Текст книги "Биография создателя Гарри Поттера Дж. К. Ролинг, написанная Шоном Смитом"

Автор книги: Шон Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Среди книг, прочитанных Джоанной в университетские годы, был «Властелин колец», знаменитый роман-фэнтези оксфордского профессора Дж. Р. Р. Толкиена. Джоанна очень полюбила эту сагу, и с годами толстый том, где были собраны все три книги, сильно поистрепался. Поклонники творчества Джоанны любят проводить параллели между «Гарри Поттером» и эпосом Толкиена. И там, и там главная тема – извечный конфликт добра со злом в относительно упрощенной, «черно-белой» форме. Толкиен был человек науки, филолог (лингвист), профессор, специалист по средневековой литературе. Он, в чем впоследствии признавалась и Джоанна, стремился к созданию оригинального мифологического жанра.

Звучные имена героев, названия животных и предметов отличаются вычурностью и экзотичностью: Арагорн, Гнилоуст (Wormtongue), Бильбо Торбинс. То же можно сказать и о персонажах книг о Поттере: Арагог, Червехвост (Wormtail), Дадли Дарсли. Главные герои и у Роллинг, и у Толкиена – Гарри и Фродо – простодушные и наивные сироты, которым не повезло с близкими родственниками. И каждый из авторов препоручает своего героя заботам отечески доброго и мудрого наставника, который, не вмешиваясь в дела своего подопечного, в любой момент готов прийти к нему на помощь. Для Гарри таким наставником стал Дамблдор, а для Фродо – Гэндальф. И в том, и другом случае в роли врага выступает «Темный Лорд»: Саурон во «Властелине колец» и Волан-де-Морт (Вольдеморт) – в «Гарри Поттере». В обоих произведениях Темный Лорд лишается власти и медленно возвращает себе былую силу. И оба героя побеждают зло не своим могуществом и колдовскими чарами, а силой духа и добротой. Фродо силен тем, что не поддается соблазну завладеть магией кольца. А Гарри Поттер в «Философском камне» одерживает победу над Волан-де-Мортом своей решимостью спасти волшебный камень и вернуть его Дамблдору, а не присвоить себе.

У Гнилоуста много общего с Червехвостом. Гнилоуст, вкравшись в доверие к конунгу Тео– дену, становится его правой рукой, чтобы влиять на него и выведывать важные тайны. Червехвост – также известный как Питер Петтигрю – принимает обличье крысы и становится домашним питомцем Уизли, чтобы быть в курсе всего, что происходит в мире магов. В итоге и Гнилоуст, и Червехвост, эти слабые и трусливые приспешники Темного Лорда, открывают свое истинное лицо.

Вряд ли может удивить тематическое сходство двух произведений, где сюжет построен на волшебстве и мифологии. Но некоторые параллели особенно очевидны. Так, во «Властелине колец» есть черные всадники-Кольценосцы в капюшонах, а в «Узнике Азкабана» – Дементоры, тоже черные, тоже в капюшонах. И те, и другие на главных героев оказывают похожее воздействие: «У Гарри перехватило дыхание. Ледяной холод проникал под кожу, впиваясь в грудь, в самое сердце...» А у Толкиена: «Старая рана заныла от боли, и мертвенный холод подступил к сердцу Фродо».

Опять же, в «Философском камне» Гарри находит Зеркало Еиналеж, которое, как объясняет ему Дамблдор, «показывает нам не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания». А в книге «Братство кольца» Фродо заглядывает в зеркало Галадриэли. Царица эльфов говорит ему: «По моей воле Магическое Зеркало явит вам все, что вы пожелаете увидеть».

Джоанна Ролинг утверждает, что самое большое влияние на «Гарри Поттера» оказал «Белый

Жеребенок». Как и все талантливые писатели, она вбирает идеи других авторов, будь то Толкиен, Джейн Остин или Элизабет Гудж, которые питают ее воображение. На вопрос о влиянии творчества Толкиена на «Гарри Поттера» она ответила: «Думаю, если не принимать во внимание пересекающиеся моменты: драконов, волшебные палочки, магов, – повести о Гарри Поттере совсем другие, особенно в плане стиля. Толкиен – чистой воды мифология. Вряд ли кто-то возьмется утверждать то же и о моих книгах. К тому же, у Толкиена нет Дадли».

Со времени первого знакомства Джоанны с «Властелином колец» до появления Гарри Поттера прошло больше пяти лет. Несомненно, влияние произведения оксфордского автора очевидно. Но, впрочем, то, же можно сказать и о других книгах ее детства и юности. «Гарри Поттер», между прочим, очень веселая книга, а у Толкиена нет искрометного юмора Ролинг. Трудно представить себе профессора филологии, работающего над эпизодом с продавцом книг из «Узника Азкабана»: «Это бедлам. Я думал, худшее уже произошло, когда мы купили двести экземпляров «Невидимой Книги Невидимости» – они стоили целое состояние, а потом мы их так и не нашли».

Годы, проведенные в Эксетере, оставили У Джоанны самые приятные воспоминания, и повести о Гарри Поттере насыщены деталями, связанными с графством Девоншир и студенческой жизнью. Так, в «Философском камне» изобретатель эликсира жизни, Николас Флэмел, доживает в Девоншире до весьма преклонного возраста – 665 лет. Семейство Уизли ютится в домишке– развалюхе в деревне Оттери-Сент-Кэтчпоул. Один из эпизодических персонажей, профессор Бинс, по собственному признанию Джоанны, был целиком «списан» с преподавателя классического отделения университета. Бинс однажды уснул у камина в учительской и умер, а потом, не заметив этого, пошел на урок, а тело так и осталось сидеть в кресле. Его привидение продолжает вести уроки истории волшебства, и «тоскливее этого предмета не было» во всем Хогвартсе: «Мистер Бинс открыл свои записи и давай скрипеть, как немазаная телега; класс скоро впал в дремоту...»

Джоанна сдала выпускные экзамены, получив «2:2» – довольно посредственный балл для студентки с ее способностями. Возможно, она бы училась лучше на английском отделении, однако ее научный руководитель Мартин Соррелл говорит, что не замечал, чтобы «эта оценка повлияла на ее дальнейшую судьбу. С точки зрения личных амбиций писателя, как мне кажется, совершенно не имеет значения степень, полученная на отделении английского языка».

Церемония присвоения ученой степени состоялась погожим летним днем 1987 г. Все девушки Оделись в стиле «Слоун Рэйнджер» – в элегантные «маленькие черные платья», а юноши, в строгих костюмах, но с прическами под «Дюран-Дюран», выглядели довольно нелепо. Пит и Энн (в инвалидной коляске) пришли поаплодировать дочери. В этот день им было чем гордиться. Когда назвали имя Джоанны, она уверенной походкой прошла на сцену, где сэр Рекс Ричардс, президент университета, вручил ей свидетельство об образовании.

В тот день одной из удостоенных почетной степени доктора литературы стала Гленда Джексон, которая в благодарственной речи сказала, что для нее это большая награда, чем все актерские премии. Ее история поучительна для тех, кто с детства был лишен сословных привилегий. В шестнадцать лет Гленда бросила школу и устроилась помощницей продавца в магазин «Бутс». К окончанию университета она уже снималась в фильмах Кена Рассела, но вскоре отказалась от карьеры актрисы и окунулась в политику. В 1992 г. она стала членом парламента.

Джоанне посчастливилось, как и мисс Джексон, получить почетную степень выпускницы университета Эксетера. «Очевидно, она просто ждала своего часа», – говорит Мартин Соррелл.

Но тогда ее час еще не пробил.

★

Состояние Энн Ролинг значительно ухудшилось. На улицу она выезжала только в инвалидной коляске, а по дому к тому времени, когда

Джоанназакончила университет, передвигалась при помощи костылей. Татшиллский мясник Джефф Роузер, который часто по дороге заносил ей все необходимое в Черч-Коттедж, вспоминает, чтоЭнн непременно спрашивала его: «Вы уверены, что вам это не сложно?» Энн в деревне уважали и относились к ней с сочувствием.

У Джоанны начинался переломный период. Она записалась на курсы секретарей, владеющих иностранным языком (в данном случае французским), но секретарь из нее, по ее собственному признанию, получился «кошмарный». После Эксетера она вместе с несколькими университетскими подругами снимала квартиру в Клэфеме, на юго-западе Лондона, и еле-еле сводила концы с концами, чуть ли не еженедельно меняя место работы. Один раз Джоанна устроилась в издательство, где ее обязанности заключались в рассылке авторам уведомлений об отказе. Но за это время она, по крайней мере, научилась быстро печатать, что впоследствии ей очень пригодилось.

Родители не зря беспокоились о будущем Джоанны. Они были практичными людьми, и Энн, естественно, переживала, что ничем не может помочь дочери. Какое-то время Джоанна работала в лондонском офисе Международного движения за амнистию. Сперва она была исполнена энтузиазма, но затем, не наблюдая конкретных результатов своей деятельности, разочаровалась в работе. «Джо – идеалистка, – говорит Иветт Каулес, – я помню, как горько ей было расставаться со своими иллюзиями. Не думаю, чтобы ее там все устраивало». Ролинг работала в Африканском отделе, изучавшем проблемы нарушения прав человека в франкоговорящих странах, но чувствовала, что это занятие не для нее. Когда сотрудники шли обедать в паб, Джоанна под любым предлогом устремлялась в противоположном направлении, чтобы найти укромное местечко, где можно было спокойно поработать над начатым ею взрослым романом. Настал момент, когда ее отговорки стали настолько неубедительны, что коллеги начали интересоваться, к кому это она бегает на свидания в обеденное время. Ни один из двух романов, написанных Джоанной до двадцати пяти лет, не увидел свет, но зато у нее появилась привычка делать пометки и записи в кафе и барах, что сослужило ей хорошую службу в процессе работы над «Гарри Поттером».

Джоанна изобрела новый способ уединения. Ее родители никогда не понимали классической музыки, в их коллекции дисков не было ни одного «серьезного» произведения, а Джоанна любила классику. Она сама воспитывала свой вкус путем проб и ошибок, покупая и прослушивая самые разные записи. Одним из ее любимых произведений стала соната для фортепьяно «Аппассионата» Бетховена, и она постоянно слушала ее, когда работала секретарем-машинисткой. «Так окружающие оставляли меня в покое. Я надевала наушники и притворялась, что печатаю».

Парень, с которым она встречалась в Эксетере, перебрался в Манчестер, и Джоанна последовала за ним. Это было не самым удачным решением в ее жизни, началом, как она сама говорила, «года несчастий», но за ним последовал момент озарения, который изменил всю ее судьбу. «Если бы мне представилась возможность вернуть прошлое, – говорит Джоанна, – я бы оставила все как есть. Я ни о чем не жалею: ни о переезде в Манчестер, ни о работе в офисе, ни о том, что начала писать тот ужасный роман».

Джоанна пребывала не в самом чудесном настроении, когда битые сорок минут глазела из окна вагона на однообразные сельские пейзажи, возвращаясь поездом в Лондон после недели безрезультатных поисков квартиры в Манчестере. Ей было о чем подумать: и о себе – стоило ли уезжать из Лондона, и о том, что происходит дома, в Черч-Коттедже, – как там мама, как идут дела у отца. Может быть, она вспоминала паб «Черная Лошадь», кофейню «Девоншир– Хаус», беззаботные студенческие годы. Но нет, она размышляла не о том, ибо Джоанна Ролинг всегда грезила наяву. Вот и теперь, когда перед ее глазами проплывали пятнистые, черные с белым, коровы, она думала о мальчике, которого поезд увозит в школу волшебников: «Образ Гарри Поттера возник внезапно. Сама не знаю, как и почему. Но мне совершенно отчетливо представился Гарри, школа волшебников. И тут же родился замысел истории о мальчике, который не знает, кто он, не догадывается, что он волшебник, пока не получает приглашение в школу магов. Еще ни одна идея не вызывала во мне такого воодушевления».

Как ни странно, в тот июньский вечер у Джоанны, к ее огорчению, не оказалось под рукой ни ручки, ни бумаги, поэтому она просто закрыла глаза, и перед ее мысленным взором вставали новые образы. Она думала о Гарри, хотя тогда еще не дала ему имени, представляла себе школу и людей, с которыми его сведет судьба. В беседе с Линдси Фрэзер Джоанна сказала, что к концу поездки она уже придумала Рона Уизли, похожего на Шона Харриса, лесничего Хагрида, с которым, по ее словам, ей больше всего хотелось бы встретиться в реальной жизни, и школьных призраков – Почти Безголового Ника и Пивза. Сначала она еще не представляла, как назовет всех этих персонажей. Имена появились позже, из различных источников – газет, словарей, справочников.

Больше всего Джоанна размышляла о школе, о том, какой она может быть. Она решила, что школа будет находиться в Шотландии, потому что с этим краем многое связывало ее родителей, и еще там есть нехоженые тропы и дуют сильные ветра. Это будет замок, но не из тех, что она видела. Хогвартс – это смешение разных стилей. Тинтернское аббатство близ Чепстоу, университетское общежитие Томас-Холл плюс макет проекта новой школы, установленный в главном холлеУайдена, когда ей было тринадцать, может быть,еще кое-что – вот так и появился знаме нитыйХогвартс. Позже, сидя у себя в комнате, Джоанналихорадочно заносила все, что помни лось споезда, в тощий дешевый блокнот. Это сталопервой рукописью «Гарри Поттера».

Нельзя сказать, что Гарри Поттер сразу же стал единственной страстью Джоанны. Тогда, в июне 1990 г., до выхода в свет первой книги оставалось еще семь лет. Но это скрашивало унылые будни, спасало в минуты, казалось бы, безысходного отчаяния. Джоанна устроилась на временную работу секретарем в Манчестерскую торговую палату и к концу года все же перебралась из Лондона в Манчестер. В Торговой палате, несмотря на усердные поиски, не смогли найти никаких данных о Джоанне, будто ее там никогда и не было. Проработавшие там двадцать лет сотрудники, включая горячих поклонников «Гарри Поттера», тоже не помнят ее. Потом какое-то время Джоанна работала в университете Манчестера.

И все это время Джоанне помогал мальчик-волшебник. Вскоре коробка из-под туфель уже доверху наполнилась записями для будущей саги. Многие авторы считают такой метод сочинительства лучшей писательской забавой – следовать своим творческим порывам и затем смотреть, что получилось. Джоанна уже решила, что напишет семь книг: не слишком ли самоуверенно, говорят некоторые, для неопубликованного автора? Но в этом есть свой смысл – по одной книге на каждый год учебы Гарри в Хогвартсе. Да, она наконец придумала имя для своего героя. «Из мужских имен я всегда предпочитала имя «Гарри», а «Поттер» – это фамилия семьи, с которой мы жили по соседству, когда мне было семь лет. Мне нравилась эта фамилия, и я решила позаимствовать ее». Варианты имен других персонажей Джоанна собирала с большим рвением и тоже складывала в коробку, например, «Дамблдор» – это древнеанглийское слово, означающее «шмель», которое встречается в «Мэре Кастербриджа» Томаса Харди.

Несмотря на все это, Гарри Поттер в тот год был не самым значительным событием в жизни Джоанны. 30 декабря 1990 г. умерла Энн Ролинг. Ей было всего сорок пять. Джоанна перед самым Рождеством ездила домой. «Мама выглядела очень худой и изможденной. Не знаю, как только я не догадалась, насколько она больна. Наверное, это потому, что я столько времени наблюдала, как болезнь постепенно подтачивает ее силы, и в тот раз произошедшая в ней перемена была не столь очевидна». Джоанна, как всегда, сказала маме «до свидания», не подозревая, что видится с ней в последний раз, и в канун Рождества уехала из Татшилла, чтобы встретить праздник со своим приятелем и его семьей. В канун Нового года ее разбудили в 7.30 утра: ей звонил папа. Это показалось ей странным, и она тут же почувствовала неладное. Взяв трубку, Джоанна уже инстинктивно поняла, что произошло. «Я до сих пор не могу писать о маме без слез».

Энн умерла очень тихо, у себя дома, после десятилетней борьбы с болезнью. Пит Ролинг уже в третий раз уведомил чиновников о смерти в семье: сначала была его мать Кэтлин, потом отец Эрни и вот теперь жена Энн. Энн никогда не выражала желания быть похороненной во дворе церкви, рядом со своим домом, предпочитая кремацию. Процедура кремации состоялась в крематории Глостера в тридцати милях от Татшилла; присутствовали лишь близкие друзья и родственники. Пита с дочерьми отвез туда Питер – бывший муж Ширли Неттлшип, который стал хорошим другом семьи Ролингов. Не успели попрощаться с Энн ее сестра Мэриан с мужем Лесли. Они задержались в дорожной пробке из-за аварии на трассе и приехали, когда печальная церемония уже завершилась. Естественно, это очень их расстроило.

Смерть матери оставила глубокий отпечаток в душе Джоанны Ролинг. Это не только перевернуло всю ее жизнь, но и изменило судьбу Гарри Поттера. Сначала она была просто как потерянная. Затем, так и не оправившись от горя, вернулась в Манчестер. Но там ее ожидало лишь никчемное существование и разлагающиеся любовные отношения. В очередном приступе тоски она отправилась в паб, а потом заказала себе комнату в маленьком отеле в Дидсбери, пригороде Манчестера.

Вечер не прошел впустую. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Джоанна решила, что неплохо бы придумать для учеников Хогвартса какую-нибудь забавную спортивную игру. Так появился квиддич – необычная игра с несколькими мячами. Название придумала сама Джоанна, на этот раз без всяких атласов.

Когда писательница подбирала имя для м-ра Дарсли-младшего, то сначала чуть было не назвала его Дидсбери. Поразмыслив, она решила, что не стоит незаслуженно обижать жителей манчестерского пригорода, где она изобрела квиддич. Джоанна по принципу аллитерации ¹⁶в итоге остановилась на Дадли, хотя один бог знает, чем уж так провинился этот городок Средней Англии, что в его честь был поименован этот несносный, как его величает тетя Мардж, «Даддер».

Своей маме Джоанна посвятила главу «Зеркало Еиналеж» в «Философском камне», наверное, самую известную из всех глав «Гарри Поттера», которой, по словам самой писательницы, она гордится больше всего. Это очень трогательный момент. Еиналеж – это волшебное зеркало, которое отражает – как объяснил Гарри Поттеру Дамблдор – «не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания».

Гарри видит в зеркале своих родителей, улыбающуюся сквозь слезы маму. «Его переполнило очень странное, не испытанное доселе чувство – радость, смешанная с ужасной грустью». «Когда я перечитывала эту главу, – говорит Джоанна, – я поняла, что передала Гарри собственные переживания и тоску по умершей маме».

Если бы Джоанна заглянула в Зеркало Еиналеж, она бы наверняка увидела в нем Энн. В интервью одному журналу она поделилась с читателями самым своим сокровенным желанием: хотя бы на пять минут увидеться с мамой, чтобы рассказать ей все свои новости. «Я бы болтала без умолку, а когда бы пять минут истекли, поняла бы, что не спросила ее, каково это, быть мертвой. Что за детский эгоизм, правда?»

С точки зрения сюжета образ сироты облегчал задачу писательницы. Родители не вмешиваются в жизнь Гарри, мальчик предоставлен сам себе и может оставаться в школе на каникулы. В каком-то смысле после смерти матери Джоанна сама осиротела. Именно этому Гарри как персонаж обязан более серьезной, глубокой стороной своего характера. Все, кто знал Энн Ролинг, улавливают в первой книге стремление Джоанны воздать дань любви и признательности своей матери. «Эти книги – отражение нравственных ценностей Энн и Пита, – говорит Джон Неттлшип. – У родителей Джоанны были очень твердые жизненные принципы и сильно развитое чувство ответственности и справедливости. Я всегда считал их очень достойными людьми, и в «Гарри Поттере» мне нравится именно то, что он отражает семейную этику Ролингов».

«Вполне очевидно, что эти повести – отголосок детства Джоанны. Не то чтобы она считала себя обязанной написать их в память о матери. Вовсе нет. Джоанна говорила, что, перечитывая уже готовую первую книгу, «Философский камень», обнаружила в ней очень многое, так или иначе связанное с мамой. То же подумали и мы с Ширли. В книге все время ощущается незримое присутствие ее матери, угадывается ее образ мыслей».

Именно материнская любовь спасла маленького Гарри от чар злобного Волан-де-Морта, вознамерившегося погубить его. В «Тайной комнате» Гарри говорит Темному Лорду: «Мне ясно, почему ты не можешь меня убить. Моя мама отдала жизнь, чтобы спасти меня».

Прошло совсем мало времени после похорон Энн, когда в манчестерской квартире Джоанны побывали воры и унесли с собой то немногое, что осталось у нее в память о маме. Это стало последней каплей. Девушка так и не смогла прижиться в Манчестере. В университетском романе тоже, наконец, была поставлена последняя точка. Пришло время двигаться дальше.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Любовь в теплом климате

«Мне кажется,

Джоанне не везло в любви»

В

газете «Гардиан» на глаза Джоанне попало коротенькое объявление: «В португальскую школу приглашаем учителей английского языка». У Джоанны уже был некоторый опыт преподавания, накопленный за год языковой практики в Париже, и ей подумалось, что Португалия – это как раз то место, куда захотела бы поехать Джессика Митфорд. Девушка отправила свое резюме с сопроводительным письмом, где объяснила, почему ей хочется преподавать в Португалии, и сообщила контактный номер телефона. Объявление поместил Стив Кэссиди, директор школы английского языка «Энкаунтер» в Порто. В заграничном штате учителей английского была большая «текучка», поэтому он каждый год подбирал трех-четырех новых преподавателей из примерно сорока кандидатов.

Вернувшись в Англию, чтобы навестить свою семью в Бернсли, Кэссиди заодно обзвонил нескольких кандидатов и договорился о собеседовании. Джоанне он назначил встречу в отеле рядом с железнодорожной станцией в Лидсе. «Мы пили кофе и болтали, – вспоминает он. – Из-за густо подведенных глаз вид у нее был немного вызывающий. Она чем-то напоминала Мортицию из семейки Аддамс. Ее характеристики оказались не самыми лучшими, но все же я решил, что она нам подойдет. Джоанна была немного застенчива, а тогда она мне показалась к тому же очень грустной. Помнится, у нее незадолго до того умерла мама».

Кэссиди объяснил Джоанне, что ей придется преподавать английский всех уровней, от элементарного до высшего. Потом рассказал немного о Порто, хотя девушка уже самостоятельно прочитала кое-что об этом, втором по величине городе Португалии. Среди туристов этот регион славится прежде всего своими портвейнами. Здесь производятся все известные марки, представленные в винных магазинах и питейных заведениях. И их все можно продегустировать, побывав на экскурсиях местных филиалах «Тэйлоре», «Сандеман», «Грэхеме» и других производителей вин. Жители Порто очень гордятся наследием предков, но компании по производству портвейна были основаны семьями англичан. Фактически Порто получил прозвание Invicta ¹⁷из-за того,что город долго отказывался признавать властьпортугальского короля.

Один из самых знаменитых в прошлом жителей города – Генрих Мореплаватель, который в пятнадцатом веке не раз возглавлял морские исследовательские экспедиции к берегам Африки. Говорят, в Порто родился и Фернандо Магеллан, совершивший первое кругосветное плавание, хотя историки пока не подтверждают этого факта.

Итак, Джоанна получила работу. Она с нетерпением ждала начала нового увлекательного приключения. Отец переехал из Черч-Коттеджа в Чепстоу и стал понемногу оправляться после смерти жены. Ди работала медсестрой в Эдинбурге. Джоанна без сожаления расставалась с Англией. Вещей с собой она везла немного, но записи для будущего «Гарри Поттера» не забыла захватить все до единой.

Холодным и хмурым ноябрьским утром Джоанна вылетела из Манчестера. И вот под крылом самолета засверкали воды бегущей на запад Рио– Дуэро, «Золотой реки», впадающей в Атлантический океан. В устье ее, в очень живописном месте, и находится Порто. В аэропорту Джоанну встречал Стив Кэссиди, от которого, как от любого англичанина, живущего за границей, веяло внутренней раскрепощенностью.

На земле город Порто производит не столь захватывающее впечатление, как с воздуха: сплошной поток машин, невзрачные, промышленного типа здания. Квартиру Джоанне искать не пришлось. Стив размещал всех вновь прибывших преподавателей в просторных четырехспальных апартаментах над аптекой «Фармасья да Прелада» на улице Сентраль де Франкос.

Джоанне повезло: две новые учительницы, которых поселили вместе с ней, были почти ее ровесницами, и она быстро нашла с ними общий язык. Эйне Кьели, веселая ирландка из Корка, и Джилл Прюитт, эмансипированная молодая англичанка, стали ее близкими подругами. Они оказали Джоанне неоценимую помощь и поддержку, когда жизнь ее в Порто дала трещину. Именно им писательница посвятила третью книгу про Гарри Поттера, «Узник Азкабана»: «Джилл Прюитт и Эйне Кьели, крестным свинга». Это посвящение ввело в заблуждение многих, поскольку не имело никакого отношения к свингу как направлению в музыке, а было данью памяти о тех веселых субботних вечерах, когда три беззаботных девушки радовались жизни, хорошему вину и приятной компании.

«Свинг» – это диско-бар, один из самых первых в Португалии. Расположен он не слишком удачно – рядом с торговым центром, вдалеке от Дуэро и районов, посещаемых туристами. Улица, в начале которой он находится, названа в честь знаменитого писателя Хулио Диниша, родом из Порто, автора «Учеников настоятеля» и «Английской семьи». Во многих континентальных городах наверняка найдется заведение, похожее на «Свинг»: неприметная дверь в ряду лавочек и магазинов, ступени, сбегающие вниз; большой, сумрачный, напоминающий пещеру зал, пять баров; полузабытые, давно вышедшие из моды британские хиты. Здесь собиралась пятнадцати-двадцатилетняя молодежь, в основном девицы навеселе и крутые парни, изображающие из себя латиноамериканских мачо. Подруги-учительницы немного перезрели для «Свинга», но им нравилась здешняя атмосфера. Бармэн записывал заказы на напитки на карточке, счет погашался перед уходом. Сидели всю ночь, пока под утро местные вышибалы не начинали выпроваживать подгулявшую публику. Джоанна быстро выяснила, что настоящее веселье начинается в Порто не раньше часа ночи.

Девушки сдружились с Марией Инес Агиар, заместителем директора английской школы «Энкаунтер», – жгучей брюнеткой с пылким сердцем. Они завели обычай сидеть в кафетерии «Лабареда» по соседству со зданием школьной администрации на Авенида-де-Фернао-Магальяеш (авеню Фернандо Магеллана) и болтать обо всем на свете. Мария Инес помогала девушкам с португальским, хотя, по ее мнению, Джоанне язык давался плохо. «Джоанна была нервная, – вспоминает она, – очень беспокойная, ей никогда не сиделось на месте. В ее истерическом смехе иногда было даже что-то жуткое. Мне кажется, она была несчастлива. Как будто ей все время чего– то не хватало. Однажды она попросила меня по

знакомить ее с каким-нибудь парнем. Я думаю, Джоанне не везло в любви».

Мария Инес сыграла примечательную роль в цепи событий; коренным образом изменивших всю жизнь Джоанны, но до этого было еще далеко – целых восемнадцать месяцев. А пока же девушка наслаждалась приятным времяпрепровождением. Стив считает Порто очень гостеприимным, дружелюбным и, по английским представлениям, относительно спокойным и безопасным городом. «Может быть, кому-то он покажется чересчур тихим, – говорит он, – но только не тому, кто вырос в Татшилле, где в ближайшем городке даже не было кинотеатра». В Энкаунтер-скул был очень дружный, сплоченный коллектив; девушки даже играли в школьной футбольной команде. Джоанну, которая с детства не блистала в спорте, выбрали главой группы поддержки.

Тоска по дому, особенно острая в первое Рождество на чужбине, немного поутихла благодаря незабываемой рождественской вечеринке, устроенной Стивом в баре «Бонанца». Работа отнимала не слишком много времени. «Эйне была талантливым педагогом, – вспоминает Стив, – да и Джоанна тоже хорошо справлялась со своими обязанностями, пока не начались неприятности. Она была очень эмоциональной». Уроки, как правило, начинались в пять и заканчивались в десять вечера, плюс пара утренних часов в субботу, так что у Джоанны была масса свободного

времени – она уединялась в компьютерном классе и перепечатывала записи для «Гарри Поттера». Стив и Мария Инес говорят, что никогда не видели, чтобы кто-либо так быстро печатал: «Она печатала со скоростью света». Еще Джоанна много рисовала (пером и карандашом) и в совершенстве овладела техникой графики.

Днем, сидя в каком-нибудь кафе или баре, которые в Порто встречаются на каждом шагу, Джоанна предавалась своему любимому занятию: сочиняла и тут же записывала все, что приходило в голову. Чаще всего она бывала в «Мажестик» на Руа-де-Санта-Катарина. «Мажестик» – оазис тишины и покоя, уютное кафе в модернистском стиле, с белыми мраморными столешницами, резными деревянными стульями, канделябрами и большим пианино, на котором время от времени играют посетители. Джоанна садилась за столик, закуривала и, потягивая крепкий португальский кофе, погружалась в сладкие грезы. В Порто множество мест, где вас накормят почти за бесценок, но «Мажестик» обладал особым очарованием. Здесь женщины могли встречаться, чтобы поболтать и при этом быть уверенными, что их никто и ничто не потревожит. Обычно Джоанна забегала сюда в первой половине дня, потом садилась в автобус и ехала в Энкаунтер, где до уроков перепечатывала свои записи.

Иногда для разнообразия она отправлялась в Паласио Кристаль, дивный парк почти в центре города. В хорошую погоду Джоанна устраивалась под деревом с чашкой каппуччино или, после бессонной ночи, крепкого эспрессо, и под крики королевских павлинов любовалась декоративным прудиком с утками.

В Порто влюбляешься не сразу. Стив Кэссиди, проживший там более двадцати лет и женатый на португалке, говорит: «Чтобы узнать Порто, нужно время. В первый раз я приехал сюда в ноябре, на четыре месяца. Лиссабон – изумительно красивый город, по сравнению с которым Порто может показаться простоватым. Но зато у Порто богатая история». Есть одна местная поговорка: «Коимбра учится, Брага молится, Лиссабон пускает пыль в глаза, а Порто работает». Но в то же время у Порто – романтичная душа, особенно ночью, когда лунный свет вырывает из темноты силуэты голубей, взмывающих над церковными шпилями. И еще здесь есть Рибейро, «Речной Берег», самый красивый район города, куда по вечерам отправлялись Джоанна, Эйне и Джилл поужинать пиццей, выпить дешевого вина и полюбоваться закатом над Дуэро. «Рибейро вдохновляет», – говорит Мария Инес.

Какую бы роль ни сыграл Порто в судьбе Джоанны, он прежде всего подарил ей эмоциональную свободу, раскрепостил ее дух, томившийся в оковах Татшилла, тепличной среде Эксетера и безликих офисах, где работала Джоанна до отъезда в Португалию.