– Все вот это? – спросил Силас, окинув взглядом длинную конюшню.

– Да, – ответил Бартолин.

– Навряд ли, – сказал мальчик.

– Ясное дело, сможешь, – затараторил барышник, – я тебя научу. Делай вот так.

Он схватил вилы и нагрузил тачку доверху навозом.

– Это вовсе не тяжело, – уверял он, – навозная куча возле самого дома, – и он показал на дверь конюшни.

– Вообще-то мне это делать неохота, – сказал Силас.

– Неохота! – проревел возмущенно Бартолин. – Может, ты думаешь, мне охота сидеть голодом до завтрашнего дня? Делай, что я тебе говорю. Меня в твоем возрасте никто не спрашивал, хочу я чистить конюшню или нет.

– Да ведь я пить хочу, – сказал Силас, – я ужас сколько хлеба съел.

– Колодец вон с той стороны, – указал Бартолин черенком вил.

Силас не тронулся с места.

– Ты, разумеется, хотел, чтоб я дал тебе пива? – язвительно спросил Бартолин.

– Хорошо бы, – отвечал Силас.

Бартолину хотелось опять заорать, но он сдержался:

– Ты получишь пиво, но сначала уберешь все это.

Он показал рукой на лошадиный навоз.

– Ну да! – сказал Силас и пошел к колодцу.

Бартолин подергал себя за бороду. Как бы заставить мальчишку остаться здесь, сделать его работником в конюшне? Правда, он маловат, но подучить его можно, а после он вырастет. Эта идея понравилась барышнику. Ведь иной раз нелегко работать одному, а когда надо ехать за покупками, приходится нанимать человека из деревни.

За постройкой проходила дорога. Силас поднимал ведро из колодца и задумчиво смотрел на нее. Дорога как дорога, не шибко хорошая, но ведь она ведет отсюда в какие-то новые места. Он долго стоял, пытаясь представить себе, где она кончается.

– Ты куда это подевался? – спросил Бартолин, когда Силас наконец вернулся.

– Да просто смотрел на дорогу. Куда она ведет?

– Ты мог бы остаться и работать у меня в конюшне, – поспешил сказать Бартолин.

Силас молчал.

– Ведь ты сам говорил, что любишь лошадей, – уговаривал его барышник, – и не хочешь глотать шпаги.

Силас замотал головой с такой силой, что его длинные волосы разлетелись веером.

– Ну, ты же сам видишь, – настаивал Бартолин, – что тебе лучше остаться у меня.

– И что я за это буду получать? – спросил Силас.

Тут пришла очередь Бартолина призадуматься.

– Хм… Получать… Голодать тебе во всяком случае не придется.

– Да, но ведь мне должна будет и плата полагаться кроме еды, разве нет?

Бартолин оценивающе оглядел мальчика с головы до ног.

– А сколько лет-то тебе? С виду не очень-то много.

– Тринадцать.

– Вот как, в твоем возрасте я до смерти был рад получить пропитание и жилье за свою работу.

Силас смотрел куда-то вдаль и не отвечал.

– Ну да ладно, сперва поглядим, на что ты годишься, – ободряюще заметил Бартолин.

– Я хочу, чтобы у меня была лошадь, – сказал вдруг Силас.

– Что? – спросил барышник непонимающе.

– Хочу, чтобы ты дал мне лошадь за работу, – пояснил мальчик так, будто речь шла о самом обычном деле.

– Что ты сказал? Лошадь?

Бартолин уставился на него так, будто только что его увидел.

Силас кивнул, а барышник разразился оглушительным хохотом.

– Ты что, не в своем уме? – проревел он.

Силас глядел в широко разинутый рот барышника.

– На что тебе лошадь? – спросил Бартолин, немного успокоившись. – Ты что, торговать собираешься? – Он снова оглядел Силаса с головы до ног с еще большим интересом. Может, из парнишки и в самом деле выйдет барышник?

Силас покачал головой.

– Так на что тебе лошадь?

– Ездить верхом.

Бартолин снова расхохотался.

– Тебе? Ездить верхом?.. Да что ты понимаешь в лошадях? Знаешь ли ты, где у лошади голова, где хвост?

Бартолин навалил навоз на тачку и покатил ее из конюшни, размышляя над предложением мальчика. Ему до зарезу был нужен помощник, и он мог бы, пожалуй, дать мальчишке старую клячу за работу. Вроде бы неплохо задумано. Этот щенок еще ничего не смыслит. Он опростал тачку и снова закатил ее в конюшню.

– Однако тебе сперва придется пожить здесь некоторое время, – сказал он Силасу. – Лошадь стоит дорого, а кто тебя знает, может, ты сразу с ней удерешь.

Вид у Силаса был довольный.

– Я уже выбрал коня.

Бартолин обернулся к лошадям.

– Это которого же?

– Вон того, – без колебания сказал Силас и показал на вороного, нервно перебиравшего копытами.

Бартолин чуть было снова не взорвался, но взял себя в руки. Силас безошибочно выбрал его лучшую, самую дорогую лошадь, но ведь это могло быть и случайно. Он показал парнишке несколько понурых лошаденок с косматыми гривами, нахваливая их.

Силас глядел на него с глубоким презрением.

– Мне нужен только один конь.

Барышник был вне себя от изумления.

– Ясное дело, я тебе и дам одного коня, – пообещал он.

– Но мне нужен только вон тот, – и он указал на вороного.

– А почему же именно тот? – спросил осторожно Бартолин.

– Потому что он самый лучший.

– Видать, ты спятил! – вспыхнул барышник, но кому, как не ему, было понятно, что мальчишка прав.

Этот большой и грузный человек затрясся от хохота, из горла его вырывались громоподобные звуки, но веселого в его смехе было мало.

– Видно, ты сильно любишь сгребать навоз, – проревел он.

– Терпеть не могу, – признался Силас.

– Тебе придется тридцать лет чистить конюшню, чтобы заработать столько денег. Как долго ты думаешь здесь оставаться?

– Покуда не выплачу за коня, – не моргнув глазом ответил Силас.

– Так ведь конь успеет подохнуть от старости за это время, – продолжал Бартолин столь же громогласно, обрызгивая Силаса слюной. Мальчик и не подумал вытереть лицо рукавом.

Бартолин попытался было снова подтащить мальчика к маленьким лошаденкам, уверяя, что у них нет недостатков. Но Силас упирался, не желая двигаться с места.

– Это вовсе не лошади, – твердил он.

– Ты, вроде, говорил, что хочешь ездить верхом? – презрительно бросил Бартолин.

– Хочу, – ответил Силас.

Бартолин рассвирепел. Этот нахал еще смеет ставить ему условия. Неужто он думает, будто сможет объездить этого вороного! Да этот конь его тут же сбросит, не успеет он на него вскарабкаться.

И тут его молнией пронзила мысль:

– Ты можешь его получить, – выпалил барышник.

Мальчик, ошеломленный этими словами, переминался с ноги на

ногу, пристально глядя в лицо барышнику.

– А как получить?

– Даром, – осклабился Бартолин. – Если сможешь прокатиться на нем взад и вперед вдоль конюшни.

Силас недоверчиво поглядел на барышника. Он пытался сообразить, что кроется за этими словами. Такой человек, как Бартолин, не станет дарить, он непременно захочет получить что-то взамен.

Барышник вдруг сменил ласковый тон на угрожающий:

– Но если не сумеешь, отработаешь тогда мне бесплатно два года. Согласен?

– А сколько раз можно попробовать? – полюбопытствовал Силас.

– Один.

Мальчик едва осмеливался дышать. Настоящая лошадь…

– Ясное дело, я стану тебя кормить, – продолжал Бартолин, – и, может, куплю пару деревянных башмаков. Но никаких денег не получишь.

Силас молчал, и барышник нетерпеливо сказал:

– Ну? Если сумеешь прокатиться, конь твой, не сможешь, ты – мой. И если не сумеешь сесть на коня, то же самое. Слабо?

– Ладно, – выдохнул Силас.

Бартолин растянул губы в улыбке, довольный. Бесплатный конюх на два года, не худо придумано! Он тут же пошел отвязывать жеребца. Конь мотал головой и сверкал белками глаз, закатывая зрачки. Силас внимательно следил за каждым движением коня, еще не веря, что это правда. Даровая лошадь за то, что он прокатится на ней взад и вперед по дорожке на выгоне…

Бартолин начал было говорить что-то о седле и стременах, но поскольку мальчик ничего ему не отвечал, он решил, что тот и понятия не имеет о верховой езде, не знает даже самых простых вещей. Внутри у барышника что-то прямо клокотало от радости.

Как он и думал, конь сразу же стал лягаться и все время пытался вырваться, как только его вывели на свет и на свежий воздух. Силас старательно держался поодаль, предоставив Бартолину вывести вороного на лужайку, и старательно закрыл ворота.

Стоявший поблизости жеребенок с любопытством глядел на незнакомого коня и пошел было ему навстречу, но, увидев его строптивость, остановился на полпути посреди лужайки.

Силас это заметил.

Заметил это и Бартолин и подумал, что даже лошади понимают, как им подобает вести себя при виде своего благородных кровей сородича. Жеребенок не посмел подойти ближе.

– Ну, – сказал Бартолин мальчику, – иди же сюда.

Силас подошел и по знаку барышника крепко ухватил недоуздок.

– Ну, держишь?

– Да, – ответил мальчик.

– Если ты не можешь сесть на него, подведи к изгороди и встань на перекладину.

Силас кивнул, он и сам об этом думал.

Бартолин усмехнулся, он отлично знал, что это животное не потерпит никого у себя на спине, тем более этого несмышленого мальчишку: тут же скинет его и помчится. Потому он и разрешал Силасу прокатиться на выгоне, огороженном изгородью, чтобы конь не убежал.

– Держишь?

Мальчик кивнул, перекинул недоуздок в другую руку, а освободившейся уперся в шею коня.

«До чего же несуразно он встал, – подумал Бартолин, – ну да это его дело». И, отпустив недоуздок, быстро отошел к воротам.

Почувствовав, что он остался один на один с мальчиком, конь поднялся на задних ногах, и Силас повис в воздухе. Упираясь одной рукой в лопатку коня, он висел под углом к боку вороного и поэтому не падал под передние ноги коня, когда тот пытался стряхнуть его на землю и бил задними ногами.

«Ха!»– с презрением подумал Бартолин.

Конь продолжал куролесить, но мальчик держался крепко. Тогда вороной сменил тактику и стал скакать боком, чтобы затоптать его.

К большому удивлению Бартолина, мальчик по-прежнему крепко держался за недоуздок, увертываясь от атакующего его коня. Этого барышник никак не ожидал.

И вороной тоже явно не ожидал такого, он вдруг рванулся с места вдоль изгороди короткими рывками, потом помчался галопом. Когда же и это не помогло, он в испуге понесся вперед, дико кося глазом на человека, от которого ему было никак не избавиться.

Бартолин ждал, что Силас вот-вот выпустит поводья, но паренек не отставал от лошади: то висел, то бежал рядом с ней.

– Черт его побери, однако! – пробормотал барышник и встал у ворот, чтобы не дать коню убежать, когда тот вернется.

Ничего подобного он за всю жизнь не видел. Силас все еще висел на лошади, да еще и разговаривал с вороным. Правда, слов было не разобрать, с такой скоростью они мчались, но, наверно, Силас уговаривал коня.

«Но он должен прокатиться верхом на спине у лошади вперед и назад по дорожке вдоль выгона, – говорил сам себе Бартолин, – а то, что он висит, не в счет».

Он следил за парнем, чтобы не упустить момент, когда тот сумеет остановить лошадь, и успеть подойти к ней.

Но вдруг Силас сделал резкий прыжок и закинул одну ногу на спину коня. Ошалев от страха, вороной поскакал диким галопом. Ух ты! Мальчик висел, подлетая вверх и шлепаясь о бок лошади, как торба. У Бартолина при виде этого аж дух перехватило.

А жеребята, которые до того испуганно сгрудились на середине выгона, переминаясь с ноги на ногу, тоже лихо помчались галопом вслед за вороным, словно им кто-то приказал скакать строем. Испуганно и в то же время лихо помчались они, стуча копытами.

Бартолин стоял у ворот и нервно жевал клок своей грязной бороденки. Дело принимало неожиданный оборот, и он каждую секунду ожидал увидеть позади табуна раздавленное тело мальчишки. Даже в самой дикой фантазии он не мог вообразить того, что сейчас представлялось его глазам. Это никак не могло кончиться хорошо, мальчишка непременно упадет, а сам он никак не сможет этому помешать. Если он встанет на пути вороного с целым табуном жеребят, мчащихся за ним, они собьют его с ног.

Теперь барышник запихал в рот здоровенный клок бороды и принялся отчаянно его жевать. Почти наверняка никто не видел, как мальчишка причалил лодку возле его дома… может, когда лошади затопчут его насмерть, положить его в лодку и пусть себе плывет по течению с поднятыми веслами… Но он тут же отогнал эту мысль.

Однако Бартолин не видел никакой возможности выйти парню живым из этой передряги. Он уже потерял счет, сколько кругов сделал вороной по загону. Когда же Силас медленно и осторожно, подтягиваясь крошечными рывками, начал взбираться на спину лошади, барышник вовсе ошалел от изумления.

Увидев, что мальчику удалось вползти на спину лошади, он почувствовал неописуемое облегчение, но оно тут же сменилось гневом и горькой досадой: мальчишка сел на спину вороного, он ехал верхом! Паршивец, хитрый щенок, ленивый, нахальный негодяй, неужто он выманит у него лучшего коня? Что же, он так и заберет вороного? Ну уж нет. Ведь он не сказал, что умеет ездить верхом, это нечестная игра.

Жилы на лбу у Бартолина вздулись, а мальчик круг за кругом скакал на вороном. Морда у коня покрылась пеной. Силас уже полностью контролировал положение и постепенно стал снижать скорость, сначала заставив лошадь идти рысью, а потом остановиться перед разгневанным мрачным барышником.

– Вот видишь, я справился! – ликовал Силас. Лицо у него было перепачкано грязью, волосы прилипли ко лбу, но глаза сияли.

– Что же, теперь нужно загнать коня в конюшню, – сказал вдруг Бартолин.

– Да я сейчас оботру его насухо, – ответил Силас и соскользнул с усталого, мокрого от пота вороного.

– Не надо, – отрезал барышник.

– Так ведь он весь мокрый.

– Это уж моя забота. Открой ворота.

Радостная улыбка исчезла с лица мальчика, он открыл ворота и поплелся за Бартолином и лошадью в конюшню. Здесь барышник принялся яростно тереть черные блестящие бока вороного пучками соломы.

Силас молча глядел на него.

– Ты хочешь сказать, что все равно не отдашь мне его? – спросил он наконец.

Бартолин пробормотал что-то невнятно и, нагнувшись, стал тереть брюхо коня.

– ТЫ что тут стоишь и пялишься? – рявкнул он вдруг. – Ну прокатился ты, что с того? На вот отнеси уздечку. Так и быть, положу тебе какое-никакое жалованье, когда погляжу, на что ты годишься.

– Так дело не пойдет, – сказал Силас, не двигаясь с места.

– Разве я не нанял тебя в конюхи? – заорал Бартолин.

– Это мой конь, – серьезно ответил Силас. – Мы бились об заклад.

– Бились, черт тебя подери, – завопил Бартолин, – иди и делай, что я велю, а не то не возьму тебя в помощники.

– Я не буду конюхом, – ответил Силас. – Я просто хочу взять своего коня.

– Что-о-о?

– Да, я выиграл спор, – настаивал Силас, – ты сам это предложил. Ведь ты не верил, что я могу ездить верхом, правда же?

– Если не хочешь помогать мне в конюшне, убирайся подобру-поздорову. Ротозеи мне здесь не нужны.

– Я мог свернуть себе шею, – громко и отчетливо сказал Силас.

– Ну и что из этого? Так ведь не свернул.

– Да это не твоя заслуга.

Силас не собирался добровольно отказываться от коня.

– Я тебя не заставлял его объезжать.

– Ты сказал, что отдашь мне коня, если я смогу прокатиться.

– Заткнись! – вне себя заорал Бартолин.