Текст книги "Биография создателя Гарри Поттера Дж. К. Ролинг, написанная Шоном Смитом"

Автор книги: Шон Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Конечно, в жизни девочек в Татшилле было больше светлых моментов. Они любили свой скаутский отряд, хотя Ди готовилась к вечерним встречам (отряд собирался по вторникам) с большим энтузиазмом, чем ее сестра. Вспоминает «Коричневая Сова» ⁸Сильвия Льюис: «Ди всегда переполняла радость. Она врывалась к нам, хохотала и не могла дождаться, когда все начнется. Джоанна же была серьезнее – наклонит голову под беретом, подбородок опущен, смотрит прямо, совсем как взрослая. Они были совершенно разные, эти девочки». Директор Татшилла Дэй Рис тоже помнит живую, черноволосую Ди: по сравнению с сестрой «она была более резвой».

Джоанну м-с Льюис записала в свой Второй отряд скаутов прихода Тайденхэм (Св. Марии) в сентябре 1975 г. На вступительном «экзамене» было четыре задания:

Основное: Клятва скаута («Клянусь не жалеть сил, честно исполнять свой долг перед Богом и королевой; каждый день помогать людям, особенно своим родным».); Устав («Скаут подчиняется старшему товарищу, не допускает самовольства».); Девиз («Протяни руку помощи»);

Приветствие; Улыбка; Хороший поступок;

Кольцо скаута; Магическое кольцо.

Завязать и развязать галстук.

Заплести косу.

Вымыть посуду после чаепития.

Самым трудным и самым важным заданием было завязать и развязать галстук. «Девочки должны были уметь быстро снять галстук, чтобы с его помощью в случае, если вдруг кто-то сломает руку, сделать перевязку, – объясняет м-с Льюис. – В отряд никого не записывали до тех пор, пока он не научится правильно завязывать галстук. Семилетним девочкам было непросто освоить эту науку». К десяти годам Джоанна в этом деле достигла совершенства. За то время, пока она состояла в скаутах, девочка получила три знака отличия: за сигналы, семафор и оказание первой помощи. Мама однажды даже дала ей тридцать пять пенсов на покупку у м-с Льюис книжки о первой помощи.

Для сестер Ролинг скаутский отряд был хорошим развлечением – невинным и достойным, прививающим чувство товарищества и ответственности перед обществом. Раз в неделю двадцать четыре девочки из деревни собирались на два часа в церкви и занимались своими делами. Вместе со всеми Джоанна копила пенни в трубочке из-под «Смартиз» ⁹. Четверть века спустя она была удостоена Золотой премии «Трипл Смартиз» за вклад в детскую художественную литературу. Этот престижный приз ей вручили в 1999 г. Скауты занимались организацией различных мероприятий вроде Рождественских вечеров или спектаклей для деревенских пенсионеров. В тот год, когда Джоанну приняли в скауты, ее отряд был награжден специальным призом Круглого стола Динского Леса за помощь пожилым прихожанам. Пенсионеры в знак благодарности устроили вечеринку для скаутов в местной школе. В жизни скаутов были и другие развлечения: празднование Хэллоуина, барбекю и, конечно, летние пикники у церкви Лэнкорт Черч.

Магическая тема всегда окружала маленьких добровольных помощниц. Отряд Джоанны подразделялся на звенья: «Волшебницы», «Феи», «Эльфы», «Гномы», «Чертята» – наверное, именно это вспоминала Джоанна, когда писала о домовых-эльфах Добби и Уинки и вредителях– гномах в саду Уизли.

Энн Ролинг, одна из самых молодых мам в деревне, с готовностью помогала скаутам и в организации других детских мероприятий. Сильвия Льюис вспоминает, как в Черч-Коттедж часто устраивали благотворительный «утренний кофе». Ролинги также разрешали школе подключаться к своей электросети во время ежегодных праздников и спортивных мероприятий, хотя ни в одном из них Джоанна не могла проявить себя: она не была спортивным ребенком. Другое дело – народные танцы, которые в обязательном порядке преподавали в школе Татшилла. Каждое лето Джоанна была «звездой» представлений, которые ученики школы давали для жителей деревни.

Окунувшись с головой в новую жизнь, Джоанна не забыла о своем увлечении. После первой пробы пера («Кролик») она написала коротенький рассказ под названием «Семь проклятых алмазов», хотя в то время она думала, что сочинила повесть. Эту сказку отчасти можно считать подражанием Эдит Несбит, автору «Детей железной дороги» и «Истории о кладоискателях» . С этой детской писательницей уже взрослая Джоанна сравнивала себя чаще других: «Она говорила, что ей посчастливилось сохранить в памяти все свои детские мысли и ощущения. Я тоже помню себя в каждом возрасте, с одиннадцати до двадцати лет, и, на мой взгляд, «Кладоискатели» – это поучительный пример для тех, кто берется писать детские книги, забыв, что такое быть ребенком».

Черч-Коттедж, как и прежний дом Ролингов в Уинтерборне, был полон книг, и не только потому, что сестра Энн Ролинг служила корректором в «Миллз энд Бун» и регулярно раз в пару месяцев присылала большие коробки любовных романов. Джоанна вспоминала в передаче «С большим удовольствием» (на Би-би-си-Радио-4): «Еще в довольно юном возрасте я познакомилась с «героическими поступками» мужчин с квадратными челюстями, широкими плечами и в перманентом состоянии едва сдерживаемой эрекции. Затем я снова вернулась к детским книгам – к «Что делала Кэти», к Эниде Блитон и к привычному К. С. Льюису».

«Привычный К. С. Льюис» – это классические «Хроники Нарнии», оказавшие заметное влияние на Дж. К. Ролинг. Это особенно очевидно в сравнении «Гарри Поттера и философского камня» со «Львом, колдуньей и платяным шкафом». В обеих повестях есть портал, через который герои попадают в фантастический мир. В случае с Гарри – это платформа «Номер Девять и Три четверти» на вокзале «Кингс-Кросс». Героиня Льюиса по имени Люси попадает в страну Нарнию через платяной шкаф, где ее встречает фавн, мистер Тамнус: «Это страна Нарния, – сказал фавн, – где мы сейчас находимся; все, что лежит между фонарным столбом и великим замком Каира Паравэла на восточном море. А ты? Ты – из Диких лесов Запада? »

«Я... я из платяного шкафа в комнате для гостей», – отвечала Люси».

Персонажи Льюиса – сказочные существа, включая фавнов и так называемое пугало, а также различные говорящие животные, в том числе лев Аслан. У м-ра Тамнуса есть в спальне целая библиотека, похожая на библиотеку Хогвартса: «Жизнь и переписка Силенуса», «Нимфы и их пути», «Люди, монахи и егеря», «Трактат по популярной мифологии», «Человек: миф или реальность? » Брат Люси Эдмунд получает колдовской напиток из рук злой Белой колдуньи: «Он еще никогда не пил ничего подобного: это было что-то очень вкусное, густое и пенное, согревшее его до кончиков пальцев». Гарри испытывает подобные же ощущения после первой кружки горячего напитка в «Трех метлах»: «Никогда он не пробовал ничего вкуснее, эта жидкость согрела изнутри каждую частичку его тела».

★

Искренняя и прямая Джоанна всегда открыто признавала влияние других писателей на свое творчество и самокритично оценивала себя в подростковом возрасте. В радиопередаче «С большим удовольствием» она рассказала: «Я была воплощением «книжного» ребенка: маленькая, сутулая, в очках с толстыми линзами, живущая в мире собственных грез, без конца что-то сочиняющая и время от времени возвращающаяся к реальности, чтобы помучить бедняжку-сестру, которую я заставляла выслушивать мои сочинения и играть в придуманные мною игры». Услышав такую откровенную и нелестную характеристику, можно было предположить, что как раз сама писательница и стала ролевой моделью главной героини в книгах о Гарри Поттере – Гермионы Грэйнджер, дочери «маглов»-дантистов. Джоанна этого и не отрицает: «Образ Гермионы сложился очень легко, потому что она – это я одиннадцатилетняя. Она – пародия на меня. Как и Гермиона, я была просто помешана на учебе, но за этим скрывалась неуверенность в себе. Мне кажется, это ощущение знакомо всем «сереньким мышкам».

Подобно Джоанне, Гермиона бьет все рекорды по чтению. Во время первой встречи с Гарри Поттером она говорит ему: «Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных Искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке». В «Таинственной комнате» Рон Уизли замечает: «Мне кажется, она собирается к Рождеству перечитать всю библиотеку».

«Я всегда стремилась проявить себя, всегда первой тянула руку и всегда обязана была оказаться правой», – признается Джоанна. Эта черта в Гермионе доведена до комизма, что особенно заметно на уроках ужасного Снейпа, специалиста по зельеварению, который постоянно игнорирует попытки Гермионы привлечь его внимание, когда она знает ответ на заданный вопрос.

Гермиона до смерти боится допустить ошибку, но, в отличие от Джоанны, с ней этого не происходит. В то время как Джоанна получила всего лишь средний балл в первой «ежедневной десятке» м-с Морган, Гермиона хвастается Гарри и Рону, что профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, поставил ей целых 112 баллов. Она – лучшая ученица факультета. Примечательно, что если Гермиона, по крайней мере вначале, больше напоминает карикатурный собирательный образ зубрилы-всезнайки, то именно Гарри Поттер отражает неуверенность одиннадцатилетней девочки, Джоанны. Это его по прибытии в Хогвартс терзают страхи по поводу предстоящего отбора. Это он страдает на уроках Снейпа, как Джоанна – в классе учителя химии Джона Неттлшип в новой, Уайденской общеобразовательной школе. Это Гарри так тоскует по своей маме – совсем как Джоанна после смерти Энн.

Более глубокая, эмоциональная сторона характера Гермионы проявляется в конце «Философского камня», когда девочка желает Гарри удачи в предстоящем испытании: «Что я – ум и книги, вот и все! Но, оказывается, есть куда более важные вещи – например дружба и храбрость. И, Гарри... будь осторожен!»

Таковы были нравственные ценности поколения Энн Ролинг, внушенные ею своим дочерям. Когда Джоанне было девять, Энн дала ей книгу, которая заслужила искреннюю похвалу писательницы: «Это всем книгам книга, она оказала прямое влияние на «Гарри Поттера». Речь идет о повести «Белый Жеребенок» Элизабет Гудж, после выхода которой в 1946 г. она была награждена медалью Карнеги за вклад в детскую литературу. Телепостановка Би-би-си носила название «Мунакр», для привлечения интереса мальчишек, которые, наверное, не стали бы смотреть спектакль с «девчачьим ¹⁰названием* . На обложке издания 2000 г. – цитата Дж. К. Ролинг: «Я просто обожала «Белого Жеребенка». Какой замечательный сюжет... Местами страшно, местами – романтично, и такая волевая героиня».

У героини с чисто «поттеровским» именем, Марии Мерривэзер, может быть, и впрямь волевой характер, но по большей части этот вывод Джоанны Ролинг проистекал из того, что девочка была неказистой и рыжеволосой: «Ей было тринадцать лет, все считали ее некрасивой: странные, серебристо-серые выпуклые глаза, прямые рыжие волосы и худое бледное лицо с ненавистными веснушками».

Человек, собирающийся написать детскую повесть, вряд ли нашел бы лучший образец для подражания, чем «Белый Жеребенок». Некоторые существенные моменты непроизвольно отложились в сознании маленькой Джоанны Ролинг, чтобы впоследствии, через пятнадцать лет, когда рождался Гарри Поттер, сыграть свою благодатную роль. У персонажей звучные и необычные имена. Помимо Марии Мерривэзер, в «Белом Жеребенке» есть гувернантка мисс Гелиотроп, мсье Кок де Нуар и карлик Мармадук Скарлет, который, как и эльф-домовик Добби в саге о Поттере, прислуживает на кухне: готовит, моет, убирает.

Мария – сирота, которая, подобно Гарри, оказывается в незнакомом мире. Она едет из Лондона с мисс Гелиотроп и Уиггинсом в замок своей кузины, стоящий в красивой и загадочной долине Мунакр. Путь к замку лежит через подземный ход. «Персонаж» Уиггинс – маленькая шалость Элизабет Гудж, юмор которой по достоинству оценила Джоанна Ролинг. Уиггинс «жадный, самонадеянный, эгоистичный, вздорный и ленивый». Так почему же Мария отправляется с ним в путь? Ответ мы находим буквально на следующей странице: Уиггинс – это породистый спаниель.

В «Белом Жеребенке» важную роль играют животные, хотя они, как и в «Гарри Поттере», часто производят обманчивое впечатление. Рольф, огромный рыжий пес, оказывается львом. Он защищает Марию. Кот Захария очень умен и своим хвостом выводит на золе, покрывающей очаг, иероглифические письмена. Заяц Серена тоже наделен мудростью. В книгах о Гарри Поттере есть умный кот Гермионы Косолап, который распознает в питомце Рона – крысе Коросте (Скабберс) подлого зверомага Петтигрю.

А вот и сам Белый Жеребенок – летит стрелой по сосновому бору: «Он повернул свою красивую голову и посмотрел на нее [Марию], и она даже нисколько не удивилась, увидев во лбу у него маленький серебряный рог. Белый скакун оказался единорогом». Гарри тоже видел это мифическое существо в Запретном лесу: «От земли исходило белое сияние. Они подошли ближе. Перед ними лежал единорог, он был мертв. Гарри никогда не видел такой прекрасной и такой печальной картины». Единорог упоминается и в изданной «Комик Релиф» книге Ньюта Скамандера «Фантастические животные и места их обитания», из которой мы узнаем, что «он очень быстрый, поэтому его очень трудно поймать».

Но самые поразительные параллели повести Гудж с «Гарри Поттером» угадываются в описании еды: «Там был внушительных размеров сливовый торт, а еще шафрановый торт, вишневый пирог, восхитительное мороженое, эклеры, имбирное печенье, меренги, взбитые сливки, миндальные пальчики, карамельные пирожные, шоколадные пирожные, пряники, рожки с кремом, девонширские сладости, корнуоллские пирожки, бутерброды с джемом, сэндвичи с лимоном и творогом, сэндвичи с латуком, хрустящие хлебцы с корицей и медовые тосты – еды человек на двадцать, а то и больше». Нет, это не пир в Хогвартсе, это строки из последней главы «Белого Жеребенка». Джоанна Ролинг с гордостью признает, что в своей повести отдала дань памяти любимой книге детства.

Элизабет Гудж родилась в 1900 г. и принадлежала к более благородному кругу, чем семья Ролингов, но склонность к литературному творчеству и скромность оценки своих достижений роднят ее с писательницей, на чье творчество она оказала столь заметное влияние. Гудж была наполовину француженка; родители ее матери, как они утверждали, вели свой род от виночерпия самого Вильгельма Завоевателя. В жилах матери Джоанны Энн, в девичестве Волант, тоже текла галльская кровь.

Отец Элизабет был главой теологического колледжа при кафедральном соборе в Вэллсе, Сомерсет. Семья жила в старинном доме «с резными ангелами по углам комнат, с темными нишами и коридорами, где хорошо играть в прятки». Мать Элизабет, инвалид, по словам дочери, была «самой чудесной рассказчицей в мире». В детстве Элизабет много моментов, сближающих ее с Джоанной. Самый явный из них – влияние матери. Кроме того, если детство Элизабет Гудж пришлось на более романтический период – она росла в Англии эпохи короля Эдуарда, то маленькая Джоанна жила рядом с Динским лесом, в окрестностях которого время тоже словно бы остановилось.

Элизабет не училась в начальной школе, зато ее гувернантка мисс Лэвингтон отличалась весьма крутым нравом и так же, как и м-с Морган с ее «ежедневной десяткой», «вдалбливала» науку в голову своей маленькой воспитанницы, пока та не «выучила наизусть даты правления английских монархов со времен Вильгельма Завоевателя и всю таблицу умножения».

Единственный ребенок в семье, Элизабет днем игралав компании друзей у кого-нибудь из них в саду. Семья обычно отдыхала на острове Гернси, где были «глубокие ручьи, сбегающие в скалистые бухты с островками морских водорослей – настоящий рай для ребенка». После того, как отец Элизабет стал каноником кафедрального собора в Или, Кембриджшир, родители переехали в настоящий «дом с привидениями». Этот дом во времена, когда в Или еще существовал монастырь, был частью монастырского лазарета. «Почти у каждого дома в окрестностях собора была своя легенда, – вспоминает Элизабет. – Я так часто видела прогуливающийся по дому призрак серого монаха, что перестала его бояться».

Все эти детские впечатления в той или иной форме нашли свое выражение в творчестве Гудж. Она была чрезвычайно застенчива, особенно в том, что касалось школьных сочинений по английскому языку. В школе-интернате ее работы зачитывали в классе, а сама Элизабет, по ее воспоминаниям, «сидела с пылающими ушами, скромно потупив взгляд, но в душе раздуваясь от гордости». В начале творческой карьеры Элизабет постигла та же участь, что и Джоанну Ролинг: первые ее произведения были отвергнуты миром литераторов. Она преподавала рукоделие, а свободное время посвящала своему увлечению. «Утром я вставала рано, писала до завтрака, допоздна вечером, в редкие часы досуга». Первую свою повесть Элизабет сожгла, решив, что она ужасна, а ее вторую книгу, «Волшебный остров», о Гернси, отвергли два издательства, пока в итоге не приняли в «Джеральд Дакворт и К». Очень похоже складывалась и творческая биография Джоанны Ролинг. По невероятному совпадению обе добились литературного признания в возрасте тридцати двух лет.

На этом этапе Гудж обратилась к взрослым романам, лучшим из которых стал «Край Зеленого дельфина», основанный на реальной истории жизни человека с Нормандских островов, эмигрировавшего в Новый Свет. Разбогатев, он написал отцу девушки, которую любил, и попросил ее руки, но по нелепой случайности перепутал имена двух сестер и впоследствии, так и ясенившись на другой, ни разу не обмолвился супруге о роковой ошибке. Самые известные из детских книг Элизабет, «Белый Жеребенок» и «Долина Песни», появились после Второй мировой войны, и, по скромному признанию самой писательницы, их она «стыдится меньше всего».

Биографические параллели в жизни этих двух женщин достаточно любопытны, хотя и не так важны, как очевидное влияние, оказанное Элизабет Гудж на творчество Дж. К. Ролинг. Обе писательницы обладают, согласно Национальному биографическому справочнику, «плодотворным воображением прирожденного сочинителя».

Разумеется, они не зеркальное отражение друг друга. Элизабет Гудж, убежденная христианка, вела скорее аристократический образ жизни, ее не коснулись нищета, отчаяние и одиночество. Основываясь на собственном жизненном опыте, она писала о том, что хорошо знала. Ее перу принадлежат шестнадцать романов и шесть книг для детей, и благодаря Джоанне Ролинг они имеют шанс вновь обрести былую популярность.

Девиз Мерривэзер из «Белого Жеребенка» – «Да правят королевством сильный дух, чистая душа, веселое и любящее сердце» – звучит словно гимн отваге Гарри Поттера и вере Гермионы Грэйнджер в дружбу и храбрость.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В тихом омуте...

«Молодым людям абсолютно нечем заняться»

Старшеклассниц из общеобразовательной школы «Уайден» можно было условно отнести к пяти категориям: зубрилки, вертихвостки, хулиганки, ябедницы и, наконец, обычные дети, из которых получаются рядовые добропорядочные граждане. Джоанну, или Джо, как теперь она предпочитала именоваться среди друзей, одноклассницы однозначно определили в разряд зубрил-интеллектуалок. Потребовался не один год, чтобы изжить имидж этакой Гермионы Грэйнджер, но к пятнадцати годам Джоанна начала превращаться из «школьной отшельницы» в более общительную девочку, настолько заслужившую признание одноклассниц, что в последнем классе была избрана старостой. На оказанную ей честь она отреагировала своеобразно: «Все лучше, чем в тюрьму». Такая оценка очень многое говорит о ее отношении к этой школе. Сама Джоанна утверждает, что «в общем-то, любила среднюю школу», но одна из ее подруг рассказывает совсем иное: «В Уайдене было ужасно. Вы дажепредставить себе не можете, как мы с Джо мечталипобыстрее закончить последний класс».

В подростковом возрасте Джоанна стала более открытой и раскрепощенной. Почти все ее сверстники после Татшилла продолжали учебу в Уайдене. В 1976 г. это была современная общеобразовательная школа, только что переведенная в новое здание в соседней деревне Седбери, в двух милях от дома Ролингов. Сегодня вдоль дороги от Черч-Коттеджа до школы стоит столько домов, что трудно понять, где кончается одна деревня и начинается другая. Отличить Седбери можно разве что по разросшемуся школьному городку да находящимся по другую сторону улицы Бичли-роад армейским казармам. В Уайден принимали без вступительного экзамена всех, кто жил в этом районе, и, как и в других государственных школах, обучение здесь было бесплатным. «У нас учились ребята со всей округи, из самых разных слоев», – говорит Джон Неттлшип, бывший учитель химии Джоанны. Здесь были дети и из семей коренных местных жителей, составлявших различные прослойки трудящихся, и из семей переселенцев вроде Ролингов, которые хотели, чтобы их дети росли в здоровой среде.

Для Джоанны перевод в Уайден означал расставание с Морганами. Но еще предстояло знакомство с новыми учителями, с которыми, возможно, тоже будет непросто поладить. Директором школы был Кен Смит – по словам м-ра Неттлшипа, «истинный джентльмен». У одной

же из сверстниц Джоанны сохранились о нем более прозаические воспоминания: «сухарь с палкой ».

Если принять во внимание, что именно Кен Смит восстановил в своей школе телесные наказания, то не стоит даже сравнивать его с Альбусом Дамблдором, директором Хогвартса. Однако Джон Неттлшип утверждает, что мистер Смит был больше сродни Альбусу Дамблдору, чем могло показаться на первый взгляд. «Странно, что Дамблдор, один из самых могущественных волшебников в мире, не пытается использовать свой авторитет, – говорит мистер Неттлшип. – Он потворствует школьному самоуправству. Кен Смит был очень скромный человек и также полагал, что каждому учителю следует предоставить свободу действий. Благодаря этому преподаватели относились к своей работе с большим рвением и энтузиазмом, но, с другой стороны, это было чревато внутренними конфликтами – что характерно и для Хогвартса». Одна из подруг Джоанны не разделяет мнения м-ра Неттлшипа: «Я считаю, что у Смита с Дамблдором нет ничего общего».

Как староста, Джоанна больше других была знакома с деятельностью школьной администрации и директора. Возможно, какие-то личные качества мистера Смита и нашли отражение в образе Альбуса Дамблдора, но по сути директор Хогвартса объединяет черты нескольких реальных лиц. Если Дамблдору присуща спокойная рассудительность Кена Смита, то это никак не означает, что последний был единственным прото типомэтого персонажа. Дамблдор, скорее, больше похож на отца Джоанны Пита, который, по словамвсе того же м-ра Неттлшипа, «был очень мудрыйчеловек».

Куда очевиднее сходство самого Неттлшипа со Снейпом, хогвартским специалистом по волшебному зельеварению. Неттлшип вдумчив, немногословен, прозорлив и обладает способностью видеть корень проблемы, что, должно быть, и вызывало неприязнь его менее уверенных в себе учеников. «Язва», как прозвали его в школе, доволен и даже горд тем, что явился ролевой моделью самой неприятной личности среди преподавателей Гарри. Химия была не тем предметом, в котором могла блеснуть Джоанна Ролинг, девочка гуманитарного склада. Периодическая таблица изгладится из ее памяти быстрее, чем зарубцуется раненое на уроках Неттлшипа самолюбие «Я имел обыкновение задавать вопросы ученикам по очереди, – объясняет он, – а Джоанну вызывал чаще других, потому что считал ее одной из самых способных в классе».

Гарри часто становится жертвой придирчивого профессора Снейпа; он смущенно ерзает на стуле, не зная, что ответить на немыслимые вопросы учителя: «Поттер! – неожиданно произнес Снейп. – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфодели с настойкой полыни?» Гарри – это отчасти отражение внутреннего мира Ролинг, поэтому легко представить себе, что чувствовала Джоанна каждый раз, входя в класс, где ее ожидали целых два урока химии. «Мне кажется, •– говорит м-р Неттлшип, – что неуверенность Гарри – это ощущения самой Джоанны в отношении некоторых аспектов обучения».

Неттлшип признает, что, может быть, именно ему Снейп обязан своим мрачным чувством юмора: «Я считаю, что персонажи Ролинг – это сложная смесь, но я нахожу в Снейпе кое-что и от себя. Сначала я тешил себя мыслью о своем сходстве с Альбусом Дамблдором, но потом меня стали осаждать репортеры с одним и тем же вопросом: «Вы ведь Снейп, не так ли?» И моя жена Ширли сказала: «Мне не хотелось, чтобы ты об этом знал, и поэтому я молчала». Думаю, многие ученики считали меня очень строгим, особенно классы 1970-х гг. Но, как говорится, пожалеешь розгу – испортишь ребенка».

«Для меня главное, что Снейп – это человек, который доставляет неприятности не столько окружающим, сколько себе самому, и мне кажется, что к концу седьмой книги «Гарри Поттера» многое разъяснится, а я, возможно, к тому времени научусь проще смотреть на вещи. Может быть, я тоже сумею проявить себя с хорошей стороны».

Джон Неттлшип сыграл особую роль в судьбе семьи Ролингов. Энн решила вскоре после перевода Ди в Уайден, где к тому времени уже учи ласьДжоанна, устроиться на работу в школу ла боранткой. Иименно Неттлшип, как заведую щийхимической лабораторией, проводил с ней собеседование. Сначала Энн не приняли.

«Инициатива исходила от меня, – признает м-р Неттлшип. – Моя жена Ширли была главной лаборанткой, и мы искали ей помощницу. Мне пришлось выбирать между Энн и еще одной женщиной, которая много лет работала на этой должности. Мне тогда казалось, что следует отдать предпочтение человеку с опытом. Ширли была со мной не согласна. Но с той женщиной нам не повезло. Вскоре ей надоела эта работа, и она ушла от нас. Тогда мы предложили это место Энн. Для нас это оказалось настоящей удачей, потому что она превосходно справлялась со своими обязанностями».

Для Энн, любившей бывать в компании молодежи, эта работа была идеальным вариантом. Когда ее дочери вышли из скаутского возраста, она с энтузиазмом стала участвовать в деятельности Молодежного клуба Татшилла, собрания которого проходили в холле старой церкви. Энн отлично играла на гитаре и стремилась передать свое умение старшей дочери, которая, как и многие ее ровесницы, мечтала стать рок-звездой.

Энн, Джоанна и Ди напоминали, скорее, сестер, чем мать и дочерей. По утрам они вместе шли в Уайден, а после уроков возвращались домой, по пути забегая в магазины купить что-нибудь к ужину. Первым в их списке значился «Дж. и П.

Роузер», бакалейный и мясной магазин, лицензированный поставщик дичи и первосортных колбас лучших сортов, производившихся в Глостершире. «Когда они заходили к нам, – вспоминает Джефф Роузер, – Джоанна всегда вела себя тихо. У них была очень дружная семья. В выходные они приходили вместе с отцом. Энн и Пит были очень хорошей парой». В те времена в Татшилле мало у кого были машины. Нагруженные покупками, Энн и девочки возвращались домой пешком, по пути пересказывая друг другу свежие школьные сплетни.

Энн, наделенная исключительным чувством юмора и способностью видеть смешную сторону вещей, однажды рассказала дочерям о случае, произошедшем в школьной биологической лаборатории с новым учителем и его питомцами-жуками. «Это было ужасно, – вспоминает Джон Неттлшип. – Однажды жуки расползлись, а учитель, их хозяин, сбежал, предоставив бедной Энн самой разбираться с ними. Эти мерзкие существа были повсюду – даже на потолке. К счастью, они не расползлись дальше лаборатории». Энн все это показалось очень забавным, и за то время, пока она в течение дня рассказывала и пересказывала подробности происшествия, двухдюймовые жуки превратились уже в шестидюймовых чудовищ. А уж по дороге домой, когда эту историю услышали девочки, они, без сомнения, достигли и вовсе гигантских размеров. Джоанна, у которой была отличная память, что очень пригодилось ей в дальнейшем, включила подобный эпизод в повесть «Гарри Поттер и кубок огня». Незадачливый Хагрид опрометчиво приносит на занятия по уходу за волшебными животными огнеплюев-мантикрабов. Детям полагалось вывести их на прогулку, но трехфутовые взрывающиеся огнеплюи, «нечто среднее между гигантскими скорпионами и вытянутыми в длину крабами», были неуправляемы, и все закончилось тем, что класс стал носиться за своими подопечными по всему пришкольному участку.

В Уайдене Джоанна всегда поражала преподавателей английского языка своим творческим подходом к заданиям. Особенно сильное впечатление она произвела на молодого американского студента Дэйла Ньюшвондера, который за год до того пересек Атлантический океан, чтобы получить практические навыки преподавания в английской государственной школе: «По сочинениям ей не было равных в классе. Жаль, что я не сохранил ее эссе (оцененное на «А с плюсом») «Мой необитаемый остров», которое она написала на уроке литературы на тему выживания в трудных условиях. В то время мы читали такие книги, как «Повелитель мух» Уильяма Голдинга и «Прогулка» Джеймса Венса Маршалла». Спустя много лет, в гостях у передачи «Дезерт Айленд Диске», Джоанна сказала, что взяла бы с собой на необитаемый остров «Руководство по поведению в экстремальных ситуациях». «Шекспир, Библия и прочая литература – это все хорошо, не спорю, но мне– то ведь надо выжить...»

М-р Ньюшвондер вспоминает, что Джоанна, хотя и участвовала в устных дискуссиях, предпочитала выражать свои мысли в письменной ' форме: «Казалось, что она вполне уверена в своих способностях, хотя иногда была, может быть, чересчур застенчива». Не менее сильное впечатление произвела на него школьная учительница, которая сыграла важную роль в развитии литературного дарования юной Джоанны. Когда Джоанна поступила в Уайден, Люси Шеферд было чуть больше двадцати, и она горячо отстаивала право женщины на общественную самореализацию. «Она отдавала преподаванию всю свою душу, – говорит м-р Ньюшвондер, – относилась к ученикам с уважением, прививая им любовь к знаниям и закладывая фундаментальные навыки, которые в будущем помогли бы развить их собственный творческий потенциал».

«Люси отличалась принципиальностью, но дети не боялись ее, поскольку чувствовали искреннее отношение к себе. Она была совершенно лишена честолюбия и как никто умела создать серьезную учебную атмосферу благодаря отличным организаторским способностям и стремлению добиться от учеников качественной работы. Я нисколько не сомневаюсь, что Люси оставила глубокий отпечаток в жизни Джоанны Ролинг».

Джон Неттлшип также с уважением отзывается о мисс Шеферд: «У Люси были очень высокие стандарты преподавания. Мне у нее тоже было чему поучиться, хотя бы потому, что мне было трудно подбирать учебный материал. Я всегда суетился, пытался форсировать учебный процесс. В то время английские общеобразовательные школы современного типа стремились привлекать в штат творческих людей, которые искали возможности опробовать новые методы преподавания. Такой была и Люси».