Текст книги "Роковой аккорд"
Автор книги: Шерил Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Молли вела колонку идеально. Нужно сохранить этот уровень и эту интонацию, – выслужился Карлос и тут же огреб.
– Подлизываться будешь в свободное время, а сейчас за работу! – Судя по тону Скайлер, она метит уже не на мое место, а на место Эйлин. Отогнала всех от своего стола, развернулась спиной к редакции и принялась за дело.
Народ поплелся прочь, Дорри и Карлос с удивлением оглядывались: чего это я застряла у стола Скайлер. Подавив желание врезать кулаком по идеальному задранному вверх носику, я сказала:
– Круто ты!
Скайлер неторопливо сморгнула:
– У меня есть право на собственное мнение.
– А у твоих коллег есть право на собственное достоинство.
– То-то ты так вежлива с Эйлин.
Я выпрямилась, прикидывая варианты: довериться ей или попытаться от нее избавиться. Мне нравятся уверенные люди, но одно плохо: эта девица всегда попадает в точку.
– Не слишком ли ты быстро делаешь выводы? Ты работаешь-то здесь всего ничего.
– Я сообразительная.
– Ну так используй сообразительность в мирных целях. И не торопись обижать людей.
Вот и еще одно полезное качество: она понимает, где установлены границы. Слегка отпрянула, кивнула – совсем чуть-чуть, так, волосами махнула.
– Благодарю за совет.
– И поскольку ты умеешь с ходу проникать в суть, не забудь принять участие в конкурсе.
Скайлер вытаращилась на меня, прикидывая, не испортила ли она дело. Я и сама еще не решила, как поступлю. Ну что ж, у нас обеих есть время подумать, а пока что я быстренько позвонила Кэссиди и отправилась на свидание с первой в моей жизни рок-звездой.
Когда я вела лайфстайл в подростковом журнале «Фреш», музыкальным редактором там работала Райза Ван Дорен. Райза только что закончила первую свою карьеру – барабанщика в девчачьем панк-бэнде «Эстроген». Группа собиралась на заднем дворе у Райзы в Сан-Диего, школьницы-старшеклассницы, это было что-то новенькое, и девочки оказались талантливые. А потом солистка в зрелом возрасте двадцати одного года слетела в новеньком «порше» прямиком в Тихий океан, и мудрая Райза повесила барабанные палочки на гвоздик и поехала на восток.
– Решила, лучше прожить долгую скучную жизнь, чем быстро сгореть, – пояснила она мне при первой же встрече, хотя Райза и скучная жизнь – что-то тут не сходится. Она обрела новую энергию, можно сказать, заново, с нуля создала себя и добилась успеха уже в другой области. Мы поддерживали отношения и после того, как обе ушли из того журнала, так что утром этого увлекательного дня я позвонила Райзе и задала ей пару вопросов.
Отыскать Райзу у бара в «Бокерии», шумном, но очень славном тапас-баре неподалеку от «Утюга», не составляло труда. Десять лет прошло со времен барабанных палочек, а она все еще носила на голове платиновый ежик – дескать, столько раз отбеливала волосы, что повредила их до самых корней, и теперь они не отрастают. Теперь, когда она сделалась главой административного отдела «Болта», небольшого, но преуспевающего бренда в стиле «инди»[21]21
«Инди» (от Independent, «независимый») – некоммерческие или позиционируемые как некоммерческие, независимые от политики и корпораций направления музыки, моды, стиля.
[Закрыть], Райза одевалась уже не под Кортни Лав[22]22
Лав Кортни – актриса, рок-певица, вдова лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна.
[Закрыть], а под Анни Леннокс[23]23
Леннокс Анни – шотландская певица, звезда рок-музыки, исполнитель саундтреков к известным фильмам («Дракула», «Властелин колец»). Когда ей было под пятьдесят, отказалась от косметики, чтобы вернуться к естественности.
[Закрыть].
– Замечательно выглядишь, – искренне похвалила я, скользнув на стул возле Райзы.
– Сделаешься публичной персоной – и тебя в любой момент могут сфотографировать, приходится быть наготове. Скоро научишься. – Райза мило сморщила носик.
– Самое удивительное открытие: оказывается, все мои друзья читают таблоиды, – со вздохом отозвалась я.
Райза покачала головой:
– Сегодня утром Рэнди Данн прислала мне ссылку на «Гаукер». – Рэнди тоже работала с нами в журнале «Фрэш», и, когда я представила себе, как в моем почтовом ящике копятся нахальные и насмешливые послания, я вздохнула во второй раз – тяжелее прежнего. Райза, улыбаясь, похлопала меня по колену.
– Не терзайся, выглядела ты замечательно. А мальчики – вот уж действительно, попала между молотом и наковальней. Только будь начеку: говорят, Адам слегка сумасшедший.
– Адам сумасшедший?
– Не для протокола, о'кей? – Дождавшись моего кивка, Райза продолжала говорить, как ей свойственно – откровенно и без осуждения: – Знакомая журналистка, музыкальный критик, встречалась с ним в прошлом году. Познакомились на концерте, но очень быстро отношения пошли под откос. Страдающий художник, перепады настроения и все такое прочее. По правде сказать, девице и самой не помешал бы курс золофта[24]24
Золофт – антидепрессант.
[Закрыть], но судя по ее рассказам… – Глаза Райзы сощурились в улыбке. – Об этом ты хотела спросить: с которым из двоих стоит продолжить?
– Нет-нет.
– Не отнекивайся так поспешно.
– Просто встреча с ними навела меня на… на, так сказать, гипотетический вопрос.
– Давай.
– Как бы котировались на рынке неизвестные записи певца такого уровня, как Мика Кроули?
Райза втянула в себя воздух и очень медленно выпустила его сквозь зубы.
– Не шути со мной.
– Ты о чем?
Ого, как она вцепилась мне в руку:
– Ты их слышала?
– Ты о чем? – повторила я. – Я только пытаюсь прикинуть…
– Чушь! Ты слышала «пленки из отеля»?
В начале наших отношений Кайл объяснил мне: люди часто попадают впросак, отвечая на вопрос больше, чем требовалось. Вопрос был не такой уж трудный, и не следовало мне осложнять себе жизнь, пускаясь в объяснения: дескать, мне известно про эти пленки и вечером я надеюсь их услышать. Следовало попросту ответить «нет» и покончить с этим, хотя краткий ответ мне дался нелегко.
Пальцы на моей руке разжались, но Райза все еще впивалась взглядом в мое лицо, проверяя, а вдруг я слукавила. Никаких признаков двурушничества она не обнаружила (надо же!) и решила ответить на мой вопрос:
– Если «пленки из отеля» в хорошем состоянии, то есть качество записи и сохранность удовлетворительные, речь идет о миллионах. О десятках миллионов долларов.
Десятки миллионов долларов перейдут в чьи-то руки – поскольку Рассел Эллиот умер. Я кивнула, принимая сказанное Райзой и стараясь не возбуждать у нее подозрений. Оливия и мальчики сделают заявление, когда сочтут нужным, а мне только требовалось знать, сколько стоят пленки. Итак, десятки миллионов и жизнь человека. Человеческая жизнь бесценна, само собой, но я видела уже достаточно убийств и знала, что люди нередко назначают цену чужой жизни.
– О'кей, будем рассуждать гипотетически, – продолжала Райза, глаза ее горели незнакомым мне доселе блеском. – «Волт» – компания маленькая, но художник, музыкант – наше все. И он сам, и его семья. Если бы нам доверили такие пленки, мы бы подготовили их к выпуску с величайшей заботой и с уважением к автору, к его семье, к его наследию. – Она кривовато усмехнулась. – Мы бы сняли с себя последнюю рубашку, чтобы уплатить за подобную привилегию.
Никогда прежде я не видела Райзу в ее деловой ипостаси, и надо сказать, это производило впечатление. Особенно то, как дрожала ее рука, все еще лежавшая на моей. Она не слышала пленок, от меня знала, что и я их не слышала, не могла быть даже уверена в их существовании, но прямо-таки раскалилась от желания их заполучить. Могло ли желание завладеть пленками подтолкнуть кого-то к убийству Рассела Кроули? И что дальше? Убийца проник в квартиру, провел там достаточно времени, чтобы покончить с Расселом, а пленки забрать не успел? Это сделал кто-то из ближайшего к нему круга, ведь посторонний человек не сумел бы объяснить, откуда вообще взялись пленки, и не сумел бы их продать. Какую задачу ставил себе убийца – «гипотетический» убийца? Забрать пленки – или получить их по наследству? Упоминаются ли пленки в завещании Рассела? Сейчас они у Оливии, но это не означает, что она имеет на них право. Возможно, убийца выжидает, пока наследство Рассела будет официально распределено. И кто же в таком случае этот «гипотетический»?
Мне требовалось время на детективные размышления, а пока что следовало позаботиться, чтобы Райза не заносилась чересчур в мечтах о неслыханной сделке.
– Честно, я ничего не знаю о пленках, но если что-то всплывет, пока я работаю над статьей, я тебе тут же сообщу.
– Знаешь, сколько заработала Кортни Лав только в прошлом году, продав несколько песен Курта? Двадцать пять миллионов долларов. Не берусь утверждать, что Клэр выручит столько же за пленки, но – приблизительно. – И снова она сдавила мне руку.
– Ты считаешь, пленки у Клэр? Если они существуют?
Райза отняла свою руку, прикусила костяшки пальцев, насмешливо покосилась на меня:
– Не дразни меня. У кого пленки?
– Я не знаю, потому что…
– Ну да, потому что не уверена, что они существуют, – утомленно выдохнула она и покачала головой. – Люди всегда сомневались и в существовании Святого Грааля, но на что они только не шли, чтобы его заполучить.
Выходит, ради этих пленок и впрямь могли убить. Больше вопросов я задавать не осмеливалась, Райза и так догадывалась: мне кое-что известно. С широкой улыбкой я переменила тему:
– И что нынче поделывает Рэнди Данн?
– Такая же хитрюга, как и ты. Почти, – рассмеялась Райза и вскинула руки: сдаюсь, мол. – Продвигается помаленьку. Слыхала о последних назначениях на Большом радио?
Мы отлично закусили, таская лакомые кусочки друг у друга из тарелок и сплетничая о старых друзьях и врагах, но под этот разговор я продолжала перебирать в уме всех, кто мог претендовать на пленки. В редакцию я вернулась переполненная сплетнями и оливками, но – никакой рабочей версии.
Около четырех часов позвонила Кэссиди, и я получила ответ на еще один свой вопрос. Деликатно расспрашивая коллег-юристов, она выяснила, что дела по наследству Рассела еще не урегулированы.
– Значит, тот, кто убил Рассела, понимает, что пленки в итоге могут попасть и не к Оливии, – заметила я, едва успев поблагодарить подругу.
– Сама с собой разговариваешь? – фыркнула она.
– Что, звучит так, будто я заболела? – фыркнула я в ответ.
– Ага, тяжелый случай лихорадки Шерлока Холмса.
Верно. Сама не знаю, когда и как это случилось, но от рассуждений о том, было ли это убийством, я незаметно перешла к практическому поиску убийцы.
– Инстинкт мне подсказывает… – отважилась я.
– Инстинкт как-то раз подсказал тебе покрасить волосы в лиловый цвет, – подхватила Кэссиди. – Лапочка, я же не пытаюсь помешать тебе, но ты хоть придерживайся реальности. Позвоню Трисии, может, она с тобой справится. Я со своей стороны могу порекомендовать одно хорошее средство от сыскной лихорадки.
– Боюсь даже спрашивать какое.
– Один красавец полицейский на ночь и отключить телефон до утра.
– Мы с ним встречаемся за ужином.
– Отлично, значит, дело зашло не так далеко, как я опасалась. И ешь не торопясь.
Итак, пристроившись в шесть вечера на кожаном диване в апартаментах Эллиота, я все еще пыталась вычислить, мог ли убийца предусмотреть, к кому попадут пленки после оглашения завещания. Рассчитывал ли он, что пленки унаследует Оливия, а он уговорит ее расстаться с ними или, по крайней мере, пустить их в оборот? Или по завещанию пленки перейдут в другие руки? А может быть, убийца готовит новый удар?
Непростые вопросы терзали меня, а еще пуще терзало соседство Джордана. Мягкий диван глубоко проваливался, против собственной воли я подвигалась все ближе к Джордану – и он ко мне. Одарив меня профессионально пронзительным взглядом, Джордан прошептал:
– Чувствуешь, как на твоих глазах творится история?
– Пробирает, – кивнула я в ответ.
– Вот именно. – Он поднялся навстречу Оливии, которая внесла в комнату красивую деревянную шкатулку совершенно средневекового вида, с медными заклепками и сложной резьбой по бокам. Мне показалось, Джордан встал из уважения к тому, что таилось в этой шкатулке, а не ради Оливии. Я тоже попыталась привстать, но пучины дивана поглотили меня, и я решила оставаться на месте.
Джордан потянулся к коробке, но Оливия спрятала ее за спину – не из принципа, скорее это было инстинктивное движение.
– Погоди, – взмолилась она, ставя шкатулку на тот самый увенчанный медным диском столик. Джордан нависал над ней, с трудом сдерживая нетерпение.
И не сдержался. Едва Оливия выпустила из рук шкатулку, он уже набросился на нее (на шкатулку) и попытался открыть замок. Оливия тихо простонала – так тихо, что яростный вопль Джордана почти заглушил ее стон:
– Что за черт, Оливия?
Достаточно было взглянуть на их лица, чтобы понять: ларец пуст.
7
На каком-то из естественно-научных предметов я усвоила, что музыка хранится в особом участке мозга, с которого информация считывается легче, нежели с любого другого (например, я не помню, что это был за естественно-научный предмет), вот почему алфавит с детками разучивают как песню. По этой же причине услышанный куплет надолго застревает в памяти, и нипочем его оттуда не выковырнешь. А бывает и так, что, гоняя в машине радио, услышишь первые аккорды в заставке рекламы или на улице разминешься с прохожим, напевающим знакомый мотив, и – назад в прошлое, на космических скоростях преодолевая пространство и время. «Претендерс», «2000 миль» – я снова целуюсь с Майком Томлисоном на крылечке дома его бабушки, канун Нового года, легкий снежок. Элла Фицджеральд, «Одна из таких штучек» – папа учит меня танцевать фокстрот. «Токинг Хедс», «Жизнь в пору войны» – мы с Трисией и Кэссиди едем на Кейп-Код, идеальный летний вечер, верх в машине откинут.
И когда мы втроем склонились над опустевшим ларцом, в голове моей зазвучала песенка «Пинк Флойд»: «Мани-мани-мани», гитарный перебор и уханье контрабаса, изображающие стук кассового аппарата и звон сыплющихся монет. Монет, которые просыпались сквозь растопыренные пальцы Джордана и Оливии, ушли в песок.
– Вы бы в полицию позвонили, – тихо подсказала я. Неловко проявлять практическую сметку перед лицом катастрофы. Оливия того и гляди упадет в обморок, а Джордан сблюет.
– Нельзя, – выдохнула Оливия, так и не упав в обморок.
– Почему же?
– Потому что тогда все узнают о пленках.
– Все и так знают. Даже меня сегодня спрашивали. К тому же, – ткнула я пальцем в раскрытую шкатулку, – тот, кто взял пленки, знал о них.
– Нет, – затрясла головой Оливия. – Нет, все надеялись, что пленки сохранились, но точно никто не знал. Если о них станет известно, люди город вверх ногами перевернут в поисках этих записей.
Я оглянулась на Джордана: авось он поддержит меня или хотя бы уймет Оливию, встряхнет ее хорошенько, но парень так и застыл на месте с разинутым ртом.
– Да ведь нам того и надо, чтобы все бросились на поиски? – надавила я. – Если эти пленки так важны, как о них говорят, ради них и правда могли убить вашего отца, Оливия!
Она обернулась ко мне так, словно это я встряхнула ее:
– Что-о?
– Подруга сказала мне, что ориентировочная цена записей – цифра с шестью нулями. Более чем достаточно для убийства.
Джордан резко вскинул голову:
– С кем вы говорили о пленках?
– Ни с кем, – извернулась я. – Они сами собой всплыли в разговоре.
– Олли! Кому ты рассказала о пленках? – не отставал Джордан.
– Ты же знаешь: никому! – Оливия боролась со слезами, но открыто поглядела в глаза мне и Джордану, стараясь убедить нас обоих в своей искренности.
– Оливия, а вы вообще видели эти пленки после смерти отца? – отважилась я. Надеюсь, сочувствие в моем голосе заглушило азарт ищейки.
– Да, я прослушала их после похорон, а потом снова заперла шкатулку и… – Она с силой захлопнула крышку, словно пытаясь запереть в шкатулке свои эмоции, но слезы все же прорвались и покатились по ее щекам.
Джордан побарабанил пальцами по столу, развернулся и бросился к дверям. Оливия не стронулась с места, но я поспешила за ним:
– Куда вы?
– По пальцам одной руки, – яростно произнес он, для наглядности размахивая передо мной этой самой рукой, – по пальцам одной руки я мог бы перечесть людей, которые знали о пленках. Знали, что пленки действительно существуют. А потому не трудно догадаться, кто их захапал. – Сжав руку в кулак, он устремился к выходу.
Оливия испуганно выкрикнула его имя и словно опомнилась. Вместе мы выбежали в коридор и увидели, как Джордан проносится мимо лифта – прямиком к апартаментам Клэр.
В три секунды в моем мозгу выстроилась цепочка: Мика оставил пленки Расселу, а не Клэр, Клэр хотела заполучить их, Рассел отказал, они поссорились, Клэр обозлилась и убила Рассела, чтобы завладеть пленками. Логично. До ужаса логично. Если бы все это произошло шесть-семь лет тому назад, вскоре после смерти Мики. Но сейчас-то почему?
Джордана такие сомнения не смущали, он знай себе колотил кулаком в дверь Клэр, выкрикивая ее имя. Оливия подбежала к нему, выкрикивая его имя. Хорошо, что на этом этаже больше никто не живет, а то бы соседи уже звонили в полицию.
– Джордан, остынь. Подумай хорошенько! – переходя на «ты», взмолилась я, подбегая к этой безумной парочке.
Больше я ничего сказать не успела: дверь распахнулась и на пороге предстала Клэр. Джордан разинул пасть, намереваясь выпалить какую-нибудь гадость и глупость, но прежде, чем он хоть звук произнес, Клэр с размаху врезала ему по физиономии. Кто бы подумал, что у этой дамочки столь сильные руки. Пощечина отдалась таким эхом, что мы с Оливией невольно вздрогнули. Можно сказать, она стукнула всех троих, стукнув лишь одного.
Рука Джордана приподнялась, и я кинулась вперед, чтобы удержать его от ответного удара, однако плечи Джордана поникли, и он, слегка отшатнувшись от Клэр, уставился на нее скорее с недоумением, чем с гневом.
– Недоносок! – прошипела она. – Готов плясать на могилах людей, которые тебя вырастили, только бы высунуться, только бы попасть в новости?
Дотронувшись до плеча Джордана, я отважилась вмешаться в разговор в надежде успокоить противников.
– Мне кажется, сейчас это обсуждать не стоит, – заговорила я, ловя взгляд Оливии и пытаясь привлечь ее к моим дипломатическим потугам.
– А вы кем себя возомнили? – по заслугам воздала мне Клэр.
– Миссис Кроули, я только хотела помочь, – проныла я.
– Чему? Своей карьере?
– Мама, перестань. – В коридоре замаячил Адам с бокалом в руке. Из всех присутствующих он один не собирался прямо сейчас вцепиться кому-нибудь в горло (из всех, себя я не исключаю из этого числа).
– Не вмешивайся, Адам! – предупредила мать.
– Ах, кто в этой семейке сумеет держаться в стороне? – Меня он приветствовал короткой извиняющейся улыбкой.
– Тебе что, ноги к полу прибили? Ступай себе, братец, – посоветовал Джордан.
– Уйти и пропустить все веселье? – Адам с деланой небрежностью пожал плечами, его голосом можно было резать железо.
– Я все пытаюсь понять, Джордан, – размеренно заговорила Клэр, – то ли бог вложил в тебя столько таланта, что для разума и хороших манер не осталось места, то ли ты сам предпочел обходиться без них?
– Не обо мне сейчас речь, – возразил Джордан.
– Ну надо же! Запомните этот день и час! – Адам демонстративно поглядел на часы. – Не скоро мы снова такого дождемся.
– Я готов в любой момент повторить то, что сказал нынче утром этим крысам – папарацци, – уперся Джордан. – Но сейчас послушайте Оливию.
Клэр глубоко вдохнула, взяла себя в руки и обернулась к Оливии с отработанной улыбкой педагога: училка заранее знает, что на вопрос двоечника отвечать не стоит, тот лишь дурачится.
– Слушаю, Оливия.
– Верни все, что забрала у меня, – тихо, но твердо выговорила Оливия.
Клэр вроде бы удивилась:
– Ты все имеешь только благодаря мне.
Адам взял мать за руку.
– Если уж вы решили выяснить отношения, не стоит делать это в коридоре. – Он втянул Клэр в квартиру и жестом пригласил нас пройти.
Квартира Эллиота была холодной и сдержанной, там господствовали земные оттенки, солидная кожаная мебель. Апартаменты Клэр оказались неожиданно яркими, веселыми, двери она поснимала, заменив их арками, стены были увешаны современными картинами. Адам возглавлял нашу нелепую процессию, мы прошли мощеным коридором (где тут римская площадь с фонтаном?) в гостиную, откуда открывался дух захватывающий вид на реку. Длинные низкие диваны напротив окон подчеркивали размеры комнаты.
Жестом Адам пригласил нас садиться. Оливия послушалась, но Джордан отошел к окну, а я жалась к заменявшей дверь арке. Я твердо решила оставаться здесь и досмотреть все до конца, но все же мне было неловко присутствовать при семейных разборках.
Хозяйка выбрала одно из немногих кресел – обращенное внутрь комнаты, спиной к окну. Возможно, именно это кресло, а не окна и река за окнами, было стратегическим центром гостиной. Клэр скрестила ноги, сложила руки на коленях и так напряженно выпрямила спину, что у меня от одного ее вида заныла поясница. Клэр к чему-то готовилась, но к чему? Еще раз врезать Джордану по физиономии – или сбежать? Поди пойми.
– Итак, – начал Адам, скользнув на ближайший ко мне диван. Он казался спокойным, не то что его мать. – Кто рискнет первым объяснить, какого черта все это значит?
– Твоя мать меня ограбила, – ровным голосом повторила Оливия, но смотрела она теперь на Адама, а не на Клэр.
Клэр все так же пристально смотрела на Оливию, выпятила нижнюю губу – маска скорби, да и только. На миг ее руки разомкнулись, она поменяла местами скрещенные ноги и вновь сцепила пальцы на колене.
– Чего ты наглоталась?
– Опять! – фыркнул Джордан. – Ты всегда задаешь один и тот же вопрос.
– Потому что ответ всегда один и тот же. – Клэр на миг обнажила в усмешке зубы. – Понять не могу, отчего детки, которым все преподносят на серебряном блюдечке, не в состоянии принять довольно-таки симпатичную реальность и нуждаются в медикаментах.
– Я-то думал, ты раздобыла какое-то зелье и решила поделиться с нами, – пробурчал Джордан. Он стоял у окна, спиной ко всем нам. Он и Клэр, похоже, никогда больше не посмотрят друг другу в глаза, подумала я.
– Легче, Джордан, – предупредил Адам. Сидел он в непринужденной позе, но голос звучал твердо.
– Да ну, Адам, ты готов жрать червей, если мамочка велит, но неужели ты согласен с этой чушью насчет «прекрасной реальности»?
Клэр вдруг согнула свою напряженную спину и через плечо оглянулась на Джордана.
– Мне очень жаль, если твоя жизнь тебе не по душе. Но почему все мы обязаны это слушать?
Усмешка Адама вспыхнула как сигнальная ракета.
– Мы лучше послушаем твой диск, когда он выйдет… когда бишь он выйдет?
Я не успела ни о чем подумать, когда Джордан кинулся на брата. Я просто шагнула и встала между ними, вытянув одну руку вперед, чтобы остановить Джордана, а другую – назад, придерживая поднявшегося с дивана Адама. Ни Оливия, ни Клэр не шелохнулись – то ли не среагировали так быстро, как я, то ли их вполне устраивало мое превращение в границу между противоборствующими группировками.
На этот раз братья совладали с собой и не попыталась достать друг друга через или вокруг меня, но пыхтели они громко. Успокоившись, я опустила руки.
– Вот это да! Я бы не прочь поужинать вместе с вами в День благодарения. Наверное, это что-то.
– Вам тут делать нечего, миз Форрестер, – возмутилась Клэр и даже попыталась приподняться с трона.
– Вообще-то есть чего, – возразила я. – Во-первых, похоже, что только я могу предотвратить драку, а во-вторых, я пишу статью об Оливии, и мне интересно посмотреть, как вы примете ее заявление.
– Проваливайте. – Клэр поднялась-таки с кресла и двинулась мимо нас к двери. – Я не собираюсь мириться с этими нелепыми выходками.
– Отдай мне пленки, и я уйду, – посулила Оливия.
– Какие пленки? – спросил Адам.
– Пленки из отеля.
Адам выдохнул так резко, словно Оливия лягнула его в живот, а то и пониже. Не успел он промолвить и слова, как Клэр обернулась и ледяным взглядом заткнула ему рот – даже меня, стоявшую рядом с Адамом, пробрал холод. И поделом: в следующую секунду ледяной взгляд переместился на меня.
– Это вы его подговорили?
– Я? Подговорила?… – Знать бы еще, в чем меня обвиняют, но в любом случае я не собиралась признаваться в какой-либо провинности перед яростной Клэр.
– Из Оливии как таковой сюжета не выжмешь, и вы придумали историю поинтереснее?
– Во-первых, – как могла ровно заговорила я, – Оливия более чем интересна сама по себе. Во-вторых, если б мне понадобился крутой сюжет, я бы добавила коктейли и пистолеты на столах и камеры по углам. Но, как видите, я стараюсь не запечатлеть бурную сцену, а положить ей конец.
– У мамы не сложились отношения с прессой, – вставил Адам.
– Все прочие отношения в ее жизни складывались как нельзя лучше? – невинно осведомилась я.
К моему изумлению, Адам одобрил дерзкую шутку, а Клэр только зашипела, словно холодная вода на раскаленном металле.
– Пленок из отеля не существует, – чуть ли не по слогам произнесла она – конечно же такая дура, как я, может и не понять. – Я сожгла их после смерти Мики.
– Лжешь! – взорвалась Оливия. – Я сама их слышала!
Клэр отмахнулась, сосредоточив все свое внимание на мне.
– У Рассела была навязчивая идея, будто часть пленок могла уцелеть. Очевидно, эту фантазию унаследовала от него Оливия. Кстати, если бы пленки существовали, их унаследовала бы я.
– Вранье! Вранье! Мика передал пленки моему отцу, а отец завещал их мне!
Может быть, для разнообразия мне следовало вклиниться между двумя разъяренными женщинами? Но я еще не отошла от изумления после реплики Клэр.
– Как сожгли? Они же бесценны…
Лицо Клэр перекосилось.
– Какая разница? Я потеряла все лишь потому, что он не умел быть трезвым или… – Ее взгляд отлепился от моего лица и метнулся к Джордану.
– Или верным? – Он произнес это как старую семейную шутку, но Клэр содрогнулась, словно ей острие вошло между ребрами. Подумать только, она прославилась тем, как великодушно приняла Бонни и Джордана под свое крыло, а выходит, измена Мики мучила ее и сейчас, спустя столько лет после смерти изменщика. Открытие сродни откровению, что миссис Санта-Клаус не любит гномиков.
Молча, покусывая губы, Клэр смотрела на пасынка, а тот с довольным видом дожидался, что же она ему ответит. Адам сделал шаг вперед, и я вцепилась в его рукав, но он успокоительно похлопал меня по ладони, и я убрала руку. Он двинулся не к брату, а к матери, легонько погладил ее по плечу, и Клэр, словно встряхнувшись, обернулась к Оливии:
– Знаешь, Оливия, я очень беспокоюсь за тебя.
– Что-о? – Вновь попав в поле ее зрения, Оливия явно растерялась.
Клэр взяла обе руки Оливии в свои. Может быть, она пыталась изобразить материнскую ласку, но мне это движение больше напомнило жест феодала, который сжимает в своих ладонях руки вассала.
– Я ведь знаю, каково это – потерять человека, который был для тебя всем. Мы стараемся, как можем, поддержать тебя, дорогая, но уже ясно, что мы не в силах сделать все необходимое. У тебя есть коллега, с кем ты могла бы поговорить? Кто-то, кому ты доверяешь?
Слова Клэр не сразу дошли до сознания слушательницы. Поняв их смысл, Оливия резко высвободила руки.
– Со мной все в порядке, – отрезала она.
– Да нет же, – ласково и внушительно, как и полагается говорить с больными людьми, настаивала Клэр. – Горе, стресс – обычные вещи. Тебе надо поскорее обратиться к психотерапевту, тебе помогут, и нам всем станет легче.
– Всем? – не удержалась я.
– Ее болезненные фантазии отнимают у вас время и нас всех выставляют в ложном свете. – Клэр и со мной заговорила снисходительно, как с больной.
– Пленки из отеля – не фантазия. – Оливия уже не могла сдержать слез.
– Фантазия, моя милая, фантазия, – твердила Клэр.
– Пленки существуют, и я требую, чтобы ты их вернула! – Голос Оливии взмыл вверх, но силы в нем не чувствовалось. Она растерянно оглянулась на меня в поисках поддержки, но что я могла сказать? А что, если Оливия все выдумала? Или Клэр прекрасно знала, где эти пленки, и нарочно сбивала нас с толку? Если пленки у Клэр, означает ли это, что она убила Рассела Эллиота?
– Вот же чушь! – помотал головой Джордан.
Клэр приветствовала его быстрой усмешкой:
– Рада, что ты это понял, Джордан.
– Ты рада? Да ты никогда ничему не рада, и теперь я понял почему.
В воздухе запахло порохом, губы Клэр искривились. Но прежде чем вспыхнула первая искра, которая могла бы взорвать этот порох, я схватила Джордана за руку. Никто не просил меня вмешиваться, но я чувствовала: так надо.
– Нам пора! – Я решила, что нам следует отступить и перестать давить на Клэр, а то она и вовсе затаится. Если ей есть что таить. Если пленки действительно у нее. Если они существуют.
Джордан кивнул.
– Пошли, Оливия, – позвал он, подхватил меня под руку и устремился к дверям.
– Я еще не закончила, – запротестовала Клэр, преследуя нас вплоть до холла.
– Закончили! – Я постаралась, чтобы это прозвучало не слишком грубо. – Вы уже сказали: того, что ищет Оливия, не существует. Что к этому остается добавить? Ну да, вы сказали, что Оливии нужна помощь. В этом я с вами совершенно согласна.
Оливия и Джордан застыли на месте, слова насчет помощи им явно пришлись не по душе. Меня же больше удивило выражение лица Адама: стоя позади матери, он почему-то ухмылялся во весь рот. Я попыталась вглядеться в лицо Клэр, но Адам отвлекал меня, и отвлекал сознательно: подметив, что я гляжу на него, он еще подбавил накала в свою улыбку.
Приняв меня за союзницу, Клэр тут же смягчилась:
– Очень рада, что вы согласны со мной. У вас есть знакомые?..
– Конечно. Лучший юрист в городе.
– Юрист? – взвизгнула Клэр.
– Большое спасибо, что уделили нам время, миссис Кроули, – произнесла я в тот момент, когда Джордан распахнул дверь и поспешно вытолкнул Оливию на площадку. Клэр еще пузырилась, но Адам что-то шепнул ей на ухо, и она побрела обратно в гостиную.
С полупоклоном и церемонным взмахом руки Адам выпроводил и меня. Лишь в тот момент, когда дверь за нами закрывалась, я сообразила: во всей нашей компании только Адам не выглядел несчастным и озлобленным. Вспыхнул на миг гневом против Джордана и сразу же успокоился. То ли его ничего не волнует, то ли он знает гораздо больше, чем мы. Придержав дверь, я позвала его:
– Самое время выпить! Присоединяетесь?
– К вам троим или к вам лично? – усмехнулся он.
– К нам.
– Не стоит. Спасибо за приглашение. А с вами мы еще выпьем – в следующий раз. – Он потянул на себя дверь, и я убрала руку, позволив ему закрыть дверь. Улыбка так и не сошла с губ Адама.
Входя с Оливией и Джорданом в «Дикого лосося», я все еще размышляла над загадкой этой улыбки. Я следила за временем и старалась использовать его с толком. Если все пойдет по плану, я закончу наше маленькое дельце и распрощаюсь с Оливией, Джорданом и Кэссиди прежде, чем явится Кайл. До сих пор судьба была ко мне благосклонна: Кэссиди ждала у бара.
Я позвонила Кэссиди из такси, кратко описала ситуацию и спросила, может ли она что-то посоветовать Оливии: как установить законного владельца пленок и как их вернуть, если они всплывут на рынке. Ведь рано или поздно они должны появиться в том или ином виде: внезапно обнаружившееся наследство, клад с не очень понятной историей, может быть, этими пленками будут торговать из-под полы перекупщики. Зачем же их украли, если не с целью продать миллионам поклонников, все еще жаждущим песен Мики?
