Текст книги "Леди Фантазия"

Автор книги: Ширл Хенке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Ширл Хенке
Леди Фантазия

Глава 1

– Последние два года вы пытались закрыть мое заведение, а теперь вы же намереваетесь воспользоваться моими услугами?

Амбер Лихай Вулвертон, словно в задумчивости, прошлась по своему кабинету и наконец, прищурившись, пристально посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.

Когда его лицо вспыхнуло, приобретя цвет весеннего тюльпана, Амбер ощутила приятное чувство удовлетворения.

– Это не касалось вас лично! – приглушенным голосом буркнул Роберт Эмери Криспин Сент-Джон, шестой граф Баррингтон.

Тщетно пытаясь прочистить горло, Роб представил себе выражение лица мадам – наверняка сейчас она походила на кошку, увидевшую перед собой блюдце с вкусными жирными сливками, и, хотя он не видел ее лица, Роберт был почти уверен в этом. Почувствовав, что необъяснимая скованность превратила его – пламенного оратора, способного своими речами заворожить почти всех членов палаты лордов, – в косноязычного школяра, Роб, еще раз откашлявшись, молча сунул руку во внутренний карман жилета и достал кошелек.

– Прошу вас, уберите деньги. Я не принимаю оплаты, пока не выясню совершенно определенно, чего именно хочет джентльмен. Не все… скажем так, фантазии могут быть реализованы здесь. Но если то, о чем вы просите, окажется приемлемым, у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить стоимость услуг.

– Полагаю, моя фантазия покажется вам вполне ординарной, – произнес Роб с ноткой иронии в голосе.

Отметив про себя некоторую нервозность джентльмена, Амбер Вулвертон опять внимательно посмотрела на него.

– Об этом позвольте судить мне.

Роб мог видеть лишь сияние ее глаз. Единственным источником света в этой большой, роскошно обставленной комнате были несколько свечей, горевших в высоком канделябре, стоявшем за спиной мадам. С одной стороны, Роберту хотелось рассмотреть ее, но, с другой стороны, полумрак был ему на руку, ведь при дневном свете его уверенность в правильности принятого решения могла бы легко испариться. Так что его сиятельству приходилось довольствоваться лишь созерцанием контуров великолепной фигуры Амбер Вулвертон.

На Амбер было платье какого-то темного цвета. Возможно, синего или фиолетового. Мягкая ткань окутывала ее бледные плечи, а на нежной шее поблескивало сапфировое ожерелье. Несмотря на то что Роберт никогда не проявлял особого интереса к женским платьям и украшениям, он вполне был в состоянии оценить высокое качество и утонченность как самого наряда, так и его владелицы.

Сглотнув очередной поднявшийся к горлу комок, он ответил на ее невысказанный вопрос:

– Мне необходимо получить некоторые, м-м-м… инструкции, точнее указания у самой искусной из ваших красавиц.

– Девушки, которые у меня служат, призваны исполнять пожелания и указания джентльменов, а не наоборот, – сухо ответила Амбер, хотя сама буквально сгорала от любопытства.

Граф прошелся по толстому, изумрудного цвета ковру, подчеркивавшему роскошь кабинета.

– Если бы мне была нужна женщина, потакающая моим желаниям, я, черт возьми, просто завел бы себе любовницу, – разочарованно выпалил он, чувствуя, как его лицо вновь заливается краской.

– Да, но если бы в палате лордов стало известно, что вы содержите любовницу, как бы все восприняли ваши выступления против всеобщей распущенности?

Амбер заметила, что после этих слов на щеках собеседника взбугрились жесткие желваки, впрочем, они тут же исчезли. Интересно, верно ли она догадалась о том, что граф собирается сказать?

– Я не выступаю против распущенности. Явыступаю против преступности, – сухо ответил он.

– Значит, вы считаете мое заведение преступным?

– Большинство домов терпимости являются преступными по своей сути, даже самые элитные. Но скандальные листки преподносят ваш… ваше заведение как нечто особенное, как место, где любой распутник из высшего общества может осуществить свои самые изощренные фантазии.

Амбер быстро перебила его:

– Милорд, мы привечаем далеко не каждого светского распутника. Многим знатным повесам было отказано в приеме, потому что я не собираюсь допускать в этих стенах насилия, жестокости, совращения малолетних или чего-то подобного – всех этих отвратительных вещей, о которых так часто говорите вы и ваши друзья из парламента.

Роб заметил, как стройное тело женщины слегка напряглось. Поведение Леди Фантазии выдавало ее раздражение. Что ж, он и сам был не в восторге от такого поворота дела.

– Мадам, поверьте, у меня и в мыслях не было обидеть вас подобным подозрением. Если бы я хоть на секунду усомнился – Роберт замялся – в качестве услуг вашей фирмы, я бы не обратился к вам с моей… просьбой.

– Как приятно услышать столь лестный отзыв из уст главного борца за нравственность.

Не обращая внимания на сарказм собеседницы, Роберт негромко кашлянул и упрямо продолжил:

– Я навел справки о вашем заведении. Судя по полученным отчетам, ваши куртизанки образованны, имеют хорошее здоровье и весьма искусны в вопросах любви.

Амбер, словно маркиза, каковой она и была до недавнего времени, гордо вскинула подбородок:

– Они обладают не только этими качествами, но и красотой.

Она ждала его следующего хода, ощущая себя шахматистом, разыгрывающим сложную комбинацию, недаром эту игру она полюбила еще в юности.

– В течение ближайшего года я намереваюсь вступить в брак.

Лицо графа снова обжег густой румянец. Черт возьми, ну почему цвет лица выдает его, словно он безусый юнец?

– Я хотел бы доставлять удовольствие своей жене… настолько, насколько это приличествует джентльмену в отношениях с дамой.

Амбер почувствовала, как неловкость, овладевшая графом, возрастает с каждой секундой.

– И вы полагаете, что самой подходящей наставницей может стать именно куртизанка?

– При условии, что она будет совершенно откровенна со мной, по мере того… как будет продвигаться обучение.

– Значит, вы рассчитываете не только на умение, но еще и на откровенность? Последние ваши соратники-реформисты не считают эту черту характерной для женщин, оказывающих подобные услуги.

– Я готов оплатить настоящую откровенность. Этого должно быть достаточно.

Едва слова сорвались с его губ, как Роберт тотчас пожалел о них.

– Я не хотел вас оскорбить, – отведя взгляд, произнес он.

Амбер согрела в ладонях хрустальный бокал, наполненный великолепным французским бренди. Вежливо поблагодарив, Роб отказался от предложенного напитка. Морализирующий педант… или человек, решительно настроенный сохранить голову ясной, раздумывала она. Пригубив напиток, Амбер произнесла:

– Позвольте мне оставить при себе некоторые сомнения относительно ваших намерений, впрочем, – она махнула рукой, – это ровным счетом ничего не значит. Я думаю, какая-нибудь из моих девушек сможет оказать вам эту любезность, но имейте в виду: настоящая откровенность стоит немалых денег.

– Мне дали понять, что вы женщина, умеющая держать свое слово, – сказал Роб, не желая показывать, что эти слова даются ему с трудом.

– Вы делаете мне комплимент? Я отвечу вам тем же, милорд. Ваши намерения будут вознаграждены. Ведь большинству мужчин абсолютно все равно, испытывают ли их жены хоть какое-то удовлетворение от пребывания на супружеском ложе.

– Я не отношусь к большинству мужчин.

Он словно рубил каждое слово.

В неверном свете свечей Амбер с интересом рассматривала лицо графа.

– Нет, конечно же, нет, – согласилась она.

Лорд Баррингтон был невероятно красив. Пожалуй, он был самым красивым из всех мужчин, которых она когда-либо знала. Иллюстрации в солидных газетах даже приблизительно не могли передать его физическую красоту. Густые черные волосы, несколько длиннее, чем того требовала мода, непокорными волнами обрамляли его лицо. Его зеленые глаза под красиво изогнутыми темными бровями, казалось, насквозь пронзали собеседника, прямой тонкий нос с легкой, чуть заметной горбинкой и рельефные мужественные скулы говорили о самом благородном происхождении. Но рот, ах, этот рот, он буквально очаровал Амбер своей потаенной чувственностью, которая, безусловно, проявилась бы, если бы этот мужчина хоть раз улыбнулся…

Интересно, он когда-нибудь улыбается? – размышляла она.

Граф, стараясь казаться спокойным, ожидал ее решения, но его глаза пылали зеленым огнем, – даже в своем раздражении он был привлекателен. Женщины, наверное, падают в обморок у его ног. Что же могло заставить такого мужчину решить, что он нуждается в уроках любви?

Амбер понимала, что спрашивать об этом было бы неразумно.

– Хорошо. То, что вы предлагаете, вполне приемлемо.

– Есть кое-что еще…

Он чуть замялся.

– Да?

Амбер вдруг с удивлением поняла, что ей очень не хочется, чтобы он испортил такое неплохое начало каким-нибудь скучно-разумным дополнением.

Граф, сделав несколько шагов по комнате, решительно отбросил со лба прядь волос; не оборачиваясь к Амбер, он медленно, не терпящим никаких возражений тоном произнес:

– Спальня должна быть затемнена.

– Если вы действительно провели расследование, касающееся моего заведения, то вы знаете, что ни одна из моих девушек никогда не опустится до шантажа, – резко произнесла Амбер. – Даже если предметом шантажа окажется столь соблазнительный объект, как мистер Уилберфорс и его «святоши».

– Я отдаю себе отчет в том, что некоторые из моих коллег в парламенте весьма удивились бы, услышав, какое заведение я посетил, а узнав о моем предложении, они, пожалуй, были бы просто шокированы. Но я даже в мыслях не допускал возможности шантажа.

– Тогда в чем дело?

Амбер понимала, что она играет с ним, но по какой-то причине не могла воспротивиться этому. Стараясь сохранить спокойствие, граф сильными пальцами так вцепился в изогнутую спинку чиппендейловского стула, что побелели суставы. Неожиданно Амбер охватило чувство вины… и чего-то еще. Но когда он вновь заговорил, она отбросила беспокоившие ее мысли.

– В темноте я буду чувствовать себя более комфортно… и, кроме того, я уверен, что так моя будущая наставница будет менее стеснительной.

Амбер заметила, как торопливо он произнес вторую часть фразы. Она кивнула с серьезным видом, гадая, нет ли у него какого-то скрытого увечья, возможно, какого-нибудь безобразного шрама? Нет, скорее всего граф именно такой, каким кажется – неопытный и неуверенный. Хотя она, конечно же, не знала причин, по которым это произошло, Амбер преисполнилась решимостью выяснить, в чем же тут дело.

– Вы на удивление деликатны, милорд.

– Когда же мы начнем? – спросил он, желая прекратить становящийся все более неловким разговор.

Она откинулась на спинку стула из мастерских Адама и задумчиво потерла подбородок.

– Мне понадобится некоторое время, чтобы подобрать женщину, которая наилучшим образом будет отвечать вашим требованиям. Ну, скажем, дня три. Это вас устроит?

Роберт поборол неожиданно возникшее желание броситься к двери, послав ко всем чертям эту безумную идею. Но он зашел слишком далеко. Осталось продержаться совсем немного.

– Вполне, – ответил он сухо и кивнул.

– А вот теперь можете достать свой кошелек, милорд. – Леди Фантазия позволила себе улыбнуться. – В качестве первоначального взноса…

Роб осторожно вышел через черный ход «Дома грез» и поднял воротник своего серого редингота, не только защищаясь от холодного ночного ветра, но и стараясь остаться неузнанным. Если о его визите в это заведение станет известно в обществе, скандала избежать не удастся. Он не только лишится столь необходимой ему поддержки реформистов в парламенте, но и скорее всего потеряет вдову, за которой намеревался ухаживать. Что может подумать благородная леди, если узнает, что он собирается брать уроки любви у проститутки, пусть даже и самой дорогой? Роберт почему-то сомневался, что его избранница постарается вникнуть в причины, побудившие его решиться на такой поступок, – по всей вероятности, она просто отвернется от него с искренним отвращением. Беседа с хозяйкой заведения прошла не слишком гладко, но ведь он и предполагал, что вести этот разговор будет чертовски неловко. И все же этот дом, да и сама Леди Фантазия оказались не такими, какими он себе представлял.

Расположенный на довольно обширном участке земли, который являлся продолжением Альфа-роуд, этот недавно построенный небольшой, но очень изящный особняк был окружен садом, который, в свою очередь, окружала высокая каменная стена, все это вместе обеспечивало «Дому грез» и его посетителям столь необходимую уединенность. Среди горожан этот район был известен как Сент-Джонз-Вуд, и Роберт мысленно усмехнулся столь явной иронии. Шагая по присыпанной мелким гравием дорожке, он старался не думать о том, что может происходить среди этих аккуратно подстриженных кустарников теплыми летними вечерами. Действительно, уж лучше не воображать себе обворожительных нагих нимф, со смехом убегающих от преследующих их сатиров!

Дом был построен в стиле неоклассицизма и представлял собой элегантное трехэтажное здание из простого белого кирпича. Внутреннее убранство не было ни вычурным, ни излишне крикливым, однако выглядело достаточно богатым. В коридорах и в комнатах не было ничего вроде шелковых обоев темно-красного цвета, бордовых занавесок или шкур животных на полу. Скромные драпировки, четкие абрисы мебели от Роберта Адама и приглушённые расцветки огромных восточных ковров создавали здесь доброжелательную атмосферу свободного пространства и великолепного вкуса. Странно, что дом, в котором мужчины воплощали свои сексуальные фантазии, был декорирован с такой художественной утонченностью.

В самом деле, этот особняк производил лучшее впечатление, чем многие дома в Мейфэре с их безвкусным смешением египетской, турецкой и китайской мебели. Вспомнив довольно уродливую обстановку дворца принца-регента в Брайтоне, Роберт поморщился… Неумеренность стала олицетворением эпохи.

Сама мадам, загадочная и отстраненная, остроумная и неожиданно изысканная, была совершенно не похожа на опытную сводницу, которую он рисовал в своем воображении. Судя по ее правильной речи и манерам, она была хорошо образованна и некогда вращалась в обществе. Он слышал разные предположения относительно того, кто скрывается под именем Леди Фантазия. И в полумраке своего кабинета эта женщина явно старалась остаться неузнанной. Вспомнив, как элегантное темное платье великолепно облегало ее фигуру, Роберт понял, что на любом модном рауте эта дама оказалась бы в центре мужского внимания.

Что же заставило красивую женщину из хорошей семьи обратиться к такому низменному занятию? Возбуждающее презрение к благопристойности? Может быть, ее семья оказалась в затруднительном положении и ей потребовались деньги? В том, что у этой женщины в его деле есть свой интерес, не было никаких сомнений. Он заплатил огромную сумму авансом и должен будет заплатить еще больше, когда обучение завершится.

Роберт предпочел бы никогда больше не встречаться с этой женщиной, которой он признался в некоторой своей интимной… несостоятельности. Но он знал, что еще как минимум одной встречи не избежать, если он твердо намерен осуществить свой план. Кого она выберет для этих уроков? Хотя какое это имеет значение? Он ведь поставил условие, что встречи с девушкой будут проходить в темноте, почувствовав, что такая дама, как Верити, предпочтет именно такой способ. Конечно, и Кределия настаивала на том же… хоть это и не помогло.

Роб попытался прогнать мучительные воспоминания, и перед ним возникли образы испанских женщин. Их встречи были редкими и совершенно неудовлетворительными. «И тем не менее я вновь здесь и плачу женщине, чтобы она легла со мной».

Роб отбросил и эту мысль. Не пройдет и недели, и его долгое монашеское существование закончится. К худу ли, к добру ли, но он начал осуществлять свой план.

Роберт подошел к воротам, и молчаливый сторож открыл их, даже не попытавшись взглянуть налицо посетителя. Створки ворот на хорошо смазанных петлях раскрылись совершенно бесшумно.

Роб был благодарен густому туману, который словно одеялом накрыл город. Плотная пелена скрыла узкую аллею позади дорогого участка, где его ожидал неприметный черный экипаж. Как только Роб материализовался из густеющего тумана, его лакей Фрог, расторопно спрыгнув с козел, распахнул перед господином дверцу. Аллея выходила на Альфа-роуд, которая в этот ветреный вечер была абсолютно пустынна. Подковы звонко застучали по булыжной мостовой, оставляя шестого графа Баррингтона наедине с горькими воспоминаниями.

– Ты не поверишь, Грейс, – произнесла Амбер и, таинственно умолкнув, прошла через комнату Грейс Уинстон к застекленному шкафчику с напитками.

Пушистый восточный ковер полностью поглотил звук ее шагов, и казалось, что Амбер плыла в воздухе.

Она достала из шкафчика высокий графин с узким горлышком и налила приятельнице бокал ее любимого портвейна. В отличие от Амбер, которая отдавала предпочтение относительной строгости неоклассицизма, Грейс любила французский ампир – белое, богато украшенное золотом и голубым.

– Умоляю, поведай мне что-нибудь, чему я не могла бы поверить, – сказала Грейс и, усмехнувшись, величавым жестом приняла предложенный ей бокал.

Она откинулась на спинку обитого парчой кресла эпохи Людовика XV и подождала, пока Амбер уселась в такое же кресло напротив нее. Грейс была красивой женщиной, несмотря на годы, которые посеребрили ее некогда каштановые волосы. Легкая полнота сдерживала появление морщинок на лице, а искусный макияж позволял ей выглядеть на сорок пять, когда на самом деле она уже давно перешагнула печальный пятидесятилетний рубеж.

– И чего же хочет граф?

– Роберт Сент-Джон жаждет научиться доставлять женщине удовольствие в постели. Ты можешь этому поверить?

Грейс широко раскрыла свои и без того круглые голубые глаза.

– Не может быть! Но ведь он уже далеко не мальчик и к тому же красив, как дьявол. Меня всегда удивляло, почему не сплетничают о его романах. Конечно, связь с этими клэпхемскими фанатиками и мистером Уилберфорсом… Избави нас, Боже, от религиозных реформаторов! Ах, какая бесполезная трата сил! – пробормотала она, покачивая головой.

– Значит, теперь он желает поклоняться другим святыням, – сказала Амбер.

– Клянусь, будь я молодой, я была бы рада стать его жрицей. – Грейс рассмеялась: – Чего же он так долго ждал? Ведь сейчас ему не меньше двадцати пяти.

– Он должен жениться и произвести на свет наследника.

– Для этого вряд ли требуются уроки, – сказала Грейс, насмешливо фыркнув. – Мой опыт показывает, что недостаток умений никогда не останавливал обуреваемых страстью молодых людей.

– Он озабочен тем, чтобы доставить удовольствие своей жене… причем хочет добиться этого в темноте, чтобы ненароком не оскорбить ее деликатную натуру, хотя я подозреваю, что на самом деле проблема в его чувствах.

Грейс внимательно посмотрела на молодую женщину, заменившую ей дочь, которую она потеряла еще в юности. Амбер была прелестна, как весенняя роза, ее темные, каштанового цвета волосы и золотистые глаза вполне соответствовали ее имени [1]1
  Amber– янтарь (англ.).


[Закрыть], но слишком часто эти глаза туманили воспоминания о прошлом. В голове у Грейс промелькнула мысль. Наклонившись вперед, она спросила:

– Ты в самом деле веришь, что Сент-Джон боится любовных игр?

«Как и ты сама».

– С чего бы иначе пылкий реформатор, связанный с закостенелыми моралистами, рискнул прийти сюда, пусть даже под покровом темноты? – задала Амбер риторический вопрос.

Наклонив голову, Грейс согласилась:

– Действительно. Если самый слабый слушок о его визите сюда дойдет до этих «святош», поднимется такой шум, что по сравнению с ним убийство премьер-министра Персивала покажется укусом блохи. Баррингтон весьма осторожный человек, но рискнуть всем ради любви… В темноте… гм…

Она постучала по подбородку указательным пальцем и пристально посмотрела на свою молодую подругу.

– Ты так оценивающе смотришь на меня, словно кухарка в мясной лавке на баранью лопатку, – сказала Амбер с подозрением.

Грейс пригубила ароматный портвейн и усмехнулась:

– Ягненок на убой? Нет, это совсем не тот случай.

– Тогда что? – спросила Амбер.

Грейс подалась вперед, но с кресла не встала, лицо ее стало серьезным.

– Только подумай, если ты права и он действительно такой неопытный итак внимателен к чувствам дамы… возможно, он идеально подходит для того, чтобы ты стала его наставницей?

Амбер отреагировала так, словно Грейс ее ударила.

– Ни одного мужчину я не допускала в свою постель с тех пор, как сбежала от маркиза. Ты никогда меня ни о чем подобном не просила с тех пор, как спасла меня.

– О нет, я никогда не допущу, чтобы ты делала что-то против своей воли, – успокаивающе проговорила Грейс. – Но кто же вернулся после учебы на континенте с идеей превратить обычный бордель в «Дом грез»? Место, где джентльмены могли бы воплощать свои тайные фантазии… Леди Фантазия?

– Моя идея родилась, когда я изучала классическую литературу. И она оказалась безумно успешной.

Ее слова прозвучали так, словно она защищала собственную честь, – как будто у женщины, содержащей публичный дом, может быть честь, которую следует защищать. Лучше повернуть разговор в другую сторону.

– Ты же знаешь, здесь, в Лондоне, мне пришлось назваться чужим именем только для того, чтобы мой муж не смог меня отыскать.

Она содрогнулась, когда перед глазами проплыло отвратительное лицо маркиза.

– Да, Истхем мерзок и внешне и внутренне, но ведь граф не только красив и молод, но и нуждается в искусной наставнице.

– Мой скромный опыт вряд ли поможет в этом деле.

– Твоя сила и привлекательность не в опыте куртизанки, а в подлинности и безукоризненности.

Амбер с досадой всплеснула руками:

– Пустоголовый мальчишка и жестокий мужчина в два раза старше меня. Вот уж действительно подлинный опыт, никогда о таком не слышала.

– Фи! Я объясняла тебе тонкости нашего искусства, чтобы ты могла управлять подобным заведением. Ты же, в свою очередь, обучала самых лучших куртизанок Лондона.

– Я обучала их истории, литературе, манерам, передавая девушкам лишь малую толику тех знаний, которые ты смогла дать мне. Но едва ли эти знания заменят настоящий опыт общения с клиентом.

– В этом-то все и дело. – Грейс наклонилась вперед, почти потирая руки от возбуждения. – Неужели ты не понимаешь? Мы обучали женщин тому, как доставлять мужчинам удовольствие. А этот мужчина желает доставить удовольствие женщине. Редкая удача для любой из нас и просто золотая для тебя, дитя мое. Молодой, красивый, благородный человек, к тому же лорд, полностью в твоем подчинении. Ты можешь просить его о чем угодно, и он исполнит твое желание. Это же мечта любой женщины.

– Я здесь для того, чтобы осуществлять фантазии гостей, а не жить в них, – сказала Амбер, слабо защищаясь.

– Чтобы выжить в этом жестоком мире, нам всем необходимы фантазии, – мягко ответила Грейс. – Ты могла бы думать об этом как о фантазии, которая воплощается для вас обоих. Он будет делать только то, о чем ты попросишь… если, конечно, осмелишься.

От Амбер не укрылась ее лукавая улыбка.

– Я не хочу иметь любовника и не испытываю в этом потребности, – возразила Амбер, нервно прохаживаясь по комнате, как это делал Сент-Джон.

Но осознав, кому она подражает, она вновь опустилась в кресло.

Грейс терпеливо ждала.

– Этот мужчина с твердыми принципами, молодой, красивый и невинный. Возможно, у тебя никогда больше не будет такого шанса, Амбер. Ты имела дело с глупым мальчишкой и с порочным немолодым мужчиной. Тебе необходим совсем другой опыт.

– Берли совсем заморочил тебе голову, дорогая. Грейс, но я-то не рассчитываю найти такой же идеал.

Любовник Грейс, баронет, был вдовцом, который давно делил с ней ложе. Она часто посещала его уединенное поместье.

– Ты никогда не найдешь свой идеал, если только не наберешься смелости взять то, что предлагает жизнь. И кому же ты собиралась поручить это «странное» задание? – спросила Грейс.

– Я сказала Баррингтону, что мне понадобится три дня, чтобы подобрать девушку, которая наилучшим образом сможет ответить его требованиям.

– Надеюсь, ты понимаешь, что лучше тебя никто не справится с этой ролью?

Амбер ничего не ответила, но вышла из комнаты Грейс, глубоко задумавшись. Погруженная в свои мысли, она не заметила печально-грустную улыбку, тронувшую лицо пожилой наставницы.

Амбер беспокойно металась и ворочалась в своей одинокой постели, не в силах прогнать прочь мысль, которую подбросила ей Грейс. К следующему утру она набралась смелости и призналась себе, что идея стать учительницей красивого графа появилась у нее в голове еще до того, как ее предложила Грейс. Несмотря на гипертрофированную гордость и обостренную щепетильность, он пришел к ней, рискуя своей репутацией, и просто попросил научить его быть хорошим мужем. Его смущение было совершенно очевидным. Немногие мужчины рискнули бы так унизиться.

Чтобы не принять опрометчивого решения, каким бы оно ни было, Амбер хотела как можно лучше узнать его прошлое. Филер с Боу-стрит, состоящий у нее на службе, собирал информацию о каждом потенциальном клиенте «Дома грез». В настоящее время Амбер располагала весьма скудной информацией о семействе Сент-Джонов. В высшем свете ходили слухи, что Роберт Сент-Джон унаследовал титул графа Баррингтона в результате череды преждевременных смертей. Попав в парламент, он сразу же принял сторону реформистов. Частная жизнь молодого графа была безупречна.

До прошлого вечера.

Амбер написала письмо и, позвонив, вызвала своего лакея Клифтона, поручив ему доставить депешу кузену лакея – Клайду на Боу-стрит. Покончив с этим делом, она открыла «Морнинг кроникл», чтобы узнать, что происходит в высшем свете. На второй странице ее внимание привлекло имя Баррингтона. В небольшой заметке говорилось, что послезавтра граф выступит с речью, в которой поднимет вопрос об использовании детского труда. Журналист, мистер Уильям Хазлитт, предполагал, что это будет блестящее выступление одного из самых вдохновенных ораторов парламента со времен Чарлза Джеймса Фокса.

Амбер отложила газету и погрузилась в размышления. Одна из помощниц кухарки лишилась голоса из-за того, что работала на спичечной фабрике. Токсичные пары химикатов совершенно разъели девочке слизистую оболочку горла.

Амбер было любопытно услышать, как речь графа будет принята в палате лордов.

«Ну, признайся, – сказала она себе, – ведь тебе хочется увидеть графа Баррингтона при свете дня, тогда ты сможешь по-настоящему оценить его».

Амбер отбросила в сторону эту тревожащую мысль, отложила газету и позвонила, чтобы принесли легкие закуски. От всех этих размышлений у нее разыгрался аппетит.

Обеспечить себе место на галерее палаты лордов было нелегкой задачей для женщины, но, как Леди Фантазия, Амбер знала многих весьма влиятельных людей, хотя они и не подозревали, кто она на самом деле. Ближе к вечеру посыльный доставил ей приглашение от лорда Твиллинга, которое обеспечивало допуск в палату.

Возможно, к этому времени она от своего человека с Боу-стрит будет знать о графе немного больше. У нее есть всего три дня, чтобы принять самое важное решение в жизни, если не считать того эпизода, когда насмерть перепуганная семнадцатилетняя жена-беглянка нашла убежище в заведении Грейс.