Текст книги "Стильные штучки Джейн Спринг"
Автор книги: Шэрон Крум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава шестнадцатая
ПОДРУГА. Не нервничай. Выше нос. Ты же была скаутом. Вспомни, чему вас там учили.
ДОРИС. Ну не знаю, такому нас не учили.
Из кинофильма «Изыск и роскошь норки»
Впервые в жизни Джейн ехала в суд не в метро, а на такси. Во-первых, потому что Дорис всегда ездила на такси. Во-вторых, потому что на таких каблуках ей не удалось бы пройти и десяти шагов, не говоря уже о том, чтобы спуститься по эскалатору. От дома до стоящего перед ним такси Джейн и то добралась с величайшим трудом: ей казалось, что она вот-вот упадет. Но девушке удалось-таки добраться до заднего сиденья такси, не сломав при этом ноги и не размазав по лицу косметику. Это была ее первая победа за этот день.
– Куда? – спросил водитель.
«Вот оно, малышка! С этого момента и вплоть до выполнения миссии ты будешь Дорис. Только когда завоюешь мужчину своей мечты, ты сможешь расслабиться, снять туфли и жемчуга – стать прежней Джейн Спринг».
Она набрала побольше воздуха и промурлыкала:
– Центральная улица, здание уголовного суда, пожалуйста.
Сидя на заднем сиденье такси, Джейн продолжала репетировать все то, что ей предстоит сегодня сказать (словно оперная певица перед премьерой!).
– Доброе утро, Джесси! – произнесла Джейн и широко улыбнулась. – Как твои дела?
Она сделала паузу.
– Жду не дождусь, когда же мы померяемся с вами силами, мистер Бэнкрофт, – кивнула она и просто расплавилась в улыбке. – Нет ничего приятнее честной схватки с достойным противником.
Таксист посмотрел в зеркало и закатил глаза. Почему ему постоянно попадаются сумасшедшие? Вечно они разговаривают сами с собой.
Все дороги были завалены снегом. Транспорт еле полз. Когда Джейн добралась до здания суда, было уже восемь пятьдесят пять. Суд был назначен на девять. Оставалось только пять минут, а прокурор все еще не прибыл.
Так что, когда Джейн приехала, все облегченно вздохнули – Джесси Боклэр, Чип Бэнкрофт, секретари, – все, кто имел отношение к этому судебному разбирательству. Обычно Джейн являлась в суд первой, и все об этом прекрасно знали.
Но это была всего лишь прелюдия. Ее сменили совсем иные эмоции. Все были поражены. Долгие, удивленные взгляды. Поднятые брови. Выкрученные шеи. Отвалившиеся челюсти. Просто стихийное бедствие.
Джейн, не обращая внимания на чехарду, что творилась вокруг нее, весело прошла к своему месту и поставила на стол сумочку.
– Доброе утро, Джесси, – промурлыкала она, снимая пальто и вешая его на спинку стула. Шляпку она положила на стол и принялась снимать перчатки. С невообразимым изяществом!
Джесси Боклэр был не в состоянии ничего ответить на приветствие Джейн. Он просто смотрел на нее, – смотрел и замечал в первую очередь цвета. Белые туфли. Розовый пиджак. Золотая цепочка. А куда делись ее длинные волосы, ее черный костюм, ее рассудительность? Наконец он смог открыть рот:
– Джейн, это ты?
– Да, Джесси, конечно, это я.
Джейн открыла сумочку и принялась вынимать оттуда бумаги.
– Я хотел сказать, что сегодня ты на себя не похожа. – Джесси наклонился и прошептал: – Ты в порядке, Джейн? Если нет, то я все могу сделать сам. Я готов.
– Джесси, я тоже готова. Все нормально. Просто я немного сменила имидж. Вот и все. Как тебе нравится?
– Ну, все такое розовое. Да-да, розовое, – пробормотал он.
«Ох, господи! Спаси и сохрани, – взмолился он про себя. – У Спринг крыша поехала».
Джейн села и скрестила ножки. Все, как было отрепетировано.
Джесси в отчаянье глянул на Чипа Бэнкрофта и едва не заломил руки над головой: Чип уставился на грудь Джейн, у него даже жилы на шее вздулись. Куда подевалась та, известная в колледже Джейн – плоскогрудая девица с характером сержанта? Куда подевалась та Джейн, с которой он вчера говорил по телефону, – стерва, пообещавшая до смерти замучить его клиентку?
Джейн встала со своего места и мелкими шажками направилась к столу адвоката. Стоило ей удалиться, как Джесси тут же вытащил мобильник и позвонил Грэхему в офис.
– Доброе утро, мистер Бэнкрофт, – пропела Джейн и одарила своего соперника лучезарнейшей из улыбок.
– Доброе утро, Джейн, – ответил Чип, пытаясь оставаться спокойным. И тут он прозрел. Он все понял. Он разобрался, что к чему, и уверенно улыбнулся в ответ Джейн.
Нет, Спринг не сошла с ума. Она слишком умная и слишком хорошо умеет себя контролировать. Нет, это всего-навсего хохма, иезуитский трюк. Она неспроста вырядилась так, словно на дворе сейчас шестидесятые годы. Вчера вечером, по телефону, она вела себя безукоризненно и уже знала, что будет делать сегодня. Ну что ж, ему попадались прокуроры, дававшие судьям взятки, заигрывавшие с присяжными и показывавшие фокусы, – и все только ради того, чтобы выиграть дело. Но это… это просто бесподобно.
И тут Чип Бэнкрофт понял еще кое-что, – понял и окончательно успокоился. Если бы Спринг была уверена в исходе этого дела, она не стала бы так наряжаться.
«Нет, Спринг нервничает. Спринг меня боится». Чип Бэнкрофт поправил галстук, пригладил волосы и сел обратно. Обернувшись к дрожащей Лоре Райли, стал уверять ее, что все будет хорошо. «Видите, вон там прокурор? Да-да, в розовом пиджаке. («Господи, какие у нее красивые ноги, никогда прежде не замечал. А какая грудь!») Девица без царя в голове. Беспокоиться не о чем, миссис Райли. Совершенно не о чем».
Через пять минут все находящиеся в здании суда (за исключением разве что миссис Райли) забыли, зачем они сюда пришли. Все взгляды и помыслы были сфокусированы на Джейн Спринг. Неужели это она?
Только судья Рональд Е. Шепперд нисколько не удивился. У него было три дочери, и он уже привык к тому, что к завтраку одна выходит с черными ногтями и ярко-красными губами, вторая в одежде, которую не стали бы носить даже нищие, а третья наряжена так, словно она преуспевающая порнозвезда. Прокурор решила приодеться. Что же из этого? Было бы чему удивляться. Он перестал нервничать из-за суеты людской уже много лет назад. Это гормоны играют. Пройдет.
Грэхем пробежал два квартала, отделяющих офис от здания суда, и теперь едва дышал. Заметив коллегу, Джесси тут же бросился к нему.
– Где пожар? – задыхаясь, выдавил из себя Грэхем.
Джесси указал ему на Джейн:
– Это я обкурился или она?
– Господи! Неужели это мисс Спринг? – воскликнул Грэхем так громко, что на него даже оглянулись. Джейн тоже услышала его вопль.
Увидев насмешника, она помахала ему рукой и широко улыбнулась. Грэхем ответил тем же. Он не мог поверить собственным глазам.
Джесси прошептал:
– Да, это она. И сменила Джейн не только одежду. Она поменяла голос. Он у нее теперь такой… такой… Ну, она то ли мурлыкает, то ли напевает песенку «Que sera, sera».
– Господи, что она вытворяет? – Грэхем тоже перешел на шепот. – Может быть, вызвать «Скорую помощь»?
И тут Джесси, как давеча и Чип, понял суть происходящего.
– Джейн Спринг сказала, что поменяла имидж. Но знаешь, мы встречались вчера, и она молчала как рыба о том, что собирается явиться сегодня в суд в таком виде. И голос, и сама любезность – что-то тут странное происходит, Грэхем. Знаешь, что я думаю? Такая метаморфоза не могла случиться за одну ночь. Это продуманный трюк. Чужая душа – потемки, но это точно какая-то уловка. Впрочем, было бы очень мило с ее стороны предупредить заранее хотя бы меня.
– Глянь, какие у нее красивые ноги, – перебил приятеля Грэхем.
– Да, я заметил.
– А грудь! Смотри, Джесс, у нее появилась грудь. Красивая грудь. Женская грудь.
Джесси кивнул в знак согласия.
– И короткая стрижка ей идет.
– Грэхем, очнись. Заседание вот-вот начнется.
– Ладно, мне надо идти, – согласился Грэхем. – Позвони, если после перерыва Джейн придет в бальном платье.
По дороге назад Грэхем принялся напевать: «Que sera, sera» – и вдруг остановился как вкопанный. «Господи! Я понял! Я понял, кого она изображает. Спринг изображает Дорис Дей».
Когда Грэхем учился в колледже, он зарабатывал себе на карманные расходы не трудом официанта, как многие его однокурсники. По воскресеньям и три ночи в неделю он работал в маленьком заплесневевшем магазинчике, где продавались старые пластинки и книги. Разумеется, ни на какие чаевые здесь нельзя было рассчитывать, но у места было много других преимуществ. Ночь – спокойное время, ночью можно сидеть и заниматься своими делами. Грэхем, не сходя с рабочего места, подготовился не к одному экзамену. Кроме того, в магазинчик забредало много хорошеньких женщин – молодых специалисток в области истории искусств: они искали редкие книжки. Это всё плюсы.
Минус заключался в том, что хозяин, чтобы создать у себя в магазине «нужную атмосферу», постоянно ставил пластинки с музыкой, которую Грэхем просто не выносил. Среди этих ужасных альбомов были и песенки Дорис Дей. Кто скажет, сколько раз Грэхем, взбираясь по лесенке за высоко стоящей книгой, волей-неволей подпевал Дорис Дей. «Que sera, sera». Господи, сколько раз он видел ее фотографию на этом проклятом альбоме! Но почему Джейн взбрело в голову превратиться именно в Дорис Дей? У нее что, нервный срыв?
Ладно, допустим, что Джесси прав и Джейн с холодным расчетом действует по какому-то ей одной известному плану. Но как Дорис Дей может помочь ей выиграть судебный процесс? Она проиграла дело миссис Маркэм, потому что ходила без маски, была слишком Джейн Спринг. Может быть, эта неудача задела ее значительно глубже, чем могло показаться. Вдруг она вообразила, что если скрыть туДжейн и стать мягче и добрее, то такое больше не повторится? Это, кажется, единственное разумное объяснение.
Какая, однако, кокетка! От нее можно ждать любых неожиданностей.
Глава семнадцатая
ДОРИС. Я совсем не хотела тебя смутить.
Из кинофильма «Изыск и роскошь норки»
Вернувшись на работу, Грэхем тут же бросился в кабинет Джейн и с облегчением обнаружил, что там все осталось по-прежнему. Она не повесила на окна розовые занавески и не выкрасила стены в голубой цвет. Значит, Джесси все-таки прав. Это просто-напросто уловка, предназначенная для зала суда. Выходит, нет необходимости предупреждать Лентяйку Сюзан, что наш сержант спятил. Когда Джейн Спринг вернется в офис, она кончит ломать комедию, расставит все точки над «i» и снова превратится в сержанта, которого мы все знаем и терпим.
А тем временем в суде Джесси сидел за столом прокурора и смотрел, как Джейн произносит свою вступительную речь, – только смотрел, не слыша ни звука. Он готовил свое вступительное слово – то, что скажет ей, как только объявят перерыв. «Джейн, ты не могла бы объяснить мне эту новую стратегию в юридических терминах? И долго это будет продолжаться? И что, ты теперь каждый день будешь появляться на работе в таком виде? Может быть, мне стоит надеть белый галстук и фрак?»
Суд присяжных – восемь женщин и четверо мужчин – тоже не отводили глаз от произносящей свое вступительное слово Джейн.
– Доброе утро. Меня зовут Джейн Спринг. В этом деле я отстаиваю интересы жителей Нью-Йорка. Я изложу вам, какие обвинения выдвигает Нью-Йорк против Лоры Райли. Но сначала я бы хотела поблагодарить вас за согласие быть присяжными в этом деле. Это свидетельствует о том, как серьезно вы относитесь к своим штатским обязанностям и как цените справедливость.
Джейн была прекрасным оратором, но на этот раз ее риторика была лишней. Даже если бы она несла полный бред, никто бы этого не заметил. Мужчины были слишком увлечены размышлениями о ее стройных ногах, мелодичном голосе и лучезарной улыбке. Женщины восхищались покроем ее пиджака, ее шляпкой с лисьей оторочкой, лежавшей на краю стола, и золотой монеткой, что позвякивала у Джейн на запястье.
Не только слушатели, но и сама Джейн не слышала, что говорит. Она была слишком занята: нужно следить за походкой, за речью, за жестами.
«Помни, Джейн, – шептала она самой себе, – ты девушка, невинная и честная, ты никогда бы не увела чужого мужа и не застрелила бы своего. Ну, давай, все будет хорошо».
– Вы услышите, как она, ворвавшись в квартиру любовницы своего мужа («губки бантиком; тебя ужасает одна мысль о возможности такого гнусного предательства со стороны мужчины»), грозилась убить изменника в состоянии аффекта («с осуждением посмотри на нее, улыбнись присяжным»).
Вам будет продемонстрировано, что выстрел, убивший Томаса Райли, был не случайным, а преднамеренным («серьезное лицо, большие глаза»). В конце концов вы сами увидите, что у Лоры Райли имелись мотив, возможность и средства для заранее спланированного убийства своего мужа («скрести руки и склони голову»).
Спасибо за внимание («улыбайся, Джейн, улыбайся»).
Впервые за всю карьеру Джейн присяжные были едины во мнении относительно нее. Лицо Джейн так дружелюбно и открыто, сама она так невинна и солнечна, что просто невозможно понять что-то неправильно. Все они видели одну и ту же женщину – словно вышедшую из классического фильма шестидесятых годов. Это та самая нежная и трудолюбивая девушка, в белых туфельках на каблуке и в розовом костюме, которая всегда в конце фильма находит мужчину своей мечты.
Что эта романтическая кинозвезда делает в нью-йоркском суде в четверть десятого утра и как ей вообще взбрело в голову говорить вступительную речь на судебном процессе? Это они не очень понимали. Куда делся тот, второй, прокурор? Тот, со строгим лицом, в черном костюме? Впрочем, какая разница? Им нравится этот. Эта девушка такая лапочка. Такая мягкая и светлая! А какой голосок! Только гляньте! Ну до чего же она восхитительна!
Но Джейн было все равно, что присяжные о ней думают (хотя чувствовать на себе их восхищенные взгляды очень приятно). Она трудилась не для присяжных, что бы там ни воображали Чип Бэнкрофт, Грэхем и Джесси. Она старалась не для того, чтобы выиграть дело (впрочем, если присяжные вынесут желаемый приговор, это будет очень мило с их стороны). Она делала все это для него,для мужчины, который влюбится в нее с первого взгляда, навсегда потеряв голову от ее вида и голоса.
Так где же он?
В три часа, когда прокурор и адвокат наконец произнесли свои вступительные речи, был объявлен перерыв. Джейн с удовольствием отметила, что присяжные слушали ее значительно внимательнее, чем Чипа. Обычно присяжные были без ума от Бэнкрофта, но на этот раз Джейн им понравилась гораздо больше. Что ж, разве этого не достаточно для того, чтобы у девушки было хорошее настроение?
Джейн и Джесси отправились в офис, и помощник прокурора воспользовался этой возможностью, чтобы высказать все то, что его мучило в течение дня. До этого момента Джесси не удавалось нормально поговорить с Джейн. Во время обеденного перерыва она ушла в туалет и приводила в порядок макияж. Теперь, шагая рядом с напомаженной, на цыпочках обходящей лужи Джейн, Джесси решился-таки заговорить.
– Послушай, можно с тобой кое-что обсудить?
Джейн знала: Джесси Боклэр ожидал ее обращения в прежнюю в Джейн Спринг, как только закончится заседание. Нужно показать ему, что она не выйдет из роли, пока не выиграет другого, значительно более важного дела, – пока не найдет мужчину своей мечты. Джейн ласково улыбнулась своему спутнику:
– Конечно. О чем ты хотел поговорить? О погоде? Надеюсь, снег скоро растает. Когда на улицах такая слякоть, очень трудно ходить на каблуках.
– Осторожнее, Джейн. Я не знаю, что ты там придумала. Право, очень жаль, что ты не поставила в известность меня заранее. Но как бы то ни было, я уверен в тебе, план наверняка просто великолепен. Так ты можешь мне, наконец, рассказать, что за дерьмоздесь происходит?
Что Джесси особенно нравилось в Джейн, так это то, что при ней можно ругаться последними словами, а она и глазом не моргнет. Джейн выросла в семье военного и с детства привыкла к солдатскому языку. Хотя офицерам, казалось бы, не к лицу ругаться, однако в военной среде никто бранью не гнушается. Джейн и сама могла выдать такое, что побледнеет любой мужик. Но сейчас девушка вновь повела себя неожиданно.
– Господи! – вскрикнула она. – Сделаем вид, что мне послышалось. Хорошо?
– Что? Ладно, Джейн. До меня дошло. Прекрасно. Ты продолжаешь играть свою роль. Ты можешь сойти со сцены буквально на пять минут и поговорить со мной?
– Какая роль? Что тебе пришло в голову? Девушке уже нельзя накрасить губы?
Джесси понурился и решил прекратить этот разговор. Он придет в офис, поговорит с коллегами и тогда уже снова возьмется за Джейн. Без группы поддержки к ней сейчас не подступиться. На сегодня хватит.
Лентяйка Сюзан раскладывала пасьянс и слушала музыку, когда Джейн Спринг процокала мимо нее к себе в кабинет. Поставив сумочку и не снимая пальто, в шляпке и в перчатках, она села проверять почту. «Слава богу, ничего срочного», – облегченно пробормотала Джейн и принялась раздеваться. Она уже почти стянула левую перчатку, когда явилась Лентяйка Сюзан. В руках веер голубых листочков, предназначенных для записи важных звонков. Это был первый сюрприз за сегодняшний день. Вторым стало выражение лица Сюзан. Обычно оно варьировалось от скучающего до совершенно бессмысленного.
Но тут, видимо от пережитого шока, лицо секретарши озарилось удивлением.
– Мисс Сп-Ринг? – пробормотала она, протягивая хозяйке кабинета записи. Сюзан даже подалась вперед, чтобы получше разглядеть Джейн.
– Да? Ах, спасибо, Сюзан. Как твои дела?
– Мисс Сп-Ринг. Вы ли это? – дрожащим голосом спросила Сюзан.
– Ну да, Сюзан, кто же еще? Конечно я! – ответила Джейн.
– Но выглядите вы совсем по-другому… Я хотела сказать… Вам не кажется?
– Тебе нравится?
– Ну, все такое розовое. Очень розовое.
– Так и было задумано. Ведь скоро Рождество и нужно уже начинать выглядеть празднично.
– Господи! – пробормотала Сюзан, возвращаясь на свое место. – Нужно вызывать «скорую».
Удивлена была не только Лентяйка Сюзан. Джейн Спринг сама поразилась тому, что секретарша не вызывает у нее сегодня ни раздражения, ни скуки. Это же здорово! Какой, однако, неожиданный результат!
– Я иду на кухню готовить кофе, мисс Сп-Ринг. Принести вам чево-нить?
Поблагодари ее, Джейн сказала, что ничего не надо, и достала из сумочки журнал «Семейный круг».
– Тут есть чудесный рецепт мясного рулета, Сюзан, – сказала она. – Если хочешь, я могу тебе отксерить.
У Сюзан даже челюсть отвалилась от неожиданности.
– Мясной рулет? Хорошо. Конечно… Я люблю мясной рулет, – пробормотала бедняжка и пошатнулась, но успела схватиться за спинку стула и устояла на ногах. Вместо того, чтобы идти делать кофе, она, немного придя в себя, побежала к инспектору Лоренсу Парку (и, наверное, побила все рекорды по бегу на высоких каблуках).
Грэхем и Джесси уже паслись у него в кабинете.
– Вы видели ее? – с порога начала Сюзан.
– Мы ее видели, – ответили ей хором.
Лентяйка Сюзан в отчаянии бросилась к Грэхему.
– Что происходит? Одежда! Прическа! Мистер Ван Утен, она рассуждает о том, как готовить мясной рулет! Она хочет дать мне рецепт! Она сошла с ума!
– Не переживайте, Сюзан, она здорова, – ответил Грэхем и обнял девушку за плечи.
Сюзан чуть в обморок не упала. Грэхем впервые дотронулся до нее. Впервые! «О, спасибо вам, мисс Сп-Ринг! Приходите и завтра на работу в таком же виде».
– Никто из нас не ведает, что она придумала, но несомненно это уловка, предназначенная для того, чтобы выиграть дело миссис Райли.
Грэхем убрал руку с плеча Сюзан. Чего девушке сейчас хотелось больше всего, так это чтобы он положил руку обратно, да и вторую тоже. И поцеловал бы ее.
– Я не понимаю, – возразила Сюзан. – Все говорят, что мисс Спринг зверь, а не прокурор. Вы и сами это знаете. Зачем ей одеваться, как Мэрилин Монро, чтобы выиграть дело?
– Как Мэрилин Монро? – переспросил Лоренс Парк. – Я думал, она пытается превратиться в Энджи Дикинсон.
– В Энджи Дикинсон? Да вы что, ослепли все? Она же вылитая Дорис Дей! – сказал Грэхем.
– О! – воскликнули все в ответ.
– Откуда ты знаешь? Она сама тебе сказала? – недоверчиво спросил Лоренс Парк.
Грэхем поведал, как в студенческие годы работал в магазине старых книг и пластинок.
– Ты уверен? – продолжал Лоренс Парк. – Абсолютно уверен?
Грэхем отстранил инспектора и сел за компьютер. Через десять секунд на мониторе красовался портрет Дорис Дей. Все сотрудники столпились вокруг.
– Надеюсь, она не хочет, чтобы я начал себя вести, как Рок Хадсон?
– Рок – кто? – переспросила Лентяйка Сюзан, интересы которой ограничивались мыльными операми и МТВ.
– Ее молодой человек, – объяснил Грэхем.
– Молодой человек мисс Сп-Ринг? У нее есть парень? – выпучила глаза Сюзан.
– Нет, зато у Дорис Дей есть. То есть был. В кино. Рок Хадсон.
– Ну, иногда его сменял еще и Кэри Грант, – уточнил Лоренс Парк.
– Да-да.
– Так может, она все это вытворяет, потому что собралась увести жениха у Дорис Дей, а не потому, что хочет выиграть дело?
– Нет, – возразил Джесси. – Она хочет выиграть дело. У нее нет другой цели в жизни. Сомневаюсь, что наша Джейн пошла бы на такое ради мужчин.
Но Грэхем не был так уверен. Ведь, помнится, он сам посоветовал Джейн измениться, если она хочет, чтобы ее любили мужчины. Но ведь это был просто треп, а тут вдруг такое!
Невероятно!
Или все-таки вероятно?
Марси Блюменталь влетела в кабинет Джейн, размахивая свежим выпуском журнала «Современная невеста». Он распахнулся на фотографии подружек невесты в красных бархатных платьях. Марси бросила журнал на стол прямо перед носом у Джейн. Та подняла глаза.
– Я вчера собирала подружек, и посмотри, что они выбрали, – затараторила Марси. – Я как-то сомневаюсь. Твое мнение?
Джейн посмотрела на фотографию и восхищенно произнесла:
– По-моему, они совершенно очаровательны.
– Дело в том, что у меня будет целых шесть подружек. А теперь представь полдюжины таких красных платьев. Это не напоминает сцену убийства? Издали пурпур очень похож на кровь.
– Да брось, Марси. Мне бы такое никогда не пришло в голову. И сомневаюсь, что вообще кто-нибудь может такое вообразить. Эти платья великолепны. Правда. Больше всего девушки напоминают букет роз.
– Видишь ли, Джейн, я вообще-то хотела что-нибудь более… м-м-м, более… ну, вот такого же цвета, как твой пиджак. – Марси дотронулась до рукава Джейн. – Чего-нибудь понежнее.
– Ну, Марси, как прокурору порой приходится соглашаться с обвиняемым, так и невеста должна иногда идти на компромисс со своими подружками.
Марси кивнула: Джейн была права. Она взяла журнал и пошла к себе. Не удивилась тому, что сегодня Джейн в розовом, а не в черном. Не спросила, почему та говорит таким сладким голоском. «Какое облегчение, – подумала Джейн, собирая со стола бумаги и укладывая их в сумочку, – что Марси настолько занята собой, что ничего кругом не видит».
Но тут в кабинет вторгся Джесси Боклэр. От этого так легко не отделаешься.
– Джейн.
– Да, Джесси.
Он прикрыл дверь.
– Джейн, должен тебе сообщить, что у нас было совещание, и мы решали, кто ты. Я хочу сказать, что мы поняли, кем ты пытаешься стать. Я надеюсь, что по окончании суда ты мне объяснишь, почему, при наличии всех улик, дело будет проиграно, если ты не нарядишься, как Дорис Дей. Знаешь, это слишком даже для тебя. Мне сегодня непрерывно звонят коллеги и спрашивают, правда ли, что ты явилась в суд в таком виде, словно только-только сбежала с какого-то телешоу.
Джесси сомкнул руки на груди. Джейн смотрела на него и улыбалась. Она улыбалась бесконечно.
– Ты тоже сегодня прифрантился? У тебя ведь новый костюм?
Джесси наклонился к Джейн. Их лица едва не касались друг друга.
– Я раскусил тебя, – сказал он и прищурился. Джесси Боклэр был далеко не дурак, за что Джейн и любила его.
– Я вижу, – ответила Джейн и расширила глаза. Она достала из ящика стола все рождественские открытки, которые там нашлись, и принялась украшать ими свое окно.
– Я промучился весь день, но раскусил твой план. Ты полагаешь, что внешний вид должен напомнить присяжным о прошлом. Они должны вспомнить, что у женщин в пятидесятые-шестидесятые годы – у героинь Дорис Дей – не было выбора. Просто потому, что мир тогда был совсем иным. Если твой муж обманывал тебя, ты могла только нацепить розовый костюм и сладчайшую из улыбок и начать подлизываться к нему. Ведь я прав? Разве не так? А теперь мир изменился, теперь можно развестись. Современная женщина свободна, нет нужды убивать мужа, чтобы отомстить за унижение. А потому не может быть никаких оправданий для Лоры Райли.
Джейн улыбнулась и молча кивнула. «Ты все понял», – говорили ее глаза. «Какое логичное объяснение, – подумала она. – И как мне это не пришло в голову!»
Разобравшись с открытками, Джейн надела шляпку и пальто и посмотрелась в зеркало. Она еще не совсем привыкла к тому, что у нее внезапно появилась грудь, но Джейн уже нравилось, как она выглядит и что чувствует. А чувствовала она себя женщиной. Привлекательной женщиной. Девушка заметила, какими глазами Чип, Джесси и Грэхем смотрели на нее сегодня утром. Да, они были удивлены, но они были и восхищены. И Джейн нравился их восторг. Ей нравилось ловить на себе взгляды мужчин.
– До завтра, Джесси. Доброго тебе вечера.
