Текст книги "Роковой коктейль"

Автор книги: Шерил Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

12

– Скорее я сама тебя убью.

Такими фразами не бросаются, особенно в разговоре с друзьями. Тем более с друзьями, которые ради тебя расследуют убийство. Но Трисия говорила не просто так. Она была в ярости. А еще испуганной, усталой и измотанной, но главное – разъяренной. Меня беспокоило одно: чтобы наша беседа не превратилась в шоу для моих коллег по «Цайтгайсту».

Я много работаю дома, и в редакции у меня нет своего кабинета. Есть только стол в вольере – большой открытой центральной части нашего офиса на Лексингтон-авеню, где ютятся ассистенты и младшие сотрудники. Начальство в своих кабинетах любуется панорамой города, а мы сидим за дешевыми столами и видим начальство через приоткрытые двери. Так проявляется кастовая система в американском бизнесе.

Вообще-то я совсем не против работы в вольере, поближе к еде и сплетням, вот только на моем столе вечно валяются чужие вещи. Понимаю, в переполненном учреждении всегда велик соблазн заполнить любое свободное пространство, так что жалуюсь, только если натыкаюсь на что-нибудь вонючее, непристойное или мерзкое. Тогда я требую, чтобы это убрали. Впрочем, когда я нахожу что-то съедобное, особенно шоколад, то рассматриваю его как справедливое вознаграждение.

Кэссиди настояла на том, чтобы проводить меня до работы – благородный жест, слегка подмоченный тем обстоятельством, что у нее была назначена встреча двумя домами дальше. Она усадила меня за стол, точно мать, которая привела ребенка в детский садик, хотя я уверяла ее, что вряд ли Вероника вздумает убивать меня в густонаселенном вольере. Сочтя мои доводы неубедительными, она почти швырнула меня на стул, пообещала позвонить через несколько часов, чтобы обсудить «безопасный пункт» для ланча, и отбыла, буквально сияя от сознания собственной значимости.

А всего через несколько секунд передо мной возникла Трисия, бледная и хрупкая. И разгневанная. Мобильный я отключила, опасаясь новых угроз. Увы, когда Кайл забирал мой автоответчик, мне и в голову не пришло, что позвонить может и друг. Не добившись ответа, он бог знает что подумает. Что и произошло с Трисией.

А я еще подлила масла в огонь. Это мне очень хорошо удается.

– Я не подумала, что ты станешь волноваться, ведь я не говорила тебе, что меня угрожают убить.

– Угрожают убить? – повторила она так громко и взволнованно, что мои коллеги все как один привстали и обернулись, словно тушканчики, учуявшие принесенный ветром запах хищника.

Я постаралась убедительно рассмеяться, будто Трисия рассказала мне уморительный анекдот.

– Этого я еще не слышала, – сказала я нарочито громко, одной рукой отмахиваясь от коллег, а другой подталкивая Трисию к стулу. Когда мы сели друг против друга, я продолжала улыбаться, но уже не смеялась. – Сообщение у меня на автоответчике. Не хочу говорить об этом при сотрудниках.

Трисия напряглась:

– Думаешь, это кто-то из них?

Я нерешительно помотала головой:

– Нет. Но здесь пока никто ничего не знает, и я бы предпочла, чтобы и не узнал.

– Тогда тебе лучше пойти со мной, потому что нам надо поговорить. – Трисия поднялась с безупречно вежливой улыбкой, предназначенной тем, кто до сих пор тянул шею, пытаясь понять, чем мы там занимаемся.

– Я только заскочу к редактору – и идем, – сказала я.

– Только не увлекайся обсуждением проблем одиноких сердец. Наш разговор важнее.

– Это моя работа.

Трисия прошептала мне на ухо:

– Кто-то хочет убить тебя за то, что ты советуешь читателям быть честными и откровенными в сердечных делах?

– Нет. Не думаю.

– Тогда наш разговор важнее.

– Поняла. – Миновав три ряда своих коллег, поспешивших сделать вид, будто они поглощены работой, я предстала перед Женевьевой Холберт, привратницей у логова зверя. То есть личным ассистентом главного редактора. Женевьева – невероятно дерзкая молодая особа, которая, похоже, принимает по утрам сильнодействующие препараты, если не что-нибудь похуже. Она – миловидная натуральная блондинка, носит застегнутые на все пуговицы жакеты от Энн Тейлор и Талбота, но у нее не улыбка, а звериный оскал и монотонный писклявый голос.

– Доброе утро, Жен. Она у себя? – спросила я громко, чтобы удовлетворить всеобщее любопытство.

– Угу. – Женевьева сняла руки с клавиатуры и положила их на стол, показывая, что она вся внимание.

– К ней можно?

– Не-а. – Женевьева ткнула ногтем с французским маникюром в огонек на телефоне, означающий, что Эйлин с кем-то разговаривает.

Отлично.

– Ладно. Передай ей, что я приходила, но отправилась за информацией.

– Угу.

Выполнив свой долг, я вернулась к своему столу.

– За информацией? – шепотом переспросила Трисия. – Она на это клюнет?

Я кивнула, не желая вдаваться в подробности. Мы с Трисией подхватили сумки и двинулись к лифтам.

Но слишком поздно.

– Молли Форрестер, что происходит? – раздался пронзительный голос, но на этот раз тушканчики попрятали головы. Узнав рык хищника, они предпочли убраться с его пути.

Ко мне подошла Эйлин с пачкой бумаг в руке. Говоря «подошла», я имею в виду направление ее шагов, а не их длину: Эйлин – миниатюрная женщина и ходит так, как я семеню. Я хотела было удариться в бега, но, вспомнив, что раньше сядешь – раньше выйдешь, осталась на месте.

Я лихорадочно припоминала последние письма в своей колонке, пытаясь сообразить, чем навлекла на себя гнев Эйлин. Письмо от женщины, подарившей своему бойфренду на день рождения набор клюшек для гольфа, которая просила совета, как намекнуть ему, что это подарок еще и на Рождество? Или от той, что хочет заказать мужской стриптиз, чтобы отпраздновать развод подруги?

На Эйлин было зеленовато-желтое платье в обтяжку от Лилли Пулитцер с розовыми завязками и прочими прибамбасами. Открытые кожаные туфли в тон на трехдюймовых шпильках помогали ей дотянуть до пяти футов. Она встала передо мной, нахмурившись и уперев руки в боки, – точь-в-точь суперкрошка Цветик из мультиков.

– Доброе утро. – Она не поправила меня, и я осмелилась продолжить: – Я понимаю, что у вас замечания к моей колонке, но мне надо выйти, так что, может, поговорим, когда я вернусь? Спасибо.

– Прежде всего я хочу знать, как продвигается статья, – прорычала она, отбросив свою колючую челку пачкой бумаг.

– Я заходила, но вы разговаривали по телефону, – оправдывалась я, с ужасом понимая, куда ведет этот разговор, и не зная, как уклониться от него в присутствии Трисии. – Как раз поэтому я и выхожу. Быстро соберу кое-какую информацию, а потом отчитаюсь.

Эйлин обратила свой хмурый взгляд на Трисию и спросила, словно перед ней была стопка книг:

– Она и есть твоя информация?

– Я скоро, – повторила я, стараясь сохранять спокойствие и подталкивая Трисию к лифту.

Воспитание никогда не подводит Трисию, да и рефлексы у нее получше моих. Я не успела вмешаться, а она уже протянула Эйлин руку:

– Трисия Винсент. А вы, должно быть, Эйлин.

Эйлин небрежно ответила на рукопожатие.

– Значит, и впрямь информация. Как поживает ваш брат?

Лицо Трисии не дрогнуло, лишь короткий взгляд в мою сторону позволил мне понять, что она в бешенстве.

– Недурно.

– А что, если тебе написать статью с точки зрения Трисии, Молли? – предложила Эйлин. – Уникальная возможность. Мы признательны вам за сотрудничество, – промурлыкала она Трисии, которая терзала свои ногти с еще большим усердием, чем обычно.

– Спасибо, Эйлин, – сказала я подчеркнуто бодро, что обычно означает «вали отсюда».

Эйлин отлично меня поняла и именно поэтому никуда не торопилась.

– Так что там с твоей колонкой?

– Ничего. А почему вы спрашиваете?

– С чего ты взяла, что у меня претензии к твоей колонке?

– Я веду колонку, а вы меня искали и выглядели озабоченной. Вывод напрашивается сам собой.

– Надеюсь, с расследованием ты справишься лучше. – Насладившись своей жестокостью, Эйлин удалилась.

Я стояла, излучая в ее спину заряд ненависти и удивляясь, отчего ее волосы до сих пор не вспыхнули. Когда я обернулась к Трисии, то поняла, что мои собственные волосы вот-вот загорятся.

– Вы только представьте, ее угрожают убить, – прошипела Трисия. – Да я сама тебя убью.

Друзьям гораздо легче тебя обидеть, чем любовникам. Ведь от любовника ожидаешь подвоха всегда, ну, хотя бы первые полгода. А вот от друга не ждешь удара в спину, так что получается куда больнее.

Гнев Трисии меня ошеломил. В результате у меня перехватило дыхание и все мысли в голове перепутались. Я почувствовала себя загнанной в угол и попыталась защищаться. Хотелось закричать: «Ты же сама все это затеяла!» – но я просто вполголоса произнесла, надеясь ее утихомирить:

– А я и не соглашалась писать статью.

– Только твой редактор об этом не знает.

– Скоро узнает.

– Почему же ты ей не скажешь?

– Она ведь думает, что я пишу статью, и страшно разозлится.

– Как мило. – Трисия сжала в руках сумочку с серебряным бантом от Феррагамо, будто защищалась доской от приемов карате. А может, она сама собиралась врезать мне этой доской. – Я собиралась поговорить с тобой о том, что произошло ночью, но похоже, мне лучше уйти, если я не хочу угодить в этот или другой журнал.

– Давай поговорим.

– Спасибо, нет. – Трисия направилась к лифту, а я шла следом, склонив голову, чтобы ни с кем не встречаться взглядом, но все же не так низко, как если бы меня отругали. Хотя меня отругали.

Я нагнала ее у лифта:

– Задание написать статью нужно мне как прикрытие для расследования.

Теперь в глазах у Трисии блестели слезы.

– А кого еще ты используешь, Молли?

Новый удар, но уже не такой болезненный. К нему я успела подготовиться и вместо боли ощутила злость. Так что мне захотелось ответить ударом на удар.

– Ты же сама просила меня помочь. Все это я делаю ради тебя и Дэвида.

– А как же твоя статья?

– При чем тут моя статья?

– Почему ты вмешиваешься в дела моей семьи?

– Если твоего брата арестуют, тебе будет не до таких тонкостей. Я как раз и пытаюсь предотвратить подобный исход.

– А если это поможет твоей карьере, тоже неплохо.

– Трисия, прекрати!

Двери лифта открылись, Трисия зашла в кабину, не оглядываясь:

– Я прекратила. А ты?

Двери закрылись, прежде чем я успела закричать или пнуть в них ногой. Пришлось рассмотреть другие варианты. Может, мне стоит вернуться к своему столу? Или лучше пойти домой? А что, если вернуться в колледж и выбрать специальность полегче, скажем квантовую механику?

Я напряженно размышляла, чем обернется эта стычка. Трисия в отчаянии, поэтому вымещает злость на мне, зная, что ей все сойдет с рук. Потому что я – это я. Я ее прощу. К тому же она считает, что я это заслужила. Вот что бесило меня больше всего.

Я взялась за расследование по просьбе Трисии. О статье я и не думала, пока об этом не заговорила Эйлин, и даже тогда я колебалась. Но теперь останавливаться поздно. Раз мне угрожают, значит, я на верном пути. Напишу я статью или нет, убийство мне придется раскрыть, хотя бы чтобы узнать, кому я перешла дорогу.

Я машинально вышла на улицу и стала ловить такси. Что вчера произошло в семье Винсент, я и понятия не имела. Думала только об угрозе и о том, что она подтверждает мою версию, а о том, как тяжело приходится Трисии, совсем забыла. Неудивительно, что она вышла из себя.

И неудивительно, что мой телефон зазвонил в тот самый миг, когда я садилась в такси.

– Умолчу о том, что ты вышла из офиса одна, и сразу перейду к Трисии, – произнесла Кэссиди отрывисто и четко.

– Она в порядке?

– Нет.

– И все-таки мне нужно это сделать, – сказала я. – Если цветочник подтвердит, что Вероника угрожала Лисбет перед уик-эндом, это подкрепит мои подозрения. Пусть Трисия считает меня предательницей, но я только хочу помочь Дэвиду.

– Умолчим о том, что ты говоришь дело, – сказала Кэссиди, немного смягчившись. – И все же ты бегаешь по городу без охраны. Кайл мне голову оторвет, если с тобой что-то случится.

– Клянусь, я буду очень осторожна.

– Давай встретимся в цветочном магазине.

– Нет. Я пойду одна. Меня труднее запомнить. А вот тебя забыть невозможно.

– Не пытайся меня улестить. Это чисто мужской трюк.

– Потом я сразу тебе позвоню. А пока попробуй убедить Трисию приехать к тебе.

– Она уже в пути.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

– Значит, после визита в цветочный магазин ты расскажешь обо всем Кайлу и умоешь руки?

– По-твоему, мне следует это сделать?

– Угу. Тебя устроит такой вариант?

– Ой, слушай, я приехала. Перезвоню попозже. – Я закрыла телефон.

У таксиста, долговязого эфиопа с глубокими морщинами возле рта, вытянулось и без того длинное лицо, когда он поймал мое отражение в зеркале заднего вида.

– Мы еще не приехали, – нерешительно и вежливо заметил он.

– Знаю. Просто хотела закончить разговор.

Он нахмурился, и складки у рта стали еще глубже.

– Не обманывайте друзей. Их нельзя обмануть.

Я было обиделась на его слова, но поняла, что так задеть может только правда. И пусть даже правда, которую я ищу, всех только огорчает, мне все же придется ее говорить.

Конечно, если она не мешает расследованию. Поэтому, входя в цветочный магазин, я до слез прикусила себе губу.

– Я была личной помощницей актрисы Лис-бет Маккэндлис.

Длинный и узкий магазин утопал в цветах. Я словно попала в фильм «Таинственный сад» с музыкой Гарри Конника-младшего [28]28
  Гарри Конник-младший – актер, джазовый пианист и композитор.


[Закрыть]. Цветочница походила на цаплю в камышах – высокая, с удивительно острыми локтями и коленями, которые Кейтлин из нашего отдела мод стерла бы с лица земли. Судя по бейджику на груди, звали ее Дороти. На ней был джинсовый сарафан-варенка, вероятно купленный по дешевке у костюмера группы «Грейтфул Дэд», а на костлявых ступнях болтались пеньковые сандалии. Этот контраст между Джерри Гарсиа [29]29
  Гарсиа Джерри – гитарист группы «Грейтфул Дэд», основоположник психоделического рока.


[Закрыть]и Гарри Конником заинтриговал меня, но нельзя забывать, зачем я сюда пришла.

– Значит, теперь вы безработная, – ответила она. Если честно, я рассчитывала на более теплый прием. – Я не нанимаю сотрудников.

– Мне не нужна работа, – сказала я, шарахаясь от ее острых, как шило, локтей, когда она прошла мимо меня, чтобы достать из витрины ростки эвкалипта. – По просьбе родителей Лисбет я разбираю ее вещи и хотела бы вас кое о чем спросить.

– Спросить меня? – Она вытянула длинную тощую шею и уставилась на меня – ну вылитая цапля.

Я протянула ей открытку в конверте:

– Это прислали из вашего магазина, верно?

Дороти близоруко поднесла конверт к самому носу.

– Да, из нашего. – Она указала на дату в углу. – Мы доставили цветы в четверг.

– Не знаете, от кого они?

Она подозрительно прищурилась:

– Зачем вам это?

– Семья Лисбет очень заботится о приличиях, – сочинила я на ходу не моргнув глазом. – Лисбет всегда посылала записки с благодарностью тем, кто дарил ей цветы, до того как… ну, вы понимаете. Я нашла открытку в ее шкатулке, но она не соответствует ни одной из написанных ею записок. И подписи здесь нет. Так что я не знаю, кому адресовать записку. – В подтверждение я сделала скорбную мину.

Повисло напряженное молчание. Я уже было решила, что Дороти не поверила, но тут ее узкое лицо сморщилось от умиления.

– Ах, как прекрасно… Таких людей уже не осталось.

– Да, Лисбет была особенной, – согласилась я.

Дороти протиснулась мимо меня за стол и извлекла оттуда папку-гармошку. Еще раз проверив дату на конверте, она достала из папки стопку квитанций. Пока она их перебирала, я размышляла, какие еще доказательства своей ненависти к сопернице оставила Вероника.

Вдруг лицо Дороти засияло, и она вытащила одну квитанцию.

– Теперь я вспомнила. Такой симпатичный мужчина!

– Мужчина? – Быть того не может. – А я почему-то считала, что цветы от женщины.

– Почему вы так решили? С букетом что-то было не так? – Дороти была уязвлена как художница.

– Нет. Кажется, так сказала Лисбет. А еще кто-нибудь в тот день заказывал для нее цветы?

– Только не у меня. Других не было. Мне еще показалось странным, что он посылает ей цветы до премьеры.

Я рассеянно кивнула. Может, Вероника кого-то попросила заказать цветы вместо нее? Например, того актера, нового приятеля Кэссиди, или еще кого-нибудь из их труппы.

– О да, только он заказывал цветы для Лисбет. – Положив квитанции на стол, Дороти снова вынула открытку из конверта. С радостной улыбкой она повернула открытку так, чтобы и я могла прочитать надпись «УЙДИ И ЖИВИ», будто я ее еще не видела. – Он мне тогда сказал, что ждет ее решения, а цветы посылает, чтобы напомнить.

Я пыталась сохранить спокойствие, пока моя версия рассыпалась у меня на глазах.

– Вы знаете, как его зовут?

– Нет. – Дороти прижала открытку к сердцу. – Он настоящий романтик. Сказал, что она его знает, но другие знать не должны.

Ну еще бы.

– Он не объяснил почему? На мой взгляд, послание не слишком романтичное.

– Напротив. Понимаете, она была увлечена другим, а он просил ее уйти от этого человека, но, если бы она не захотела, никто бы не пострадал.

Интересно, а убийство Лисбет укладывалось в понятие «никто бы не пострадал»? Наверное, он убил ее, потому что она сделала неправильный выбор. Возможно, Вероника ее все-таки не убивала?

– Значит, у вас нет ни имени, ни номера телефона?

Дороти нахохлилась:

– А сами вы не догадываетесь, кто это?

– Нет, – терпеливо отвечала я, – иначе бы я к вам не пришла.

– Значит, у них действительно была тайная связь, если даже вы ничего не знали.

Я медленно кивнула, судорожно соображая, что мне толку от этой истории, – разве что жирный вопросительный знак напротив имени Вероники в моем списке подозреваемых. К сожалению, единственным мужчиной в этом списке был Дэвид. Стоп. А что, если это просто уловка с его стороны?

– Постарайтесь вспомнить, он так и сказал – «связь»? – спросила я. Вряд ли жених бы так выразился.

Дороти задумалась:

– Вообще-то нет.

Мне за шиворот словно бросили кусочек льда. Значит, исключать Дэвида пока рано.

– Он сказал, что умоляет ее отказаться от одной любви ради другой и жить полной жизнью. Как поэтично! Даже романтично. Вы не согласны?

Кусочек льда растаял.

– Еще бы. – Выходит, кто-то умолял ее бросить Дэвида. Дэвид был нужен Веронике, а вот кому понадобилась Лисбет? – Вы бы могли его описать?

– Высокий, симпатичный, с темными волнистыми волосами и красивыми глазами. – «Высокий, симпатичный, темноволосый». Прямо скажем, не густо. Половина мужчин, присутствовавших на вечеринке у тети Синтии, подходили под это описание.

– А еще?

Дороти поразмыслила и покачала головой. Я протянула руку, и она неохотно вернула мне открытку.

– Большое спасибо за помощь. Думаю, вы сами понимаете – ее семья предпочла бы сохранить все в тайне. Обстоятельства смерти Лисбет и без того трагичны, не стоит травмировать ее жениха подобными откровениями.

Дороти вытаращила глаза при мысли о назревающем скандале. А может, оттого, что оказалась в нем замешанной.

– Ни одна живая душа ничего не узнает, – заверила она меня.

– Спасибо, – снова поблагодарила я и повернулась, чтобы по зеленому коридору пробраться к выходу.

– Что ни говори, он оказался прав. От слов одни неприятности.

Я застыла на месте, но постаралась держать себя в руках, чтобы не испугать Дороти:

– Он так и сказал?

Дороти кивнула:

– Сказал, что кино и цветы могут обо всем сказать без слов.

– Любая форма словесного общения ущербна.

– Да! – воскликнула Дороти. – Вы его знаете!

Еще бы.

– Кажется, знаю.

– Давно вы догадались?

– Нет. До самого последнего момента я не подозревала его.

Дороти широко развела руками, как будто хотела обнять свой магазин.

– Здесь люди говорят то, чего не сказали бы в другом месте. Как жаль, что он потерял ее, так и не успев обрести.

Только если потерял не по своей вине.

13

Дорогая Молли, пусть даже каждый мужчина чего-то стоит, значит, нечего удивляться тому, что каждая женщина тоже имеет цену. Но почему многие женщины предлагают себя по демпинговым ценам, рискуя обрушить рынок? Разве кто-то отменял правило – ждать, пока не получишь требуемую цену? Тем из нас, кто честно поставляет качественный товар, трудно конкурировать с соперницами, наводняющими рынок дешевым, но недолговечным продуктом. С уважением

Возмущенная Студентка-экономист.

– Где мой подарок?

Лара распахнула дверь, но не приглашала меня войти. Она смотрела на меня, затягиваясь очередным косяком, и ждала. На этот раз она хотя бы была относительно одета – в цветастую мини-юбку и узкую жатую майку «Дженерра». Но и этот намек на одежду позволял смотреть ей в глаза, пусть даже внимание отвлекали розовые босоножки от Джузеппе Занотти с хрустальными цветочками и четырехдюймовыми шпильками.

Выскочив из магазина, я решила не откладывая поговорить с Джейком. Вероника в который уже раз переместилась на роль дублерши, и я почти не сомневалась, что роль убийцы Лис-бет в этой пьесе исполнил Джейк. Он чего-то от нее требовал, а она ему отказала. Джейк разозлился и убил ее. По словам Дороти, он умолял ее отказаться от одной любви ради другой. Что, если желание Джейка заполучить Лисбет или, по крайней мере, отнять ее у Дэвида заставило его предъявить ей ультиматум? Она предпочла Дэвида, и тогда Джейк ее убил. Тогда Вероника ни при чем, если только она не пошла на убийство, потому что, даже соблазнив Дэвида, ничего не добилась. Сообщение на автоответчике мог оставить и Джейк. Голос так изменен, что определить, мужской он или женский, невозможно. Мне показалось, скорее женский. Но с помощью своей аппаратуры Джейк мог бы заговорить голосом двенадцатилетней девочки.

Но если он сам убил Лисбет, зачем ему было выкладывать ту видеозапись? Впрочем, говорят, нападение – лучшая защита. По словам Вероники, Джейк обожал снимать на камеру все, что делал. Возможно, он воспринимал эту запись как свой трофей, подобно серийным убийцам-маньякам, хранящим части тел своих жертв. Интересно, снимал ли Джейк смерть Лисбет? При этой мысли меня затошнило, так что я постаралась ее прогнать. И вообще, как бы он убил ее бутылкой, если бы держал в руках камеру?

Если мне угрожал Джейк, как подобраться к нему, не подставляясь под удар? Но мне надо с ним поговорить. Может, прикинуться дурочкой и застать его врасплох? К тому же, если я полезу в пасть ко льву, Джейк, возможно, подумает, что я исключила его из числа подозреваемых. Ведь не станешь допрашивать убийцу, который тебе угрожает. Конечно, если ты не дура.

Вот я и позвонила ему, собираясь наплести ему что-нибудь насчет статьи. Провались она пропадом. Если статья все-таки выйдет под моим именем, врагов у меня только прибавится. Ведь всем не угодишь. Разве что поблагодарить всех за сотрудничество и добавить, что выводы противоречат авторскому замыслу. Кстати, это мысль. Но сначала нужно поговорить с Джейком.

В трубке я услышала невнятное щебетание Лары. Наверное, опять накурилась. Похоже, мое имя ей ни о чем не говорило. Вероятно, Джейк не настраивал ее против меня, а это давало мне явное преимущество. Когда я попросила позвать его к телефону, она невозмутимо сообщила, что его нет дома. А когда я поинтересовалась, когда она его ждет, она сказала:

– Я никогда не жду Джейка, а приобретаю опыт общения с ним на его условиях.

Некоторые люди так долго учатся снимать кино, что забывают, как общаться в реальном мире.

– А когда можно ждать, что возникнут условия, которые приведут Джейка домой? – поинтересовалась я, стоя на тротуаре и стараясь через сотовый переслать свою энергию в затуманенные мозги Лары, чтобы в них хоть немного прояснилось.

– А зачем вам Джейк? – вдруг рассердилась она.

«Чтобы предъявить ему обвинение в убийстве», – едва не вырвалось у меня, но я лишь сказала:

– Хочу еще поговорить о его фильмах. Я пишу статьи для журнала, – прибавила я, надеясь, что она, как и Джейк, поведется на невнятное обещание рекламы.

– Без меня он бы не создал ни одного фильма. – Нотки заносчивости в ее голосе вытеснили раздражение.

Верно. Это она снимала в коридоре Дэвида, Лисбет и Веронику. И когда Вероника и Джейк флиртовали за ужином, камера была у нее. Что еще, о чем я пока не знала, могла снимать или видеть Лара?

– Тогда о вас обязательно нужно упомянуть в статье. – В статье, которая очень многим попортит кровь. И уж во всяком случае, подпортит мою карьеру. – Можно мне побеседовать с вами, даже если Джейка не будет дома?

– Даже не знаю, – отвечала Лара, автоматически перейдя в режим напускной скромности, как завзятая кокетка, привыкшая торговать своей внешностью и чарами.

На другой стороне улицы я заметила магазин.

– Я принесу вам подарок.

И вот я уже стою в душном коридоре с пакетом из магазина «Блокбастер», пытаясь получить доступ в квартиру с помощью взятки. Если прибавить к этому обещание, что ее имя появится на страницах журнала, она наверняка меня впустит.

Вынув из пакета диск с мультфильмом «Дора-исследовательница», она взвизгнула от восторга и радостно обняла меня, увлекая внутрь квартиры.

– Как вы добры!

– Надеюсь, такого у вас еще нет, – сказала я, чувствуя себя полной дурой.

– Нет-нет, я даже не слышала о «Приключениях пиратов», – заверила Лара. Схватив за руку, она потащила меня в гостиную, толкнула на диван и поспешила к плееру. Неужели мне придется смотреть с ней мультик?

Я попыталась поудобнее устроиться на диване, но ни его форма, ни мое настроение этому не способствовали.

– Лара, конечно, это выдающееся произведение киноискусства, но мне хотелось поговорить с вами. О ваших с Джейком работах, помните?

Мысленно Лара взвесила удовольствие от разговора о собственной персоне и нового мультика. Я было решила, что мультик перевесил, но тут она отложила диск.

– А что вас интересует?

– Вы делаете для Джейка все съемки?

– Не все, – сказала она. – Большую часть. Самые лучшие.

– Наверняка вы сняли больше, чем выложено на сайте.

Лицо Лары омрачилось.

– Вы имеете в виду ту вечеринку?

– Да.

– Почему вы спрашиваете? Вам что-то известно? – Лара мгновенно оказалась у дивана и склонилась надо мной, не давая мне встать. Из-за чего она так разволновалась?

– Вы о чем?

Лара заглянула мне в лицо. Зрачки вроде нормальные, так что, может, она и не под кайфом, но это не делает ее более предсказуемой.

– Вам меня не провести.

Я попыталась рассмеяться, но от ее настойчивости мне стало как-то не по себе. Вдруг она сама хочет меня провести? Что, если ей известно больше, чем она говорит? Возможно, Лара сняла сцену убийства, а в таком случае она соучастница. Она так нависла надо мной, что внезапно я испытала приступ клаустрофобии. Чтобы встать, я попыталась оттолкнуть ее ноги, но едва я ее коснулась, как она вздрогнула и резко отскочила. Я даже испугалась, но, по крайней мере, смогла подняться с дивана.

– Это ты, – в ужасе прошептала она. – Это ты сделала.

– Что сделала? – возмущенно спросила я. Одно дело прийти к ней, думая, что ее бой-френд – убийца, и совсем другое – самой оказаться в роли подозреваемой в убийстве. Или в чем-то еще. Я хотя бы долго обдумывала свою версию, а она обвинила меня ни с того ни с сего.

– Это из-за тебя Джейк ушел.

– Ничуть не бывало. Я не видела его со вчерашнего дня. Если бы он ушел из-за меня, чего ради мне искать его здесь? А куда он ушел?

– Убирайся. Я больше не стану с тобой разговаривать. – Лара с неожиданной силой толкнула меня к двери.

– Куда он ушел, Лара? Он сказал, куда идет?

– А я-то считала тебя другом.

– И не ты одна. Мне нужно поговорить с Джейком, Лара. Это очень важно. Вопрос жизни и смерти.

– Вон! Убирайся!

Босоножки от Занотти оказались поразительно устойчивыми, еще один резкий толчок – и я очутилась в коридоре. Мало того что пострадало мое чувство собственного достоинства, я так ничего и не узнала. И напрасно потратилась на диск. Теперь мне предстояло ответить на вопрос: каким образом, по мнению Лары, я заставила Джейка уйти из дома? Ясно, что, если Джейк убил Лисбет, ему понадобилось спрятаться, но почему только сейчас? Неужели я перестаралась и спугнула его? И что такого Джейк наговорил Ларе, из-за чего она так на меня взъелась? Может, он просто бросил ее, вот она и бесится?

А главное – как мне его найти? Теперь, когда Лара отказалась иметь со мной дело, единственный наш общий с Джейком знакомый – Дэвид Винсент. Пусть Лара меня и выставила, но Трисии, даже если она до сих пор злится, не удастся спрятать Дэвида. С Джейком и Дэвидом надо поговорить в первую очередь. От Дэвида я должна узнать, что случилось с Вероникой и где искать Джейка. Только придется быть начеку, чтобы Трисия снова не приписала мне грязные намерения и все прочие пороки.

И я позвонила Кэссиди. Держа телефон возле уха, я чувствовала себя страшно старомодной, но до сих пор я не встречала наушников, в которых мне бы не чудилось, что я собираюсь выступать на разогреве у Джанет Джексон. В Нью-Йорке сейчас наушников хоть пруд пруди. Иной раз трудно отличить банкиров от сумасшедших: и те и другие несутся по улицам сломя голову, громко браня невидимых недругов.

– Я знаю, у тебя сегодня другие дела, – начала я, направляясь к Шестой авеню, чтобы поймать такси.

– Твое самое важное.

– Ты настоящий друг.

– Береги меня. Что случилось?

– Мне нужно поговорить с Дэвидом.

– О чем?

– Ты спрашиваешь как адвокат или как друг?

– Как заинтересованная сторона. Точнее, как сторона, заинтересованная в том, чтобы ущерб для всех сторон оказался минимальным.

– Хочу услышать его версию истории о сексе с Вероникой.

– Это было бы интересно.

– Значит, ты тоже пока его об этом не спрашивала?

– Я его не видела. Только поговорила с Трисией. Родители, очевидно, держат Дэвида взаперти «по совету врачей». Так выражаются на Парк-авеню, когда ребенка запирают в его комнате, причем не важно, сколько ему лет.

– Помоги мне туда пробраться.

– В комнату Дэвида?

– Мне бы подошел и коврик у двери, лишь бы докричаться до него.

– И ты предлагаешь, чтобы я выработала план, который позволил бы тебе под выдуманным предлогом проникнуть в резиденцию Винсентов и допросить их сына о тайном половом акте, который он совершил или не совершал непосредственно перед убийством, которое он совершил или не совершал.

– В общем, да.

– Самое отвратительное, что я готова тебе помочь.

– Я знаю. Потому и звоню.

– Но не раньше вечера. Перед ужином. Иначе получится слишком явно и навязчиво.

– Боже сохрани.

– Я просто хочу сказать, что так ничего не добьешься.

Верно. И все же я задумалась. Не хотелось так долго ждать. С другой стороны, как еще мне раздобыть нужные сведения? Я пожевала губу и согласилась:

– Ты права.

– Конечно. Трисия, бедняжка, весь день торчит дома с родными. Я скажу ей, что мы к ней приедем. В шесть тридцать. Ты будь паинькой, быстро и спокойно задавай свои вопросы. А потом мы куда-нибудь завалимся и наведем мосты между тобой и Трисией.

– Недурной план. Спасибо.

– Только будь осторожна, хорошо?

– Договорились.

Дав отбой, я остановила такси. Когда я садилась, снова зазвонил телефон. Машинально я уже хотела ответить, решив, что Кэссиди что-то забыла, но в последний момент взглянула на номер. Звонили с работы, и я переключила звонок на голосовую почту. Пусть Эйлин разрядится.