Текст книги "Роковой аккорд"
Автор книги: Шерил Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
– Как хорошо, что вы все здесь собрались, – сказала Бонни, обращаясь к публике. – Мика любил вас.
– Ага, ты знаешь, что любил Мика! – фыркнула Клэр.
– Он любил меня. Тебя он жалел! – Улыбкой Бонни дала зрителям понять: она-то знает, на чьей они стороне. По залу пронеслись смешки, люди усаживались поудобнее, предвкушая бонус к вечернему концерту: хорошенькую драку между двумя сучками. – И я любила его больше всех, – упоенно продолжала Бонни, – поэтому именно мне суждено вернуть миру его великую музыку. Я заслужила это право.
– Вот чего ты заслуживаешь! – вмешалась Оливия, выходя на сцену и наставив на Бонни пистолет.
А это уж, пожалуй, чересчур даже для бонуса к концерту. Кто-то в зале визжал и прятался под сиденье, более отважные щелкали камерами, Адам оттаскивал Клэр в сторону, чтоб не попала под раздачу, Джордан застыл на месте, так что его пришлось оттаскивать Грэю. Кайл рванулся на сцену, и я за ним, понимая, что охрана теперь прибежит и без моего звонка. Но поскольку Кайл остановился в двух шагах от Оливии и не стал вырывать у нее пистолет, я решила, что мой опытный детектив знает, как поступать.
– Оливия, убери оружие! – попросила я, пытаясь подбавить строгости в свой квакающий голос.
– Хватит указывать, что мне делать. Все указывают, и вы туда же! – А у Оливии голос даже не дрогнул.
– Я пытаюсь уберечь пленки, – возразила я.
Все три женщины уставились на меня, как будто не они, а я вела себя как сумасшедшая.
– Вы о чем? – спросила Оливия.
– Мы все собрались здесь ради этих пленок, – продолжала я. Даже не глядя в зал, я почувствовала, что публика на моей стороне: кто-то зааплодировал, послышались одобрительные крики. Из вежливости я обратила к залу насильственную улыбку, но Кайл жестом велел мне сосредоточиться на Оливии. – Обидно будет, если вы выстрелите в Бонни и погубите пленки.
Бонни явно обиделась, но с места она все равно двинуться не могла: так и застыла, держа одну кассету над головой и не сводя глаз с Оливии.
– Пусть отдаст пленки мне, – предложила Клэр.
– Ни с места, Клэр, – предупредила ее Оливия. – Ты тоже заинтересованное лицо.
– Может быть, я возьму пленки? – предложила я и даже сделала шаг вперед.
– Никому не отдам! – Свободным локтем Бонни прижала сумку к боку.
– Только через твой труп, Бонни? – вкрадчиво спросила Оливия. – Мой отец тоже не хотел их отдавать, но тебя это не остановило.
– Я не убивала твоего отца!
– Не смей лгать! – Оливия придвинулась к Бонни, и дуло теперь смотрело жертве прямо в лоб.
– Это был несчастный случай! – выпалила Бонни.
Все дружно втянули в себя воздух. Я прямо-таки почувствовала, как атмосферное давление в клубе упало, заболели барабанные перепонки.
Бонни продолжала, не отводя глаз от пистолета:
– Рассел ничего не знал о нашем плане, мы хотели, чтобы Джордан сыграл ему запись для нового альбома, чтобы Рассел благословил его.
– Мама, перестань. – Голос Джордана осел.
– Но Рассел узнал песню, он решил сравнить музыку с «пленками из отеля» и увидел, что кое-каких кассет не хватает. Он взбесился, прямо с ума сошел, и тогда Джордан позвонил мне, я сразу же приехала и попыталась его урезонить, я дала ему таблетки, чтобы он хоть немного успокоился, чтобы у меня было время подумать. Я же не знала, что он и сам уже накачался, Оливия, мне так жаль, так жаль!
Ни звука, ни вспышки молнии. Люди замерли, оцепенели перед этими бесстыдно обнаженными эмоциями, перед столь откровенным признанием в убийстве. Одна только Клэр улыбалась: наконец-то ее вечная соперница разоблачена и унижена.
Итак, Бонни украла пару кассет в надежде, что Рассел ничего не заметит. После его смерти она унесла из квартиры все кассеты, чтобы никто больше не мог их прослушать и разоблачить Джордана как слишком точную копию Мики.
– Верни кассеты, – потребовала Оливия, свободной рукой вырывая у Бонни сумку.
– Они мои, мои! – завизжала Бонни, цепляясь за сумку. – Я же не нарочно…
В тот же миг Клэр прыгнула на Бонни, и Бонни, отшатнувшись и потянув на себя сумку, рванула к себе Оливию. Слава богу, та не выстрелила: ее гораздо больше интересовала сумка Бонни, она дернула ее на себя, чтобы заполучить пленки (а заодно устоять на ногах). Сумка рухнула на пол, извергнув с десяток кассет. Бонни рухнула прямо на них, сверху ее оседлала Клэр, вопя, кусаясь, пиная соперницу ногами. Оливия, отшвырнув пистолет, присоединилась к свалке.
Зрители из передних рядов прихлынули к сцене – помочь или полюбоваться, кто их разберет, но задние ряды отталкивали их, пробиваясь к сцене, а кто поблагоразумнее – спешил на выход, и все завихрилось множеством водоворотов.
Кайл подобрал пистолет, затем ухватил Оливию за лодыжку и стащил ее с обеих вдов Кроули. Джордан, Адам и Грэй нырнули на пол, словно футболисты, занесшие мяч в очковую зону. Разнимать мамаш никто не хотел, им главное было подобрать пленки, пока зрители до них не добрались. Честь оттаскивать Клэр от Бонни и Бонни от Клэр выпала на мою долю.
Мужская драка бывает страшна, женская – вдвое ужаснее. Барахтаясь с ними на полу, я только поспевала уворачиваться от локтей, колен и клыков – не может быть столько всего у двоих женщин, стая гиен какая-то! К тому времени, как до нас добралась охрана, я уже выдохлась, считала на себе синяки и радовалась профессиональной помощи.
Кайл передал охранникам также и Оливию: поделом, нечего пистолетом размахивать.
Кайл помог мне подняться с пола; парни собрали пленки и тоже поднялись. Кэссиди и Аарон ринулись к нам, ощупали со всех сторон, проверяя, сильно ли нам досталось. Трисия завладела микрофоном, чтобы объявить публике: концерт окончен, просьба не расходиться, полиции нужны свидетельские показания. Пауза – и зал вдруг взорвался аплодисментами, люди заулыбались, принялись болтать, посылать сообщения и звонить, чтобы разнести новости по всему городу, прежде чем главные герои успеют хотя бы выйти за дверь.
– Вас ждут в полиции, – предупредил Кайл братьев Кроули и Грэя.
Грэй обеими руками сжимал кассеты.
– Нельзя ли сперва пристроить их в безопасном месте? – взмолился он.
– Надо спросить детективов, – задумался Кайл. – Это вещественное доказательство.
– Вещественное доказательство? Тогда мы их сто лет назад не получим! – простонал Грэй.
– Их надо сжечь, – угрюмо проворчал Джордан. Он положил руку на плечо брату, и Адам отрешенно кивнул, соглашаясь.
– Пусть сначала полиция разберется, – повторила я вслед за Кайлом.
Жестом Кайл попросил парней спускаться со сцены и протянул мне руку:
– Идем!
– Нет, – возразила я. – Не хочу нарушать твои границы. Отныне дело в твоих руках.
– Уважать границы и перекладывать проблему на чужие плечи – не одно и то же, – поддразнил он меня. – Спасибо, конечно, но мы пойдем вместе.
– Я не хотела вовлекать тебя – до такой степени. – Сойдет за извинение?
– Вот и хорошо.
– И все-таки спасибо за помощь.
– Мое великодушие имеет свои пределы.
– Например? – поинтересовалась я, беря его под руку.
– Я не стану покупать тебе их диски.
20
– С чего ты решила, что это сойдет тебе с рук?
Почему бы этот вопрос не задать Бонни, которую допрашивают в связи со смертью Рассела, или Клэр, затеявшей публичную драку, или Оливии, Джордану, Адаму – где они укроются от скандала? Нет, Бен, напарник Кайла, первым делом обратился с этим вопросом ко мне, едва переступил порог Первого Участка, где Кайл и другие офицеры пытались навести хоть какой-то порядок.
– Это был удачный ход, так мне казалось, – протянула я.
– Удачный ход и авантюра – две разные вещи, вбей себе это в башку, – не унимался Бен.
– Зато сработало! – не утерпела я.
– Ага, сработало.
– И он не порвал со мной. – Я постаралась, чтобы это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
– Да, вы снова парочка, – кивнул Бен. – Это здорово.
– Ага! – Не удержавшись, я расплылась в улыбке. Адреналин уходил, не оставляя после себя ни липкого чувства вины, ни урчания в животе, каким мой организм обычно предупреждал: что-то неладно. Всю дорогу я была с Кайлом честна и откровенна и теперь пожинала плоды. Каждый раз, поймав мой взгляд с другого конца комнаты – вернее, сумасшедшего дома, – Кайл подбадривал меня улыбкой. Это и правда было здорово.
А еще лучше стало несколько часов спустя, когда мы вошли в мою квартиру и заперли за собой дверь.
– Запираешь, чтобы меня не выпустить или чтобы их не впустить? – подмигнул Кайл.
Понадобится не один день, чтобы привести в порядок события и чувства, но пока что у нас было несколько свободных часов плюс наша квартира и никаких помех. Трисия заявила, что в выходные будет отсыпаться, у Аарона и Кэссиди намечался свой собственный праздник воссоединения, а клан Кроули-Эллиотов готовил заявление для прессы с просьбой оставить их в покое и дать пережить трудные времена.
– Не знаю, как и благодарить тебя, – заспешила я, опасаясь, что Кайл и в этот раз не захочет остаться.
– Давай прикинем как. – Он завладел моей рукой и целовал ладошку. – Перепробуем все способы, один за другим, – продолжал он, легонько обводя большим пальцем каждый мой палец, и я уже не могла унять дрожь. – В нашем распоряжении целых два дня.
Мы предоставили голосовой и электронной почте накапливать сообщения, трубку с телефона снимали только для того, чтобы сделать заказ, и полностью посвятили выходные восстановлению отношений – не торопясь и пробуя все способы один за другим.
И это было прекрасно, однако в понедельник утром реальный мир призвал нас к себе: Кайл отправился в свой участок, а я – я пришла в себя в конференц-зале, плагиаторский ответ передо мной, Дорри напротив. Уточню: по пути я заглянула к Адриенне, и та выложила передо мной список паролей, ни о чем не спросив, хотя, уверена, Скайлер успела пустить слушок. Однако Дорри этот слух не достиг, судя по тому, как она просияла улыбкой, когда я пригласила ее следовать за мной.
Теперь ее улыбка погасла. Она сидела передо мной, отводя глаза, тугим жгутом скручивая носовой платок и пытаясь подобрать слова.
– Им нужна вторая Молли, – наконец, выдавила она.
– Мы искали нового ведущего колонки, – возразила я. – Эйлин была бы счастлива, если б удалось найти совсем другого человека. Свежий голос.
Дорри печально покачала головой:
– Колонка прекрасна, как она есть.
– Да, мне было интересно ее вести. Но как может быть интересно вести колонку – вообще что-то делать на этом свете, – если ты перестанешь быть собой? – Я смотрела, как Дорри комкает в руках платок, а думала о Джордане и Адаме, о том, как братья боролись с могучей тенью отца, искали каждый свой собственный голос и страдали от мучительного страха, думая, что голоса у них вовсе нет или же никому такой голос не нужен. – Что бы ты стала делать, если бы получила работу?
– Об этом я пока не думала. – Дорри плаксиво сморщила нос. – В архиве много твоих ответов.
– И ты думала, я не замечу, как они пойдут в ход?
– Я думала, тебе понравится, что я так точно подражаю тебе, – с неожиданной гордостью сказала она.
– Что уж лестного в таком подражании, Дорри? Да и не подражание это, а плагиат.
– Ты хочешь меня уволить?
– Это не мое дело. Придется обсудить ситуацию с Эйлин и Генри.
– Но ты хочешь меня уволить.
– Нет, я хочу помочь тебе, чтобы ты стала самой собой.
– Понятия не имею, кто я, – призналась Дорри, и последние остатки тщеславия покинули ее голос.
– Все мы гонимся, сами не зная за чем и за кем, – утешила я.
Мне хотелось поглубже разобраться в ситуации, найти в ней мораль, какой-то смысл, потому что Дорри было жаль, и я не понимала, с какой стати она подражает такой неумехе, как я. Хотя бы из суеверия я хотела проявить великодушие, а то у меня как-то чересчур хорошо все складывалось.
От суеверных страхов меня избавил визит в кабинет Эйлин – тут же и перестало все хорошо складываться. На лице редакторши расплылась довольная улыбка мелкого хищника, полакомившегося канарейкой, а улыбка на лице Генри была не столь цветущей.
– Мы как раз говорили о тебе! – Эйлин распахнула объятия, но этот жест больше напоминал призыв императрицы к собравшейся в Колизее публике: давайте, ребята, тычьте пальцем вниз, пусть раненого гладиатора прикончат!
– Простите, что не добралась до вас в Ночь Подушечных Битв, – извинилась я. – Тут такие дела…
– Некоторым людям хватает здравого смысла уйти, когда начинаются «такие дела», – заявила Эйлин. – Лично я не собираюсь в очередной раз получать травмы только потому, что тебе вздумалось развязать войнушку. Ты простых путей не ищешь, верно я говорю? – И все это она произносила с улыбкой победительницы, свободно взмахивая руками.
– Отличная статья, – вмешался, наконец, Генри. – Поздравляю!
– Спасибо вам обоим. Вы предоставили мне такую возможность…
– Ты это заслужила, – кивнул Генри. – Желаю тебе и впредь удачи.
Это прозвучало так, словно Генри уже не будет здесь, когда я напишу следующую – ведь я напишу следующую? – статью. Эйлин не замедлила разъяснить ситуацию:
– Приятные новости не только у тебя. Генри пошел на повышение – он уходит от нас.
– Поздравляю, – сказала я, пожимая Генри руку и лихорадочно соображая, что же означает тон Эйлин. Она завидует Генри или радуется тому, каких дел натворит без его присмотра?
– Официальное сообщение ожидается на неделе, но в «Пиллоу» я наткнулся на Питера Малкахи, который уже знает, так что слухи, очевидно, просочились.
– Где Питер, там и слухи, – проворчала я. – Так это «Право особого доступа»?
– Наш Издатель приобрел «Право», – кивнул Генри, – и предложил мне возглавить редакцию, встряхнуть их там хорошенько.
– Замечательно! Это будет интересно. Только мы тут будем скучать, – искренне призналась я, рассчитывая, что Генри поймет намек: без его поддержки мне придется туго.
– Будем скучать, будем, – протрубила Эйлин. – Хотя скучать нам особо некогда: от нас тоже ждут обновления, так что надо нам присмотреться к самим себе и найти каждому из нас роль в новом, улучшенном «Цайтгайсте»!
Императрица Эйлин махнула рукой, чтобы на арену выпускали хищников, и почти благосклонно улыбнулась мне:
– Теперь насчет колонки.
Я приготовилась к удару. Сейчас она скажет, что в обновленном «Цайтгайсте» моя роль сводится к старой колонке.
– Я так понял, возникла небольшая проблема? – спросил Генри.
– Один конкурсант неправильно понял условия, – уклончиво ответила я, все еще прикидывая, как лучше обойтись с Дорри.
– Кому ты предлагаешь отдать колонку? – нетерпеливо поинтересовалась Эйлин.
– Я предлагаю изменить подход, раз уж мы решились на обновление. Давайте отдадим колонку Скайлер и Карлосу, чтобы они предлагали «мужской» и «женский» взгляд, тогда у наших читателей появится настоящая перспектива, и, может быть, удастся привлечь к журналу интерес также и мужской части аудитории? – К моему удовольствию, здесь, в кабинете Эйлин, мое предложение прозвучало не хуже, чем утром в душе, когда я репетировала эту речь перед Кайлом.
– Отличная мысль! – просиял Генри. – Согласен, это лучшие ответы, и, если мы поручим колонку им обоим, никто не будет в обиде. Прекрасно – рад, что это удалось решить еще при мне.
– Удалось решить? – глухо переспросила Эйлин.
– Мы же договорились, что выбирать будем все втроем, – напомнил Генри.
– Лично я обеими руками за, – залебезила Эйлин. – Вот только что Издатель скажет?
– А его и спрашивать нет нужды, – отмахнулся Генри. – Он сейчас занят новым журналом, этот вопрос предоставил на наше усмотрение. Да ему понравится. Зовите Скайлер и Карлоса.
– Погодите. А что же Дорри? – притормозила Эйлин.
– Тебе понадобится помощница, – торопливо заговорила я. – Это прекрасная возможность, возьми Дорри к себе и покажи ей, что значит быть самой собой, ведь ты-то себе никогда не изменяешь.
Генри насмешливо сощурился, но Эйлин искренне обрадовалась:
– Ты права! Ей нужен пример для подражания, а кому же и подражать, если не мне!
Что касается меня, я считала, что Дорри следует проучить – вот пусть и работает теперь на Эйлин. Бррр!
Сначала мы позвали Карлоса и Скайлер и поздравили их, затем позвали Дорри и сообщили, что ей предоставляется еще один шанс, и к тому же блестящий. После приватных разговоров Генри собрал всех в конференц-зале и сделал общее заявление, а я погрузилась в нирвану, восхищаясь тем, как мне удалось выпутаться из всех трудностей с выгодой для себя, с пользой для журнала, да еще и людям добро сделала.
Из нирваны меня вывел голос Эйлин, вновь призвавшей великую Молли Форрестер к себе в кабинет.
– Вот что усвой напоследок. – Она даже вышла из-за стола и довольно-таки грозно надвинулась на меня. – Обновлением журнала занимаюсь я. Не Генри, и уж ни в коем случае не ты. Сделай одолжение, перестань считать себя такой уж ценной и незаменимой.
– Незаменимых нет, – припомнила я и побрела прочь, опасаясь лопнуть от противоречивых эмоций.
– За неведомое, – подняла я в тот вечер тост, усевшись за столик у «Бемельмана» вместе с Кайлом, Кэссиди, Аароном и Трисией.
– Жаль, что не она уходит. – Трисия имела в виду Эйлин, разумеется. – Вот бы кому я устроила прощальную вечеринку!
– Рано или поздно устроишь, – подбодрила ее Кэссиди. – Молли ее пересидит, вот увидишь.
– Пьем за неведомое, Аарон? – спросил Кайл.
– Область и твоих, и моих профессиональных интересов, – кивнул физик.
– Столкнувшись с неведомым, еще больше начинаешь ценить знакомое, – признался Кайл, сжимая мою руку.
Все, что я любила в жизни, было прямо здесь, за этим столом – мой любимый, мои подруги, новый друг, он же будущий муж моей подруги. Я готова была принять неведомое, и пусть оно станет знакомым.
– Мы открываемся неведомому, и нас ждут сюрпризы, – продолжала я, наблюдая за человеком, который подкрался к Трисии сзади.
– Можно к вам присоединиться? – Джордан мягко опустил руку на плечо Трисии, и она почти не вздрогнула. Свободной рукой Джордан покачал стакан с хайболом, зазвенели кубики льда. – Питье я прихватил с собой.
Трисия подвинулась, Кайл позаимствовал стул из-за соседнего столика – там сидела парочка, столь увлеченная ссорой, что можно было и стол прихватить, они бы не заметили.
– Как ты нас нашел? – спросила своего поклонника Трисия.
– Позвонил Кенни, – усмехнулся Джордан.
Я как-то не думала, что Кенни все еще нацеливает на нас свой радар, но хорошо, что и Джордан радар нацеливает. Оливия посулила мне «безусловное сотрудничество» в работе над статьей, но я не знала, как отреагируют мальчики.
– Не ожидала увидеть тебя, – честно призналась я.
– С какой стати мне прятаться? Я ничего плохого не сделал, – вздохнул он. – И сколько можно сидеть взаперти? Мы с Адамом работали целый день, надо же хоть воздуху глотнуть.
– Работали? – переспросила Кэссиди.
– Сочиняли музыку, – пояснил Джордан. – Вместе. Катарсис, типа. Но у нас… в общем, пока говорить рано, посмотрим, что получится.
Его жизнерадостности можно только позавидовать, особенно если учесть, через что этот мальчик прошел. Но все логично: не стоит тужиться, подгоняя судьбу, наживешь проблемы. Надо верить в главные вещи в жизни – в любовь, в истину, в Бога – и эта вера поможет пережить плохие времена, а уж хорошие как украсит!
– Посмотрим, что получится, – подняла я бокал, и мы чокнулись, а про себя я дала обет стать терпеливой и доверчивой к жизни и не пытаться навязывать всему миру свое мнение и свои желания.
Ну, пока очередной сюжет не подвернется.
