Текст книги "Леди Фантазия"
Автор книги: Ширл Хенке
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15
Амбер едва не подавилась мороженым.
– Я видела эту даму, – ответила она. – Но мы с ней незнакомы.
Она поймала себя на мысли, что надеется на проницательность Абигейл, которая поможет ей увидеть недостатки баронессы. Робу не следует жениться на этой пустой даме.
– Я тоже не знакома с леди Оберли, но… ох, дорогая, возможно, это прозвучит бестактно.
Абигейл, заметив заинтересованность Амбер, не отказала себе в удовольствии выдержать драматическую паузу и продолжила, только проглотив последнюю ложечку мороженого.
– Роберт подумывал о том, – обратите внимание, только подумывал, – чтобы начать ухаживать за этой вдовой, но, боюсь, они не подходят друг другу. Я надеялась, что вам хоть что-то известной о ней.
– Мне известно, что ее отец противник всего, что отстаивает граф. Но я не думаю, что у этой дамы вообще есть какие-либо политические взгляды.
Она почувствовала необходимость прояснить этот факт.
Когда Абигейл удовлетворенно кивнула, Амбер поняла, что мать Роберта придерживается похожего мнения.
– Роберт упоминал об этом, но тем не менее хочет нас познакомить. И я должна признаться, что мне нужна дама, которая в следующем сезоне могла бы помочь моей внучке…
Интуиция подсказывала Амбер, что матушка Роба хочет, чтобы именно она в следующем году, когда закончится ее «траур», вызвалась исполнять эти обязанности. Что можно ответить на подобное предложение? Она решила вновь вернуться к разговору о баронессе.
– Вас беспокоит, что, если вы с ней познакомитесь, это будет выглядеть как подтверждение намерений графа ухаживать за ней?
– Именно так.
– Я уверена, что граф сможет найти другую даму – возможно, постарше, – торопливо добавила Амбер. – Многие с радостью возьмутся опекать его племянницу. Он весьма популярен в политических салонах. Может быть, леди Аберли? И тогда вам не понадобится помощь баронессы.
– Возможно. Я поговорю об этом с Робертом.
Абигейл знала, когда следует надавить, а когда отступить. Хотя интуиция подсказывала ей, что сына и эту вдову связывает нечто большее, чем они готовы признать, ей придется собрать больше информации, прежде чем она осмелится вмешаться. У нее было сильное чувство, что Амбер обладает всеми качествами, которые Роберт хотел бы видеть в своей жене, – она умна, добра, красива и исключительно хорошо воспитана. Кроме того, в Амбер Лихай чувствовалась порода. Но почему же они притворяются, что незнакомы друг с другом?
За те годы, что она была женой священника, Абигейл поняла, что лучший способ побудить скрытного прихожанина рассказать о том, что его беспокоит, – это задать самый простой вопрос.
– Не знаю, может, я покажусь вам бестактной, задавая этот вопрос, ведь мы почти не знакомы, но как давно вы носите траур, моя дорогая?
Амбер лихорадочно пыталась найти нужный ответ. Что она может ответить? Сказать, что вот уже десять лет скрывается от людей? Она чувствовала на себе проницательный взгляд голубых глаз Абигейл и понимала, что ей придется придумать очередную полуправду, которая окончательно разметает все матримониальные надежды матушки Роберта, если она таковые питает.
– Я говорила вам, что мой брак не был счастливым. По этой причине я твердо решила никогда больше не выходить замуж.
– Никогда – это слишком большой срок, моя дорогая, – с грустной улыбкой сказала Абигейл.
– А как давно скончался отец графа? – тихо спросила Амбер, хотя ответ ей был прекрасно известен.
– Восемь лет назад, но мы счастливо прожили более тридцати лет.
– Вы добрая женщина и могли бы вновь выйти замуж, если б захотели этого, – сказала Амбер.
– Когда мой супруг скончался, я поняла, что никогда больше не выйду замуж. Но япожилая женщина, а вы молоды, у вас впереди вся жизнь. Причины, по которым меня вполне устраивает положение вдовы, совершенно отличны от ваших. Нас с отцом Роберта связывал благословенный союз и четверо замечательных детей. Мы искренне верили, что у нашего старшего сына будет такой же счастливый брак, но, увы! Ему так же, как и вам, не повезло. Его жена скончалась при печальных обстоятельствах, и я опасаюсь за ее душу.
Амбер чуть нахмурилась, впрочем, было бы странно, если б такая мудрая женщина, как Абигейл, не заметила отчуждения, возникшего между Робом и избалованной Кределией.
– Но теперь он должен вновь жениться, хочет он того или нет – ведь он последний из Баррингтонов. – Абигейл подняла голову и улыбнулась Амбер: – Конечно, это не должно превращаться в тягостную повинность. Но признаюсь, меня серьезно беспокоило, что мой сын, будучи человеком долга, поспешит и заключит еще один опрометчивый брак. Именно по этой причине я приехала в Лондон. Я собираюсь составить свое мнение о баронессе Оберли.
Амбер заметила огоньки решительности в глазах Абигейл и не смогла сдержать хитрой улыбки. «Ну держитесь, леди Оберли».
– Я совершенно уверена, что вы сможете определить, подходит ли эта дама вашему сыну.
– У Роберта уже возникли сомнения по этому поводу, так что, думаю, эта задача окажется несложной, – невозмутимо ответила Абигейл.
Ее «несложная задача» будет состоять в том, чтобы показать Робу, насколько не подходит ему леди Оберли.
– Желаю вам успеха в этом.
Абигейл взяла руку Амбер и нежно сжала ее.
– Боже мой, я совершенно не подумала о том, что отнимаю у вас так много времени. Вы слишком добры. Простите пожилой даме ее маленькую прихоть.
– Господь с вами, мадам! Для меня это было огромным удовольствием.
Как только Амбер произнесла эти слова, она поняла, что это и в самом деле так. Если бы ее собственная мать была хотя бы наполовину так добра… Но все это в прошлом, и об этом лучше забыть.
– Меня очаровали ваши замечания по поводу сегодняшних слушаний. Вы проницательный политический наблюдатель и истинная христианка, которая следует принципам своей веры.
– Так же, как и вы, дитя мое. – Абигейл решительно кивнула. – Я верю в Бога и молюсь за Роберта и его друзей в парламенте. Но это не означает, что я буду сидеть сложа руки и ничего не сделаю, чтобы помочь ему.
Амбер почувствовала на себе пронизывающий взгляд Абигейл и поняла, что в словах женщины скрыт двойной смысл. Вовсе не просто удержать вдову, решившую найти подходящую жену для своего сына.
Давая понять, что на данный момент все вопросы между ними решены, Абигейл, положив свою руку на руку Амбер, сказала:
– А теперь я попрошу слугу найти для меня кеб и наконец дам вам возможность заняться своими делами.
– Я отвезу вас домой в своем экипаже, – решительно ответила Амбер, и прежде чем Абигейл смогла возразить, подала знак Боксеру: – В городской особняк графа Сент-Джона, пожалуйста.
Во время поездки дамы говорили о законах, прошедшем парламентском слушании, волнениях луддитов и последних законодательных нововведениях правительства. За разговорами они и заметить не успели, как экипаж подъехал к дому графа.
– Мне доставило огромное удовольствие знакомство с вами, Абигейл, – с теплотой сказала Амбер, когда сержант помогал немолодой даме выйти из экипажа.
Абигейл наклонилась к Боксеру и прошептала достаточно громко, чтобы могла услышать Амбер:
– Поскольку вы не спросили адрес, я полагаю, ваша хозяйка знает, где проживает мой сын.
Лукаво улыбнувшись Амбер, она направилась к дому.
Нортумберленд
Эльвира Гриви выхватила большой нож у девочки, помогавшей кухарке маркиза.
– Нет, глупая девчонка! Курицу для тушения разделывают вот так.
Она подняла острое орудие и опустила его в смертельной дуге. Лезвие резко вонзилось в белоснежную кожу, ровно отделив бедро от нижней части тушки.
Девочка молча наблюдала за тем, как экономка быстро разделила птицу на куски и бросила их в горшок, стоявший на кухонной плите.
Увидев выражение ужаса на лице ребенка, Эльвира хищно усмехнулась и сунула нож в худенькую руку девочки.
– Смотри не урони его, а то оттяпаешь себе ногу, – сказала она и ушла прочь, зло шурша юбками из серого муслина.
Игра с ножом помогла ей снять раздражением, но с каким наслаждением она вонзила бы лезвие в эту французскую стерву! Маркиз был наверху, в который раз перечитывая письмо, пришедшее от проклятой шлюхи. Графиня вернется через две недели. Ярость Эльвиры не знала границ. Вот так он вознаградил ее за все годы бескорыстного служения – ключи, с которыми она была полноправной хозяйкой поместья, теперь в руках какой-то пустышки-лягушатницы!
Если эта напыщенная молодая аристократка станет новой маркизой Вулвертон, Эльвира больше не будет полновластной хозяйкой Вулфс-Гейта.
При одной только мысли об этом во рту экономки появлялся горький желчный привкус. Злым вихрем она носилась по комнатам замка, и все слуги торопились убраться с ее пути.
«Посмотрим, как долго тебе удастся продержаться, высокомерная чужестранка!»
Домоправительница вошла в свою комнату и села за небольшой стол. Перебрав висевшую на талии связку ключей на тяжелом медном кольце, она выбрала маленький ключик и, открыв ящик стола, достала дюжину небольших пузырьков, которые выставила перед собой.
– Который из этих принесет тебе самую коварную и самую мучительную смерть? – размышляла она.
За последнее десятилетие миссис Гриви стала самым большим знатоком ядов после Лукреции Борджиа.
Маркиз сидел, откинувшись на спинку большого удобного кресла, и потягивал прекрасный портвейн. Несмотря на очередной провал Халла, у него было отличное настроение. Только что он получил приятное сообщение от графини де Сент-Эмильон.
Когда он женится на ней, все драгоценности и золото, которое она тайно вывезла из Франции, будут принадлежать ему. Чтобы подсластить сделку, восхитительная француженка открыто намекнула, что скоро разделит с ним постель. Маркиз был уверен, что она способна дать ему хороших, здоровых наследников.
Конечно, эта чертовка Амбер – его первая жена – все еще остается нерешенной проблемой. Поначалу его злило, что она никак не может забеременеть, но после нескольких месяцев открытого неповиновения он перестал желать отпрысков ее чрева. Ненормальная женщина.
Он нахмурился, вспомнив о провалившихся попытках Халла похитить ее. А теперь у этого распутного щенка хватает наглости просить еще денег. Он горько усмехнулся. Что он может сделать? Халл узнал новое имя женщины и где она обитает. Раньше или позже он добьется успеха.
Прихватив с собой хрустальный бокал, маркиз направился к столу и выписал еще один банковский чек.
– Наступит день, я буду иметь удовольствие наблюдать, как она умирает самой чудовищной смертью. А пока я буду спать с женщиной, достойной выносить моих наследников.
Он допил портвейн и, резко размахнувшись, бросил бокал в камин. Осколки хрусталя сверкающими брызгами разлетелись в пламени, став похожими на бриллианты, которые графиня носит на своей прелестной шее.
По настоянию матушки Роберт принял приглашение лорда и леди Монтгомери. Это было скучное, утомительное мероприятие, которое при обычных условиях не заинтересовало бы его, но там будет баронесса Оберли, а Абигейл твердо намеревалась познакомиться с этой дамой. Роберт знал, что если его матушка что-либо задумает, остановить ее почти невозможно.
Он с удивлением отметил, что Абигейл привезла с собой прелестное голубое платье, которое, несомненно, позаимствовала у своей сестры Кэтрин – она была той же комплекции, что и матушка. Абигейл никогда бы не стала тратить деньги на шелк и оборки, и у нее не было сапфировой подвески, которая сейчас украшала ее шею. Он знал, что муж Кэтрин, богатый сквайр, подарил эту подвеску своей жене на прошлое Рождество.
– Ты будешь первой красавицей бала, – сказал он матери, когда они стояли в веренице гостей.
– Чепуха. Я уже слишком стара, чтобы быть первой красавицей. Я чувствую себя… как бы это сказать… слишком разряженной, что ли?
– Тогда тебе стоит взглянуть на гостей. Твое платье отличается от их нарядов хорошим вкусом, – шепотом ответил он.
– Почему мода становится другой? Почему нужно отказываться от мягких простых кроев последнего десятилетия?
– Возможно, англичанам не нравилась императрица Жозефина? – предположил Роберт.
– Или это бедное австрийское дитя, ради которой Наполеон развелся с Жозефиной, – ответила Абигейл. – Никогда не понимала, почему здравомыслящие англичане всегда чувствовали необходимость следовать диктату французской моды?
– Именно французы ввели те простые платья, с которыми тебя вынуждают распрощаться веяния моды, – напомнил ей с улыбкой Роберт.
– Нет необходимости оттачивать на мне свое мастерство спорщика, сэр, – сказала, смеясь, Абигейл и слегка стукнула сына по руке сложенным веером.
Носить с собой веер – это было еще одно проявление манерности, и дома матушка никогда им не пользовалась. Должно быть, она полна решимости проследить, чтобы у его племянниц имелись все необходимые для выхода в свет аксессуары. Придется обсудить это с сестрами, подумал Роберт уныло.
Очередь из гостей понемногу двигалась вперед, и Роберт в ожидании представления размышлял о вкусе Леди Фантазии. Она не была рабой моды и носила элегантные, без лишних оборок наряды, которые выгодно подчеркивали прелестную стройность ее фигуры. «Интересно, а что Габриелл носит днем», – подумал он. Вчера он отправил ей записку, отменив их сегодняшний ночной урок. Она, как и Леди Фантазия, знала, что его матушка сейчас в городе, и согласилась отложить их встречи до тех пор, пока Абигейл не вернется в Кент.
И что тогда? Он возобновит занятия любовью с Габи и острые насыщенные обсуждения с Леди Фантазией? У него нет больше обоснованных причин встречаться с этими женщинами. Ему следует определиться с выбором и начать наконец ухаживать за дамой, которой можно будет отдать свои имя и титул.
И словно в ответ на эти размышления, объявили о появлении баронессы и ее отца. Роберт заметил, как внимательно матушка рассматривает молодую вдову.
– Она хорошенькая, не так ли?
В ее голосе звучала нотка обеспокоенности.
– Да, утонченная английская роза, – ответил Роберт.
На леди Верити было светло-розовое платье, украшенное несколькими рядами белых кружев. Шею ее украшала камея на темно-розовой бархатной ленточке. К удивлению Роберта, это было единственное украшение. В целом ее наряд был очаровательным, хотя, возможно, немного девическим. И вообще с момента окончания траура Верити отдавала предпочтение розовому цвету.
Сможет ли он жить в ее мире цвета перечной мяты и приторно-карамельного вкуса?
Эта мысль не показалась Роберту притягательной. Другое дело сдержанная элегантность кремовых и зеленых тонов, которые выбрала Леди Фантазия для оформления своего дома. Но ее дом – бордель!
Однако даже столь жесткое напоминание не обратило Роберта на сторону баронессы.
Он прервал свои размышления, как только подвел мать к хозяину и хозяйке дома. Роберт представил Абигейл и проводил ее в танцевальный зал, где она могла понаблюдать за танцующими.
– Поскольку это вальс, то, полагаю, ты не откажешься от тура вальса? – спросил он.
– Ты научился танцевать вальс? – спросила мать в изумлении.
Роберт был от природы весьма пластичен, но отчего-то в танце всегда чувствовал себя мучительно скованным.
– Ради Бога, матушка, мне пришлось приобрести некоторые навыки, без которых вращаться в обществе невозможно. Могу поучить тебя, – нахально заявил он с шутливым огоньком в глазах.
– Может, лучше пригласить баронессу Оберли? – предложила Она.
Верити с отцом стояли довольно далеко, но оба бросали весьма выразительные взгляды на Роберта.
– Как, черт возьми, им удалось так быстро пройти череду ожидающих гостей у входа? – пробормотал он себе под нос. – Если я пойду танцевать с этой дамой, то тебе придется остаться в менее приятной компании ее батюшки.
– Уверена, что смогу справиться с одним отъявленным тори, – отшутилась Абигейл.
Роб представил их друг другу и пригласил баронессу на танец, оставив виконта на милость матушки. Помоги ему Господь, если виконт надумает излагать свои взгляды о Богом предопределенном социальном устройстве Англии! Абигейл в мгновение ока заставит старого скрягу покраснеть до корней волос, и тот начнет заикаться.
Во время танца Роб и Верити обменялись вежливыми, ни к чему не обязывающими репликами, а когда музыка смолкла и он с радостью подвел баронессу обратно к отцу, Абигейл взяла молодую блондинку за руку и ласково сказала:
– Мне хотелось бы немного поболтать с вами, моя дорогая. Конечно, если ваш батюшка и мой сын позволят мне ненадолго похитить вас.
Она вопросительно посмотрела на сына и отца Верити.
Оба джентльмена согласились, виконт искренне, а Роб – без особого желания. Что задумала матушка?
Он настороженно наблюдал, как две миниатюрные фигурки скрываются в небольшой комнате, примыкающей к бальному залу.
Как только дамы устроились на маленькой софе, удачно прикрытой огромными вазонами с живыми цветами, Абигейл дружеским тоном произнесла:
– А теперь, дитя мое, вы должны рассказать мне о том, как вы познакомились с моим сыном. Он всегда отзывается о вас очень благосклонно.
Верити восторженно всплеснула руками.
– Граф исключительно замечательный джентльмен. Мы познакомились прошлой зимой на небольшом вечере у моей тетушки Гортензии. Тетушка разделяет его взгляды на необходимость отмены рабства, но, заметьте, она вовсе не старая дева. На самом деле она разбирается в тонкостях всего, настоящий знаток моды. – Верити потеребила кружева на юбке. – Конечно, тогда прошла только половина траура по моему бедному Чарлзу, так что я вынуждена была носить наряды темно-пурпурного цвета, – объяснила она, слегка изогнув губы. – Но, несмотря на это, граф, по-видимому, не придал особого значения тому, что этот цвет меня делает слишком бледной. Он так любезен.
– Как я понимаю, у вас есть ребенок, – сказала Абигейл, не желая больше слышать о приличествующих трауру нарядах.
– Элджин свет моей жизни. Он такой очаровательный. Осенью ему исполнится два года. Няни его обожают, и ваш сын также стал жертвой его детской непосредственности…
Верити продолжала расхваливать своего необыкновенного сыночка, стараясь подтвердить свои похвалы отзывами нянечек и родственников. Слушая этот восторженный рассказ, Абигейл заметила, что почти каждый эпизод, упомянутый баронессой, был пересказом слов нянек. Как часто она сама видит сына? Она когда-нибудь меняла ему пеленки или пела колыбельную на ночь? У Абигейл возникли сомнения на этот счет. Она подозревала, что Верити использовала ребенка, чтобы привлечь внимание Роберта. Ведь будущая графиня должна подарить своему мужу наследника.
Исчерпав все рассказы об Элджине, Верити сделала комплимент платью Абигейл и довольно искренне восхитилась сапфировой подвеской.
– Должна признаться, что и платье, и украшение принадлежат моей младшей дочери. В деревне вдова священника не должна носить такие роскошные вещи. Я позаимствовала наряд Кэтрин и кое-какие ее украшения специально для поездки в Лондон, – сказала Абигейл.
– Какая жалость! О, я не хотела сказать, что неприлично занимать веши у своей дочери, я имела в виду – жаль, что вам не позволяется иметь собственные красивые платья и украшения, – сказала Верити. – Ведь теперь вы мать графа.
– У вас утонченный вкус, моя дорогая, но такие вещи – для молодых, а я от этого далека, – ответила Абигейл.
– Я не могу представить, что наступит время, когда мне не захочется быть одетой по «последнему писку» – ну то есть одетой по последней моде, – пояснила она в ответ на озадаченный взгляд пожилой дамы.
– Жизнь в деревне… она другая. Даже Кэтрин чаще носит простые повседневные платья из хлопка, а не роскошные наряды, – сказала Абигейл. – Вы проводите какое-то время в поместье вашего покойного мужа?
– Ах нет. Поместье далеко на западе, унылое местечко на границе с Корнуоллом. Поместье отца расположено гораздо ближе, но если потребуется… – Верити замолчала: – Я хочу сказать, что отец не любит деревню, так что мы большую часть года живем в нашем городском особняке.
Осознав, что признаваться в желании использовать деньги графа, чтобы отремонтировать особняк виконта, было бы неразумно, Верити попыталась переменить тему, и обрывки разговора проходящих мимо джентльменов, позволили ей это сделать.
– Послушайте, старина, мне кажется, давно пора принять поправки, запрещающие лазить по нашим крышам, – настаивал один из джентльменов.
Его собеседник с пылом возражал:
– Эти маленькие пройдохи давно стали неотъемлемой частью Лондона. Так зачем же менять то, что родилось задолго до нас? Подобные законы противоречат естественному порядку вещей.
Они продолжали спорить, не замечая сидящих за вазонами женщин, и Верити сказала:
– Я полностью согласна с этим джентльменом в прекрасном золотистом жилете. Ведь это действительно противоречит естественному ходу вещей. Так что принимать подобный закон по меньшей мере глупо.
Абигейл удивленно округлила глаза.
– Я не думаю, что они имели в виду мальчишек, лазающих по крышам из озорства… эти джентльмены говорили о трубочистах, моя дорогая, – мягко возразила она.
«Неужели она настолько глупа!»
– Именно об этом я и говорю, миссис Сент-Джон, – ответила Верити. Надежда Абигейл, что она чего-то недопоняла, растаяла. – В Миддлтон-Холле, когда мы были детьми, мои братья лазили повсюду – на деревья, на крыши, на сеновал. Они были такими озорниками.
«Даруй мне терпения, Господи!» Абигейл видела, как сияет хорошенькое личико баронессы, упивающейся своей сообразительностью.
– Думаю, из-за музыки вы не совсем расслышали, о чем они говорили. Эти джентльмены обсуждали принятие закона, запрещающего нанимать мальчишек в качестве трубочистов.
Верити поняла, что она слишком поторопилась вступать в дискуссию на тему, которая для нее не представляла никакого интереса. То, что происходит в парламенте, лучше оставить джентльменам, но если ее будущая свекровь хочет обсудить этот вопрос, она должна поддержать разговор.
– Конечно же, вы правы. Наверное, я не расслышала, и тем не менее, но с чего вдруг какому-то члену парламента захотелось запретить маленьким трубочистам упражняться в своих природных склонностях? Всем мальчишкам, даже бедным, нравится залезать куда повыше, а в Лондоне так мало деревьев. Куда же им лазить, как не в дымоходы?
– Моя дорогая, эти трубочисты совсем еще дети, и они…
– Но это лишь доказывает, что они больше всего подходят для этой работы, тем более что это совпадает с их естественным желанием. Именно пока они маленькие и худые, им легче всего справиться с такой работой. – Довольная собой, Верити не заметила ужаса в глазах Абигейл. – Я понимаю, что они относятся к низшему классу, но для них это еще и способ заработать деньги, чтобы помочь своим семьям, вот и получается, что, по сути, им платят за естественные для детей игры.
«У Марии Антуанетты и то было больше здравого смысла!»
Прожив почти шестьдесят лет, Абигейл Сент-Джон перестала чему-либо удивляться. Но как же Роберт мог даже подумать о том, что это жалкое создание станет графиней Баррингтон.
Абигейл была шокирована. Вернувшись к разговору о моде – теме, к которой баронесса была подготовлена гораздо лучше, Абигейл почувствовала некоторое облегчение. К счастью, сын вовремя засомневался в том, что леди Оберли ему подходит… и в его жизни появилась Амбер Лихай.
Возможно, одно каким-то образом связано с другим, подумала Абигейл, мысленно улыбнувшись.
Пока они ехали в экипаже домой, Роб понял со всей очевидностью, что баронесса не выдержала экзамен, устроенный ей Абигейл. Хотя его матушка лишь в чрезвычайных обстоятельствах могла отозваться о ком-то неприязненно, к старому виконту она выразила явную антипатию. Она также была обеспокоена тем, как сможет Верити стать хорошей женой человеку, поглощенному своей работой в парламенте, если сама она совершенно не интересуется политическими вопросами.
На следующее утро Роберт застал мать в своем кабинете, сидящей за его большим письменным столом и целиком поглощенной каким-то делом.
– Что вы пишете, матушка?
Абигейл подняла голову и улыбнулась ему по-детски непосредственной улыбкой:
– Пишу записку этой очаровательной молодой вдове, Амбер Лихай. Хочу пригласить ее на чай.
