Текст книги "Роковой коктейль"

Автор книги: Шерил Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

16

Некоторые стонут от боли, оповещая весь мир о своих страданиях, другие мысленно пытаются восстановить мучительный путь, приведший их к этому печальному итогу. Я же, страдая от похмелья, сворачиваюсь в клубок и молюсь, чтобы мой мозг перестал метаться внутри черепа, то и дело ударяясь о зазубренное место повыше левого глаза. Мне хочется его испепелить, даже если потом я не смогу делить в столбик и танцевать вальс. В конце концов, так ли часто я пользуюсь этими навыками?

Когда мы начали пить, то и не думали напиваться. Во всяком случае, я не думала. Оглядываясь назад, хотя в данном случае трудно что-то утверждать, можно предположить, что Трисия, скорее всего, задумала это с самого начала. А мы с Кэссиди просто составили ей компанию.

Ранним утром мы совершили аварийную посадку в моей квартире. Трисия жаждала утопить в крови весь город, но Кэссиди упрямо твердила, что обязана доставить меня домой живой и невредимой, и о том, что сделает с ней Кайл, если меня арестуют, пока я под ее присмотром. Кроме того, домашние коктейли куда дешевле. Так что мы прикончили «Вдову Клико», чтобы добро зря не пропадало, сели в такси и поехали ко мне.

Трисия с порога заявила, что устала от лицемерия и хочет познать истину в вине. В ответ я вытащила кувшин для мартини. Кувшин для мартини – лучший детектор лжи. Всегда можно проверить, совпадает ли история, рассказанная, пока кувшин полон, с историей, рассказанной, когда он опустеет.

Так что первый кувшин мы выпили за истину. Трисия, осмелев, призналась:

– По правде говоря, я все еще немного зла на тебя, но на мать я зла еще больше, так что на сегодняшний вечер ты попадаешь под амнистию.

– Постараюсь пережить, – пообещала я.

Второй кувшин мы посвятили своим семьям и их коварному на нас влиянию. Ну а третий – многочисленным подводным камням, которые подстерегают нас, когда мы влюблены. По крайней мере, мне так кажется. А четвертый кувшин мы прикончили за… в общем, тоже за что-то важное, в этом я просто уверена. Но к тому времени я уже неважно соображала.

Последняя моя связная мысль была о том, что кто-то крадет мои туфли. Я смутно припомнила, что я у себя в квартире, и все-таки мои туфли, чудесные туфли от Джимми Чу, оказались в опасности, и пора было действовать. Но для действий пришлось бы встать, а встать оказалось трудно. Меня страшно мутило, комната вдруг завертелась вокруг меня, к тому же мне привиделся Кайл. Но оказывается, это было никакое не привидение. Кайл был настоящий. Прекрасный, немножко расплывчатый, но настоящий.

Он снова потряс меня за ногу, и я поняла, что лежу на диване, полностью одетая и все еще с полупустым бокалом мартини в руке.

– Ловко ты это, – заметил он, взял у меня бокал и поставил на кофейный столик. – Вставай. После завтрака тебе полегчает.

– Который час? – спросила я, когда он помогал мне подняться на ноги. Во рту у меня была какая-то талая тундра, а уж что с моим лицом и прической, я даже представить боялась. Мне казалось, что я не двигалась несколько дней. Наверное, уже полдень.

– Семь. Меня впустил Дэнни.

– Садист! – прохрипела я.

– Тебе нужно на работу.

– Позвоню и скажу, что заболела.

– Симулянтка.

Он ушел на кухню, и вскоре мой заложенный нос уловил запах мяса. Желудок скрутило.

– Что это?..

Кайл заглянул в духовку.

– Стейк. Как тебе поджарить яичницу? Мой отец, бывало, ел сырые яйца с собачьей шерстью, но ты такого не переживешь. – Он усмехнулся, представив себе это зрелище, и поставил сковородку на плиту.

– Я не буду яйца.

– Тебе полегчает. Скажи, как ты любишь, или я не стану взбалтывать желтки. – Не дожидаясь ответа, он разбил на сковородку два яйца.

– Ты пришел, чтобы меня мучить? – Я пыталась казаться сердитой, но на самом деле смотрела на него с удовольствием. Раньше, когда он оставался у меня на ночь, мы ходили куда-нибудь завтракать. Если ему не звонили до завтрака. Но он чувствовал себя у меня на кухне совершенно свободно. На моей кухне. Меня это приятно волновало. Ко мне почти вернулся аппетит.

– Вообще-то я пришел рассказать, что в участок звонил Джейк Бун и жаловался на тебя.

– Что?

– Я уже обо всем позаботился. Но он утверждал, будто ты угрожаешь ему по телефону.

– Я говорила тебе – и ему я тоже говорила, – что я тут ни при чем. Он пытается переложить все с больной головы на здоровую, а сам мне угрожает.

– Сообщение на твоем автоответчике оставила женщина.

– Его подружка охотно помогла бы ему меня запугивать. Она знает, что я его вычислила, хотя я и пыталась убедить ее в обратном. Готова поспорить, она и есть та женщина в «Алгонквине».

Он ковырнул яйцо вилкой:

– Как насчет Кэссиди и Трисии?

– Уверена, они со мной согласны.

– Как им пожарить яичницу? – Видимо, замешательство отразилось у меня на лице, потому что он улыбнулся еще шире. – Они у тебя в спальне. Если сможешь, пойди и скажи им, что завтрак готов.

Как греет душу мысль, что, хотя у тебя жуткий вид, твои подруги выглядят еще ужаснее. Пока Кэссиди и Трисия выползали из кровати, на которую повалились не раздеваясь, но без мартини, я успела выпить стакан клюквенного сока и готова была поверить, что выживу. Кайл приготовил нам всем по стейку с яичницей, только ему было трудно жевать – так широко он улыбался.

– Хорошо, что вы остались здесь на ночь, – похвалил он Трисию и Кэссиди.

Трисия обеими руками сжала голову, пытаясь свыкнуться с запахом своего завтрака, прежде чем решилась его попробовать.

– Это было не сознательное, а скорее бессознательное решение.

Кэссиди с большим удовольствием поглощала стейк:

– Объедение, Кайл. Меня, может, и вывернет через двадцать минут, но пока я буду им наслаждаться.

Трисия застонала, Кайл рассмеялся, а я достала кофейник. Меня терзало смутное чувство, что ночью произошло нечто невообразимое. Только я не могла сообразить, что именно. Кажется, мы были полностью одеты, вокруг не валялось ни шприцев от героина, ни игрушек из секс-шопа, ни оберток от пончиков, так чем же мы провинились?

Трисия заметила выражение моего лица:

– Что с тобой?

– Провал в памяти.

– Всего один? У меня их несколько, и все в разных местах. А мне еще нужно ехать домой и говорить с мамой.

– Поехать с тобой? – спросила Кэссиди.

– Нет смысла, все равно я потеряю самообладание, прежде чем доберусь до дома.

– Съешь стейк, и у тебя появятся силы ей противостоять, – предложил Кайл. Он встал из-за стола и вымыл тарелку.

Трисия, вдохновленная его примером, взяла вилку, нож и принялась за еду. Как отрадно было смотреть на Трисию в помятом вечернем платье, лохматую, с аппетитом жующую стейк и мечтающую «противостоять» своей матери.

Кайлу пора было уходить, и на прощание он велел нам больше не напиваться, а мне – держаться подальше от Джейка Буна. Не могу поверить, что этот придурок на меня донес. Мне не терпелось отплатить ему той же монетой, но не хватало улик. Пока не хватало.

– Смутно припоминаю, что вчера мы говорили о Джейке Буне, – сказала Кэссиди, прижимая ко лбу горячую кружку с кофе вместо компресса. – Все согласились, что он мерзавец и убийца, но, кажется, так и не решили, как с ним поступить.

– Ты и вправду думаешь, что это Джейк? – Трисия схватила руками стейк и вгрызлась в него.

– Он требовал, чтобы Лисбет оставила твоего брата, а тот, несмотря на то что переспал с Вероникой… – Неожиданно мне в голову пришла блестящая мысль, и я даже на мгновение замолчала, залюбовавшись ее красотой. – Готова поспорить, он и подослал Веронику к Дэвиду и подстроил так, чтобы Лисбет их застукала.

– Вероника пошла бы на это ради него? – усомнилась Кэссиди.

– Ей это на руку. Она добивалась Дэвида. – Я забарабанила пальцами по краю стола, наблюдая за тем, как складываются кусочки головоломки. – Но даже тогда Лисбет не отказалась от Дэвида. Джейк взбесился, и на вечеринке они оба были вне себя от ярости. Это объясняет их поведение. А потом Лисбет поссорилась с Дэвидом, Джейк решил, что путь свободен, Лисбет даже переспала с ним, но потом заявила, что возвращается к Дэвиду. Он сорвался и убил ее.

Пораженные, Трисия и Кэссиди слушали меня и согласно кивали. Я попыталась представить на их месте детектива Кук и Кайла, кивающих с не меньшим энтузиазмом, но получилось не очень. Хотя почти.

– А при чем здесь Лара? – спросила Трисия.

– Вот именно! Лара. – Я быстрее забарабанила пальцами. – Она воображает, что помогает Джейку, а он ее просто использует. Если она это поймет, то сдаст его.

– Значит, тебя преследует Лара. – Кэссиди прижала мою руку к столу, чтобы прекратила барабанить. Сконфузившись, я убрала руки на колени. Барабанная дробь – плохое средство от мигрени. – А кто тогда та женщина, которая угрожает Джейку?

– Наверняка это его выдумки. А может, Вероника поняла, что он ее использовал, и теперь мстит. С такими, как она, шутки плохи.

– И что теперь? – спросила Трисия, облизывая пальцы.

– Попробую поговорить с Ларой, может, удастся ее переубедить.

– Я очень признательна тебе за то, что ты делаешь, Молли, но только не за статью. Этого моя семья не заслужила… – Ее охватила волна боли, не имевшей отношения к ночному кутежу. И тут меня посетило воспоминание: Трисия сидит на моем диване с бокалом мартини на коленях и говорит, что Эйнштейн доказал – истинное счастье недостижимо.

К тому времени Кэссиди уже сидела на полу, задрав ноги на кофейный столик и пытаясь примостить бокал у себя на лбу.

– Этот урок физики я прогуляла.

– Эйнштейн говорил, что мы никогда не сможем передвигаться со скоростью света, потому что, когда скорость тела приближается к скорости света, его масса увеличивается, замедляя движение и мешая развить необходимую скорость.

– Ну, если ты так считаешь, – согласилась я, лежа поперек кресла – очень удобная поза, хотя и кошмар ортопеда.

– Это относится и к счастью. Чем оно ближе, тем больший груз давит на тебя, ты начинаешь беспокоиться, как бы чего не вышло и заслужила ли ты его, а тут другие тащат тебя назад, ты теряешь скорость, и счастье так и остается недостижимым. – Она подняла бокал: – За Альберта.

Кэссиди обняла Трисию за плечи, а я взяла ее за руку. Хотелось сказать что-нибудь умное и утешительное: мол, все будет хорошо, мы справимся, в ее семье воцарится мир. Но возможно, убийство Лисбет только выявило проблемы, уже существовавшие в семье Винсент, обнаружив трещины, подрывавшие устойчивость всей структуры? Но тут мы могли бы помочь Трисии. Пока мы вместе, нам все по плечу.

Единственное, против чего наша дружба бессильна, – это разные размеры одежды. То, что мы не можем носить одни и те же шмотки, безусловно сокращает количество ссор по пустякам, но пока пришлось смириться с тем, что моим подругам предстоял долгий путь домой во вчерашней одежде. На прощание я обняла их и вручила по таблетке адвила. И они вышли, крепко ухватившись друг за друга, – зрелище, которое даст миссис Мэйбурн и другим моим соседям пищу для пересудов по крайней мере на месяц.

Я стояла под душем, пока не кончилась горячая вода. Даже вымытое душистым ванильным мылом, мое тело не могло вынести никакой одежды, кроме свитера и джинсов. Но я втиснула его в не раз выручавшую меня длинную узкую коричневую юбку «Банана репаблик» и белую блузку с неглубоким круглым вырезом, решив проверить на себе утверждение, что если ты хорошо выглядишь, то чувствуешь себя лучше. Не знаю, Эйнштейн это сказал или кто другой. Возможно, Ньютон. Или Исаак Мизхари [32]32
  Мизхари Исаак – голливудский актер.


[Закрыть].

Решив, что хорошая доза эспрессо поможет мне завершить мое возрождение, я надела шоколадно-лавандовые лодочки от Кейт Спад и отправилась в «Старбакс». Тот, что напротив дома Джейка.

Роб, мой первый нью-йоркский босс, учил меня всегда быть приветливой с швейцарами и референтами, потому что они куда влиятельнее и осведомленнее, чем принято считать. Во время предыдущих визитов к Джейку я мило болтала с швейцаром и надеялась, что сейчас мне за это воздастся.

Дождавшись, когда двойной эспрессо прояснит мне мозги, я рванула через дорогу. Стоял погожий майский денек, ясный и теплый. Машинные выхлопы еще не до конца заглушили ночную свежесть. Швейцар Стив в своем пальто с погонами выглядел вполне довольным, как огромная борзая, не потеющая ни при какой погоде.

Если моя версия о Джейке и Ларе верна, то я сейчас направлялась прямо в пасть ко льву. К тому же раз Джейк даже полиции на меня нажаловался, то уж Стива он наверняка предупредил. Но пока что Кайл и детектив Кук не принимают мою версию всерьез, и мне во что бы то ни стало надо ее чем-нибудь подкрепить.

Когда я приблизилась, Стив поднял руку в перчатке к краю своей фуражки. Неплохое начало.

– Доброе утро, мэм.

– Доброе утро, Стив. Мистер Бун дома? – радостно спросила я.

– Мистер Бун уехал два дня назад, – ответил он не задумываясь. Еще один добрый знак.

– А я и не знала, – начала я импровизировать, – неудивительно, что я не могу ему дозвониться.

– А миз Дель Гидисе уехала вчера вечером.

– Вот как. – На этот раз мое удивление было искренним. – Голубки упорхнули, чтобы побыть вдвоем. Как мило.

Стив покачал головой.

– Я бы сказал, чтобы побыть врозь, – доверительно сообщил он мне. – Когда он уезжал, она была зла как фурия.

– Вот это да. Я видела их утром в воскресенье, и тогда между ними был мир и согласие, – заметила я, опуская мелочи вроде приставаний Джейка ко мне, танцев Лары под кайфом и того, что она выставила меня за дверь во время дежурства другого швейцара.

– Вы ведь недавно с ними подружились? До прошлого уик-энда я вас тут не видел.

– Мы познакомились в Саутгемптоне в пятницу, – призналась я. – Они меня просто очаровали.

– У них бывало по-всякому. Вы, наверное, застали их в удачный период.

– Как вы думаете, когда они вернутся?

– Он-то в конце концов вернется. А вот она, может, и нет. – Должно быть, я выглядела встревоженно, потому что он поспешил пояснить: – Она выглядела, как женщина, с которой хватит. Я таких женщин навидался. Особенно его женщин.

Значит, он имел в виду любовные связи Джейка, а не историю его преступлений.

– А вы не знаете, где они могут быть? Мне нужно с ней поговорить. Обсудить один проект.

– Сдается мне, он ночует у друзей, а она транжирит денежки с его кредитки. Но это лишь предположение, – пожал плечами Стив.

– Благодарю вас.

Он снова тронул край фуражки:

– Я передам ему, что вы заходили, когда он появится. Поймать вам такси?

– Нет, спасибо. Я немного прогуляюсь.

Я была всего в десяти кварталах от редакции и решила, что прогулка и размышления помогут мне справиться с похмельем. Кроме того, я люблю гулять по городу, окунуться в людской поток, день и ночь текущий по Манхэттену. Это полезно если не для туфель, то для души. В огромном городе обычно чувствуешь себя одинокой, но, когда оказываешься в толпе спешащих людей, таких же одиноких, как ты, чувствуешь себя частью чего-то большого и более значительного, чем твои собственные страхи и неприятности. Словно ты рыбка, плывущая в косяке, или звезда в созвездии, а может, часть человечества. Во всяком случае, ты не одна.

Вдруг я поняла, что на ходу напеваю «Здесь, на улицах» [33]33
  «Здесь, на улицах» – песня группы «Дуби бразерс».


[Закрыть], вглядываюсь в лица прохожих и размышляю. Я приходила к Джейку в воскресенье, и в тот же вечер он уехал. Вчера я приходила к Ларе, и она взбесилась, решив, что кругом виновата. Я думала, она имеет в виду, что я запугиваю Джейка. А что, если она приняла меня за женщину, с которой он ее обманывал? Возможно, это глупость, но признаюсь без ложной скромности, мне нетрудно понять, как Лара пришла к этому выводу. Она заподозрила его, когда он ухаживал за Лисбет, и тут появилась я. Мне почти стало ее жаль. Но я вспомнила, как она шпионила за мной в «Алгонквине», и жалость как рукой сняло.

Едва я вошла в редакцию, как Женевьева попыталась перехватить меня, не дав мне дойти до своего стола. Мне вдруг захотелось обогнать ее и хлопнуть по столу с криком «ты водишь!», но вряд ли кто-нибудь еще счел бы это забавным. Может, после прихода Эйлин выросли тиражи, но боевой дух сотрудников резко упал. Все работали лишь из страха перед увольнением. А я опасалась за свою жизнь и, хотя терпеть не могла Эйлин, увольнения не боялась.

– Опоздала! – заявила Женевьева, тыча в свои часы.

– Я работала, – ответила я терпеливо, чего она никак не заслуживала. – Над статьей. Сидя в офисе, я не продвинусь, – добавила я. – Скажи Эйлин, что у меня все на мази.

– Вот как, – усомнилась она.

– Вот так, – радостно заверила я. Тут Женевьева вручила мне распечатку сообщения, адресованного Эйлин: «От: Вероника Иннз. Тема: Статья. Сообщение: Почему мне до сих пор никто не позвонил?»Поверх текста Эйлин начертала, вероятно кровью Женевьевы: «Молли, позвони ей немедленно!»

Я выпустила из рук листок, позволив ему плавно опуститься на стол. Человек, с которым мне меньше всего хотелось разговаривать, больше всего этого добивался. Мне уже казалось, что мир делится на тех, кто хочет быть упомянутым в статье, и тех, кто этого совсем не хочет.

– Я вообще не уверена, что Веронике найдется место в статье. Зачем мне ей звонить?

– Приказ, – отчеканила Женевьева.

– Ладно, – сдалась я, ища волшебное слово, чтобы отослать Женевьеву восвояси. Но это не сработало. – Какой? – спросила я, стараясь не визжать и гадая, не оттого ли голос у Эйлин такой пронзительный, что она целые дни проводит бок о бок с Женевьевой.

– Позвонить, – пискнула Женевьева.

– Нет.

Женевьева уперла руки в боки. Ткни она мне пальцем в лицо, я тут же бы его откусила. Но она только произнесла:

– Молли.

Вероятно, самым низким и угрожающим голосом, на какой была способна. А получилось лишь чуть менее пискляво, чем обычно.

Мне хотелось сказать ей, что она мне не начальник и эта инфантильная настырность – самая несносная из множества ее несносных черт. Хотелось порвать записку в клочки и скормить ей. Но сейчас у меня не хватило бы на это энергии, и я изменила тактику. Наклонившись к ней через стол, я сказала:

– Хочешь узнать главное правило факультета журналистики?

Глаза у нее округлились, и она нетерпеливо подалась вперед:

– Хочу.

– Никогда не приходи на интервью неподготовленной. Потому что вопрос, который ты забудешь задать, обязательно окажется самым важным.

Она медленно кивнула:

– Ну.

– Так что сейчас я займусь подготовкой вопросов. Затем позвоню миз Иннз. Поверь мне, результат оправдает наши ожидания.

– Разумеется. – И Женевьева устремилась обратно к своему столу, оставляя за собой облако аромата «Блэк» от Кеннета Кола, тут же смешавшееся с моим.

Я опустилась на стул. Дейл Беннет, пухлый ассистент редакции, сидевший за соседним столом, недавний выпускник колледжа, все еще пользовавшийся синими студенческими тетрадями, покосился на меня:

– Что-то не припомню такого правила. Ты где училась?

– Нигде. Но ты не переживай, за вранье я попаду в ад.

Дейл тут же вернулся к работе, а я попыталась заняться своей. Я погрузилась в историю семьи Лисбет на случай, если дело и впрямь дойдет до статьи, но меня все больше охватывало отчаяние. Потом я принялась обзванивать самые дорогие гостиницы в поисках Лары Дель Гидисе, но безуспешно. В конце концов я взялась за чтение писем для своей колонки, и мне сразу полегчало. Колонка советов хороша даже не тем, что ты можешь найти в ней ответы на собственные вопросы, а тем, что наводит на мысль: «Как здорово, что у меня хотя бы нет таких проблем, как у этих бедолаг».

Увлекшись письмом, полным разнообразных «бывших» с обеих сторон, я чуть было не набросала семейное древо столь же ветвистое, как в «Сто лет одиночества», но тут зазвонил телефон. Я без всякого воодушевления сняла трубку, по опыту зная, что тут же ее брошу.

– Угадай, где мы сегодня ужинаем, – потребовала Кэссиди.

– В «Макдоналдсе» на Таймс-сквер.

– Это еще почему?

– Просто ничего более унылого не пришло в голову.

– Отставить уныние. Оторвемся по полной. «А капелла» в Трибеке. Ты и Трисия. Восемь тридцать.

– По какому такому поводу?

– По такому, что вы как бы случайно столкнетесь со мной и моим кавалером. Мы с ним подъедем в восемь.

– И кто же этот красавчик, которого ты так рвешься представить на наш суд?

– Джейк Бун.

– Что? – так громко воскликнула я, что тушканчики не только подскочили, но некоторые из них еще и бросились вон из вольера. Прежде чем продолжить разговор, мне пришлось, прикрыв трубку рукой, крикнуть им:

– Простите, ребята!

Затем я переспросила:

– Что? – лишь самую малость понизив голос. – Как это случилось?

– Помнишь, с утра мы обсуждали провалы в памяти?

– Конечно, я помню, что они у меня были, но не помню, какие именно, иначе их бы не было.

– А ты сосредоточься. Представь, как я, с трубкой в руке, заявляю, что собираюсь финансировать фильм.

От усилий голова пошла кругом, но я вспомнила. Где-то между кувшином номер три и кувшином номер четыре нас осенило: чтобы выманить Джейка, надо предложить ему то, чего он хочет больше всего на свете. Не секс, не славу, а деньги для его следующего фильма, который принесет ему столько секса и славы, сколько он пожелает. Кэссиди позвонила Джейку и оставила ему сообщение, что, хотя она сначала не очень прониклась его кинематографическими теориями, теперь не может выкинуть его из головы и хотела бы предложить себя в качестве спонсора. Она оставила ему номер своего сотового, и Джейк позвонил на него сегодня утром. Он лишь вскользь спросил о серьезности ее намерений и тут же пригласил ее на ужин.

– Ну, ты даешь, Кэссиди Линч! Мы придем. При полном параде. – Или как там полагается одеваться, когда без приглашения приходишь на ужин с убийцей.