Текст книги "Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Си Цы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Напряжение нарастает

В замке Хьюго был траур – малумы вернулись ни с чем.

– Это потому, что в латах им стало тяжелее шевелиться. Они стали неповоротливыми, – кричал Хармус на Джейкоба и Малыша и швырял всё, что попадётся под руку об стены.

Хьюго орал, заводя себя. Его лицо налилось кровью. В исступлении, от злости, он схватил длинный нож, и двинулся на Джейкоба:

– Я сейчас разрежу тебя на куски, тварь. И самолично скормлю малумам. Кто обещал сделать их непобедимыми?

– Мы работаем над этим, – сжался Джей, в ожидании удара.

Но в этот момент зашла Алаун. Она бросилась между Хьюго и работниками.

– Они невиновны, – умоляюще говорила она.

Хозяин рассвирипел ещё больше, схватил девушку за косы, волоком потащил в свой кабинет и там, закрыв дверь, ударил её наотмашь так, что Алаун пролетела через всю комнату к столу.

А потом Хьюго сказал ей:

– Посиди здесь. И тогда в следующий раз ты подумаешь, как позорить меня. В конце концов, когда я стану владеть миром, ты собираешься поступать так же?

Он подошёл и грозно наклонился над ней, заглядывая в испуганные глаза.

– Нет, – прошептала Алаун.

– С вами станешь философом, – вздохнул Хьюго, сев в кресло. – Сначала даёшь тому, кого любишь всё, а потом он наглеет, садится тебе на шею и играет против тебя.

Потом он повернулся к Алаун и спокойно сказал:

– Если ты будешь делать наперекор, мне придётся тебя убить. И я сделаю это, как уже один раз сделал…

Тут он осёкся, встал и вышел из комнаты.

Хьюго подошёл к Джейкобу, взял из его рук серо-чёрный щипящий клубок.

– Клок. Мне нравятся твои клОки, Джей. Я прощаю тебе все пригрешения за их чудесное изобретение. Посмотри, – Хьюго вгляделся в клубок, и лицо его осветилось, – я чувствую этот сгусток злобы в его нутре. Но мне нужно их ещё больше. Впереди битва, которую мы выиграем.

– Малыш нашёл способ сделать прозрачными и латы малумов, – сказал Профессор, – теперь они будут вообще неуязвимы перед визидарцами. Да, в них немного видно малумов. Но только чуть-чуть. Их очертания. Вот увидите, сражение будет длиться меньше, чем в прошлый раз. И победа будет оглушительной. Ведь коль ремесленники ещё не укрепили стену, то они в этом несведущи. Они растеряли все магические знания, и убивать их будет также легко, как людей, в которых они превратились. Это значит, мы сейчас гораздо сильнее их. Вы будете единственным ремесленником во всём мире. Абсолютно все визидарцы будут зависимы от вас и вашей воли.

Его речь понравилась Хьюго и успокоили его. Он вышел из мастерской довольным.

…Питер проснулся, наскоро собрался и отправился на Дымящиеся поля. Туда, где его ждали прибывшие. Но только он вышел из-за корпусов к безбрежным просторам, как на дальнем поле кто-то вскрикнул, а потом стали раздаваться хлопки. Там, по всему пространству, расчерчивая его на замысловатые ломаные линии, бежали облачка взрывов, оставляя за собой мелкие неровные канавки. Когда взрывающиеся линии попадали на палатку, то её жители выбегали, наблюдая, как рушатся тканевые стены, подскакивают и валятся вещи. Но гораздо неприятнее были мелкие маленькие кругляши из острых шипов, которые при этом разбрасывались в стороны. Словно неглубоко под землёй бьют молнии, оставляя за собой мелкие землетрясения. Шума было много, но через полчаса всё прекратилось, вызвав среди присутствовавших неразбериху.

К этому времени на Дымящиеся поля прибежали все ремесленники. Они успокаивали визидарцев и помогали собирать вещи.

– Что это такое? – спросил Максимилиан, протянув Питеру шарик с шипами.

– Это разрывай-трава, – сказала подошедшая Пинар.

Все, кто это слышал, удивлённо на неё уставились.

Она нагнулась и вырвала синеватое растение, похожее на одуванчик. Только корень его был длинным и тянулся вбок до следующего кустика.

– Похоже на бикфордов шнур, – потрогал корень Питер.

– Это растение когда-то было выведено ремесленниками, чтобы рыхлить поля. И, видимо, осталось расти лишь здесь, – объяснила Пинар. – За пятнадцать минут оно разрастается до тридцати ярдов. А за полчаса достигает зрелости и выбрасывает колючее соцветие с острыми семечками. И как только кто-то наступит на один из кустиков, на всём протяжении разрывай-трава будет взрываться, раскидывая опасные семена.

Тафари взял из её рук странный цветок и сказал:

– Мы сделаем из него оружие. Разрывай-трава нам очень пригодится.

И унёс его в Мастерские.

…С этого дня Стоунбон и его окрестности перешли на особый режим работы.

Пит разделил прибывших на отряды. Назначил командиров. Новобранцы прибрались в лагере, снова возвели палатки: холщевые домики с тёмными стенами и белыми крышами, чтобы через них легче поступал свет. По ночам, когда Пит обходил войска, эти бесконечные крыши светились огнями и из каждой виднелись Музы. Когда он увидел это впервые, то очень удивился. Показывая на большие, покачивающиеся от ветра фигуры, он спросил у Максимилиана, шедшего рядом:

– Почему они стали такими огромными?

– Выросла решимость визидаров. Тех, кто сюда пришёл, – объяснил ему Максимилиан, – чем глобальнее мысли визидарца, тем больше его Муза.

– Скажи, а они тебе не мешают жить? Мне пока тяжело привыкнуть видеть ночных Муз. Ты словно заглядываешь визидарцу в голову, – покачал головой Пит.

– Мешают? Нет, конечно. Я к ним привык. Помеха ли тебе от теней за телами днём? Вряд ли ты их вообще замечаешь. Посмотри, – окинул поле Максимилиан, – Музы разные: от почти прозрачных, до тёмно-серых. Всё зависит от мыслей хозяина, его дум, настроения. Мне это только помогает общаться или знать, что надо оставить другого в покое. Я не знаю, как эти вопросы решаются среди людей? Меня это больше удивляет. Как люди понимают, в каком состоянии их собеседник?

Пит задумался. Они порассуждали ещё немного, потом составили план на завтра и разошлись спать. А туманные Музы, огромные бестелесные образы, так и покачивались до утра над лагерем, охраняя покой хозяев, пока их не растворило утреннее солнце.

…К границам Визидарии – Спасительным воротам, дежурными отправили друзей Носика – Кормака и Кревана. Двух братьев-весельчаков. Они лучше других знали район Горячих топей. И Питер стал ежедневно получать от них голубей с известиями, в которых те писали, о состоянии стены. Иногда Кормак присылал её фотографии, сделанные копиящиком. Стена каждый день становилась светлее, а пространство за ней постепенно прояснялось. Пит нумеровал эти снимки и вешал у себя в палатке.

В лагере же царил военный дух. Днем каждый воин выкладывался на полную катушку. На стрельбище осваивали мушкеты и браунинги. Тренировались, развивая ловкость в поединках на мечах и ножах. Но практически у каждого визидарца имелось своё, особенное оружие его рода. То, с которым сражались когда-то его предки. У визидарцев от троллей это были булавы и палицы, у тех, в ком текла эльфийская кровь – всевозможные луки. У гномов – разнообразные мечи.

Оказалось, что визидарцы не так уж далеки от борьбы. В них быстро проснулась кровь воинов. Так, налетевшая буря, неожиданно оголяет следы сражения с холмистого поля, до этого заботливо спрятанные слоем векового моха. То же произошло с визидарцами: к стенам их дома подступила опасность, и сами собой сжались их кулаки.

Чтобы атаковать малумов с воздуха Питер решил создать летучие отряды. Их возглавил Максимилиан.

– Драконы – это воины тоже! – говорил Пит, – они, конечно, одомашнены вами, но всё же, это суровое и бесстрашное животное.

Сначала хотели приспособить к боям в воздухе летательные туфли, но все эксперименты закончились неудачами – к сожалению, не было времени учиться передвигаться в этой обуви. Она не делала солдат сильнее. Наоборот, полностью их дезориентировала в пространстве, и целый отряд просто повисал в воздухе, ногами кверху. Зато на летающих островках замечательно получалось сражаться у жителей Парящей Иде. Они составили с фермерами пары и ловко справлялись с оружием, точно попадая в цель.

Летатели, как их тут же стали называть другие, располагались на островках, в которые впрягли драконов. Визидарцы фермеры, выращивавшие на таких остовках тату, привыкли к высоте, но самое сложное было научиться управлять непослушными драконами, пытавшимися выскочить из сбруи и перевернуть островок. Драконов тренировали с утра до ночи, носясь летучим отрядом над Дымящими полями.

А вечерами, сидя вокруг костров, воины наносили себе на руки рисунки, похожие на саламандру Питера.

Среди палаток вечно носилась Дэгни. Она разносила еду, и пыталась, чем только может, облегчить был солдат. Ей помогал дед Итиро и отец Бёрнис. Они быстро освоились ипринимали участие в каждом учении. Ремесленники же много работали в Мастерских, придумывая новые ауксилы, которые могли бы усилить мощь войск. Стурла и Итиро закаляли визидарцам оружие. Тафари работал в Мастерской по изготовлению огненных взрывателей из разрывай-травы. В итоге, за неделю опытов, Следопыт создал маленькие бомбочки. Если с силой кинуть её на землю, она с грохотом молнии металась, вычерчивая огненные дорожки, сжигая всё на своем пути.

Марио как-то додумался закалять Огненным толом те самые кости динозавров, которые визидары использовали для изготовления сковородок и кастрюль. С этого дня воины несли ему ручки от посуды, а он обрабатывал их огнём, и те защищали визидарцев не хуже лат. Чем больше висело на визидарце таких костей, тем сильнее была вокруг него защита.

Пинар с Леонаром изготавливали снадобья, лечили больных и готовили полевые аптечки.

А в Стоунбон всё прибывали и прибывали новые визидарцы. Ремесленники, отработав в Мастерских днем, по ночам дежурили на входе, чтобы принимать тех, кто пришёл вступать в ряды добровольцев.

…Сегодня ночью было дежурство Бёрнис. Она уж было задремала над книгой, которую ей подсунул Стурла. В ней повествовалось о видах оружия, сделанном из клыков хищных животных, как во входной колокольчик зазвонили. Она открыла дверь. За нею стоял Мак Дара.

– Я решил, – теребя шарф, сказал он, – что тоже пойду сражаться.

– Но…уважаемы Мак Дара, – с сомнением в голосе ответила Бёрнис, оглядывая хилую фигуру старика (куда ему сражаться?), – вы и так заняты важным трудом – ведёте архивы. И потом, может, вы придёте с утра?

– Я знаю, что стар, мне уже почти сто, – качнул головой Мак, – но говорят, что Пинар оживила печь Фениксов? А ведь я из них. И она могла бы мне помочь снова стать сильным. И я не вернусь домой. Я сделал выбор.

Бёрнис раздумывала, но Мак Дара решительно добавил:

– Я всё равно не уйду.

Бёрнис вздохнула и отошла, пропуская старика внутрь.

– Сейчас я внесу вас в журнал, – сказала она.

– Всю жизнь я всех записывал в журналы, а теперь вот и меня, – удовлетворённо сказал Мак Дара, садясь на предложенное кресло, пока Бёрнис вносила его в списки.

Колокольчик опять тревожно звонил. Бёрнис вскочила и пошла отворять. За дверью она обнаружила…раненого визидарца. Он лежал лицом вниз. Бёрнис перевернула его, убрала налипшие на лицо волосы. И узнала его.

Это был Уильям. Секретарь Августа Непомнящего. Он был без сознания.

Вместе с Мак Дара они оттащили Уильяма в медицинский корпус и разбудили Леонара. Он пошёл осмотреть пострадавшего.

– У него длинная рана на бедре. Скорее всего от меча. С ним всё будет хорошо. – констатировал граф, выйдя навстречу ожидавшей вестей Бёрнис, – Иди, позови Пинар. И возвращайся на пост.

Дожидаться Пинар остался и Мак Дара. А Бёрнис выполнив поручение, опять села за дежурный стол. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей об Уильяме, она рассеяно рассматривала в книге рисунок булавы из зубов морского броненосца, которые были похожи на бутылочные штопоры, как колокольчик опять затрезвонил.

За воротами обнаружился пухлый рыжий паренёк. Бёрнис он показался знакомым. Она оглядела его повнимательнее. Оранжевые вихры, волосатые руки в которых он мял цветную шапочку. Бёрнис вспомнила:

– Ты, кажется…сын хозяев «Двух унций»?

– Ага, – кивнул он, – меня зовут Лапе. Я пришёл сражаться.

– Но…кажется, ты боялся оружия?

– Не я, а родители, – глаза его блеснули, – не я… Я не трус!

– Ну хорошо-хорошо, – миролюбиво пропустила Бёрнис его внутрь, приглашая присесть, – а что в мешке?

Она указала на тяжёлую поклажу за спиной парня. Лапе с шумом бросил котомку на пол и развязал её. Мешок до краёв был наполнен костяными ручками от кастрюль и чашек, держалками для сковородок.

– Всю посуду разобрал в нашей харчевне. Для доброго дела. Они же тут больше нужны, – с гордостью доложил Лапе, растерянной Бёрнис.

…Через полчаса, когда Лапе был препровожден до палатки и получил форму, Бёрн вернулась на пост и утомлённо опустилась на стул, взяв книгу. Но только она это сделала, как колокольчик снова ожил.

– Да что же это такое… – откинула Бёрнис книгу.

За дверью девушка увидела бурозубика, висящего на языке колокола.

– Кланки? – узнала она его.

– Да, – прыгнул в подставленную девушкой ладонь бодрый бурозубик.

Он вытащил самодельный меч, больше похожий на зубочистку, и сказал:

– Я пришёл сражаться.

– Но…Кланки…Возвращайся к Брай, – улыбнулась Бёрнис, – надеюсь, она в добром здравии?

– Да. Вы спасли её, и я обязан быть на вашей стороне. Защищать Брай и родину, – тоненько пропищал Кланки.

– Ну, не знаю, – задумалась Бёрнис, – давай дождёмся Пита. Он – Полководец, вот пусть и примет решение по тебе.

– Согласен, – мирно сказал Кланки и спрыгнул на стол, – а пока я посплю вот здесь.

Он указал на платок Бёрнис, который она оставила на краю среди бумаг.

Больше до утра их никто не беспокоил.

Только когда часы пробили шесть, вниз спустился Питер. Кланки первым его услышал и успел разбудить Бернис.

Когда Пит появился в двери, Бёрнис встретила его рапортом:

– Приветствую, Предводитель, – широко улыбнулась девушка Питу.

И доложила ситуацию.

– Спасибо за дежурство, Бёрн, – поблагодарил её Питер.

А потом повернулся к бурозубику.

– Привет, Кланки! Я рад, что ты пришёл, но, может, всё же тебе вернуться домой?

– Полководец, я могу пригодиться, потому что незаменим. Знаешь ли ты, какой у меня чуткий слух? – поднял лапку бурозубик, – и самый лучший на свете нюх!

Он втянул воздух, и добавил:

– Например, ты пахнешь…этой…визидаркой…как же её?

Бёрнис с любопытством подняла брови.

– Как же… – вспоминал бурозубик.

– Ладно-ладно, – перебил его Питер. – Мы рады всем. Иди на Дымящиеся поля, найди там Стурлу. Ты поступаешь в его отряд. Но только, боюсь, формы такого размера у нас нет.

– Слушаюсь! – вытянулся бурозубик, отдал Питу честь и легко соскочил со стола.

В это мгновение зашла Пинар и стала докладывать Питеру о состоянии Уильяма

– Он очень слаб, видимо, пережил ещё и тяжёлый удар по голове, – сказала Пинар, а потом обратилась к Бёрнис, – Уильям просил тебя зайти.

Девушка тут же помчалась в лазарет.

Когда к Уильяму ворвалась Бёрнис, он лежал в кровати и наблюдал, как за окном начинал накрапывать мелкий дождь. Девушка отдышалась, остановилась у двери и, посмотрев на его бледную кожу, сказала:

– Ещё день и ты будешь здоров. Пинар с Леонаром отличные лекари.

Он посмотрел на неё и спросил:

– Разрешишь сражаться рядом с тобой? Я бы пришёл раньше, но когда, после ухода Максимуса, меня назначили управлять оставшейся дружиной, я объявил, что не пойду против ремесленников, меня арестовали. Потом началось восстание. Медикат почти весь на вашей стороне.

– Поправляйся, Уильям, – Бёрнис положила ему руку на лоб, – мы будем ждать тебя.

…Через неделю в Стоунбоне начались первые масштабные учения. Питер выстроил и обошёл войска. Больше всех выделялись гномы. Их отряд возглавлял Стурла. У визидаров-гномов оказался один культ на всех – шлемы. Каких тут только не было! У одних они были вытянуты и закручены как раковины, у других представляли собой выкованные морды животных, у третьих напоминали тыквы. Но однако же эти коренастые мелкие визидарцы двигались, пожалуй, чётче и слаженнее всех.

Летатели надели латы и на драконов – у них было слишком беззащитное брюхо. И если в жизни это не было проблемоу, то в бою могло стать роковым фактом. Каждому дракону пришлось изготовить тонкие пластины, закреплявшиеся ремнями на спине меж крыльев. Пока драконы к ним ещё не совсем привыкли и были достаточно неуклюжими.

…Из всех драконов особо выделялся один – со светлым пятном в виде короны между глазами. Все в лагере давно знали, что его зовут Кроун, а его хозяина Дойлем. Когда фермеры подходили к амбарам, в которых наскоро были сооружены стойла для драконов, Кроун первым нетерпеливо хлопал крыльями, вытягивал шею, раздувая ноздри и пытаясь уловить запах хозяина. И Дойль единственный мог проделать, жуткий надо сказать, трюк: на поле ставили смельчака в шлеме. На его макушку водружали яблоко. Дойль залезал на хребет к Кроуну, вставал, держась лишь за поднятую драконом шею, шептал ему на ухо команду. И мощный Кроун, резко взмывал вверх. Он делал в воздухе круг и стремительно пролетев над смельчаком одним нежным рыком сжигал яблоко до тла. При этом Кроун умудрялся не только не опалить смельчаку волос, но даже не нагреть шлема.

Однажды, когда Дойль с Кроуном демонстрировали эту забаву очередной раз, этому стали свидетелями Пит со Стурлой. Они стояли у костра, обсуждая детали боя, но, подняв головы и увидев пикирующего Кроуля, замерли, в ожидании неизбежного несчастья. Но когда под гиканье и хлопки солдат яблоко аккуратно было сожжено, Пит помчался распекать за ненужный риск Дойля, а Стурла удовлетворённо пробурчал себе под нос:

– Ну, вот – это настоящие воины. И настоящие драконы. А то «они несут у нас яйца…»

…Всех солдат Питер разделил на две части. В ходе учений надо было взять крепость врага – огромную кое-как сколоченную конструкцию, напоминавшую замок. Войска разделили на две части, и Питер подал сигнал к наступлению.

Конец всегда начало

Через час заинтригованные Итиро, Питер и Кланки сидели в Мастерской Архитектуры и ждали от Тафари объяснений.

Гномы успели сшить Кланки форму – на его штаны и жилетку ушёл не такой уж большой клочок ткани. Ему даже изготовили настоящий маленький плащ. И то, чем Кланки гордился сейчас больше всего – Стурла самолично смастерил ему шлем. Он выпросил у Пинар металлический колпачок от одного из её снадобий, прикрепил к нему кожаные ремешки, сверху приделал шишечку. И теперь эта конструкция красовалась на голове гордого бурозубика.

– Давайте пока перескочим первый пункт, и представим, будто оборудование, – Тафари похлопал по усилителю, – уже у Алаун. И она даже смогла объединить его с ауксилом Времени. Но Алаун понадобится помощник. Самое активное время для малумов – это ночь. Алаун говорила, что ночью они черпают силы из темноты, а свет их ослепляет и делает более неповоротливыми. Значит, лучший вариант для Хьюго: перебить нас ночью, при входе в ущелье. Мы же должны помешать ему это сделать. И для этого нам очень нужен Кланки.

Бурозубик сидел на старой чернильнице, как на кресле, сложив лапки на коленях, и внимательно слушал Следопыта, кивая головой.

– Кланки, вот усилитель, – Следопыт тронул медный ящик. – Нам придётся его разобрать, и ты поможешь собрать его Алаун. А потом, рано утром, когда она укроется от света, ты запустишь его. Оставаясь невидимым для врагов, потому что ты маленький. Все в развалинах погрузятся в сон, и у нас будет время подвести войска к Ведьминому Пальцу как можно ближе.

– Я согласен, – воодушевлённо вскочил Кланки.

– Но у тебя же есть этот странный напиток для Алаун. Который должен сделать её живой. Она выпьет его, и свет солнца ей не будет страшен, – рассуждал Итиро.

– Я очень хочу помочь Алаун. Но мы многого не знаем. Во-первых, не испортилось ли снадобье? Оно должно так пахнуть? Или нет? Во-вторых, мы не знаем, как на это отреагирует тело Алаун… И у нас совершенно не будет возможности ей помочь, – склонил голову Тафари, – поэтому попытку оживления Алаун нужно провести позже. Я не могу…Мы не можем… ею так рисковать…

– Соглашусь с тобой, – кивнул Итиро.

– План твой хорош. И, я думаю, Алаун с ним согласится, – потёр лоб Питер, – но всё же – что с первым пунктом, который ты пропустил? Кланки, конечно, маленький и незаметный. Но как он преодолеет ущелье с таким-то грузом? Как Кланки попадёт в развалины?

– С помощью этого! – Тафари достал переговорное зеркальце, – я ещё не проверял, но почти уверен…

– Почти уверен в чём? – спросил Итиро.

– Поглядите, – Тафари протянул им зеркальце и показал на печать, – его создал Вульф Сториганн. Тот самый. Автор проходной двери. Если мы закрепим это зеркальце в проёме, то, скорее всего, оно начнёт работать как Дверь-Во-Всё. Правда, очень маленькая. Только Кланки сможет пролезть в него, протащить оборудование, помочь Алаун его собрать и запустить. А так же… – голос Следопыта дрогнул, – Кланки сможет доставить консунтам лекарство.

– Я готов! – вскочил Кланки.

– Но сможет ли Кланки запомнить, как собрать усилитель? Ведь если ты закрепишь зеркальце в проёме, и всё сработает, как надо, то оно станет мутным. И мы ничего не сможем увидеть и посоветовать. Возможно, мы даже не сможем больше ничего сказать Алаун, – засомневался Итиро.

– У меня хорошая память, и в приборах я разбираюсь, – обиженно засопел Кланки. Он сдвинул брови и сурово сказал, – я справлюсь и не подведу.

– Тогда остаётся переговорить с Алаун – согласна ли она с этим планом. Сейчас мы побеседуем с ней, – выдохнул Питер.

Тафари положил зеркальце на стол, раскрыл его и постучал в стекло. Но никто ничего не успел сказать появившейся в отражении Алаун. Она была очень взволнована. Как только зеркальце её показало, Алаун тут же стала говорить:

– Всё рушится. Я боюсь, у нас ничего не получится. Стена вот-вот растает. А малумы… Они сильны как никогда. Хьюго с помощниками придумали какой-то страшный приём против вас. Но я никак не могу узнать, что это. Он только лишь повторяет, что теперь их не победить, потому что каждый из вас будет сражаться не с малумом, а с самой страшной силой на свете! И я впадаю в ужас, когда Хьюго рассуждает об этом. Потому что говорит он очень уверенно.

– Ну, не бойся, – качнул головой Питер, – возможно, он просто пытается себя в чём-то убедить.

– Нет! Ты не знаешь его. Они точно что-то придумали. И что-то страшное, – покачала головой бледная Алаун. – Вы должны отступиться от своей идеи и лучше подумать, как спрятаться и где укрыться. Может, можно для этого применить комнату Сада Сновидений? Помнишь, Тафари, ты мне о ней рассказывал?

– Но в комнате, как бы она ни была велика, не спрячешь всю страну, – перебил её Итиро, – Алаун, успокойся, у нас хороший план…

– Меня сейчас волнует другое, – обратился к ней Тафари. – Сможешь ли ты достать в лабораториях Хьюго что-то вроде объединяющего тола? Ведь твой перстень Воли уже больше не действует.

– Ах, – махнула рукой Алаун, – это полбеды. У Хьюго есть амулет Мощи. Треугольник из трёх металлов. Пусть он не такой мощный, но действует, как объединяющий тол.

– Сможешь ли ты его взять? И не будет ли это угрожать тебе проблемами? – с тревогой спросил Тафари.

– Смогу. А проблемы… Они здесь могут вырасти на ровном месте. Не будем об этом – это мелочи. Вы не понимаете…Они перебьют вас, – устало сказала Алаун, – Хьюго – страшное существо. Он опаснее всех визидаров. Например, он видит Муз и Мраков не только ночью, что и вы, но и днём тоже. И даже я не знаю всего, на что он способен…. Я думала, что с его войском будет легче сражаться, когда они видимы, именно поэтому уговорила Хьюго создать для них доспехи. Но сделала только хуже. Помощники Хьюго изобрели способ, и теперь доспехи малумов практически невидимы. Как сражаться с армией, если её не увидишь? Теперь они неуязвимы. Ваши заколдованные пули могут убить их, только попав в самого малума, то есть в узкую глазную прорезь шлемов.

– Нам этого будет достаточно. Наши стрелки тренируются день и ночь, – успокоил её Питер.

– Но как попасть в то, чего ты не видишь? – спросила Алаун и печально добавила, – ах, вот если бы вы могли их хотя бы видеть, как в свете фонаря теней…

– Видеть… – размышлял Питер, – видеть… А что если создать такие Окуляры, через которые малумов было бы видно? Я думаю, что это не так трудно сделать.

– Окуляры! Точно! – вскочил Итиро. – В подвале промышленной магии я видел огромный короб со стекляшками. Из них получатся чудесные очки, которые можно было бы обработать фонарём теней! Надо срочно созвать ремесленников!

Питер и Итиро вышли, а Тафари остался с Кланки успокаивать Алаун. Следопыт рассказал ей их план с усилителем и бурозубиком. Он так же объяснил Алаун про Оживитель из глазастого плода.

– Я не знаю, действует ли оно ещё, – добавил Тафари, – но в любом случае, надо попробовать.

– Неужели всё может получиться? – от волнения Алаун закрыла глаза, – Да, Тафари, мы должны бороться, ты прав. Иначе, какой в таком существовании смысл? Это не жизнь, а только слабое её отражение. Когда вы отправите сюда Кланки?

– Я думаю, как только он научиться разбираться в усилителе. Буквально через день-два, – сказал Тафари.

Алаун кивнула.

…На следующий день голуби принесли известие от Кормака и Кревана о том, что стена почти исчезла. Питер получил его, когда стоял перед построенными войсками.

– Что же. Через сутки отправляемся в путь, – прочитав его, скомандовал Питер, он оглядел взволнованные ряды и добавил тише, – братцы, собираемся. Завтра с восходом выдвигаемся к границам.

Каждый понимал, что это означает. По рядам пронесся гул возбуждения.

– Предводитель, – раздалось из отряда Стурлы, – а можно мы подготовим знамёна?

– Конечно, – кивнул Пит.

– А можно, – опять раздалось оттуда, – мы на своём знамени изобразим ину?

– Ину? – удивился Пит, не понимая.

Но он торопился, и ему некогда было рассуждать:

– А знак ину вас вдохновляет? – спросил он.

– Да, – раздались голоса гномов, – очень!

– Тогда можно, – кивнул Питер.

И поспешил в Мастерские. Но ему навстречу бежали визидарцы, дежурившие у входа:

– Там приехал Август Непомнящий с отрядом, – кричали взволновано Питу.

– Да почитай с целым войском! За воротами тьма народа! – добавил другой дежурный.

Пит отправился к воротам, с досадой размышляя, что на полемики с Августом совсем нет времени и с неудовольствием думая, как бы не забыть всё то важное, что держит в голове. Полководец вышел из ворот и оглядел визидарцев, которых было так много, что последние их ряды скрыли ветки священного дуба. Впереди стояли спешившиеся члены Совета во главе с Августом. Он поднял руку, и в рядах за ним мгновенно наступила тишина. А Август подошёл к Питу, неожиданно склонил перед ним колено, звонко сказал: «Присягаю», и поприветствовал его, как воина. За Августом повторила вся толпа.

Август поднял суровое лицо и сказал уже тише:

– Простите, что не поверил вам с самого начала. Простите, что из-за меня прошли бойни по всей стране. И простите за то, что сомневался в подлинности письма Аластара…

– Я рад, что вы всё поняли, – кивнул ему Пит.

– Стена защиты, действительно, почти растаяла… – сообщил Август.

– Вот поэтому у нас совсем нет времени, – перебил его Питер

Он помог Августу подняться, обнял его и показал окружную дорогу, по которой вновь прибывшее войско поехало присоединяться к остальным частям.

Пит же поспешил по делам.

…Последние сутки прошли в тревоге и хлопотах. Как ни странно, но окуляры теней создали очень быстро. Ремесленники создавали очки, Итиро обрабатывал их фонарём теней. Сквозь созданные окуляры, даже днём было видно Муз, а значит, и малумов тоже.

В отрядах шли последние приготовления. Работы было много. Везде, раздувая от напряжения ноздри на мясистых носах, сновали визидары-тролли. Они целыми подводами таскали корм для своих драстидов, – те ели всего лишь раз в неделю. А ещё их надо было досыта напоить, иначе драстиды начинали плеваться огнём. В остальных отрядах готовили лошадей, проверяли латы драконов и прочность упряжи. Чистили оружие, грузили на плавающие острова боеприпасы. Особо каждый приводил в порядок обувь. Частенько меж солдат слышалась визидарская поговорка: «Обувь должны быть чистой, как совесть».

Драконы, словно почуяв поход, волновались в загонах. Сегодня их кормили хиларитатой – перед боем она должна была придать им сил и выносливости.

По рядам солдат бегала Янмей и раздавала всем окуляры, которые те натягивали на шлемы. Пинар с Леонаром так же разносили аптечки, полные снадобий и свёрнутых в рулоны змеелистников.

…Уже поздно ночью ремесленники собрались в Мастерской Промышленной Магии.

Тафари аккуратно вытащил зеркальце из шкатулки, и посмотрел на сосредоточенного Кланки. Он сидел на деталях разобранного усилителя.

– Готов? – спросил Следопыт бурозубика.

Тот поправил шлем и кивнул.

На медных проволочках Итиро закрепил зеркало в проёме. Все напряжённо ждали. И вот, наконец, зеркальце завибрировало.

– Ура! – захлопала Янмей, – я знала, что получится!

На двери написали адрес: «Медовые холмы, Дагхэд, тайная комната в гардеробной Алаун» открыли её. В зеркальце была чёрная муть.

– Алаун, ты здесь? – спросил, приблизившись вплотную к тёмному проходу, Тафари.

– Да, – словно из колодца с размножающимся эхом донеслось оттуда.

Янмей взяла в руки бурозубика, поцеловала его в маленький лобик и сказала:

– Береги себя.

Она поднесла его к зеркальцу. Кланки махнул рукой и исчез в темноте. За ним стали просовывать в зеркало детали. Последним втиснули на ту сторону бутыль-плод. И закрыли дверь.

– Остаётся надеться, что у них всё получится. И они справятся, – вздохнул Тафари.

Он, с тайной надеждой, снял зеркальце с державших его проволочек, открыл и постучал. Но оно покрылось сеточкой трещин ибольше не работало так, как прежде.

…Алаун очень обрадовалась появлению Кланки. Она целый вечер ждала его в тайной каморке, спрятанной в гардеробной. Пространство этой комнатушки, и без того узкое и тесное, было забито визидарскими учебниками и ауксилами, так что девушка здесь еле умещалась. Но только в этом месте замка она чувствовала себя свободной и по-настоящему защищённой.

Появившись из мутного пространства и подхваченный Алаун, Кланки церемонно раскланялся и, коснувшись пальчика девушки, поцеловал её ноготок. Но за бурозубиком тут же стали появляться детали усилителя, и Кланки с Алаун пришлось срочно принимать груз, чтобы ничего не закатилось, не затерялось и не разбилось. Последним они получили воняющий плод, который выскользнул из рук Алаун и чуть не упал. Но она успела его подхватить.

Когда пространственная дыра в зеркальце затянулась, оно треснуло и развалилось. Кланки сел на ближайшую книжку и вытер пот.

– Теперь нам никто поможет. Сможем ли мы собрать усилитель? – засомневалась Алаун, оглядывая груды мелких деталей.

– Это не проблема, – махнул лапкой Кланки, – у нас только одна сложная задача – объединить его с созданным тобой усыпляющим ауксилом. Успеем ли мы за стуки? Ведь войска откроют Спасительные ворота на границе завтра с первыми лучами солнца. И к этому времени все в подвалах Дагхэда должны заснуть. Где тот амулет Хьюго, о котором ты говорила? Он нам очень скоро понадобится. Ты достала его?